Текст книги "Сага о сотнике. Перстни легатов."

Автор книги: Станислав Лабунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Швейцарцы ко всему серьезно относятся. Велосипедисты отдельно, гребцы по берегу прыгают, разминаются, бегуны кровь сдают, допинг-контроль, как у взрослых. Почти чемпионат мира. Девчонки в пляжный волейбол уже играют. А все зрители ждут, когда с волейболистки купальник спадет, верх или низ, а лучше – одновременно.

Сдал я анализы. У меня на поясе шесть контейнеров с артефактами. Из них два «Электрических Дикобраза», модификация «Морского Ежа» второго уровня. Можно весь день бежать налегке и полдня с грузом. Одет незамысловато, штаны, футболка, ботинки десантные, кепка «Мальборо Классик». Белая. Вокруг кого-то паренька все вьются, все кроссовки в руках крутят, стельки подбирают для забега. Подмигнул я своим болельщикам и пошел на старт. Десяточку выбрал. Туда паренек пошел знаменитый, значит мне тоже надо.

Выстрел треснул, я на землю почти пал по привычке, и с супернизкого старта вперед метнулся. Решил у лидера за спиной держаться, не отставать. Четверо нас таких было. Два совсем молодых и один моего возраста. В спорте значит ветеран.

Хорошо идем. По Швейцарии лучше бегать, чем по Зоне. Авторитетно заявляю.

За всю пробежку ни одного слепого пса не встретил. Ха– ха!

За километр до финиша, спортсмен ускориться решил неожиданно. Штурм и натиск. Смотри сынок, как надо делать. Представил я, что впереди периметр, а позади выброс идет, и рванул, что было сил. Ушел от них, как от стоячих. Разрыв метров сорок был, когда я ленточку грудью снес.

Тут ко мне опять доктора кровососы с пробирками да иглами. За ними репортеры, и вижу я знакомое лицо. Американец, на конференции в Чернобыле был. По-русски хоть плохо, но говорит. Из Чикаго, кажется. Спросил он меня, что я тут делаю.

– Дом новый обживаю, – говорю. – Буду здесь во время перерывов в работе отдыхать.

Подошел к своей группе поддержки из нашего квартала. Они все о чем-то затрещали, но у меня через три часа вылет в Киев, о чем им было твердо сказано. Облил всех шампанским, забрал медальку, сняли нас всех вместе, и повез меня квартальный в аэропорт на своей машине.

К самолету прибыли на полчаса раньше. Зашли в салон. Налил сока в новые стаканчики. Мой швейцарский приятель, как их увидел, дышать перестал. Чокнулись мы с ним за победу, звон раздался нежный. Тут нам пятнадцатиминутную готовность объявили до вылета, пожали мы с ним друг другу руки и разошлись.

Он – лужайку перед домом подстригать. А я – на базу, думать как одного из руководителей «Монолита» добыть.

У нас в городке военном тайны не хранятся. Как в деревне. Пока я от самолета до казармы шел, мне пять раз рассказали, как «долговцы» официанток и медсестер уестествляли, с упором на подробности. Овсов работы по добыче золота свернул еще вчера после обеда. Интересно, почему?

Умник мне сразу и ответил. Фабрика аффинажная монетного двора, на которой золото переливают в слитки современной чистоты, обеспечена сырьем на три года вперед. А партию испанских слитков с родной маркировкой на торги лучше не выставлять. Испанцы возмутятся, и все ястребы Европы их поддержат. И Москва по-соседски долю попросит, да еще и с процентами. Типа, они потеряли по дороге. От злых немцев убегали и обронили. И начнут вдобавок Янтарную комнату спрашивать. Нет ли у нас ее часом?

Жадны правители московские. Да глупы. Сбереженное добро, да у людей отобранное ни разу им на пользу не пошло. Со смертью последнего Рюриковича, в смуту – казну и библиотеку потеряли в подвалах каменных. Царь Петр Романов страну обезлюдил, новую столицу строя. На костях город воздвиг. Пришел Бонапарт и увез из Кремля все золото. Поплакали москвичи над потерей, купили новую свинку-копилку и еще сто лет ее наполняли. Сто пять, если точно.

