Текст книги "Как выйти замуж за принца (ЛП)"

Автор книги: София Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Белла засмеялась.

– У меня достаточно наличных, чтобы добраться домой.

Лотти прищёлкнула пальцами.

– Ах, мне это напомнило, что тебе нужна визитка компании, у которой мы заказали мини-кабрио. – Она покопалась в ящике гардероба и гордо извлекла ламинированную карточку. – Лучше всего введи их номер прямо в мобильник.

Белла так и сделала. Заодно она проверила почту. Нет, от матери ничего. Неудивительно. И отец не ответил, но он был, вероятно, на какой-нибудь горе или ещё где. И она знала, что бабушка Джорджия будет до рождества спасать бразильские тропические леса. Тем не менее её немного задело, что её брат Нейл даже не потрудился прислать ей сообщение.

Лотти ничего этого не заметила.

– У меня счёт в компании мини-кабрио. Тебе не надо платить наличными. Скажи им просто, чтобы они записали твою поездку на «Хендред Ассоциацию».

– Хендред Ассоциация?

– Ну, я же не собираюсь всю жизнь работать на чужого дядю. Надо создать бренд заранее, а потом его поддерживать, – ответила Лотти с удовлетворением.

Когда они позже сидели на заднем сиденье мини-кэба, она сказала серьёзным тоном:

– Я сегодня ночью более или менее на работе, Белла. Заводить знакомства, развивать связи. Может быть, мне придётся ещё куда-то отправиться. Прости, что как раз на твои первые выходные после приезда. Но мне иначе нельзя. Ты не против?

– Конечно, – ответила Белла, которая начала потихоньку чувствовать последствия целого дня шопинга. – Я, вероятно, не задержусь слишком долго. Как мы сделаем? Я должна послать тебе смс, когда захочу домой?

– Хорошая идея. И завтра мы сможет целый день провести вместе.

– Отлично. И скажи, кто, собственно, устраивает вечеринку?

– Мой босс. Большой босс, я имею в виду. Не мой непосредственный начальник.

– Класс! – задумчиво произнесла впечатлённая Белла. – Твоя карьера развивается на глазах!

Лотти фыркнула:

– Карьера? Ерунда! Это компенсация за персональные услуги.

– Что?

– Ох, звучит нехорошо, да? Мне надо запомнить: не сказать этого матери. Собственно, дело было так: его глупый сын номер три появился летом в агентстве, чтобы пройти тут практику. И мне не повезло, я должна была опекать маленького засранца. Поверь, семья мне кое-что должна.

– Вот оно что.

– Но вечеринка должна быть классной. У большого босса вес в PR-индустрии. Он сам работает, жена занимается искусством, благотворительностью и всяким таким прочим. И детки не все тупые. А их вечеринки очень популярны. Здесь будет наверняка масса интересных людей. Ты хорошо развлечёшься, обещаю.

Она оказалась права.

Вечеринка показалась ей не чрезмерно изысканной, и не важно, что говорила Лотти. Хоть она и состоялась в очень элегантном доме, находящемся в очень элегантной местности, а на стенах в доме красовались удивительные предметы искусства, но ей обстановка показалась доброжелательной и непринуждённой. Танцевали в огромной комнате в подвале, и люди общались везде, кроме кухни. Некоторые даже сидели на лестнице.

Белла никого не знала, но в этом не было ничего страшного. Она периодически танцевала, немного общалась и выпила больше, чем за весь предыдущий год. Её платье ощущалось хорошо – не слишком парадное и не повседневное, её новые туфли – собственно, блестящие золотые ремешки на десятисантиметровых каблуках – вызвали достаточно зависти, чтобы Белла чувствовала себя прекрасно. Она отлично развлекалась, пока три часа спустя не заметила, что голова гудит, а ноги просто не чувствуются.

– Воздуха, – пропыхтела она и потащилась по лестнице из подвала на первый этаж, где французские окна выходили на красивую террасу.

Но на террасе кто-то разговаривал, и Белла заколебалась. Один из официантов это заметил и проводил её к узкой двери. Он, наверное, подумал, что она хочет на воздух, чтобы покурить, и покачал головой. Но она увидела, что дверь ведёт на маленький внутренний дворик – а точнее говоря, на пустой внутренний дворик, и ей подумалось: Лотти права, иногда ОН заботится о нас.

Она выскользнула наружу.

Стояла абсолютная тишина. Это было первое, что она заметила. В каждой комнате дома была слышна музыка – танцевальные ритмы в подвале, струнный квартет служил фоном для разговоров в залах, а на лестнице играл джаз. Но здесь царила тишина. В этот полночный час сюда не долетал даже шум уличного транспорта.

В тишине Белла обошла дворик. Её каблучки цокали по каменному полу. Крыши над двориком не было, и тем не менее было тепло. На серо-синем небе висел бледный месяц, играющий в прятки с пухлыми облаками, но никакого ветра не ощущалось – ветви декоративной смоковницы в центре дворика были совершенно неподвижны. Её ветви украшали светильники, лампочки которых имели форму маленьких китайских фонариков, и свет и тени, отбрасываемые ими, были неподвижны, как на картинке.

В углу стоял кованый столик, окружённый благоухающими деревцами в каменных кадках – лимонное дерево и апельсиновое дерево с почти созревшими фруктами, распространявшими лёгкий сладковатый аромат, и большая деревянная кадка с золотистыми цветками на апельсиновом дереве, пахнущими базиликом. На столике стоял полупустой бокал с шампанским и наполовину догоревшая плоская свечка. Стулья были отодвинуты к стенкам, словно сидевшие на них люди внезапно поднялись.

Белла огляделась. Нет, дворик был совершенно пуст. Она опустилась на один из стульев и обнаружила, почему в маленьком дворике так невероятно тепло: за растениями виднелся высокий обогреватель, похожий на робота-дворецкого. Она рассмеялась и похлопала его по боку. Она ощущала, что ей тепло. Он чувствовала, что расслабляется так, как не расслаблялась уже давно – н-да, с каких пор? Дни, недели?

Она залезла в сумочку и вытащила оттуда новый мобильник. Склонившись над ним, она смогла достаточно хорошо видеть клавиши, чтобы написать Лотти смс: Устала, вызываю кэб. А ты?

Ответ пришёл тут же: СВ.

Белла схватилась за виски. СВ? Что это означает? Боже, год назад она постоянно пользовалась такими сокращениями. И как она смогла их забыть?

Свечка замерцала, и она вздрогнула, вспомнив. Ах да. Скоро вернусь. Лотти хотела этим сказать, что Белла должна ехать домой и не ждать её.

Белла позвонила в компанию мини-кэбов, где ей с многочисленными извинениями сообщили, что ей придётся подождать минут сорок, и да, они знают, куда ехать. У них есть бронирование от мисс Хендред.

– Слава Богу, – сказала Белла от всего сердца. – Об этом я даже не подумала. Сейчас мне бы пришлось выяснять почтовый индекс. Вы просто сокровище.

Её комплименту явно обрадовались, поскольку ей ответили, что они делают это с удовольствием.

– Спасибо. Итак, через сорок минут. Я настроюсь на это.

Она закончила разговор и ещё раз проверила сообщения. Нет, ничего нового. Ну да, вечер субботы. В субботу вечером люди не начинают писать смс внезапно вернувшейся сестре, верно? Они где-то вне дома и развлекаются вовсю.

Белла потянулась. И поскольку она была одна, то вытянула ноги и подрыгала ступнями. Её босоножки были очень сексуальны, но в них уставали ноги, десять месяцев носившие только шлёпки. Белла повертела ступнями и удовлетворённо вздохнула.

И тут почти одновременно случились три вещи.

Огонёк свечки выстрелил вверх, как ракета, и тут же погас.

Белла подпрыгнула, как дельфин, выныривающий из моря, и снова приземлилась на край стула.

Стул опрокинулся назад. Даже крепкий столик немного пошатнулся, когда Белла инстинктивно вытянула руку, чтобы ухватиться за него для равновесия. Ей, однако, удалось лишь уцепиться пальцами за плющ, свисающий со стены справа от неё. Плющ оторвался от стены и упал на каменный пол так же быстро, как и она.

– Дерь-мо, – прохрипела Белла ещё в падении.

Маленькие и большие кадки вокруг неё опрокинулись – по меньшей мере одна из них разбилась, судя по звуку, и на Беллу посыпались ветки и листья. Сама она свалилась на кучу плюща. Одна её рука обвилась вокруг ствола лаврового дерева.

Во дворике стало тихо. Белла, застыв от ужаса, лежала на каменном полу с закрытыми глазами.

В какой-то момент она смогла вдохнуть и открыть глаза.

– О нет! – выдохнула она в отчаянии.

Как будто пронёсся торнадо, подумала она. Полнейшее разорение! Даже не считая оборванного плюща, все деревца и кусты, насколько она могла видеть в темноте, шатались, как пьяные, тряся оборванными ветвями. Она попыталась сесть, но её зажало между опрокинувшимися кадками. Она не могла разглядеть, где кончаются тени и начинаются собственно растения, тем не менее было очевидно, что что-то твёрдое давит ей в спину, колени, ступни и даже живот. И она не могла ни на что опереться или за что-то удержаться. И когда ей всё же удалось приподняться так, что спина упёрлась в каменную стену, она тем не менее поняла, что высокие и тонкие каблуки её босоножек не дают ей возможности сдвинуть ступни и выпрямиться.

– Я в ловушке, – не веряще сказала она. – Давай, думай! Думай!

Она попробовала снять правый босоножек. Из-за темноты ей не были видны ремешки, но ей показалось, что куски плюща обвили её ногу и опутали её крепче, чем застёжка босоножки.

– Сюда бы неплохо швейцарский перочинный нож. О Боже, у меня действительно большие проблемы!

Как казалось, у неё нет выбора. Она должна была собрать все силы и выбраться на четвереньках из этой мешанины веток, надеясь на то, что своим весом и приложенным усилием она порвёт этот чёртов плющ. Слава Богу, вокруг не было никого, кто мог бы всё это видеть.

Внезапно ветви опрокинувшихся растений раздвинула рука в шёлковом рукаве бледного цвета, совершенного, как луна.

– К сожалению, швейцарского перочинного ножа нет. И я не знаю, где здесь хранится садовый инвентарь. Но могу я предложить вам свою руку? – спросил голос, изо всех сил старающийся подавить смех.

Белла снова вздрогнула и машинально стукнулась ногой о лавровое дерево. В её босоножках это была ошибка. Ногу пронзила ужасная боль.

– Ой! – она инстинктивно хотела потереть ушибленный палец, но не смогла дотянуться до него из-за всех этих растений.

Зато все кадки опять зашатались. В первую очередь лавр. Его повело в сторону, как пьяного матроса.

Белла отодвинулась как только могла, правда, недалеко.

– О нет!

Но Шёлковый рукав её опередил. Он поймал лавр, пока тот не грохнулся, и снова поставил прямо. Затем он осторожно обошёл деревце, поднял его вместе с кадкой и отнёс подальше.

Затем он снова повернулся к Белле.

– Я думаю, вам сейчас будет легче выбраться.

– Я пытаюсь, – прошипела Белла сквозь сжатые зубы. Она попыталась оборвать плющ, овившийся вокруг её лодыжки. Но чем сильнее она тянула, тем крепче затягивались петли растения. – Этот чёртов плющ меня не отпускает!

– Позвольте посмотреть.

Он присел на корточки и вгляделся в её ногу. Из своей полусидящей-полулежачей позы она смогла увидеть, что у него вьющиеся тёмные волосы. И она оказалась права – рубашка определённо была из шёлка. Никакая другая ткань не переливается так красиво. Жемчужно-белый шёлк, чистый, как снег, а она сидит перед ним как куча компоста. Этого было достаточно, чтобы вызвать стон у любой девушки.

– У меня ветки в волосах? – спросила она.

Но он сконцентрировался на её лодыжке.

– Хм. У вас тут всё опутано плющом. Интересно, плющ – плотоядное растение?

– Большое спасибо за сочувствие.

– Не за что!

Он попробовал подсунуть палец под плющ вокруг её ноги, вследствие чего плющ ещё сильнее врезался ей в кожу. Она тихо вскрикнула. Он поднял голову, и она увидела смеющиеся тёмные глаза и решительное лицо.

– Так у нас ничего не получится. Ножа у нас нет, придётся перекусить.

Он серьёзно?

Оказывается, серьёзно. Он наклонил голову к её ступне.

Белла ощутила его дыхание на лодыжке и вздрогнула от смущения. Освобождённая от лавра, её ступня резко поднялась вверх и стукнула её спасителя по подбородку, отчего тот внезапно уселся на пол. После чего нога врезалась, похоже, в электрическую сеть – во всяком случае, создалось такое впечатление. Потому что все китайские фонарики с шипением и треском погасли, а за ними погасла цепочка лампочек на стене, которые она раньше и не замечала. Если бы не луна, наступила бы полнейшая темнота.

– Боже мой, – ошеломлённо сказал Шёлковый рукав. И захохотал, не в силах остановиться.

– Что я наделала? – в отчаянии прошептала Белла.

– Ничего страшного. Я в порядке, – ответил он, когда смог говорить.

– Вы – возможно. Но посмотрите на дворик. Я его разрушила! А теперь из-за меня перегорели все лампочки… – проскулила она виновато.

И он опять засмеялся. Она слышала, как он пытается вдохнуть, чтобы взять себя в руки, но его плечи тряслись вместе с растениями вокруг.

– Это не смешно! – пробурчала она. Она его ненавидела.

В конце концов он как-то с собой справился.

– Смешно. Хотя вы мне заехали в подбородок, а мои рёбра болят от смеха. – Он снова хохотнул. – О Боже, когда лавр чуть не перевернулся…

– Ладно, ладно, – перебила его Белла. – Для вас это, вероятно, выглядит смешным. Но это я несу здесь смерть и разрушения. Я чувствую себя ужасно.

– Ничего, что нельзя было бы починить, – утешил её он. – Не беспокойтесь об этом.

– Вам легко говорить. Это всё сделали не вы. И это не ваши растения. По крайней мере… – Он сказал, что не знает, где хранится садовый инвентарь. Но разве богатые люди и их родные сами занимаются садом? Наверняка здесь есть садовник, который занимается исключительно внутренним двориком. Этот мужчина слишком молодой, чтобы быть Лоттиным Большим боссом, и слишком взрослый для сына номер три. Но он мог быть сыном номер два или сыном номер один!

– О Боже! Вы здесь живёте? – жалобно спросила она.

По крайней мере, он перестал смеяться.

– Что?

Она торопливо сказала:

– Мне очень жаль, в самом деле. Я не смошенничала с вечеринкой. Я здесь с Шарлоттой Хендред. Она сказала, что всё в порядке.

Она чувствовала, как он уставился на неё в темноте. Правда, ничего не сказал.

– Шарлотта Хендред? Высокая, с рыжими волосами? С упругой походкой?

– Ах, эта Шарлотта, – наконец сказал он задумчиво. Его тон создавал впечатление, что он борется с самим собой. – Не беспокойтесь, я тут такой же гость, как и вы. Вам не надо передо мной извиняться.

– Ох, я чувствую облегчение. – Белла неосознанно задержала дыхание. – Кстати, вы, я думаю, не правы. Я уверена, что мне надо перед вами извиниться.

– За что? – В его голосе слышалось подозрение.

– Но я же стукнула вас по голове, разве нет?

Он удивлённо рассмеялся.

– Действительно. Я об этом забыл.

– Очень рыцарственно. – Постепенно она стала чувствовать себя лучше. – Спасибо.

– Не за что. Настоящий рыцарь не оставил бы вас на полу так надолго. Подождите. Давайте попробуем перепилить этот чёртов плющ ключом.

Он присел на корточки и положил сильную руку ей на ступню, чтобы придержать её. Она знала, что ничего иного он делать не собирается, но тепло его ладони на её голой лодыжке ощущалось удивительно интимно. И как-то правильно, словно она знала его всю жизнь.

Белла уставилась в темноту, но, насколько она могла судить, он это чувствовал иначе, не так, как она. Он был просто решительный мужчина, который делает то, что нужно. Она чувствовала холод ключа на своей коже и его пилящие движения. Фрагменты плюща падали один за другим. Она не могла их видеть, но она чувствовала, как её нога высвобождается. Она покрутила ступнёй и хотела встать. Но…

– Подождите. Замрите на минутку. Я не вижу в темноте, все ли я путы разорвал. Если вы попытаетесь встать, прежде чем они все будут перепилены, вы можете сломать себе лодыжку.

– Или разбить ещё пару кадок, – сухо заметила Белла.

Он снова положил ладонь ей на лодыжку, словно успокаивая нервное животное, и это прикосновение пронзило её с ног до головы.

– Не беспокойтесь из-за этого. Я прослежу, чтобы больше ничего не разбилось. Доверьтесь мне.

Он сдержал слово. Как только к своему удовлетворению он освободил её от плюща, он сказал:

– Попробуйте сейчас. – Он крепко, как в тисках, держал её предплечье, пока она неуверенно выпрямлялась.

Встав, она поняла, что её правая нога ощущается словно из ваты, и она бы упала, если бы он не держал её.

– Простите. Глупо, но я отсидела ногу.

– Неудивительно. Дайте себе время.

Её руку он не отпускал. Белла была ему за это очень благодарна. Она чувствовала, что дрожит.

Казалось, он это заметил.

– Я думаю, вам лучше присесть. И что-нибудь выпить, чтобы вам стало лучше.

Она, улыбнувшись, покачала головой.

– Я давно потеряла своё шампанское.

– Я нет. Возьмите моё.

Он провёл её мимо высоких банановых кустов и ароматных цитрусовых деревьев. У него, похоже, глаза как у кошки, думала Белла, колеблясь между благодарностью и злостью на саму себя.

Он явно знал, куда идёт, хотя и не жил здесь. Проведя её вдоль полукруглой каменной стены, он немногословно заметил:

– Фонтан на три часа, – после чего они добрались до ратановой софы с огромными подушками.

– Пожалуйста.

Белла шлёпнулась на подушки, как будто у неё в теле не было ни одной целой косточки.

– Не понимаю, что со мной такое. Я почти год имела дело с разными жуткими крабообразными и тропическими ураганами.

– Я впечатлён, – заметил он дружески.

– Нет, не впечатлены. Да и почему? Просто… обычно меня так просто не опрокинуть.

– Вероятно, вы так же нечасто разрушаете сады хозяев дома?

– Сейчас вы надо мной смеётесь!

– Да. Вас это немного задевает?

Белла покачала головой. Потом она поняла, что он, вероятно, не может этого видеть, и сказала:

– Нет, не задевает. Кроме того, вы имеете полное право насмешничать. То есть после того, как я вас стукнула.

– Вы очень справедливы. – В его голосе ощущалась улыбка. – Как вы сейчас себя чувствуете?

На какой-то момент Белла задумалась.

– Немного странно, честно говоря.

– Я принесу вам шампанского.

Он легко прошёл сквозь тёмный дворик. Она внимательно вслушивалась, но он, очевидно, не задел ни кадки, ни веток. Когда он вернулся, она с благодарностью взяла бокал шампанского, который он ей протянул, но при этом вздохнула.

– Мне бы хотелось, чтобы я тоже так могла.

Он улыбнулся.

– Что именно? Торопиться?

– Обходить эти растения, не производя при этом шума, как стадо буйволов. Боюсь, что я одна из шпунтин этого мира.

– Шпунтин? – спросил он ошеломлённо.

– Так меня всегда называл мой отец. «Понадеемся, что Белла не захочет стать актрисой», – всё время повторял он. – «Она будет постоянно сбивать мебель и бить посуду».

– Вы хотели стать актрисой? – Судя по голосу, он был заворожён.

Белла с удовольствием выпила ещё глоток шампанского. Пузырьки, казалось, оказывают на неё то же воздействие, что и вода на поникшую маргаритку. Она выпрямилась, с каждой минутой чувствуя себя всё лучше и лучше.

– Боже мой, нет. Я ненавижу, когда на меня кто-нибудь уставится. У меня тогда скручивает живот. Но мне бы хотелось быть не такой неловкой.

– Вам бы это помогло с крабообразными и тропическими ураганами?

Она выпила ещё глоток шампанского, а потом ещё и ещё. Да, пузырьки явно придавали её новый импульс.

– Вы опять надо мной смеётесь.

– Вам это мешает?

– Нет. Мне кажется, мне это даже нравится.

– Спасибо, – сказал он серьёзно.

Он сел рядом с ней на софу. Белла вздрогнула.

– Вам холодно?

– Нет. – Она поглядела в небо. Облака по-прежнему периодически закрывали луну, но было тепло.

– Знаете, три дня назад… нет, четыре – я ночами бродила по пляжу, и там на небе было столько звёзд, что вытянутая ладонь обязательно закрывала какие-то из них. А здесь вообще ни одной не видно.

– Почему же вы здесь, а не там?

– Ах, это длинная история.

Он поудобнее устроился на подушках.

– Ну, я не собираюсь никуда уходить.

Она тоже откинулась на подушки, крепко держа в руке бокал с шампанским.

– Ничто не бывает таким хорошим или плохим, как ожидаешь, верно?

– Это слишком общее утверждение. Но иногда людям требуется время, чтобы понять, насколько хорошо или плохо то или иное.

У него очень красивый голос, подумала она, глубокий и задумчивый. Наверное, такой голос был у Мерлина. Жаль только, что он не знает, о чём говорит.

– Вы ошибаетесь. Бывает сразу понятно, что что-то не так. Я это знала. Я только…

– Только что? – подбодрил он её.

– Ах, ну ладно, – рассердившись, сказала Белла., Ей казалось, что в темноте это не страшно – наконец выговориться. – Я только не хотела это признавать, окей? Я поехала на этот остров и была убеждена, что я вернулась к природе, спасаю планету и нахожу своё место в мире.

– И ничего этого не было?

– Ничего даже близкого.

– Тяжко, – это было всё, что он сказал. Но у неё было такое чувство, что он её понимает.

– Жалеть себя – понапрасну тратить время.

– Вы правы. Но на вашем острове всё было плохо?

Она задумалась.

– Я так не думаю, – наконец заметила она. – Я многому научилась.

– Например?

– Во-первых… – она загнула палец. Во всяком случае попыталась, но её бокал так наклонился, что она расплескала немного шампанского. Тогда она перестала загибать пальцы. – Понимаете, что я имею в виду? – вместо этого сказала она. – Неловкая. – Шампанское попало ей на тыльную сторону ладони, и она слизнула его языком. – Как говорится, будь экономной – и ты не будешь испытывать нужду.

– Хм. Вы хотели рассказать, чему вы научились.

– Ах да, верно. Собственно, довольно многому. Какова пищевая ценность красных водорослей. То, что ветер звучит в пальмовых ветвях, как дождь, бьющий по железной кровле. Что считать рыб очень скучно, если этим заниматься каждый день. Что тебе рассказывают про нечто грандиозное, а на поверку это оказывается душным и грязным.

– Вот оно что.

– И ещё, – сказала Белла громко, – что я не особенно храбрая. Ну, за звёзды и за экваториальную рыбу. Я надеюсь, что они будут счастливы, но больше я туда ни ногой.

И, к собственному удивлению, она заплакала.

Шёлковый рукав держался на удивление хорошо. Он не сказал, как Лотти, что назавтра всё будет лучше, или что она поменяет своё мнение, если задумается о важности своей работы, как это сделал Франсис Дон в их последнем унизительном разговоре. Он взял бокал из её рук – Белла не хотела отдавать, но он пояснил, что бокал пуст, и она его в конце концов выпустила, – приобнял её одной рукой, притянул к своему плечу и дал выплакаться. Он, вероятно, дал бы ей носовой платок, но у неё был свой в рукаве, так что она обошлась хотя бы без этого унижения.

– Я думала, что всё наладится, когда я вернусь домой, но нет. Я мёрзну. В журналах полно людей, которых я не знаю. Моя мать слишком занята организацией благотворительного бала, чтобы ждать меня домой. – Голос подвёл её, и она громко высморкалась.

– Ох, – больше он ничего не сказал. Но у неё было такое чувство, что он понимает, о чём она говорит. Это придало её сил.

Она глубоко вздохнула.

– Да. Но не всё на острове было плохо. Мне будет не хватать детей из деревни. Ещё нескольких человек. Но ужасное осознание, что я была просто наивной идиоткой… и что все остальные это знали… это было самое тяжёлое.

Он неподвижно сидел рядом. Она всхлипнула и разгладила носовой платок, бездумно складывая его уголок к уголку. У неё было неудержимое желание рассказать эту печальную историю хоть кому-нибудь.

– Проблема в том, что мужчина, которого я уважала, сделал из меня дуру. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы это разглядеть, и намного больше времени, чтобы это осознать. Это правда. И это причиняет боль, понимаете?

Он прижал её поближе к себе.

– Да. Я понимаю. Со мной тоже такое было.

– Я имею в виду, если бы он сказал: «Давай работать вместе, денег у нас нет, поэтому мы будем зарабатывать на богатых детишках, которые придут к нам практику», – это было бы честно. Но он меня обманывал, рассказывал мне, какой я замечательный исследователь, и что я могу многое подвинуть вперёд, и что он позаботится о том, чтобы в конце концов я получила настоящую работу. При этом ему просто нужен был кто-то, кто бы считал за него эту чёртову рыбу. – Её голос прозвучал громче. – При этом я совсем не люблю рыбу.

– Могу себе представить, как он от вас убегает.

Белла подняла голову.

– Вы снова надо мной смеётесь? – подозрительно спросила она.

– Может быть, чуть-чуть. – Он заправил светлую прядку ей за ухо.

Она снова опустила голову на его плечо.

– Знаете, я кажусь себе такой нереальной. Не здесь и сейчас. И не там. Словно я фигура во снах других людей. Когда они проснутся, я исчезну. – Она прищёлкнула пальцами. Правда, это у неё получилось только с третьего раза. Удовлетворённая, она глянула в темноте на него. – Это звучит странно, да?

– Это звучит так, что мне пора отвезти вас домой.

Но Белла, казалось, действительно была не здесь и не сейчас.

– Вы актёр?

– Боже мой, почему вы так решили?

– Голос… Ваш звучный, тёплый голос.

– Вы знаете, я бы чувствовал себя польщённым, если бы у вас не заплетался язык, – сказал он, немного отодвигая её от себя. – Пойдёмте, девочка-сон.

– Я знаю! Вы психиатр.

– Почему, чёрт побери…

– Вы ставите правильные вопросы и умеете слушать.

– Да, я хорошо умею слушать. Это, наверное, единственное, что я делаю.

– Вы это делаете действительно хорошо, – сказала Белла. – Очень, очень хорошо. – Она уютно устроилась на его плече.

– О нет! Вы не можете сейчас заснуть! Давайте, встаём, девочка-сон. У вас есть дом, и пора вас туда отвезти.

Он уже хотел поднять её, но тут ей вспомнилась Лоттина сумочка.

– Моя сумочка! Впрочем, она не моя. Боже, она лежит где-то в плюще!

– Подождите минутку, я разыщу её для вас.

Он снова беззвучно прошёл через тёмный дворик и вскоре, ухмыляясь, вернулся.

– Нашёл!

Он отдал ей сумочку и повёл её обратно в дом.

В тот момент, когда он открывал дверь, ей вспомнился мини-кэб.

– Мини-кэб! Он будет здесь в любую минуту и спросит про Хендред Ассоциацию. Я им сказала, что буду их ждать. Где я оставила моё пальто?

– А, автомобиль для вас? – спросил один из проходящих мимо официантов. – Он ждёт снаружи. Ваше пальто висит в столовой. Я покажу.

Белла сразу же поспешила за ним, чтобы забрать пальто, а когда вернулась, Шёлкового рукава нигде не было видно. Она огляделась, высматривая его, но мини-кэб её ждал, а она не видела никого такого же крупного или носящего белоснежную шёлковую рубашку. Видимо, он ушёл, не попрощавшись с ней.

Ну и ладно, подумала она мрачно. Паника немного уменьшила действие шампанского. Сейчас Белле живо вспомнилось, как она, уютно устроившись у него на плече, рассказывала ему историю своей жизни.

Она, слегка сбитая с толку, попрощалась с хозяйкой дома и благодарно уселась на заднее сиденье мини-кэба. Она сказала себе, что просто устала. Она сказала себе, что она слишком остро реагирует.

Но в её голове звучал внутренний голос, холодный, как голос школьной директрисы, зачитывающей её аттестат об окончании учебного года. Замени людей… смени континент… но Изабелла Гринвуд всегда выставит себя дурой!

Впору было завыть!

3

Когда свидание – это не свидание?

Tube Talk

На следующее утро Белла проснулась с таким вкусом во рту, словно она проглотила песочницу. Она застонала, ворочаясь в постели туда-сюда, но вкус во рту не исчезал.

В какой-то момент она, опершись на локоть, скосила глаза на стоящий у кровати будильник. Но даже сощурившись, она не смогла разглядеть цифры, расплывавшиеся перед её глазами. Она откинулась назад на подушку – и тут что-то царапнуло её по уху.

– Ой-ой-ой! – тут же вскричала она.

Выпрыгнув из постели, она поискала глазами какой-нибудь предмет, которым могла бы прибить жука. Если, конечно, это был жук, а не какой-нибудь ужасный скорпион или ядовитая многоножка…

Только когда она наклонилась над подушкой, рядом с которой лежал самый толстый том Гарри Поттера, который она смогла найти на книжных полках, её мозг снова включился. Разумеется. Она находилась уже не на острове: не было ни палатки, ни кастрюль, ни шаткого стола со стопками бумаг, не было никаких крабообразных. Она находилась в гостевой комнате у Лотти, где самой опасной вещью был фен.

Она выпустила Гарри из рук и показалась себе очень глупой.

Но даже если Пимлико был зоной, свободной от скорпионов, что-то её всё же укусило. С привычной осторожностью она подняла одеяло. И от отвращения замерла.

Постель выглядела так, как будто на неё вытряхнули стакан со здоровой смесью от бабушки Джорджии, причём прямо туда, где Белла спала. Там находились кусочки сухих листьев, маленькие веточки и даже земля. Зелёное пятно на простыне заканчивалось полураздавленным лавровым листом. Там, где лежала её голова, подушка была запачкана коричнево-зелёной пылью. И всё это было украшено пятнами от помады и золотой пудры.

– Тьфу! – сказала Белла вслух.

Дверь в комнату отворилась, и, зевая, вошла Лотти. Она была одета в майку до колен с медвежонком Тедди и розовые носочки.

– Вы кричали, мисс, – сказала она любезно.

Белла замялась.

– Э-э… я думала… в моей постели скорпион. Я была полусонная.

Лотти сощурилась.

– Ты опять читала какой-то триллер?

Белла покачала головой.

– Нет. Намного хуже. – Ничего не поделаешь, она должна сказать правду. – Я… э-э-э… я ночью заснула, не смыв косметику… ну и… – она шагнула сторону, чтобы продемонстрировать Лотти кровать.

Лотти уставилась на неё с открытым ртом.

– И это, похоже, не всё… Это что, земля?

– Нет. Или… э-э-э… да, видимо, так.

Лотти закрыла рот, открыла его снова, покачала головой, опять закрыла рот и резко села на краешек постели.

– Что случилось?

– Э-э… можно сказать, со мной произошёл несчастный случай.

– Я вижу. Если бы Карлос увидел сейчас твои волосы, он бы перерезал себе горло. Или, скорее, тебе.

В припадке угрызений совести Белла пощупала голову. Из волос выпала парочка булавок. А также сухой лист плюща и облачко пыли. Белла обернулась к зеркалу и застыла. Она отправилась в кровать в нижнем белье. Её правую щёку украшала полоса грязи. От причёски, сотворённой Карлосом, ничего не осталось. Вместо каскада изящных локонов на голове красовались булавки, листочки, веточки и, вероятно, насекомые.

Она осторожно ощупала волосы.

– Как ты думаешь, там может быть сороконожка?

Лотти застонала.

– Знаю, знаю. Я иду на вечеринку, прекрасно одетая и стильно причёсанная, а когда возвращаюсь, то выгляжу как Баба-Яга. Я это не специально. Такие вещи иногда случаются.

Лотти закрыла глаза.

– Сейчас слишком рано для таких волнений, – слабым голосом произнесла она. – Мне нужен кофе. И вода. Много воды. Ты мне расскажешь, что произошло, но только после того, как я пополню свои водные резервы.

Она направилась к двери.

«Грязь», – Белла услышала, как она ругается, топая в сторону кухни. – «Я беру её с собой на самую благородную вечеринку всех времён и народов, а она находит грязь».

Белла приняла душ и вымыла волосы. Посмотрев на ил на дне ванной, она тут же опять залезла под душ и вымылась ещё раз. С порозовевшей кожей и шампунем в глазах она надела новое нижнее бельё, натянула узенькие джинсы и влезла в кашемировый пуловер, купленный вчера в Оксфам-магазине. Затем, просушивая полотенцем волосы, она направилась в кухню.