Текст книги "Пепел"
Автор книги: Стефан Жеромский
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 52 страниц)
Ложа ученика
В холодный мартовский вечер Рафал ехал с князем на санях на Мазовецкую улицу, в таинственный «красный дом». Закутанный в медвежью шубу, он все же дрожал от какого-то неприятного внутреннего озноба, сменявшегося жаром. Ему казалось, что лошади бегут слишком быстро, хотелось вернуться, попросить князя проехаться по городу… Еще, еще… Тем временем кучер остановил лошадей на углу улицы, и юноша вынужден был подчиниться необходимости. Он соскочил с саней, сбросил шубу и решительно направился вслед за князем по каким-то темным переходам за воротами. Когда проводник его постучал в первую дверь, ее отворил старый, сгорбленный слуга, снял с них верхнее платье и показал рукой на полутемный коридор, освещенный лишь в глубине пламенем фонаря. Рафал застегнул на все пуговицы черный фрак и прижал к боку шляпу.
Дверь, до которой они дошли, отворилась. Князь пропустил своего секретаря в небольшую комнату и удалился. Когда он вернулся через минуту, на нем был фрак, застегнутый на все пуговицы, черные чулки и невысокие башмаки со стальными пряжками. Из-под фрака выглядывал белый шелковый фартук, не доходивший до колен, а от левого плеча к правому боку тянулся широкий белый шарф. Князь был в перчатках.
Они молча прошли две пустых, совершенно темных комнаты. Вдруг с грохотом отворилась дверь, и Рафал очутился один в высоком, сводчатом, полутемном, обитом сукном зале. В этом зале стоял черный странной формы стол, а на нем череп, в который была вставлена свеча, горевшая ничуть не таинственно. Рафал повел глазами и не без трепета увидел по углам человеческие черепа, берцовые и другие кости. Однако вместо волнения, которого он ожидал, его охватила скорее досада. Он злился, что тут нарочно наставили черепов и костей, [324]324
Череп, кости и т. п.– предметы символического значения, употреблявшиеся в обрядности франкмасонства. Обычными предметами масонской символики были: молоток – символ власти мастера, угломер – символ справедливости, циркуль – символ круга, то есть человеческого общества, и в частности – масонского общества. Место собраний масонской группы, равно как и совокупность членов данной группы называлась масонской ложей. Масоны подразделялись на несколько ступеней, обычно три: ученик, подмастерье, мастер. Во главе ложи стоял мастер. В Польше первая масонская ложа организована была в 1766 году, затем возникло несколько лож в Варшаве и в провинции. После разделов Польши масонские ложи прекратили свое существование. Лишь в Варшаве (принадлежавшей Пруссии) берлинские ложи образовали три филиальных ложи, носившие смешанный немецко-польский характер.
[Закрыть]чтобы напугать его, как дурака.
Он вспомнил свои ночные похождения и расхохотался в глаза черепам. Вместо молитвы и сосредоточенности, которые для этой минуты ему столько раз рекомендовал князь, он чувствовал в душе раздражение, противное всякому благоговению. За дверью Рафал слышал торжественные воодушевленные речи или хоровые возгласы, как ответы солдат во время муштры на учебном плацу.
Но вот после минутного молчания из мрака и тишины донеслось пение. Сначала запел один голос, а потом раздался громкий хор:
Не успело еще отзвучать пение, как в стене, которая точно раздвинулась перед Рафалом, блеснул свет. Неслышно распахнулись невидимые двери, и в полосе света появились трое мужчин, одетых так же, как князь. У того, который стоял посредине, была на плече обнаженная шпага. Подойдя к Рафалу, он заговорил с ним по-польски, тихим и мягким голосом. Из всей его длинной речи Рафал запомнил многократно повторявшиеся слова: доверие и искренность, сострадание к бедным, послушание, кротость, терпение, мужество и молчание. На вопрос: намерен ли он исполнять все эти требования? – он ответил утвердительно. Тогда все трое удалились, оставив его опять одного.
