Текст книги "Тайна Белой Розы (ЛП)"

Автор книги: Стефани Пинтофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Он указал не на других раненых офицеров, а на камеру в трёх метрах от него, где содержались анархисты.

Стена их камеры была частично разрушена – и несколько человек, увидев возможность, лихорадочно разгребали остатки кладки, пытаясь расширить отверстие.

Среди них был и Джонатан Страпп. Ну, по крайней мере, я могу уверить его мать, что её сын не пострадал при взрыве.

– Я остановлю их снаружи, – произнёс я, бросив последний встревоженный взгляд на его обмякшую ногу.

– Иди, – приказал Малвани и скривился от боли. – Со мной все будет в порядке, пока никто из этих проклятых анархистов не сбежит.

* * *

Возвращаясь через «Гробницу» назад, я попросил горстку людей помочь мне обезопасить небольшое отверстие в стене, откуда анархисты пытались сбежать.

Я знал, что дополнительные полицейские подкрепления уже в пути, но пока они не прибыли, нам нужно было удержать анархистов в их поврежденной камере.

Несмотря на срочность нашей миссии, нам потребовалось несколько минут, чтобы сориентироваться в значительном количестве обломков, разбросанных по всей территории тюрьмы.

Наконец мы добрались до кратера, образованного бомбой. И хотя сама яма была неглубокой, взрыв оказался очень сильным и обуглил каменную стену почти до самой крыши.

Подойдя к кратеру, мы заметили двух мужчин в официальных костюмах. Чтобы приехать сюда настолько быстро, они должны были выдвинуться в ту же минуту, как услышали взрыв. Во всяком случае, масштабы разрушения их не очень беспокоили, так как они хладнокровно обменивались комментариями без единой эмоции.

– Должно быть, не меньше девяти килограммов динамита…

Невысокий плотный мужчина в черной фетровой шляпе лениво пожёвывал сигару, осматривая повреждения. Рядом с ним молодой человек с тонкими светлыми волосами лихорадочно что-то записывал в блокнот.

– И смотри сюда, – продолжил первый мужчина. – Они начинили бомбу кусками металла. Они действуют, как шрапнель.

Он провел рукой по одной из секций стены, ощупывая маленькие вмятинки. Затем наклонился к земле и поднял одну из металлических частиц, ответственных за повреждение.

– Видишь? Если бомба не убьет сама по себе, то уж эти штуковины – наверняка.

– Есть идеи, где бомба взорвалась, босс? – донесся из дальнего конца кратера голос худого человека с усталым выражением лица.

Мужчина с сигарой задумался.

– Думаю, бомба была в мешке, подложенном прямо здесь, у стены, – наконец произнёс он, указывая на самый обуглившийся участок кирпичной кладки.

– Возможно, это был мешок с мусором, – добавил его помощник. – Гляньте на обломки.

Парень был прав: по всему кратеру и за его пределами был разбросан мусор – съестные объедки, окурки сигарет и обрывки газет.

– Неужели они действительно надеялись взорвать «Гробницу»? – Худощавый мужчина удивленно покачал головой.

– Возможно, этим взрывом они хотели что-то сказать. – Грузный мужчина бросил окурок сигары и вдавил его каблуком в грязь.

– Из какого вы участка? – крикнул я им.

– Ни из какого, – ответил главный. – Меня зовут Берт. – Он подошел ко мне и протянул руку. – А это Сэм. – Он кивнул на худого, долговязого мужчину, стоявшему рядом с ним. – Мы работаем на генерала на Малберри-стрит.

Я представился и жестом приказал охранникам, помогавшим мне, пройти к тому месту в стене, где анархисты пытались сбежать. Я надеялся, что смогу последовать за ними с дополнительным подкреплением.

– Каким образом вы добрались сюда так быстро? – озадаченно поинтересовался я.

– Мы – специалисты по бомбам, – ухмыльнулся Берт. – К счастью, мы давали показания в суде, когда взорвалась бомба. Заседание было прервано – и нам осталось лишь перейти улицу.

Я слышал, что генерал Бингем создал группу реагирования, которая должна была разобраться с уликами после серии взрывов от приспешников «Черной руки». Невероятно, но динамит был настолько крупной проблемой в нашем городе, что нам понадобилось специальное подразделение, чтобы с ним справляться.

