Текст книги "Танец маленьких разбойниц"

Автор книги: Спаркли Хейтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

У Санджая почти не осталось денег, он не мылся и толком не ел уже несколько дней, да вдобавок его разыскивает полиция. Без статуэтки в Мумбаи лучше не возвращаться, но как долго он сможет оставаться во Франции? И главное, где найти эту чертову девицу, которая стащила Ганеша?

Чтобы сэкономить на бензине, Санджай решил устроить засаду. Он припарковался на большой стоянке для грузовиков возле автозаправочной станции на Лангведокском шоссе № 113 между городом каналов Сетом и студенческим городком Монпелье. Среди грузовиков легко спрятать маленький «рено», и к тому же возле парковки работал круглосуточный ресторан быстрого питания, где водителям подавали гамбургеры и жареную картошку прямо в окошко автомобиля.

Санджай сидел в машине, жевал гамбургер с салатом, прихлебывал жидкий кофе из бумажного стаканчика и думал, что делать дальше. Утром он получил сообщение от жены: в Мумбаи погибли еще двое гангстеров, полиция пристрелила их прямо на улице: один из них, Дилип Копур, работал на семью Меджит.

Если ему не удастся найти статуэтку, путь на родину заказан. И что тогда, остаться во Франции? Жить без документов, на положении нелегала, как живут многие эмигранты в Европе? Летом бродить по террасам кафе, предлагая туристам свежие цветы, а зимой торговать жареными каштанами? Жаровню можно сделать из старой багажной тележки. Санджай читал в «Дордаршан ньюс», что так поступают многие индусы в Европе и Америке, а еще в статье рассказывалось об ужасных лишениях, которые им приходится терпеть. Нет, это не для него. Санджай любит хорошо и регулярно питаться, спать в чистой постели…

О, какое счастье, боги услышали его мольбы!

Белый «фольксваген», разрисованный красными сердечками, свернул с шоссе и подъехал к заправке. Тот самый автобус, за которым они с Чанки гнались из Арля и потеряли возле Эг-Морта.

«Благодарю тебя, мудрый Ганеш, устраняющий своим божественным хоботом препятствия на пути человека». Санджай завел мотор, вставил в магнитофон кассету с песнями короля музыки бхангра Малкита Сингха и тронулся вслед за автобусом, в котором сидели Джо и еще пятеро членов «Артерии». Вырулив на шоссе № 113, они направились в сторону Монпелье и дальше в Париж.

Глава 28

Вэнди и Камерон, Блэки и Эдди и еще несколько человек разместились в большой комнате. Одни устроились на продавленных диванах, другие спали на полу на надувных матрасах. Это было похоже на грандиозную вечеринку, после которой гости разбредаются по комнатам и спят вповалку. Накануне они засиделись допоздна. Актриса-курильщица взяла на себя роль радушной хозяйки: специально для новичков она приготовила какао и тосты, щедро присыпанные корицей. Тосты оказались на удивление вкусными. Прихлебывая какао из пластмассового стаканчика, Вэнди вспоминала, как в детстве ездила отдыхать в летний христианский лагерь: после вечерней мессы они точно так же собирались в общей комнате и, стараясь согреться, пили какао с печеньем и играли в интеллектуальные настольные игры, вроде «Парчизи» и «Монополии».

«Обидно, – думала Вэнди, – обитатели сквота такие милые люди, но на что они тратят свою жизнь? Ах, как было бы здорово, если бы артерианцы занялись чем-нибудь полезным». Они утверждают, что девиз их организации: «Пускай живущее в нас зло послужит добру». Вероятно, это шутка. Вчера, когда они сидели за столом. Вэнди так и сказала:

– Вы не служите добру. Живущее в вас зло порождает новое зло.

– Мы так не считаем, – возразил японский буддист.

– Многие к месту и не к месту употребляют понятие «зло», – сказал русский музыкант, – а между тем оно слишком расплывчатое.

– И слишком субъективное, – добавил французский художник.

