355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Соломон Кипнис » Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему » Текст книги (страница 20)
Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 03:20

Текст книги "Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему"


Автор книги: Соломон Кипнис



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

ДЛЯ ЛАБОРАТОРИИ СМЕРТИ

Варсонофьевский переулок в Москве получил свое название по Варсонофьевскому монастырю, при котором был «убогий дом», куда свозили тела погибших насильственной смертью.

Тот, кто придумал так назвать этот переулок, оказался в какой-то мере провидцем...

Через двести лет в подвале одного из домов этого переулка расстреливали «врагов народа», которые попадали сюда прямо с рядом находящейся Лубянки – цитадели НКВД.

И это еще не все...

В другом доме переулка почти 40 лет работала сверхсекретная лаборатория, созданная по указанию Ленина в 1921 году.

Менялось ее название – Токсикологическая лаборатория при СНК, Лаборатория – X, Бактериологическая лаборатория НКВД, Спецлаборатория N 12 Института специальных и новых технологий КГБ, но не менялся ее профиль: создание смертоносных газов и ядов, способных незамедлительно убивать человека.

Такая быстродействующая продукция нужна была для террористических актов, расправы с политическими противниками.

Лаборатория экспериментировала на... людях. Добровольцев умирать не найти. И близость того страшного подвала была весьма удобна. Прямо оттуда лаборатория получала приговоренных к смерти.

Ответственным поставщиком «материала» был капитан госбезопасности Калинин Анатолий Михайлович(1910– 1941).

(С 62-3-3)


КАК САВЕЛИЙ ЛЕВ СТАЛ ЛЬВОМ САВИНЫМ

В 30-е годы в Ленинграде была фирма по химической чистке одежды под названием «Пеклис». Возглавлял ее некто Лев Савелий Моисеевич.

Отдых «на водах» в Кисловодске подарил Льву знакомство с писателем Алексеем Толстым. Последствия этой встречи оказались далеко идущими.

То ли под влиянием флюидов большого писателя, то ли из желания поменять свою вредную профессию, Савелий Моисеевич совершенно неожиданно для окружающих и, как он уверял, для самого себя, сочинил рассказ «Юшка на фронте».

Жена Толстого, Надежда Васильевна Крандиевская, вспоминая об этом, писала, что Алексей Николаевич пришел в восторг от этого рассказа: он показался ему талантливым и ярким.

Вскоре появилось продолжение – «Юшка в тылу». Вещи эти были напечатаны и имели успех. Роман «Юшка» (соединенные два рассказа) выдержал даже четыре издания. Потом был написан роман «Нафта» и ряд рассказов...

Савелий Лев расстался с химчисткой и стал писателем Львом Савиным(1891-1941). (С 66-1-4)


ЧУДОМ УЦЕЛЕВШИЙ

Адмирал Колчак, трезво оценив, чем может кончиться его попытка вырваться из окружения Красной Армии, обратился к своим сподвижникам: «Желающие могут остаться со мной и разделить участь до конца, остальным предоставляю полную свободу действия».

В числе тех, кто воспользовался этой свободой, был и поручик Иванов Авид Абрамович(1896-1979).Он участвовал в 1-й мировой войне, за ратный подвиг получил орден Св. Анны, был ранен, а после возвращения в строй попал в армию Колчака и стал одним из его адъютантов.

Понимая, что при такой биографии обретенная свобода открывает дорогу только в чекистские застенки, Иванов добирается до Харбина, а потом скрывается в сибирской глуши, работает там на факториях, приисках. И только спустя десять лет рискует перебраться с семьей в Москву.

...Теперь он сотрудник академического Института физики земли, но большую часть времени все-таки проводит в экспедициях. Покой ему только снился.

Когда чудом уцелевший адъютант белого адмирала умер, его уже ждало... Новодевичье – там покоилась его жена Иванова Надежда Лазаревна(1900-1945), пианистка, дочь сибирского золотопромышленника Рубинштейна.

(С 71-2-2)


НЕЖДАННОЕ БОГАТСТВО

На хуторе в Перекопских степях жил богатый помещик Скирмунт. Единственным его другом был медведь, которого он пристрастил к спиртному. И они вдвоем коротали хмельные ночи и дни. Очевидцы рассказывали, что медведь лакал французские вина прямо из корыта и, упившись, засыпал в объятиях своего благодетеля, положив на него лапу.

Помещик умер от бел ой горячки, а за ним и медведь, возможно, от тоски...

И нежданно-негаданно родственник этого помещика тридцатилетний подпоручик Скирмунт Сергей Аполлонович(1862-1932) получил наследство: 2,5 миллиона рублей, степные хутора и земли.

