Текст книги "Любовный контракт (ЛП)"
Автор книги: Софи Ларк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 25
Тео
В понедельник утром Салли снова предлагает подвезти меня на работу, что быстро становится одной из моих любимых привычек. Я ненавижу водить машину, и мне нравится, когда меня возят, как принцессу. Это делает мое утро гораздо менее напряженным, особенно после мирного получаса чтения заголовков Салливану в солнечном кухонном уголке, пока он с помощью своей модной эспрессо-машины готовит лучший чертов латте, который я когда-либо пробовала.
Или, по крайней мере, все было спокойно, пока не вошел Риз в трусах-боксерах, с волосами, торчащими вверх, и примерно двадцатью процентами утренней эрекции.
– Риз, какого черта! ― кричит Салли.
– Упс, черт, я забыл, ― смеется Риз, открывая дверцу холодильника, чтобы скрыть нижнюю половину тела. ― Не то чтобы это было что-то, чего Тео не видела, да, Тео?
На самом деле я еще не видела оснащения Салливана, хотя не могу отрицать, что представляла его себе примерно девять тысяч раз.
На самом деле… я не особо сержусь на Риза за то, что он дал мне новую точку отсчета для моих ночных фантазий.
– Когда он на твоем теле, все немного иначе, ― замечаю я, выглядывая из-за пальцев.
– Совсем не отличается, ― торжественно говорит Риз. ― Мы измеряли.
– Хватит нести чушь, ― говорит Салливан. ― И иди надень штаны. И рубашку.
– И рубашку? ― Риз стонет так, будто его отправляют в ГУЛАГ.
– Извини за это, ― говорит Салли, пока его брат выходит из кухни, все еще ворча.
– Никаких проблем. – Я бросаю на него озорной взгляд. ― Тебе повезло, что Риз не вышел голым, похоже, он нудист. Тогда я знала бы все твои секреты…
Салливан хмурится.
– Не подбрасывай ему никаких идей.
– Хочешь кекс в дорогу? ― Сегодня утром я испекла банановый с шоколадной крошкой.
– Лучше не надо, ― Салливан похлопывает себя по животу, провожая кекс тоскливым взглядом. ― Если я не буду следить за тем, что я ем, то скоро превращусь в толстого близнеца.
– Не волнуйся, девушкам нравится крепкие задницы.
– Да ну? ― Он ухмыляется. ― В таком случае дай два.
Ангус возвращается в офис, он выглядит загоревшим и испытывающим похмелье.
– Тео! ― кричит он. ― Ты опоздала!
На самом деле я пришла на шесть минут раньше. Для Ангуса слово «опоздала» не имеет ничего общего с согласованным временем и имеет отношение к тому, пришел ли он раньше.
– Извини, ― говорю я, потому что это проще и эффективнее, чем спорить или, не дай Бог, указывать на время.
Но ему этого недостаточно. Ангус усмехается:
– Утренние обнимашки с Салливаном?
Раньше меня раздражало, когда он так себя вел. Но есть что-то невероятно воодушевляющее в том, что у меня есть свой собственный секрет. Ничто из того, что он говорит, не задевает меня так, как могло бы, потому что я знаю, что у меня есть козырь.
– Ага, ― говорю я беспечно. ― Салли любит поваляться утром в постели.
Хмурый взгляд Ангуса доставляет мне извращенное удовольствие. Мне действительно начинает нравиться злить своего босса.
– Ты пришел ни свет, ни заря, ― замечаю я. ― Полагаю, это означает, что Джессика не фанат утреннего секса?
Его лицо выглядит трагично.
– Не совсем, ― говорит он тихо.
Джессика так равнодушна к Ангусу, что мне почти жаль его, если бы я не помнила, каким ослом он был по отношению к остальным своим девушкам, не говоря уже о бывших женах.
Джессика и Ангус играют в одну и ту же игру, просто у нее это получается лучше.
Ангус спрашивает:
– Ты придешь на ее вечеринку?
– А когда она?
Я тяну время, пытаясь придумать оправдание, почему я не могу посетить это мероприятие. Салливан, может, и рад возможности поиздеваться над почти наверняка ужасным дебютным альбомом Джессики, но я бы предпочла держаться подальше от девушки Ангуса, когда они расстанутся. А это должно произойти с минуты на минуту.
