Текст книги "Боец тишины (СИ)"

Девушка, как отвечая на мой молчаливый зов, выскользнула за дверь и осмотрелась… Схватил ее за плечо и потащил в подворотню…

– О боже, я смогла… Вольф, я все сделала!.. Я и не думала, что это будет так страшно, но при этом так просто!..

– Ты молодчина, только все не так, как я думал пошло… и не так, как думал Шлегель… все вообще не так, как все считали… Так что вам с Войцехом следует скрыться в нашем временном пристанище, а я останусь пока… Мне выяснить надо, что происходит… что только что произошло…

Поляки скрылись в темноте, а уставился на монитор – на мертвую девку и Шлегеля, тихонько уходящего из борделя… идущего к темному закоулку с крепко стиснутыми зубами… Он смотрит на порезанную руку… внимательно смотрит, озадачено… И идет он как раз – ко мне на встречу… Но я встречи ждать не собираюсь… Сообразил, как скрыться, и дал деру…

Глава 34

Я никого не видел и не слышал, так что счел, что все вокруг – чисто. Только что-то мне покоя не дает, принуждая продолжать настороженно смотреть и слушать. Я знаю, что так тревожит меня… вернее, кто – Шлегель. Он неподалеку… значит, он – рядом… значит, он – здесь. Только он ждет, бездействуя… точнее, наблюдая. Черт… Я встал во весь рост и скинул на лицо распущенные волосы, стараясь скрыть мой, знакомый Шлегелю, взгляд. Обернулся вокруг себя, всматриваясь в тени за столбами лунного света.

– Я знаю, что ты здесь!

– У меня к тебе вопросы, Вольфганг!

Он не выступил из тени – лишь окликнул меня. Я застыл, как околел, когда заслышал немецкую речь, – он здесь, я засек его.

– Стой, саксонец! Стой и слушай! Мы оба выследили друг друга, мы оба достаточно друг о друге знаем и оба вооружены! Так что возвращайся на свою дорогу, а я вернусь – на свою! Ступай, Шлегель! И я пойду!

– Вольфганг, я вижу, ты знаешь меня! Тогда ты должен знать, что я тебя так просто не отпущу, пока не получу того, что требую! Я выследил твою девушку и твоего бойца! Я выследил и их, и тебя, но не выдал никого!

– Что тебе нужно?!

– Ты, Вольфганг! Вернее, мне нужны твои ответы на мои вопросы! И все! Как только ты ответишь мне, я оставлю тебя!

– Я не отвечу! Ты долго отслеживал меня – думаю, ты должен знать, что мне тоже ничего не стоит тебя пристрелить или клинком прикончить!

– Я знаю, что ты не боишься убивать и марать руки в крови! Вокруг тебя достаточно трупов, чтобы в этом убедиться! Мне не известно, кто ты такой и какой стране ты служишь! Не известно даже, служишь ты или служил! Но спросить тебя я намерен не об этом! Я пришел не за этим!

Немец вышел на лунный свет, холодя мне душу стальными глазами. Подпустил его на расстояние выстрела, молча, как покойник, и пытаясь мыслить живей.

– Стой!

– Не стреляй! Ты у меня под прицелом!

Шлегель осторожно подключил свет – словно светлячка в костлявом кулаке крепко стиснул. Он терпеливо просветил все вокруг и направил прохладный луч мне в лицо, тщательно в меня всматриваясь. Он постарался скрыть тревогу во взгляде, притушил свет и сделал шаг ко мне. Я перевел пистолет, нацеленный ему в грудь, целясь ему в голову.

– Мой ствол тебе в лицо дышит! Остановись!

– Выслушай меня, Вольфганг. Только выслушай!

– Говори.

– Я знаю, что ты заражен, как и я. Скажи мне, как сдержать или уничтожить вирус?

Тревога заскреблась за грудиной и зацарапалась в горле.

– Шлегель, у меня нет информации.

– Ты и твои люди еще живы. Тебе известно, как его контролировать.