А потом пришел товарищ Ленин и копилку ту упер. Не он один, многие на крахе Романовых руки погрели. Целая Чехословакия на русское золото возникла. Генерал Гойда его на родину привез, предав своего союзника, адмирала Колчака. А товарищи Троцкий и Свердлов стали по всей стране из церквей и мечетей золотую утварь и казну монастырскую вывозить. Мимо дацанов тоже не проходили. И заработал конвейер Колымы и Магадана. Туда миллион человек, оттуда тысяча тонн золота. И копили, копили, людоедство в стране, детей в закрытых вагонах в тупиках железнодорожных умирать оставляют, а они копят. На черный день.

А потом пришел товарищ Гитлер, и неожиданно выяснилось, что за деньги победу не купишь. Она кровью достается.

Прошло еще полвека, и очередной шут в царской короне дрожащей рукой открыл двери сокровищницы, и весь мир увидел пустую и пыльную комнату. Прожорливая дворня все проела и купила себе вражеских машин. Задорого.

А потом стали копить в Стабфонд.

И почему этих ребят не все очень любят?

Это я отвлекся. В казарме нашей все было на редкость пристойно. Все сидели за столом в гостиной и праздновали выписку из госпиталя Терминатора. Мясо и овощи на тарелках, сыр и зелень, соки и чай.

– Что, парни, соскучились по Зоне? – спросил я сходу. – До завтра потерпите? С утра на Агропром и перейдем.

Как будто, если не потерпят, то прямо из-за стола и пойдем. Легко. Все здесь в сборе. Я двенадцатый. Достаю бокалы из сумки, ставлю на поднос, сок виноградный разливаю.

– Встали! – говорю. – Мы выпьем за счастливую и долгую жизнь сталкера Викинга, пусть будет земля ему пухом, хоть это и итальянский гранит.

– Ничего не понятно, но красиво сказано, – сказал простодушный Кабан.

– Пусть Зона будет милостива к нему, – высказались хором все «долговцы».

– Это тот парнишка, который с Лавриком врукопашную рубился? – уточнил единственный свидетель тех событий Фунтик.

Я молча кивнул. Достал из сумки меч, положил его на стол и стакан рядом, до краев налитый, поставил. Епископ на меч покосился, в руки взял, в лице изменился.

– Знакомая вещь? – спрашиваю.

– Да ее примерно пять миллиардов человек знают, – отвечает он мне с ухмылкой.

Ну и ладно, черт с тобой, золотая рыбка. Не хочешь, не говори. Народ бокалы кривоватенькие в руках крутит.

– В Вене-городе, что на реке Дунай, тоже домик есть, где ни одной прямой линии и пол покатый. Чую, что строители его этими стаканчиками не сок пили.

Это Макс высказался. А ведь точно. Тогда понятно, почему стекло в сокровищнице оказалось. Его туда потомки Викинга прибрали. Я на клавиатуре запрос набрал и в Сеть сбросил вместе с фотографиями. Надо же знать, что у тебя на столе стоит.

– Колечко дай посмотреть, – Епископ говорит.

Наблюдательный какой. Держи.

– Кольцо легата римского десятого легиона. Династия Северов. Скоро ему две тысячи лет будет, – говорит он.

Так и открываются люди с неожиданной стороны. Не ожидал я такого от Епископа. Не одного меня он удивил. Кабан весь цветет, гордится напарником. И это правильно. Если ты с человеком на смерть вместе идешь, им стоит гордиться, если повод есть. Или просто так, если его нет.

Овсов пришел, подглядывать и подслушивать. При постороннем по душам говорить не будешь, перешли к делам нашим скорбным. Решили сразу после завтрака в Зону отправляться, в подвал на Агропроме. Снаряжение бойцам клана в мастерской аэродрома сделали, пластины поменяли гнутые и битые, а оружие их в переплавку ушло, нечего там было ремонтировать. Я первый раз в жизни увидел автомат, у которого ствол повело от непрерывной стрельбы. Патронов решили брать по ящику на человека, им приятно, а нам не жалко. И гранат к подствольнику сколько влезет. Сразу вспомнился бессмертный персонаж фольклора Зоны сталкер Петров, который однажды сшил рюкзак из парашюта, чтоб весь найденный хабар наверняка унести.

Мамонт и компания так и не поняли, что четвертый день под Киевом сидят. Считали, что нашли мы лаз в потерянный город Лиманск, и устроили там себе базу отдыха с госпиталем и девками. Разубеждать их никто не кидался, специально им не врали, а что они сами себе в голове придумали, это их личное дело.

