Текст книги "Сага о сотнике. Перстни легатов."

Автор книги: Станислав Лабунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Янки в Северной Африке лагерь военный накрыли. Наемников там тренировали по специальной программе. С упором на действия в зоне радиоактивного заражения. Американцы в таких случаях после «черного» сентября звереют моментально. Снесли бойцов ракетами, а что еще шевелилось, из пулеметов с песком смешали.

Потом эксперты высадились. Контейнер с артефактом нашли. Задействовали своего лучшего эксперта по Зоне, подполковника Кеннеди. Да-да, растут люди. Тот местные реалии точно представляет, связался с Овсовым. А наша контрразведка работать умеет. Быстро картину восстановили, что было и что будет.

Лагерь этот новичков для «Монолита» готовил. И на завтра была назначена их переброска. В Припять. Сразу на ЧАЭС не стоит, потери будут большие.

А в Мертвом городе адаптируются потихоньку, к Зоне привыкнут, потом и в дело пойдут без напрасных жертв. У Овсова сразу план возник. Напасть на принимающую команду и отобрать у них второй «телепорт» из этой пары. А по возможности и «языка» взять. Через час все до кого он смог дотянуться сидели в гостиной офицерской казармы киевской базы. Накрылся у Крепыша отпуск, подумал я. Надо его к званию представлять. И стажером к нам в отдел.

Полная комната набилась. Потапенко прибыл. С американской стороны генерал, значит и нам нужен. Леха Зомби вдоль речки в рейд ушел, по восточному берегу, мирному. Умник с детства простые вещи усвоил. Человека на боевой задаче и в туалете не тронь. И с девушкой в постели. Правда, в последнее время список этот у него невероятно расширился. Марго на Ибице с парнями занималась сексом в машинах, примерочных в магазинах, курительных комнатах, в перерывах между танцами и в лифте. Молодость. Так что в наших рядах большими звездами сверкал сам директор Департамента.

Из Зоны бойцы почти все вернулись. Макс только у себя на Милитари остался, так ему напрямую через Барьер и Старый Парк два шага с боями пройти, и он на повороте в Припять окажется. Агропром пополнение выставил. Снайперов у нас не было, поэтому Стилет сам явился и Иглу с Ярлом притащил за компанию. Клан «Сталь» решил родине послужить. Ну-ну. У нас, как всегда, каждый ствол на счету, хорошо еще, что патронов полный арсенал, а не как в сорок первом, по обойме на человека. Девять бойцов со мной вместе. Тремя тройками пойдем. Фунтик, Епископ, Кабан. Ударная группа. Стилет, и два снайпера. Они будут вражеских стрелков с крыш снимать. А мы – арьергард. Тыл прикрываем, проще говоря. Я, Крепыш и бывший «медвежатник» Замок. Если в «Монолите» узнают про мощь нашу, умрут все. Не от страха. Со смеху. Есть еще два батальона контрактников, но это так, смазка для штыка, корм для крыс ходячий. Если их в Зону завтра бросить, неделю будем «похоронки» писать.

Уж лучше мы сами. Особенно мне моя тройка нравится. Парнишка молоденький и уголовник старый под командой банковского клерка. Надо на полигон чаще ходить, стрелять учиться. Мелькнула мысль гранатомет взять, да прогнал я ее. Подствольников хватит. Хлопнул в ладоши радостно, привлек внимание.

Выход в девять назначил. Как раз в утреннем тумане дверку нашу заветную откроем. Еще два-три раза, и руководство секты весь Радар «секретами» наводнит. Засекут они, откуда мы выходим, и возьмут нашу лазейку под жесткий контроль. У них стволов двести есть, по моим прикидкам. Потери они восстанавливают моментально. Надо развернуть активную компанию по их дискредитации.

– Надо до наемников довести, что заказчик не рассчитается. Кинут их, – предлагаю.

Кабан головой согласно закивал.

– Точно, – говорит. – Наш отряд кроме аванса ничего не получил. Все бесплатно легли, на себя внимание, отвлекая, пока за нашими спинами хитрецы наркотик по всей Зоне таскали с места на место. Вернемся, непременно займусь. И в «Солдатах удачи» надо материалы размещать. Предупредить, чтоб держались от секты подальше.

