Текст книги "Сага о сотнике. Перстни легатов."

Автор книги: Станислав Лабунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Леночка, девочка приятная во всех отношениях и сношениях, – сказал Бамбук.

– Пошляк, – его шлепнули по губам. – Дознаватель отдела контрразведки Елена Багрова, звания пока нет, но обещали майора, для солидности и большого оклада. Кавалер «Серебряной Звезды» за операцию «Армагеддон». Запомни и цени, – поцеловала она Саваду.

Немного подумала, поцеловала и Скрипа. В варварской простоте нравов есть нечто привлекательное, подумал легат. Пока она из холла не вышла, оба от нее глаз не отрывали. Дверь за собой прикрыла, вздохнули дружно.

– Бронза на стрельбище тренируется, а больше и нет никого. Клинок в Киеве, к ужину точно будет, если ничего не случится у него, – доложил подполковник.

Савада не очень хорошо представлял, с кем дело имеет, консул и трибун в привычные звания плохо переводились, как и легат. Но Бамбук знал, что посторонним сюда хода нет. Он, как офицер-аналитик, мог куда угодно зайти, а контрразведчикам в их сектор доступа не было. Удачное было решение – в Зону сходить на экскурсию.

– Мне тоже надо стрелять хорошо научиться, – честно сказал легат Марк Север.

– Полигон у нас просторный, выбирай оружие для занятий и вперед. Бронза член сборной, мастер спорта международного класса, всегда подскажет. Бери «винторез» и «Грозу». Боеприпасы тяжеловаты, и в Зоне достать их сложно, но точность и убойная сила выше всех похвал. Или немецкую штурмовую винтовку. Она легче. Выбор Зомби.

Это они уже перед пирамидой оружейной рассуждали.

– У нее магазин в полтора раза больше. Скорострельность максимальная. Патронов по весу можно в два раза больше таскать и достать их легче. Наш большой босс генерал-майор Найденов ее предпочитает. Выбирай.

Римский солдат проблем не знает. Сгреб Скрип «ВВС», стрелковый комплекс, штурмовую винтовку и, подумав немного, добавил короткую снайперскую винтовку укороченную. Стрелять, так стрелять. Один раз живем, кроме тех, кто ухитряется вторую жизнь зацепить.

Вышел он на крыльцо, тут-то в ухе треск и раздался. Неприятный такой звук, словно кость в чужом захвате хрустнула.

Римские свитки они расставлять уже почти закончили. Последний стеллаж остался.

– Его пропустим, – сказал Аст. – Не люблю я времена упадка. Нечестно это. Люди жилы рвали, кровь и пот проливали, сколачивали империю. А потом всплывает наверх то, что в воде не тонет и рассыпается все прахом. Сам пару раз допускал крупные ошибки, знаю. Дашь слабину, и вот вокруг тебя холуи и лизоблюды, аристократия потомственная и толпы кастратов из бывших рабов, и нет между ними заметной разницы, а бывшие товарищи боевые с недоумением на это стадо глядят и по поместьям разъезжаются. И когда из пустыни кочевники волной хлынут, оглянешься кругом – нет никого и воевать не за что. Прячешь казну в тайник, берешь с собой четки из жемчуга и уходишь из дворца.

В наступившей тишине шаги стали отчетливо слышны.

– Рано мы поднялись, ракетная шахта во дворе городского УВД замаскирована, а мы между стадионом и гостиницей, – определился командный голос.

– Они нас не слышат, – сказал библиотекарь. – Мы через вентиляцию подвал сейчас подслушиваем. И там у нас гости.

– Может, поверху дойдем, Могиканин? – спросил кто-то.

– Пора мне, батя, – сказал Крепыш. – Буду жив, навещу. Прощай, на всякий случай.

– Держи, – кинул сталкеру сумку из старой дерюги и рюкзак библиотекарь.

Подумал секунду и четки свои бросил.

– Пригодятся, чую, – ухмыльнулся весело. – Артефакт не забудь, ты ведь за ним зашел в свое время.

Приемник рвал душу «Турецким маршем». Очень умирать не хотелось, только за изучение санскрита взялся, а пропустить специальную группу «Монолита» беспрепятственно совесть не позволяла. Никто бы из его старших товарищей о такой возможности и не подумал. А Юнец тем более.