Овсов, контрразведчик наш, третий день пытался кого-нибудь из «долговцев» завербовать, да вот незадача, они по одному только в туалет ходили, а все остальное время вместе. Тяжелый контингент для доверительных бесед.

– Вот такая некрасивая история получилась у «Свободы», – закончил я рассказ о расколе у анархистов и гибели половины отряда. – У вас, помнится, тоже Череп людей на войну уводил из клана. Если начнется подобное снова, вы уж предупредите. И вообще, держите нас в курсе, какие замыслы в головах. Мы вас во всем поддержим, кроме похода на ЧАЭС. Для этого у нас еще сил мало. А с Радаром мы нацелились серьезно разобраться. Нечего там «Монолиту» делать.

Учись, полковник, пока я жив. Массовая вербовка в прямом эфире. Все согласны, и по углам прятаться не надо. Понял Овсов, что я за него работу сделал, поморщился. Понятно, мне легче. Я этих ребят от смерти спас, а Штыка уже и дважды. В чем дело приятель? Ходи по Зоне и выручай из беды нуждающихся в помощи. Станешь правой рукой духа Зоны. Народ на тебя молиться будет.

У меня последние дни нелегкие были, и пошел я в свою комнату спать. Меч с собой забрал, а стаканчики в гостиной оставил. Интересно, что имел в виду Епископ, когда говорил, что этот меч очень известен? Жаль, что не мне. Надо Сахарова спросить, он тоже в древних вещах неплохо разбирается. Скинул ему запрос и на кровать лег. Уснул я раньше, чем голова подушки коснулась.

Сон мне привиделся странный. Будто стою я с укороченным автоматом в руках, откуда он у меня, сроду их на дух не переношу, небо багровое со всполохами молний, и идут на меня крысы волной. И стрелять мне надо так, чтобы мутанты решили, что на аномалию наткнулись, и в сторону прянули. Надо – сделаем. Каждая пуля прямо зверьку в голову, а руки сами магазины меняют.

Спрыгнул я с койки, простынь от пота насквозь мокрая. Здравствуй, Зона и Темная Звезда, я вас тоже люблю. Часа через два увидимся. Белье в мешок для стирки, сам в душ.

Пока народ после завтрака последние мелочи проверял перед выходом, медикаменты в пустые кармашки рассовывал, я о посторонних вещах размышлял. У меня двенадцать перстней, на пальце тринадцатый. Кому и как раздать? Моему отделу и Зомби – однозначно. Ближе и родней у меня ребят нет. Восемь осталось. Парням на память о походе за золотом. Еще шесть. Два осталось. Стилету один и последний Скрипу. Ха-ха! Вот пристроился красавчик. Талисман клана, ежкин кот. За неделю на Агропроме – одна травма. Какой-то неудачник на кухне кипятком руку ошпарил. Зона в шоке. Если завтра выборы провести на должность генерального босса, генерала Воронина и батьку Лукаша сюрпризец будет ждать. Мне так кажется. Все время за него кто-то вкалывает, а он на лаврах почиет. В отдаленном совхозе «Победа» он гоняет свой старенький ЗИЛ, каждый день по обычаю пьян, в общем, был водовозом отличным паренек Грибоедов Степан.

Тут все, наконец, собрались, погрузились в автобус, Овсов за рулем, он посторонних к «долговцам» так и не подпускал, и поехали мы в ангар под скалой.

В центре зала полусфера перехода горит. У нас в ангаре тихо и пусто. А на соседней половине базы Панда вышел на устойчивый график. У него на линии «Китай – Украина», заняты двадцать три часа и два получасовых перерыва. Пять миллионов евро в сутки. Сотни тонн груза и тысячи людей. И у нас в отделе два перехода прямо в Зону. И у меня один личный. Так получилось. И еще один полный комплект в резерве, это тайна, и две половинки не активированные, у «монолитовцев» отбитые в боях. Они, наверняка, свои части в аномалию сбросили. Выскочит гость незваный из перехода, тут ему и смерть настанет лютая. А проверять придется. Догадки к делу не подошьешь. А дырявую шкуру экспериментатора можно.

Стоим мы перед заревом серебряным, чего-то ждем. Хотел я возмутиться, но вовремя понял, что все команды ожидают, а отдать ее должен я.