Овсов молча ухмыльнулся. Понятненько. Не один я такой умный.

Стилет свой фамильный клинок в руках вертит пальцами.

Завтра у нас война.

Глава 2.

К вопросу о чутье и интуиции. Как только я понял, что на дороге нет никого, тревожно мне стало. Если пост убрали, значит, на что-то другое рассчитывают. Мины или ловушка с засадой. А профессиональных военных у меня в группе трое.

– Ярл, – говорю, – ты в минах что-нибудь понимаешь?

– Чуть-чуть, – отвечает он.

Ну, тебе и карты в руки. Иди первым.

– Есть. Прыгающая мина. Пластик, миноискатель не возьмет, – через минуту доложил.

Триста метров до машины радиоактивной на перекрестке час ползли. На два килограмма похудел, клянусь. На проходной усиленный патруль вокруг автобуса ходит. Игла их с одного магазина враз положил, как из пулемета. Пусть руководство секты нервничает. Рывком мы пошли до Припяти. Выскочили на улицу, старые дома пятиэтажки мертвыми окнами чернеют. Наши снайпера цели засекли. Хлопнули выстрелы.

Страшная вещь – винтовка снайперская в умелых руках. Умрешь даже не поняв, откуда тебя убили. От нее одно спасение. Танк. Да вот в Зоне техника работает до первой аномалии. Тут надо ножками все пройти. И еще под огнем. А в «Монолите» такие стрелки есть, что остается только удивляться, как они всех не перестреляли. Меченый их ряды вовремя проредил. Где он сейчас?

Я всех во двор увел. У гаражей аномалии сплошное заграждение создали, даже не подойти. Только был у меня козырь в рукаве. Мне Фома Охотник незадолго до гибели своей накопитель памяти отдал с архивом Стрелка.

Скинул я его всем на тактический экран. По улице десяток позиций снайперов обозначились на крышах и в окнах, на повороте две ударные тройки в экзоскелетах высветились. Здесь оружие у всех серьезное, один раз попадут, сразу ляжешь. Уважают в Мертвом городе патрон винтовочный девять миллиметров. За трубами они укрылись, а фланг им засада в детском саду двухэтажном прикрывала.

Временный лагерь для отдыхающей смены у сектантов недалеко. В подземной стоянке перед гостиницей. Сидят там, у костра, мечтают, как Черный камень все их желания выполнит. Больше всего на свете я не люблю доверчивых лохов, умеющих стрелять. Налетчика могу легко понять. Добыл оружие человек, решил его в дело пустить. Это нормально. Вся Америка своими убогими гангстерами гордится, и в советской империи грабители Красин и Сталин были не последними людьми. А эти, за что они умирают? Непонятно.

В дома не удалось войти. Подъезды мусором строительным завалены вперемешку с обломками пролетов. Придется на улицу выходить без разведки, нагло.

– Крепыш слева, я справа к трубам. Метров с тридцати даем залп из гранатометов и ложимся. Тут на Иглу вся надежда, постарайся их убить раньше, чем они нас.

Распорядился. Метров двадцать мы пробежали спокойно, пока «монолитовцы» не засуетились. Не успели ничего сделать. Только пуля у виска сзади просвистела. Не стали снайпера ждать. Увидели цели открытые и начали на поражение стрелять. Мы до труб добежали, залегли, сзади все остальные подошвами по асфальту шлепают.

– На стоянку, – хриплю, – тройка Стилета замыкает.

Толку от них в темноте никакого, там драка другая будет. Только у нас не армия, приказы выполняют, когда настроение есть. Винтовки за спины закинули, автоматы в руки и за нами, след в след. Спорить некогда.

Двоих у костра сразу срезали, один за машиной укрылся, ее из четырех стволов вскрыли, как консервную банку, только жесть цветком странным развернулась, а последний с Кабаном врукопашную сцепился. Стрелять не будешь, своего бойца заденешь, Стилет старый обломок штыка ему под лопатку загнал.

– Если мимо прошел, то считай, повезло, сеять хаос и смерть – вот мое ремесло, – говорю.

Посмеялись все дружно, а я и не шутил. Быстро с меня Зона шкурку культуры сняла. Я бы сейчас по итогам ревизии работников Борисовского филиала расстрелял бы, глазом не моргнув, и не вспомнил бы никогда. Кажется, мне уже в банке не работать. Придется в разведке карьеру делать.

– Стоять, – говорю. – Изучаем схемы. Старые, но лучше нет.

– Откуда дровишки? – Епископ уточняет.

– Из материала Стрелка, он же Меченый, возможны другие варианты.

Крепыш плечи развернул. Наследник легенды, де-факто. В натуре, если кто не понял. Скинул всю Припять, до стадиона. Там три гранатометчика и снайпер на крыше сбоку. Но нам туда сегодня не надо. Мы уже почти на месте. Проскочить проспект, войти в гостиницу, взять резко влево и в ДК ворваться. Там стволов десять и базовый лагерь в подвале. Сегодня они пополнение ждут из Африки. Придется их расстроить. А потом надо будет красиво уйти.

Выход под прицелом стрелок с гаусс-винтовкой держит. Сбоку на седьмом этаже девятиэтажной «свечки» обязательное прикрытие. Епископ руку поднял.

– У меня в рюкзаке гранаты дымовые, давно таскаю. Давайте защиту поставим, – предлагает он.

Точно, мне бармен говорил про гранаты незнакомой системы. Вот что это было.

– Они на инфракрасные прицелы перейдут, и нам конец, – Ярл усомнился.

– Нет. Умные люди придумывали. Дым теплый. Сорок градусов, человека в нем не увидишь. Если только шальной пулей заденет, а прицелиться у них не получиться.

Игла профессионально высказался.

– Брось одну штучку на подъем, – оживился наш снайпер.

Мысль у него явно есть. Дерзай, парень. Хлопнула граната негромко, половина стоянки дымом наполнилась белесым. Как будто в огонь свежей травы охапку кинули. Исчезли все. Стою один в центре Европы, среди величайшей помойки мира, и лопатки от страха сводит. Дым исчезнет, а я так один и останусь.

Винтовка импульсная завыла знакомо. Разряд по полу ударил. Только «монолитовец» стрелял наугад, а Игла его хорошо видел. Затвор лязгнул громче выстрела. Хороший компенсатор на СВД.

– Вперед! – кричу.

Сейчас по всему Мертвому городу снайперов снимают и сюда перебрасывают. Нам время терять нельзя. Потеря темпа – потеря жизни. Пошли. Кабан с Епископом все впереди огнем сметают. Машины три убили точно. Те не сопротивлялись. Только железо противно скрипело. Пуля рядом чужая взвизгнула противно. Даже зубы заныли. На бег перешли, прямо в фойе гостиницы запрыгнули. Стойка с монументальной табличкой «Мест нет». Здорово люди жили. Не экономили на цветных металлах, много у них было бронзы. Схватил ее, в рюкзак сунул. В жизни никто не поверит, пока своими глазами не увидит. В подвал спустились, туалеты здесь и гардероб. Вода журчит, свет горит. Последняя остановка перед последним отрезком. Дворец Культуры «Энергетик» рядом.

На балконе голова торчит. Снайпер. Ярл на меня смотрит. На крыше подстанции перед стадионом гранатометчик.

– Цели разобрали, – говорю. – По счету три стреляйте. Раз, два, три.

Гильзы по полу покатились, а мы в ДК уже бежим. Из-за каждого поворота я их выковыривать не собираюсь. Ближе к стадиону есть внутренний дворик с колоннами. Оттуда сразу вход за кулисы большого зала. Там жители города кино смотрели, собрания проводили, грамоты за ударный труд получали. Вот он им однажды сдачи и дал.

Сейчас там «монолитовцы» человечину едят. Рацион у них такой. И черепа на кольях вокруг костра.

– Кабан, одного попробуй живьем взять, – шепчу в микрофон.

Надо бы с боевым кличем определиться. Редко аналитики разведки в атаку ходят.

– Барра! – выкрикиваю старый клич римских легионов.

А что? Мы есть третий Рим, два до нас пали, а четвертому не быть. Наглая ложь, даже первый Рим на месте стоит, но красиво сказано, черт побери.

Патриарху Филарету пять очков в плюс. Умели церковники во все времена к чужой славе примазываться. Кто тут сын божий? Мы за ним, а за нами не занимать. Ничего у них, правда, не вышло, пришел Мартин Лютер и сказал: «Какие здесь временные? Слазь, кончилось ваше время!». И на наших просторах резались православные со старообрядцами и все жгли в огне язычников, молившихся по старинке славянским богам.

