Текст книги "Книга 1. Чужак. Сапсан и нетопырь."

Автор книги: Снег Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Так, – Дар взглянул на центуриона. – Квинт, внизу, в моей… ну в камере, где мы встретились, на полу валяется димеритовое кольцо. Принесите его, как можно скорее. А я подготовлю здесь…

Квинт мгновенно исчез, а Дар, подтянув к себе «журавль», сорвал ведро с крюка, и начал устанавливать всю конструкцию так, чтобы суметь управлять ею, стоя как можно ближе к дверному проему. Потом снял пояс и освободил его от всего лишнего – ножен с кинжалом и каких-то побрякушек. После чего повернулся к двери в ожидании Квинта. Элеана уже стояла за своим чудовищным креслом, которое сейчас готовилось сослужить первое в своей истории доброе дело. Она держалась двумя руками за спинку и сжимала ее так, что Дару было видно, как побелели костяшки ее пальцев…

Квинт появился через пару минут. Он слегка кривился и Дар понял, что у него разболелся отбитый тюремщиками бок, в руках он держал димеритовый браслет со штырем – тот, который Дар вырвал из стены.

Дар начал прилаживать браслеты с цепью к крюку, интуитивно стараясь создать нечто вроде символического трубопровода, для надежности примотал конструкцию ремнем.

– Теперь – Квинт, станьте в коридоре и подальше от двери, за поворотом. Мне придется очень быстро выскакивать. Вы, Элеана, пригнитесь за креслом… так, хорошо… Все готовы? На счет три – начинаю!

Дар еще раз бросил беглый взгляд на камеру – хорошо ли укрылась Элеана, на двери – свободен ли проход и, ухватив «журавль» за противовес на коротком конце, примерился… Резко двигать было нельзя – он опасался, что если браслет пройдет через внутренний слой, то девушку не спасет и кресло. Аккуратно перенес браслет через черту, поднес к слепящему огненному барьеру, быстрым коротким движением вогнал его внутрь.

В следующую секунду барьер полыхнул так, что Дару, буквально выкатывающемуся за дверь, показалось, что у него в голове ударила молния. В последнюю долю секунды, когда Дар вжался в угол за спасительной стеной, чудовищный огненный поток вырвался из камеры вглубь коридора, ударил в изогнутую стену и оставил в ней проплавленную выемку. В отличие от обычных взрывов, магический взрыв был совершенно беззвучен и не имел ударной волны, но Дару от того было не легче, его нынешняя чувствительность имела ту оборотную сторону, что выплеск магических энергий ударил по его сознанию, словно молотом…

Не менее десятка секунд он восстанавливал способность ориентироваться в пространстве. Пламя давно потухло, и Дар осторожно заглянул в камеру.

От деревянного «журавля» не осталось даже пепла. Дверь отвалилась и стояла, прислонившись к стене – петли расплавились. Камень дверного проема тоже оплавился и был горячим – Дар обжег босую ногу и прошипел ругательство. Но кресло в глубине выглядело невредимым и никакие энергетические барьеры уже не преграждали путь. Дар перебежал комнату и заглянул за кресло. Там, на полу сидела, скорчившись, девушка на вид невредимая, но в глубоком обмороке. По всей видимости, магическую контузию она получила наравне с Даром.

Дар взялся за оковы и, морщась от жгучих прикосновений димерита, напряг силы. Браслет на руках девушки хрустнул и разогнулся. Дар аккуратно снял все кандалы. Когда он закончил, Элеана вздохнула и ее бледное лицо порозовело. Дар поднял ее на руки и понес к дверям, где столкнулся с шедшим навстречу Квинтом.

– Жива?

– Да, только без сознания.

– Нет, я уже в порядке. – девушка затрепыхалась в руках Дара. – Да пустите же меня, я, правда, могу идти сама!

Дар осторожно поставил ее на пол. Девушка пошатнулась, но тут же восстановила равновесие. Выглядела она действительно гораздо здоровее, чем несколько минут назад.