Отставной офицер организовал благотворительное «Общество содействия устройству общедоступных народных развлечений», которому пожертвовал немалые деньги. В крымском имении, теперь уже своем, построил больницу и образцовую школу. Мало того, на хуторе на месте старых крестьянских изб появился стандартный поселок.

Но главным делом его жизни, оставившим след в отечественной истории, стало созданное им издательство «Труд». В некрологе, напечатанном в «Известиях» в память о Скирмунте, оно названо «издательством революционной литературы».

Скирмунт сблизился с Горьким, через которого большие деньги передавал на всякие революционные мероприятия. Стал одним из основателей и ответственным редактором большевистской газеты «Борьба».

В 1906 году Скирмунта арестовывают и приговаривают к трем годам заключения в крепости. Выпущенный под залог, он эмигрирует и возвращается в Россию только через двадцать лет.

Но уже нет ни денег, ни поместья, ни особняка в центре Москвы. Теперь он – простой советский служащий, который на правах друга до конца дней своих жил у Пешковой, жены Горького.

(С 78-4-2)


СВОЙ РОБИНЗОН КРУЗО

Как-то раз показывал Новодевичье своей внучке Катеньке и ее подружкам по университету. Понятно, очень старался, чтобы интересно им было, даже «заготовил» концовку экскурсии – подвел их к нише, где похоронен...

Робинзон Крузо Николай Николаевич(1887-1974).И не ошибся – слушали они меня здесь с неподдельным интересом. А рассказал я им вот что.

Робинзон Крузо, о приключениях которого поведал миру английский писатель Даниель Дефо, и наш Робинзон в родстве не состояли, они – однофамильцы, но не просто однофамильцы...

История эта насчитывает более ста тридцати лет.

Крестьянский паренек Николай Фокин, мечтавший о путешествиях, убегает из родной деревни, добирается до Архангельска и нанимается там юнгой на торговое судно.

В одном из плаваний в Индийском океане капитан заметил остров, не обозначенный на карте. Приказал спустить на воду шлюпку и разведать, что же там. Когда гребцы преодолели уже примерно половину расстояния, штормовые волны перевернули шлюпку и все оказались в воде. Некоторые вплавь добрались до судна, а юнга Фомин и один из матросов доплыли до острова, который оказался клочком необитаемой суши.

Только через трое суток погода позволила послать за ними шлюпку.

В память об этом приключении капитан приказал «переименовать» Фомина в Робинзона Крузо, о чем была сделана запись в бортовом журнале, а юнге выдан документ с новой фамилией. И в родное село Фомин вернулся уже Робинзоном Крузо.

Эту необычную фамилию унаследовали и все его дети. В их числе и Николай Николаевич, который стал певцом, солистом Большого театра.

(С 80-4-2)


ТАКИЕ РОЖДАЮТСЯ РАЗ В СТОЛЕТИЕ

В последние годы жизни Яхнин Яков Вениаминович(1894-1954), математик, юрист, работал в том же институте, где я был аспирантом. И на каком-то торжестве он познакомил меня со своей женой Яхниной Евгенией Иосифовной(1892-1979).

Эта тогда уже немолодая женщина сохранила какую-то колдовскую привлекательность и надолго оставила в моей памяти чарующий след. Виделись еще раза два.

И вот встреча через пятьдесят лет...

Стою перед нишей с прахом Яхниных. Увы, фотографии на плите нет. Закрываю глаза и пытаюсь воскресить ее образ. Не получилось, стерло время...

Переписываю все, что есть на доске, но теперь этого мне мало. Для книги хотелось бы знать, кем, кроме как женой Яхнина, была Евгения Иосифовна?

Узнал:

Яхнина – литератор, переводчик, ответственный секретарь литературного отдела кинотоварищества «Меж-рабпом-фильм-Русь». В девичестве она Цедербаум, родная сестра известного политического деятеля Ю.А. Мартова, одного из лидеров российских социал-демократов.

У писателя В.Б.Шкловского встретил о ней такое:

«...Самая обворожительная из сестер. Такие женщины, как она, рождаются раз в столетие».

(С 108 2-4)


ВЫИГРЫВАЮЩИЙ ХОД

Вряд ли какой-нибудь дачный кооператив может сравниться с подмосковной Николиной Горой по количеству знаменитостей. Жили здесь и такие выдающиеся люди, чьи имена известны во всем мире. Например, физик Капица, авиаконструктор Туполев, композитор Прокофьев, пианист Рихтер и, конечно же, шахматист Ботвинник Михаил Моисеевич(1911-1995).

