Текст книги "Новое житие - покой нам только снится (СИ)"

Автор книги: Станислав Графов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

–   Что ж, у фанатичного сопляка сдали нервы, – хладнокровно подытожил фюрер. – У фанатиков всегда так.  Я надеюсь, вы на этот раз не привлечёте к акции фанатиков? Не следующих инструкциям, пренебрегающих своему долгу? И как следует проинформируете исполнителя. Он должен знать наверняка в какой из машин поедет Сталин. Промаха не должно быть. Вы слышите меня, Канарис?

–   Да, мой фюрер. Всё будет исполнено.

   Развернувшись на каблуках, он вышел из кабинета рейхсканцелярии как фендрих по плацу. Было от чего! Впервые фюрер зловеще пригрозил устроить в вермахте «великую чистку» по-советски. Раньше он лишь орал начёт заговора и отправлял тех или иных генералов и фельдмаршалов в отставку. Исключение составил лишь мартовский расстрел в 1934-м бывшего канцлера и генерала фон Шлейхера (сектовца) и бывшего шефа Абвера фон Бредова (тоже сектовца) вместе с руководством СА. Тогда это позволило Канарису выдвинуться. Теперь необходимо было действовать. Действовать как можно быстрей.

   Вернувшись в Абвершталле на набережной Тирпицуффер, он тут же распорядился телеграфировать в штаб Абверкаманды-103 для Ставински. Среди всего прочего в указании значилось загадочное: «Свинья всё знает. Ускорить события». Ставински всё понял верно. События должно было ускорить в следующем направлении: избежать каких бы то ни было активных действий группы армий «Центр» в направлении Курска.

   После его торопливого ухода, спустя час, фюрер принял на доклад рейхсфюрера СС и полиции, министра внутренних дел и специального уполномоченного по политике германизации рейхсфюрера Гиммлера. Отсвечивая стёклами своего пенсне, тот выглядел как всегда спокойно и блуждал загадочно-умиротворённой улыбкой. Как будто не санкционировал исполнение  «биологического» или «окончательного» решения еврейского вопроса с ноября 1942 года. Будто по его приказам в России не применялись в отношении населения оккупированных территорий «газенмашинен», что отравляли запертых в кузовах людей выхлопными газами, через заведённый вовнутрь шланг. Будто в концентрационных лагерях и лагерях смерти не отдавали Богу души тысячи заключённых, которых ежедневно замещали новыми «поступлениями». Будто зловещие доктора СС из 7-го директората РСХА, вроде Менге, не проводили на заключённых опыты по замораживанию в ледяной воде, не прививали им оспу, чуму и холеру, не делали операции без наркоза…

   Его сопровождал шеф политической разведки РСХА (6-й директорат при СД) бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Этот был лощёный молодой человек с красивым смазливым лицом, что при необходимости становилось жёстким и непроницаемым. Он ходил на службу время от времени с томиком Шекспира, которого увлечённо почитывал в редкие свободные минуты. На пост главы разведки его рекомендовала одна из любовниц фюрера, из аристократок, что спонсировали НСДАП. Шелленберг всем понравился Гитлеру. Особенно импонировало фюреру его высшее образование и гибкий ум, сочетавший в себе непреклонность к врагам и уступчивость к сильному противнику, с которым можно заключить временное перемирие. Гитлер был сам таким. Он с восторгом принял тогда, в 1934-м, идею союза с Британией, что носила группа Гофмана. Шелленберг в личной беседе так же упирал на это. Кроме всего, по университету он был знаком со многими англичанами-студентами и педагогами, что посещали Веймарскую республику. Кое-кто из них попал в разведку, кое-кто оказался в МИДе. О неком Киме Филби Шелленберг говорил фюреру восторженно, но взвешивал каждое слово. Талантливый журналист. По сведениям, полученным через университетских товарищей и из личной переписки, он используется военным хроникёром. Стало быть, не за горами время, когда Филби могут призвать в МИ-6. Чем не источник информации? Ещё какой…

   Чутьё не подвело тридцатитрехлетнего Шелленберга. Филби действительно попал в разведку. В 1937-м его направили корреспондентом «Дейли Телеграф» в Испанию, в штаб генерала Франко. Там он контактировал с германскими военными советниками из легиона «Кондор». Ему, по данным Шелленберга, удалось внедриться в Кливлендскую группу леди Эстер и герцога Гамильтона. Они планировали совершить в Британии военный переворот. Миссия Гесса была продиктована именно этим намерением. Но тогда всё обрушилось. А фюрер даже не пожурил Шелленберга и его прежнего шефа Гейдриха. Последнему он был обязан избиением штаба СА во главе с Эрнестом Рёмом. А Вальтера фюрер просто обожал, так как нашёл в нём единомышленника в борьбе против генеральской касты. А кливлендский переворот был на руку именно этим господам, что стремились установить в стране диктатуру с фюрером или без него.

–  …Что у вас – по русскому перебежчику и планам устранения Азиата? Насколько это осуществимо, да и необходимо? – фюрер лениво махнул рукой на бравое приветствие обоих представителей Чёрного ордена.

–   У русских по нашим данным в штабах и даже близко от Азиата обнаружилась целая законспирированная организация, – улыбнулся Гиммлер. – 4-й Интернационал, если я верно…

   Он покосился близорукими глазами в сторону «золотого мальчика» (так называли Шелленберга).

–  Она влиятельна эта организация? И насколько… – фюрера перекосило, когда он произносил «она».

   Гиммлер нерешительно осмотрелся и сделал плавное движение рукой. Шелленберг плавно выступил вперёд. Он сдвинул ноги в лакированных сапогах и прижал руки к бёдрам, оттопырив чёрную, затянутую в корсет грудь с «листиками» в петлицах.

–   Несомненно, она влиятельна, мой фюрер. В расположение группы армий «Центр» накануне операции «Цитадель» перебежал майор контрразведки СМЕРШ. Мы отследили и идентифицировали его личность. Удалось установить, что он заброшен в наш тыл управлением СМЕРШ Центрального фронта для установления с резидентурами в Воронеже и Орле. В их число входит часть городских подпольных организаций, а также партизанские отряды, что подчинены главному управлению СМЕРШ. Его миссия это своего рода несанкционированная проверка, – нараспев произносил слово за словом бригаденфюрера, сияя бриллиантиновой головой. – Этот майор является у них «ревизором» от 2-го отдела или агентурной разведки. В его задачи входит фильтрация и отсев неблагонадёжных руководителей городского подполья. Возможно, преобразования подпольных групп в партизанские отряды для диверсионных акций. Совместно с реальными партизанами, разумеется, – он вопросительно посмотрел на рейхсфюрера, но тот был со всем согласен. – В случае ненадлежащего исполнения директив СМЕРШа, ему позволено ликвидировать всех виновных, сбросив о них информацию гестапо или СД. Служба Абвер русских в данном случае решительно не устраивает.  (Гиммлер сладко улыбнулся. Лицо фюрера становилось всё более непроницаемым.) Их шеф Абакумов  не жалует и наше ведомство, однако, своему представителю СМЕРШ Центрального фронта категорически приказал не завязывать никаких контактов с Абвером.

–  Как Давид поразил Голиафа пращёй в лоб, так и мы поразим Абакумова и его СМЕРШ, – произнёс фюрер. – У них есть уязвимое место – Сталин лично курирует эту службу. Не так ли, Гиммлер?

   Рейхсфюрер загадочно улыбнулся, но промолчал. Он был профан в этих вопросах. Шелленберг чётко кивнул сияющей головой с безукоризненным пробором. Фюрер тут же оказался возле него. Он возложил свою правую ладонь на левое плечо бригаденфюрера. Так они простояли некоторое время без движения, исполняя некий таинственный тибетский ритуал «бон-по» по обмену внутренними энергиями. Ритуалами Гитлера снабжал ещё в 20-х Альфред Розенберг, шеф расового бюро НСДАП и заместитель фюрера по партии. Кроме того до возникновения Главного управления имперской безопасности он руководил политическим отделом СА. (Помимо всего прочего он родился на территории российской империи и был наполовину русским.) Розенберг принял активное участие в гималайских экспедициях, организованных обществом «Туле» или «Наследием предков». Он навёз в Берлин и лично фюреру кучу амулетов, раскрашенных клыкастых масок «богов», что руководили «верхним» и «нижним» мирами. Кроме того  магических знамён, что почему-то назывались «танками».  С ним пребывали первые группы монахов секты «бон-по», что носили красные мантии и считали себя «истинными буддистами». Из них впоследствии организуют «Корпус зелёных людей», что своими мантрами и предсказаниями будут «работать на победу». Они выходили в астральном или ментальном теле в соответствующие «тонкие миры», где воздействовали на чувства или ум тех или иных политиков и даже целые народы.

   С советской стороны в экспедициях участвовал уполномоченный иностранного отдела ОГПУ Яков Блюмкин, что был личным представителем уже высланного из СССР Троцкого. Его деятельность курировал другой видный чекист и троцкист Глеб Бокий. Это был ещё тот тип! Он коллекционировал привозимые Блюмкиным из монастырей «бон-по» засушенные экскременты и половые члены, устраивал «субботники» на своей даче, где доверенные сотрудники с жёнами ходили голые и занимались групповым сексом. Всё это называлось «приобщением к природе». Приблизительно тем же увлекалось руководство штурмовых отрядов СА, снимая свои гомосексуальные оргии в казармах и на природе на плёнку.

–  Как вы полагаете, мой мальчик, – фюрер потрепал Шелленберга по витому серебряному жгуту на левом плече, что означал в СС не звание, а должность, – будет ли достаточно для успеха предстоящей акции залегендировать исполнителей как… ну, офицеров этого…

–   Контрразведки СМЕРШ, мой фюрер, – влюблено произнёс Вальтер. Он посмотрел на Гитлера глазами греческого философа, чему тот остался несказанно рад: – Думаю, что достаточно будет подготовить следующую легенду. Акция разработана и проводится Абвер III. C санкции «старого лиса», – он подразумевал адмирала Канариса. – Полагаю, что, если Сталину об этом слить соответствующую информацию по каналам СД, он будет доволен. Это подтвердит его подозрения  о зреющем военном заговоре из числа уцелевших троцкистов и сторонников пакта Радек-Сект. Это заставит его…

–   …провести чистку СМЕРШ и Красной армии! – встрял фюрер. Довольный, он вскинул левую коленку. Хлопнул по ней левой, свободной, рукой. – Представляете, милый Вальтер, если мы скинем Сталину информацию, что к акции помимо Абвера причастны высшие чины этого СМЕРШа? Ведь формально эта военная контрразведка подчинена Генеральному штабу Красной армии! Разразиться буря! Лес валят – щепки летят! Так, говорил сам Сталин в ходе этой… о, «великой чистки»?

–   Так, мой фюрер, – снова тряхнул бриллиантиновой головой Шелленберг. Он знал, что СМЕРШ подчиняется НКВД, но виду не подал.

–   Отлично! – фюрер нежно потрепал его ещё раз и наконец отпустил. –   Интересно будут смотреться передовицы «Фолькишер  беобахтер» и «Ангриф», несомненно, перепечатанные международной прессой. Скажем, «Сталин пал от руки убийц из СМЕРШ!» Красиво, эффектно, чёрт возьми! – он снова прихлопнул свою коленку, не помня какую. – Именно так надлежит описать свершившуюся или… – он загадочно усмехнулся под своими жёсткими усиками, – запланированную акцию. Если её назвать – операция «Валькирия»? Мне кажется вы, Шелленберг, упомянули, что по вашим данным у Канариса есть источник в «ближнем круге» – очаровательная молодая фройлен?

–   О, да, мой фюрер. Только не фройлен, но фрау. Одна из сотрудниц личной охраны, лейтенант НКВД. Тайная троцкистка. Она и является тем загадочным источником, что обязана предупреждать заброшенные группы дивизии «Бранденбург» о таких нюансах, как авто, в котором…

***

 Транспортный «Кондор» с четырьмя двигателями на крыльях, что ещё вращались по инерции, проехался на рядах каучуковых шасси по влажной земле. Лётчик и штурман на рассвете, ровно в 6-00, достигли указанного на карте полётов квадрата высадки, которую, приземлившись, были обязаны уничтожить. Они бы сделали всё по инструкции, но при посадке случилось непредвиденное. Самолёт едва не зарылся носом в грунт. Два из четырёх двигателей были повреждены, лопасти у них были деформированы. Их следовало срочно заменить, чтобы взлететь с этой зелёной, мрачновато-красивой поляны, отмеченной четырьмя тлеющими кострами. Возле них уже никого не было – так было по инструкции.

  Из грузового, открывшегося отсека тонной машины тут же выдвинулся металлический трап. Раздался рокот и из днища «Кондора» на влажную росистую землю выкатил мотоцикл «Цюндап» (ВМW R75). Выпустив прозрачно-голубой клуб отработанного синтетического бензина, он сделал по поляне контрольный круг. Остановился…  Сидевший за рулём человек в желтоватом хромовом плаще с золотыми погонами капитана артиллерии, в сдвинутой выходной фуражке с чёрным околышем, сделал рукой движение. Он указал на восток. Такое же движение сделал в плексигласовом «фонаре» кабины штурман, что курировал операцию от 5-го реферата Люфтваффе.

    Сидевшая в люльке рядом с «капитаном»  женщина была облачена в плащ-макинтош заграничного покроя. Она  никак не прореагировала. Если не считать быстрого взгляда в сторону кабины. Её круглое красивое  лицо с ясными, карими глазами  было и беспокойным, и уверенным. Незадолго до высадки, когда закреплённый к днищу «цюндап» тряхнуло,  и раздался скрежет гнущихся винтов, она мелко перекрестила себя. То же самое сделал её напарник, что был старшим в группе.

   Мотоцикл, наконец, рванул. Через сосновый лес смоленской области он, по неприметным тропинкам, вылетел на узкую дорогу среди подлеска. На коричневатой, влажной после дождя земле отпечатались борозды прошедшего обоза.

   В притороченном к люльке деревянному «сундуку Роммеля», помимо пистолет-пулемёта Шпагина (ППШ-41) и четырёх дисков к нему (вместо положенных двух) и пистолета «Вальтер ПП» (к нему прилагался документ с подписью замначальника СМЕРШа Центрального фронта, на право ношения и обладания «Гришей»), две обоймы к пистолету ТТ и радиостанция «Телефункен» с двумя  батареями питания  и   зарядными аккамулятарами. Отдельно была уложена, обёрнутая в газету «Красная звезда», книга  Н.Островского «Как закалялась сталь», которая служила шифровальным блокнотом. К ней имела доступ только «Маша», что и была радисткой. Кроме того в сундуке имелась  пара мужского (бязевого) и женского (щёлкового) белья, комплект хозяйственного мыла с советской маркировкой «ГОСТ», мешок кускового сахара, отдельный мешок с сорока коробками спичек, сухарями, американской консервированной тушенкой (“Porkmeat”),  комплект  талонов с прямоугольными штампами управления снабжения Центрального фронта на выдачу пищевого и вещевого довольствия. Кроме этого в нагрудном кармане кителя у «капитана» имелось удостоверение офицера контрразведки СМЕРШ Центрального фронта. Это обеспечивало ему и его спутнице почти беспрепятственный проезд через систему КПП и проверку со стороны патрулей этапно-заградительных комендатур. Настороже следовало держаться лишь с сотрудниками СМЕРШа Центрального фронта, что впрочем, было уже немало для того, чтобы завалить предстоящую операцию.  Или успешно её выполнить.

   Под рукавом желтоватого хромового плаща, сшитого  на размер больше, чем того требовалось, у «капитана» была спрятано странное устройство. Оно напоминало короткую массивную трубку из железа, что крепилась к кисти широкими кожаными ремнями. Устройство называлось «панцеркнаппе» и было калибра 20 мм. Оно стреляло бронебойно-зажигательными или кумулятивными патронами. Со 60 метров оно пробивало 10-30 мм броню.

–   Гриша, прошу тебя – не гони, – тихо сказала женщина сквозь треск двигателя. Мотоцикл подкидывало на ухабах: – Успеется ещё.

–   Не успеется, Маша, – упрямо сжал губы этот невысокий чернявый человек, с красивым лицом и маленькими чёрными глазами. – На карте всё  выглядит ровно да гладко. Но, то на карте. На деле оно, знаешь, как может обернуться? На учениях по радиоделу и ориентировки такое было.

–   А, помню, – говорила она как сама с собой. – В трёх соснах плутали, а квадрат сбора не могли сыскать. Гауптманн Ставински тогда ваше отделение наказал и наше. Танцев не было с  этим…«фуршетом». А ночью нас взводная подняла по приказу фрау Эльзы. И заставила по двору двадцать кругов в снаряжении с полной выкладкой. Фу, я намаялась…

–   Это что! Нас тогда на неделю этот мудон Ставински сигарет лишил. Вот это да! Мы у нашего взводного, ну… «Варвары», рябого такого, с носом-картошкой, их за марки доставали. Весь месячный оклад за неделю, представляешь? Во оно как бывает, Маш. А ты, танцы да танцы.

–  Кто бы о чём, а он об ём, – усмехнулась Маша.

  Он вспомнил как в ходе другого занятия по предмету «Ориентирование на местности» в диверсионной школе в течение получаса не мог найти нужный ориентир, каковым был холм. После трёх попыток (приходилось уводить группу назад в лес и вновь возвращаться) холм вдруг «обозначился» позади. Там, где они проходили, выйдя из леса, целых три раза. Они не могли его «промухать». Он вспомнил ещё, как, выйдя из лесу в первый раз, завороженный отметками на карте, был уверен, что попадёт сразу на холм. Его взгляд был устремлён строго вперёд. Тумана не наблюдалось. Лишь была звенящая усталость. Стрелка компаса, подвешенного на груди, заметно дрожала, но указывала по синему лучу – на север. Сбиться они не могли. Но всякий раз проходили мимо.

   Инструктор-немец решил проблему просто. Пригрозился тут же, по-русски, что разлучит его с напарницей Машей раз и навсегда. Причём, «…руссиш фрау будет определён в зольдатишен-бардель, потому, что ти есть забивать свой голова русский дурь!»  Теперь цель задания стала предельно ясна. «Дурь» мгновенно улетучилась. Алексей Григорьевич Воробьёв (по агентурному псевдониму в разработке Абвер III «Гриша») мгновенно сориентировался на местности. Группа в составе трёх, не считая инструктора, обер-фельдфебеля Гинца, у которого сбоку маскировочной куртки имелась замшевая кобура с «Вальтером» Р-9, узрела холм, что находился в 20-30 метрах от маршрута. То ли, зачарованный мыслями о Маше, он подсознательно настроил себя, что надо смотреть только прямо, то ли ему надоели эти бесконечные занятия на местности, что уже перевалили на тридцать часов в течение двух месяцев, но «метод шоковой атаки» (по определению куратора разведшколы гауптманна Ставински)  сработал мгновенно. Испугавшись не на шутку за судьбу близкого человека, почувствовав свою вину за ещё не случившуюся с ней беду, он сработал автоматически.

   Значит, всё правда, подумал он сейчас, сжимая руками в перчатках руль мотоцикла. Есть только здоровые природные инстинкты, что вложила в нас природа. Так говорили по предмету «идеологическое просвещение», где преподавал некто из народно-трудового союза с русским выговором. Он рассказывал о «жизненном пространстве», принципе арийской принадлежности «по почве» и «по крови». Первое не исключало даже занятия славянами после специальной психофизической подготовки важных постов в администрациях оккупированных земель, что стали, по определению преподавателя, частью единой Европы. Естественно, что «жидам» и «цыганам» на этой «освобождённой» земле места не предоставлялось. Все, прошедшие специальный отбор славяне, будут причислены к высшей расе «по почве». В их обязанности будет входить надзирать за порядком, заниматься хозяйственными вопросами. Имеющих высшее образование в области экономики, математике, физике и химии, даже пригласят на работу в Европу. Там  они будут проживать в коттеджах, и получать единый с германскими специалистами паёк.  (О специалистах в области литературы и живописи преподаватель как-то умолчал.) Детям от «почвенников», особенно через семь поколений, будет позволено вступать в браки с арийцами «по крови», что уже великая честь. «…Так что не верьте, что вам пропагандировали жиды-политруки да коммунистические пропагандисты в тылу! Великая Германия не притесняет русское население. Фюрер германского народа и его великий сын Адольф Гитлер, – лектор возвёл своё сытое, круглое лицо с купеческим пробором к фотопортрету фюрера в форме СА, – дал указание стрелять и вешать только коммунистов, жидов и цыган. Не считая масон, что те же жиды и злейшие противники единой Европы. Ну, и этих, педерастов, прости, Господи. Те же, кстати, жиды и масоны, если на то пошло. И среди коммуняк их хоть пруд пруди. Заинтересованы в том, чтобы все в России стали педерастами и бабы детей не рожали. Вот так они наш великий народ сокращают, ребята! Ну, а теперь, курсант Гриша, встать! За то, что спал… не оправдываться!.. Упал и отжался от пола двадцать разов. Ага, вот так…  А взводному лично от меня передашь, что наказан на двое суток. То-то, я смотрю, по кухне соскучился…»

   Слава Богу, что преподаватель с фамилией Гульд-Иванов, что сам был «фольксдойтч», не наказал целый взвод. Не заставил его отжиматься от пола, приседать или шагать на месте, размахивая вперёд выставленными ладонями и высоко вскидывая колени, орать «Катюшу». Тогда виновного  ночью в казарме ожидала бы расправа от сокурсников. Либо «велосипед», что представлял собой обрывки газет,  вставляемые между пальцами спящего, что поджигались  (спящий, понятное дело, орал и «крутил педали»). Или просто устроили «тёмную». Отходили бы, завернув в матрац, кулаками, ногами или рукоятками от швабры. Неделю ходил бы побитый, в синяках.

   Правда, насчёт жидов… Сокурсник Андрюшка Шварц по псевдониму «Слесарь» как-то на занятиях «огневая подготовка» довольно громко шепнул ему, вынув возвратную пружину из пулемёта Дегтярёва: «А фюрер-то ихний явный жидёнок! И партия у них с коммунячьим уклоном. Такая же рабочая и социалистическая. На фотке видно, что ушки у фюрера сросшиеся. Только у жидков…» Он тогда остолбенел, так как слышал взводный, что неслышно подкрался со спины. В итоге «Слесарь» болтал ногами на петле виселицы, что была сколочена на плацу, а весь состав школы в красноармейском «хэбэ» без знаков различия лишь взирал на экзекуцию. Немцы-преподаватели в своих фуражках и плащах с прелинами «гавкали», кто понимающе, а кто осуждающе. Гульд-Иванов со всеми русскими преподавателями смотрел в платц. Происходящего он явно не одобрял. Наутро от него пахло спиртом.

   Но особенно поразил  Алексея преподаватель по огневому делу  немец Крумме в чине майора. У него кроме значка «За атаку» была к пуговице френча приколота чёрно-серебряная ленточка Железного креста 2-й степени за прошлую войну.  Высокий, с идеальной выправкой, он отлично знал русский. Его тонкий нос с ноздрями в типичном ракурсе выдавали в его жилах семитскую кровь. Уши тоже были немного того. Его никто не трогал из своих. От него наутро тоже несло шнапсом. «Я тоже должен болтаться в петле, –  неожиданно возвестил он курсантам перед началом занятия. – Как нелегко быть юден в рейхе». Затем он начал рассказывать курсантам удивительные вещи. Оказывается, согласно расовым законам 1935-го года всякий еврей, имеющий боевые награды за прошлую войну, приравнен к арийцам. Остальные евреи делятся на две группы: «по духу» и «по крови». Кого расовое бюро отнесло ко второй группе, может  служить в вермахте на офицерских должностях и заниматься научной работой. Если же к первой, то «кацет» и верная смерть.  «Фюрер получил свой Железный крест от полковника Листа, тоже еврея, – особо заметил Крумме. – При кайзере не было таких различий, как сейчас. Евреи тогда воевали за германскую империю. Если бы не предатели возле фюрера, этих глупостей не произошло, – он печально кивнул в окно, где покачивался в петле „Слесарь“.

   А через неделю не стало взводного, грузина Гоберидзе. Он повесился на ремне в уборной, вырезав перочинным ножиком (поощрение гауптманна Странски) на дощатой стене: «ненавижу», «жиды». Два слова. Крупно, без знаков препинания. Специальное расследование установило самоубийство на почве нервного истощения. Но уровень стукачества на определённую тему заметно снизился. Курсанты стали живо шептаться о том, что среди фрицев есть недовыявленные коммунисты-евреи, и неизвестно,  кого больше опасаться: агентов НКВД или этих. Потому как, если победят немцы, то, выходит, могут победить евреи.

   …Скоро 59-й километр, думал он, подставляя лицо в фуражке, стянутое на подбородке ремешком, порывам прохладного воздуха.  В треске двигателя думалось весело и легко, несмотря на то, что напряжённо было в груди  и время от времени наливались тяжестью виски, лоб да и вся голова. Мотоцикл кидал в стороны  вихри земли, что оседали ровным шлейфом. Всё равно, что люди на этой проклятой войне, в этом проклятом мире, вновь ненароком подумалось ему. И он неожиданно понял, что ощущает себя букашкой на этой планете. Она тоже была букашкой, это могучее шарообразное тело, покрытое земной корой, толщами пресных и солёных вод, усеянная зубьями гор со снежными шапками, населённая разными живыми тварями, число которых для человека не поддавалось учёту. Оно было таким огромным, это земное тело, но оно потерялось в пространстве космоса средь других планет и звёзд. Была ли судьба этой планеты уникальна? Были или есть жизни на других планетах? И какова эта жизнь? Если такая же, то стоит ли жить вообще? Вот говорили старики  и говорят, что Бог рассудит. Бог есть и Бог справедлив. Но нет на этом свете справедливость, хотя и есть случай. Счастливый и несчастливый. Знать бы только наперёд, какой из них тебе выпал. Но знать эти случаи, значит знать свою жизнь наперёд. А будет ли тогда охота жить? То-то…

   Расстояние он замерял компасом и секундомером (оттянул на локте пальто).  Мысли лезли временами самые дурацкие. Это, то веселило, то смущало. Как учил на курсах «Цеппелин» сам Ставински, он принялся считать попеременно, то медленно, то быстро. Сначала до десяти, потом до двадцати. Постепенно, увеличивая счёт, он дошёл до ста. Считая, «Гриша» дышал в такт своим мыслям и ощущениям. При этом отставало напряжение от головы, наливались крепостью и здоровьем другие члены.

      Скоро «мёртвое место», снова думал он. Двадцать метров пройти от остановки строго на север. Упереться в дуб, под корнями которого, что с северной стороны выдаются над землёй, высверлено отверстие размером в пятак. Там, если поддеть и вытащить ножиком «пробку», закрытую мхом, обнаружится металлический или пластмассовый цилиндрик с герметичной, вывинчивающейся крышкой. На листике папиросной бумаги, заложенной кем-то из «кротов» Абвера, содержится информация, которую надлежит, согласно указанной там инструкции, принять к исполнению. От неё и только от неё, но, в первую очередь, от лиц, коим надлежит запустить её в действие, зависит исход предстоявшей операции.

      Он был назначен старшим группы и знал, что за акция им предстоит. Предстояло убить Иосифа Сталина, ни больше, ни меньше. Его охраняют как зеницу ока, зримо и не зримо, десятки, если не сотни сотрудников 1-го и 2-го управлений НКВД. Маршруты, по которым ему предстоит передвигаться в машине с  бронированным корпусом и стёклами, с эскортом охраны, за неделю и накануне обследуются вдоль и поперёк плечистыми, внимательными ребятами. Они в совершенстве натренированны, выявлять заблаговременно и устранять заблаговременно  тех, кто представляет хоть малейшую угрозу для «тела».

   Он набрал в лёгкие больше воздуха и шумно выдохнул его. Мысли подступали и впрямь невесёлые. Теоретически это даже невозможно, а уж практически… Занять позицию на пути правительственного эскорта (на Кутузовском проспекте или Садовом кольце), прогуливаться на «огневой позиции» или коротать время в каком-нибудь магазине напротив трассы; затем, выйти на тротуар, согнуть в локте руку с «панцеркнаппе», будь оно не ладно… Он физически ощутил тяжесть этой 50-ти граммовой трубы на запястье. Всё больше хотелось отстегнуть её и спрятать в сундук на коляске, а самому разоблачиться. Но это было строго запрещено по инструкции, что разрабатывал и составлял для операции «Валькирия» сам гауптманн Ставински. Так его перетак… Ага! Расставленные по ходу следования наряды НКВД, конечно же, будут ждать, пока он займёт «огневую позицию» и выстрелит. Сейчас… Они сразу же обратят внимание на человека в мешковатой, не по сезону, одежде, что либо притулился, либо снуёт туда-сюда. Подойдут к нему двое или трое сотрудников в неприметных костюмах и кепочках. Зададут пару вопросиков. Спросят документы. Начнут обыскивать. Один из них пройдётся руками вдоль тела и по рукавам. Он тут же обратит внимание на тяжёлый предмет на правом запястье. И всё пропало. Погибнуть ни за что – ни за хрен…

    Если даже предположить совсем уж невозможно  – на него никто не обратит внимание, примут за своего или даже будут так проинформированы через «крота», что в охране 1-го управления, то… Даже при таком раскладе, кто даст ему согнуть руку в локте в направлении правительственного эскорта? Не говоря уже о том, чтобы произвести выстрел из гранатомёта. Десятки выстрелов пройдут на опережение. Они превратят его в решето. Кроме того, как он узнает наверняка, в какой из следующих по трассе авто будет Сталин? Осторожности ради, охрана в любой момент может пересадить его из «Паккарда» в обычную «эмку». Таким образом, выстрел, даже если он произойдёт, что уже немыслимо, может пройти в ложную цель. А погибнуть от чекистской пули зря вещь для него – до боли обидная.

   Правда, есть одно немаловажное, ободряющее обстоятельство. В нише «мёртвого места» (он же тайник) может быть спрятана информация, что поможет решить все эти неопределенности и устранить опасности. В ней может быть указана явочная квартира, или иной канал для контакта. С тем или иным объектом, что может быть «информированным лицом» или «доверенным агентом» Абвер. Через соответствующий пароль он выйдет с ним на контакт. Ему «сольют» нужную информацию. Ему создадут нужную «легенду», согласно которой он получит документы прикрытия – 2-го или 1-го управления НКВД. Это позволит ему уверенней чувствовать себя на трассе. К нему могут также вовсе не подойти, так как по легенде, всем нарядам будет «сброшено» такое указание. С его приметами, разумеется. Кроме всего, может так статься,  что «сказочник» так постарается, что с участка, где будет его «огневая», вообще будут сняты все наряды. Он останется там один. Может быть, будут милиционеры. Один или два. Постовой и регулировщик. При личном инструктаже герр Ставински говорил, что милиция это одно из управлений НКВД. Они во всём подчиняются сотрудникам органов госбезопасности. Красная книжечка с указанием 1-го (охрана) или 2-го управлений (контрразведка) производит на любого из этих сотрудников прямо-таки магическое воздействие. Они даже не станут препятствовать ему, когда он подымет на эскорт согнутую в локте левую руку, а правой отожмёт спусковой шнур, продетый сквозь пластмассовую трубку, что вдета через отверстие в правый карман плаща.