– Воскресенье, ― говорит Ангус.
– О, я бы хотела, но…
– Ты нужна мне там, ― говорит он категорично. ― Чтобы убедиться, что все пройдет гладко. Джессика очень рассчитывает, что эта вечеринка привлечет внимание. Ее сингл не так хорошо продается на Spotify, как она надеялась.
– О нет… ― говорю я, делая мысленную пометку передать Салли, что ему даже не обязательно присутствовать на этой вечеринке, чтобы насладиться трепетной красотой «Позолоченной души» Джессики.
– Передай Мартинике, что она нужна мне к четырем часам, чтобы договориться с кейтерингом.
– Будет сделано.
Я спешу сообщить Мартинике дерьмовые новости, чувствуя себя виноватой, потому что это именно та работа, которую обычно поручают мне.
– Все в порядке, ― вздыхает она. ― У меня все равно нет никаких планов на эти выходные. Я рассталась с Рэймондом.
– С каким именно Рэймондом?
У Мартиники каждые две недели появляется новый парень. Я не так много знаю о последнем, потому что мы нечасто общаемся с тех пор, как я живу у Салливана. В основном потому, что я не могу сказать ей ничего из того, что хочу.
– Он ортодонт, ― говорит Мартиника. ― И в этом вся проблема ― он не переставал говорить мне, какой красивой я буду, если выпрямлю зубы.
У Мартиники резцы слегка повернуты внутрь, и они чертовски очаровательны. Мне хочется подъехать к кабинету доктора Рэймонда и написать на его окнах какую-нибудь гадость. Что-то вроде: «Как вы смеете пытаться улучшить мою безупречную подругу!». Но это, наверное, не подойдет, я не очень хороша в граффити.
– Ну, он явно ненормальный.
Мартиника смеется.
– На самом деле, они правда кривые.
– Ну и что? Кому нужны кафельные виниры вместо нормальных зубов? Твоя улыбка великолепна!
Мартиника обнимает меня сбоку и кладет голову мне на плечо.
– Могу ли я нанять тебя, чтобы ты ходила за мной по пятам и рекламировала меня?
– К сожалению, Ангус опередил тебя.
Она фыркает.
– Ему не нужна дополнительная реклама.
– И Джессике тоже. ― Я вздыхаю, думая о том, насколько невыносимой она станет, если действительно будет поп-звездой.
– Наверное, хорошо, что я иду одна на вечеринку, если мне нужно быть там в четыре. Жаль, что снова приходится искать кого-то в приложениях. Я так устала от переписки.
– Знаешь… ― говорю я. ― Близнец Салливана только что вернулся в город.
– Близнец? ― Глаза Мартиники загораются интересом.
– Единственный и неповторимый. ― Или, вернее… один из двух?
– Я в деле! ― сразу же заявляет Мартиника.
Я смеюсь.
– Я еще даже не сказала тебе, какой у нас план.
– Я предполагаю, что это должно быть связано с тем, что я трахаюсь с этим великолепным братом, чтобы отвлечься от моего парня-придурка.
– Я как раз собиралась пригласить тебя на вечеринку в честь его пилота, но, если секс каким-то образом случится… сомневаюсь, что кто-то будет жаловаться. Кроме, может быть, соседей.
– А разве соседи не вы с Салливаном?
Я сделала паузу.
– Да, вообще-то. Плюс их отец, Меррик, он живет в домике у бассейна.
– Да? И какой у него отец?
– Ворчливый, умный, веселый.
– Хорошо выглядит?
– Очень, вообще-то.
– Хм… ― говорит Мартиника, поднимая брови. Ей всегда нравились мужчины постарше. ― У тебя целый гарем, не так ли? Спасибо, что поделилась… А горячий папаша тоже придет на вечеринку?
– Возможно… ― отвечаю я, ежась от неловкости. Не думаю, что Салливан будет в восторге от того, что Мартиника будет флиртовать с его отцом. Кроме того, мне кажется, что я должна упомянуть тот факт, что Меррик – заядлый алкоголик, но я не хочу говорить так о нем, даже с Мартиникой. ― Но я не думаю, что он готов к переменам. Меррик… вдовец.
