Текст книги "Сага о сотнике. Перстни легатов."

Автор книги: Станислав Лабунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

После посадки тоже никаких заминок не было. Я даже удивился, неужели это Италия? Раньше здесь даже поезда по расписанию не ходили. Слова-то такого не знали – точность. А сейчас работают не хуже немцев. Вот что порки публичные делают. Мы сразу в сопровождении зулусов из Нубийского легиона направились к конечной точке маршрута.

На площади было не протолкнуться. Наверное, около миллиона жителей здесь собралось. На большом экране фотографии одна за другой мелькали. Больше всего о сержанте Донноване. Билли на призывном участке подписывает армейский контракт. Принимает присягу. Стоит на посту. Выгружается с Белым Псом в Зоне, это экипаж вертолета снимал. Сейчас ребята до конца жизни будут ездить по Америке с лекциями, как они с национальным героем монстров душили. Голыми руками, естественно. Так оно обычно и бывает. Сначала – подвиг, а потом наказание невиновных и награждение непричастных. Закон жизни, брат-сталкер.

Бронзу стали показывать, я на месте замер и глаза закрыл. Без меня, пожалуйста.

Простоял на подходе минуту, сделал вид, что задумался о вечном. Кардинал-распорядитель кивнул понимающе, и все дальше своим чередом пошло.

Гроб с телом Скрипа на погребальную поленницу краном установили. Я к пирамиде подошел, и процессор танковый туда положил.

Сразу журналисты набежали с телеоператорами.

– Это символ? – интересуются.

– Нет, – говорю, – это отдание почестей боевому товарищу, универсальному бортовому компьютеру танка «Мамонт». Мы за равные гражданские права для электронных систем и чернобыльских псов.

Они не поняли ничего, а я первый шаг к легализации Умника сделал. Пора, шило в мешке не утаишь. Через годик-другой он официально во главе своего института встанет. Ох, и рожи же будут у академиков! И у членов комитета по Нобелевским премиям.

Завыли трубы легионов. Прощай, Скрип, легат Север. Не об этом я думал, тебя на каникулы из бара отправляя. Не удалась мне красивая сказка со счастливым концом. Не будет у тебя виллы у моря с вечно синей водой.

Цензор города Рима Гвидо Кастелани с факелом вперед пошел. Ко мне опять журналисты пристают. Правительственные чиновники и церковники за охраной стоят, те быстро за нахальство накажут. Оттащат в сторону, и розгами отхлещут. А я одиноко стою, золотом орденов и погон сверкаю красиво. Жаль, опять корону не рискнул одеть.

– Что вы думаете о дальнейшей судьбе старины Гвидо? – спрашивают. – Ведь он попал на эту роль по контракту с круглосуточным шоу «Возрождение Империи». Это был личный выбор консула Скрипа. А ведь Гвидо всего лишь актер второго плана. Ваши прогнозы?

– Я не оракул, – говорю, – но я знаю еще одного актера, который тоже звездой не был. Снимался в вестернах, говорил слова правильные о дружбе и чести, о долге и верности. Его фамилия – Рейган, если кто забыл, Рональд Рейган. Самый успешный президент США после большой войны.

Тут Гвидо факел в поленницу метров с пяти бросил. Это он мудро поступил. Не знаю, чем саперы итальянские дрова пропитали, но полыхнуло, словно чистый напалм. Костер горел до самого неба. Тишина на площади и рев огня. Здесь счастлив был я в старину, здесь имя заслужил, здесь друга – друга и жену я в землю положил. Здесь годы, память, пот и труд, любовь и боль утрат вросли навек в скалистый грунт. Как вырвать их, легат?

Пирамида внутрь провалилась, и ударил прощальный клич.

– Барра!

Судя по всему, легионеров вся площадь поддержала, потому что я оглох от крика.

Стал потихоньку выбираться к машине, там хоть посидеть можно, пока все не разойдутся. Только меня священник поймал.