– Поверить не могу, что я свободна... – Девушка порывисто обернулась к двери в свою тюрьму, затем снова к мужчинам и, совершенно неожиданно для Дара, отвесила церемонный поклон.

– Нижайше прошу простить мою невольную неучтивость, благородные господа. Я не могу вас сейчас достойно отблагодарить за мое спасение, поэтому прошу вас принять только мою преданность, уважение и признательность. Но мои родственники постараются выплатить вам мой долг…

Дар молча смотрел на девушку. Элеана была одета в когда-то, наверное, дорогое и красивое, но сейчас превратившееся в лохмотья платье, она была грязна и от нее, пардон, неважно пахло. Но говорила она с таким достоинством врожденной патрицианки, и была настолько серьезна, что у Дара и, тем более Квинта, не появилось даже тени улыбки.

– Э-э-э, – Дар замолчал, не найдя подходящих высокопарных оборотов в своем еще не до конца освоенном лексиконе. Выручил его Квинт.

– Не стоит благодарности, благородная госпожа, – ответил он, – лично я, увы, ничего не сделал существенного, вся ваша благодарность должна принадлежать господину Дару.

– А я приму вашу благодарность госпожа, когда мы действительно выберемся из этого мерзкого места. А для этого еще придется постараться. – Дар нашел, наконец, нужные слова. – И если все здоровы и невредимы, то предлагаю обсудить, как нам пройти через казармы охраны.

– Прошу меня извинить, мне нужна буквально одна минута, чтобы привести себя в порядок. – деловито отозвалась девушка. – Если вам не трудно, то отвернитесь.

Дар отвернулся, но не мог отказать своему любопытству, посмотреть себе за спину вторым зрением. Он увидел яркую ауру волшебницы, в которой, в бешеном калейдоскопе, мелькали всевозможные цвета. Элеана делала руками какие-то плавные движения, но у Дара не хватало знаний и опыта, чтобы понять, что именно она делает.

– Готово.

Элеана ступила вперед, и Дара поразило ее преображение. Одежда, по-прежнему рваная, уже не выглядела лохмотьями бродяжки, а стала чем-то вроде экзотического каприза модницы. Пятна грязи исчезли, исчез и неприятный «тюремный» запах. Элеана теперь выглядела старше, в потемневших глазах мерцал зловещий отблеск. В ее ауре, которую Дар различал, уже не закрывая глаз, метались алые всполохи. Теперь Дару не потребовалось бы никаких подсказок, чтобы понять, что перед ним волшебница незаурядной силы. Волшебница, готовая к смертельной схватке.

Дар еще раз обратился к памяти тюремщика и попытался заглянуть дальше казармы. Мысленно он пронесся через грязный коридор и увидел себя стоящим в замковом дворе. И тут он обнаружил, что казармы и весь замок прилепились к краю огромной скалы, уходящей в небеса. Замковый двор окружала высоченная полукруглая стена, в которой не обнаружилось никакого признака ворот. В центре двора, примыкая одной гранью к стене, возвышалась квадратная башня, высотой примерно вдвое больше стен. Дверей в башню, со стороны двора, тоже не наблюдалось.

– Итак, если мы еще не подняли тревогу, то нас ожидает минимум десяток врагов. Если же подняли – все четыре десятка. Далее – двор, выхода из которого я не знаю. Есть ли у кого-нибудь идеи?

– Надо сразу рассчитывать на худшее – пока мы будем заниматься десятком, тревогу все равно поднимут и остальные прибегут, – невозмутимо произнес Квинт, словно сражаться вдвоем (ну пусть – втроем, Элеана, похоже, может кое-что тоже) против сорока противников для него было самым обычным делом. – И есть еще Хозяин замка и, как минимум, один его помощник-маг.

– Хозяина нет уже двое суток, – неожиданно сообщила Элеана. – Его помощник – это тот самый мерзавец, который командовал нападением. Вы, Квинт, его должны были видеть.