– Умник, – говорю с умным видом, – нас в точке перехода встречают?

– Ждем, – Стилет по связи отвечает. – Я в вентиляционной камере, Ярл и Щука внизу в коридоре.

– Хорошо. Переходит одиннадцать человек. Пять двоек, я замыкающий. Заминки не допускать. Непрерывное движение до коридора, там общий сбор. Пошли!

Первыми наши ветераны шагнули, Епископ с Кабаном. Ребята непуганые. Не знают они, что можно вместо знакомого места неизвестно где оказаться, и неизвестно когда. Следом «долговцы» пошли, как десантники на выброску с самолета. Бодро и весело. Они целый день золото так таскали, привыкли. Фунтик с Максом и я, Крепыш в казарме дежурит. После обеда у него отпуск на десять суток. Поедет квартиру в городе смотреть.

Махнул Овсову ручкой, на базе исчез и на Агропроме появился. Со Стилетом обнялся. Здорово, что мы с ним не сцепились тогда. Это называется личная симпатия. Он мешки с наркотиком брезентом закрыл. Это хорошо, по-хозяйски. И переходом можно всем пользоваться, и вопросов не будет. Я ему сразу перстень передал. Свой показал.

– Кольца римских легатов, вещь старинная, цены немалой. Тебе, мне и Скрипу.

Видно было, обрадовался. Не цене, а тому, что помнили о нем. Ну и ладно. Одному утопающему вместо спасательного круга бросили камень, а он все равно выплыл. Потому, что дорог не подарок, а внимание. Спустились мы по вертикальной лесенке вниз и побежали весь народ догонять. На поверхность поднялись, Мамонт уже сориентировался на местности, где находится, благо, не сложно. Забор институтский прямо перед глазами, за ним дорога и выход на центральный ангар Свалки, удельное владение Серого. А там западную кучу обойти с любой стороны, и ты на заставе клана. Практически дома. У него вопросов не было. Мне надо было решить быстро, с ними идти, или здесь оставаться.

– Мы вчера тонну «конденсаторов» добыли, – сказал довольный Стилет, и я сделал свой выбор.

Пусть они без меня их таскают, я не штангист.

– С Филином мне надо пошептаться, – говорю и пристраиваюсь к Штыку с Пулей.

И Макс со мной. Он свое время на благо общества отработал. Ему тоже домой, на Милитари надо. Построились мы двумя полными четверками, и пошли бодро по траве.

– Шире шаг! К обеду надо на базе быть! – Мамонт командует.

Хорошая команда, правильная. Обошли гору с запада, там по распадку стадо плотей бегало, увидело нас, спряталось по кустам. Торопились мы, не стали на мутантов охотиться. Вышли на дорогу Чернобыль – Припять и сразу баррикаду на дороге увидели, ворота открытые и вагончик рядом.

Часовой видит, что бойцы клана идут, в догадках теряется, кто и откуда, но не волнуется. Свои. Остальные высыпали навстречу. Их командир руку в кулак сжал, эмблемы клана на груди коснулся. Знаем мы такое. Мамонт его в охапку сгреб. Встретились друзья. Мы движение продолжаем.

– Привет, Штык! – кричат от костра. – Поздравляем с полной боевой четверкой!

Это Макса задело, он маску с лица сдернул.

– Извиняемся, поторопились, – с лужайки говорят.

Знают мастеров-анархистов в «Долге». Немало они друг другу крови попортили, щедро ей землю Зоны поливали. Макс в компании с Меченым отряд Черепа на ноль помножил. Меченый на ЧАЭС ушел и пропал, а боевик «Свободы» вот стоит.

– Отставить! – рявкнул Мамонт.

Вот тебе и бывший водитель, мать твоя женщина. Даже у меня, паренька непокорного, возникло желание спрятаться в кусты и встать там по стойке смирно. Не стали мы здесь задерживаться, опять асфальт серой лентой под ногами замелькал.