– О, я поняла. ― Мартиника сразу же отбрасывает эту идею. Ее отец умер, когда она была совсем маленькой, и мама тоже больше не выходила замуж. ― Ну, это прекрасно, если брат хоть чем-то похож на Салливана, он должен быть чертовски хорош. И я не совсем против актеров. По крайней мере, для секса.
– Ты такая великодушная.
– Я стараюсь. Но меня на всех не хватит… Кстати говоря… ты, наверное, уже сорвала свой куш с Салливаном. Как все прошло?
– Э-э-э…
– О Боже. Ты все еще не переспала с ним?
– Не могла бы ты кричать чуть тише? Возможно, в офисе еще осталось несколько человек, которые не слышат тебя.
– Извини, ― говорит Мартиника так же громко, ― но это возмутительно! Какого черта вы ждете?
Я очень, очень, очень ненавижу эту часть разговора.
Мартиника – моя лучшая подруга. Я никогда не лгала ей раньше. Это несправедливо, что Салливан заставляет меня это делать.
Тем не менее, я обещала не говорить ей правду.
Прикусив язык и проклиная Салли, я говорю:
– Мы немного подурачились…
– Это лучше, чем ничего, ― нехотя отвечает Мартиника. ― Хотя я все еще злюсь на тебя за то, что ты так долго не рассказывала мне! Как прошло? Я хочу знать все.
– Это как-то неловко… ― Я вспоминаю момент, когда я открыла дверь своей спальни, разгоряченная и возбужденная, сжимая свой вибратор, и столкнулась с Салливаном.
– Идеально. ― Мартиника с ликованием усаживается на мой стол, чтобы услышать детали. Могу поспорить, что сейчас она готова заплатить пятьдесят баксов за ведро попкорна.
Я рассказываю ей все, что мне позволено, а это в основном сексуальные подробности, в то время как Мартиника заходится от смеха.
– И он любит есть киску? ― вздыхает она. ― Он действительно идеален. Какого хрена ты не трахаешься с ним? Я знаю, что он тебе нравится…
Я поджимаю губы и киваю. Мне слишком сильно нравится Салливан.
– И я знаю, что он тебя привлекает…
– Чрезвычайно.
Нет смысла отрицать это. А мне и не нужно, я имею право испытывать влечение к своему фальшивому парню.
– Это нервы? ― говорит Мартиника. ― Ты волнуешься, потому что у тебя был секс только с четырьмя парнями, а он, наверное, переспал с шестью сотнями великолепных женщин?
– Ну, раньше не волновалась, а теперь волнуюсь, ты, засранка.
Мартиника хмыкнула.
– С таким лицом, волосами и телом? Наверняка у него трехзначное число жертв.
Я не собираюсь спать с Салливаном, но мысль о том, с какими женщинами он, должно быть, встречался, и какие они были красивые, успешные и умные, заставляет меня чувствовать себя дерьмом.
Меня бросил Трент Борджино. Трент – гребаный отстой. Если я недостаточно хороша для него, то не знаю, почему я думаю, что у меня есть хоть один шанс встречаться с Салли по-настоящему.
Мартиника замечает выражение моего лица и тут же раскаивается.
– Да кого это волнует! ― неубедительно говорит она. ― Да, какая разница! Салливан без ума от тебя. Ему понравится трахать тебя, даже если ты едва понимаешь, что делаешь, а твоя техника минета на четверку с плюсом.
– Тебе стоит устроиться на работу мотивационным оратором.
– Может, и стоит. ― Мартиника полирует ногтями рубашку, совершенно не замечая сарказма.
Я ценю поддержку, но Мартиника не может дать мне совет, потому что не знает, что происходит на самом деле. Она думает, что Салливан без ума от меня, потому что не знает, что все это – афера.
Чтобы спросить ее, что делать, мне пришлось бы сказать ей правду. А я обещала, что не скажу.
Так что я вернулась к тому, с чего начала, ― может, Салливан снова отстранился, потому что боится не своих чувств… а только моих.