– Нет, я его увидел уже здесь. Там я успел подраться только с самалитами. Потом меня оглушили, и я пришел в себя уже в камере. Со мной был еще мой легионер Лакс. – Квинт бросил беглый взгляд на Дара, и отвел глаза. – Но его больше нет в живых, мы осмотрели всю тюрьму, и нашли только какого-то зомби.

– Да, командовал помощник. Он и самалиты вывалились из портала прямо в середине нашего обеденного зала. Дед полдекады ставил у дома защиту, но она не помогает при атаке изнутри дома, мы такого не ожидали... – Элеана скрипнула зубами. – Меня он спеленал парализующим заклинанием сразу, я даже не успела сообразить, что происходит. Валялась как колода и смотрела, как этот подонок убивает дедушку… А через портал сыпались самалиты, их было не меньше десятка… А сколько было у вас людей, Квинт?

– Трое. Я, Лакс и новобранец Флакх. Я, как только понял, что в доме что-то происходит, приказал Флакху стать в стороне, и если что, в бой не вступать, а бежать за подмогой. А мы с Лаксом только подошли к дверям, как они распахнулись и оттуда вывалились самалиты. Вы, госпожа, говорите, что не ожидали такого, ну а мы – тем более. Представить только – самалиты в Этрурии! Магическая атака против семьи Апиев в центре Империи… Мы-то всё время думали, что речь идет о каких-нибудь висельниках, ну, в крайнем случае – нескольких наемниках, которые решили позариться на деньги и артефакты старого мага...

– Они захватили меня и нашу служанку. Я краем глаза увидела, как несут еще кого-то, значит это были вы… Потом нас доставили через портал в замок, и меня встретил этот... хозяин… Меня заковали, затем помощник снял паралич, хозяин поставил барьеры и я слышала, как он, с гнусным смешком, сказал подручному, чтобы тот в его отсутствие и не пытался отведать клубнички. Это было, как раз, два дня назад. Кроме стражников, приносивших раз в сутки пищу, никто больше не появлялся. Я надеялась только, что тете с дядей быстро доложат о случившемся, и они смогут проследить, куда вел портал – они очень сильные маги, дядя – один из лучших в империи…

– Погодите, – Дар ошалело слушал весь этот обмен воспоминаниями между его спутниками. Он мало что понимал, только слова про портал заставили его вмешаться. – Я тут новичок в ваших магических делах… Вы говорите – портал? Значит, вас захватили где-то далеко отсюда и доставили порталом прямо внутрь замка, я правильно понимаю?

– Да, а вас разве доставили иначе? – Элеана была явно удивлена.

– Ну… может быть и порталом, – в сомнении протянул Дар, – но только точно не таким, как вы сейчас упоминали… Но я не о том – я о выходе из замка. Получается, что тут вообще может не быть ворот, а только порталы?

– Действительно… – Квинт выглядел озадаченным. – В крепостях всегда делают ворота, но в замках некромантов я раньше как-то не бывал... Нет, не может быть, чтобы тут не было хоть какого-то отнорка… подземного хода, наконец. Да... судя по всему, придется брать «языка» и выяснять.

Дар прикинул время – получалось, что с момента начала их бегства прошло около получаса. Пропавших тюремщиков уже могли хватиться… Он снова, как за спасительную нить, ухватился за воспоминания стражника – должен был же тот знать про выходы наружу! Что-то мелькнуло в памяти, и Дар вытянул нужный ему образ.

– Есть здесь подземный ход, – сообщил он. – Начинается под башней-донжоном. Но войти в башню можно только со стены, с ее верха, затем надо спуститься в подвал. Там есть магические ловушки, но в основном – обычные решетки с замками.

Элеана и Квинт с удивлением посмотрели на него. Но переспрашивать об источнике его познаний не стали.