Первый раз я с этой стороны к Бару подхожу. Все у меня не как у людей. Интересно, ведет кто-нибудь рейтинг на общем канале? Сколько сейчас народа в Зоне, и кто и за что в лидерах числится? За отстрел мутантов много баллов не дадут, хотя снорков я на Янтаре положил немало. Да и численность зомби уменьшил изрядно. Хотелось бы в первую сотню когда-нибудь войти. Все тебя знают, уважают изначально. Бывает, даже в первую двадцатку рейтинга бандиты попадают, но редко. В первой сотне их, наверное, около десятка. Уж мы их стреляли-стреляли, ножами резали, а их все не убывает. Из пяти стран на легкие и быстрые деньги сюда лезут, каждый день по десятку. А в «Долге» четверку Штыка второй месяц укомплектовать не могут. Нет людей.

Бар сходу насквозь прошли, Макса до поворота на Милитари довели.

– Твое колечко, – говорю, – тебя на тумбочке в казарме ждет. Наведешь порядок в рядах и возвращайся. Дорогу знаешь.

Пожали мы руки, и через минуту его силуэт в тумане растворился. Опять дождь полил из низких туч, потемнело, словно ночью. Побежали мы под крышу, бойцы к себе на базу клана, а я в бар «Сто рентген», за привычный столик к приятелям своим, Скрипу и Информатору. Давно не виделись. В очередной раз прикололся над табличкой на входе.

«Закрывай дверь, береги тепло».

Как-нибудь изловчусь и сниму ее. В парной на аэродроме прикручу. Там она нужнее. В тамбуре бедолага очередной стоит. До бара дошел, тем его фарт и закончился. Патроны с бинтами кончились, денег и не было никогда. Работать здоровье не позволяет, вот и бьется здесь в ожидании неведомо чего. Крыша над головой, безопасно, мутантов нет. Ну, свет Темной Звезды над тобой, приятель. Четвертый реактор для всех.

Скатился по ступенькам в подвальчик, две коробки передатчиков бармену бросил, две на наш столик положил. Скрипу «Панцирь» подал. Модификация артефакта «Пленка», третья ступень переделки. Слегка радиоактивность увеличивает, но во всем остальном выше всяких похвал. Честно скажу, не у каждого такая вещица есть. Отец основатель клана «Сталь» подарок сразу на пояс нацепил. Гляжу, а у него там набор редкостный: «выверт» с «колючкой» и «кровь камня». И наша «слеза огня». Хотел я ему сказать, что грех большой такой дешевый набор таскать, да Умник мне почту сбросил. Паола сообщала, что получила приглашение на прием. Через день надо быть в Неаполе, и если я не хочу развлекать местных красавиц своим обществом, то надо захватить с собой интересного человечка. В Италии, вообще, мужчин нехватка.

– Скрип, – говорю, – надо неаполитанский истеблишмент в стойло загнать. Доедешь со мной до Италии или здесь в тишине посидишь?

– Легко, – отвечает. – Засиделся я тут. Потом только до Пики доедем. Он тоже где-то на море отдыхает.

Это точно. Молодежь сняла апартаменты на Ибице и каждый день доказывала, что немецкие порнофильмы любой жесткости основаны на реальных событиях. Умник вел непрерывную запись.

Вручил я и ему перстень. С ним он в Европе лучше будет смотреться, чем с российской гайкой ширпотребовской на пальце. Пусть внимание отвлекает. Языками он не владеет, значит, будет молчать. Может быть, так и за умного сойдет.

– С утра туман спадет, сразу и выходим. Ты дела улаживай, неделю, а то и две нас не будет, а я на Янтарь сбегаю. Ученых навещу, с псами пообщаюсь.

– На Дикой Территории опять неспокойно, – Информатор в разговор вмешался.

Когда же это кончиться, подумал я. Только что наемников перебили, бандитов извели, Сержанта с компанией одолели, через неделю опять все снова. Ладно, патронов у нас много, на всех хватит. Натянул на себя рыжую курточку кожаную, как многие одиночки поначалу, кепочку в карман спрятал, ствол под левую руку, издалека от «Гадюки» не отличишь, и пошел. Посижу с псами рядом, почешу им спинки, и сразу мысли в порядок придут. Суета исчезнет, и половина проблем превратится в прах и тлен под неярким солнцем Зоны.

Плакса с Принцессой тоже третий день по Агропрому бегали. Похоже, что они в восточной гряде холмов решили логово устроить. Взрослеют прямо на глазах.