Берт вытащил из кармана пригоршню розовых листовок, некоторые из которых были наполовину сожжены.

– Мы нашли их летавшими вокруг. Проклятые анархисты. – Он поднял одну из них, чтобы мы могли прочесть.

«Наши разрушительные действия

избавят мир

от ваших ведомственных организаций!»

– Нет ничего более «ведомственного», чем тюрьма, – пробормотал худощавый.

Нас прервал грохот падающих камней.

– Нужно спешить. Похоже, анархисты скоро добьются своего, – сказал я и добавил: – Бомба пробила отверстие в стене их камеры, и они пытаются сбежать.

Берт на мгновение растерялся, но затем выхватил из кобуры свой Браунинг.

– Не сбегут. Мы поможем. У вас есть оружие?

У прибежавших со мной охранников были пистолеты, но у меня – нет.

– Вот, возьмите мой кольт. – Сэм, помощник Берта, нервно протянул мне револьвер. – Вам он пригодится больше, чем мне.

Я взял оружие и повел группу к пролому в стене, где нас уже ждали стражники.

Мои мысли обратились к Джонатану, который изо всех сил пытался cбежать, и я, конечно, надеялся, что оружие вообще не понадобится. Сделав шаг вперед, я просунул ствол пистолета в отверстие и крикнул самым властным голосом:

– Отойдите от стены! Сейчас же!

В ответ из тюрьмы посыпался шквал камней.

Я кивнул Берту, и тот выстрелил в воздух. От звука его выстрела грохот камней стих.

– Если кто-нибудь попытается снова, мы откроем огонь. А теперь отойдите от стены, – приказал я и жестом велел другим мужчинам производить побольше шума, пока мы устанавливаем позицию. Этого было достаточно, чтобы убедить людей внутри к сотрудничеству.

Мы удерживали позицию, не давая заключенным анархистам воспользоваться путем побега. И когда прибыло подкрепление с Малберри-стрит, мы всё ещё стояли и ждали нападения в любую минуту.

– Мы займемся этим, коллеги, – сказал мрачный мужчина в черном котелке. – Вы все должны немедленно явиться к своим начальникам для получения дополнительных инструкций.

– Зачем? – с подозрением спросил я. – Здесь чрезвычайная ситуация. Сомневаюсь, что наши силы окажутся лишними.

Мужчина покачал головой.

– Всё ещё серьёзнее, – смерил он меня взглядом. – Всё дело в Дрейсоне. Во время беспорядка он убил двух охранников и сбежал.

ГЛАВА 19

Девятая авеню, Клинтон.

23:00.

– И все эти разрушения и кровопролития – чтобы один ублюдок смог получить свободу?! В этом мире нет ни капли справедливости, – прорычал Малвани.

Мы сидели в гостиной в доме Малвани, распивая бутылку ирландского виски «Бушмиллс».

Если я потягивал виски в надежде успокоить нервы, то Малвани использовал алкоголь, чтобы притупить боль в сломанной ноге; и, судя по полупустому стакану, ему это вполне удавалось.

Я уверил Бриджет, что пригляжу за её мужем, и она ушла в магазин закупать товары, которые могут пригодиться, пока Малвани будет сидеть дома.

– Кто из докторов осматривал твою ногу? – я бросил быстрый взгляд на лежавшую на возвышении из подушек конечность Малвани.

– Ты думаешь, я позволю кому-то, кроме Дженнингса, прикасаться ко мне после того, что случилось с твоей рукой? Я не хочу расставаться со своей ногой, – хмыкнул он.

– Это обычный перелом… заживет, как новенькая.

Хотя я и сам в своё время слышал эту фразу от доктора, чей недостаток навыков обрекли меня на вечную боль в частично парализованной руке.

– Значит, комиссар считает, что бомба была заложена только для отвода глаз, – продолжил я разговор.

Малвани кивнул.

– Конечно, анархисты вряд ли возражали бы против массовой гибели людей, если бы это помогло кому-то из их соратников сбежать. Но главной их целью было вызволение Дрейсона во время транспортировки, пока он не так усиленно охранялся.