– Значит, нам надо пройти, по возможности, без шума, – сделал вывод Квинт. Он вопросительно взглянул на девушку. – У вас есть что-либо парализующее в арсенале, госпожа?

– Есть! На десяток самалитов хватит! – решительно ответила волшебница. И уже менее решительно добавила – А вот если больше – то боюсь, что нет…

– Десяток – это отлично. – Квинт оживился, теперь он был готов брать командование на себя. – Тогда входим все разом, вы, госпожа Элеана, их оглушаете, а мы следим, чтобы недооглушенные не сбежали. – Он машинально потер отбитый бок.

– Может... – нерешительно приизнесла девушка, – ...я вижу, у вас там гематома... я могу помочь, я знаю методу исчеления тоже...

– Замечательно! – немедленно согласился Квинт. – Буду очень признателен, а то как бы ребра меня не подвели, в решительный момент.

Элеана подошла к юноше и несколько раз повела руками вдоль его тела, словно массируя, но не касаясь кожи. В магическом плане Дар наблюдал поток голубоватого свечения, который, смешиваясь с нездоровой желтизной ауры Квинта, разгонял ее и заменял такой же чистой синевой. Квинт глубоко вздохнул и, для проверки, сделал пару резких поворотов туловища.

– Блеск! Огромное спасибо, госпожа Элеана! Теперь я в полной форме! Итак, всем приготовиться! Вперед!

Дар и не подумал возражать против командования центуриона – он прекрасно понимал, что его опыт в подобных схватках, даже если учесть заимствованную память, ничтожен, и что ему лучше сейчас побыть рядовым. Он приготовил свою верную боевую цепь. Ножны с кинжалом он засунул просто сбоку за пояс штанов, поскольку кожаного ремня он лишился при «разминировании» барьера в камере. В этот момент Дар почувствовал, словно кто-то мягко прикоснулся к нему. Он тревожно оглянулся – но, разумеется, никого не увидел. Только в дальнем углу мелькнула зигзагом тень летучей мыши…

– Только когда войдем, станете с двух сторон от меня и чуть сзади, чтобы вас не накрыло заклинанием, – предупредила девушка.

Преодолев последний пролет винтовой лестницы и короткий коридор, спутники осторожно приблизились к входу в казармы. Дар, своим обостренным слухом, отчетливо слышал ленивый разговор стражников на их степном наречии – тревоги еще явно не было. Вдруг, он услышал, как чей-то начальственный голос отдал приказ:

– Э вы, двое – быстро подняли задницы, и проверили, почему задерживаются Кость с Поносом!

Квинт в этот момент уже готовился открывать двери и явно ничего не слышал. Дар тронул его за руку, Квинт обернулся.

– Сейчас сюда выйдут двое, – быстрым шепотом сообщил ему Дар.

Квинт кивнул и отступил к стене, жестом показав Дару сделать то же. Элеана, напротив, встала прямо посреди коридора. Обе руки подняты, пальцы скрючены, как когти, аура на краю налилась темным…

Дверь распахнулась, и появившиеся в проеме стражники застыли на мгновение при виде Элеаны, словно увидев призрак. А с ее пальцев уже сорвались две черные стрелки-заклинания и ударили степняков в область переносицы. Оба, молча, начали валиться на пол, а Дар и Квинт, каждый со своей стороны, подхватили тела и, словно давно отработав взаимодействие, опустили их возле стен, открывая проход Элеане. А та уже бегом преодолела отделявшие ее от входа несколько локтей, и веер невидимых простым глазом черных магических «стрелок» слетел с ее пальцев. Элеана стала очень удачно – накрывая своим «огнем» почти всё помещение и не препятствуя Квинту с Даром пройти следом. Шестеро стражников, сидевших в разных местах казармы на разбросанных по полу ковриках и матрасах, так и не поняв, что происходит, свалились как куклы. Однако Дар заметил, что один из стражников то ли избежал попадания, то ли имел защиту от этой магии, и теперь привставал с тюфяка, готовясь выскочить через вторую дверь. Дар скользнул к нему, на ходу разматывая свою цепь. Время послушно растянулось, Дар видел в замедленном темпе, как конец цепи плавно настигает продолжающего свое движение степняка и ударяет его в висок. Алые капли столь же замедленно поплыли в воздухе, а тело, поворачиваясь, начало оседать на пол…