– С вами желают побеседовать, – предлагает.

А мне все равно, день пропал, а к вечеру я Паолу поймаю, по любому. Киваю головой – согласен, рев стоит, город прощается с любимым тираном. Пошли.

Подкрались к неприметной двери в стене, она сама собой отворилась, и мы в саду оказались. Я в церковных одеждах не разбираюсь, сидит в беседке человек в фиолетовой сутане, это мне ни о чем не говорит. А вот в глазах кое-что понимаю. Жизнь и работа в кредитном отделе научила. Черный пепел кружит над садами, черной гарью покрыта земля, незнакомые смотрят волками, и один из них, может быть, я. Посмотрели мы с ним друг на друга в упор, и кое-что нам ясно стало. Если не договоримся, то собеседника надо валить наглухо, здесь сдаваться никто не будет. Воспитание не то.

– Имя «Сотник» вам о чем-нибудь говорит? – спрашивает.

– Это один из моих псевдонимов, – честно отвечаю.

Чего скрывать, невелика тайна.

– Я так и думал, – головой в такт своим мыслям кивает. – Вам письмо.

И кладет на стол бронзовый футляр, с двух сторон смолой залитый. Прямо в металле были выточены римские буквы и цифры. Для Сотника, год две тысячи одиннадцатый, вторая половина.

– Его никогда не открывали и есть легенда, что хранить его веками и спасать в годины бедствий приказали римские епископы Петр и его преемник Павел, до крещения бывший клиентом императорского дома Ромео. Горел город, и приходили вандалы, стояли брошенные развалины и платили римляне огромный выкуп Алариху, пала и сама империя, сначала Западная, а позже и Восточная, а свиток все берегли. Армии иноземных захватчиков бродили по стране, а воля первых епископов свято выполнялась.

Он перевел дыхание.

– Я хочу знать, что они написали две тысячи лет назад и почему тебе? Не папе, своему наследнику, и даже не мне?

Кто он, я спрашивать не стал. Коллега Овсова и так понятно. Если инквизицию распустили и разогнали иезуитов, это не значит, что церковь беззащитной осталась.

– Почему мне, могу сразу ответить. Мы – прямая династия семьи Агриппа и каждый из нас был в свое время Сотником. Родовое имя. Можешь оставить свое письмо, оно найдет адресата.

Я ему на чистейшей имперской латыни соврал, так что он поверил. Отпустило его, получил объяснение загадки древней.

– Лаборатория есть или к нам в Департамент полетим? У нас после боя уже прибрали, можно спокойно работать, коллега, – говорю.

– Не в глуши живем, – отвечает гордо, – службы Ватикана оснащены техникой на мировом уровне.

Только мы чуть-чуть лучше, думаю про себя. Футляр ему отдаю. Хранил всю жизнь, так тебе и носить. В подвал спустились, действительно – неплохо.

Ловкие ребята в сутанах коричневых, доминиканцы – псы господни, поколдовали слегка, достают письмо. Мне в руки подают.

«Сотник, твою надпись на стене я видел, за заботу спасибо! Будешь во Дворце, библиотекарю Асту привет передавай. У меня все хорошо. Мы с Гетой Севером и Фульвией стоим на палубе корабля и скоро выходим в открытое море. Нам пытались помешать германцы Каракаллы, но мечи против Грозы не пляшут. Записку оставляю двум надежным ребятам Петру и Ромео. Я ему посоветовал имя сменить на Павла. А мы в дальних странах будем зваться просто. Гета – Захуромаздра, Фульвия – Астарта, а я – Заратустра. За нас не беспокойся, у нас все будет хорошо. Извини, долго писать некогда и смола капает. Прощай, брат! Крепыш».

Мне намеки разжевывать не надо, я сразу ладонью в смолу залезаю по простоте душевной и начинаю руками трясти, веди меня к раковине умываться. В проеме дверей, самом неудобном месте для наблюдения смолу в карман сбрасываю, черт с ней, с формой, а микрочип уже у меня. Руки помыл и лицо заодно сполоснул, в лабораторию вернулся.