Все присутствующие углубились в философскую дискуссию об истоках зла и природе добра. Вэнди пыталась следить за ходом обсуждения, пока у нее не закружилась голова. Девушка надеялась, что ее головокружение вызвано обилием противоречащих друг другу идей, а не сладковатым дымом, который плотным облаком окутывал комнату и самих спорщиков.

Большую часть дня в здании сквота грохотала музыка, благодаря мощным динамикам она была слышна практически во всех комнатах. На общем собрании обитатели «Артерии» решали, на какую волну настроить приемник. Сегодняшний день был посвящен року, радиостанция «Парадайз», штат Калифорния, крутила композиции Кэта Стивенса. Слушая песню «Биттер Блу», Вэнди от всей души сожалела, что Стивенс перешел в мусульманство и, превратившись в Юсуфа, стал воинствующим исламистом. Улучив момент, когда рядом никого не было, она покрутила ручку настройки, нашла христианскую радиостанцию штата Арканзас, где выступали рок-звезды «Божественного прикосновения», и отправилась выполнять задание буддиста, ответственного за вечерний киносеанс, – ей поручили найти провод от видеомагнитофона.

Большинство комнат в доме были отданы под мастерские художников, одновременно служили им спальнями и гостиными, помещения побольше считались выставочными залами, где обитатели сквота демонстрировали свои картины, скульптуры и прочие композиции. Один из местных художников работал в жанре световых инсталляций, его творения расползлись по всему дому. Вэнди вскарабкалась по лестнице на пятый этаж и оказалась в длинном коридоре, в конце которого она заметила голубоватый свет, пробивающийся из-под плотно закрытой двери. Привлеченная этим странным свечением, девушка прошла по коридору и осторожно приоткрыла дверь. Перед ней был еще один темный коридор со сводчатым потолком, под потолком висели большие светящиеся кубы. Присмотревшись, Вэнди поняла, что кубы сделаны из проволоки, обтянутой белой тканью, и прикреплены к обычным флуоресцентным лампам, выкрашенным голубой краской. Когда Вэнди дошла до конца светящегося коридора, она наступила на спрятанную в полу кнопку, старый динамик у нее над головой ожил:

– Поверни налево, – произнес низкий тягучий голос.

Слева находилась арка, закрытая черной портьерой. Вэнди отодвинула портьеру и вошла в комнату, заполненную шарами, которые были сделаны по той же технологии, что и кубы. Подвешенные на разной высоте, они слегка покачивались на тонкой проволоке, у зрителя создавалось впечатление, что шары плывут по воздуху.

Почему-то Вэнди стало не по себе, втянув голову в плечи, она быстро прошла дальше, выскочила на площадку и побежала вверх по лестнице на последний, шестой этаж.

Здесь ей попалась еще одна художественная композиция. В пустой комнате на двух потрепанных матрасах сидел человек в наручниках. Вэнди бросила взгляд на табличку, прикрепленную с наружной стороны двери:

«Живая скульптура «ЭЙ, ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА», автор Сэм Нигель».

Увидев Вэнди, мужчина разразился истеричным воплем:

– Эй, выпустите меня отсюда! Я вас не выдам, обещаю. Пожалуйста! Мы же обо всем договорились. Вы должны мне верить. Эй, выпустите меня отсюда!

У человека был такой забавный вид, что Вэнди от души расхохоталась и, махнув на него рукой, пошла дальше.

В соседней комнате девушка увидела композицию со стремянкой. Ступеньки стремянки были обклеены раскрашенной бумагой, рисунки имитировали различные поверхности: полированное дерево, шкуру леопарда, клетчатую шотландку, на одной из ступенек были нарисованы зеленые стодолларовые купюры, на следующей – порнографические картинки. Подойдя поближе, Вэнди поняла, что это фотографии, некоторые из них были просто ужасны – трое, четверо, даже шестеро тел, сплетенных в тугой клубок, – люди занимались групповым сексом. Вэнди и раньше приходилось видеть подобные снимки, но сейчас ей показалось, что они излучают нехорошую ауру, словно сам Сатана сидел на верхней ступеньке лестницы. Отличная тема для репортажа. Она уже достала диктофон, собираясь описать свои ощущения, когда на пороге появился парень с азиатскими чертами лица – Сэм Нигель, автор живой скульптуры под названием «Эй, выпустите меня отсюда».