ГЛАВА 26
Тео
Я чертовски нервничаю, потому что сегодня Салли впервые останется наедине с Ангусом. Он повезет его посмотреть несколько участков, но не тот, которым владеет сам Салливан. Он говорит, что приберег его напоследок.
Я понятия не имею, гениален или безумен план Салли, но Ангус сегодня в костюме, а это должно что-то значить. Любит ли он Салливана или ненавидит его, но Ангус явно видит в нем человека, на которого нужно произвести впечатление.
Все утро Ангус устраивает в офисе шоу, рассказывая всем, что мой парень теперь работает на него и что это большая услуга для меня.
– Что ты подаришь мне на Рождество за это? ― Он вздергивает брови.
– Не знаю. Могу я рассчитаться за подарок корпоративной картой?
– Я не знаю, как ты собираешься рассчитаться корпоративной картой за массаж ног.
От одной мысли о прикосновении к ступням Ангуса, которые по фактуре напоминают его крокодиловую шляпу, мне хочется блевать почти так же сильно, как от одного из его протеиновых коктейлей. Ноги Ангуса ― единственное, что может вызвать у меня сочувствие к испытаниям и несчастьям Джессики Кейт.
– Тебе придется дать Салли рыцарское звание, если ты хочешь, чтобы я прикоснулась к твоим ногам.
– Заметано! ― говорит Ангус таким тоном, который меня серьезно настораживает.
– Это была шутка, я не стану массировать твои ноги даже ради рыцарского звания.
Ангус надувается.
– Они не так уж плохи.
– Две твои последние педикюрши уволились.
– Сондра переехала.
– В Анахайм.
– Она сказала, что ей не нравится ездить по автостраде…
– Ей не нравится брить твои залысины.
С Ангусом так весело. Я должна была вести себя так с самого начала. Чего я так боялась? Увольнения? Нужно было уволиться самой.
Что бы ни случилось, когда все это закончится, я больше не буду работать на Ангуса Тейта. Если Салливан и научил меня чему-то, так это тому, что я стою большего. Даже если я лгунья, не закончившая учебу, и просто неумеха, я заслуживаю большего, чем Ангус.
Мартиника в плохом настроении, потому что Ангус заставляет ее работать непосредственно с Джессикой над планированием вечеринки.
– Она заставляет меня вручную выбирать зеленые M&M's! Я сказала ей, что можно купить все одного цвета, но она говорит, что они странные на вкус.
Джессика любит зеленый так же, как Ангус ненавидит желтый.
– Может, они и правда родственные души.
– Дьявол и любовница дьявола, ― мрачно говорит Мартиника.
– Не дай Ангусу услышать, как ты называешь его любовницей дьявола.
Она фыркает.
– Кстати, Джессика тебя ненавидит, она не перестает говорить о тебе гадости. Должно быть, ты очень разозлила ее за ужином.
Я вспоминаю тот момент, когда Салливан убрал ее руку с груди, и чувствую горячий прилив триумфа.
– Если бы Джессика Кейт была хорошего мнения обо мне, вот тогда бы я забеспокоилась. Меня волнует, что люди думают обо мне, только когда я ценю их мнение.
– Это касается и меня? ― Мартиника взмахнула ресницами.
– Тебя больше, чем кого-либо другого.
– Ну, я думаю, что ты замечательная. И я говорю это не только для того, чтобы ты помогла мне рассортировать M&M's.
– Но я помогу тебе.
– Слава богу, ― вздыхает она.
Салли приезжает в полдень, чтобы забрать Ангуса.
К этому моменту почти все в офисе вертятся вокруг своих столов, чтобы не пропустить моего парня.
– О Боже! ― говорит бухгалтер Лиэнн. ― Он выглядит так же, как тот актер! Ты не боишься, что он тебе изменит?
Меня больше волнуют шокированные выражения лиц, которые я вижу вокруг себя. Ни один человек не сказал: «Как повезло этому парню»…
Встречаться с Салливаном – не самое приятное испытание для самолюбия. Пока он не находит меня взглядом, и все его лицо не озаряется, и он не идет прямо ко мне через всю комнату. Теперь я чувствую себя на миллион долларов.
Он минует строй пристальных взглядов, не останавливаясь, пока не подхватывает меня на руки и не обнимает. Он дарит мне целомудренный поцелуй и ставит меня на пол со словами:
– Я сегодня очень скучал по тебе.