Популярность Ботвинника понятна – он был не только семикратным чемпионом СССР, но и первым советским шахматистом, завоевавшим звание чемпиона мира.

Мне посчастливилось знать Михаила Моисеевича и встречаться с ним не только для обсуждения вопросов, связанных с публикациями его статей по кибернетике и по шахматам в журнале «Наука и жизнь», где я был редактором отдела техники и шахматного отдела. Общались мы и в домашней обстановке, чаще всего у него на даче на Николиной Горе. И в одно из таких посещений Ботвинник рассказал мне про придуманный им выигрывающий ход, правда, не в шахматной партии.

...Когда в семидесятые годы в США была арестована чернокожая коммунистка Анджела Дэвис по обвинению в соучастии в убийстве человека, в Советском Союзе развернулась кампания в ее защиту. И начали собирать подписи под призывом выпустить ни в чем не повинную Дэвис.

Понятно, особенно ценными были именитые «подписанты». Стали готовить письмо от шахматистов-гроссмейстеров. Обратились с предложением поставить свою подпись к Ботвиннику. Он прочел бумагу и сказал, что, конечно, сделает это, но только после того как убедится, что она, действительно, невиновна. А для этого просит дать ему возможность... ознакомиться с делом.

Нетрудно догадаться, что дела ему не дали, но и подписи его не получили.

Этой ситуацией оригинально воспользовался гроссмейстер Борис Спасский. Когда его попросили поставить подпись под письмом, он сказал:

– Конечно, но только после Ботвинника. Я не могу подписывать раньше «патриарха».

Много лет спустя я узнал, что такой же выигрывающий ход повторил, а, может быть, и сам придумал, академик Борис Сергеевич Соколов, когда пришли к нему с письмом академиков в газету «Правда», осуждавших Сахарова, как «поджигателя войны».

Соколов рассказал:

– Пришли ко мне с этим письмом. Говорят – подпишите. Вы – академик, секретарь Отделения наук о Земле. Нельзя подводить Отделение, а тем более Землю. Я прочитал текст. В нем клеймились труды Сахарова. Знаете, говорю, я обязательно подпишу. Но сперва прочту труды. Я их не читал. А как же подписывать, не читая? Так и ушло письмо в газету без моей подписи.

(С 104-2-3)


ТАК ЭТО ОН?!

Каменский Василий Васильевич(1884-1961). Поэт. Умер не так уж давно. Фамилия нередкая. Всех поэтов, а особенно современных, понятно, не упомнишь. А если знаменитый, то на слуху был бы?

Оставалось искать в биографических справочниках. И стоило только открыть первый такой, как наступило прозрение.

Бог ты мой! Так это же Василий Каменский!

Знаменит, да еще как: не только один из первых русских футуристов, а и один из первых авиаторов России...

А не признал я его сразу потому, что он запечатлелся в моей памяти, думаю, как и в памяти большинства других, не как Каменский Василий Васильевич, а именно как Василий Каменский.

...Прожил он удивительную жизнь. Был конторщиком, увлекался поэзией, писал стихи. И вдруг ринулся в актеры. Под псевдонимом Васильковского попал в труппу Мейерхольда, который посоветовал ему... бросить театр ради литературы.

А тут революция 1905 года, и Василий Каменский становится ее активным участником. Попадает за решетку, правда, ненадолго.

Потом в Петербурге поступает на Высшие сельскохозяйственные курсы и еще в Университет. Но с поэзией не порывает. Становится редактором альманаха «Весна», в котором печатались Блок, Куприн, Андреев, Чуковский, Сологуб, Северянин, Шкловский, Пришвин... Подружился с Хлебниковым.

Продолжает писать стихи и находит время для новой страсти – живописи. Узнав, что открывается (1909) выставка «Импрессионисты», предлагает свою работу «Березы», которая была принята и тут же продана на вернисаже.

Выходит его первая книжка стихов «Землянка». И вот теперь, когда уже приобрел имя как поэт, получил признание в литературных кругах, то есть достиг желанного, решает стать... авиатором.

В Париже ему покупают моноплан типа «Блерио». Одержимый идеей – летать! летать! – он самостоятельно обучается мастерству управления, а затем отправляется в Варшаву для подготовки к экзамену на звание пилота-авиатора.

С получением этого звания начинается новая жизнь. Он много разъезжает по городам России, где выступаете показательными полетами. Авиация еще в диковинку, и его представления пользуются большим успехом.

И вдруг с авиацией прощается...