– Я не контролирую его и понятия не имею, как его уничтожить. Насколько я знаю, Шлегель, против него еще ничего нет – нигде и ни у кого. Пока он просто сражается с другими вирусами и просто спит все остальное время… А взять его под контроль никто не…

Шлегель резко поднял руку, и я осекся, смотря в его глаза, сверкающие в полумгле лихорадкой.

– Значит, и тебя ждет скорая кончина.

Я с трудом раскрыл рот, с усилием разжимая крепко стиснутые зубы.

– Я ответил на твои вопросы, теперь – ответь на мои.

Немец сдержанно кивнул головой.

– Договорились, Вольфганг, это честная сделка.

– Он убивает тебя – этот вирус?

Шлегель молча кивнул – видно, ему не просто ответить… ведь в одном слове все – его короткая жизнь, его скорая мучительная смерть.

– Да.

– Ты уверен?

– Да.

– Быстро?

– Быстро, Вольфганг. Быстрее той шлюхи, истекшей кровью у меня на руках.

– Что с ней? Я видел ее час назад – выглядела она паршиво, но не настолько, чтобы через час в покойницкую отправиться.

– Кровотечение – легочное.

– Ты варианты с другой заразой рассматривал? Не с вирусной, а с – бактериальной. С бактериями этот вирус не воюет – только с вирусами и бактериями близкими к вирусам.

– Волей судьбы ко мне в руки попали серьезные средства борьбы с бактериологическим оружием – со всем… и с последними разработками противника, Вольфганг. Эти препараты – не работают… инфекция – распространяется. Это он, Вольфганг, – это этот вирус… вирус-целитель.

Я вдохнул глубже.

– Шлегель, клади оружие и иди ко мне. Пора нам пришла думать – друг с другом, а не друг против друга.

Я отшвырнул пистолет и опустился на парапет. Стукнул по пропыленному парапету рукой.

– Садись подле меня, саксонец.

Шлегель оставил оружие, подошел к парапету, стряхнул с него пыль. Я стянул парик, открывая лицо лунному свету. Немец пристально присмотрелся ко мне, кивнул и сел рядом, устало опуская голову.

– Вайнер… датчанин…

– Я.

– Не знал… и не предполагал. Я полагал, что ты скромнее… порядком скромнее.

– Ты и должен был так думать.

– Стяжатель… Я бы подумал так, если бы не эта глупая выходка с девицей.

– Я молчу.

– Послушный русским “волк” под человеческой личиной… верно, Вайнер? Или мне называть тебя – Вольфом?

– Как вздумаешь, так и называй – не важно уже. Не отклоняйся от темы, Шлегель… от шлюхи, вернее.

– Ты следил за мной и за ней… Ты видел ожоги на ее руках?..

– Видел. Решил такие, как ты, перестарались.

– Я решил так же. Только час спустя такие же ожоги появились и на моих руках.

– На мне таких меток нет.

– Скоро появятся.

– Предположения?

– Думаю, вырвавшийся на волю вирус, неконтролируемый нашими вирусологами, со временем преобразовался в человеке и приобрел способность погубить человека.

– Я тоже так думаю. А ваши вирусологи, ваши власти знают?

– Нет. А ваши?

– Нет.

– Значит, никто ничего не знает, Вайнер.

– Никто… Ничего… Мы одни…

Мы замолчали. Мои мысли носятся по кругу, словно я гоняю их на корде, как нервных коней. Я не могу… не могу мыслить.

– Шлегель, мы обязаны сообщить… на обе стороны.

– Тогда нам конец.

– Нам и так конец, Шлегель.

– Я предпочитаю такой конец – не такой, какой ждет тех, кто попадает к ним в руки – к нашим властям, к нашим военным вирусологам.

– Мы скрылись, скрыли следы, преследуя личные цели. Ты понимаешь, Шлегель? Не останется и следа. Нам и зачистка не понадобится – зараженные люди погибнут. И пусть они погибнут при неясных обстоятельствах и от неизвестной болезни – никто никакой четкой информации об инфекции не получит. Ты понимаешь? Зараженные люди попадут в обычные больницы, к обычным врачам, которые не распознают в болезни ваш вирус. Они не обнаружат ничего особенно подозрительного и при вскрытии. Они просто не будут искать, не будут проверять. Подумают, что это – туберкулез кожи и легких или его аналог. Они не обратятся к вирусологам, не сообщат военным.

– Я знаю, Вайнер.

– Здесь бессильны и люди наших спецслужб. Шлегель, никто не знает, что вирус изменился, – его захватнические проявления неизвестны ни нашим, ни вашим. Никто не станет искать признаки поражения, похожие на его захват, – никто не найдет никой связи с этим вирусом.

– Вайнер, я знаю! Но я не собираюсь жертвовать собой из-за этого.

– Шлегель, здесь наши жизни не имеют значения… имеют значение только часы.

– Не имеют. Оружие под этим кодом еще не запущено.

– Его готовятся запустить – только приказа ждут! А его нельзя запускать!

– Выбора не будет – вирус будет запущен… так или иначе. Его распространят, невзирая на последствия, и будут разрабатывать средства его контроля и ликвидации после заражения.

– Шлегель, это займет годы… Его нельзя…

– Оружие будет применено. Враг внедряется в систему с беспорядками, стараясь подчинить наши власти и обрести над нашей страной полный контроль. Он не оставит в покое и вас – и вы не позволите ему разрушить вашу подорванную державу. Вирус будет внедрен в ДНК человека в целях обороны и в ближайшее время на обширных территориях.

Я вскочил, чувствуя, что кровь отливает от лица.

– Шлегель, кто бы вирус ни внедрил, когда бы это ни произошло, я… После твоей смерти, я передам твой тканевый материал моему и твоему командованию… как и тканевый материал крысы.

– Верни нашим крысу. Наши вирусологи должны исследовать ее.

– Верну. Без условий верну. У меня нет выбора.

– Думал надавить на нас?

– Думал. Только больше этот вариант не годится. Я обязан передать начальству тканевый образец зараженного зверя. Его ДНК перестроен – вирус не причиняет ему вреда.

– Этот зверек – не просто его носитель, он – его источник… в нем создан этот вирус.

– Я знаю, Шлегель. Еще знаю, что эту крысу не заменят никакие копии.

– Копии созданы. Но этот зверь – первый.

– Первый, прошедший все проверки?

Шлегель кивнул. Мы оба обреченно замолчали. Рухнули не только все мои планы, но и все мои надежды, смененные одним только ужасом перед предстоящими нам испытаниями.

Глава 35

Притащил Шлегеля в подземное пристанище, где меня ждут мои товарищи… Войцех смотрит на меня в немом ожидании, но я… Отвожу в сторону девушку, затаскиваю ее в подворотню чуть поодаль… Агнешка… Целую ее руки, внимательно осматривая. Есть – метка на запястье. Ее кожа повреждена… Вашу ж…

– Агнешка, что это?

– Не знаю. Наверное, ожог или ссадина. Я так нервничала… Наверное, я не заметила, как…

Я скосил глаз, всматриваясь во мрак, и она осеклась, смотря на меня с тревогой. Трое преграждают путь с одной стороны подворотни, трое – с другой. Стрелять они, похоже, не намерены. Они пришли угрожать и грабить или брать и требовать ответов на вопросы. Черт…

– Агнешка, не кричи. Что бы ни было, – соблюдай тишину. Я троих с дороги уберу, других – задержу. Как только дорогу открою, – беги. Ясно?

– Они убьют тебя…

– Хотели бы убить – убили бы давно.

– Я не уйду… Они же… Они убьют тебя…

– Ты уйдешь и позовешь Войцеха. Ясно?

– Я не оставлю тебя в беде одного, Вольф…

– Дура! Готовься бежать быстрее. Один идет к нам. Подойдет, – начнешь отсчет. Через тридцать секунд я путь расчищу, и ты уйдешь. Остальных надолго мне не сдержать, так что готовься бежать быстрее и беги во весь дух.

Дал ей свой заказной клинок с двумя боевыми поверхностями.

– Под коленом режь чуть что или – по горлу.

Не выношу ближнего боя – особенно, когда у врага явное преимущество в числе и весе. Просто, у меня никогда не было таких преимуществ – я достаточно хрупок, не отличаюсь особой силой и обычно хожу один – вот и стараюсь не ввязываться в рукопашную, а расчищать себе путь с расстояния выстрела из винтовки. Взять верх я могу лишь за счет скорости. Только без пространства мне требуемого на такие действия времени не выкроить. А стоит мне их подпустить, они мне пространства отвоевать не дадут – силой задавят, не позволят и развернуться. Как только они подойдут – мне конец.

Я прокрутил в голове каждое действие, каждое движение. Жду, подпуская одного противника – первого посланника, с наглым видом перекидывающего в руке нож. Он смотрел в мои спокойные глаза, но, подойдя, перевел взгляд на мои чуть разведенные в стороны руки. Не стал напрягать его дерготней и лишними движениями – мне не должно давать ему никакого повода подозревать опасность и повышать сосредоточенность. Тогда я расправлюсь с ним запросто и заставлю остальных занервничать и потерять ориентацию. Еще шаг и…

Я резко рванул в сторону. Обогнул его так быстро, что он и обернуться не успел. Сзади ударил обитым железом берцем ему в ухо. Он рухнул. Я пригнулся, подобрал его нож и достал из-за голенища свой кинжал. Перекинул клинки, берясь за обухи. Резко выпрямился и выбросил обе руки вперед. Метнул ножи с обеих рук, метя обоим противникам в головы, в глаза, а не в грудь, учитывая, что на них можем быть броня. Я не промахнулся. Оба клинка попали в цель и повергли обоих противников. Только девушка осталась стоять на месте. Черт…

Похоже, меня решили не брать, а убирать без особых задержек и раздумий. Огнестрельного оружия я так и не заметил, только перед глазами сверкнул направленный мне в горло клинок. Я коротко стукнул открытой ладонью по лезвию, отклоняя его. Уклонился от удара и снова стукнул по занесенному надо мной лезвию открытой ладонью. Перехватил руку нападающего противника, перекидывая его через плечо. Он рухнул на спину, роняя клинок. Я въехал ему тяжелым берцем в голову и бросил его подыхать, переключаясь на остальных. Не уверен, что убил его, а не вырубил, но добивать нет времени. Он выведен из строя – и довольно с него. Его товарищ схватил меня со спины, но я вывернулся – вылез из куртки, как змея из кожи.

Оборачиваясь, остановил нацеленное мне в лицо лезвие, – перехватил его, пуская в расход левую руку и не замечая врезавшегося в ладонь лезвия и стропореза. Правой – въехал противнику под челюсть, но… в глазах потемнело от удара рукоятью ножа в висок. Развернулся к недругу лицом, но… Вашу ж…

Глава 36

Открыл глаза и осторожно осмотрелся. Зажженный фонарь валяется рядом со мной на асфальте и светит в стену. Подле меня на коленях стоит Шлегель. Он держит меня за руку – пульс считает. Сейчас и я ему пульс посчитаю. Под моей рукой, крепко сжимающей его шею, часто застучало его сердце.

– Вайнер, это не мои люди.

– Кто они?

– Не знаю. На них нет никаких опознавательных знаков и при них нет никаких документов – ни удостоверений, ничего. Один ушел, но Войцех должен его взять.

– Я у одного матовый клинок с характерной заточкой приметил – такие у вашего спецназа на вооружении. Только насторожило меня, что хозяин его вперед пошел и напоказ его выставил.

– Они не наши. Они славяне.

– Я вижу, что славяне. Поляки, похоже.

– Или русские.

– Думаешь, русские?

– Не знаю. Нельзя исключать.

– Час от часу… только хуже. Что с Агнешкой?

– Она в порядке – просто испугалась. Она в первый раз у человека жизнь отняла – ей нужно время привыкнуть к мысли о чужой смерти от ее руки.

– Она прикончила одного из них?

– Прирезала. Подняла нож, подошла со спины – и по шее. Как свинью его… Навыка у нее нет, рука не привычная – крови пролилось столько, что у нее рассудок помутился. Последний противник решил с ней не связываться. Когда мы с Войцехом подошли, он скрылся. Я Войцеха за ним послал.

– Он решил с ней не связываться?

– Не время.

– Говори. Хоть в двух словах.

– Когда мы пошли проверять вас, нашли тебя вырубленным… и ее подле тебя с клинком в руке. Она, как безумная кошка, на меня бросалась, не подпускала к тебе – с трудом ее от тебя оторвал.

– Моя Агнешка?

– Не ждал такого от своей Агнешки? Никто не ждал, Вайнер. За счет этого она тебе жизнь и спасла. Нам нужно срочно спрятать трупы и скрыться. Иди успокой ее скорее. Меня она не слушает.

Опершись на его руку, я поднялся и осмотрелся. Агнешка сидит у стены и молча глядит сухими глазами на замаранные кровью руки. Подошел к девушке и с трудом опустился перед ней на одно, еще не окончательно переклинившее, колено. Не время ругать ее и выговаривать за непослушание.

– Агнешка, я тебе жизнью обязан.

Она подняла на меня глаза и схватила мою руку. Она впилась в мою руку обеими руками так отчаянно, что причинила мне изрядную боль, но я решил терпеливо ждать, когда она ослабит хватку и не рваться.

– Это было необходимо… Верно, Вольф? Я не могла поступить иначе… Правда, Вольф? Я не имела права поступить иначе… Я ведь права, Вольф?

– Конечно, ты права. Ты все сделала правильно. Так было нужно. Для дела.

– Для дела? Для тебя, Вольф. Я не могла смотреть, как они… Они били тебя у меня на глазах и… Они бы убили тебя…

– Убили бы. И тебя, и меня. Или сдали бы нас обоих, недобитых. А нам попасть в плен – равно погибнуть. В чьи бы когти мы ни попали – нас будет ждать один конец. Все руки, в которые мы можем попасть, – руки старухи с косой. Ты поступила правильно и сделала все, что должна была сделать. Ты справилась и спасла от смертельной опасности нас всех, включая Войцеха и Шлегеля.

– О боже… Я убийца…

– Как все мы, – и я, и Войцех, и Шлегель. С этого часа ты такая же, как мы, – защищающие себя, своих людей и свою страну бойцы. Ты подумаешь и поймешь, наконец, что воины убивают в бою, а мясники забивают на бойне. Ты найдешь разницу. Только думать об этом ты будешь позже, когда мы выберемся из беды.

– О боже…

– Бог простит, судьба пощадит. А поле бранное нам никто расчистить не поможет. Место, может, для побоища и подходящее, но нам на нем задерживаться нельзя. Надо следы заметать и уходить. Так что скрепляй дух и собирай силы. Думать будешь обо всем, что душу травит, когда скроемся. Ясно?

Она резко вздохнула и залилась слезами – значит, ее отпускает… скоро она отойдет от мук совести и сможет идти. Я постарался освободить свою растерзанную руку, но девушка только крепче сцепила пальцы.

– Отпусти. Мне надо помочь Шлегелю.

– Я не могу разжать пальцы…

– Разжимай. Медленно.

Шлегель трудится, как пчела, – так же безразлично и терпеливо. Он стащил к стене тела, засыпал кровавые ручьи мелким щебнем, скрутил решетку и осмотрел сточную трубу. Я обшарил трупы – знаю, что Шлегель обыскал их аккуратно, но я его словам не доверяю. При мертвецах не оказалось ничего наталкивающего на подозрительные мысли. Шлегель мог что-то скрыть и спрятать, но его я решил проверить позже, а пока – просто присматривать за ним. Пусть он и взял у них что-то, – ему от этого незаметно от меня не избавиться.

– Шлегель, давай я дальше. Ты что-то дышишь тяжело. Отдыхай.

Я отстранил его, заглядывая в сточную трубу.

– Нам их так просто не спустить. Надо протолкнуть.

– Верно, Шлегель… Ты крысу видел внизу?

– Я спугнул ее… их. Их много…

Шлегель вопрошающе поднял тонкую бровь, когда я расстегнул ремень.

– Я спущусь, Эрих. Мне нужны крысы.

Он поднял бровь выше, но я без дальнейших объяснений сунул ему в руку ремень. Просветил проржавевшую трубу и пошел – ногами вперед и с поднятыми вверх руками. Спрыгнул вниз, на сухой слой коррозии.

Иду по следам крыс, разыскивая их гнездовье и натягивая перчатки.

Глава 37

Шлегель кинул мне ремень и подтянул меня. Но как только я начал выбираться, он бросил ремень. Собрался его обругать, но увидел, что его душит жестокий кашель, и поспешил к нему.

– Шлегель… Кровь… Кровь у тебя на губах… Это их кровь?

Немец поднес руку ко рту, и темная струйка потекла через его пальцы. Он опустил невидящие глаза и упал. Я, обмирая от ужаса, приподнял его, на вид уже безжизненного. Вспомнил, что нужно поднять человека с легочным кровотечением и поднял его. Точно, – с легочным кровотечением нужно поднимать, а с желудочным – опускать, чтобы пресс не напрягался и кровотечение не становилось сильнее. Я положил на колени его голову. И вспомнил, что нужно повернуть голову в сторону, чтобы человек не захлебнулся собственной кровью.

Агнешка схватила меня сзади за плечи и испуганно зашептала.

– Что с ним, Вольф? Он ранен? Он же не ранен…

Я вздрогнул… и мои зубы застучали в ознобе. Что я ей скажу? Что?! Скажу, что это наш вирус?! Скажу, что нас всех в скором времени ждет такой же конец?!

– У него туберкулез. Он умирает. Быстро умирает.

– Ему нужна наша кровь…

– Нет. Туберкулез невирусное заболевание. Наш вирус с его возбудителем бороться не будет.

– Мы можем ему помочь? Хоть как-то?!

– Он обречен.

– Вольф, но ведь туберкулез лечится…

– Поздно. Его заболевание запущено и неизлечимо.

Войцех явился, таща вырубленного бойца, и встал, возвышаясь над нами скалой.

– Ян, а что с немцем? Ты его что, отключил, да?

Я постарался выжать из себя ответ, но мне пришлось сжать зубы, чтобы не стучали.

– Ян, ты что такой бледный? Сильно по голове дали, да?

Войцех бросил обмякшего бойца, и свалился перед нами на колени присматриваясь к мертвецки заостренному лицу Шлегеля.

– Да он весь в крови – немец наш… Ян, да что тут такое творится?!

Я показал поляку в сторону сваленных у стены трупов. Он не понял.

– Войцех, спусти их всех в сточную трубу. Живо!

– Всех? А этого?

– Этого с собой возьмем. Допросим.

– Ян, я ему кажется…

– Что?

– Ян, замучился я его преследовать и… Как нагнал – так и шибанул в поясницу. Я только сбить его собирался, а он…

– Позвоночник?

– Да, хрустнул…

– Только в поясничном отделе?

– Да… вроде да.

– Ничего, у него только нижние конечности парализует. Он нам все расскажет, когда в сознание придет.

Игорь Иванович! Эх, Игорь Иванович, не знаю, что вам и сказать… Не вы же этих людей к нам подослали… Не вы же?..

Глава 38

Притащили полумертвого немца в подвал… и парня с перебитым позвоночником прихватили… Что теперь – не знаю. Если Эрих умрет сейчас… Я понятия не имею, как передать образцы его тканей немцам и нашим. И как крысу передать не знаю еще. Все рушит мои планы… и – стремительно. Не стал долго ждать, а отлил из склянки яда и разбавил смертоносные капли простой водой.

– Эрих, пей, пока я не придумаю, что еще делать. Это серьезный яд, он должен приостановить процесс.

– Мою смерть? Но как?

– Не знаю. Просто, порой яды в малых дозах приостанавливают поражение организма.

– Инфекция распространилась.

– Ее еще можно сдержать. Должно попытаться.

– Я не знаю, как действует этот вирус в связи с иммунной системой. Мне неизвестно – нужен мне иммуностимулятор или иммуносупрессор.

– А мне неизвестно, как действует яд в таких случаях. Нужно хоть попробовать. Ничего иного просто нет.

– Ты дозу рассчитал?

– Да, это я знаю. Это единственное, что я сейчас знаю…

Не стал ждать без дела, пока парень с перешибленным позвоночникам прочухается, а взялся за крыс, собирая кровь у себя и приятелей. Заражаю зверьков, помечая, – обрезая клочья шерсти. Посмотрим, в ком вирус меняется быстрее. Ясно, что иммунная система шлюхи пострадала от кучи инфекций, и вирус в ее теле стал крепнуть скорее, чем в наших. Но и мы все… Мы все – в длительном стрессе, и наши иммунные системы не в порядке. Просто, в нас вирус меняется медленнее… медленно, но верно. Вот я и собираюсь посмотреть, насколько быстро крысы дохнуть будут. У крыс ведь обмен выше – в их телах все быстрее происходит, и вирусы быстрее действуют. По их смертям мне порядок очередности наших смертей станет ясен. И, ориентируясь по реакциям крыс на яды, я соображу, как мне притормозить инфекцию. Это даст мне время организовать передачу. Ведь главное сейчас – передать образцы пораженных тканей вирусологам… и немецким, и нашим. Просто, сейчас все должны искать причины изменения вируса и средства борьбы с ним. Так мы сможем получить результат – не свой, так чужой…

А Агнешка с Войцехом… Им я ничего не скажу. Пусть пока думают, что у нас риск заразиться особой, тяжелой, формой туберкулеза… А когда я не смогу скрыть от них болезнь, скажу, что мы туберкулез от Шлегеля подцепить могли. Все ж не так страшно, как совсем неизученная и неизвестно какая инфекция.

Глава 39

Посадил крыс в коробки, чтобы с моей главной крысой не контактировали. Сжимая больную голову руками подошел к парню, сваленному на полу, как труп. Он очнулся, но в глаза не смотрит и скрипит зубами от боли. С него толку не будет. Прикончил его тихонько и оттащил к остальным. Видно, нам не суждено знать, кто на нас вышел… и вышел ли кто-то вообще. А к черту. Все равно на месте ждать не останемся. Надо к германской границе двигать… Надо со Шведом на связь выходить и… Черт… Столько всего сделать надо, а меня трясет от адреналина и боли всего… На обратном пути меня стало знобить от перенапряжения так, что я прижался к стене возле входа в подвал. Гибнем… Мы все гибнем – только с разной скоростью… от одной инфекции, только с различной скоростью. Ничего, все крысы еще живы… у нас еще есть время. У меня еще есть время на то, чтобы угнать машину и двинуть к границе Дойчланда… к пещерам на германской границе… к пещерам, в которых солдаты Третьего Райха сделали переходный тоннель… Там я скрою свою обезумевшую от страха девушку, своего растерянного братишку и исходящего кровью контрразведчика… там я встречусь со Шведом, если он отзовется, если он доберется…

Глава 40

Я плохо помню, как взял машину, как сменил ее в пути, как проделал весь этот путь… Я вообще – плохо помню, плохо запоминаю… Крыса Шлегеля сдохла в дороге, лишь чуть опередив крысу Агнешки… Мой зверек еще держится, но на его рту насохла корка крови… Только зверек Войцеха еще так себе – в нем вирус активизируется не так скоро… как-никак – поляк парень крепкий. А меня война подорвала – вернее, пытки в плену…