Вполне возможно, что все это – спектакль. Даже вероятно.
Но в этот момент я делаю опасный выбор: я притворяюсь, что все происходит на самом деле.
Я смотрю в глаза Салли и позволяю себе притвориться, хотя бы на минуту, что тепло на его лице, его волнение, его руки, все еще сжимающие мои, на сто процентов настоящие. Я притворяюсь, что Салливан отчаянно любит меня, и три часа разлуки действительно заставили его страдать от желания увидеть меня.
Я никогда не пробовала героин, но окситоцин, который заливает мое тело, пока я смотрю в его темные глаза, должно быть действует также. В тот момент, когда я поддаюсь, уже знаю, что проиграла. Скажите наркотикам нет, дети… всего одна доза может погубить вас навсегда.
Я говорю:
– Я тоже по тебе скучала.
И тут происходит нечто еще более ужасное – я понимаю, что не лгу. Даже не преувеличиваю.
Я соскучилась по Салли и безумно рада его видеть.
Запах его кожи и крема для бритья вызывает у меня прилив дофамина. Дьявольское выражение его лица превращает мой мозг в кашу. Я вдруг начинаю ревновать, что не иду на его прогулку с Ангусом, потому что мне нравится наблюдать за работой Салливана.
И хотя знаю, что весь чертов офис наблюдает за ним и это совершенно неуместно, я беру его лицо в свои руки и целую. Я целую его, потому что хочу. Потому что мне это нужно. И это может быть моим единственным шансом.
Салливан обхватывает меня сзади. Его руки скользят в мои волосы. Наши тела прижимаются друг к другу.
Это длится всего несколько секунд, но страсть, накал чувств не знают границ. Когда мы отстраняемся друг от друга, Салливан покраснел, мое сердце бешено колотится, а Мартиника улюлюкает.
– У вас двоих есть OnlyFans18? Я готова подписаться.
– Простите, ― говорю я, смущаясь. Не уверена, извиняюсь я перед своими коллегами или перед Салливаном.
Выражение лица Ангуса трудно прочесть. Он выглядит задумчивым, расстроенным, но есть что-то еще в его взгляде… что-то, похожее на тоску.
Я не думаю, что Ангус увлечен мной, не в каком-то серьезном смысле – он всегда относился ко мне как к обслуживающему персоналу, а не как к перспективному сотруднику. Но я начинаю думать, что он ревнует. Не меня, конечно, а к тому чувству, что, по его мнению, существует между мной и Салливаном.
Это единственное, чего у него никогда не было – человека, который действительно его обожает.
– Вау. ― Салли делает вид, что вытирает лоб. ― Напомни мне почаще навещать тебя в обед.
– Я бы хотела, чтобы ты делал это почаще. ― Я кладу руки ему на грудь с нелепой сентиментальностью.
Я разыгрываю эту сцену ради Ангуса, но в то же время я прыгнула на самую глубину. Я говорю себе, что веду себя правильно, когда смотрю на Салли так, будто люблю его. Пока я глубоко вдыхаю его кружащий голову одеколон.
Все прекрасно. Все в полном порядке. Еще пара вдохов…
– Все, разойдитесь, ― фыркает Ангус. ― Пора идти.
– Увидимся вечером, ― говорит Салли, заправляя мне за ухо прядь волос и в последний раз быстро целуя меня в щеку. Только после этого он обращает все свое внимание на Ангуса. ― У меня есть на примете несколько отличных мест.
– Надеюсь, что так. Те, что Коргус мне показывал, были дерьмом. Небрежные остатки от Безоса? Лучше убей меня.
Салли ловит мой взгляд и одобрительно подмигивает. Я чуть не взрываюсь от гордости.
Когда они уходят, Мартиника хватает меня обеими руками.
– Да, я определенно встречусь с его братом. Идентичны, говоришь? Типа, полностью?
– Риз немного грязнее.
– Отлично, ― невозмутимо говорит Мартиника. ― Люблю испачкаться.
Салли предупредил меня, что, скорее всего, задержится с Ангусом допоздна, поэтому после работы я еду домой и начинаю планировать ужин для тех, кто остался, то есть для себя и Меррика, Риз ушел на кастинг.
Я нахожу Меррика на дне бассейна, он без рубашки и весь в грязи, а вдоль бортика лежит огромная куча сорняков. Я переодеваюсь в то, что не жалко, и спускаюсь вниз, чтобы помочь ему.
Меррик не пытается меня остановить, он прекрасно знает, что я люблю работать руками так же, как и он. Он передает мне пару садовых перчаток, и первый час мы работаем в дружеском молчании, единственным спутником которого является мягкий звук наших ворчаний, движений и капающего пота.
Меррик кажется медленнее, чем обычно, пот течет по его спине, руки трясутся, когда он вырывает очередной глубоко укоренившийся сорняк.
Но к тому времени, когда солнце опускается к забору, мы уже очистили весь бассейн.
– Вы собираетесь его отремонтировать? ― спрашиваю я. ― И наполнить его водой?
– А вы с Салли будете купаться, если я это сделаю?
– Конечно!
– Тогда отремонтирую. ― Он опирается на ручку лопаты и вытирает лоб тыльной стороной руки. Золотистые пряди его волос сверкают в лучах заходящего солнца. Волосы на руках тоже золотистые на фоне темно-коричневого загара. Его грудь и руки выглядят чуть крепче, чем неделю назад, чуть менее истощенными. Его голубые глаза абсолютно ясные.
А вот его лицо… его лицо полно печали.
Меррик тихо говорит:
– Я должен был сделать это давным-давно.
– Второй лучший момент для этого – сегодня.
– Нет, это не так. ― Он качает головой, испытывая стыд. ― Второе лучшее время было бы намного раньше.
Он оглядывает двор и дом, которые все еще нуждаются в огромном количестве работы: стены в пятнах, на крыше не хватает черепицы, плющ и кудзу растут повсюду, поглощая домик с бассейном.
– У меня нет оправданий, ― печально говорит он. ― Это гребаный позор. Стелле было бы стыдно за меня. Она бы никогда не поверила, что я допущу такое. Что я так поступлю с мальчиками…
Мое сердце разрывается, и я не знаю, что сказать, поэтому говорю то, в чем уверена:
– Эти мальчики любят вас. Салливан любит вас. Ему никогда не было стыдно за вас.
– Салли… ― Меррик произносит имя своего сына с такой огромной любовью, что у меня на глаза наворачиваются слезы, хотя я изо всех сил моргаю, чтобы их сдержать. ― Салли заслуживает гораздо лучшего.
Его руки сжимают рукоятку лопаты до белых костяшек, а плечи трясутся от эмоций, от того, что он так отчаянно пытается удержать внутри.
– Все это легло на плечи Салли. Я должен был быть рядом со своими мальчиками, я никогда себе этого не прощу.
Меррик опускает голову и роняет лопату, закрывая лицо руками. Не думая, даже не понимая, о чем он говорит, я обнимаю его, и Меррик теряет контроль.
Он падает на цемент, и я опускаюсь рядом, все еще обнимая, словно могу как-то удержать его, несмотря на рыдания, которые, кажется, разрывают его на части.
– Я никогда, никогда не прощу себя за то, что сделал. Я был им нужен. Они не должны были потерять нас обоих. Но когда я вернулся домой, доказательства того, как тяжело это было, как ужасно было то, что произошло… Я видел это повсюду, вокруг себя, и это было невыносимо. Мысль о том, чтобы попытаться отремонтировать дом, сделать его таким, каким он был раньше… казалась невозможной и даже неправильной. Потому что он никогда не станет таким, как был, без нее. Даже пытаться было ложью. Но я должен был, должен был… почему я позволил им жить так?
Я обнимаю Меррика, вдыхая аромат его кожи, немного похожий на запах Салливана и немного на запах моего отца из-за слабого намека на бурбон.
– Все хорошо, ― бормочу я, поглаживая его по спине. ― Все будет хорошо.
По кусочкам, которые я смогла соединить, а также по нечетким татуировкам на его пальцах я поняла, что Меррик провел некоторое время в тюрьме после смерти жены и чувствует себя чертовски виноватой за это.
