Текст книги "Боец тишины (СИ)"

Автор книги: Стас Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Мысленно усмехнулся и свернул в переулок. Осторожно снял прежде срезанную и ныне аккуратно подклеенную пломбу. Переступил лазерный луч сигнализации. Ступил в темноту подвала, направился к тайнику. Здесь, в простенке, меня ждет такой же строгий костюм, как у всех служащих высотной стекляшки. Он подчеркнет серьезность моего лица, и я – стану таким же сотрудником центра, как остальные.

Засветил экран, проверил проходимость сигнала, подключаюсь к линии…

– Швед, выкладывай готовую открывалку.

– Что, еще одну? Еще одну на сегодня? Сопьешься, Охотник…

– Без обсуждений.

– Ясно.

– И поторопись с решением главной задачи. К вечеру результат нужен.

– У тебя точно запой, Охотник…

– Без обсуждений. Только так тебя мои дела стороной обойдут. Держи язык за зубами. Не нужны мне на попойке непрошенные гости. Ясно?

– Ясно. Незваных гостей можешь не опасаться. Ты не нервничай только…

– Не нервничаю я! Спокоен, как никогда! Конец связи.

Просунул руку в темень, застрявшую в простенке. Крючок вешалки, скрежеща, соскочил с ржавого гвоздя. Клочья паутины накрутились на руку и потащились за ней на свет, покидая стенную прореху. Полиэтилен захрустел, слетая с дорогого пиджака на припыленные плиты пола. Достал обломок зеркала и надел парик с подходящей для дела длиной волос – клерки так коротко, как я, редко стригутся. Сбросил на лоб несколько темных прядей, затемнил брови, затер пудрой бледные шрамы на лице и засмотрелся на свое отражение. Красавец!

Пошел к выходу, но задержался у порога. Обернулся к зеркалу, вернулся. Провел перчаткой по отражению. Я предстану перед ней в ином виде, но я понравлюсь ей, красавице моей, – с первого взгляда. Я всем нравлюсь, когда мне это нужно.

Только хватит любоваться собой – пора открывать себе любимому счет в банке… вернее, искать человека, счетом которого я воспользуюсь.

Глава 19

Я присмотрелся к этому зданию. Приметил, что постоянные сотрудники проходят пропускной пункт, чиркая кодом карты по таблоиду турникета и наскоро показывая пропуск сонному охраннику. Автомат лиц не различает и людей не распознает. А охранник спокойно пропускает всех, кто покажется ему знакомым. Пройти просто. Достаточно попросить зажигалку у курящего около входа человека, взять его пропуск, прикрыть рукой его запечатленное на пропуске лицо и махнуть пропуском перед охранником. Главное, – уверенно идти вперед. Тогда пройдешь всегда и везде. Тогда тебя не заметят, не остановят на тебе внимания и не остановят тебя. Нет, меня не выделят, не отличат от других – таких же знакомых и привычных.

Я стараюсь стоять к камерам спиной, но не постоянно – иначе незаметно не пройти. Надо скрываться ненавязчиво. Подходя ко входу, наклоняю голову чуть ниже положенного простому клерку и прячу глаза. Прошу у приличного человека с некоторым сходством со мной прикурить. Роняю папки. Он, как порядочный немец, помогает мне их подымать. Я, как такой же порядочный немец, рассыпаюсь искренними изысками речи. Отхожу в сторону, выпускаю дым из угла рта и взираю на пропуск наивно отзывчивого клерка. Посмотрим, как его зовут… вернее, как зовут меня. Томас… Сойдет.

Глава 20

С моим пропуском я могу ходить меж этажами, но по одним коридорам, а не по отгороженным отделам и техническим помещениям. А мне нужны именно технические помещения. Мне нужен иной пропуск.

Торопясь напоказ, налил кофе из автомата и понесся к лифтам. Маневр первый. Налетел на блюстителя чистоты со шваброй в руках, кинул стакан ему под ноги, пролил кофе на оттертый пол и стал спешно просить у него прощения. Есть! Он пристально посмотрел на залитый, замаранный пол и не заметил моего лица. Маневр последний. Я стукнул его по плечу и полетел к лифтам. Он не почувствовал, что я промазал из-за неловкости и хлопнул его не по плечу, а по груди, – по нагрудному карману. Пропуск есть! Остался последний штрих – расчетная карта. Коды и пароли карты мне найти просто. Главное, – найти карту. Мне нужен чужой счет, через который я прогоню чужой капитал. Думаю, добродушный толстяк подойдет. Конечно, в ближайшее время весело ему не будет, но он горе с петлей не разделит – разве что с бутылкой.