Сунул четки за пазуху и в щель между стеллажами в тупиковый коридорчик вылез. Он здесь за водой обычно ходил, чайник набирал. У них в туалете вода текла исключительно ржавая. Только для технических нужд. Вперед, сталкер, труба зовет.

На стене надпись увидел. Ищут его парни, ждут. Улыбнулся Крепыш, сразу на душе легче стало. Сотник здесь ходил. Сейчас он с этой группой разберется и на прорыв пойдет. Хватит, нагостился.

В подвал спустился. Командир «монолитовский» в раздумьях тягостных пребывал. Заклинило ему башню начисто, снесло крышу. Кроме двух носилок с грузом, явно нелегким, у него в группе еще двое раненных образовалось. Подземелья Мертвого города места для всех без исключения опасные.

Принял Могиканин решение, задвигался резко.

– Раненых оставляем здесь. Установим на ракету боеголовку, носилки освободятся, вернемся. Устраивайте их удобнее, часа три им лежать.

– Валету срочно помощь нужна. У него внутреннее кровотечение. Не продержаться ему три часа, – сообщил один из рядовых сектантов.

Семеро их было, кроме командира. Четверо на каждые носилки, проводник и старший группы. Схема простая и действенная.

– Ты прав, что-то я расслабился, – согласился Могиканин. – Монолиту не нужны неудачники. Зона и Камень их отвергли.

И выдернув из кобуры пистолет, он четыре раза выстрелил в упор. У него был немецкий «Компакт», ствол исключительной красоты и удобства. А в условиях ближнего боя еще и смертоносный.

– Можем не торопиться, – сделал вывод Могиканин. – Берем груз.

И сам взялся за носилки. Восемь, и у всех руки заняты. Нельзя такой момент упускать, решил Крепыш. И разрядил обойму из «Грозы» навскидку одной очередью. Перезарядился и еще одну расстрелял вдогонку. Пять фонариков налобных во все стороны светили, один луч еще дергался по потолку, бился на полу в судорогах раненый человек, тихо подвывая, и какое ему было дело сейчас до обломка каменного? Только выпущенную пулю обратно в патрон не вставишь. Не выйдет.

Двое против него осталось. Ветераны, не меньше, а то и мастера. А он за периметр этим летом шагнул. Когда мы встретились, черемуха цвела, и в парке тихо музыка играла. Хоть было мне тогда немного лет, но дел наделать я успел не мало. Вспомнил Крепыш, как Фунтик у Лютого пистолет из штанов в первый день доставал, и захохотал громко и радостно. Смерти нет, ребята!

– То снорк кинется из ямы, то на зомби нарвались, – и дальше черным матом о Радаре со всеми его лабораториями и учеными. – Ты его видишь? – голос спросил.

– Что тут увидишь? – резонно ответил второй. – Он на лестнице или под ней сидит. Фонари глаза слепят. Что делать будем? Командир убит. Каждая часть боеголовки сто килограмм, нам и одну не унести, а их две, и зомби-снайпер рядом. Простенькое такое заданьице. Рутинное.

– Не ной, – второй отвечает. – Иди, проверь, что там зомби делает, и ствол у него забери. Стрелковый комплекс новый, себе заберем. Боеголовки спрячем и за помощью пойдем. Здесь связь не работает. Не докричишься до руководства.

– Тебе «Гроза» его нужна, ты и иди. Вдруг у него еще патрон остался, – первый говорит.

У Крепыша их еще одна тысяча сто шестьдесят было. Просто на звук стрелять он не умел. Не успел научиться.

– Прикрой, – смельчак сказал и вперед двинулся.

Тут и второй из-за косяка выглянул. Ему-то первая очередь и досталась. Рука, пулями оторванная, еще на пол не упала, когда Крепыш две пули смельчаку в голову всадил. Вот и все. Пусть сбудутся мечты Билли Бонса. Самоуверенность сектантов подвела.

Яма с «холодцом» метрах в двадцати нашлась. Крепыш весь упарился, пока туда всех покойников не скидал. Боеголовки волоком в вентиляционную камеру затащил, прикрыл железом. Если все подземелье обыскать, можно найти, а иначе дохлый номер. Патроны и продукты в электрический щиток спрятал. Надежное место. Стволы тоже в аномалию скинул. Пропала группа бесследно. Ушла и не вернулась. Пора самому выбираться. Прошел метров сто по коридору, увидел лестницу наверх.

Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Кто рискует, тоже чаще всего кровью умывается. Но хотелось на волю, где можно уйти в сторону, к реке прорваться и плыть на бревнышке до самой Долины. А там его, наверное, уже и встретят. Поднялся, люк откинул, и вцепились в него крепкие руки.

С плеча «Грозу» стащили, поставили прямо.

– Ну, что сталкер, добыл в Припяти хабар богатый? – спросил местный балагур.

– Могу показать, – Крепыш усмехнулся. – Отпустите, чего вы как дети. Куда я с одним ножом, против шести стволов.

– Какое мясо разговорчивое попалось, – один из сектантов облизнулся.

– Пусть похвастается перед смертью, – кивнул весельчак.

Скучно им тут было. Сейчас развлечемся. Цыганочку с выходом с гопаком перепутать сложно. Народная мудрость такая.

Крепыш неторопливо крышку контейнера открыл, куда торопиться, «электра» метрах в семи справа, на дороге к ней людоед голодный стоит. Славненько, можно его в броске снести. Не дождется его Сотник. Не купил он квартирку под Киевом.

Балагур прямо метрах в трех. У него за спиной боец стоит с «гаусс» – винтовкой наизготовку. Простак. В ближнем бою любая палка лучше. За спиной трое и люк открытый. Синий отблеск все вокруг осветил. Замерли «монолитовцы» на секунду. Ведь были они раньше людьми, топтали Зону в поисках своего кусочка счастья. За эту секунду Крепыш и боролся. Ударил с разворота похитителя «Грозы» прямо в лоб. Тот, кровью обливаясь, стал набок заваливаться, а сталкер уже свой стрелковый комплекс за рукоятку поймал. Одной очередью за две секунды всю тройку, что его из люка выдернула, на месте положил.

Магазин не меняя, не успеть, не дадут, рычажок переключателя огня толкнул, гранатомет включил, и с разворота в любителя свежей человечины, гранату всадил. Прямо под ноги. Только куски мяса полетели во все стороны. Он неплохо выступал напоследок, Долина могла им гордиться.

– Что, твари, взяли сталкера?! – развернулся Крепыш к остолбеневшей от быстрой смены декораций парочке.

Замахнулся он на них артефактом, чтоб еще секунду отыграть, да не вышло. Не все коту масленица. Боец с винтовкой доказал, что ему ее не зря дали. Завыл противно, словно бормашина древняя, ствол, разгоняя импульс, и попал разряд прямо в артефакт. Сверкнула по асфальту черно-золотая молния, превращая в прах и убитых и живых.

Через полчаса, явившийся на поиски группы Могиканина, Чероки снял для отчета выжженное пятно тридцати метров в диаметре, с небольшим островком уцелевшего асфальта точно посередине.

В последнее время «Монолиту» почему-то не везло.

Я в ожидании машины по телефону с Паолой разговаривал. Люблю, скучаю, скоро увидимся. Конечно, правда. Очень люблю. Скрип к нам улетел? Нет, не видел, я в Киеве. Нет, на базе женщин нет. Только обслуга и коллеги. И тут Умник взвыл подраненным зайцем. Давненько я такого воя не слышал.

– В чем дело?! – кричу дико.

Умника-то один я слышу, а меня-то все. Замер Дворец. Наследник бушует, нрав семейный демонстрируя. Папа мой названный, Гетман, как-то под горячую руку трех губернаторов во дворе повесил. Тихо так. Келейно. Разозлили они его сильно.

– Ты был прав, брат. Не тяну я на бога. Меня только что убили. Большой кусок.

Тут и я затих.

– Не молчи, – говорю, – а то сознание потеряешь. Что случилось?

– На базу напали. Первым делом импульсную бомбу взорвали, там вся электроника сгорела. Почти.

Порадовал докладом. И я тоже хорош. Хлестаков двадцать первого века. Золотую молодежь тут изображаю, надеюсь на Овсова с Лехой. Самому на результат работать надо. Вон, как Кеннеди. Он родственниками…. Ладно, не туда меня занесло.

– Забирай управление всеми спутниками в районе, – говорю.

– И спутниками шпионами НАТО? – спрашивает.