– Стелла значила для меня все… но я потерял контроль… Не могу представить, каково было моим мальчикам, здесь, в одиночестве…
Может, мне не стоит спрашивать, но я должна знать.
– Что случилось?
Его голос звучит хрипло и сдавленно.
– Я поймал его и задушил… за то, что он забрал у меня Стеллу.
Теперь я понимаю… преследователь у двери. Меррик, судя по всему, убил его.
А это значит, что Салли потерял обоих родителей, когда ему было всего восемнадцать.
Я изо всех сил обнимаю Меррика.
– Вы не хотели бросать их. Вы вернулись домой, как только смогли. Мой отец никогда не возвращался домой. Он был алкоголиком. Он изменял моей маме, разбил ей сердце. Он лгал и подводил меня. И после всего этого, больше всего я его ненавижу за то, что он ушел. Он бросил нас, ему было все равно. Но я бы предпочла, чтобы он все равно был рядом, чем осознание того, что он бросил меня, потому что я была ему не нужна и он не любил меня.
– Но я же их бросил… ― стонет Меррик.
– Вы не бросали своих сыновей, вы отомстили за их мать. И они уже простили вас за это. Ваши мальчики сильные и талантливые, потому что вы со Стеллой любили друг друга и вырастили хороших мужчин. Они смогли справиться благодаря вам. Посмотрите, как хорошо вы их воспитали ― гордитесь своими сыновьями за вас обоих.
– Я не могу, ― всхлипывает он. ― Я подвел их. Я подвел их.
Я не знаю, что на меня нашло. Может быть, это стресс и боль, которые я видела на лице Салливана. Может, это надежда, которую он едва позволил себе почувствовать на этой неделе. А может, это моя обида на собственного отца.
Я хватаю Меррика за плечи и заставляю посмотреть мне в лицо, практически встряхивая его.
– Тогда перестаньте их подводить! ― рявкаю я. ― Салливану все равно, что было раньше, вы слышите меня? Он любит вас! Он любит вас так чертовски сильно! Единственное, что его волнует – это чтобы вы снова были в порядке и здоровы. Если он вам дорог, вы перестанете себя наказывать.
Меррик смотрит на меня глазами, которые сейчас определенно налиты кровью, но не от алкоголя, а от слез.
Он жалобно говорит:
– Я не могу этого сделать. Я столько раз терпел неудачу. Я слаб.
– Нет ничего слабого в том, что вы чувствуете к своим сыновьям. Сделайте это для них, если не можете сделать это для себя.
Мне больно это говорить. Мой отец не любил меня настолько, чтобы измениться. Он даже не любил меня настолько, чтобы остаться.
Но Меррик не такой, как мой отец. Я сама в этом убедилась.
Он действительно любит своих сыновей. А любовь – мощный мотиватор.
– Каждый может изменить в себе все, что захочет, если готов приложить к этому усилия. Посмотрите на меня. Я была маленькой испуганной мышкой, а теперь обманываю миллиардера. Я была нищей, но собираюсь открыть свой собственный ресторан. Я была одинокой неудачницей, а теперь я… дружу с самым горячим парнем из всех, кого знаю.
Даже с опухшим от слез лицом Меррик усмехается.
– Дружит она, ― фыркает он. ― Вы двое просто смешны.
В моей груди зарождается надежда, хотя мы должны были говорить о Меррике.
– Думаете, я нравлюсь Салли?
Я совершенно откровенна, но Меррик добр. Он встает, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться.
– Он без ума от тебя, малышка.
Теперь я сейчас расплачусь от восторга.
Услышать это от Меррика значит гораздо больше, чем от Мартиники. Меррик видит нас, когда мы не притворяемся.
И он знает своего сына. Так что, если Меррик не заблуждается… может быть, это правда?
Боюсь, что он увидит, как я счастлива. Я боюсь даже почувствовать это.
Поэтому пытаюсь строить из себя крутую, хотя я никогда, никогда не была даже близко похожа.
– Это хорошо, ― говорю я. ― Потому что, знаете… он мне тоже вроде как нравится.
Меррик издает тихий звук, который я через мгновение распознаю как смех.
– Я знаю, малышка. Ты довольно очевидна.