Все вернется на круги своя, и нет ничего нового под солнцем.

Будем поглядеть.

Хорошо атаковать в месте, где тебя никто не ждет. Честно. Сидели они кружком вокруг огня и раскачивались под слышимую только им музыку сфер. Даже без оружия. Кабан крайнего в охапку сгреб, а мы остальных короткими очередями со счетов списываем. Я двух успел уложить навечно. Пять патронов и минус два мастера у «Монолита». Закончили наверху, вниз надо, а тактический экран не работает. И связь накрылась. Гадство, как мы выходить будем?

Сектанты уже не сталкеры. По любому. У них прямо в зале под стульями две «Ночных звезды» и «Колобок» лежали, и никто за ними просто не нагнулся. Это уже диагноз. Им уже ничего для себя не надо.

Епископ на улицу метнулся, обратно залетает радостный.

– Связь и другую электронику только в здании отрубает, за стеной все работает.

Быстро соображает. Вот что значит, год по Зоне среди бандитов отбегать. Кабан своего пленника уже упаковал. Руки за спиной скручены, поперек груди шнур нейлоновый, тащить, если что. Молодец. Замок и Стилет трупы обшаривают, снайпера на улицу выскочили, Крепыш у дверей, через которые мы вошли, за стульями притаился. Войдет если кто, сразу сильно пожалеет.

– Стрелки на улице, Фунтик к ним старшим. Через две минуты начинайте движение. Выходите из города. Епископ, со мной вниз, – распорядился.

Мы еще по лестнице спускались, когда наверху импульсные винтовки завыли. Ноги сами обратно дернулись, только задача у нас другая. Подвал обыскать. Первый ящик сразу на входе стоял. Патроны, медикаменты, костюм защитный.

Тут Замок со Стилетом спускаются, контейнер в руках. Голубоватый свет мягкими волнами сияет. Нашли парный «телепорт». А в шкафу еще одно хранилище. А там две пары артефактов. Ну, сейчас весь «Монолит» на нас навалится. Считай, приплыли.

– Быстро к Фунтику, – говорю.

А там уже ад кромешный и первой нашей группы и следа не осталось. На самом краешке экрана зеленая точка по направлению к универмагу городскому отходит. А у нас «язык» решил напоследок бой дать. Ноги-то у него свободные, они в ход и пошли.

Два раза он меня успел лягнуть, прежде чем Кабан его, за веревку дергая, оттащил. Больно-то как! Ладно, хоть кость цела.

– Умник, – говорю, – срочно вызывай Панду в третий ангар базы Департамента. Активируйте трофейный артефакт на прием. Будем трофеи и тела на опознание перебрасывать. И пленного тоже.

Мы пока в зал вернулись. Понятно, все сейчас на уходящего от преследования Фунтика навалились. Он на себя все внимание отвлекает. Но все равно, через несколько минут и сюда кто-нибудь заглянет. Кинул я «телепорт» на обгоревшие доски. Сфера серебром заиграла. Костюм снимаю, нога болит. Колю себе в бедро стимулятор.

– Трупы перебрасываем, раз, сами пошли, два, – командую громко, некого стесняться.

Через минуту в зале чисто. Свой «СКАТ» в переход бросаю. Две секунды подумать. Пленного мы взяли. Артефакты перехода добыли. Шаг вперед, и я дома. Но тогда у нас одной парой «телепортов» меньше будет. А они дорого стоят.

Постоял еще чуть-чуть и шарик голубой с пола загаженного поднял. Исчезло серебро полусферы. Убрал я артефакт в контейнер, и пошел в подвал, монолитовский костюм на себя надевать. Лекарство подействовало, уже не хромаю. Принарядился, патронов нагреб, и на улицу, то есть обратно, во двор. Сразу связь включилась с базой и группой на нее вернувшейся. Ох, они меня и крыли!

Минуту я их с интересом слушал, потом надоели.

– Я, – говорю, – как старший по званию принял решение выносить артефакт самостоятельно, без ансамбля, и не вам, партизанам, со мной спорить. Вот запишитесь в Гвардию, станете генералами, будете меня жизни учить. А пока, в отсутствие Лехи Зомби, здесь командую я.

Заткнулись. А у меня выбор небогатый. Либо к парням на соединение идти к торговому центру, или в одиночку выбираться. Иного не дано.

Прислушался, по всему городу бой идет. Везде стреляют. Тела мы из ДК убрали. Руководство секты решит, что парни затеяли собственную игру, и кинется их искать и ловить. Когда облава идет, матерые волки от загонщиков под выстрелы не бегут. Залезут в кусты глубже и суету пережидают. Я не волк, в гостинице отсижусь. Осторожненько, бочком вдоль стеночки прокрался до входа служебного и с улицы ушел.

Минут пять лестницу наверх искал, она в самом ближнем к городскому парку секторе оказалась. Под колесом обозрения аномалия разрядами сверкает, а в кабинах лоскутки цветные на ветру вьются, ужас наводят. Как и кого, туда занесло, даже думать не хочу. Сразу мумия на кране заводском вспоминается. Сталкеры на смерть ради денег идут, как шахтеры и водители. Те тоже никогда не знают, чем рабочая смена закончится. А простых гражданских людей, жителей местных немного жалко. Ну, пили водку, гадили в подъездах, песни громко по ночам орали, жили как все. Ладно, не жалко. По мощам и елей, как сказал один поп.

Забрался я на втором этаже в номер, дверь шкафом придвинул и завалился спать.

Сон мне очередной приснился. Песок желтый мелкий под ногами. Язык во рту не помещается, распух. Кожа сухая, три дня назад вода кончилась. Поднялись мы на бархан, а впереди две ленты сверкают. Армия фараона, а за ней гладь Нила. Команды никто не ждал. Заревел десятый легион в один голос. Вода! И не стало у фараона армии. Всех в песок вбили. Подходит ко мне центурион Плавт и говорит: «Счастье твое второе имя, Митра. На Александрию?». Я поднимаю меч над головой. Знаю, что на клинке написано: «В бою обретешь ты право свое». Меч Судьбы. Эскалибур.

Кирпичи в конце коридора загрохотали. Кто-то в темноте в них вписался. Три точки красных на экране. Не страшно. Да и не факт, что они меня найдут. Хотя идут сюда. Услышал я скрип дверей в соседнем номере и шаги за стеной.

– Сядем нормально за стол, выпьем, как белые люди.

Стулья ножками за бетон выщербленный зацарапали, водка забулькала. Бутылка на троих, это сто шестьдесят шесть грамм на нос, и два грамма неизбежных потерь. Твердая рука и верный глаз нужны для такой операции, и непоколебимая уверенность в себе. Я бы не взялся.

– Уходить надо, пока возможность есть. С нашим оружием хоть в Киеве, хоть в Москве инкассаторов возьмем. От импульсной винтовки броневик не спасет. У меня сейчас двести выстрелов с собой. На всю оставшуюся жизнь хватит. У нас дистанция уверенного поражения полтора километра. Клиенты к нам в очередь будут стоять, чтоб заказ на ликвидацию сделать.

– Поймают, – протянул другой неуверенно.

– Некому ловить. Ирокез пропал с концами. Гурон вокруг развалин универмага землю роет, командира своего ищет. Не везет «Монолиту» со сталкерами. Одолевают они его. Меченый две лаборатории разгромил и сектор энергетики. Эти Радар от снабжения отрезали и даже артефакты мгновенного перехода не дают туда унести.

– Затевают что-то начальнички. Все мастера на охране подземелья, – вздохнул второй, сомневающийся собеседник.

Что это третий молчит, немой?

– Бомбу они там делают, кобальтовую. Взорвут в Индии, запугают всех. Развалины Калькутты или Бомбея им руки развяжут. Пригрозить собрались остальному миру. Если к ним полезут, взорвут всю Европу. Одна Чукотка от нее останется.

– Так Чукотка не в Европе!

– Потому и останется, – отрезал лидер.

Это я удачно вздремнул. Много узнал нового и интересного. Бомба, значит. Ну-ну.

И латынь стал понимать. Говорили-то мы с центурионом на чистой романской мове, как и положено двум офицерам римской армии. Я – легат. Генерал-майор по современным понятиям. Командир дивизии. Волею императора Андроника десятый легион покорил Нубийское царство, взяв дань золотом и алмазами. Надо будет с Умником поговорить. Леха меня к психиатрам под локоток отведет. И буду я в больнице на кровати лежать. Человек и кошка плачут у окошка, вместо неба синего белый потолок. Это вряд ли.

Речь раздалась за стеной. Ничего не понимаю. Третий у них в компании поляк. Здесь все на двух-трех языках говорят, кроме меня. Вернусь на базу, запишусь на курсы немецкого языка и латыни. Умник не всегда рядом бывает. Да и для общего развития полезно. Ладно, ребята, про бомбу я все понял, допивайте и уходите по-хорошему. Да и мне уже пора.

Встала троица и пошла восвояси. Я за ними следом. На любой взгляд со стороны идет четверка по своим делам, трое основная группа, последний тыл прикрывает. Двигаемся в нужном направлении, к выходу из города. Пока нам по пути. До них метров семьдесят. Назад не смотрят. Блок-пост на Радар прошли. Сеткой маскировочной обмотались и зелени наломали. Веточек разных и травинок. На фоне кустов и не видно совсем. Ночью Барьер пройдут, а через периметр сейчас выход свободный. Сутки в карантине, анализы сдал, и иди, куда хочешь.

Метров двести они до мины прошли. Одним взрывом всех положило. Не судьба вам ребята из Зоны выйти. Здесь вход рубль, а выход два. Дошел я до них, собрал артефакты и винтовку импульсную с патронами, а остальное добро на дороге оставил. Мне еще самому по минному полю до двери в укрепрайон ползти. Лишнее железо мне ни к чему. Только я ногу на лесенку поставил, как наверху дверь громыхнула. Дождались меня парни. Фунтик, чертушка, скалится не хуже Плаксы, и Ярл, у Иглы лоб клеем залит, осколками бетонными посекло, знакомо, и …

– А Крепыш где, уже на базу ушел? – спрашиваю.

– Крепыш из ДК не выходил, – сообщает мне в ответ Умник.

Тут-то я к стеночке спиной и прижался. Сменял Крепыша на Ирокеза. Неравный, блин, обмен. Пусто в голове стало. Винтовку снимаю, рюкзак с артефактами и «телепортом», Фунтик у меня на руке виснет, а Ярл шприцом под ухо колет. Я еще успел один раз в ответ ударить, и тьма навалилась непроглядная.

Скрип за границу первый раз выбрался, если не считать поездку в российский Брянск на автобусе. Что его туда понесло, он уже и не помнил, был слегка нетрезв. Да и сам факт того путешествия некоторые подвергали сомнению.

Зато сейчас он турне начал под барабанный бой. В самолет его загружал настоящий полковник. Овсов его фамилия. Таможенники близко не подходили. А пограничники за десять шагов козыряли и становились по стойке «смирно». Овсов в Луганске управление по наркотикам в полном составе вчера к стенке во дворе поставил и перестрелял. Никто не хотел злить страшного контрразведчика Гетмана. Таких подробностей Скрипу никто не сообщал, но атмосферу глубокого уважения он прочувствовал. Устроившись в кресле с комфортом, поставил на столик перед собой захваченную из бара «Сто рентген» бутылочку водки «Казаки». Это он правильно сделал, что рюкзачок нагрузил. В здешнем холодильнике пусто было. Ни водки, ни тушенки. Вина всякие в бутылках иностранных, и сыры с колбасами. Голод и жажда, короче. Самолет взлетел, и он первый стаканчик замахнул. Ну, пошла стопочка легкой пташечкой. Самолет был бедненький, один в салоне и даже стюардессы не было. Ну да, Скрипу к трудностям не привыкать. Напрягало отсутствие руководителя, кто бы подсказывал чего делать надо, и пугала неизвестная страна. Зато стакан нашелся граненый, и заботы отступили. Конец полета настал одновременно с последними глотками. Добил сталкер бутылку, усидел.

Вышел на солнце, чуть качаясь, машина стоит, а перед ней малинник. Три девки, одна другой краше. Рыженькую толстушку так и хотелось по попке сходу хлопнуть, и на солому. Сдерживало отсутствие подходящего стога рядом. Голый бетон кругом. Две другие тоньше были, но тоже ничего. Одна, беленькая, почти голая. Глаза сами на нее смотрели, пытались трусики рассмотреть. А, кажется, их и нет. Только наколка цветная по бедру. Меч, стена обрушенная и буквы незнакомые. У Скрипа тоже татуировка есть. Даже две. Группа крови и нож сломанный, с надписью заграничной. Пацаны во дворе накололи. Гость залетный рубашку расстегнул. Девчонки картинку на груди увидели, залепетали чего-то.

– Что ж вы нормального языка-то не знаете? – вздохнул сталкер.

– Я буду вашим переводчиком, – мило улыбнулась третья.

Девушка Клинка, сообразил Скрип. Клинок ему нравился. Славный парень, не задавака, к нему не цепляется, ни разу даже не ударил, хотя пару раз Скрип чувствовал, что разозлил его здорово. К Пике хорошо относится, а Пика Скрипу был как братишка младший. Сам он из детдомовских. Семья по пьяному делу в хате сгорела, так у него дорога по казенным домам и пошла. Ну, а когда выбор встал, в тюрьму садится или в Зону идти, решил рискнуть. Первую неделю голодно ему было, а потом как они с Пикой шустрить сами стали, жизнь наладилась. Осели они в баре, в авторитет попали. Понятно, там бандитов всего десяток, наперечет. Каждый при деле. Кто мужиков на работу водит, кто о справедливости и удаче рассуждает, как он и Информатор.

О справедливости и правде лучше всего воры толкуют. С пониманием. По любому.

Поцеловали его все три по очереди. Начинали как в детском саду, в щечку, но он это дело пресек. Сгреб рыженькую девочку в охапку и убедительно потискал. Та особо и не вырывалась.

– Это мои подруги, – сказала невеста Клинка, та еще штучка. После ее дружеского поцелуя у Скрипа все в организме встрепенулось и восстало. – Лаура, историк, и Франческа, второй режиссер на студии телеканала. У нас до вечера свободное время, мы можем отвезти тебя домой или ты можешь проехаться с нами. Франческа должна выбрать для съемок один вариант из нескольких предложенных.

– Конечно, с вами, – сказал Скрип.

Может, где по дороге стог сена попадется, подумал он.

Девчонки сели на заднее сиденье, пришлось ему рядом с Паолой сесть. Что ножки, что грудь являли картинки завлекательные, зависть к Клинку возникла нечаянно. Ведь это все его. Не до дороги было сталкеру, не смотрел по сторонам. Очнулся от морока, когда машина остановилась.

Перед ними был старый дом со стеной выложенной из камня. Уцелел во время войны, подумал Скрип. Он свое детство в Донецке провел, там весь город заново отстраивали. Как и половину Украины. Редко приходилось в таких домах бывать.

Вошли, прислуга встретила, в кабинет провела. На столе череп лежит, шар хрустальный на подставке. Гадалка, сообразил Скрип. Дурят простых людей, разводят лохов на бабки. Ни копейки не дам, и девчонок обобрать не позволю, решил твердо. Ведьма старая, хозяйка, выводила речь напевно, девчонки уже поплыли. Глазки затуманились, женихов им обещает. Сейчас начнут деньги отдавать за ремонт чакры.

Взял сталкер тетку за плечо, и встряхнул, так, что зубы у той лязгнули. Опытная была мошенница, сообразила – нашла коса на камень. Замолчала, к столу крадется потихоньку, шаг за шагом. Скрипа за собой тянет. Все молчком. А на финише ускорилась. Схватила шар хрустальный, и с разворота гостю промеж глаз решила засветить. Не на того напала. В детдоме и в армии Скрип на физкультуре в регби играл. Взял подачу легко, прямо в руки. Подставился. Направила злая ведьма на хрустальный шар пульт дистанционного управления и включила электрический разряд.

Прошила синяя молния ладони человеческие, озоном в комнате запахло, вот и его Зона достала, подумал сталкер. Не самый опытный он, да только кто хоть раз «электру» видел, тот удар «конденсатора» ни с чем не перепутает. Повело его вбок, и рухнул Скрип на ковер пушистый.

Над головой раздавалась громкая брань. Дочь тысячи отцов. Хорошо сказано.