– В первую очередь. Сообщение им дай. Принимаю командование на себя. Подпись – наместник Священной Римской империи Скрип. Пусть знают, кто в доме хозяин. А нам картинка нужна в полном объеме.

– Вывожу из бункера на базе танк класса «Мамонт». Засек две батареи залпового огня на дистанции три километра. Приступаю к уничтожению.

У меня тактический экран загорелся. Полыхали негасимым огнем казармы БАО и охраны, куча битого кирпича громоздилась вместо проходной, и рвался к проломам в ограждении противник силами до трех рот.

– Двести семьдесят один пехотинец и четыре танка «Черный орел». Куплены в Харькове…

– Вот только номер контракта и платежки Овсову сообщишь, – говорю ему.

У нас «Мамонт» экспериментальный, его под скалой импульс не достал, уцелела электроника и тележка с пулеметом. Она как раз в научном секторе немцам помогала опыт с артефактами проводить. Умник сразу, как взрыв засек, щит аварийный вниз сбросил. Одного ассистента в лепешку размазало, зато остальные уцелели. Не стой под стрелой, кури в специально отведенных для этого местах.

Только выбраться ей оттуда не представлялось возможным. Вниз из ангара вела узкая лестница, а поднять тридцать тонн броневой стали было нечем.

Взвод в сторону отделился, будут китайский сектор базы атаковать. И не предупредить их никак, там ни одного мобильного телефона не уцелело. Зато их в Китае миллиард, и переход под боком.

– Панда, – командую, знаю, что Умник сразу связь прямую даст, – аэродром атакуют. Бросай в переход всех готовых к бою армейцев. Противник численностью триста стволов и четыре танка. Работай, братишка.

А я-то как попал глупо. Все вижу, все знаю, а пользы – ноль. Самолеты Умник поднял, но все за две минуты решиться, летчики опоздают. И я опоздаю.

Мы уже в вертолете сидим, взлетаем. Со мной дежурное отделение гвардейцев из охраны Дворца. Броня боевая, каски-сферы, винтовки «Удар». А там кто-то бьется. Левый фланг залег. Отдохните, нас подождите, мы вас не больно убьем. Нам еще одиннадцать минут в воздухе болтаться. Их со стрельбища прижали.

– Умник, родненький, давай туда, там Бронза, – шепчу.

– Раззудись, плечо! – он в ответ орет.

Где только нахватался.

– Или мы не русские люди! – пошел в атаку.

Все стреляет одновременно. Гвардейцы взгляд от экрана не отрывают. Умник из пушки калибра сто пять миллиметров осколочными снарядами по пехоте работает, из двух пулеметов двадцатимиллиметровых ее косит, как серпом, и из ПТУРСа уже два танка поджег. Одновременно. Он промахов не знает.

Идут «Черные орлы» в лоб на «Мамонта». Стреляют на ходу попеременно. Тоже не мажут. Большой выбор у «Монолита». В сорок пять лет офицер-танкист на пенсии оказывается. И выясняет, что у него нет ничего, ни квартиры, ни специальности гражданской, ни здоровья. Жена его не любит, а дети тихо презирают. Их сто тысяч в моей стране. Вот секта их и нашла. Десяток еще живых по полю летному в атаку идут. Их этому учили. Еще снаряд в «Мамонта» попал. Полетела ходовая, гусеница перебита и гнутся тарелочки катков о бетон полосы. Огонь по пехоте. Сто шесть человек у нас уцелело, и двадцать четыре – китайский сектор блокировали. Горят позиции батарей залпового огня. Была бы у них артиллерийская поддержка, Умника бы уже сожгли.

Достал он третий танк. Подловил момент, когда тот притормозил, и всадил ему бронебойный снаряд под башню. А пулеметы пехоту в клочья рвут и к земле прижимают. Четвертый танк, он же последний в лобовую атаку пошел на таран. Два раза напоследок выстрелил по «Мамонту», тот за это время еще девятнадцать пехотинцев на фарш переработал. У нас их чуть больше трех десятков осталось. И все, кто китайцев блокируют. Это «Монолит». Умник не человек и в «Черном орле» не люди. Не задумываясь, на всей скорости врезались. Приподняло «Мамонта», смяло стволы пулеметные. А компьютер в ответ свой боекомплект подорвал. Только факел в небо синее полыхнул. Метров на десять вверх. И остались на базе Департамента только люди и звери.