Однако прежде чем он успел прийти в себя и почувствовать удовольствие от того, что остался один, дверь, как и раньше, распахнулась, и те же лица вошли снова. Стоявший посредине стал говорить о названных семи обязанностях, долго распространяясь о значении и важности каждой из них. Когда на заданный под конец вопрос: хочет ли он принадлежать к братству, ставящему себе целью следовать этим добродетелям? – Рафал опять ответил утвердительно, ритор дал знак, и его спутники приблизились к юноше и стали его раздевать. Они сняли с него фрак, жилет и обнажили левую сторону груди, сняли башмак, чулок и обнажили до колена левую ногу. Затем они завязали ему глаза широким, плотным платком. Тогда он снова услышал голос ритора:
– Я отбираю у вас шляпу, шпагу, часы и все металлические предметы, которые есть при вас.
Дверь тихо скрипнула, и послышался чей-то воодушевленный голос, а вслед за ним трижды громкие удары в ладоши и дружный возглас:
– Huze, huze, huze! [326]326
Huze– у масонов восклицание радости, в переводе значит «спаситель». Первоначально старошотландский клич, введенный в масонскую обрядность шотландскими масонами.
[Закрыть]
Через мгновение Рафал почувствовал, что стоит между двумя мужчинами и что кто-то третий прикасается к его груди концом шпаги. Кроткий голос ритора звучал теперь дико и злобно, когда он задал грубый вопрос:
– Что тебе здесь нужно?
– Я желаю быть принятым в братство свободных каменщиков, – ответил Рафал.
– Твое желание будет исполнено, – ответил тот же голос. – Может быть, к великому твоему недовольству. Слушай, что я говорю.
Оба спутника, стоявшие по бокам, повели Рафала вперед. Шедший впереди него постучал. Чей-то чужой голос опять задал Рафалу несколько вопросов: кто он? откуда? сколько ему лет? отдал ли он все металлические предметы? по-прежнему ли желает вступить в братство? Когда он ответил на все эти вопросы, дверь с шумом отворилась и вопрошавший толкнул его в руки двух руководителей, стоявших по бокам, и крикнул:
– Прочь, несчастный! Предаю тебя твоей судьбе…
Рафал почувствовал, что его ведут в большой теплый зал, полный людей и залитый светом. Поставленный лицом в определенном направлении, которого ему жестами приказали строго и неизменно держаться, он услышал хорошо знакомый голос друга князя, майора прусских войск. Голос этот говорил:
– Дерзкий мирянин! Какие цели ведут тебя сюда? Может быть, просто любопытство? Может быть, желание проникнуть в тайну? Трепещи! Трепещи, несчастный! Ты стоишь на краю пропасти, которая грозит тебе гибелью. Отвечай! Не простое ли любопытство привело тебя сюда?
– Нет.
– Твоих слов недостаточно. Брат блюститель! Приложи конец шпаги к груди дерзкого смельчака! Прикажи ему в поисках света совершить путь с запада на восток, и если встретишь с его стороны малейшее сопротивление, пронзи насквозь его предательское сердце!
Рафал снова почувствовал вплотную приставленное к груди острие шпаги в том месте, где бьется сердце. Кто-то взял его за правую руку и повел вокруг зала. В определенном месте он приказал ему сделать низкий поклон, через несколько шагов предложил низко нагнуться, как будто надо было пройти под низким сводом, в другом месте – высоко поднять ногу, как будто надо было переступить через препятствие. Когда Рафала, как ему показалось, привели, наконец, на прежнее место, послышались глухие удары деревянного молотка и вслед за этим шум, крики, лязг оружия. Раздался второй удар, и все стихло.
Затем кто-то по-немецки спросил, как вел себя «вновь прибывший». Чей-то голос ответил, что мужественно.
Послышался голос майора, произнесшего по-польски:
– Проводите его под стальной свод…
Рафал услышал лязг множества шпаг, ударяющихся одна о другую, и, согнувшись, прошел по кругу под этими лязгающими шпагами. В конце пути он опять поклонился. Майор заговорил в третий раз.
– Проводите его в то страшное место, к которому мы сами приближаемся с трепетом. Прикажите ему испытать действие пылающего огня. Да, братья! Пусть узнает он силу всех стихий, и если дрогнет, сбросьте его в бездну, которая его окружает!
Рафал почувствовал сначала, что около его лица пылает сухая смола, а затем с двух сторон на него дует ветер из мехов. Спустя некоторое время его опрокинули на тачку и повезли по неровной поверхности. Наконец на минуту его оставили в покое, и он занял место в конце ряда людей, подвигавшихся все время куда-то вперед.