– Вэнди, ты не могла бы помочь нам принимать посетителей?

– Конечно. – Она быстро спрятала диктофон в задний карман джинсов.

Вэнди и Нигель спустились на первый этаж. К ним подошла актриса-курильщица.

– Только что звонил Джо, – сказала она, – к вечеру будет в Париже.

Входная дверь, обычно закрытая на тяжелый засов, была распахнута настежь. В углу холла стояли длинный деревянный стол и две вешалки. Вместо тусклых желтоватых лампочек горела одна мощная лампа, выкрашенная в розовый цвет.

– Эдит Пиаф, розовый Париж, – прошептала Вэнди в диктофон, пока Нигель разговаривал с курильщицей.

Последние два дня Вэнди почти не видела Камерона. Они с Блэки занимались монтажом его дурацкого фильма про персидского бога огня. Их подруга Диана работала на кухне, сегодня утром Вэнди помогла ей приготовить вегетарианское суши, которое буддисты собирались продавать посетителям кинотеатра – по одному евро за порцию.

Вэнди искренне обрадовалась, узнав, что ей предстоит работать в гардеробе вместе с Эдди. Она села за стол, дожидаясь своего напарника. Парень принес два стакана красного вина.

– Я не пью, – сказала Вэнди.

– Сюжет из Библии, – успокоил ее Эдди. – Вспомни, Христос и его ученики хлестали вино галлонами.

Вэнди согласилась попробовать. Она пила осторожно, маленькими глотками. Затем начала отхлебывать чуть смелее.

– Какой чудесный теплый вечер, – мечтательным голосом произнесла девушка. – Интересно, сколько народу придет в пальто.

– Понятия не имею, – Эдди пожал плечами.

Около семи появились первые посетители. Они приходили парами, тройками и даже целыми компаниями, человек по пять-шесть. Известие об очередном сеансе в кинотеатре под названием «Парижская артерия» передавалось из уст в уста, организаторы не занимались рекламой – афиши, вывешенной на сайте сквота, было вполне достаточно. К половине восьмого поток посетителей заметно увеличился, к восьми часам Вэнди получила исчерпывающий ответ на свой вопрос, теперь она точно знала, что парижане сдают в гардероб кинотеатра теплым летним вечером: восемьдесят два мотоциклетных шлема, шестнадцать книг (половину из которых составляли пьесы Самуэля Беккета), трехкилограммовый пакет яблок «грэнни смит» и полголовки свежего сыра «Камамбер».

Эдди сказал, что ему надо отлить, и ушел, оставив Вэнди на капитанском мостике. У входа появился чернокожий парень, судя по акценту, американец.

– Привет. Ты кто? – спросил парень.

– Вэнди. С вас три евро.

– Новенькая?

– Да.

– Джо Уэлкем, – представился парень. – Я местный. Для постоянных жильцов вход бесплатный.

Пять минут спустя в дверь протиснулся толстый смуглолицый парень в темных очках и соломенной шляпе-болеро.

– С вас три евро, – сказала Вэнди. – И еще один евро за хранение шляпы. Вы ведь сдадите в гардероб вашу шляпу?

– Не сдам, – отрезал парень.

– А очки? – не унималась Вэнди. – Вам будет очень неудобно смотреть кино в темных очках.

– Я не собираюсь смотреть кино. Я слепой, – добавил Санджай первое, что пришло в голову.

Из кинозала вышел Нигель.

– Все, полный комплект, – сказал он. – Я закрываю двери. Можешь идти в зал.

– Спасибо, я подожду Эдди. Он сейчас вернется.

Но тот все еще стоял в длинной очереди перед туалетом, когда Вэнди, увидела, как слепой мужчина в шляпе-болеро выскользнул из зала. Он двигался осторожной походкой, воровато озираясь по сторонам. У Вэнди закралось подозрение, что незрячий посетитель прекрасно видит.

Мужчина свернул за угол, где находился коридор, ведущий к центральной лестнице. Она насторожилась. Ей сразу не понравился этот человек и его противная шляпа. Вэнди поднялась из-за стола и так же осторожно, как незнакомец, который только что скрылся за поворотом, пробралась в зал.