Двадцать три активных ствола. А до подлета штурмовиков еще две минуты. А до нашей посадки – семь.

– Учитесь, парни, подыхать с форсом у танкистов. Почему мы их не знали? – командир гвардейцев на примере жизни учит.

– Знали, – говорю, – это Нож Данцигер на отдых из Зоны вышел.

Кто-то черным матом в сердцах завернул. Пора Ножа похоронить по-человечески. Повод подходящий. Погиб героем в боях с превосходящими силами противника.

Нам сверху хорошо видно направление атаки. К нам они идут, к нашей казарме рвутся. За Ленкой.

– Овсов, – говорю, – это захват. Им наш дознаватель нужен. Следовательно, рядом еще группа для вывоза пленных и трофеев.

– Занимайтесь своим делом, подполковник, – рычит не хуже Акеллы.

Послал, короче. Противник в цепь развернулся. Со стрельбища по ним два ствола работают, очень точных. Уже десятка полтора уложили. Бронза, девочка, хватит, меняй позицию и затаись! Мы скоро прилетим. А штурмовики через минуту будут!

И тут они по стрелкам из гранатометов ударили. Четыре дымных следа протянулись, и растеклось по земле озеро горящей плазмы. У меня сразу дыхание перехватило и ноги заныли. Смотрю на огонь и ни одной мысли в голове. Как же так? Ведь там Бронза, мой маленький кусочек счастья, артефакт прямо из Зоны. Какая сволочь здесь поет песню смерти чернобыльских псов?

Это я. Мой личный счет к богам всего мира стал воистину астрономическим. Если мы встретимся, они мне за все заплатят. Последние девять в атаку пошли. Ленку за волосы схватить, в переход затащить и одного хватит. Потом со своей стороны туннель пространственный закроют, и мы сидим на попе ровно, махорку курим. У них наш единственный контролер, а мы по уши в фекалиях. В дерьме, проще говоря, для тех, кто латынью не владеет. Восемь в дом вломились, девятый к задней двери бежит.

Взвод прикрытия «Монолита» тоже сюда двинулся, но проблемы у них возникли. Защелкали со стороны транспортного узла винтовочные выстрелы, пулеметы застрочили. Китайский спецназ через наш переход явился.

Не зря противник запасной выход перекрыл, только не знали сектанты, с кем столкнуться придется. Открылась дверь резко во всю ширь, и метнулся оттуда дикий зверь – пес чернобыльский матерый. Ветерана «Монолита» ничем не удивишь. Кто Камень увидел, тому ничего больше в жизни не надо. Один я на него посмотрел издалека и мимо прошел. Знал я, что нельзя было в том огне выжить, а все равно надеялся. Сразу на этом же вертолете к роднику полетим и плевать на секретность.

Пусть потом весь мир передерется за право своих дряхлых правителей припасть губами к живой воде, зато моя девочка будет со мной. Обе. Сразу. Сейчас казалось диким, что меня еще утром такая ситуация смущала. Нет в ней ничего странного. Ничего, подружатся. Лишь бы живая была. Штурмовики над базой в боевое пике зашли.

Нет для них целей. Китайцы весь заслон сектантов перестреляли. Восемь в казарме укрылись. Мы их уже не видим. Зато девятому туго приходится. Пока уходит от зубов пса, только уже бежит от ангара остальная стая. Вся пятерка с Агропрома. Там как раз одна девочка лишняя была, может, еще одна семья псов сложится. Сейчас они его порвут, подумал я злорадно. Ленка со щенками из дверей выбежала. Что там, в казарме происходит? Уже не важно. Майор Багрова с молодежью удирает во всю прыть, а у дверей возможную погоню шесть псов поджидают. Не дадут они «монолитовцам» артефакт перехода активизировать. Не выполнил отряд задачу. Врезали нам крепко и Бронзу убили. Твари, как я их всех ненавижу. Будет время, всех убью затейливо. Мясник может себя счастливчиком считать. С них я буду кожу целиком снимать, узкими полосками, чтоб больнее было.

– Давай сразу к стрельбищу, – пилоту нашего вертолета говорю. – Садись, двигатель не глуши. Может, сразу в Зону пойдем.