Польский город Ченстохов. Афиши заранее приглашают посмотреть демонстрационные полеты авиатора Каменского.

Погода в тот день не благоприятствовала затеянному. И надо было либо отменить полеты, либо, пренебрегая опасностью, все-таки выступать. Каменский выбирает последнее.

Выступление заканчивается быстро и трагически. Порыв ветра переворачивает аэроплан, и он камнем падает в болото. Каменский чудом остался жив, но с многочисленными переломами, ушибами оказался в больнице.

После пережитого решает с авиацией покончить.

На деньги, заработанные полетами, покупает участок земли и основывает там хутор Каменку, где прожил многие годы, продолжая писать стихи, рассказы, сочинять пьесы.

Каменского отличало исключительное жизнелюбие и мужество, которыми он отвечал на удары судьбы. После ампутации обеих ног продолжал ходить на протезах, а когда инсульт лишил его речи и оставил не парализованной только левую руку, он ею увлеченно рисовал цветными карандашами.

  (С 121-5-3)


СТРАННЫЙ ПЕРЕБЕЖЧИК

1949. Уже дна года как на службе правительства Великобритании в качестве редактора выходящего у нас на русском языке журнала «Британский союзник» работает шотландский журналист, переводчик Джонстон Арчибальд(1896– 1969).

И вдруг...

20 апреля Джонстон неожиданно покидает свой кабинет в отделе печати британского посольства и делает заявление через газету «Правда»:

«Я понял, что мир разделен на два лагеря – лагерь войны и лагерь мира – и что я оказался в лагере войны. Поэтому я перешел в другой лагерь».

Из поданного Великобритании Джонстон стал гражданином СССР и заявил, что желает свои силы посвятить делу мира.

В 1952 году написал книгу «Во имя мира», но в ней ни слова о своей деятельности на этом поприще....

Странный перебежчик, не правда ли?

(С 125-23– 3)


УК §17

Пожалуй, не было случая, чтобы, встретившись с Львом Эммануиловичем Разгоном, мы не повспоминали бы о страшном времени сталинской кровавой мистерии. Да и как могло быть иначе. Оно для него – 17 долгих лет тюрем, лагерей, гибель жены, родных. Для меня – расстрел отца, изломанная жизнь семьи «врага народа»...

Поехал как-то навестить Разгона и привез ему свою книгу «Некрополь». Он листал ее, на ком-то задерживался, а я в это время рассказывал, как поразило меня, что на «кладбище для избранных», которое по условию должно быть «политически стерильным» (речь, понятно, о советских людях), оказалось так много людей с концовкой в описании «репрессирован, реабилитирован»...

– Ты про семнадцатый параграф Уголовного кодекса что-нибудь знаешь?

– Нет.

– А § 17 надлежит знать! Это – юридическое оформление выдуманного Вышинским «учения о соучастии». И придумано не зря – оно открыло зеленый свет скоростному проведению массовых репрессий.

Теперь технология следствия существенно упрощалась и ускорялась. Делалось так. Несколько десятков обвиняемых объединяли в группу, и одного из них – наиболее слабого – били до смерти, пока он не признавался в шпионаже, вредительстве, диверсии и, конечно, покушении на вождя или его соратников. Всех остальных били уже до полусмерти, требуя признания лишь в том, что они знакомы с тем, кто оговорил себя «на всю катушку».

И дело сделано – просто и быстро. Ведь согласно «семнадцатому» эта «катушка» теперь автоматически распространялась на всех без исключения членов группы.

Вот в твоей книге есть Шаталов-Шайкевич Ефим Соломонович(1897-1976), который много лет был начальником Главцемента Наркомтяжпрома. Это мой лагерный знакомый.

У меня есть запись судебного заседания Военной коллегии, которая под председательством небезызвестного тебе Ульриха рассматривала дело Шайкевича. И ты сейчас увидишь, как все это выглядело на практике.

Итак:

Ульрих. Подсудимый! Вы прочитали обвинительное заключение? Признаете ли вы себя виновным?

Шаталов. Нет, нет!.. Я ни в чем не виноват!

Ульрих. Знали ли вы о существовании в Наркомтяжпроме контрреволюционной правотроцкистской организации?

Шаталов. Понятия не имел!

Ульрих. Во время последнего процесса правотроцкистского центра вы были на воле?

Шаталов. Да.

Ульрих. Газеты читали?

Шаталов. Читал.

Ульрих. Стало быть, вы читали показания Пятакова о существовании в Наркомтяжпроме контрреволюционной организации?

Шаталов. Конечно, конечно, прочел.

