Текст книги "Танец маленьких разбойниц"

Автор книги: Спаркли Хейтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

Диана Бенхам

Тысячи молодых женщин, живущих в разных уголках мира, точно так же как Хлоя Бауэр и Мишель Майер по прозвищу Блэки, собирались в то лето посетить старушку-Европу. Внимательно изучая карты и составляя длинные списки достопримечательностей, стараясь все предусмотреть и ничего не забыть, они мечтали о необыкновенных приключениях и романтических увлечениях, которые сулила им поездка и о которых ничего не говорилось в красочных путеводителях, купленных в книжных магазинах Токио и Москвы, Сиднея и Нью-Йорка.

Возьмем, к примеру, Вэнди Капп из Никлсберга, штат Арканзас, студентку второго курса христианского колледжа, активистку молодежной организации под названием «Божественное прикосновение» и спецкора христианской радиостанции Арканзаса. В течение целого года Вэнди готовилась к поездке, штудировала книги по истории Франции, занималась на курсах французского языка, внимательно изучала положение дел в христианских организациях страны и даже сочинила несколько историй, где рассказывалось о конгрессе «Божественного прикосновения», открывающемся этим летом в Каннах. Репортажи с большим успехом прошли по радио и вызвали восторженные отклики слушателей. По расчетам Вэнди полученных гонораров должно было хватить на то, чтобы оплатить дорогу и проживание в приличном отеле.

Главным источником вдохновения для Вэнди послужил путеводитель «Путешествие христианина», написанный пастором Джорджем Филипсом. Заметки пастора натолкнули девушку на мысль создать свой собственный путеводитель – современную книгу, предназначенную для молодых людей, таких же примерных путешественников, как она сама. «Возможно, – подумала Вэнди. – это издание положит начало целой серии путеводителей, которые использует «Божественное прикосновение»».

Ограбление банка не входило в планы Вэнди.

Диана Бенхам, единственная наследница огромного состояния, дочь английского лорда, которой в то лето суждено было попасть на страницы желтой прессы, отправилась в Европу не по своей воле. Ее поездка стала результатом судебного решения: Диане предстояло пройти курс лечения в швейцарской клинике для наркоманов. Вместо путеводителя в чемодане Дианы лежали портативный компьютер, записная книжка с адресами и телефонами друзей, а также дорожные карты Швейцарии, Италии и Франции. Само собой, план, разработанный девушкой, предусматривал кое-какие мелкие правонарушения и одно бескровное преступление.

Накануне отъезда в Швейцарию Диана устроила у себя в квартире грандиозную вечеринку. Несколько десятков самых близких друзей (из тех, которые на этой неделе считались таковыми) пили шампанское, нюхали кокаин, глотали амфетамин, танцевали, совокуплялись и просто балдели, слушая вопли диджея по кличке Инверсия. Вечеринка закончилась около восьми утра, через три часа после того, как черный лимузин умчал хозяйку квартиры в аэропорт Хитроу.

В женевском аэропорту Диану встретили медсестра из клиники «Петит Шату» и секретарь лорда Бенхама. Они усадили ее в другой лимузин и повезли в клинику. Секретарь молчал, поскольку всю дорогу читал электронную почту и отправлял факсы, зато сестра болтала без умолку. Пожилая женщина ласково улыбалась новой пациентке, говорила, что Диана непременно полюбит «Петит» и что именно здесь она сможет начать новую жизнь.

Заключение Дианы было вынужденным, хотя постановление британского королевского суда гласило, что мисс Бенхам выразила добровольное согласие пройти курс лечения, за которым последует двенадцатимесячный испытательный срок.

Поскольку Диане было всего семнадцать, она могла бы отделаться гораздо менее суровым приговором, но во время ареста, последовавшего за дракой в ночном клубе «Индалдженс», у нее в сумочке обнаружили пять граммов кокаина. Подоспевшие репортеры успели сделать прекрасные снимки: дочь лорда, выкрикивая проклятия в адрес стражей порядка, пытается разбить стекло полицейского автомобиля.