Хороши у нас гвардейцы, даже глазом не моргнули, в Зону, так в Зону. Метра два до земли оставалось, когда я из вертолета выпрыгнул. На бок упал, перекатился и к неподвижному телу бросился. Опять я без заместителя остался. Лежит Бамбук Савада с «винторезом» в руках. Весь мир прошел, а на почти родной земле не уцелел. Пусть Зона будет к тебе милостива, сталкер. Огляделся по сторонам, сначала ствол увидел. Бронза с мелкокалиберной винтовкой фирмы «Браунинг» занималась. Она ведь к соревнованиям готовилась, не к войне. Лежит в дренажной канавке и на ней ни царапины.

– Бронза! – кричу и на руки хватаю.

Тут она у меня в руках и рассыпалась. Такая вот штука – газовая плазма из кумулятивной гранаты. Облачко пыли вместо человека, и все. Сел я рядом и попросил у Черного Сталкера дождя. Сам я это смести не смог бы, а любого другого убил бы на месте. Минут через десять ливень и хлынул. Я мог бы и подождать. Хоть день, хоть неделю. В темноте я стволы от винтовок подобрал, приклады тоже в пепел превратились. Рядом со мной уже Умник стоял, наверное, давно. В виде тележки с пулеметом. Щит аварийный подняли, она и вырвалась на оперативный простор. Сложил я на платформу грузовую железо обгорелое и пошел к оцеплению вокруг нашей казармы.

– Датчики наличия живых объектов в доме не фиксируют, – доложил офицер из контрразведки.

Овсов за какую-то ниточку уцепился, сейчас весь клубок разматывал.

– Ушли они давно, – объясняю. – Это у нас артефакт перехода на вес брильянтов, а у «Монолита» рядовое снаряжение. Пошли, только саперов возьми. Не хватает еще на радость врагам на мине подорваться.

Саперы минут пять двери осматривали, только потом открыли.

И понял, что кое-что из виду упустил. И что никто никуда не ушел. Все здесь были. Пока заварушка начиналась, Скрип успел до ангара доскочить за «Эскалибуром» и в холле их встретил.

Спохватились о нем только в среду, дверь сломали и в хату вошли, а на них водовоз Грибоедов, улыбаясь, смотрел из петли.

Вспомнил я о тебе поздно, брат-легат, прости, а в остальном бард ошибся. У нас не по тексту пошло.

Эффект неожиданности Марк Аврелий Скрип-Север на всю катушку использовал. Вон три головы в углу лежат. Стоял он чуть сбоку, чтоб меч на просторе вольно шел. Они в дверь заскакивали, а он их рубил. Потом сразу парочка вошла. Вот рука правая, по плечо отрубленная, а второго колющим выпадом в горло встретил. Но в это время еще двое успели внутрь протиснуться. Заметались, закружились. Экран очередью прострелен. Мы за воем штурмовиков и вертолетов не слышали ничего. Некоторые бы в отчаяние впали, но среди них нет и не будет воинов Рима. Кругом одни враги? Это же прекрасно. Своего по ошибке не заденешь. Руби все, что шевелится, пока не перестанет.

И Скрип оторвался на всю катушку. Кисть отсеченная, приклад напополам, кто-то пытался им закрыться, а потом у «монолитовца» нервы сдали, и он в стену из гранатомета выстрелил. Такой вариант массового самоубийства. Но и Скрипа с собой на тот свет прихватили. Восемь – один. Боевая ничья. Поэтому за Еленой Прекрасной никто и не гнался. Некому было.

От меча только рукоятка осталась. Лезвие мелкими осколками разлетелось. Изумруд из перстня легата в зеленый порошок превратился. Снял я его с руки, мозоли кровавые на пальцах. Вспомнил, как сам лозу виноградную рубил на холме за домом. Я легат Митра из дома Агриппа. Отец мой, Марк Виспаний, соратник Августа, воздвиг Пантеон. Я тоже люблю этот город. Хватит ему в развалинах стоять. Буду термы Каракаллы восстанавливать. Деньги у меня есть.

– Умник, у тебя есть объяснение, почему мне чужая память и навыки передаются?

– Артефакт «Скальп Контролера» считывает старую информацию с кристаллических структур и передает ее новому владельцу. То есть, тебе. С камня в перстне или с полупроводников в записной электронной книжке. Без разницы.

– Я примерно так и думал, – говорю. – Значит, нас сейчас пятеро. Ревизор, немного Стрелок, Сотник и Клинок, и легат империи до кучи. Нам скучно не будет.