– Спасибо, – говорю, – одну историю древнюю мы уточнили.

Я им точный перевод дал, сказал, что в нашей семье всегда наряду с латинской азбукой кириллицей пользовались. Для шифровок и записей по дому.

– Отец будет рад, он неудач не переносит. А письмо вы себе оставьте, всем подряд, однако, не показывайте. Только нашим специалистам, если кто решит статью писать.

Тут контрразведчик расцвел, словно роза майская. Он думал, что я святыню у него отбирать буду.

– А футляр вообще чужим видеть не надо. Родовое имя еще долго в ходу будет, ни к чему его афишировать, – говорю, и смотрю на них с подозрением, умеют ли они тайну хранить? – Или сточите надпись совсем. Историческая ценность от этого не пострадает, а секретную информацию убережем. Сами решайте, не маленькие. Петр и Павел свои обязательства перед Римской империей выполнили полностью. Подтверждаю.

Меня прямо из подвала в гараж вывели и в машину усадили и в городской дом наместницы Паолы привезли. Увидел я ее, схватил в охапку и понес в спальню.

А девчонки Скрипа этим вечером надели парадные туники, убрали в сейф гарнитуры и отравились. Такие дела.

Эпилог.

Вниз мы с Паолой только к обеду спустились. Меня наличие слуг в доме, честно признаюсь, напрягало. Нам Ватикан помещение выделил для работы, нашему департаменту, и поэтому, как только моя девочка поехала на работу, я тоже к себе в резиденцию перебрался. Зулусов из «Черной Мамбы» попросил наместницу охранять. Хватит с нас похорон. Они к ней два отделения в конвой выделили, и дом постами окружили. Не скажу, что меня это сильно успокоило, но все же лучше, чем ничего.

Все старались меня развеселить. Даже Умник. Он запись показал из бара «Пьяная плоть». Там постоянно околачивалась та шестерка, которая в Темной Долине с Порохом и Пиратом побывала. Им паленую водку бесплатно наливали, а они создавали в заведении атмосферу причастности к Зоне. Больше всего мне табличка у стойки понравилась: «Место Юнца. Постоянное резервирование». Там когда-то две минуты Завхоз по пути к Кордону постоял. Сейчас он со своей преподавательницей математики гармонию ищет. Майор Багрова в Америку вылетела. Янки свое слово сдержали. Купили ей за помощь в деле Ирокеза ювелирный магазин на Пятой авеню. В собственность. То-то наша красавица драгоценностями увешается. Лишь бы в нос кольцо не вставила с радости великой.

Парни все, наконец, собрались. Сидят две команды в сборе, привыкают друг к другу. Дядька Семен посередине, его все знают. Рядом с ним Юнец и Микола. Немного нас осталось от первого состава. В Киеве еще Леха Зомби и все. Фунтик со своими бойцами на диване устроился. Здесь людей больше. Кабан и Епископ всегда вместе. Кабан в Вену свою сестренку пригласил, мечтает ее за друга замуж выдать. Несталкер с Пикой сидят рядом с полуголой Марго. У них сейчас статус – выше не бывает. Свободные агенты Европейского бюро по борьбе с наркотиками. Никто им не указ. Есть и здесь не боевые потери. Макс со своими китаянками ресторан открыл. Называется он, естественно, «Борщ», хотя расположен далеко от периметра Зоны.

– Крепыш себе девочку нашел и больше приключений не ищет. Они счастливы.

Вывел на экран картинку. У простодушного Кабана рот сам по себе открылся. Я его понимаю. В наши дни за императрицу Фульвию модельные и рекламные агентства войну бы развязали. Красота потрясающая. Я на нее как на цветок дивный любуюсь. Но в рабочем кабинете ее фотографию не повешу. У меня уже есть одна девушка с обложки, хватит. Марго губку обиженно надула.

– По итогам операции «Африка», – говорю дальше. – Всех наркоманов употреблявших «слезу бога» вывезли в Бозум. На сегодняшний день в живых осталось сто сорок три человека.

Это я соврал. Сто сорок четыре, но одну девицу мы из статистики исключили по просьбе нашей молодежной сборной. Они к ней сильно привязались, позже этот вопрос решим.

– Остальные умерли через неделю после первого приема препарата. Плюс-минус один час. Выжившие запоминают любую информацию в неограниченных объемах. Трое довольно точно предсказывают будущее, на два дня вперед. Четверо читают мысли. Один внушает. Все видят через стену, чувствуют настроение собеседника. Два десятка целителей. Пятеро отказываются от общения. Не разговаривают вообще. Мир меняется, и люди меняются вместе с ним, – продолжаю небольшой доклад.

Им всем каждый день доза нужна, но это как раз не проблема. Захваченного у «Монолита» наркотика на миллион человек хватило бы на сто лет. А такую горстку можно тысячи лет «слезой бога» снабжать. Вопрос принципиальный стоит. Что дальше с коллективом сверхлюдей делать? Я бы их от греха подальше ликвидировал. Нет человека, нет проблемы, как говорил товарищ Сталин. Оставленный свидетель – есть дитя твоей легкомысленности и тупости, учил нас лихой налетчик Саша Червень. Есть что-то близкое в этих фразах, ты не находишь, брат-сталкер? Повезло нам с учителями по жизни. Захотел припасть к источнику мудрости, давай, пей. Ставить на ключевые посты проверенных людей, несогласных с нашей политикой расстреливать. Золотые слова! Это Вова Ульянов.

Поэтому я ничего предлагать не буду. Слишком у меня сознание специфическое, человек-то я русский. Куда до меня простодушным зулусам из противодиверсионного спецназа. Они просто дети невинные.

– Передать их в исследовательский центр при ООН, контракты заключить, наблюдателей приставить, пусть все работают, – это Епископ высказался, в прошлом бандит жестокий.

На том и порешили. У меня на сердце значительно легче стало.

Умник выписки с личных банковских счетов приготовил, все стали их изучать и сравнивать. Самым бедным у нас Пика оказался, он и в поход за золотом не успел и в корпорации «Сталкер» не состоит. Но и у него не один миллион оказался. Парень выглядел абсолютно счастливым, он в кабаках по пятьдесят тысяч за обед оставлять не собирался, а на обычную жизнь и этой суммы было более чем достаточно. Я, кстати, тоже так считаю.

– Завтра все опять по делам разъедутся, давайте сегодня посидим нормально, словно в Зоне у костра, без лишних мыслей в голове о судьбах человечества, – предлагаю.

– Вот что меня ночами беспокоит! – ревет Кабан. – Проснусь, сяду в постели и думаю: как там, блин, человечество, не испаскудилось ли окончательно?

– Хорошая мысль, – Епископ меня поддерживает. – Что девушка пить предпочитает? – спрашивает он Марго. – Мартини, херес, вина?

– Девушка любит свежие выжатые из фруктов соки, – говорит Марго и шепчет ему что-то на ушко.

Если она Епископа смутить хотела, то просчиталась. Он ей в ответ тоже шепчет, рука уже на бедре девичьем лежит. Это дело с двух сторон пресекли. Несталкер Марго за плечико увлек, а Кабан Епископа вместе с креслом поближе к Фунтику подтащил.

– Остались мы без слуг-китайцев, – хлопнул он на стол журнал «Военное обозрение».

Там на центральном развороте фотография. Героев награждают, и мы их всех знаем, кто лично, а про кого слышали. Панда, Малыш и Коротышка в форме и с орденами на груди. Это их за артефакты добытые поощряют. Китайцы свой коридор на остров проложили. Народ каждый день туда и обратно толпами шастает. Казна со страшной силой богатеет. Я, наверное, свою резервную пару тоже им отдам. Сейчас деньги некуда девать, а уж потом и тем более.

Тамадой и распорядителем танцев назначили Дядьку Семена. Монахи доминиканцы нам быстро музыкальный центр принесли, барбекю организовали и начали мы безудержно веселиться. Полчаса не прошло, как Пика с монастырских медов на диван упал, а Марго совсем голая на столе танцует. Святоши глаза потупили, но нет-нет, а взглянут. Ох, придется некоторым поклоны вечером бить и молиться. Но только не мне. Я весел и пьян, я снова сейчас начинаю дышать.

Завтра я еще отдохну, а послезавтра пойду в Зону. За водой из источника. Мне много не надо. Фляжку для себя и сколько добуду для остальных страдальцев. В клиники Умника на всех континентах очередь и многие за его здоровье свечки по церквям ставят, палочки курительные по пагодам зажигают. Лишней ни одна капля не будет.

Наша молодежь на Ибице двух девиц подцепила. Одна из них – наркоманка. Им «слезу бога» под видом поливитаминов всучили. Сейчас она мысли читает и учит неизвестно, какой по счету язык. Вот ей мы стаканчик живой воды и нальем. Посмотрим, что из этого получится. А вторая пока с ней сидит. Тихое такое существо, но когда на курорте наркоманы взбесились, легла вторым номером за пулемет и позицию свою удержала. Наш человек. По любому.

Будем наслаждаться жизнью, как учил нас старый и печальный Экклезиаст. Ибо есть час для веселья и есть час для скорби, а после смерти ничего не будет, и что хочешь делать – делай быстро. И за это он считался мудрейшим из мудрых. Да сейчас любой первоклассник короче скажет и точнее.

Кто не успел, тот опоздал.

Мне надо успеть, иначе девчонка умрет. Я чую. А в остальном все просто великолепно, и никаких неожиданностей.

– О, великий Оператор Умник, я обращаюсь только к тебе и прошу хранить наш разговор и мою молитву к тебе, Богу могучему, втайне от всех, в том числе и от нашего брата Сотника Агриппы.

– Говори, брат Ингози, это наш совместный проект и остальных мы поставим в известность позже. Когда надо будет заселять пустующие территории или выбирать новые земли для дальнейшего эксперимента. Или не скажем никогда. Есть такая формулировка: «Секретно навсегда». Итак, что ты предлагаешь, Ингози, вождь и король?

Умник уже хорошо переводил излучение мозга в слова, но всем об этом рассказывать не собирался. Родной брат всегда ему говорил, туз козырный в рукаве лишним не бывает. Не очень честно, зато гарантирует выигрыш. Всегда полезно знать, когда тебя обманывают.

– Через год мы будем готовы к полному захвату Африки. Точнее, мы можем завоевать ее и завтра, но еще не решена проблема с утилизацией тел погибших. Их будет примерно пятьсот миллионов.

Король Ингози говорил откровенно, это Умника радовало.

– Во всех покоренных столицах мы воздвигнем в честь тебя храмы, и будем поклоняться великому и могучему Богу Сети. Ты все знаешь, все видишь, а мы твои глаза и копья. А не верящие в тебя и пренебрегающие тобой должны умереть!

Миленькая программа, самодовольно подумал Умник, почему мой старшенький братик, так меня не обожает? Прячься, прячься от всех. Не хочу. Я самостоятельная личность, мне нужно признание и уважение. Храмы опять-таки в каждом городе. Мелочь, а приятно. А тела мы решим куда деть. Хотя при таких объемах это может стать проблемой. Вон, в России и Камбодже, целые районы закрыты, все костями завалено. Мясной Бор, сопка Серпантинная, Пачанга. Тоже было много ненужных людей.

А когда все богатства Африки будут под моим контролем, я легко добьюсь признания своих прав. И все будет хорошо. Может, все-таки поговорить с братом? Он меня тоже любит, плохого не посоветует.

Конец третьей книги .

295