«Петит Шату» напоминала пасторальную картинку: уютное швейцарское шале, расположенное на живописных берегах бухты Гуантанамо: конечно, клиника для наркоманов – довольно неприятное место, но это все же лучше, чем тюрьма для несовершеннолетних преступников. Пациенты «Петит» жили в просторных комнатах, спали на мягких кроватях, укрывались шелковыми простынями, любовались антикварными вазами и пили чай из тончайших фарфоровых чашек. Диане разрешали свободно пользоваться Интернетом и смотреть спутниковое телевидение, также в ее комнате имелись DVD-плеер, видеомагнитофон и богатая коллекция кассет со старыми и новыми фильмами. Каждый день, ровно в три часа, обитателей клиники приглашали на церемонию под названием «шоколадный чай», где подавали пятнадцать сортов чая и шоколадные пирожные. Шоколад и сигареты были единственной роскошью, которую позволяли Диане. Однако девушке не нравилось находиться под постоянным наблюдением, ее раздражали другие пациенты, она ненавидела шоколадный мусс и мечтала выпить что-нибудь покрепче травяного чая. На занятиях по групповой психотерапии приходилось ежедневно выслушивать рассказы товарищей по несчастью об их загубленном детстве и неудачных браках. Эти бесконечные истории нагоняли на нее тоску, кроме того, у Дианы не было ни малейшего желания делиться воспоминаниями детства с кучкой малознакомых людей. За свою короткую бесшабашную жизнь Диана Бенхам научилась не доверять людям. Слишком часто она рассказывала о своих самых сокровенных чувствах и переживаниях, считая, что таким образом можно достичь взаимопонимания с близким тебе человеком, но на самом деле получалось обратное: скидывая защитную броню, девушка становилась уязвимой, и человек, пользуясь ее откровенностью, рано или поздно наносил сокрушительный удар.

Диана была убеждена, что все люди, которых она первая оттолкнула, или оскорбила, или еще как-то задела (например, заехала в глаз острым каблуком своей изящной туфельки), сами точили на нее зуб. Однако употребление наркотиков не имеет к этому никакого отношения. Да при желании она могла бы скупить половину кокаиновых запасов всей колумбийской наркомафии! Она богата и абсолютно свободна. Так почему бы не поразвлечься? Она же не хирург, которому нужно быть в форме, и не машинист электрички, отвечающий за жизнь и здоровье сотен пассажиров.

Проведя в заточении неделю, Диана решила, что пора сматываться. Но клиника «Петит Шату» знала, как удержать своих пациентов. Вооруженные охранники с собаками регулярно патрулировали территорию, высокая стена вокруг клиники была опутана проволокой, проволока находилась под напряжением. Девушка тщательно осмотрела весь парк, но ей так и не удалось обнаружить ни одного более-менее подходящего дерева, взобравшись на которое можно было бы перепрыгнуть через стену, так что данный способ побега, изобретенный Дианой еще во время учебы в монастырской школе, отпадал. Оставался единственный выход – через центральные ворота, но они открывались только для того, чтобы пропустить въезжающие и выезжающие машины, за исключением одного дня – воскресенья, когда пациентов навещали друзья и родственники.

В первое воскресенье никто из родственников и уже тем более друзей не приехал навестить Диану, однако пленница все равно вышла к воротам. Она внимательно наблюдала за тем, что происходит во дворе. Большую часть дня ворота оставались открытыми, но возле них постоянно дежурили охранники. До сих пор никому из пациентов не удавалось сбежать из клиники «Петит Шату». Но ведь героям боевиков – Диана обожала боевики – тоже случалось попадать в тюремные застенки, и все же они ухитрялись вырваться на волю, надо только проявить чуточку смекалки и, главное, вовремя отвлечь внимание охранников.

Диана позвонила отцу и попросила его приехать в следующее воскресенье. Она сказала, что в одиннадцать утра выйдет встречать его к воротам клиники. Зная, что папа отличается невероятной пунктуальностью, Диана не сомневалась: он появится точно в назначенный час.

– А с мамой ты уже разговаривала? – спросил лорд Бенхам. – Она тоже приедет?

– О боже, нет, конечно. Думаю, мама будет приходить в себя после операции, чтобы набраться сил для следующей. Возможно, она сумеет заскочить ко мне через недельку.

Мать Дианы постоянно приходила в себя после очередной косметической операции и вечно опаздывала – ровно на полчаса. Поэтому Диана назначила ей свидание на десять тридцать.

– Твой отец тоже приедет? – спросила мама.

– Нет, в эти выходные они с Лили Сью идут на какой-то банкет.

– Он должен мне приличную сумму.

– Я дам тебе денег, если ты приедешь ко мне в воскресенье. Смотри не опаздывай.

Ровно в одиннадцать лорд Лоуренс Бенхам и его вторая жена Лили Сью появились в воротах клиники. Лорд – сама невозмутимость и спокойствие. Лили Сью, пытаясь скрыть неприязнь, которую у нее вызывал сам вид Дианы, растянула губы в дружелюбной улыбке, отчего ее миловидная мордашка стала похожа на лицо человека, перенесшего тяжелейший инсульт.

Прежде чем они успели поздороваться, появилась мать Дианы. Пруденс распахнула дверцу автомобиля, с трудом выбралась наружу и сделала пару неуверенных шагов. Вероятно, «приходя в себя», она принимала какие-то болеутоляющие препараты – вполне легальные и крайне эффективные. Увидев бывшего мужа и Лили, она в недоумении уставилась на них, хотя после операции по подтяжке кожи на лбу испуганно-удивленное выражение вообще не сходило с лица Пруденс.

– Пру?! – воскликнул лорд Бенхам.

– Ларри, НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! – взвизгнула бывшая супруга.

– Да не собираюсь я к тебе прикасаться. Что ты здесь делаешь?

– Заехала навестить Диану. Где мой чек?

Вокруг живописной группы начали собираться любопытные.

– Ты получила свой чек неделю назад. Но сейчас не самый подходящий момент…

– Лжец! Как ты смел явиться сюда с этой… Она все еще трахается с тем итальянским жокеем?

– Ты омерзительна, – Лили брезгливо скривила губы.

– НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! – завопила Пруденс.

Никто к ней не прикасался. Мать Дианы угрожающе покачивалась на своих каблуках. Препараты, которыми ее накачали, не подействовали на буйный темперамент Пруденс, но с координацией движений у нее явно были проблемы. Однако разъяренная фурия все же умудрилась поднять руку и залепить Лили звонкую пощечину. Лили инстинктивно ответила на удар, ее рука взвилась в воздух, словно подвешенная на пружине боксерская груша.

Лорд Бенхам, мысленно проклиная тот день, когда восемнадцать лет назад, поддавшись гормональному безумию, женился на Пруденс, попытался протиснуться между разъяренными женщинами. Он не успел понять, которая из жен вонзила ему в правую ноздрю острый, как кинжал, ноготь. На белой рубашке лорда расползлось кровавое пятно. Он отпрянул в сторону. Лили и Пруденс, напротив, ринулись вперед и вцепились друг другу в волосы. После небольшой борьбы охранникам удалось разнять воюющие стороны.

«НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ КО МНЕ!» – визжала Пруденс, отчаянно отбиваясь от двух крепких парней, которые с трудом удерживали взбешенную даму. Никто, кроме хирурга, не имел права прикасаться к Пруденс. Лили как-то заметила, что этому отважному мужчине следует поставить памятник, хотя и он решался приблизиться к своей пациентке только после того, как той давали общий наркоз.

– Диана сказала, что тебя здесь не будет, – мрачно заметил лорд Бенхам.

– Диана сказала, что это тебяздесь не будет, – прошипела Пруденс.

Они оба оглянулись по сторонам в поисках дочери. Но их чадо исчезло. Пока шло кровопролитное сражение, дочь незаметно проскользнула мимо охранников и юркнула в поджидавшую у ворот машину. Отправляясь на встречу с родителями, Диана заказала такси и не забыла прихватить свой портативный компьютер. На подъезде к Женеве девушка попросила водителя остановиться возле банкомата. Она сняла все деньги, лежавшие на пяти разных счетах, значительно пополнив запас наличных, которые были надежно спрятаны под стельками ее кроссовок. Все остальные сбережения Диана давным-давно перевела на имя Вилли.

Потом, когда все неприятности закончатся, влюбленные встретятся в назначенном месте, спокойно получат свои денежки и отправятся в настоящее романтическое путешествие.

В Женеве Диана еще раз попросила водителя остановиться. Купив краску для волос, она села в машину и назвала таксисту адрес квартиры, ключ от которой лежал у нее в кармане. Квартира принадлежала ее школьной подруге. Правда, Диана не была уверена, можно ли Кейт до сих пор считать подругой, однако это не имело никакого значения, поскольку бывшая одноклассница уехала в Нью-Йорк то ли на свадьбу, то ли на похороны, так что квартира осталась в полном распоряжении Дианы. Она приняла душ, отыскала ключи от машины Кейт, где в глубине бардачка хранился пакетик с кокаином – целых десять граммов, особый запас на экстренный случай. Насыпав длинную полоску белого порошка на полированную поверхность стола, Диана вдохнула кокаин и расплылась в счастливой улыбке. Затем, вооружившись ножницами, она безжалостно обрезала волосы и смело перекрасилась из блондинки в жгучую брюнетку. Прическа получилась забавной. «Стиль «злая фея»», – решила Диана. Цвет глаз тоже лучше изменить. Она вставила голубые контактные линзы, переоделась в джинсы и футболку Кейт, положила в задний карман пакетик с кокаином, побросала в чемодан кое-что из одежды и со спокойной совестью покинула гостеприимный дом.

Перед отъездом Кейт заправила машину. «Мне тоже не мешает подзаправиться», – подумала Диана, вдыхая новую порцию кокаина. Она катила по женевским улицам, от кокаинового кайфа в душе появилась необычайная легкость, сердце в груди радостно билось. Вырвавшись из города, Диана до отказа вдавила в пол педаль газа. Ее путь лежал на восток.

Вот так, жизнь прекрасна! Она снова свободна, и черт с ними со всеми: родители, суд, приговор – все осталось в прошлом. Теперь начинается настоящее путешествие Дианы Бенхам. Она может свободно перемещаться из страны в страну, правда, лучше выбирать окружные дороги и постараться не привлекать к себе внимания. А в остальном – полный порядок… ну, по крайней мере, до тех пор, пока у нее не кончатся деньги. И кокаин.

Через несколько недель она будет в Париже, где у них с Вилли назначена встреча. Незадолго до отъезда Дианы в Швейцарию они разыграли настоящий спектакль с криками и ссорами. Все поверили, что влюбленные разругались насмерть. Вилли потихоньку уехал из Англии и залег на дно. Никто не знает, где он сейчас находится. Это так романтично.

А пока Диана неслась вперед, наслаждаясь скоростью и движением; ей казалось, что освещенное солнцем шоссе залито расплавленным золотом. Вскоре день сменился ночью, и шоссе превратилось в серебристую лунную дорожку. На самых темных участках пути лес и безлюдные поля по бокам дороги вовсе исчезали. Диана представляла, что летит в пустоте, а под колесами ее машины расстилается узкая лента, скроенная из света и звездной пыли.

Глава 5

Индия. Мумбаи (бывший Бомбей)

Город плавился на солнце. Сухая пыль неподвижным облаком висела в воздухе, другое тяжелое влажное облако пришло с моря; смешавшись, они накрыли Мумбаи душной грязно-серой пеленой. Люди обливались потом, все были угрюмы и раздражены. Те, у кого в домах имелся водопровод, каждые полчаса лезли под душ. Остальные с надеждой поглядывали на небо; в ожидании муссона люди носили в кармане кусок мыла, чтобы в любой момент прямо на улице принять душ.

Газеты и телевидение выражали беспокойство по поводу убытков, которые грозят сельскому хозяйству, и с тревогой говорили о том, что затянувшаяся жара может отпугнуть многочисленных туристов. Тысячи богатых арабов из стран Персидского залива съезжались в Мумбаи, чтобы насладиться прохладой, которая приходит в Индию вместе с началом сезона дождей. В то время как местные жители, спасаясь от обрушившегося на город ливня, разбегались по домам, арабы смело распахивали окна и выходили на улицу.

Ганеш Меджит, также известный под кличкой Папа, сидел на веранде своего особняка в тени высокой плетеной ширмы. Он хмуро поглядывал в безоблачное небо, однако вовсе не потому, что надеялся увидеть там первые признаки приближающегося муссона. Мысли Папы были сосредоточены на другом: он молил небеса, чтобы его внук поскорее пришел в этот мир. Ожидание становилось невыносимым: чтобы снять напряжение, одна из наложниц массировала Папе гениталии.

Как и долгожданный муссон, внук Папы. Ганеш Меджит Второй, запаздывал с рождением. К счастью, Папе не пришлось долго томиться в догадках: благодаря достижениям современной медицины вся семья давно знала, что должен родиться мальчик. Врачи назвали примерную дату рождения. Астролог сказал, что в наступающем году это будет самый благоприятный день. Казалось, все складывалось как нельзя лучше.

Шампанское лежало в серебряном ведерке со льдом, евнухи выстроились полукругом у входа на веранду, готовые в любой момент исполнить торжественную песню и пуститься в пляс – считалось, что ритуальные песни и танцы охраняют младенца от злых духов и приносят ему счастье, – обычай, казавшийся дочерям Папы невероятно старомодным.

Однако в назначенный день ничего не произошло. Шампанское так и осталось лежать в ведерке, евнухи разошлись по домам. Прошел еще день, два, неделя. Великое событие откладывалось. Пару раз начинались схватки, но они оказывались ложными. Врачи предлагали прибегнуть к искусственной стимуляции, но астролог предостерег Папу: младенец должен появиться на свет естественным путем, иначе мы никогда не узнаем истинной даты его рождения, а значит, не сможем составить точный гороскоп и предсказать судьбу.

Когда Папа ждал рождения своего первого сына, у него было слишком много дел, которые отвлекали от беспокойных мыслей. Бизнес требовал постоянного внимания. Но сейчас он не мог думать ни о чем другом, кроме предстоящего рождения внука.

Сам Ганеш Меджит был единственным мальчиком в семье, все его братья умерли в раннем детстве, а сестры, выйдя замуж, нарожали других девочек. Папа тоже был отцом семерых дочерей (пять девочек родились от его жены и две – от наложниц) и дедушкой шестерых внучек.

Никто из сыновей Папы не выжил. Все, что ему оставалось сделать, – найти дочерям подходящих мужей, которым со временем можно было бы передать дела. На первый взгляд, задача не представляла особой сложности: Папа богат, так что, женившись на его дочери, молодой человек может рассчитывать на обеспеченную жизнь и хорошую карьеру. Вот только бизнес Папы носил криминальный характер – обстоятельство, заставлявшее приличных молодых людей держаться подальше от семьи Меджит. Кроме того, кастовую иерархию тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Несмотря на возраст и строгое патриархальное воспитание, Папу вполне можно было назвать цивилизованным индусом, приверженцем передовых западных взглядов. Однако он предпочел бы, чтобы его дочери вели себя, как подобает индийским женщинам, и хотя бы для видимости соблюдали национальные традиции.

Девочки принесли ему немало волнений и разочарований. Своевольные, капризные, выросшие на западных мелодрамах и современной поп-музыке, избалованные роскошью и привычкой покупать одежду в дорогих бутиках Парижа и Лондона, они не желали выходить замуж за тех мужчин, которых для них находил Папа. Девицы разносили в пух и прах любого потенциального жениха, стоило тому переступить порог дома. В конце концов отец позволил непокорным дочерям самостоятельно выбирать себе мужей, поскольку у Папы появились серьезные опасения, что густой эстрогеновый туман, витающий в спальнях его незамужних дочерей, скоро заполнит весь дом.

Зятья оказались способными бизнесменами, но, увы, ни один из них не был похож на того духовного наследника, о котором мечтал Папа. Кроме того, эти мужчины не оправдали главного ожидания Папы: они так и не смогли подарить ему внука. В семьях дочерей рождались исключительно девочки, хотя и не в таком количестве, как в семье самого Папы. Дочери не желали ни постоянно вынашивать и кормить детей, ни делать аборт за абортом до тех пор, пока им не удастся зачать мальчика.

В конце концов Амит и Фарха все же справились с поставленной задачей. Конечно, это была заслуга Амита. Папе всегда нравился муж младшей дочери: толковый, энергичный молодой человек. Он с большим уважением относился к Папе, но никогда не скатывался до откровенной лести или подобострастия. Амит был полон творческих идей, он не раз предлагал расширить семейный бизнес и начать вкладывать деньги в различные прибыльные проекты, вроде спекуляции земельными участками, рэкета и создания порносайтов. Папа придерживался консервативных взглядов, он отверг риэлтерско-бандитские предложения зятя, но, когда Амит сообщил, что Фарха ждет мальчика. Папа на радостях позволил ему заняться интернет-порнографией.

К трем часам дня жара стала невыносимой, запах гниющих отходов и плавящегося на солнце асфальта проникал в сад. Наложнице хотелось уйти в свою комнату, где работал кондиционер, а плотно закрытые ставни не пропускали удушливого запаха. Но Папа любил запах улицы. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел в высокое голубое небо.

Наложница устало вздохнула и переменила руки. Правая рука, ублажающая Папу, затекла. Нетерпеливо качнув головой, женщина вновь принялась за дело, она дергала и тянула, как будто пыталась вытащить вкопанный в землю кол.

– Не так сильно, – сказал Папа.

Наложница ослабила хватку и сбавила темп. Теперь ее движения напоминали движения человека, который выдергивает сорняки с очень большими и крепкими корнями.

Когда Папа вновь выказал неудовольствие, женщина наконец снизошла к его просьбам и, с помощью языка, быстро закончила свою работу. Папа вздохнул, не чувствуя особого удовлетворения.

Эта женщина, Ракха, была сиделкой его жены, но как наложница никуда не годилась. Другое дело Виана, но сегодня она занята. И не только сегодня, Виана давно перестала исполнять обязанности наложницы, с тех пор как начала сниматься в кино. Пожалуй, пора напомнить Виане, кто помог ей начать карьеру киноактрисы и кто может запросто устроить так, чтобы эта карьера закончилась. Папа сделал пометку в электронной записной книжке: «В. Напомнить». Затем, немного подумав, добавил: «АККУРАТНО». Надо будет послать надежного человека. Папе хотелось немного встряхнуть Виану, но без грубости. Не стоит обижать девушку, все, что от нее требуется, – это уважение к Папе и готовность исполнять его маленькие прихоти. Папа решил послать Санджая, самого симпатичного из всех своих зятьев, он лучше других справится с поставленной задачей.

Ракха извинилась и попросила разрешения уйти в дом, сказав, что ей надо освежиться – почистить зубы, помыть руки. И пошарить в шкафу у хозяйки или стянуть какую-нибудь симпатичную безделушку из шкатулки с драгоценностями. Мама Меджит была парализована, после двух инсультов она полностью лишилась речи и не могла двигаться. Ей оставалось лишь молча наблюдать за наглой служанкой и сердито моргать глазами. Это был единственный доступный Маме способ общения с внешним миром, нечто вроде азбуки Морзе, которую никто не понимал. Вернее, был один человек, умевший расшифровывать Мамины безмолвные послания, – ее сиделка, но Папа уволил девушку за то, что та задавала слишком много вопросов.

Папа остался на веранде. Он пристально смотрел на небо, до тех пор, пока на горизонте не появилось темное облако, похожее на маленькое грязное пятно, – долгожданный муссон приближался. Зародившись над водами Аравийского моря, он быстро двигался в сторону Мумбаи.

Папа не зря все утро смотрел на небо, как он и ожидал, с первыми каплями дождя раздался телефонный звонок. Звонил Амит. Он сообщил, что Ганеш Второй родился. Мальчик здоров, на руках и на ногах у младенца положенное количество пальцев; едва появившись на свет, он издал громкий сердитый вопль. Сейчас Фарха и ребенок находятся в послеродовой палате. Оба чувствуют себя превосходно.

На самом деле к тому моменту, когда Папе сообщили радостную весть, дождь уже минут сорок молотил по крыше веранды, однако для семейной легенды, которая позже будет передаваться из поколения в поколения, это не имеет особого значения. Легенда утверждает, что Ганеш Капур родился именно в тот момент, когда начался муссон. Возможно, в другое время и в другой стране подобное совпадение показалось бы дурным предзнаменованием, но только не в Индии.

Прежде чем отправиться в больницу. Папа зашел в домашний алтарь, посвященный богу Ганешу, чье имя носил он сам и в честь которого назовут его новорожденного внука. Папа вознес благодарственную молитву, зажег палочку с благовониями и рассыпал цветочные лепестки перед статуей Ганеша – мудрого бога с головой слона, бога успеха и здоровья, покровителя наук, грозного разрушителя злых чар и иных препятствий, которые могут возникнуть на пути человека.

Папа закрыл ведущую в святилище толстую стальную дверь с кодовым замком и спустился вниз, где его поджидала целая толпа телохранителей. Всех их когда-то привезли из трущоб Бандры, двенадцатилетних мальчишек с черными, покрытыми засохшей грязью ступнями, гнилыми зубами и полными головами вшей. В то время никто из них не умел ни читать, ни писать. Конечно же, возможность попасть на работу в богатый дом казалась ребятишкам настоящим счастьем. Их хорошенько мыли, кормили, одевали и учили. Телохранители Папы прекрасно говорили по-английски, жили в чистых комнатах, носили красивые костюмы и даже получали зарплату, довольно скромную, но для мальчишки, выросшего в трущобах, это были приличные деньги.

Почти никто из них не доживал до тридцати, некоторым, особо удачливым, удавалось дожить до тридцати пяти. Они честно исполняли свою работу, овеянную ореолом романтизма и мужественности, хотя все, что от них требовалось, – это внимательно смотреть по сторонам и в случае нападения закрыть хозяина собственным телом. Да еще они должны были пробовать еду, которую подавали Папе.

В окружении телохранителей Папа дошел до ворот и уселся в бронированный лимузин с пуленепробиваемыми стеклами.

Из машины Папа позвонил Санджаю и Доу. Он велел им захватить Тару, свою старшую дочь, которая недавно овдовела, и всем вместе ехать в больницу.

– Фарха родила, – сказал Доу, опуская трубку.

– Малыш Ганеш родился! – воскликнул Санджай. – Замечательно, теперь у нас есть племянник.

Санджай искренне радовался, что в семье наконец появился мальчик. Доу тоже радовался, но отнюдь не по поводу рождения ребенка. Вот если бы отцом долгожданного наследника был он сам, то радость не знала бы предела; но Доу больше не мог спать с женщинами, вернее, для совершения полового акта ему требовались очень специфические условия. Кроме того, после рождения четырех дочерей жена Доу сама отказалась спать с мужем, заявив, что больше не желает иметь детей.

Итак, теперь любимцем Папы станет Амит. Карьеру Доу можно считать законченной, о «повышении» по службе не стоит даже и мечтать. Отец четырех дочерей и к тому же иностранец, он до конца дней своих останется рядовым исполнителем, которого рано или поздно пристрелят либо полицейские, либо бандиты из конкурирующей группировки, – с ним случится то же самое, что и с сотнями других Папиных головорезов, как, например, с Моханом, мужем Тары. Или он сам может «подать в отставку».

Доу выбрал последнее. Месяц назад он взялся за претворение своего плана в жизнь. Папа волновался по поводу одной вещи, которую называл «семейной реликвией». Он всегда находил повод для беспокойства, но в этот раз он переживал особенно сильно. Вещь предназначалась для малыша Ганеша и последующих поколений Меджит-Капуров. Папа с мистическим трепетом относился к реликвии и не хотел, чтобы кому-нибудь из его жадных дочерей стало известно, каким сокровищем он обладает. Но Доу всегда знал о существовании реликвии, хотя в разговорах Папа не называл ее иначе как «вещью». И умница Доу подкинул тестю замечательную идею: поскольку в честь рождения внука он собирается заказать еще одну золотую статуэтку Ганеша, то почему бы не доверить охрану реликвии самому богу?

В день отливки статуэтки Папа лично положил внутрь фигурки маленький, аккуратно упакованный пакетик и внимательно наблюдал за тем, как полость запаяли и опустили статуэтку в расплавленное золото. После отъезда Папы Санджай и Доу остались дожидаться окончания работ: когда первый слой металла затвердел, статуэтку еще два раза опускали в расплавленное золото, затем литейную форму разбили, и Санджай повез статуэтку в дом тестя.

Однако тот факт, что форму разбили на глазах Санджая и Доу, еще ничего не значил. Накануне литейщик изготовил точно такую же статуэтку. Доу заплатил ему пятьдесят тысяч американских долларов. В отличие от подлинника копия была покрыта всего одним слоем позолоты, внутри вместо реликвии лежала скомканная бумага – несколько страниц с брачными объявлениями из газеты «Хиндустан таймс».

Эту искусную подделку Санджай торжественно привез Папе.

Доу оставалось лишь ждать. Целый месяц он честно исполнял роль веселого бесшабашного парня, который всегда так нравился Папе, и отчаянно смелого австралийского ковбоя, на которого Амит, Санджай и Чанки всегда могли положиться, а заодно и примерного мужа, старающегося не попадаться на глаза жене – в свое время Мадхури более чем доходчиво объяснила, как должен вести себя примерный муж. На самом деле Доу не был ни весельчаком, ни сорвиголовой. Он даже не был австралийцем по имени Дональд Макгаррул. Но он умел ждать и готов был исполнять все три роли столько, сколько потребуется.

Однако он не просто ждал. Доу связался со своим бывшим деловым партнером: много лет назад они занимались инвестиционными проектами – во времена правления генерала Франко подобный бизнес приносил неплохой доход. Потом Доу переключился на контрабандную поставку товаров из Европы в Центральную Азию и отошел от финансовых дел. Пока семья Меджит с нетерпением ждала появления на свет малютки Ганеша, Доу скупал на черном рынке доллары и евро, там же он приобрел фальшивый паспорт на имя австралийца Гарольда Карпентера – надо же, какое совпадение: когда-то Доу был знаком с человеком, носившем точно такое же имя.

Теперь, когда семья в течение нескольких недель будет праздновать рождение наследника, Доу может начать действовать. Он выяснил, что ближайший самолет на Дубай улетает через три часа. Чтобы успеть на рейс, ему надо постараться пораньше уйти из больницы, примчаться в аэропорт, забрать из багажника машины чемодан, где на самом дне под бельем лежала золотая статуэтка, и, взбежав по трапу самолета, оставить в прошлом Индию, семью Меджит и веселого парня по имени Доу Макгаррул.