– Выпей, – предлагает тележка, – и стакан манипулятором протягивает в двери с крыльца. – Залпом, не раздумывая.

Выпил я, какая гадость! Побежал зубы чистить, на бегу и уснул. В госпиталь меня Леха с Завхозом перетащили. Они и за ремонтниками в нашей казарме приглядели во время работ.

Утром в коридор выхожу, на посту медсестры нет и медбрата тоже. Пусто в лазарете. Реалии современной войны. Пораниться можно, банку с пивом открывая. А если по тебе стреляют, то наверняка убьют.

Вдруг из одной палаты щелчки слышу. Кто-то обойму набивает. Подхожу к дверям.

– Не стреляй, – говорю, – я свой.

– Свой своему поневоле брат, – мне отвечают. – Заходи.

Лежит на койке Ирокез, пальцы-протезы разрабатывает.

– Что вчера было? – спрашивает.

– Да так, гости с ЧАЭС. Хотели нашу девочку в гости зазвать, да танков у них маловато оказалось. Не вышло.

– А я думал, по мне соскучились.

Посидели, помолчали.

– Надо у них Камень забирать, – высказывается он внезапно.

– Знать бы, где он, настоящий, – отвечаю.

– Можно подумать, где подделка, ты видел, – говорит пренебрежительно.

Разворачиваю экран голографический, Умнику в таких случаях слова не нужны, сразу картинку выводит. Удивили мы на пару с компьютером Ирокеза.

– Можете кое-что, – признал. – Считается, что до него дойти нельзя. Ты уже третий за два года, что я в «Монолите».

Надо бы из него подробности вытягивать, а мне неохота. Пусто у меня внутри и ничего не надо, только я стреляться не буду. Знаю точно – время лечит. Буду считать, что Бронза уехала далеко. За медалью серебряной или золотой. И вернется уже Серебром.

– Это фальшивка, вам так же врут, как и тем бедолагам, которые идут за исполнением желания. Мы не будем Камень утаскивать. Мы захватим весь четвертый блок, а их головы на колья наденем. И будем вокруг них до упаду танцевать.

– Хорошая мысль, лишь бы сил хватило, – улыбается Ирокез.

С нами свет Темной Звезды. Всех живьем в «холодец» буду медленно засовывать.

– Поправляйся, – говорю, – у нас потери большие, каждый ствол на счету.

Вышел я из палаты, и двинулся выход искать.

– Умник, ты главное, не забудь мне напомнить, когда мы Монолит найдем, чтобы я «Скальпы Контролера» с пояса снял. Он – камень этот, наверняка кристаллический. Ох, там можно информации хапнуть! Эх, получу я полезные, нужные знания!

– Тогда не надо снимать. Мы получим доступ к новой информации, это – прекрасно!

– Во многих знаниях есть множество печалей, давным-давно сказал царь царей Экклезиаст. Почему-то я склонен ему верить. Запутался в коридорах, зажги мне на тактическом экране маршрут.

Он мне пунктиром дорогу на схеме высветил, иду, простачок доверчивый и прихожу к своей палате.

– Все, – говорю, – огорчил ты меня. Сейчас пойду на склад, получу простой электронный блокнот и буду в него анекдоты и мемуары записывать. Раз ты со мной так жестоко обходишься, я тебе адекватно отвечу.

– Эй, успокойся, какой еще блокнот при наличии меня. Просто тебе надо отдохнуть. Хотя бы день.

– Нам надо ребятам похороны устроить. Скрипу, Бронзе, Саваде и Данцигеру, Билли Донновану и Ковбою. Нельзя людям бесконечно врать, а тут повод подходящий. Будем считать, что они все в танке сгорели.

– А Белый Пес? Он у нас один тогда останется.

– Не будем его хоронить, Лис и Ходок расстроятся. Выводи меня, – требую.

Пришла ко мне медсестра с новой одеждой, костюм – офицерский камуфляж «Пустыня». Мой размер естественно. Ботинки мои старые, просто почищенные. И клинок гвардейский в ножнах на ремне. Пока одевался, весь взмок, но держусь. А то позвонит сестренка генералу, тот может и караул к дверям палаты поставить. Я знаю его.