На северном посте бойцы мне обрадовались, как родному. Все плечи отбили. Здесь подробностей было больше. За неделю пропало четверо одиночек. К сталкеру в Зоне просто так не подойдешь. Раз он до Бара дошел и дальше шагнул, то волк перед тобой уже битый, бандитами травленный, от слепых псов бегавший, весь настороже и с оружием наизготовку. Взять его без боя нереально. Гильзы собрать после перестрелки – можно, но сложно. А свежие сколы пулевые по бетону стен затереть нельзя. Да и запах нагара оружейного с места боя никуда не денешь. Короче – не стреляли. А люди исчезли.

Филин считал, что полтергейст из подземелья вылез. Нападает на человека неожиданно и утаскивает его с вещами. Прапор склонялся к мысли, что где-то на заводе аномалия созрела, там все и лежат. Лезли за артефактом, да не получилось. Все подвалы заводские не обшаришь. Будем посмотреть. Кто против нас и Черного Сталкера?

Проскочил я на скорости приличной во второй заводской дворик и в пролом под вышкой караульной на станцию резко вправо ушел. Мне здесь среди вагонов уютней. За секунду с линии огня можно уйти. Упал, перекатился, и нет тебя. А от костра гитары перезвон. Место знакомое, там мы с Ножом Данцигером договорились, Стилета там же встретили. Счастливое местечко.

– Привет честной компании, – говорю, – не стреляйте.

Четверо у костра сидят. Я ящик деревянный недалеко от костра поставил. Свой взнос в общественное пламя. Присел в круг. У одного наша гарнитура висит, добыл уже, остальные со старыми компьютерами. Неразворотливые ребята. Сейчас янки на заставе Кордона каждому желающему войти в Зону передатчик и бронежилет армейский дают. Подпиши бумажку об отказе от страховых выплат и иди куда хочешь. Тут же пункт приема хабара круглосуточный, и деньги заморские плотными пачками на столе лежат. Оружие любое в кредит. Из бара «Пьяная плоть» пришла делегация, покрутилась и вернулась обратно, к родной стойке. Там девочки у шеста попку оттопыривают для героев, а здесь героев и самих могут оттопырить. Не рискнули.

– Куда идешь, братишка? – один спросил.

По первому впечатлению, сборная команда. Случайно собрались. Пара сработавшаяся и двое по одному сошлись. И я к ним прибился. Гитарист с обрезом и кобурой на ремне. «Макаров» в ней, готов поспорить. Ставлю свою прикроватную тумбочку, битком набитую золотом против гривны одной монеткой. Двойка лучше вооружена. Автоматы российские и «Вальтеры». Четвертый одиночка с английской дубиной «Энфилд» ходит. Уронит ее один раз на бетон или рельсы железные, пожалеет о своем выборе. Ну да это его дело.

Присаживается одиночка к костру и исчезает бесследно. Вполне возможный вариант. И без единого выстрела. Нож под лопатку, и все. Проверим.

– На Янтарь к ученым бегу. Повезло мне. Прямо в гараже между смотровых ям артефакт поднял. Чудом не сгорел, – говорю и «Скальп Контролера» из контейнера достаю. – Вот так, парни, домик на море выглядит.

Один вздохнул с завистью тихой, парочка рты открыла в восхищении. Пленка тонкая всеми цветами радуги переливается и из рук в небо рвется. И мощь чувствуется. С британской винтовкой орел текст изрек непечатный. Ладно, это все театром может быть.

Ждем-с. Дадим людям себя проявить. Ну, предложите мне выпить водочки паленой марки «Казаки».

– Эх, выпить бы за удачу, – гитарист вздохнул, – хоть и за чужую, да нет ничего. Второй день нет фарта. Были бы здесь вербовщики с Агропрома, нанялся бы к ним на работу, а то живот с голоду к позвоночнику прилип.

– Да, последние дни перед выбросом самые тяжелые. Артефакты все собраны под ноль, начисто. Народ весь к подвалам жмется, продукты дорогие, водка еще дороже.

Выкатил я барду две банки тушенки из неприкосновенного запаса, для этого он и нужен.

– Утром Скрип из бара пойдет на Агропром. Падай на хвост, дойдешь до рабочего места. Только там люди пашут без песен. Стилет одних «конденсаторов» по тонне в день берет. Правда, голодных там нет, это точно. Смотри сам.

Нет. Не они одиночек режут. Те бы уже кинулись.