В зале было темно, душно и шумно. Вытянув шею, Вэнди поискала глазами Нигеля – бесполезно. Ладно, в конце концов, она же репортер, и сама во всем разберется. Она вышла в холл, свернула за угол и решительно зашагала по коридору, прикидывая с какой целью мужчина проник в сквот. Кто он, грабитель? Или хуже – вражеский агент, засланный владельцами дома? Вэнди знала, что «Артерия» незаконно вселилась в здание, принадлежащее крупному банку. Частная собственность охраняется законом, а Вэнди уважает законы, но почему-то в данный момент ей не хотелось думать о таких мелочах. Девушке нравились артерианцы, несмотря на их грубоватые шутки и дикие рассуждения по поводу религии и Бога, и очень не нравился мужчина в соломенной шляпе. Почему-то первым желанием Вэнди было защитить буддистов от опасности.

Она остановилась на площадке лестницы и прислушалась. Сверху донеслись приглушенные крики, похожие на стоны заблудившегося привидения, – обычное явление для старого дома:

– Эй, выпустите меня отсюда! Я Майк Хэндл, репортер…

Вэнди осторожно сунула руку в задний карман джинсов. «Наверное, он пошел в столовую», – прошептала она в диктофон и, прижимаясь спиной к грязной облупившейся стене, начала медленно подниматься по лестнице. На противоположной стене мелькнула длинная черная тень. Вэнди замерла. Слепой опередил ее на целый пролет. Она последовала за ним.

В половине девятого Блэки и Камерон закончили монтировать фильм о Митре. Оставалось лишь сделать заставку и загрузить фильм на сайт. Камерон сказал, что с этим он справится сам, и Блэки отправилась на кухню помогать Диане и Хлое. Девушки разложили суши по картонным коробочкам и поставили их на поднос. Диана взяла поднос, собираясь отнести его в бар кинотеатра, когда в коридоре вдруг послышались тяжелые шаги.

Дверь распахнулась. На кухню ворвался высокий толстый мужчина в солнечных очках, соломенной шляпе и с пистолетом в руке. Увидев пистолет, Диана, Хлоя и Блэки дружно завизжали.

– Где статуэтка? – прорычал мужчина. Блэки мгновенно поняла, о какой статуэтке идет речь: злой индийский националист требует вернуть Ганеша.

Наша путешественница хотела честно во всем сознаться: статуэтка лежит у нее на дне рюкзака, который валяется под кроватью, придавленный пятью или шестью другими рюкзаками, но она так и не успела ничего сказать. Дверь снова распахнулась. Удар был сокрушительной силы, индус не устоял на ногах, падая, он выбил из рук Дианы поднос и выронил пистолет. Пистолет скользнул по полу в дальний угол кухни. Блэки бросилась поднимать его.

На пороге стояла Вэнди.

– Отдайте мне статуэтку, – слабым голосом попросил лежащий на полу человек.

– У меня нет статуэтки, – соврала Блэки. – Я ее продала.

– Что здесь происходит? – Вэнди суровым взглядом обвела присутствующих. – Я звоню в полицию.

– Мы репетируем сцену для нового фильма, – сказала Диана, поднимая с полу коробочку с суши. – Вэнди, пожалуйста, отнеси это в бар.

Та пожала плечами, взяла коробку и молча удалилась.

– Я не хочу встречаться с полицией, – сказала Диана, когда за Вэнди закрылась дверь. Мало того что она сбежала из клиники, так теперь к списку ее преступлений добавится обвинение в похищении репортера плюс насильственное использование человека в качестве выставочного экспоната – пахнет пожизненным заключением.

– Я тоже, – ответила Блэки. – А с этим что будем делать? – Она направила на Санджая пистолет. – Убьем?

– Не надо меня убивать, – заскулил Санджай, – пожалуйста.

– Давайте свяжем злодея, – предложила Хлоя, – а завтра утром ребята отвезут его в город и оставят возле полицейского участка.

– Великолепная идея, – согласилась Блэки. – И напишем сопроводительную записку.