Вышел из лифта на верхнем этаже, отследил сигнал требуемой частоты, определил беспроводные устройства наблюдения, встал в зоне плохой видимости и подключил декодер. Проследил сигнал сетевой техники, связанной с главной системой безопасности. Подстроился под код соединения и подключился с него к системе. Пустил в ход с таким трудом выбитую у Шведа “открывалку”. Вошел в систему безопасности через беспроводную сеть, взломал ее и отключил наблюдение на участке.

Эх, пустился ваш диверсант во все тяжкие, Игорь Иванович! Я готовлюсь ограбить банк, а на деле – обчистить добропорядочных граждан. Только я не для себя беру! Не на отчаянную гульбу я все их сбережения бросить собираюсь, а на дело! А главное, – люди эти не такие честные и порядочные, Игорь Иванович! Эти люди открывают рты, осуждая абстрактную жестокость, но закрывают глаза, стараясь не замечать конкретные зверства! Под боком у них изверги и изуверы людей мучают! А они делают все, только бы не думать об этом! Обо всем, что вокруг них творится! Они, люди, допускают всю эту жестокость, во главе которой стоим мы, кровожадные “волки”! Пусть поделятся с бедной девушкой! За разрешение на дальнейшее закрывание глаз им придется заплатить! Заплатить мне!

Остался один шаг. Я должен войти в центральную систему. Внедрюсь в нее, воспользовавшись проводным подсоединением. Пройду на чердак и подключусь с чужого канала.

Открыл проход пропуском блюстителя чистоты, а щиток – отмычкой. Поменял микросхему с кодами компьютера. Подобрал код кабельного подключения, подсоединил компьютер к кабельному каналу. Пошел на встречу с центральной системой, как на свидание с нестойкой девицей. Ей под моим напором не выстоять и тридцати секунд! Сейчас я ей жара задам! Напустил на пароли злостные программы. Пошел поиск. Есть! Первая ступень защиты преодолена! Еще… Есть! И еще… Все! Злорадно усмехаясь, стер со лба испарину. Все мое! Все мои! Потянул нетерпеливые руки к клавиатуре, как к несметным сокровищам. За этими невзрачными значками скрыты пути к кодам, а за кодами спрятаны клады. Эх, не зря я так серьезно к вопросу “открывалок” подходил всегда! Мои “отмычки” – затраченных сил и времени стоят!

Меня бьет озноб. Я ближе к ней еще на один шаг. Стараюсь согнать с себя оцепенение, прогнать из головы это желание, это ожидание. Но все, что нахлынуло на меня, накрыло – с головой. Хмельного, словно от захлестывающего ветра, меня несет черт знает куда с волнами и я, вконец пьяный, захлебываюсь водой, как водкой. На меня налетает пенистый вал и… отступает, разбиваясь о мой, резко холодающий, рассудок.

Сейчас неизвестный, но отчаянный сотрудник стекляшки смерчем пролетит по счетам стороннего честного народа и переведет на счет чужого человека целый капитал – кучу купюр или гору золота-эквивалента. Этот скромный человек, счет которого сейчас резко подскочит кверху, – незнакомый мне первый встречный. Просто, у меня его карта, просто мне известны его коды. Скоро я приложу руку к его счету и получу на руки груду добра. Сниму все свои деньги, до последнего пропащего гроша… а его деньги не трону – он мне все же карту предоставил, так что будем считать, что мы с ним в расчете.

Потреплют же нервы сотрудникам стекляшки, когда проследят код подключения. И человеку, через счет которого пройдут мои деньги, достанется. Не по душе мне такие вещи. Только я вынужден исходить из данности. Мне не решить сложной задачи, выставляя на свет себя, – я высвечиваю других, оставаясь в их тени. Чаще я специально подыскиваю человека, которого пущу в расход. А первых встречных, как сейчас, подставляю редко. Но сейчас на поиск подходящего человека времени просто нет – в ход пускаю всех, кто под руку подвернется. Плевать мне, что они ненадежные, не проверенные. И на них мне – плевать. Пусть представители властей и служители порядка думают, что это один из своих сделал, – тогда никого из чужих подозревать и прослеживать не станут. Я останусь в покое. С таким расчетом я и выбрал прямое кабельное подключение. Так проще всего внимание отвлечь, взгляд в сторону отвести, следы спутать и скрыться спокойно. Так сразу ясно, что отсюда человек в сеть выходил, что свой человек.

С вида проще подключиться к системе дистанционно – не заходя в здание, а стоя далеко в стороне. Ведь несложно под код сигнала хоть какого их компьютера подстроиться и с его канала в их центральную систему вторгнуться. Только беспроводная связь всегда ставит под подозрение пришлого хакера. Вроде неплох путаный вариант, применимый на порядочном расстоянии, – войти в сеть хоть с какого своего канала, вскрыть хоть какой их компьютер и внедриться в их центральную систему с его проводного канала. Только, рано или поздно, специалисты определят, что проход к системе открыт с чужого канала, – тогда чужой код и сигнал отследят. Здесь ведь все регистрируют, все сведения сохраняют. Узнают специалисты, что в сеть проник чужак, подошедший к центральной системе с улицы. Мне этого никак не нужно. Мне и сложные операции не на руку. Люди не должны думать, что у них под носом действует диверсант, вооруженный крутой техникой. Людям следует считать, что они столкнулись с делами простого солдата или хакера, оснащенного средней аппаратурой. Иначе меня станут искать так серьезно и целеустремленно, что отыщут. Исходя из выше перечисленного, я решил зайти в здание и задействовать все виды связи на незамысловатом уровне, явно давая увидеть, что нахожусь здесь. А главное, – я четко показал, что не такой страшный, как на деле, и ясно дал понять, что не так опасен.

Насколько просто ты исполнишь задачу, настолько сложно тебя будет опознать в качестве серьезного разведчика. А насколько трудно тебя будет вычислить, настолько тяжело тебя будет поймать. Так всегда. Только на моей службе по-простому не сработаешь и по-настоящему простыми способами цели не достигнешь. Сделать хоть что-то по-настоящему просто в моем деле – очень сложно. Мне почти все время приходится нагонять на запредельно сложные задачи одни лишь видимости простоты, почти постоянно приходится исполнять задачи с расчетом на чужие глаза и с показной нечеткостью, путающей мои следы и чужие мысли. С вида мне не так трудно туманить всем глаза и мутить рассудок. Но все только – с вида. Показать противникам примитивные помыслы на месте продуманных во всех тонкостях и тщательно спланированных операций с неподозрительной очевидностью – крайне трудно. Такие вещи даются мне тяжелее всего – ведь я действую обдуманно, ведь мои движения оточены. Конечно, кажется, что профессионалу под непрофессионала подкосить – раз плюнуть. А нет. Я же должен сначала сбить ход мыслей себе, а только после – таким крутым контрразведчикам, как Шлегель. Мне нужно сохранять разум ясным, незамутненным навыками и привычками, всегда – все время. Тогда мое подозрительное поведение выглядит так, словно оно в порядке вещей. Я вроде случайно попадаю в спорные ситуации, ухожу от слежки, вроде не стараясь уйти. Я и сейчас себя такой видимостью закрыл, как туманом, и защитил, как крепостной стеной. А скоро я стану поступать еще непонятнее – настолько нагло, что никак неожиданно, и настолько глупо, что неподрасчетно… с вида нагло и глупо, а на деле – осторожно и осмысленно.

Эх, на что только не пойдешь ради чистой любви – даже на грязный грабеж! Правда, моя любовь не такая уж и чистая, а мой грабеж не такой уж и грязный. И вообще – все наоборот… Это не грубый грабеж, а – тонкая операция, и не высокая любовь, а – низкая страсть, снесшая мне голову. Не буду я себе врать! Отправила меня моя страсть на передовую в виде зверюги простой, пусть и разумной! Будь честен – не с другими, тогда хоть с собой! Такое у меня кредо! Так я защищаю себя от тумана, нагоняемого мной на всех вокруг! Нам всегда следует помнить, что наше оружие, направленное против врага, при ничтожной нашей неосторожности поражает нас. Изображая перед врагом друга, а перед другом врага, можно забыть, кто – друг, а кто – враг. Попробуй не запутайся, кто ты, где ты, с кем и когда… я ведь под десятью лицами говорю на десяти языках с десятью людьми из десяти стран.

Пора мне сворачиваться – не собираюсь я ждать, когда за мной придут. С банками покончено – пора к банкоматам. Теперь надо обойтись без задержек. Стоит специалистам разобраться с моей махинацией – мой счет, точнее счет незнакомого толстяка, заблокируют. Да и о подходах к аппаратам, и о доступе к деньгам подумать надо. Правда, что думать? Я знаю данные счета и аппараты, стоящие в плохо просматриваемых со стороны зонах. Аппараты оснащены передатчиками на аккумуляторах – с такими проблем нет. Я сигнал с такого передатчика запросто перебью – перекрою помехой на частоте, определенной моей техникой. Пройду невидимкой!

Незаметно бросил пропуск Томаса около проходной. За моей спиной сошлись створы стеклянных дверей, впустивших бедняка и выпустивших богача.

Глава 21

Нужно торопиться. Сейчас полным ходом идет анализ взлома системы важного военного объекта. И задействованы сильнейшие специалисты – такие, что мне и не снились. Скоро они завершат анализ и переустановят систему защиты. Тогда мне ее точно не взломать. Не справится с ними Швед в одиночку.

Допустим, даже справится Швед – сделает достойную “открывалку”, все равно не выйдет у меня систему открыть. Шведу нужно точно знать, какую систему он должен осилить. А я, без участия государства, не смогу достать для него данные системы – требования к “открывалке”. Вся надежда на прежнюю защиту… на то, что Швед сделает подобие моей прежней “открывалки”, предоставленной мне государством. Я не могу применить государственную снова. Наши не должны связать мои действия со мной, а чужие – с нашими. Запутаю я всех. Главное, – мне не запутаться.

Глава 22

Седой поляк захлопнул чемодан и пожал мне руку, а я захлопнул дверцу машины и выжал газ. Только Игорь Иванович голосом совести кричит мне вслед: “Слава, ты не с катушек слетел – ты с цепи сорвался!”. Но голос затихает, Игорь Иванович отстает, остается далеко позади, скрывается из вида.

Вечер стягивает предгрозовое небо глухой мглой. Ночь надвигается с ненастьем. Только я озаряю сумеречное небо сиянием. Я снаряжаюсь в поход, как в полет.

Мне кажется, что я мыслю трезво, но такие мысли диктует дурман, заполонивший мою голову, заполнивший сознание. Голова кружится, и я не замечаю царящей кругом грязи и тесноты. Я словно не протиснулся в простенок, а проломил стены. Словно не прополз через темную трубу, а пролетел сквозь ночное небо. Бегу через канализацию, и брызги зловонной замутненной воды кажутся мне чистой утренней росой. И тяжелый автомат, бьющий по спине, – легок, как перышко.

Расправил крылья и полетел. Прямо к трубе, ведущей вверх, в высокое небо. Сбил засовы решетки, перекрывающей путь. Сбросил решетку вниз. Прыгнул, цепляясь за прутья. Подтянулся, пробираясь в трубу.

Крылья пришлось сложить. С тяжкими усилиями карабкаюсь в узкую горловину. Перчатки и протекторы не слишком ощутимо помогают, но я упорно продвигаюсь вперед, взбираюсь вверх, распирая проржавевшие стенки трубы похолодевшими руками.

Глава 23

Меня не ждут – не ждут от меня такого нахальства. Я пройду. Пройду сюда и уйду отсюда. Уйду с ней!

Ворвался в коридор, врезался в дверь, влетел в стекло… Она сидит на кровати – острые колени поджаты к груди, охвачены тонкими руками, голова опущена. Она подняла на шум склоненную голову, направила на меня печальные глаза. Я ударил дверь с такой силой, что чуть не вышиб, что меня чуть не сшибло. Пошатнулся и прорвался в изолятор, подхватил девушку и…

– Я пришел за тобой! Я заберу тебя!

Она, совсем слабая, упала мне на грудь – ее волосы пролились на мои плечи золотистым дождем, и я задержал дыхание, обмирая. Прочухался, поволок ее прочь. Споткнулся, когда ее руки судорожно сцепились на моей шее.

Остановился резко. Черт… Я чуть не забыл…

– Что с тобой делали?! Что тебе кололи – химические препараты или еще что?!

Она в ужасе подняла на меня глаза, пытаясь всмотреться в мое закрытое маской лицо…

– Я не знаю…

– Ты заражена?!

Она в еще большем ужасе сцепила руки, хватая меня, будто я ее брошу, если она скажет что-то не то…

– Я не знаю…

Отодрал от шеи ее руку – перехватил, рассматривая штрихи. Код не знакомый, но несколько совпадений есть – она заражена. Черт… Развернулся, рванул назад. Кинулся к хранилищу, разбросал контейнеры. Нет… Среди них нет нужного… Или просто не попадается на глаза нужный код… На глаза попадается одна только крыса – носитель нужного мне вируса… Разметал пробирки, ища шприцы.

– Стой! Стой здесь! Я деактивирую эту дрянь!

Поставил девушку на пол и… Хватанул шипящую крысу. Вирус передается через кровь. Только я не знаю… Не знаю, как у крысы кровь забрать. Черт… Всадил шприц, куда попало, взял кровь и… Путаясь в волосах испуганной девушки, разорвал ее больничную рубашку. Крепко держа ее, вырывающуюся, воткнул шприц в подключичный катетер… только не ввел зараженную кровь – чужую кровь. Свернется же – чужая… Черт… Чуть не убил свою девушку… Неуч! Надо подумать, надо припомнить… А времени нет. Вырвал иглу у нее из груди, взялся за нож – оставил на нежной коже грубую надсечку, полил порез зараженной кровью. И что дальше?! Этого достаточно?! Черт…

– Что ты делаешь? Отпусти… Отпусти меня!

– Тише, не дергайся! Это – твое спасенье! Ясно?! Сказал, не дергайся! Стой!

Девушка высвободилась из моей хватки, вывернулась у меня из рук. Сунул взвизгнувшую крысу в подсумок и…

– Ты не уйдешь! Не уйдешь без меня! Ты не уйдешь от меня!

Девушка вскрикнула, когда я налетел на нее, сшибая, хватая, таща… Она вздрогнула, когда я перекинул ее через плечо, волоча к пробоине в стенной панели…

– Оставь меня! Не трогай! Не трогай меня! Не мучай!

– Я вытащу тебя отсюда! Я спасу тебя! Только не дергайся!

– Отпусти меня! Я прошу тебя, пощади!

– Молчи!

– Ты же человек! Окончи мои мучения! Не мучай!

– Я не один из них! Замолчи!

Толкнул ее к тесной и душной темноте хода. Она кричит, цепляется. У меня в голове щелкает счетчик – секунды истекают, и перед глазами плывет. Я слышу тяжелые и скорые шаги. Спецназ. Бойцы на объекте. Они наступают на нас, настигают нас. Только на них полное снаряжение – не просто им протиснуться здесь станет. Их броня, обмундирование, вооружение – все здесь, под землей, будет их тормозить… вся их неуязвимость здесь обратиться против них – будет задерживать, заставлять искать обходные пути.

– Не сопротивляйся мне! Не цепляйся! Я не из них! А они на подходе!

Она слышит их – этот шум отражается в ее глазах страхом. Бросаю ей прикрепленный к ремню трос, кладу руку на блок, упираясь сапогом в стену.

– Держи трос! Держись за ручной зажим, а трос не трогай – кожу с рук сдерешь! Я тебя спущу! Здесь не высоко – труба короткая!

Она послушно исчезла в темноте.

– Отпускай! Отходи!

Подтянул, скрутил трос и спрыгнул в темноту следом за ней. Схватил ее за руку и потащил по парапету, едва возвышающемуся над застойной водой. И не подумал подключать и перекрывать отключенный объект – мне бы не хватило времени заблокировать замки. Бойцы будут преследовать нас. Они пойдут на перехват. Надо спешить.

– Скорее!

– Я не могу!

Держусь за стену, удерживая ее, – только тропа такая сырая, скользкая, узкая… А скоро они…

Сейчас они пустят дым – кинут шашку. Нет, они не напустят нейропаралитического газа – не сейчас. Пока они попытаются схватить меня живым и мыслящим. Они постараются поймать меня. Им нужно допросить меня. Пока еще – просто дым. Пока еще пустили – простой дым.