– Говорят, бомба нанесла даже больший ущерб, чем ожидали анархисты. Они не думали, что стена рассыплется на кусочки.

– И ещё двое охранников, убитых лично Дрейсоном, – покачал головой Малвани.

– Кто пронёс ему оружие? Есть какие-нибудь зацепки?

– Ни одной. Кругом стояла такая сумятица и шум, что никто даже не слышал выстрелов.

Да, я видел наступившую неразбериху собственными глазами.

– Когда тебе нужно вернуться на службу? – бросил на меня обеспокоенный взгляд Малвани.

– В пять утра.

Поскольку я был на месте взрыва, мне дали несколько часов отдыха, но затем я должен был присоединиться к моим коллегам-полицейским в полномасштабной охоте на Дрейсона.

– Бриджит постелила тебе там же, где и прошлый раз, – сказал Малвани. – Ложись, поспи. Со мной всё будет в порядке.

– Уверен? – спросил я, ставя стакан с виски на стол. Я был измотан – и теперь, когда Малвани упомянул об этом, сон показался мне отличной идеей.

Похлопав друга по плечу, я пожелал ему спокойной ночи. И после того, как очутился в импровизированной спальне, которую Бриджит создала для меня прошлой ночью, я провалился в сон без сновидений.

* * *

Когда несколько часов спустя меня разбудил пронзительный звонок телефона Малвани, в доме было ещё темно.

На него ответила Бриджет; я услышал ее быстрые шаги, затем хриплый от сна голос, за которым последовала пауза, пока она ждала, когда оператор установит соединение. Когда она заговорила снова, было ясно, что что-то не так.

После нескольких слов, произнесенных шепотом, и неуклюжего шарканья к телефону подошёл Малвани:

– Да это даже не моя юрисдикция!

Пауза.

Когда он снова заговорил, голос был ещё более возбуждённый, а акцент прорезался ещё ярче.

– Все мои ресурсы направлены на дело, которое возглавляет комиссар Бингем.

Он снова замолчал, слушая собеседника.

– Я знаю, что командую одним из самых больших участков. Но у меня абсолютно нет свободных людей. Поиски Дрейсона имеют высший приоритет.

Последовала еще одна пауза, затем он вздохнул и согласился прислать человека.

Я встал и сел на край кровати, когда стало ясно, что он шаркает в направлении моей импровизированного спального места.

Для высокой – сто восемьдесят сантиметров – фигуры Малвани трость была слишком короткой, и мало помогала в ходьбе.

– Подожди, – я бросился ему навстречу и, взяв под руку, помог сесть на один из стульев в столовой. – Осторожно, – предупредил я, когда он чуть не ударился сломанной ногой о ножку стола. – Сегодня мы найдем тебе трость получше.

– Должен же кто-то в этом городе делать их для высоких людей, – скривился он от боли. – Чёртова нога.

Я ждал, зная, что он сам перейдёт к разговору о телефонном звонке, как только сможет.

– Мне нужно, чтобы ты занялся жертвой стрельбы в центре города, – произнёс он наконец. – 103-я улица, дом 311, рядом с Вест-эндом. Тело нашла жена.

– Суицид?

Его описание случившегося – не «убийство» и не «место преступления», а просто «жертва» – заставили меня остановиться на этом варианте.

Малвани пожал плечами.

– Обычно я не верю членам семьи на слово, но… Похоже, так и есть.

Я взглянул на карманные часы. Было почти четыре часа утра.

– Извини, – сказал Малвани. – Но больше мне некого отправить. Ты же знаешь: все мои люди заняты поисками Дрейсона.

– С заместителем комиссара ты сам всё уладишь? – поинтересовался я. Сондерс руководил розыском Дрейсона, и он был не тем человеком, с которым я хотел бы встречаться.

– Конечно, – кивнул Малвани. – Да и не думаю, что ты столкнешься с какими-то осложнениями. Звучит банально и сухо, но это дело ты распутаешь с завязанными глазами.

– Надеюсь.

Я был вымотан, разочарован, и последнее, чего мне хотелось – заниматься каким-то самоубийством. Разобраться в месте преступления будет легко; достучаться до убитой горем семьи – практически невозможно. Но у меня не было выбора.