Зарекался ведь он пить финикийское пальмовое вино. Напился где-то с кем-то, потом его притащили к гетерам в публичный дом. Судя по ковру под носом, до кровати его не донесли, а лупанарий не из дешевых. Что-то он гонит, подумал Скрип. Водочки пузырек высосал досуха, так то не пьянства для, а здоровья ради. Радиацию из организма выводил. Допился до видений, голоса в голове звучат. Правда, родные, в пьянке толк знают. Эх, ты, Марк Аврелий из рода Северов, легат, трибун и прочее. Допился сталкер до белой горячки. Кстати, а чего они там лаются? Если спорят, к кому из куртизанок его на ложе нести, так это зря. Сейчас он перевернется, сгребет их всех на ковер, и никто никуда не пойдет.

– Ты, дряхлая обезьяна, запри дверь. Если сюда войдет кто-нибудь кроме гонца от императора, смерть твоя будет ужасна. Я плачу всем, и если твои девицы мне понравятся, выкуплю заведение целиком.

Эх, ма. Была бы денег тьма, купил бы баб деревеньку, и имел бы их помаленьку, вспомнил сталкер армейские стихи. Галлюцинация у меня особо буйная, но вставать надо.

Повернул голову и увидел два божественных сосуда для наслаждения. В смысле, девчонок было на одну больше, но в голове было точное знание, что третья – чужая. Мы не привыкли отступать, сказал Марк Аврелий. Все до чего воин дотронулся окровавленной рукой – его. Ты, урод, Клинка не видел. Перед ним Нож Данцигер согнулся, мать твою. А Данцигер военную прокуратуру округа зажмурил. Сцепится с ликторами, стражами закона, оком императора – это круто, согласился легат.

– Пошевеливайся, ведьма, и помни, что смерть на кресте дело долгое. Я тебя в тени повешу, чтоб ты подольше мучалась, – сказал легат. – Не нравишься ты мне почему-то.

Тут девы склонились над ним, и время речей прошло.

Через час престарелая хозяйка увела девушек в домашние термы. Девушка Клинка, боевого соратника, сидела в углу, впечатленная развернувшимся перед ней действом.

– Твоя латынь ужасна, – сказала она.

Говорила Паола невнятно, но понять было можно.

– Я говорю, как принято в армии, на чистой римской речи. Это у тебя учитель риторики был из Северной Африки, – ответил обиженный Марк.

Откуда я вообще знаю латынь, ужаснулся Скрип. Он подошел к зеркалу и замер. Голос в голове завыл от страха. Вот и смерть пришла. С такими тонкими руками его в первом бою зарубят. Он что, парфянской лихорадкой болел? Что с ним происходит, о Митра светозарный и Черный Сталкер?

– Оператор, – сказал Скрип, зная, что связь включится сама по себе, – у меня проблемы. Сталкер просит помощи.

– Еще какие, – раздался голос за спиной.

Хозяйка дома вернулась, сообразил легат. Зарубить бы ее, да меча нет. Сверну ей шею, да и дело с концом. Полегче на поворотах, сказал голос. До чего надоедливый демон в меня вселился, трус какой-то. Северяне-варвары, одержимые зверем, рубились за десятерых, а этот, слов нет. Надо вспомнить, где и как он оказался, решил Марк.

Девчонки затащили нас к гадалке, сказал голос. Она решила их облапошить, и треснула меня хрустальным шаром и электрошокером. А потом ты все знаешь, на пару чудили. Вот так-то. А дух – это ты. Непонятно, откуда ты взялся. Наверно, давным-давно тебя заточили в камень, а сейчас ты освободился, как тебя там?

– Я, Марк Аврелий Север, легат второго Коринфского легиона, дважды трибун, знаю историю города за девятьсот лет со дня возведения Ромулом стен и семейную за семь веков без перерывов. Битвы во имя Рима от Оловянных островов до истока Нила заняли тридцать лет моей жизни. Не смей называть меня духом. Изгоню.

Этот изгонит, подумал Скрип. Ладно, мир. Тем более, девчонки возвращаются, надо объясняться. Давай, Марк, действуй.

– Достойная пифия, – сказал легат в теле сталкера, – ты вольна назначить цену возмещения ущерба нанесенного тебе и твоему дому. Девиц я забираю себе, до устройства собственного дома они будут находиться под присмотром невесты доблестного Клинка.