– И приколем к его замечательной шляпе, – добавила Диана.

Эпилог

В Париже наступила осень. Мирная жизнь сквота текла своим чередом, после вторжения злого индийского националиста прошло две недели. В «Артерии» каждый день случалось столько захватывающих событий, что эпизод с бандитом в соломенной шляпе-болеро вскоре забылся. Это были удивительные две недели: выставки, концерты, уличные представления, пикник на крыше сквота и бесконечные вечеринки с новыми интересными людьми, – но с каждым днем Блэки все сильнее чувствовала знакомое беспокойство: ей хотелось перевернуть страничку своего воображаемого дневника и начать писать новую дорожную историю. Девушка решила поговорить с Эдди. В воскресенье утром, когда один из местных художников проводил мастер-класс под названием «Обнаженная натура», она отозвала Эдди в сторону.

– Эдди, я хочу сказать тебе правду, – начала Блэки, – мне нравится Камерон. Знаю, с моей стороны это ужасная подлость, но я подумала, что еще большей подлостью будет обманывать тебя с твоим лучшим другом. Однажды я уже сделала нечто подобное со своим бывшим парнем… только не говори Хлое, она про ту историю ничего не знает… – Блэки тяжело вздохнула. – Мерзость, даже вспоминать не хочется.

– Я тоже, – сказал Эдди.

– Ты о чем? – не поняла Блэки.

– Я переспал с сестрой своей бывшей невесты.

– Невероятно! – Девушка вытаращила глаза. – Ты поэтому и уехал из дома?

– Да. И ее, и мои родители отвернулись от меня. Я был противен самому себе.

– Ну, я бы не сказала, что испытывала отвращение к самой себе, но мне было ужасно стыдно. Мы, оказывается, люди с темным прошлым. Может быть, нас свела нечистая совесть?

– Возможно. – Эдди улыбнулся, он не выглядел особенно расстроенным. – Но я рад, что мы с тобой познакомились. Это было веселое путешествие.

– Незабываемое. Я тоже очень рада нашему знакомству. Ни фига себе, с сестрой невесты… – Блэки сдавленно хмыкнула. – Запомни, Эдди, никогда не становись между сестрами… или братьями, – добавила она чуть тише.

– И куда ты теперь поедешь? – спросил парень.

– Камерон собирается в Арль. Он задумал снять фильм о школе матадоров, про то, как их там учат срывать с рогов ленточки и убегать от быка. Камерон будет самым престарелым матадором в классе. Но Жиронд обещал помочь ему освоиться. Обучение начнется в младшей группе, где вместо живого быка используют бычью голову, укрепленную на специальной тележке. Я напросилась ехать вместе с ним. Хочу снять собственный документальный фильм о французской корриде.

– А как родители отнеслись к твоей идее?

– Без особого восторга, но, по крайней мере, я не прошу у них денег – уже хорошо. По-моему, это обстоятельство их особенно порадовало. Я сказала, что мне удалось немного заработать. Попутешествую еще несколько месяцев, пока деньги не кончатся, а там видно будет. Возможно, вернусь домой и поступлю на юридический факультет. А у тебя планы не изменились? Поедешь в Лурдес?

– Ага. И не один.

– С кем, если не секрет?

– С Вэнди. – Эдди пожал плечами. – Она сама напросилась.

– Черт подери. Праведница Вэнди! Что ж, Лурдес [27]27
  Городок на юго-западе Франции, где, по преданию, произошло одно из явлений Богоматери. Здесь также находится грот с целительным источником, ежегодно в городок приезжает более четырех миллионов паломников: считается, что вода источника превращает ненависть в любовь.


[Закрыть]– самое подходящее для нее место. Повезло девчонке.

– Жиронд пригласил меня приехать к нему в Монпелье. Он будет учиться в университете и заниматься корридой, а я – изучать французский и писать. Последнее время я много пишу. – Хлоя смущенно потупилась. – Знаю, это похоже на безумие: я с ним едва знакома, и мы почти не можем общаться… Что нас связывает, кроме физического влечения? Ничего.

– Неправда, – Блэки тряхнула головой, – наверняка есть еще что-то.

– Хотелось бы надеяться, но я не уверена.

– Ты можешь представить себя и Жиронда лет через двадцать, тридцать, пятьдесят – в окружении детей и внуков? Симпатичный французский домик, увитая плющом веранда, благоухающий сад…

– Ну, таких четких видений у меня пока нет. Но однажды мы пошли с ним гулять на дамбу. В Камарге построена целая сеть дамб, они окружают соляные копи и раскиданные по берегу моря рыбацкие деревушки. Мы стояли на вершине дамбы и смотрели на расстилающиеся перед нами соляные холмы. От холмов поднимался туман, легкие белесые облачка, точно стайки привидений, и вдруг я почувствовала, вернее, увидела… что-то вроде дежавю, или, если хочешь, назови мое видение серавю – картинка из будущего, – я увидела саму себя на этом же месте через год, два, через пять лет…

– Ух ты, здорово. А если у вас ничего не получится, всегда можно сказать, что у тебя случилось затмение, или свалить неудачу на языковой барьер – дескать, между нами нет взаимопонимания.

– Вот и я так подумала. Когда еще у меня появится возможность приехать во Францию и влюбиться в красивого матадора? А в университет я всегда успею поступить. Верно?

– Конечно, какое может быть сравнение? Если ты сейчас променяешь Жиронда на университет, потом будешь сожалеть до конца жизни.

– Знаю. Думаю, я приняла решение еще до того, как он предложил мне остаться. Когда мы ездили к нему в деревню, бабушка Жиронда научила меня одной старой поговорке: «Vou mai pet en societe que de craba tou sour» – это провансальское наречие, – пояснила Хлоя. – Немного грубовато, но точно: «Лучше пернуть за компанию с соседом, чем сдохнуть в одиночестве». Ты только не смейся, но, когда я это услышала, мне захотелось родить от Жиронда ребеночка, чтобы у бабушки был правнук.

– Боже мой, какая прелесть! – Блэки закатила глаза. – Хлоя, может быть, это и есть настоящая любовь?

– Может быть. Ты читала «Фиесту»?

– Терпеть не могу Хемингуэя. Слишком много романтики и мало юмора.

– И все же он написал неплохую книгу. Она заканчивается такой фразой: «Этим можно утешиться, правда?» У меня дурная наследственность и сумасшедшие предки, верящие в любовь с первого взгляда. Я понимаю, что совершаю безумный поступок, но…

– Хлоя, мне жаль, что мы с тобой ссорились.

– Мне тоже.

– Извини, я тогда наговорила лишнего. Вообще-то грабить прохиндеев было весело. У нас неплохо получалось.

– Угу. Как знать, вероятно, ты все же была права, когда сказала, что я превратилась в клептоманку. Я попала в какой-то замкнутый круг: преступление, стыд, раскаяние и новое преступление. Но теперь со мной все в порядке. Я твердо встала на путь исправления.

– Ну, зачем так категорично? Если с матадором ничего не получится, мы могли бы встретиться следующим летом и совершить марш-бросок по европейским курортам, где отдыхают доверчивые прохиндеи, – просто чтобы не терять навык. – Блэки выразительно похлопала себя по карманам. – Вполне возможно, что к тому времени у меня кончатся деньги.

Хлоя кивнула и на мгновение отвела глаза: она вдруг вспомнила о платиновых часах Боба Паркера и о тех пяти тысячах, которые утаила от Блэки. Ей даже пришла в голову мысль во всем сознаться.

Но Хлоя промолчала.

Она не ставила себе в заслугу спасение бедной филиппинской горничной, но и брать на себя ответственность за то, что обманула лучшую подругу, Хлоя тоже не собиралась. В конце концов, Блэки должна ей немало денег. Если уж на то пошло, эта лучшая подруга столько лет пользовалась добротой Хлои. «Будем считать, что мы квиты». Решение казалось вполне справедливым.

– Если у тебя кончатся деньги, – сказала Хлоя, – напиши мне. Я вышлю, сколько смогу.

Диане Бенхам предстояло решить немало проблем: предъявить судебный иск бывшему любовнику, а также уладить собственные отношения с правосудием и отбыть положенный срок заключения в швейцарской клинике для наркоманов. Но благодаря одной невинной шалости, в которой приняли участие друзья Дианы из «Парижской артерии», все проблемы уладились довольно легко. Напрасно Ян Дариус клялся, что не имеет отношения к позорной истории с инсценировкой самоубийства дочери английского лорда, поступок репортера из «Дейли сплэш» вызвал бурю негодований. Однако Диана, проявив удивительную снисходительность, обратилась к властям с просьбой простить Дариуса и не выдвигать против него никаких обвинений.

После публикации эксклюзивного интервью с мисс Бенхам Майкл Хэндл превратился в героя дня. Читающая публика пришла к единодушному мнению: Майк, как и подобает честному журналисту, с предельной откровенностью и неподдельной симпатией рассказал о своей героине, история трогает за душу и заставляет о многом задуматься. В дальнейшем, когда мисс Бенхам вернется из Швейцарии, Майк собирался сделать целую серию репортажей о ее новых благотворительных проектах, кроме того, они подписали контракт на создание книги. Все складывалось как нельзя лучше, похоже, в будущем их ждет долгая плодотворная работа. Майку нравилась Диана. Конечно, она очень молода, через две недели ей только-только исполнится восемнадцать, но для своего возраста Диана очень неглупая девочка, – бедняжка, за такую короткую жизнь ей пришлось пройти через столько испытаний. «Может быть, – подумал Майк, – если он пригласит Диану в ресторан, она не откажется отметить свой день рождения вместе с ним…»

Последний день своей жизни Папа Меджит провел в квартире любовницы, знаменитой болливудской актрисы Вианы Ната. Раньше он никогда не приходил к ней домой. Но это было раньше, до того как из любовницы Папы она превратилась в знаменитую актрису и до того как полиция начала методично отстреливать людей, работавших на семью Меджит, а собственные зятья Папы предали интересы клана…

Папе не суждено было узнать имя последнего предателя, сдавшего его полиции. О том, что в то утро он собирается к любовнице, знали только два человека – сама Виана и Амит, зять Папы и отец его единственного внука.

Полицейские открыли стрельбу в тот момент, когда Папа вышел из дома Вианы и направился к своему автомобилю. Вместе с главой мафиозного клана были также убиты его охранники: Рамеш, Бумеш, Толстяк Риши и Чота Пандит. Папа умер, так и не узнав, что случилось с его любимым Ганешем и красивейшим алмазом размером в пять карат, спрятанным внутри статуэтки. Алмаз имел одну характерную особенность: в центре камня была маленькая трещина, напоминающая цветок лотоса, за что алмаз и получил название Лотос.

Первое упоминание о Лотосе относится к середине семнадцатого века, его первым владельцем считался английский граф, позже он продал алмаз одному индийскому махарадже. В те времена Индия была раздроблена на отдельные княжества, махараджи занимались выяснением отношений, а британцы – торговлей, они строили небольшие форты, экспортировали индийский чай, специи и не вмешивались в местную политику – не надо обращать на нас внимания, мы всего-навсего мирные коммерсанты, – ни о какой колонизации страны и речи не шло. Английский граф получил за алмаз три тысячи фунтов золотом и десяток наложниц из гарема махараджи. Вскоре произошли два знаменательных события: любимая жена махараджи родила ему долгожданного наследника, а сам махараджа совершил набег на владения соседнего принца, разгромил вражескую армию и захватил в плен самого принца. Принца посадили в яму перед дворцом махараджи и запустили туда голодных тигров, которые и растерзали пленника на радость собравшимся вокруг зрителям. Год выдался удачный, махараджа приписал свалившееся на него счастье магическому действию драгоценного камня.

Правда, пять лет спустя брат принца собрал новую армию, разгромил войска махараджи и захватил его земли. Махараджа был убит, дворец разграблен. С тех пор след Лотоса затерялся, но легенда об удивительном камне передавалась из уст в уста. Ходили разные слухи, однако последние более-менее достоверные сведения об алмазе появились в сороковых годах двадцатого века. Говорили, что в период хаоса, воцарившегося в стране после обретения независимости, алмаз некоторое время находился во владении клана Гаджи, одной из богатейших семей Индии, затем камень вновь пропал.

Он исчез в складках фартука молодой горничной Падмини Меджит, которая три ночи подряд пряталась в стенном шкафу, расположенном как раз напротив сейфа, где хозяин хранил свои сокровища. Горничная оказалась толковой девушкой: она наизусть выучила комбинацию кодового замка, вскрыла сейф, сгребла драгоценности в узелок, сделанный из крахмального фартука, и потихоньку выбралась из дома. И поспешила порадовать мужа. Ганеш Меджит ахнул, когда жена развернула перед ним свой узелок – мечта Меджита-старшего сбылась, его невестка ограбила самую богатую семью города.

Папа и Мама уехали в Мумбаи и начали собственное дело. Сначала они продавали драгоценности, чтобы купить покровительство сильных мафиозных кланов, затем сами превратились в семью, за чье покровительство платят большие деньги. Постепенно Папа избавился от своей коллекции драгоценностей. Лотос был единственным камнем, который он решил оставить. Папа считал этот магический алмаз даром богов. Лотос принес ему удачу. Папа сам, словно лотос, родился на дне трясины, поднялся из грязи и вознесся к самому солнцу.

Когда Маме Меджит сообщили о смерти Папы, она заплакала. За последние десять лет не было ни одного дня, чтобы она не желала ему смерти. Но сейчас, когда это случилось. Мама не могла сдержать слез.

Поначалу ее дочери подумали, что Мама подавилась, но Тара успокоила переполошившихся сестер:

– Нет, она плачет. Мама оплакивает Папу, Санджая, Мохана и Чанки…

Мама заморгала глазами, она пыталась назвать имя предателя. «Амит. Я слышала, как сегодня утром он звонил в полицию. Это сделал Амит».

Но собравшимся вокруг детям казалось, что их парализованная мать моргает глазами просто потому, что не может смахнуть слезы рукой.

Растроганные сестры бросились к Маме и обняли ее. Сентиментальная сцена длилась недолго, но на короткий миг они вновь почувствовали себя единой семьей.

Все утирали слезы. Все, кроме Амита. Он пристально смотрел на Маму и моргал в ответ.

– Заткнись, старуха, или я заставлю тебя замолчать. Теперь это моя семья.

Маме потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Амит понимает ее!

– Тебе понадобится моя помощь. – Мама медленно открыла и закрыла глаза. – Ты многого не знаешь.

– Да. Если ты поможешь мне, я помогу тебе.

– И ты купишь мне барфи у старика в кондитерской лавке на Чоупатти-бич?

– Да.

– Мне нужна новая служанка.

– Хорошо.

– Как давно ты научился читать азбуку Морзе?

– Я всегда понимал тебя, – ответил Амит.

В октябре на имя Кевина, брата Блэки, пришла посылка. Неделей раньше Кевин получил электронное послание.

«Когда поедешь домой на каникулы, возьми пакет с собой, – писала сестра. – Спрячь его в коробку с моими вещами, которая стоит у папы в подвале. Меня едва не убили из-за этой безделушки, так что, дорогой братец, постарайся не потерять ее».

Кевин не смог устоять перед искушением и вскрыл пакет. Внутри лежала позолоченная статуэтка: смешной индийский бог с головой слона.

Оригинальная вещица. Кевину она очень понравилась. Сестра подцепила «дорожный вирус», неизвестно, когда теперь Блэки вернется домой, а Кевину нужно чем-то подпирать учебники, которые громоздятся на полке над его рабочим столом. Чтобы книги не падали на пол, он ставил с одной стороны полки два кирпича, с другой – пухлый справочник по гидромеханике. Кевин подравнял учебники и пристроил Ганеша рядом со справочником. Вскоре смешной индийский бог, поселившийся в комнате студенческого общежития, стал не только подпоркой для книг, но и удобным почтовым ящиком; в данный момент на хоботе Ганеша висела записка: «Кевин, звонила Сара. Девушка ОЧЕНЬ недовольна твоим поведением».