Я оделся и поймал экипаж до пересечения 103-й улицы и Бродвея, решив побыстрее покончить с этим делом.

С учётом охоты на Дрейсона, расследования убийства двух судей и таинственного исчезновения Алистера я и так ощущал нехватку времени.

26 октября 1906 года.

Пятница.

ГЛАВА 20

103-я улица, дом 311.

04:30.

Газовые фонари зловеще мерцали, создавая танцующие тени, которые наполовину освещали дом номер 311, находившийся в среднем ряду зданий из красного песчаника.

Глубоко вздохнув, я поднялся по девяти крутым ступеням к входной двери и постучал медным молоточком.

Поначалу никто не ответил, и моё раздражение начало расти. Меня и так сняли на пустяковое дело, когда в городе нас ждало куда более важное дело. А если я ещё и ошибся адресом…

Я вытащил из кармана клочок бумаги и прочитал торопливо нацарапанные в доме Малвани слова:

«103-я улица, дом 311. Жертва – Аллан Хартт. Застрелен. Найден женой Элизабет».

Прочитав эти слова, я почувствовала укол вины. На самом деле, здесь было две жертвы: человек, который умер, и семья, которую он оставил. Не их вина, что личная трагедия произошла в ту же ночь, когда Дрейсон вырвался на свободу.

Подняв глаза, я убедился, что нахожусь перед домом под номером 311. Я снова постучал в дверь, на этот раз громче.

– Иду, – раздался женский голос. Щёлкнул замок, большая деревянная дверь распахнулась, и я оказался лицом к лицу с грузной женщиной лет сорока, слишком хорошо одетой, чтобы быть служанкой.

У нее было заплаканное лицо, а за её юбку цеплялся маленький ребенок – полный мальчишка лет трех-четырех с испуганными огромными глазами.

– И больше никого не прислали?! – женщина лихорадочно оглядывала площадку за моей спиной.

– Меня зовут детектив Саймон Зиль, – представился я, показывая удостоверение, но она едва на него взглянула. – Вскоре ко мне присоединятся двое других сотрудников, – добавил я, стараясь выражаться как можно деликатнее.

Доктор Дженнингс, как и все остальные коронеры, были привлечены для оказания помощи жертвам в «Гробнице».

Но в его офисе были люди, которые круглые сутки выезжали на места преступлений и забирали тела.

Я некоторое время смотрел на женщину, но она молчала.

– Вы миссис Хартт? – спросил я. Я не ожидал, что жена жертвы сама откроет мне дверь, но присутствие ребенка заставило меня усомниться.

К моему облегчению, она покачала головой.

– Я миссис Джонсон – мать миссис Хартт. Моя дочь наверху, отдыхает. Она слишком многое сегодня пережила; уверена, вы понимаете.

– Конечно, – кивнул я. – Я могу войти?

Она взяла на руки своего внука и сказала:

– Наверху спят еще двое детей.

А затем отступила в сторону, чтобы я мог войти.

Я оглядел прихожую, освещенную газовыми фонарями. Очевидно, Хартты еще не установили электрическое освещение.

– Полагаю, патрульный ещё здесь? – поинтересовался я. Мне сообщили, что именно он вызвал на место детективов.

– Он в гостиной, – ответила миссис Джонсон, указывая на дальнюю часть особняка, и её губы задрожали.

– Вам не обязательно идти со мной; можете подождать здесь, – сказал я, указывая на вторую гостиную справа от нас. – Я ненадолго, но потом мне нужно будет задать вам несколько вопросов. И, возможно, вашей дочери тоже.

Она молча кивнула и, крепко прижимая мальчика к себе, села на диван, который тянулся вдоль длинного эркера.

Тем временем я направился в дальнюю часть здания. Неужели здесь нет никого, кроме семьи?

Хотя особняк явно был не таким богатым, как у Джексонов, но я все же ожидал, что в таком большом доме будет жить, по крайней мере, один слуга, а то и двое.

Я подошёл к дверям гостиной, и они распахнулись мне навстречу – патрульный явно ждал меня с нетерпением.

– Детектив, – выдохнул он с облегчением. – Никогда ещё не был так рад видеть старшего по званию. – Он улыбнулся и протянул руку для приветствия; я пожал её и представился в ответ.

Парню было лет двадцать-двадцать два, но выглядел он гораздо моложе: карие глаза, крупные веснушки на носу и щеках, густые непослушные каштановые волосы. Я подозревал, что обычно он прячет волосы под фуражку, но сегодня они торчали во все стороны.

– Жертва здесь? – спросил я, намекая стоящему в дверях патрульному, что хотел бы войти в комнату. На самом деле, тошнотворно-сладкий запах крови, который витал в комнате – запах, от которого меня никогда не переставало подташнивать, – был единственным подтверждением, в котором я нуждался.

– Конечно. – Он попятился от двери, но продолжил торопливо говорить: – Это мое первое место преступления, сэр. Я работаю всего две недели. А Фрэнки – это мой напарник, который занимается этим почти двадцать лет, – именно в эту ночь оставил меня одного.

– А где сам Фрэнки? – поинтересовался я, подходя к фигуре, которая находилась в кресле у окна.

– Его отозвали в центр. В мэрии приключилось что-то чрезвычайное, – ответил юноша, теребя край кителя.

Разумеется, он имел в виду розыск Дрейсона. Только новобранцы-копы вроде этого молодого человека, были исключением. И я тоже должен был быть сейчас там…

Ощутив очередной укол вины, я отбросил эту мысль.

Затем подошел к окну, приоткрыл его, глубоко вдохнул свежий воздух, чтобы успокоить нервы, и повернулся лицом к креслу, где Аллан Хартт покончил с собой.

Голова его была укрыта пропитанной кровью наволочкой – маленькая милость, как я полагал, предназначенная для защиты жены, которая окажется первой, кто его найдет.

Я обошел его слева и увидел идеальную дыру в наволочке, куда вошла пуля, оборвавшая его жизнь в одну секунду. Руки мужчины безжизненно свисали по обе стороны обтянутого зеленой тканью кресла.

Я подошел ближе, понимая, что нам придется снять наволочку – не только для того, чтобы точно опознать жертву, но и чтобы выяснить, не было ли у него других травм до смертельного выстрела.

Не горя желанием выполнять эту задачу, решил подождать, пока не прибудут люди коронера.

Посмотрев вниз, увидел, что на полу разбросаны вчерашние газетные вырезки. Чего-то не хватало…

– А где пистолет? – спросил я; он ведь должен был упасть на землю после выстрела.

– Я и не подумал посмотреть, – произнёс Уилл, густо покраснев. – Наверное, под креслом или под газетами.

Он встал на четвереньки, заглядывая под стул, а я продолжил осматривать место происшествия.

– Может, его забрала жена? – вздохнул я, когда он вернулся с пустыми руками.

– Возможно, – энергично закивал патрульный. – Она была абсолютно раздавлена. Не знаю, сколько она здесь находилась.

– А разве она не сразу же вам позвонила?

– Она выбежала на улицу с криками, как только его нашла. К счастью для нее, я был всего в трех домах отсюда. Мне потребовалось несколько минут, чтобы успокоить ее и понять, что произошло.

Я огляделся и заметил, что ковер в этой комнате был потерт, а зеленая обивка кресла порвана. Мистер Хартт, очевидно, был человеком со средствами, раз мог позволить себе особняк такого размера, но интерьер не соответствовал грандиозности фасада.

Может, у них недавно возникли денежные затруднения? Это часто бывает причиной самоубийства. А самоубийство прямо в комнате, когда жена и дети сидят наверху, наводило на мысль о сильном отчаянии. Или бессердечие.

– Соседи что-нибудь слышали? Кто-то приходил на помощь? – поинтересовался я.

– Слышимость тут хорошая, – кивнул патрульный. – Но всё случилось ранним утром, и из рядом расположенных домов никто не выходил.

– Значит, вы вошли внутрь и вызвали подкрепление? – Я принялся обходить комнату, стараясь побольше узнать об Аллане Хартте.

Судя по всему, он увлекался историей; возможно, история даже была связана с его профессией, поскольку на полках стояло несколько книг по истории Соединенных Штатов и Европы.

– Именно это я и собирался сделать, но в этом доме нет телефона. Мне очень не хотелось этого делать, но мне пришлось оставить вдову на несколько минут, пока я шел обратно на Бродвей. Там я попросил таксиста съездить в участок и сказать, что мне нужна помощь.

Простой письменный стол их орехового дерева был завален счетами и бумагами. Я быстро пролистал их. Покойный был бережливым человеком, тратил мало, но ни один счет не оказался просроченным.

– Вы узнали, чем он зарабатывал на жизнь? – спросил я патрульного.

– Миссис сказала, что он преподает в Барнард-колледж.

Я молча кивнул. Значит, у миссис Джонсон есть ответы, которые мне нужны.

– Оставайтесь здесь, пока не прибудут люди коронера, и ни к чему не прикасайтесь, – приказал я новичку, уходя.

– Может, мне навести здесь порядок? – спросил Уилл, явно желая заняться делом, а не стоять, как истукан, над телом покойного.

– Не сейчас, – покачал я головой. – Но можете открыть и другое окно. Иногда свежий воздух помогает избавиться от зловония.

Без сомнения, недовольный тем, что его оставили одного, молодой человек подчинился, а я направился в гостиную к миссис Джонсон.

* * *

Главная гостиная тоже была обставлена скудно, но диван и стулья в комнате были более высокого качества, чем мебель, которую я видел в кабинете мистера Хартта. Миссис Джонсон сидела в темноте на пестром диване у эркера, выходившего на 103-ю улицу.

Солнце ещё не взошло, и комнату слабо освещал уличный фонарь, висевший прямо за окном. Мальчишка уже спал, вытянувшись рядом с ней и положив голову ей на колени, пока она нежно гладила его волосы.

Я вошел в комнату и сел в обтянутое золотом кресло напротив нее.

– Примите мои соболезнования, – произнёс я.

Женщина покачала головой.

– У меня просто в голове не укладывается, – сказала она. – В следующий четверг у Родди день рождения. Ему исполняется три года. А на день рождения он хотел, чтобы мой зять отвез его посмотреть на нового слона в цирк. – Она подавила рыдание. – Какой отец мог бы сделать это прямо перед днем рождения своего сына?! – Затем, мгновение спустя, она прошептала: – Какой человек вообще мог такое сделать?

Все время от времени испытывали боль или отчаяние. Но я не понимал поступка этого мужчины: убить себя, когда в нескольких метрах от тебя жена и дети?

– Вы упомянули ранее, что у вашей дочери есть другие дети, которые спят наверху? – Я достал маленькую записную книжку, куда всегда записывал детали расследования.

– Элле, самой старшей, шесть лет, – сказала женщина. – А Люку еще нет и года.

Я кивнул.

– Как долго они были женаты?

– Семь лет. Он был намного старше моей дочери и потому очень хотел обзавестись семьей.

– Он был профессором истории, насколько я понимаю?

Она бросила на меня неловкий взгляд.

– Лучше вы услышите это от меня… Когда-то он был преподавателем моей дочери. Она познакомилась с ним еще в студенческие годы, хотя он начал ухаживать за ней только в последнем семестре.

– Простите меня, миссис Джонсон, но задавать трудные вопросы – моя работа. Ваша дочь была счастлива в браке?

– Вполне. Как и он. По крайней мере, мне так казалось.

– У них в последнее время были какие-нибудь разногласия?

– Нет, – твёрдо ответила она.

– Проблемы с деньгами?

– Нет.

– Последние несколько недель он был чем-то расстроен?

Услышав этот вопрос, она помолчала, а потом покачала головой. Всего лишь минутная заминка, но она заставила меня задать еще один вопрос.

– Возможно, он вёл себя не так, как раньше?

– Он просто…, – она замолчала, прикусив губу, но затем продолжила. – В последние недели он стал более рассеянным и забывчивым. Ничего особенного, но моей дочери обычно не приходилось напоминать ему о таких вещах.

– О каких вещах? – вскинул я брови.

– Обычные, еженедельные договорённости; например, что я прихожу каждый четверг на ужин или что Элла берет уроки фортепиано по вторникам после школы.

– Но вы ничего не знаете о причинах таких перемен?

Вздрогнув, она потянула плед, которым был укрыт ее внук, и набросила второй край себе на ноги.

– Я не могу его понять, – снова сказала она. – У него трое маленьких детей. Что с ними будет? – Ее глаза наполнились слезами.

Не говоря ни слова, я достал из кармана чистый носовой платок и протянул ей. Я ненавидел подобные случаи, потому что не существовало правильного ответа на вопрос «почему?», как и не существовало подходящих слов утешения для семьи, только что потерявшей отца.

– У вашей дочери есть помощница по хозяйству? – спросил я.

– Только женщина, которая приходит три раза в неделю, чтобы помочь со стиркой и уборкой, – ответила она. – Мой зять был не только экономным, но и довольно скрытным. Он всегда отрицал, что нуждается в постоянной помощи – даже после того, как моя Элизабет родила третьего ребенка.

– Здесь очень много комнат, – начал я.

– Конечно, – кивнула миссис Джонсон.

– Значит, никто, кроме вашей дочери и внуков, не слышал выстрела. – Я сделал паузу. – Мне нужно поговорить с ней лично и узнать, куда делся пистолет.

– Но ведь не сегодня?! – воскликнула женщина. – Она через столько прошла!

Я на мгновение задумался. Повлияло ли мое желание поскорее разобраться в этом деле на мои суждения?

Решил, что нет. Я не мог пойти им навстречу – у меня было несколько серьёзных вопросов к вдове, и мне нужны были ответы.

– Обещаю, что буду краток.

Откуда-то сверху донесся детский плач – сначала слабый, но усиливающийся с каждой секундой.

– Прошу прощения, – произнесла женщина и поднялась, подложив диванную подушку под голову внука.

– Конечно, – кивнул я, поднявшись вслед за ней.

Не прошло и пяти минут, как я услышал грохот фургона коронера, который завернул за угол и остановился перед домом. Вскоре в дверях появились двое дюжих мужчин в сопровождении третьего, который нес инструменты.

– Вы уже всё осмотрели? Мы можем забирать тело? – спросил седобородый мужчина, с которым мы уже раньше встречались.

– Конечно, – ответил я. – Он там.

Я провёл их в дальнюю гостиную. Малвани был прав: это дело было банальным донельзя.

Мне нужно было всего лишь задать несколько ответов от миссис Хартт и официальное вскрытие, чтобы квалифицировать смерть как самоубийство; затем я напишу отчёт и закрою дело.

Конечно, я глубоко сочувствовал миссис Хартт. Но ей я ничем не мог помочь, в то время как в центре моя помощь была бы точно не лишней.

Как только миссис Джонсон спустилась вниз, я попросил ее провести официальное опознание своего зятя.

Она отшатнулась.

– Но в этом не может быть никаких сомнений.

– Это формальность, – сказал я, – но вы или ваша дочь должны пройти через нее. Я бы предпочел избавить ее от этого испытания.

Миссис Джонсон согласно кивнула. Со своей стороны, люди коронера сделали процесс кратким; они уже сняли окровавленную наволочку и накрыли мистера Хартта толстой белой простыней.

Когда миссис Джонсон неуверенно приблизилась к телу, старший помощник взял ее за руку.

– Всё пройдёт быстро, – уверил её я.

Так и случилось. Двое других мужчин приподняли угол простыни, открыли лицо жертвы и, как только миссис Джонсон кивнула, опустили его обратно.

– Это он, – прошептала женщина.

Как только она подтвердила это, они вывели ее из комнаты и положили тело мистера Хартта на ожидавшие их носилки, снова накрыв его чистой белой простыней. Через несколько мгновений они вынесли его из дома и погрузили в фургон.

Желание патрульного-новичка убраться отсюда поскорее в точности отражало моё.

– Всё, закончили? – спросил он, как только мы услышали, что фургон отъехал.

– Почти, – ответил я, передал свой блокнот Уиллу и добавил: – Пока я буду говорить с миссис Хартт, не могли бы вы описать вашу роль в сегодняшних событиях?

Он недоуменно уставился на меня.

– Всего несколько фраз о том, что произошло и как вы в этом участвовали, – раздраженно добавил я.

Затем снова повернулся к миссис Джонсон.

– Хотите, я помогу поднять вашего внука наверх? – предложил я, указывая на мальчика, который все еще спал в главной гостиной.

Она поколебалась мгновение, как будто не была вполне уверена, но затем покачала головой. Она взяла мальчика на руки, поддерживая голову и баюкая.

– Здесь мы уже закончили; не могли бы вы попросить свою дочь спуститься?

Но ответил мне другой, охрипший от слёз, голос:

– Не нужно меня просить.

Элизабет Хартт, миниатюрная блондинка лет двадцати восьми, вошла в гостиную.

– Я хотела проверить, как там Родди, – сказала она, протягивая руку, чтобы погладить его по голове.

– Я уложу его спать, дорогая, – произнесла её мать и направилась к лестнице, бросив на дочь последний обеспокоенный взгляд.

– Прошу вас, присаживайтесь, миссис Хартт, – кивнул я на диван.

Она молча села, схватила шерстяной плед, которым укрывался ее сын, и накинула себе на плечи.

– Примите мои соболезнования, – начал я, но тут же замолчал, когда у женщины задрожали губы.

– Это бессмысленно, – прошептала она несколько минут спустя.

– Я понимаю, как вам тяжело, – кивнул я. – Но у меня к вам несколько вопросов.

Я сначала задал несколько общих вопросов, и только потом перешёл к тому, что меня больше всего интересовало:

– Вы помните, в котором часу вы услышали выстрел?

Миссис Хартт покачала головой.

– Я ничего не слышала. Должно быть, это случилось, когда плакал ребенок, поэтому я и пропустила, – она на мгновение задумалась. – Только когда уложила его в кроватку и пошла искать мужа…

– Ясно, – кивнул я. – И последний вопрос: вы находили пистолет вашего мужа? Перекладывали его куда-то?

Она озадаченно посмотрела на меня.

– Какой пистолет?

– Простите, миссис Хартт; я имел в виду пистолет, с помощью которого ваш муж покончил с собой.

Она вздрогнула, услышав эти слова, и я мысленно отругал себя за подобную чёрствость.

– Я бы… Я… Я никогда не прикасалась ни к какому пистолету, – запинаясь, проговорила она, – тем более к тому, из которого застрелился мой муж.

– Простите. Вероятно, я что-то неправильно понял. – Я встал. – Спасибо, что уделили мне время, миссис Хартт. Я вернусь в более подходящее время, если у меня появятся еще вопросы.

Женщина, сидевшая передо мной на диване, казалось такой маленькой и хрупкой.

Я оставил ее, коротко кивнув на прощание, и вернулся в дальнюю гостиную.

Теперь я был абсолютно уверен, что новичок-патрульный просто не заметил пистолет. Мне следовало самому обыскать пол, а не поручать это ему. Если бы я сделал всё сам, мы бы уже со всем закончили.

Ладно, найду пистолет сейчас. И тогда единственное важное доказательство, которое мне понадобится, чтобы закрыть дело, – это результаты вскрытия доктора Дженнингса.

* * *

Вернувшись в офис Аллана Хартта, я заметил, что Уилл уже готов уходить.

– Ещё кое-что, – пробормотал я, направляясь к креслу.

Сначала я опустился на колени, потом встал на четвереньки; развернулся влево, затем вправо, приподнимая края ковра.

Пистолета нигде не было.

– Вы что-нибудь перекладывали? – спросил я Уилла, окидывая взглядом комнату.

– Ничего важного, – пожал он плечами.

– А из «не важного»? – уточнил я, сразу же заподозрив неладное.

– Мне пришло ждать тут очень долго, поэтому я привел в порядок кое-какие книги. Не волнуйтесь, они не лежали рядом с телом. И ещё я выбросил цветок, потому что он был весь в крови. Сомневаюсь, что миссис Харт захотела бы, чтоб он и дальше здесь стоял.

Никакого оружия. И цветок, залитый кровью.

У меня вдоль позвоночника побежали мурашки.

– Что это был за цветок?

– Понятия не имею, – залился румянцем патрульный. – Он же был весь в крови.

– Где он? – Мой взгляд заметался по комнате в поисках мусорной корзины.