Остановился, переводя дыхание. Повернулся к девушке, хватая ее за плечи.

– Надень респиратор! Я помогу с креплением!

Она оттолкнула мою руку, конвульсивно хватая задымленный воздух.

– Простого респиратора пугаешься?! Думаешь, я тебя газом травить собрался?! Нет! Он – обычный!

– Кто ты такой?! Что ты делаешь?! Куда ты меня тащишь?!

Полячка… Она – полячка, и плохо знает немецкий. Переключился на польский, стараясь ее успокоить.

– Скажу! Скажу позже! А сейчас нельзя останавливаться! Дай мне надеть на тебя респиратор – тебе будет легче дышать и видеть! Он, как облегченный противогаз, – ты будешь дышать! Тебе лучше мне верить! Верь мне!

Она схватила воздух, вдыхая еще судорожно и выдыхая уже спокойнее, не так прерывисто.

– Что ты со мной сделаешь?

– Отвезу туда, куда скажешь, и спрячу, где покажешь. Только не останавливайся.

– Мне тяжело…

– Не останавливайся! Скоро я понесу тебя – скоро я смогу, а сейчас…

Дым заволакивает все вокруг, наползая на нас с чахлыми сквозняками. Бойцы открыли огонь… только далеко. Бросаю ее руку, оборачиваюсь.

Они стреляют – точно… только выстрелы глухие, отдаленные. Черт… Замки! Замки открыты! Я оставил замки открытыми! Я выпустил – подопытных. Теперь они, зараженные неизвестно какой дрянью, выползли из изолированных отсеков, вылезли изо всех щелей.

Страх поднялся из дыма с хромо тащащимся за мной и тянущим ко мне руки человеком. Смутный силуэт с удушливыми хрипами колышется в дымной мгле… в тишине, в моей холодной руке, щелкает затвор.

Пуля просвистела, прорываясь через глушитель, девушка глухо закричала через респиратор. Облаченный в белую рубашку человек рухнул в темноту. Направил хилый свет в его сторону. Над ним сошлась вода, стянулся дым – он, не четко очерченный, скрылся… исчез, как призрак. Девушка, задыхающаяся от страха, закрыла руками лицо, стараясь стянуть респиратор. Оторвал от лица, от маски, ее руки, крича сорванным голосом.

– Не трогай!

– Он душит меня!

– Страх душит! Дыши спокойнее!

Зараженные нам на руку – они задержат настигающий нас спецназ. Спрыгнул в воду, стаскивая и ее. Понесся в тоннель, таща ее следом, – снова сопротивляющуюся каждому моему действию, каждой моей попытке успокоить. Подхватил ее, упирающуюся, на руки…

– Ты стрелял в него! Ты его!..

– Пристрелил! Он заражен! Он распространитель неизвестной заразы!

– Ты его!..

– Я не имею права позволить им уйти! Ни одному из них!

– Что ты сделаешь со мной?!

– Я сказал! Я стараюсь освободить тебя!

– Что тебе от меня нужно?!

– Сказал! Просто стараюсь освободить тебя!

– Ты передашь меня другим – таким же?! И они – будут так же мучить меня?!

– Нет! Просто я могу помочь тебе – и помогаю!

– Ты обманешь меня!

– Нет! Я докажу! Только обожди!

– Я не верю тебе! Убей меня! Не обрекай меня на мученья! Я больше не могу! Убей, как того!

– Нет! Я пришел помочь тебе!

– Почему мне?! Почему мне одной?!

– Потому, что у меня не хватит сил и целительной заразы на всех зараженных! Хватит только на тебя – на тебя одну!

– Почему я?!

– Потому, что я хочу тебя! Замолчи – дыхание потеряешь!

Девушка замолкла в изумлении, вытеснившим на время, раздирающий ее, ужас. Едкий дым чуть рассеялся, и я увидел его. Человек в штатском – военный в штатском. Я узнал его. Он преграждает мне путь. И я знаю, что он – не один… просто других в дыму еще не видно. Они еще далеко, только я, не долго думая…

Дуплетом в грудь – одна входная, две выходных… и броня к черту. Он падает в воду. Толкаю в воду девушку, открываю огонь.

Пистолет вернулся в исходное. Пустая обойма выпала в воду. Я вставил другую и… Черт… Рука потянулась за спину, за автоматом. К черту тишину!

Перехватил автомат, передернул затвор. Пуля саданула мое плечо. Прижал закостенелым пальцем спусковой крючок, короткая очередь разлетелась в низком коридоре рикошетом и раскатилась искореженным рокотом. Это еще не конец! Эх, не конец! Прыгнул в воду, ища ее, но нашарил только труп военного. Черт… Где она?! Вцепился в ее мокрую рубашку и поволок за собой.

Глава 24

Кровотечение несильное – хорошо, я не собирался им кровавого следа оставлять и кровь на анализ им сдавать тоже не намеревался. Встал у стены, перевести дух. Сдернул с девушки респиратор, стянул с себя маску. Она посмотрела на меня расширенными глазами, и отвела взгляд в сторону… опустила, слезящиеся глаза в пол.

– Продрогла? У тебя зуб на зуб не попадает.

Она отрицательно покачала головой, отстраняясь от меня, стягивая к груди руки, складывая ладони. Осторожно охватил ее хрупкие плечи. Она прижалась к стене, сжалась, поднеся руки к лицу, словно прячась от меня.

– Просто разотру.

– Нет…

Через стиснутые стучащие зубы у нее не получилось сказать что-то понятное, и она замолкла. Дрожит у меня в руках, как осиновый лист.

– Совсем недалеко осталось. Снимай одежду.

Она отпрянула от меня, но я удержал ее.

– Нет… Не трогай меня…

– Ты мокрая, а еще идти. Снимай – я выжму. Живей!

Она отвернулась, стянула рубашку, робко протянула мне. С ее распущенных волос стекает вода – они распались на тонкие пряди, и ее спина, считай, открыта.

– Не смотри…

– Скажешь еще… не смотреть.

Крепко обнял девушку, невзирая на ее слабые протесты.

– Не трогай…

– Да начни ты соображать, наконец. Кончились мученья. Ясно? Теперь ты со мной. Я тебя теперь буду оберегать… пылинки с тебя сдувать буду.

Она отвернулась, тихо всхлипнула и выскользнула у меня из рук. Подхватил ее еще до того, как она упала на пол.

– Ты что? Что с тобой?

Она так и не пришла в себя, когда я потащил ее наверх, – безвольно поникшую в моих объятьях, уронившую руки, запрокинувшую голову.

Глава 25

Приволок ее в подземный ход и осторожно опустил на землю – передохнуть пора. Сердце еще стучит, разнося адреналин по крови, но уже – не ровно. Остатки не сожженной энергии еще колотят меня нервным напряжением, заставляя забывать про изнеможение, но уже – с перерывами. Я начинаю вспоминать про усталость… и готов свалиться замертво на месте. Батарейки у меня садятся – энергия на исходе, и я едва держусь на ногах. Сел рядом с ней, подтянул ее к себе, усадил на колени, стараясь согреть ее… и согреться.

– Кто ты?

Она открыла покрасневшие глаза, и я просиял.

– Вольфганг.

– Вольфганг…

– Никакой я не господин. Просто – Вольф… просто – “волк”.

Девушку вдруг улыбнулась – робко и боязливо, но все же.

– Значит, ты не прекрасный принц?

– Нет, но я могу им прикинуться.

– Прикинуться?

– Хочешь, хоть сейчас прикинусь?

– Не знаю… Нет, не надо… Я же знаю, что ты – “волк”…

– А тебя, как называть, красавица?

– Агнешка…

Агнешка… Она, как искра костра, как луч солнца… Она так ярко светит, что и я в ее лучах – свечусь и… горю. Неловко отбросил ее волосы с ее плеч, за ее спину… склонил голову к ее шеи. Моя… Она моя… станет моей. Скоро… скоро станет моей. Тогда я снова смогу мыслить, смогу ясно видеть и свободно дышать. А сейчас в голове муть, в глазах туман, а дыхание замирает.

Ее тонкие пальцы судорожно сжались на вороте моей куртки, и она молча заплакала.

– Не трогай меня, Вольф… Только не трогай…

Меня будто ледяной водой обдало. Улыбка сползла с моего лица, а следом и лицо… душа исказилась, словно кислотой разъело.

– Что я тебе такого сделал, что ты со мной так?