Наконец он услышал голос майора:
– Прикажи ему опуститься на левое колено, положить руку на евангелие и дай ему в руки циркуль. Пусть приложит острие его к своей груди…
В эту минуту Рафал в первый раз почувствовал невыразимый, панический страх. Он слушал мягкую речь мастера, объяснявшего ему важность данной им присяги… Заколебался. Еще минута, еще мгновение – и он вскочит с пола, сорвет с глаз повязку. Прочь! Он весь облился холодным потом…
В это время раздался стук деревянного молотка и заставил его забыть о своем намерении. В ту же минуту Рафал почувствовал на темени холодное прикосновение остриев множества шпаг. Это прикосновение точно прибило, пригвоздило его к земле. Все его намерения развеялись в прах. Над самой его головой послышался мягкий, ласковый голос князя Гинтулта, читавшего слова присяги. Рафал до глубины души обрадовался, как в тот момент, когда увидел, что спасет Кшися Цедро. Он стал повторять за князем чужие слова с таким же глубоким, ужасным и в то же время влекущим непониманием, с таким же безумным, смертельным страхом, от которого спирает дыхание в груди, как в Сандомире, когда ему пришлось первый раз исповедоваться.
– Клянусь, – повторял он за князем, – перед всевышним строителем мира моим спасением и моей неза-пятнанной честью, что с величайшим тщанием буду хранить тайны братства. Клянусь, что, доколе жив, не допущу разглашения этих тайн, не допущу, чтобы они стали известны всем, будучи написанными, высеченными резцом или разглашенными другим каким-нибудь способом. Кроме того, клянусь и обещаю с величайшим благоговением соблюдать все статуты высокочтимого братства, а если понадобится, пролить кровь свою за него. В случае если преступлю их, позволяю, чтобы мне перерезали горло, вырвали и бросили в морскую пучину сердце и внутренности, а тело сожгли, и ветер чтобы развеял мой прах. Да поможет мне всевышний строитель мира! В подтверждение своей присяги целую слова моего спасителя…
Едва только новый каменщик произнес последние слова, мастер проговорил:
– Брат посвящающий, приблизь чашу для крови!
Рафал почувствовал, что возле него стоит князь и что это его называют братом посвящающим. К груди Рафала приставили холодный медный сосуд. В ту же минуту он услышал голос майора, которого мысленно называл уже великим мастером. Мастер приставил острие циркуля к левой стороне груди нового ученика и проговорил по-немецки:
– Во имя всевышнего строителя мира…
Он сильно нажал на циркуль и, повысив голос, продолжал:
– Im Namen der gesetzmäßigen verbesserten und vollkommenen St. Iohannis-Loge, genannt «Zum goldenen Leuchter»… [327]327
Именем законной, исправленной и совершенной ложи св. Иоганна, именуемой «Золотой Светильник»… (нем.) Zum goldenen Leuchter(«у золотого светильника») – название масонской ложи в Кенигсберге и Варшаве; в Варшаве основана была в 1797 году, имела немецко-польский характер.
[Закрыть]
Он в третий раз нажал на циркуль и проговорил:
– В силу доверенной мне власти, с разрешения всех братьев, принимаю тебя в качестве ученика-каменщика. Встань. Ведите его на запад.
По обеим сторонам ученика опять очутилось два человека.
– Брат блюститель! – проговорил мастер. – Спроси его, желает ли он увидеть малый свет?
– Желаю, – ответил Рафал.
Он услышал, как гасят кругом огни и задувают пылающую смолу, как чадят свечи. В ту же минуту он услышал, что все направляются к нему, и почувствовал острия всех шпаг на своей груди. Meister vom Stuhl [328]328
Председатель масонской ложи (нем.).
[Закрыть]проговорил, ударяя молотком:
– Брат блюститель, дай ему малый свет.
С глаз Рафала немного сдвинули повязку.
Он увидел пламя спирта, горевшего на возвышении, где сидел мастер. Лицо майора, которое время от времени освещалось мигающим пламенем, являлось как бы в туче. Послышался второй удар молотка, и повязку сдвинули еще выше. Когда должен был раздаться третий удар молотка, мастер проговорил грозные слова таким негрозным голосом, что Рафалу стало весело и захотелось пошутить:
– Трепещи, юноша, если вздумаешь нарушить присягу! Трепещи!
Рафал нисколько не трепетал.
– Все обращенные на тебя шпаги пронзят твое предательское сердце, если ты когда-нибудь нарушишь присягу!
Ложу понемногу стали освещать, и среди присутствующих воцарилась торжественная тишина. Рафал опять очутился один между двумя блюстителями. Все те, кто направлял на него свои шпаги, выстроились в два ряда, кое-кто уселся на поперечных скамьях или занял отдельные места за столиками. Стоявшие в рядах держали в руках шпаги.
Великий мастер спросил:
– Чего вы желаете, сударь?
– Света, – ответил Рафал.
– Блюстители! Откройте вновь принятому великий свет!
При третьем ударе молотка с глаз Рафала сняли повязку.
– Брат мой, – проговорил мастер своим добрым, радостным голосом, – ты принят к нам в ученики. Если ты заслужишь, то не только шпаги, которые ты видишь здесь, но и все оружие братьев во всем мире явится тебе на помощь.
Брат Рафал окинул любопытным взором место, где он находился.
Это был зал, обитый синим сукном. В глубине его стоял трон с золотыми украшениями. Перед троном находился алтарь, а выше – стол с трисвечником. По бокам возвышались две бронзовые колонны. [329]329
Две бронзовые колонны… – В зале ложи находились две колонны: южная колонна, обозначенная буквой В (Boas) – символ мудрости, и северная колонна, с буквой J (Jachin) – символ добродетели.
[Закрыть]На одной из них Рафал заметил букву В, на второй Y. Неподалеку от колонн стояли два больших подсвечника с горящими свечами, в глубине, у алтаря, третий. Перед ними был ковер с какими-то странными знаками.
– Zur Ordnung! [330]330
Здесь: «Построиться!» (нем.).
[Закрыть]– проговорил мастер.
Все вложили шпаги в ножны. Новому ученику закрыли, наконец, плечо и велели идти вперед, ставя ступни под прямым углом. Когда он сделал таким образом семь шагов, мастер сказал:
– Поставьте его на циркуль мудрости, на угольник искренности, на звезду лучезарную.
Рафал снова сделал с трудом три шага на указанные места. Мастер обратился к нему с длинной и задушевной речью, вручил ему поданные блюстителем обрядности на бархатной подушке: шитый шелковый передник, белые мужские перчатки и белые дамские перчатки (в знак уважения к женщине) и под конец научил его делать знак ученика, то есть прикладывать к горлу руку, сложенную наподобие угольника, а также приветствовать братьев.
Когда все эти церемонии закончились поцелуем мастера, Рафал, переданный блюстителям, выслушал длинное и запутанное объяснение ковра. Он мало понял из этого объяснения. Голова у него пылала, в ушах странно шумело, в висках билась кровь. Незнакомые лица братьев вызывали в душе его неопределенное чувство. Он знал, что теперь соединен с ними навсегда, а меж тем они были ему совершенно чужды и как будто даже враждебны.
Великий мастер ударил молотком и спросил:
– Брат первый блюститель, который час?
– Полночь.
– Так как сейчас уже полночь, объяви в своих рядах, что я намерен эту благочестивую и совершенную ложу ученика закрыть тремя большими ударами и открыть столовую ложу.
Тремя ударами мастера, повторенными блюстителями, заседание было закрыто. Присутствующие прошли по коридору в другой зал, где уже были накрыты столы. Это была длинная комната с голыми стенами. Великий мастер сел посредине, рядом с ним, с правой стороны, – князь; и тут же около этих высоких особ посадили Рафала. Столы были расставлены подковой, и новый каменщик видел со своего места всех своих братьев. Он думал, что уже кончился обряд, но ошибся. Мастер обратился к блюстителям и торжественно объявил:
– Столовая ложа ученика открыта, и каждый брат может работать согласно трудовому плану, какой будет дан.
Когда он ударил молотком, молчавшие до сих пор члены ложи сразу заговорили. Братья сами разносили блюда. Во втором ряду за приборами стояли бутылки с вином и круглые, странной формы стаканы с выгравированными на них символическими знаками и толстым, в целый дюйм, дном. После третьего блюда мастер, ударив молотком, сказал:
– Братья, наполните ружья крепким порохом!
Прислуживающие братья наполнили стаканы белым вином.
– У всех ли ружья набиты крепким порохом?
– У всех, – проговорил брат блюститель.
– Дадим же первый залп за здравие короля и господина нашего Фридриха-Вильгельма! [331]331
Фридрих-Вильгельм III– прусский король (1797–1840) – ограниченный, малообразованный человек, придерживавшийся реакционных взглядов.
[Закрыть]Правая рука к ружью, ружье к лицу, к губам – пли!
Все осушили бокалы. Увидев это, мастер скомандовал:
– Ружье налево к груди, направо, к середине груди, дважды очертить треугольник!
Братья ловко, как один, исполнили команду. Ставя бокалы на стол, они одновременно громко стукнули имя. Второй раз выпили таким же образом за здравие великого мастера, [332]332
Великий мастер– лицо, возглавлявшее «Великий Восток». «Великий Восток» или «Великая Ложа» – название высшей инстанции группы нескольких лож.
[Закрыть]Landes-Gross-Meistra, брата Фридриха фон Кастильо, профессора философии королевской академии в Берлине, затем за здравие «Великого Востока», мастера и сановников ложи «Золотой светильник» и всего месяц назад возникшей «на востоке» Варшавы ложи, под названием «Friedrich Wilhelm zur Säule», [333]333
«Колонна Фридриха Вильгельма» (нем.).
[Закрыть]и наконец возникающей ложи сестер масонок. Выпитое вино подействовало на Рафала необычайно. Он не был пьян, не был даже навеселе. Мысли его стали оживать. Он ясно видел и понимал, как никогда в жизни, что с ним происходит, и радовался всему этому. Мощная мужская сила струилась теперь в его жилах, руки поднимались и жаждали дела, мысль была отточена, как топор. Он смотрел в глаза своим новым братьям, на лица немцев и поляков, которых видел в первый раз, и в каждом взоре видел непреклонную силу, такую же, как в себе самом.
Мастер встал и проговорил:
– В последний раз дадим залп за здравие всех масонов, от полюса до полюса земли, но перед этим залпом составим в знак этого тайного союза непрерывную цепь, соединяющую звено со звеном.
Тогда раздалась песня братьев на польском языке:
Единенье – опорный камень,
Великая та обитель,
Где мудрость твою веками
Мы славим, Бессмертный Строитель.
Здесь Каменщики единенья,
Алтарь добродетели строя,
Презрели слепцов осужденье
И братство воздвигли людское…
Все собрались посредине между столами и взялись за руки. Мастер взял за руки блюстителей, те – прислуживающих братьев, члены ложи – друг друга, все вплоть до Рафала, самого молодого ученика. Локоть правой руки каждого касался локтя левого соседа, а рука лежала на его плече. Все устремили глаза на мастера, вперили взор в его глаза и надолго застыли. Какими удивительными стали глаза великого мастера! Какими они стали вдохновенными, могучими, сильными и всеобъемлющими! Жуткий, непередаваемый трепет объял Рафала, медленно опустился в ноги и как будто ушел в землю…
Ложа непосвященной
Князь Гинтулт с помощью «брата» Рафала писал свое необыкновенное произведение. Это была как будто история ордена храмовников, но в сущности история в сочинении князя составляла лишь фон. На деле это было изложение философской системы. Рафал поневоле с головой окунулся в изучение источников для этого труда, начав с отмерших религиозных культов Азии и Африки, исследования истории сект у их истоков и кончая материалами истории Иакова Бернгарда Моле, [334]334
Моле Иаков-Бернгард(середина XIII в. – 1313) – последний великий магистр Ордена тамплиеров. По приказанию папы Климента V он вместе с конвентом Ордена переселился во Францию, где был арестован вместе со всеми тамплиерами королем Филиппом Красивым и после судебного процесса казнен.
[Закрыть]архиепископа Бордосского Бертрана де Гу, впоследствии Климента Пятого, [335]335
Климент V– папа Римский (1305–1314), ранее – Бертран де Гу, архиепископ Бордосский. Сторонник короля Филиппа Красивого. Избранный папой, сделал своей резиденцией Авиньон, отменил буллы и послания, изданные его предшественником папой Бонифацием VIII против Франции; осудил и уничтожил Орден тамплиеров.
[Закрыть]Филиппа Красивого [336]336
Филипп IV Красивый(1285–1314) – французский король. Вел борьбу с французскими феодалами и папством (Бонифацием VIII), не соглашаясь признать за ним высшую светскую власть. Стремясь захватить богатства Ордена тамплиеров, уничтожил орден и конфисковал его имущество. Тамплиеры– храмовники, религиозно-рыцарский орден, основанный в XII веке, во время крестовых походов. Тамплиеры считались защитниками церкви и христианских государств, образованных в Палестине крестоносцами. С потерей Палестины значительная часть тамплиеров поселилась во Франции. В 1307–1310 годах Орден был упразднен. С течением времени в обряды и ритуалы Ордена было внесено много элементов мистики и магии. Некоторые из них заимствованы были позднее масонами.
[Закрыть]и жены его королевы Иоанны. Особенно хорошо Рафал изучил короля Филиппа. Постоянно также он имел дело с сочинениями святого Бернара, [337]337
Святой Бернар Клервосский(1091–1153) – главный настоятель монашеской общины в Клерво (Франция). Проповедник строгого, монашеского образа жизни католического духовенства, обличитель пороков и роскоши. Вдохновитель второго крестового похода. Полемист и критик еретических учений.
[Закрыть]особенно с одним из них, а именно «Exhortatio ad Milites Templi». [338]338
Воззвание к храмовникам» (лат.).
[Закрыть]Часто Рафал записывал слова, которые удивительно прочувствованно диктовал ему в разных местах текста князь:
«Они жили, не имея никакой собственности, даже собственной воли. Просто одетые, покрытые пылью, опаленные лучами солнца, они казались бессмертными при жизни, как вера, которая их питала. Ничто не могло поколебать их мужества, никакие препятствия не могли охладить их пыл. Великая опасность украшала их победы. Каждый шаг их был шагом в будущее».
Эти занятия мало повлияли на настроение Рафала. Ни один его шаг не был направлен в будущее. Истомленный и утомленный писанием, он по вечерам уходил тайком к Яржимскому. Там он играл и кутил. Князь, живя уединенно, не знал ничего о времяпрепровождении своего «брата» секретаря, еще меньше мог знать об этом толстый и тяжеловесный Meister vom Stuhl. Впрочем, Рафал прекрасно заметал следы. У него был отдельный ключ от квартиры, и никто, за исключением старого слуги, не знал о его ночных прогулках. Ложу он посещал самым старательным образом и никогда не получал выговора за опоздание. Он добросовестно платил взносы (из выигранных в карты денег) и мало-помалу в избранном обществе приобретал репутацию доброго брата. Князь ввел его в ложу некоторым образом в силу необходимости, для того чтобы сохранить в тайне свои труды и свидания с мастером, однако Рафал не только вошел в избранное общество, но и стал верным каменщиком.
Никто не обращал теперь внимания на его секретарскую работу. Все знали, что это случайное занятие, как должность в ложе.
На праздник святого Яна варшавские немецко-польские ложи: «Zum goldenen Leuchter» и «Friedrich Wilhelm zur Säule» [339]339
Ложа «Friedench Wilhelm гиг Säule» («У колонны Фридриха-Вильгельма») – основана была в Варшаве в 1802 году, имела смешанный немецко-польский характер.
[Закрыть]хотели выступить с должной пышностью, чтобы было о чем сообщить «Великому Востоку» на востоке Берлина. Решено было воскресить и объединить распавшиеся ложи сестер масонок. Десятка два сестер из прежних лож польского «Востока» жило в Варшаве. Были новые кандидатки, желавшие, кто от скуки, кто ради моды, вступить в ложу, если только какая-нибудь из них откроется, поэтому поляки, работавшие сообща с немцами, живо взялись за дело. В начале июня образовалось ядро женской ложи, которое тотчас было присоединено к мужской ложе на востоке Варшавы, именовавшейся «Zum goldenen Leuchter». Вскоре состоялось первое совместное заседание, пробудившее чрезвычайный интерес в масонском мире. Поговаривали, будто великий мастер хочет ввести в ложу свою молодую жену, на которой он женился всего год назад, с интересом называли имена сестер, которые должны были явиться. Рафал с энтузиазмом собрался на это необычайное торжество.
Ложа в этот вечер была убрана несколько иначе, хотя остались те же тона. Великий мастер сел на возвышении. «Страшный брат» стал позади него с мечом и цепью в руке. Среди общего напряженного молчания великий мастер взял слово и приказал мастеру церемоний и великому блюстителю направиться в соседний зал, где собрались сестры прежних польских лож, и пригласить их в храм. Прежде чем они успели войти, братья запели по данному знаку:
Склонитесь, сестры свободы,
Склонитесь в молитве священной,
Творя на вечные годы
Добро во имя вселенной.
Алтарь добродетели в храме
Крепите и возвышайте
И Вольное братство делами
Во имя любви украшайте.
После этой церемонии в зал вошло десятка полтора увядающих или совершенно увядших красавиц последних лет Станиславской эпохи. Сестры сначала положили оливковые ветви у подножия алтаря, а затем заняли места в рядах. Великий мастер открыл ложу и произнес на французском языке приветствие и поучение. При последних словах он пять раз ударил молотком, перевязанным в этот деиь голубой лентой, и тихо, как будто оробев, спросил, нет ли каких-нибудь предложений. Мастер церемоний ответил, что имеется непосвященная, желающая быть принятой в братство масонок. На вопрос: не возражает ли кто-нибудь против этой просьбы? – присутствующие встали и протянули правую руку к образу; тогда великий мастер послал одного из братьев подготовить кандидатку. Рафал был очень недоволен и разочарован.
Дамы, которых он увидел, не вызывали у него восторга, а новая кандидатка, надо полагать, должна была только увеличить число этих накрашенных и завитых развалин, прибавить еще одну кокетливую ужимку к сумме заученных, хотя давно уже безуспешных улыбок. С нескрываемым неудовольствием думал он о длительной церемонии, ожидавшей его в эту ночь в ложе, в которой было душно, как в римской бане. Брат правитель скрылся в дверях зала размышлений, хорошо памятного Рафалу, и долго не возвращался. Тем временем великий мастер, согласно ритуалу, задавал мастеру масонок вопросы, на которые та без запинки, со старческой жеманностью отвечала по-французски.
– Que faut-il pour rendre une loge juste et parfaite?
– Trois la composent, cinq la rendent juste, sept la rendent parfaite.
– Qui sontils?
– Le Vénérable, deux Surveillants, deux Compagnons et deux Apprentis.
– Dans quelle loge avez-vous été vécu?
– Dans la loge Saint-Jean.
– Pourquoi nos loges sont-elles dédiées à Saint-Jean?
– Parce que les Frères Maçons qui s'ètoient unis pour la conquête de la Terre Sainte avoient choisi Saint-Jean pour patron… [340]340
– Что необходимо, чтобы сделать ложу справедливой и совершенной?
– Трое ее составляют, пятеро делают справедливой, семеро – совершенной.
– Кто они?
– Мастер стула, двое блюстителей, двое подмастерьев и двое учеников.
– В какой ложе вы состоите?
– В ложе святого Иоанна.
– Почему наши ложи названы в честь святого Иоанна?
– Потому что братья каменщики, которые объединились для завоевания святой земли, избрали своим покровителем святого Иоанна (франц.).
[Закрыть]
В это время раздался сильный удар в дверь, и после обычных вопросов и ответов на пороге появилась непосвященная. Глаза ее были повязаны очень широкой повязкой, закрывавшей лицо от самого лба до губ. Золотая бахрома повязки спустилась на белоснежные плечи, на обнаженную грудь. Из-под повязки были видны только пышные золотистые волосы, связанные греческим узлом krobylos, и полуоткрытые губы. Пламя шести спиртовых ламп, колеблясь, отбрасывало на непосвященную трепетный свет. Рафал увидел эти пугливо, как у трехлетнего ребенка, полуоткрытые губы, увидел и замер в томительном ожидании. Ни одна мысль не могла родиться в его мозгу. Сердце билось все медленней, и только губы беззвучно рыдали:
– О волосы золотые… О губы, о мои губы…
Братья и сестры, завидев непосвященную, трижды хлопнули рукой по правому бедру. Два брата правителя дважды обвели прибывшую вокруг ложи, держа ее под руки, после чего она остановилась против великого мастера и ждала со склоненной головой.