Ульрих. Ну вот и договорились! Значит, знали о существовании в Наркомтяжпроме организации! (Обращаясь к секретарю суда.) Запишите: подсудимый признается, что знал о существовании пятаковской организации.

Шаталов. Я же из газет, из газет узнал о том, что там была организация!

Ульрих.А суду не интересно, откуда вы узнали. Значит – знали! Есть вопросы? Вопросов нет. Вы хотите сказать последнее слово? Не надо повторять! Суду все это известно. Оглашаю приговор! Пятнадцать лет...

После этой встречи общались с Львом Эммануиловичем только по телефону. Он тяжело болел, правда, продолжал (и это в 90!) работать в Комиссии по вопросам помилования при президенте России, не оставлял без внимания и общество «Мемориал», одним из организаторов которого был.

В последнем телефонном разговоре, поинтересовавшись, как продвигаются мои новеллы, Лев Эммануилович спросил:

– А о Вишневских-хирургах будет новелла? Они ведь оба твои! Про отца мало что знаю, а вот с сыном дружил. О нем есть кое-что у меня в рассказах «Непридуманное». Посмотри, может пригодится.

– Спасибо, Лева! Обязательно сделаю новеллу. (Читайте – «Неестественная суетность жизни».)

... Через несколько дней, 7 сентября 2000, Разгона провожали туда, откуда еще никто не возвращался.

(С 126-8-1)


РИСКУЯ ЖИЗНЬЮ

Директива, которую военный прокурор Особой Краснознаменной Дальневосточной армии полковник юстиции Малкис Владимир Исаакович(1899-1973) получил от своего высшего начальника – военного прокурора СССР, – требовала:

«Пересмотреть прекращенные в 1935-36 гг. уголовные дела об авариях, катастрофах и других происшествиях под углом зрения наличия вредительства и диверсий».

Это был открытый призыв-приказ к дополнительному разгулу репрессий, волна которых уже захлестывала страну.

Выполнять преступную директиву Малкис, вся деятельность которого была направлена на борьбу с беззакониями, отказался.

В те страшные годы сталинских репрессий это был гражданский подвиг. И Малкис его совершил. С риском для собственной жизни он продолжал спасать солдат, офицеров от сфальсифицированных обвинений, игнорируя приказ.

Арест командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией маршала Советского Союза К.В.Блюхера стал удобным поводом и для расправы со строптивым прокурором.

К 20-ти годам лишения свободы приговорили Малкиса, квалифицировав его служебные отношения с командующим армией как участие в антисоветском заговоре....

В 1955 году Малкиса оправдали. Гулаговский ад не сломил его воли, но превратил в инвалида. Доживал он на пенсии.

(С 127-7-1)


АДАМС. КТО ВЫ?

На плите: Адамс А.А. И ничего больше.

Ответ на вопрос – Кто вы Адамс? – найденный не без труда, оказался заслуживающим внимания.

Адамс Артур Александрович(1885-1970) родился в семье морского офицера, шведа по национальности. Участие в революционных событиях 1905 года закончилось для него ссылкой в Олонецкую губернию. Через два года бежал и, спрятавшись в трюме парохода, добрался до Мексики, жил в Канаде, где получил образование инженера-механика, потом работал в представительстве РСФСР в США.

Вернувшись в Россию в 1921 году, Адамс становится... первым директором завода АМО – будущего ЗИСа, членом правления Авиатреста.

Но с конца 20-х вся дальнейшая его жизнь связана с военной разведкой. Адамс отправляется в США для освоения опыта создания большегрузных автомобилей и работает как разведчик под «крышей» «Амторга».

За три года до войны Адамс снова приезжает в США, на сей раз нелегально – теперь он якобы гражданин Канады. В Нью-Йорке Адамс зарегистрировался как торговец химреактивами и занимался шпионажем, главным образом атомным. Ему удалось передать в Москву большой объем очень ценной информации о создаваемом американцами атомном оружии.

В 1948 году Адамс, полковник Главного разведывательного управления Генштаба, вышел в отставку.

О последующей жизни Адамса, а это еще 22 года, узнать не удалось.

Его жена Кин Доротея Леонтьевнаскончалась раньше, чем я попытался с ней встретиться.

Обратите внимание – ее фамилия напечатана полужирнымшрифтом. А это, как сказано в предисловии, означает, что она похоронена на этом же кладбище. Но на Новодевичьем се могилы нет. И нет нигде...

Прах Доротеи Кин, согласно ее завещанию, развеян на лужайке у стены колумбария, где похоронен Адамс.

(С 129-2-3)


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю