Текст книги "Боец тишины (СИ)"

Автор книги: Стас Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Кто они?.. Враги или просто бандиты?.. Не знаю… Надо наблюдать… Боевик отходит, указывая дулом карабина в сторону… Оглядываюсь… Черт! Англичане!

Рядом британские офицеры – они подвешены на такой же веревке, крепящейся к таким же крюкам… Черт… Британцы… А боевики… Они бандиты или… Они еще и нашими могут быть… Мне в голову, как ударила мысль, рванувшая гранатой, – на мне британская форма… Я – английский офицер!.. Черт!..

– Я русский! Русский я!

Боевики направили на меня оружие и грубые окрики… Я умолк, а они окатили меня чужой мне руганью… Англичанин что-то прохрипел… Повернул к нему голову… Только теперь заметил, что под его разодранными лохмотьями расползся нейтрализованный химический ожог… Я рванул веревки… и замер, остановленный злыми выкриками… Англичанин прохрипел что-то снова – я прислушался…

– Они не поверят… Трупы видишь?.. Твоих же рук дело…

– Я ж… Вашу ж…

– Ты их понимаешь?..

– Нет. А ты?

– Нет…

– Привыкли вы, что ваш язык все учить должны. А их не заставите. И силой не заставите. Не хватит у вас на них сил. И на нас – не хватит.

Англичанин повесил голову… Ноги у него подкосились, и он повис на веревке… У меня вдруг дыхание перебилось от страха, что сейчас погибнет человек, речь которого я понимаю, пусть он и – мой враг… Но он с трудом поднял голову, с трудом поднялся…

– Эй, ты… Англичанин… Ты как, продержишься еще?..

– Я здесь вторые сутки, русский…

– Ты знаешь, кто они?.. Знаешь, что они с нами сделают, британец?..

– Ричард…

– Знаешь?..

– Нет… Я не понимаю, что они делают, что им нужно…

– Обменять собираются или выкуп потребовать…

– Возможно, только… Думаю, нас – убьют до того, как договорятся…

– Они должны постараться ясно свои требования изложить – с угрозами… Будут долго убивать и… снимать мучения…

– Они снимают…

– Тогда скорей всего не убьют…

– Все равно – убьют…

– Не так сразу…

– Я был бы рад, если бы – сразу…

– Тогда нам уж точно не вернуться…

– Ты еще думаешь вернуться? Штурмана они давно убили, а с веревки труп снять так и не потрудились – оставили… Для меня оставили… И для съемок своих…

– Ты летчик?

– Да… А ты, вижу, диверсант?

– Нет… Просто нарядился – девиц цеплять. Нравится им ваша форма.

– Ясно с тобой…

– Я, и правда, случайно попал… Связист я простой… Меня на базу другую вызвали технику отладить, а я через ваши территории сократить решил… Вот и вышло так, что от вас я вашей формой застраховался, а боевиков и бандитов – не учел…

Англичанин слабо улыбнулся – скривил разбитые губы, кривясь от боли.

– И как мне тебя называть, связист?

– Славой зови. А что за машина? Они ее в ангар загнали… Она на ходу?

– Какая разница?

– Такая, что пешком мы не уйдем.

– Ты еще думаешь, что мы сможем уйти?..

– Только об этом и думаю.

– Лучше думай, как их не злить… Тогда мучить перед тем, как убьют меньше будут…

– Мысль стоящая. Не стоит злить… Надо тихо их… Тогда – всех и сразу… так, что они и дух перевести не успеют…

Англичанин снова уронил голову, шепча в пол…

– Меня невеста ждет… Элизабет… Не дождется… И ты… Не мучай себя надеждой…

– Я реалист, Ричард… Я себя ни надеждой, ни отчаянием не мучаю…

– Тебя кто-то ждет?..

– Много кто ждет… много кто от меня еще многого ждет…

– Я про девушку…

– Литовка… И она думает, что я – литовец… И я не намерен допускать и мысли, что ей не суждено обо мне правду узнать…

– А правда в том, что ты литовец только на треть?..

Я оскалил зубы горькой усмешкой… Ирония у англичан в крови… Только она их нередко в таких ситуациях покидает… А этот англичанин ничего еще – силен духом, раз про иронию до сих пор помнит…

– На треть литовец, на треть русский, на треть англичанин… Ты прав, – как раз в этом и заключена моя правда…

– Красивая?.. Литовка – красивая?..

– Хрупкая и светлая, как раннее утро… Глаз не отвести…

– А Элизабет не красавица… Зато она – настоящая аристократка…

– Рад, что ты такую леди… А теперь забудь про нее и вспомни про то, что нам надо выбираться.

– Нам не уйти… Мы можем только ждать… Стараться успокоиться, подготовиться и…

– Не сдерут они с “волка” шкуру на коврик! Я сдеру! С них!

Получил прикладом карабина под ребро и прервал переговоры с англичанином, стараясь поправить перебитое дыхание…

Глава 8

Пустил кровавую слюну из открытого рта и проследил путь красной струйки, падающей на пол и ползущей по полу к моим ногам… Подумалось, что пол кренит… Эх, еще один клык “волку” выбили…

Я потерял счет времени… Англичанин снова отключился… Он в сознание приходит все реже, а я… Я еще смотрю на мучителей одиноким глазом – из-под отекшего и слепленного гнойной коркой века… Скосил глаз на англичанина… При мысли, что он покойник, мне стало не просто страшно, а… Нет, дышит еще… Надо действовать… Ждать дольше не выйдет… Нельзя ждать… Только, что делать?..

Выберусь я… с англичанином – выберемся… Оглядел бойцов, спящих вповалку с суровыми лицами, с оружием в руках… Черт… Мы да британцы воюем друг с другом на чужой земле – на их земле, заставляя воевать друг с другом и их… И похоже, что мы с британцами перестаем понимать, кто из них за кого и против кого воюет… Просто, они перестали понимать, что мы с британцами за черти и какого черта мы к ним приперлись… Они все против нас… все у них против нас… против нас всех – чужих… Похоже, что мы с британцами потеряли ориентацию и носимся с оружием в пустыне, как слепые… Стараемся перебить друг друга и прозреть… Нет, я не собираюсь так подыхать – слепым и окруженным незрячими трупами…

Стараюсь ослабить удавки и узлы, сбавить нагрузку на веревки и разработать закостенелые руки… Почти не чувствую их… От локтей и выше – их будто вообще нет… Раньше хоть боль была… Тогда я проклинал эту нестерпимую боль, а теперь – проклинаю омертвелое онемение… Еще недолго – и без рук останусь… Тогда точно – конец… тогда оружие держать нечем будет… Слегка сжал и разжал кулак, разгоняя кровь… Сложил кисть, сильнее стягивая суставы… Веревки врезались в сухожилия, ободрав кожу, но я только крепче стиснул зубы…

Вашу ж!.. Я дернул головой, отворачиваясь… Кислота зашипела над ухом, въедаясь в плечо, разъедая кожу…

– Я русский! Русский я!

Меня окатили водой, и я закричал… Кислота, пенясь, расползлась по груди… Я выдержу! Вытерплю! Рано или поздно они загасят ожог! Они деактивируют его! Деактивируют! Вода – ничего еще… Ничего, кислоту разбавит, пусть и разнесет… Меня обдало едким запахом и щелочью… Я скосил “волчий глаз” на густеющий мрак… Темно… везде – в глазах темно, в голове…

Глава 9

В моей голове гулко разнеслась чужая речь… в ангаре эхом раскатились крики… Поднял глаз – боевики встают, берутся за оружие, идут к выходу… Двигатель гудит… Они уходят – уезжают… Открыл глаз шире, присматриваясь… Остался один – раненный… Достанется ему… Дернул веревку…

– Ты что делаешь?..

Англичанин покосил на меня глаз, замученного до отчаяния мертвеца…

– Так волки из капканов вырываются! Отгрызают себе все, что им освободиться не дает! Я вытерплю! И ты – терпи! Не долго осталось свободы ждать! А пока терпи просто!

Я стиснул зубы, вскинул голову, сжал правую руку в кулак, а левую – сложил, стягивая сухожилия… Рванул веревку со всей силы, кривясь от боли… Боевик вяло вскинул автомат… Я снова – рванул… Он крикнул, поковылял ко мне… прихватил с собой стоящую на полу закупоренную посудину, приблизился, скручивая пробку…

Коленом под ребро, сапогом под челюсть… Обрывистая очередь прошлась по потолку при его падении, посыпались осколки, полетел рикошет, а я рванул руку… Кислота зашипела на полу, поджидая его, но он на пол упал уже мертвым… Я рванул и… высвободил руку… Рухнул на пол, обрывая веревку… Адреналин ударил в голову с такой силой, что убил боль вместе со всеми мыслями… Только озноб бьет… так, что зуб на зуб не попадает…

Глава 10

Подполз к валяющемуся на полу боевику, опираясь на локти. Уверен, что ударом ему шею сломал, – только я должен убедиться точно. Когда я склонился над ним и всмотрелся в его лицо, проверяя, дышит он или нет, оказалось, что он… Молодой совсем – просто мальчишка… Черт… Еще и живой. Еще живой… Отшвырнул локтем его разряженное оружие. Постарался схватить его нож. Только не смог сцепить на рукояти ножа посиневшие пальцы – не получилось даже ножны расстегнуть. Пришлось растирать руки, присматривая за ним, – за этим умирающим мальчишкой. Я отключил его крепко – раз он, распростертый в кислотной луже, не орет, и прослежу я его зорко. До самой смерти взглядом провожу, как до дверей.

Парнишка открыл глаза, еще не осмысленно осматриваясь. Припер ему грудь коленом, придавил сапогом руку – другую руку ему разъело до кости, так что трогать ее не стал, а продолжил растирать себе запястья. Он остановил на мне глаза – смотрит на меня в упор со злобой зверя… со злобой загнанного в угол зверя. Смелый вообще мальчишка – его мозги, видно, полностью промыты бесстрашием и бессмертием бойца этой треклятой пустыни. Только и его пугает гибель… Как бы храбро мы к смерти ни подходили, входить в нее страшно каждому из нас… всегда страшно, каждому.

Решил не проверять – начнет он орать от боли или будет упорно молчать. И ждать, когда он начнет четче чувствовать разъедающую его тело боль, не стал. Сцепил пальцы на рукояти его ножа и криво полоснул неверной рукой по его горлу. Звериный страх и злоба в его глазах угасли, но глаз он так и не закрыл, смотря на меня в упор и мертвым. Он не первый мой противник, продолжающий противостояние и после смерти, надеясь, что останется со своей ненавистью в моей памяти, со своим страхом – в моих снах. Правильно он надеется – таких, как он, я помню. И “волкам” снятся сны.

Посмотрел на англичанина, с трудом представляя, как я поднимусь на ноги и перережу веревку. Осторожно встаю. И разгибаюсь – небыстро, чтобы на сердце сразу нагрузку не давать большую – оно и так от боли бьется часто, как отбойный молоток. Я дышу слишком поверхностно и неровно, стараясь не травмировать ожог, но сердцу такого дыхания не хватает. Стараюсь вдыхать глубже и ровнее, хоть грудную клетку и рвет на куски с каждым вдохом.

Медленно подошел, а веревку резанул резко. Ричард свалился рядом со мной. Встряхнул его, с вида уже не живого.

– Живой?! Вставай давай! Выбираться нужно! Живей!

Ричард никак не включается – он открыл глаза и старается сосредоточиться на мне, только пока безуспешно.

– Давай же… Соображай! Сосредотачивайся! Живой ты! Живой, Ричард! Свободны мы! Давай же!

– Связь…

– Да у них здесь нет никакой связи. Здесь только через спутник связаться можно. А они технику с собой забрали.

Англичанин приподнял голову, придерживаемую моими изодранными руками.

– А рации?..

– Ничего нет. У бойца раненого была – только он с рацией заодно в кислотную лужу упал. Нет ничего теперь.

– А коробки?

– Позже посмотрим. А сейчас подожди, ложись – я воду притащу.

Ричард судорожно сцепил руки на прозрачной, полной воды бутылке – только пробку скрутить не смог – у него с руками тоже не порядок.

– Никогда не думал, что можно умереть от жажды из-за того, что не можешь открыть бутылку.

– А я и не думаю.

Пробил пластик ножом, зажал дыру и передал бутылку британцу. Залились мы с ним до тошноты, только сухость в горле никуда не делась. Принялись наскоро промывать раны – и у меня, и у него раны на жаре нагноились быстро.

– Ричард, без антибиотиков мы и суток не протянем.

– Мы и с ними не протянем…

Промолчал, только подумав, что он – прав.

– Медикаменты надо искать… и оружие.

– Слава, ты действительно считаешь, что нам еще нужно оружие и медикаменты? Ты думаешь, мы сможем их перестрелять?

Я поднял руки, рассматривая их отекшим, воспаленным и гноящимся глазом.

– Нет, не думаю.

Англичанин, слабо усмехаясь, повесил голову.

– Они вернутся и прикончат нас, если мы протянем до их возвращения. И никто никогда не узнает, как и где мы сгинули.

– Ричард, я не собираюсь их ждать, даже если собираюсь сдохнуть.

– А что, есть варианты?

– Нет, так будут. Вставай давай. Ящики проверим и машину. И еще… Надо найти тряпье – нарезать и руки обмотать. Только туже – а то суставы держать не будет. Давай за дело, а я пойду пока осмотрюсь.

Ворота закрыты, но не заперты – толкнул их, и они открылись. Долго осматриваться не пришлось – вокруг нет ничего. Кругом одна пустыня… Смотрю в нее так же отстраненно, как обычно – в пустой патронник. Черт… Хватит. Хватит смотреть. Пора загонять патрон в патронник и… Мы пулями войдем в эту пустыню, в эту пустоту… Вдвоем с врагом, с британцем дадим ей жару… дуплетом в грудь – одна входная, две выходных.

Вернулся, опустился на колени рядом с англичанином, схватил его за плечо так, что у него от боли челюсть свело.

– Вставай! Живей! Времени нет! Мы не знаем, когда они вернутся!

Боль согнула его, но он встал, выпрямился и отнял от обожженной груди ободранные руки.

– Слава, а что ты дальше думаешь делать?

– Идти… Ехать…

– А куда? Ты знаешь, где мы?

– Нет. Знаю, где я был, когда меня вырубили – дальше я отключился, и меня неизвестное время везли в неизвестном направлении. Думаю, та дорога от этого места в радиусе… Километрах в ста, думаю. Точно определить не могу, но примерно так получается. Из такой машины на такой местности трудно выжать больше шестидесяти километров в час. А выжимали из нее эти километры в час на протяжении часа. Солнце еще не зашло, когда я здесь очнулся…

– А направление?

– С направлением у нас выбор большой – все четыре стороны света. Ты же здесь летал… С высоты не видел построек этих?

– Нет… Не видел… Я не помню, как здесь оказался, – вообще не помню. Я даже не помню, авария была или… сбили.

Я вправил сустав и накрепко перевязал руку – вроде держит, только рука все равно… Эх, дорого мне обошлась свобода, Игорь Иванович. Мне бы в госпиталь наш, на старое пригретое местечко. Мне бы на кровати валяться, а не по пустыне таскаться.

– Ричард, машину проверь. Может, на ходу… Пешком мы никак…

Он поковылял к машине, низко опустив голову… остановился.

– Ключа нигде нет.

– Отойди, я посмотрю.

Подобрал монтировку и врезал по замку.

– Открылась…

– А как же… Что ж ты цивилизованный такой?! Мы ж не у королевы на приеме здесь! Здесь в дверях ключи не торчат и у бутылок пробки предусмотрительно не откручены! Ричард, бей и круши все, что под руку попадет!

Британец окинул меня спокойным взглядом с налетом высокомерия.

– Машина открыта была – ключа зажигания нет.

Я выругался про себя и замкнул провода. Не завелась. Черт… Полез под капот, отталкивая Ричарда.

– Черт… Аккумулятор!

– Его нет.

– Ты его видишь?!

– Нет. Его нет.

– Я имею в виду, ты его в хаосе вокруг видишь?!

Англичанин осмотрелся, напрягая вымученные глаза.

– Слишком много всего навалено… Нет, не вижу.

Взял с ящика сигареты, прикурил. Дым жжет губы, разбитые о зубы, и меня колотит отчаяние. Я отрешенно смотрю в пустыню, дрожащую под жестким солнцем за открытыми воротами.

– Он должны быть где-то здесь!

– Если и есть, то – разряженный.

– Зарядим, Ричард!

– Здесь нет электричества. И времени у нас нет. Поверь, наконец, что нам не…

– Нет! Я не верю! Ничему и никому не верю! Верю только себе! Себе… своим глазам… А зря! Никому нельзя верить – вообще никому и ничему!

Мне только кажется, что за одним штабелем другой. Нет, там только – темнота. А все остальное, не видимое глазу, дорисовывает разум – он подставляет мне привычные дополнения, как подножки. Только все – видимость… все только кажется. Я ринулся к груде ящиков, разметав их по полу. Я мог и раньше заметить в темноте за ними темный брезент и – машину.

– Ричард, они здесь ваш вездеход спрятали! Сливай горючее из той развалюхи в канистру!

Глава 11

Ричард приободрился, да и у меня сил прибавилось.

– Слава, воду возьмем, а оружие…

– В ящиках посмотрим.

Разломали доски брошенной у входа монтировкой, доломали так – сапогами.

– Штурмовые винтовки наши…

– Хоть завались, Ричард… И автоматы – тоже ваши. И все в заводской смазке еще. Ищи теперь антибиотики.

– Нет у них антибиотиков.

– Должен быть. Должны!

Ричард прав – нет у них ни антибиотиков, ни вообще аптечки. Ни швы наложить, ни…

– Слава, уходить надо.

– Автоматы соберешь? Мне с одной рукой непросто собрать.

– Я справлюсь, сделаю.

– Торопись. Где патроны? Должны быть где-то тут – в коробках.

– Проверять все придется.

Я взял монтировку.

– Времени не потеряю.

Разломал ящик и обомлел – лекарства! Только здесь их… Попробуй разберись с ними, когда их… До черта их!

Глава 12

Ричард сгрузил в машину ящики с медикаментами и бутылки с водой, а я – перетаскал оружие и коробки с патронами. Больше брать нечего – выжимаю газ. Дорога не просматривается, так что – вперед по бездорожью. От ангара во все стороны расходятся смутные и скоро теряющиеся среди камней следы шин. Какой след выбрать? Да никакой.

Глава 13

Мы оба понятия не имеем, куда едем. Нам обоим не известно, где чьи базы. Мы оба не знаем, до чьей базы доберемся, кто чьим пленным станет. Только пока нам об этом и думать нечего – мы с ним пока… в пустыне. Подыхаем от жары и…

Ричард разбирает медикаменты на ходу – он бросил еще одну пачку непригодных лекарств назад, через плечо.

– Что у тебя?

– Ничего полезного, Слава. Я даже не знаю, что это за лекарства.

– Да… Как бы не получилась у нас истории вроде как с бутылкой, у которой нам пробку никак не открутить.

– Вопрос с бутылкой ты решил, ткнув в нее ножом… А что, если нам так же с этими препаратами поступить?

– Что, Ричард, наглотаться всего подряд? Здесь мы не в бутылку, а в себя ножом ткнем!

– А выбор невелик… Я рискну.

– Нет! И не вздумай!

Ричард повернул ко мне голову, насколько ему позволил ожог на плече.

– Слава, а есть же здравый смысл в твоем подходе… Круши все вокруг, калечь других и себя – только вырывайся и иди вперед.

– Мы и так вырвались, и так идем вперед. Хватит с нас. Я к делу подхожу, думая. Всегда надо осторожность соблюдать.

– Осторожность соблюдают, когда есть, что терять, а нам терять нечего. Нам даже рисковать нечем – разве что считанными часами.

– Нет!

Ричард набрал в рот таблетки и опрокинул в горло бутылку. Я резко дал по тормозам – так, что он чуть ни захлебнулся. Черт…

– Ты что делаешь?! Я без тебя сдохну здесь! Не дам я тебе до меня сдохнуть! Понял?!

– Слава, мы здесь оба умрем! Мы изранены, и раны – инфицированы! И мы – потеряны в пустыне!

– А черт… Подыхать – так вдвоем! Разом и вместе! Давай эту дрянь… Что написано? Не похоже вообще, что это – антибиотик широкого спектра… Стой, смотри… Этот… Точно – антибиотик… Давай его – термоядерная отрава, всех убьет… главное, чтобы нас не убила.

Глава 14

Антибиотик начал действовать быстро – от него голова болит и… Я сейчас просто вырублюсь. Бросил руль, чтобы переключить скорость… выругался, вернул руку на руль и выжал сцепление.

– Выходи. Ты поведешь.

Ричард, бледный, как мел, кивнул. Он сжал зубы, берясь за руль, а я свалился рядом с ним чуть ни замертво.

– Только не гони сильно, летчик… тошнит меня и… Слышишь, истребитель, не гони! Не за штурвалом ты, не полетим мы!

Глава 15

Очнулся. Ничего не соображаю. Продрал покрытый гнойной коркой глаз. Мы стоим. А меня еще тошнит. А что вообще происходит?

– Ричард, а что мы встали? Ты вообще как? Живой? Живой?!

Он уронил голову на плечо в ответ на мои тычки. Сердце у меня сжалось от ужаса, как и кулаки и зубы – аж до скипа. Только не время отчаиваться, надо действовать. Двигатель заглушен и… Не заводится… Никак… Черт… Горючее! Кончилось!

Потащился за канистрой – только она… пуста. Выходит, англичанин на заправку останавливался – видно, долго я отключенным валялся. А что теперь?

Окатил Ричарда водой. Он так и остался – белым и неподвижным. Пульс у него совсем слабый и он…

– Только попробуй у меня на руках сдохнуть! Я тебя и на том свете найду! И не думай меня здесь одного бросить! Нужен ты мне еще! Слышишь?!

Сжал виски руками, рухнул в песок. Тень от машины темнеет в глазах. Оттеснить отчаяние не могу. Ничего не могу. Закрыл ослепленный солнцем и гноем глаз и дрожу, как марево. Я не знаю – горю я или замерзаю… Не знаю, видят еще мои глаза или уже – только мой разум… Похоже, мой мозг подкидывает мне напоследок нечеткие картинки прошлого… И Агнешка снова рядом… и Войцех… Войцех! Он останется с ней! Он останется, а я… Я вернусь!

Я плеснул водой в глаз, промывая его и сдирая с него подсохшую и размоченную корку. Я вернусь! Я ваш лучший боец, Игорь Иванович! Я твой лучший любовник, Агнешка! Я выживу! И мою грудь продырявит не пуля, а – орден! Я явлюсь к вам, Игорь Иванович, и возьму у вас все! И к тебе Агнешка – явлюсь! И возьму тебя всю – с душой и с головой!

– Ричард! Вставай! Живо!

Стащил англичанина, трупом сваливая на песок.

– Вставай! Включай мозги! Живо! Живой же ты! Живой!

Встряхнул его грубее.

– Вытащу я тебя отсюда! Только помоги мне осколки вытащить! Не справлюсь я с ними с одной рукой! Надо вытащить! Хоть те, что крупнее! Слышишь?! Ричард!

Он открыл глаза, жмурясь от солнца. Никак не отойдет от мертвого ступора.

– Мы живы еще! Живы! Рано нам подыхать, раз еще не подохли! Вставай же! Соображай же, Ричард! Вытащи осколки!

– Осколки?

– Я с ними долго не протяну. Они при движении… Они вслед за мной двигаются! Могут кровотечение вызвать или в вены уйти – тогда все! Давай же!

– Ножом?

– Ножом подцепишь и…

– Как пули?

– Умеешь пули вытаскивать?

– Нет, не доставал никогда – не доводилось…

– Ничего. Научишься. Только ты поаккуратнее – я еще не труп все же, а ты не патологоанатом.

– А обезболивание?

– Черт с ним. Мне не впервой – привык терпеть. Только поторопись. Нам пеший переход предстоит в ночь.

– Переход?

– Да, Ричард! Не можем же мы на месте стоять!

– Машину рано или поздно заметят.

– Вопрос в том, кто заметит! Истребитель может быть наш, а машина – ваша! И мы оба – ваши! Правда, мы так ободраны и обуглены, что уже не понятно, кто мы…

Глава 16

Я скривился, ругаясь вслух.

– Ричард, ты не ампутацию проводишь! Не надо так глубоко! Он поверхностно расположен – край торчать остался!

– Я не… Сейчас подцеплю…

Англичанин, стер со лба испарину, заливающую ему глаза. Я содрал майку, кинул ему.

– На лоб повяжи, чтобы в глаза не текло! А то до ночи так не управимся!

– Слава, а ночью что?

– С девицами гулять будем!

Англичанин тускло улыбнулся.

– Меня змеи не соблазняют, Слава. А я не думаю, что мы здесь в таком виде других девиц подцепим.

– Это точно. Никто иной на нас таких не позарится.

Англичанин сник и задумался, всадив нож мне в руку.

– Потише ты! Я тебе не Элизабет! Ты меня прирежешь такими тычками! И вообще! Хватит колупаться! Кровоточит же рана! Сейчас песок налетит и налипнет! Просто подцепи осколок!

Ричард сосредоточился на моей руке, но ненадолго.

– У вас что про пустыню в руководствах по выживанию пишут?

– Да то же, что и у вас.

– У нас пишут, что надо оставаться на месте аварии и ждать.

– Нам, Ричард, ждать нечего.

– А в случае, когда приходится покинуть место аварии, пишут, что нужно оставить на месте карту с пометками направления.

– Нам негде и нечего оставить, Ричард. Мы и направления не знаем… и местонахождения. Не знаем мы, где база, где колодец…

– У нас про такое положение дел ничего не пишут.

– А нечего писать, Ричард. Мы просто пойдем в пустыню. И будем идти, пока не…

– Пока не умрем…

– Пока не дойдем.

– Недолгая нас с тобой, Слава, ожидает дорога.

– Да уж надеюсь, что недолгая. Только не думай брать в голову, что она закончится, как жизнь, – смертью.

– Решил до конца не отчаиваться?

– Отчаяние конец приближает. Не дает оно нам за жизнь в полную силу сражаться. Заставляет сдаваться или на риск нарываться. А в бою и то, и другое никуда не годится. И сдаваться и рисковать только в крайнем случае дозволяется.

– Не думаю, что у кого-то из нас может быть еще более крайний случай.

– У меня – может, Ричард.

Войцех… Если я узнаю, что он Агнешку к рукам прибрал и не смогу его убить – я умру… от сердечного приступа. На месте свалюсь, и не посмотрю, что еще молод для инфаркта.

Глава 17

Британец неумело перевязал мне руку, которой досталось больше всех остальных частей тела. Я выругался, стараясь поправить повязку. Только не вышло. И к черту. Хоть ветер песок не нанесет на рану – и то хорошо. А ветер к ночи, кстати усилился. Надо поспешить с комплектацией необходимых для похода вещей. Здесь темнеет резко – рухнет солнце за горизонт, и не видно ничего. А с фонарями здесь, на открытой местности, не дело бродить.

– Слава, мы не сможем унести всю воду. Придется часть оставить.

– Здесь нет ничего более необходимого!

– Мы не унесем.

– Я возьму!

– Оставь. Ты свалишься, и она тебе вообще не будет больше нужна.

– Я не сдвинусь с места, не забрав всей воды, Ричард!

– Ночью пить так не хочется – потеря воды снижается, когда холодает.

– А ты думаешь о дне?! Гореть на солнце, иссыхая от жажды – мучительная смерть!

– Слава, мы не доживем до рассвета, если за ночь не найдем…

– Ричард, ты реши, наконец, – апатии ты поддаешься или на риск идешь! Выбери что-то одно! А то ты мне мозги морочишь! Сейчас мы возьмем все, что можем взять сейчас! По ходу – оставим все, что не под силу станет тащить! Пока мы можем тащить всю воду – потащим всю!

– Нам еще и оружие нести.

– На одного четыре бутылки, один автомат, три магазина и патроны еще на три – все.

– Тяжело.

– Ничего, Ричард, справимся. За ночь на запад порядком продвинемся – уверен, километрах в тридцати на что-то да наткнемся.

– А что в тридцати километрах на запад?

– Не знаю еще. Просто, мы идем на запад и за ночь пройдем примерно столько.

– По песку и камням? С нагрузкой и раненые?

– Ричард, не надо мне дух опускать. Все равно не выйдет у тебя. Давай вставай. Пошли.

Глава 18

Я поднял руку, останавливая британца, и свалился на колени – Ричард рухнул рядом, бросая оружие.

– Передохнем чуток и…

– Слава, мы и часа не идем, а…

– Просто ремень плечо трет. А на другое – не перекинуть из-за… Откуда они только кислоту взяли?

– Надо заночевать.

– Да ты что? Солнце взойдет и мы…

– А можешь дальше идти?

– Могу. И тебя заставлю. Вставай!

Я, напрягая волю, поднялся, вытягивая за руку обессилившего британца. Потащились в темноту, поддерживая друг друга, как старые товарищи, а не только что встретившиеся враги.

– Мы с тобой будто со славной попойки возвращаемся.

Британец тихо усмехнулся сквозь зубы.

– Да, только я еще ни разу не упивался до такого скотского состояния.

– Ничего, все еще впереди – вот вернемся и напьемся.

– А ты как русский, наверное, пить умеешь?

– Умею и тебя научу, Ричард. Я раз выхлестал в гордом одиночестве…

– Один пьешь?

– Специфика профессии – нельзя мне просто при людях напиваться. Для дела опасно.

Ричард кивнул, и мы умолкли, сосредотачиваясь на дыхании, сбивающимся теперь от каждого неверного шага.

Глава 19

Англичанин бросил вещи без предупреждений.

– Стой, Слава! Надо дух перевести.

Я и так остановился в шаге от него. Я тоже больше не могу.

Сели рядом – бок о бок и поближе друг к другу. Похолодало ощутимо, и ветер остыл, пробирая насквозь. Он заносит нас хрустящим на зубах песком, пронизывая до костей и заставляя стучать зубами. Только все равно – не пекло. Нет ничего страшнее пекла и палящего солнца в пустыне. Ничего страшнее нет…

– Ричард, повязку сними…

– Сменить?

– Не на что менять. Просто, песок надо стряхнуть – а то он всюду.

– Может, промыть?

– Да ты что? Холодно же.

– Слава, а днем мне и в голову не приходило, что я ночью так промерзну.

– Здесь так всегда. Кажется, за день настолько раскалишься, что ночь напролет шпарить будешь, как печка, а нет – ночью мерзнешь, как зимой в тайге… будто тебя голым в снег бросили.

– Ты из Сибири?

– Нет. И вообще… Мне такие вопросы задавать не стоит – все равно правду не скажу.

– Специфика профессии?

– Точно.

– Ясно, связист…

Ричард понурился, сводя плечи. Я провел рукой по пропыленной голове, посмотрел на покинувший меня клок выгоревших волос.

– Бегут крысы…

– Крысы?

– С тонущего корабля бегут, сволочи. Ничего, починю корабль – вернутся. А вот зубы вставлять придется новые.

Уставились с ним оба на ясные звезды – яркие они здесь, как нигде.

– Слава, а как ты сюда попал?

– И не спрашивай…

– Ясно… И ты не спрашивай…

– А я и не спрашиваю…

А что спрашивать? Он мне и так все выложит, что накипело. Еще вернее расскажет без вопросов – никуда не денется. Приперло ему поделиться информацией, пусть и с вражеским разведчиком. Перед смертью всегда так – правду хочется сказать, хоть кому-то душу излить.

– Это отец Элизабет постарался… Он меня давно устранить старался – отправить подальше от дочери.

– А что так?

– То, что я не лорд…

– А… Это серьезно.

– А твоя девушка высокого происхождения?

– Только по поведению. Гордая, как пани из старой шляхты – из воинского сословья.

– А ты не из шляхты?

– А я вообще – не литовец… наверное.

– Ты что, не знаешь, кто ты по происхождению?

– Понятия не имею… Я же не англичанин.

– У меня в роду саксы были и шотландцы – по линии отца.

– Ясно.

– Ты же не можешь совсем ничего о своих предках не знать?

– Почему же? Могу. Что-то знаю, конечно, только…

– У тебя, значит, наследственная склонность к секретности?

– Точно. Мне не понятно, что за пристрастие у вас в историях предков копаться?

– Знаешь их, знаешь и себя.

– Отчасти только. Просто и на них, и на тебе наклеено полно показухи, за которой правду сложно рассмотреть. Видимость вокруг одна. Все вообще – видимость.

– Да нет, не все.

– А ты на меня посмотри. Я русский, похожий на немца и периодами кажущийся литовцем или англичанином. Перевернул пустую стопку – и стал русским, взял вилку в левую руку – и стал англичанином. Стал выглядеть и мыслить, как немец, и стал – немцем в чужих глазах… в своих и в чужих. Ты тот, кем считаешь себя. А другие считают тебе тем, кем ты считаешь, называешь и показываешь себя.

– Я с тобой не согласен. Люди видят нас настоящих.

– Да ничего подобного. Люди видят только то, что перед глазами. Просто, только это и есть – то, что перед глазами. А все остальное есть только – в голове… в твоей и в чужой голове. Вот показал бы ты отцу-аристократу поддельные документы с кучей запутанных саксонских и шотландских корней – он бы тебя с распростертыми объятьями встретил, а не пинком под зад послал.

– Только это была бы – подделка.

– И что? Главное, – результат. Ты все свое возьмешь – и леди, и…

– Леди ложью не завоюешь.

– Да ладно… Будет твоей – и глазом моргнуть не успеешь.

– Я сказал – не завоюешь, а не – не затащишь в постель.

– А разница, Ричард?

– Ты бы стал носить незаслуженную награду?

– Для дела – стал бы.

– Для дела… Я Элизабет добиваюсь не для дела.

– А для чего же?

– Я люблю ее.

– А это что, не дело?

– Нет. Это другое… Это…

– Думаю, усложняешь ты все.

– А ты – упрощаешь.

– У меня и так служба сложная и жизнь запутанная – мне нужно хоть что-то простое и ясное.