– Сыграй «Недавно гостил я в чудесной стране» – попросил я музыканта. – Под хорошую музыку и уходить приятней. Придешь завтра, пойдем, опоздаешь, не обессудь.

Шел я вдоль вагонов, обходя «электры», а вслед мне неслась мелодия. В холмах изумрудных сверкает река, и цвета фламинго летят облака. Ну-ну. Рванула по небу с грохотом молния, тучи почернели на глазах, и хлынул дождь стеной. Не растаю, не сахарный, но капюшон лучше будет затянуть на шнуровку. Вперед, Сотник, тебя ждет родная стая. Я их обоих ранеными подобрал. Уделала их Зона жестоко, так и подружились мы. А сейчас у них дело к созданию семьи идет, я тоже девочку нашел, разводит нас жизнь. Будут жить в подвале замка, неожиданно твердо решил я. Вытаскаем мы с Паолой сокровищницу Викинга, и переброшу я переход пространственный на нашу базу киевскую. Пусть итальянская таможня махорку курит. И псам до зоны два шага. Побегали на просторах и домой. Так и будет.

Настроение улучшилось. Проскочил переход с аномалиями и по щиколотку в воде по дороге к куполу зашлепал. На поляне перед воротами зомби свалил. Свежий, черт. Пришлось присматриваться внимательней. Вдруг один из недавно пропавших бродяг нашелся. Скучно стало контролеру, ходит на «Росток» и людям грезы навевает. Иди за мной и будет тебе доступное жилье. Тоже кстати, абсолютно бесследное исчезновение.

Брюнет, в ухе клипса передатчика, сурово, но надежно, а в глаза я ему смотреть не буду, противно у мертвеца веко поднимать. Вечный «Калашников» без ремня и бинт последний. Пусть Зона будет милостива к тебе, парень.

Захожу в ворота, тут на меня с двух сторон и накинулись. Я на землю пал, и покатились мы с воплями и рычанием по всему двору, пока в штабель труб не врезались. Перед тамбуром в лабораторию Аскольд стоит, на нас смотрит, выживших ищет. Подхватился я легко, схватил обоих шалунов за уши, и повел их в дом. Идут, цветут.

– Взрослые псы, – говорю я Акелле и Герде, – а ведете себя, как щенки маленькие.

Они, естественно, меня не понимают. Им тут по итогам совместной операции американских орденов пригоршню дали, у них сейчас наград больше, чем у меня. Скоро Леху Зомби догонят, а он их тридцать лет по всему миру собирал. Спрашивать им у меня нечего, связь работает, все новости Умник сразу сообщает. Прижались с двух сторон, млеют. Я тоже. Хорошо мне. Впереди обед среди своих, разговор застольный, дорога обратная в надежной компании парочки чернобыльских псов.

Бывший наемник из команды Дикой Территории, а ныне главный охранник научного лагеря «Янтарь» Аскольд Миротворец выглядел знатно. Костюм надежный на нем. Автомат «Вал» на плече под патрон винтовочный. Неплохо прибарахлился на новой службе. Обнялись мы с ним, а тем временем и ученые явились.

– Я вам фотографию меча посылал, а ответа нет. Решил сам зайти, – говорю.

– Быстро хорошо не бывает, – Сахаров отвечает. – Надо дополнительные изыскания провести. Смеяться над чужими ошибками все любят, не хочется народ веселить.

Довод убедительный, отстал я от него. Разберется – скажет.

– Совесть у вас есть? – Круглов кричит. – Шашлык стынет.

Чувствую, Умник насторожился. Его вопросы наличия совести и чутья сильно занимают в последнее время. Взрослеет, наверное.

– Совести у нас нет, – отвечаю твердо. – Нас в берегах морали удерживает природная брезгливость и общественное мнение.

– Из кого состоит общественность? – Круглов интересуется.

– Узок круг этих людей. Страшно далеки они от народа. Наши парни с Агропрома и Темной Долины, «Долг» и «Свобода». Мнением вечно голодных попрошаек, которым работать лень, мы пренебрегаем. Иногда хочется от опасности в сторону уйти. Представишь себе недоумение команды, вздохнешь глубже, и вперед в пекло. Так и живем с оглядкой.

С Филином связался. Зомби убитого описал. Нет. Два шатена, два лысых. Не наш. Скинули его приметы в общий канал. Может, опознает его кто-то.