– Я прошу, не надо… Оставь меня в покое…

– Не трону я тебя. Утри слезы и… Да тише ты.

– Только не надо…

– Ладно – не буду. Успокойся.

Глава 26

Хотел бы ей сказать, что после того, как она отключилась, мне пришлось ее в тесном трубопроводе таскать, выбираясь из подземелий, пришлось ее в машине возить, отслеживая хвост. Кстати, хвост был, и оторваться мне от него было не легче, чем ящерице. И еще, пока она тихо спала… Я отогнал машину полякам на разборку, я… Я спящую красавицу на “железном коне” с городских окраин вывозил – гнал, будто за мной черти гонятся… И, признаться честно, понятия не имею, как она после этого может так со мной. Не знает, конечно. Хотел бы ей сказать, но – не могу.

Нутром чую – не выдержу. Не выдержал. Схватил ее за руку, помеченную кодом подопытного.

– Я под пули подставлялся – тебя защищал! Я тебя на руках таскал, когда хотел свалиться и сдохнуть спокойно! А ты!.. Ты мне и прикоснуться к себе не позволяешь! Словно я прокаженный! Только и твердишь!..

– Отпусти…

– Снова за свое! Куда ты без меня пойдешь? Что ты делать без меня будешь? Тебя схватят сразу и прикончат! И вообще… Я, что заслужил такое обращение? Ты подумай! Заслужил я такое?!

– Ты…

Она безуспешно рванула руки – высвободиться я ей не дал.

– Обидно мне! Поняла?! Отвечай!

– Отпусти меня!

– Объясни мне! Отвечай!

Агнешка снова постаралась вырваться – отстранилась, как смогла, вскинула голову, сверкнула глазами.

– Объяснить? Ты убийца. Ты убил людей.

– Только, защищая тебя. Слышишь?!

– Ты убил…

– Только, защищая тебя! Ты слышишь?! Смотри на меня! Я защищаю свою страну, защищаю своих людей! И я убиваю тех, кто угрожает им! Только тех, кто – угрожает! Ясно?!

– Ясно… Только все равно ты – убил…

– Убил! Я бы и убил, и ограбил, защищая тебя, если бы не мог защитить тебя без грабежа и убийства!

– Ты преступник…

– Я?! Преступник?! Я – правозащитник, Агнешка! Преступники те, кто удерживал тебя против твоей воли!

– Ты такой же, как они…

– Я?! Да ты что вообще?! Ты меня еще и оскорбляешь?!

– Куда ты меня притащил? Что ты сделаешь со мной в этом подвале?

– Это не подвал. Это – склеп. Только ты не думай… Успокойся! Ты здесь не останешься! Ничего я тебе не сделаю! Я не психопат и не насильник! Я не исполняю военный приказ или правительственное поручение! Просто, стараюсь тебя освободить!

Она, гордо подняв голову, упорно смотрит мне в глаза – ясно дает понять, что не верит ни одному моему слову.

– Я переправлю тебя в тихий город, как только поспокойней станет. А после – в Польшу, в Варшаву. Или еще куда.

– А сейчас? Сейчас нельзя?

– Сейчас нас ищут.

– Ищут?

– Объект их под обычной больницей, где они людей незащищенных присматривают, находится – под землей. По документам – лабораторией секретной проходит, лекарства они будто делают и испытывают. А делают – оружие биологическое, на высшем уровне секретности. Ясно?

– Да… Только я не…

– Спрятан и прикрыт объект их серьезно. Они секретности стараются не нарушать – шума просто так поднимать не станут. Тихо попытаются нас отловить – своими силами. При нужде – службу госбезопасности подключат. А не получится нас поймать – подключат полицию. Объявят нас в розыск, как обычных преступников, – вернее, как особо опасных преступников. Тогда перекроют дороги – выставят посты, патрулей напустят, открыто город обыскивать будут. Тогда нам не уйти.

– Не уйти?

– Не повторяй ты мои слова! Нам нужно ждать, когда только решат полицию подключать – тогда мы проскочим. Ясно? Три организации будут скрывать друг от друга большую часть достоверных данных и операцию поиска проведут не слаженно – по крайней мере, начнут проводить, пока не расставят друг друга по местам. Одни будут рассчитывать на других, другие – скрывать от третьих. Одни искать начинают, другие – кончают, и нам руки развязывают. Мы пройдем.