Выбрался из госпиталя, шагаю по базе. На месте проходной ровная площадка и тент от дождя растянут. С дежурным по КПП прозрачная девочка разговаривает. Одни волосы до пояса.

– В чем дело, сержант? – спрашиваю.

Он быстро у оператора мою личность уточнил, козырнул.

– Пан подполковник, с погибшими военнослужащими и их родственниками в городской комендатуре занимаются, похоронами и выплатами, все дела, – докладывает.

Точно, у нас потери от первого залпа батарей ракетных огромные. Две казармы накрыло. Ладно, днем, человек сорок погибло: караул, дежурный, дневальные. А ночью счет бы на сотни шел.

– Ночью им никто бы развернуться не дал. После 20.00 патрули остановившийся транспорт проверяют. Даже разгрузиться бы не успели, – Умник мне шепчет. – Нет, ты вслух не разговариваешь, я твои биотоки мозга расшифровываю. Ты же хотел, чтобы я мысли читал.

Приплыли.

– А списка потерь по специальному сектору у нас нет, – сержант продолжает. – А девушка интересуется.

– Кто вам нужен? – говорю.

– Завхоз, – отвечает и краснеет мило.

Это любовь.

– Жив паренек. В лаборатории был, не успели они в бой влезть. У нас шестеро погибших. И павший смертью храбрых процессор танка. Пошли. Выпиши ей пропуск на сутки. Я подпишу.

Пусть успевают встречаться, пока живы. У мертвых ничего нет, кроме памятников. Умник уже всем передатчики новые раздал, связь наладил. Уточнил у него, где Завхоз находится. Вся стая сектора на спортплощадке молодняка сидела. Девять псов и Елена с Завхозом. Тут сюрпризы были неуместны, предупредил их о нашем появлении.

– Майор Багрова, следую к вам в сопровождении гражданского лица.

Поэтому нас уже ждали. Первые на гостью щенки напали. Облизали, обнюхали, стали в игры вовлекать. Потом она с Завхозом обнялась. А Ленка ко мне прижалась.

– Ой, как я испугалась!

Тихо, понемногу отпускать меня стало.

– В Рим, – говорю, – завтра полечу, кто со мной?

Молодежи мои планы не интересны, они бочком к общежитию продвигаются. Псы на их маневр смотрят. Вот и стоят, кажется на месте, а с каждой секундой все дальше и дальше.

– Сейчас в кровать упадут и до утра без перерыва. А мы что делать будем?

– Завидовать, – отвечаю. – Меня лекарствами напичкали, сам стою с трудом.

– Бедненький, – говорит Багрова почти человеческим голосом.

Значит, хитрость задумала или клянчить чего-нибудь будет. И точно.

– У тебя ведь место заместителя в отделе освободилось? Возьми меня.

– И неоднократно. Прямо на столе. Уж мы там поработаем на страх «Монолиту».

– Я серьезно. Кто пленных допрашивать будет?

– Ирокез был последним, кого в плен взяли. Больше такого не повторится. Клянусь.

Посмотрела Леночка мне в глаза и дрогнула. Отстала. Сели мы с псами вокруг костра, музыку негромкую включили, и я опять уснул. Что мне Умник в стакан накапал?

С самого утра суета началась. Из Киева тело Скрипа привезли. На мертвых я в это лето насмотрелся, таскал трупы, особенно не переживая, но с гробом лично столкнулся впервые. Караул почетный выстроили, три залпа дали, сыграли гимн.

Скрипа и сопровождающую свиту в транспортник военный посадили, пусть видят в Европе нашу технику. Умник столько груза приготовил, мой маленький самолет не взлетел бы. Я в парадной форме неуверенно себя чувствую. Везде жмет, все тянет, награды звенят на каждом шагу. Ладно, нам бы день простоять.

Взлетели. Изучил протокол церемонии. Папа к Скрипу с уважением отнесся. Решили его хоронить с императорскими почестями. На Форуме Трояна уже погребальный костер сложили. Там с вечера караул стоял. Портреты погибших у обелиска установили. Народ вокруг толпился, но все было в рамках приличий. Уличная преступность в Риме была побеждена. И в Неаполе тоже. Все карманники на работу во Францию ездили. Вахтовым методом. Неделю там воруют, потом дома сидят, пока деньги не закончатся. В прекрасной Галлии все чаще слышались разговоры об имперском правосудии, справедливом, скором и беспощадном.