Аскольд у псов авторитетом не пользовался. Я тоже сразу его определил. Хороший парень, но не боец. Поэтому и не пристрелил при встрече. Привела человека судьба в Зону, дала ему шанс, пусть использует. В куполе он на своем месте. Не стали мы его с собой на прогулку звать. К заводу не пойдешь. Там контролеры засели, а без нужды рисковать, в нашей стае ненормальных нет. Дошли мы до автобуса на дамбе, развели костер до неба, так до вечера и просидели. Пару раз дождь начинался, но такой ерундой нам настроение не испортишь. Закат зеленым был с темно-красным диском светила. А Луна – серебряная. Мы у костра вздремнули днем, и в ночь пошли на станцию, в засаду.

Уж очень мне интересно было, куда люди деваются. Ну, и тайнички старые, бесхозные проверить на предмет нужного и полезного добра тоже надо.

– Умник, – говорю, – чутье у нас есть. Знаю, что в доме на перроне много ценного груза, а не полезу. Кругом пройдемся, а внутрь ни ногой.

– Лень это, а не чутье, – мой младший брат компьютер диагноз ставит.

– Прав ты, наверное, – соглашаюсь нехотя.

Правда глаза колет. Ленив я. Скуп и мелочен, и не смельчак. И доброты во мне не много. Только я не застрелюсь от горя. У меня девочка есть, ей я пригожусь. Может быть. И отделом надо руководить. Мы после боя на дороге нашим контрразведчикам три трупа притащили, два ПДА вражеских и винтовок пяток. Скоро у Овсова данные будут, где «Монолит» оружие и людей берет. Хорошо бы найти их штаб-квартиру, и прихлопнуть всю верхушку секты разом. Только так не бывает. Умру я завтра, любой из парней на мое место встанет, и работа не пострадает. У них так же. Выбить надо всех. Это будет кровавое дело. Для людей из легенд, типа Меченого.

Ночь недаром прошла. Четыре тайника вскрыл, в подземной стоянке урожай артефактов собрал, «огни бенгальские» и «вспышки». Везет мне на них. Медикаментов из ящиков нагреб. Никто нас не побеспокоил. Перед рассветом мы даже пару часов сна прихватили. На прощание поцеловал я псов в носы их мокрые, пообещал на неделе вернуться. Мне не в Италии надо на рауты ходить, а патроны в бункер таскать, к боям готовиться. Ладно, успеем, навоюемся.

Махнул я мохнатой парочке из пролома в стене кирпичной между заводскими дворами и в бар зашагал. В поворотах на обитаемой части завода «Росток» можно запутаться хоть днем, хоть ночью. Их для того и делали в свое время, чтобы волна мутантов после выброса не могла все на своем пути снести. Где-то сбился и вышел к базе «Долга».

– Если в гости, заходи, – часовые предлагают.

– Некогда, – говорю. – Филину и Мамонту передайте, что неделю нас не будет. Выйдем из Зоны по делам. Информатор на Баре один останется.

Кивнули они, сообщат. Многие связи не доверяют. Мало ли кто ее слушает.

Внес я поправки в маршрут, и мимо Арены к бару вышел. Вон и буквы кривые знакомые. Скрип меня уже ждал. Плащик черный до земли, автомат «Абакан» на плече. Орел. Бард с гитарой у стены жмется. Я быстро артефакты из хранилища в два рюкзака упаковал, не дело по Зоне без груза ходить. Не Арбат, чай. У меня в ящике только патроны с лекарствами остались. Ну и мелочь полезная, прицелы, глушители, гранатометы подствольные. Пусть лежат, есть-пить не просят.

Добрались до Агропрома без малейших приключений. Я так и сам скоро поверю в удачу Скрипа невероятную. Перекидали в переход артефакты, сказали, когда нас обратно ждать и ушли на аэродром. Скрип первый раз через тоннель пространственный ходил, раньше только по телевизору видел. Ветку «Китай – Европа» раза три в день в новостях показывают. Даже не моргнул. Сдали груз дежурному по базе, ученые у него за спиной прыгают, интересно им, что в добыче свежей. Мы уже к самолету шли, когда Овсов тревогу сыграл. Так наши дороги на сегодня со Скрипом и разошлись. Ему на юг, в Италию, а мне на север, в Припять. В Мертвый город.