Мастер вопросил:
– Кто ты, женщина?
– Меня зовут Гелена де Вит.
Услышав этот голос, Рафал чуть не вскрикнул. Он подавил возглас, готовый вырваться из груди, и только пальцы правой руки, как когти, впились в левую руку. Он трепетал от счастья и отчаяния, как трепещут ветви дерева, колеблемые ветром.
Великий мастер говорил что-то непосвященной, заикаясь и путаясь, как школьник, отвечающий урок. Наконец, после бесконечно длинных вопросов и ответов, после церемоний, длившихся, казалось, десятки лет, Рафал с трепетом услышал его слова:
– Мы дадим тебе первый луч света, который должен управлять твоими шагами. Дайте пани де Вит первый луч света.
Слезы затуманили глаза Рафала. Он видел, что кто-то приближается к пани де Вит и развязывает повязку. Он машинально поднял свою шпагу, как все, чтобы образовать стальной свод над головой кандидатки. Блеск клинков заслонил от него лицо, открывшееся из-под повязки, но через минуту он его увидел. Не дыша, словно в бесчувствии, он вперил холодный, дикий взор в это лицо, эти царственные глаза, дуги бровей и щеки, прелестнее аромата весенних цветов. Он услышал опять ее голос, когда она произносила присягу перед создателем мира, клянясь всем, что может быть святого для честной женщины, сохранить тайну под страхом меча архангела. Рафал дрожал и трясся, слушая эти слова. Волосы встали у него дыбом и дыхание смерти овеяло ему чело. Клыки и когти волка впились ему в горло, молотом били в грудь, впивались в ребра, а зеленые глаза сверкали, выплывая из страшной тьмы. Чудный голос звучал, как небесная песнь:
– Пусть огонь, царящий в высших воздушных сферах, охватит мою душу и, очистив ее, озарит путь добродетели…
«Страшный брат» потряс цепью и возложил ее на шею новой ученицы. Рафал не видел, что происходило вокруг него, не понимал, почему вновь вступающей сестре надели белый фартук и дали белые перчатки. Он не понимал ни единого слова из речи мастера, он смотрел и не видел, как мастер со счастливой улыбкой дал новой сестре, своей жене, поцелуй мира, и сказал:
– Позволь мне дать тебе поцелуй мира, ты же отдай его братьям и сестрам, равно как слово, знак и прикосновение.
Рафал весь ушел в себя. Он был в неведомом, нездешнем мире. Страдальческим взором смотрел он в свою душу, лежа на дымящемся снегу среди полей. Он видел надвигающуюся смерть. Вновь принятая сестра шла медленно, словно прекрасный дух, словно чудный, сладостный аккорд, извлеченный из волшебных струн виолончели, давая братьям и сестрам поцелуй мира. Протянув руку, она прикасалась к пальцам каждого из них и тихо, с глубоким почтением и смирением произносила таинственное слово «Feix», что значит «школа». Глаза ее были опущены, а чудная, почти совершенно обнаженная грудь дышала глубоко. Когда, обойдя середину, Гелена приближалась к тому ряду, в самом конце которого стоял Рафал, она повела глазами с выражением легкого, едва уловимого раздражения. Тем не менее она продолжала идти вперед, исполняя приказание мастера. Так подошла она к Рафалу. Протянув руку, она коснулась его пальцев, подняла глаза с почтением и легкой тревогой, желая, видно, узнать, отчего так дрожит эта рука, подняла глаза, как на лицо каждого из братьев… Но увидев его, последнего в ряду, она замерла. Глаза ее внезапно остановились, лицо поднялось еще выше. Ноги подкосились. Казалось, она вот-вот упадет навзничь. Медленно подняла она запрокинувшуюся голову. Улыбка на губах…
– Feix, – прошептала она, дрожа, но сияя, словно залитая светом луны.
Губы ее приблизились к губам Рафала и коснулись их тихим, жутко сладостным поцелуем. И в тот же миг шепот счастья, сменяясь внезапным испугом, слетел с них в уста любимого:
– О боже…