Всю происшедшее заняло считанные мгновения. Никто из семерки находившихся в казарме стражников не успел и вскрикнуть, а звуки упавших тел поглотили разбросанные тюфяки. Мебели в казарме не было, и Дар отметил про себя, что привычка стражников к быту чума… или юрты (как их там у них называют?), сыграла беглецам на руку. Дар осторожно подошел ко второй двери и прислушался – тихо. Он повернулся и увидел, как Квинт, методично обходя казарму, добивает каждого лежащего одним хорошо отработанным ударом узкого клинка. Элеана стояла, отвернувшись, зябко обняв себя руками за плечи, и никакого протеста не высказывала.

Образ-мысль – он впитывает жизненную силу лежащего врага.

– Нет! Не сейчас!

Образ-мысль – бой и слабость в теле, летящий в лицо клинок...

– Но не могу же я показать им… кто я... мы…

Образ-мысль отступает, остается ощущение недовольства и тревоги…

К этому моменту Квинт закончил свое дело и подошел к Дару. Дар не сказал ничего, но Квинт понял его невысказанный вопрос.

– Иначе – нельзя. Мы бы не успели дойти до башни, а они бы уже очнулись и подняли тревогу. Такое заклинание держится не дольше пяти минут. Да ты бы видел, что эти твари делают с нашими, с пленниками и с мирными жителями – мы в Раменье это знаем слишком хорошо! Ты бы тоже считал каждого самалита бешеной собакой, которой надо побыстрее перерезать глотку…

Вспомнив подслушанные «милые воспоминания» стражников о захваченном ими городе, Дар не ничего говорить. В конце концов, не ему судить здешние обычаи войны.

– Даже меньше чем пять минут. Заклинание не больше трех минут бы продержалось, мне пришлось экономить силы. – Боевой запал у Элеаны прошел, и она снова выглядела тем, кем она была – усталой и измученной девчонкой, которую жестокие обстоятельства ввергли в кровавый хаос войны… войны, в которой Дар был только случайным посторонним свидетелем. Впрочем, теперь уже и участником.

Дар рассеянно посмотрел на лежащего перед ним толстого степняка – того, которого он убил сам. По всей видимости, это был начальник – его одежда была получше, а оружие – побогаче. Дар вспомнил, что ему нужен ремень и начал снимать его с убитого. Саблю он, как и раньше, собрался кинуть, но его заинтересовал вделанный в рукоять камень – у него явственно ощущалась магическая аура. Он выдвинул клинок из ножен и тот матово блеснул серебристым блеском.

– Квинт, посмотри, эта сабля не лучше твоей нынешней будет?

Квинт подошел, глянул, и глаза у него загорелись.

– Вот это находка! Адамантитовый клинок! Это же целое состояние!

– Да еще со вставкой из кнумериума – с магическим усилением, – добавила со знанием дела Элеана. Она уже несколько приободрилась снова.

– Ну, так возьми его себе, – сказал Дар, отметив, что они с Квинтом незаметно перешли на «ты». – Я же не фехтовальщик, мне она без надобности.

Квинт вдруг как-то странно взглянул на него. Потом совершенно неожиданно произнес тоном, который Дар еще от него не слышал, снова переходя на «вы»:

– Я вас правильно понял, господин Дар, что вы мне дарите добытое вами в бою оружие?

– Да, – Дар был слегка растерян. – я что-то неправильно сказал? Тогда приношу мои извинения, я плохо знаю ваши обычаи…

Вместо ответа, Квинт опустился на одно колено, взял из рук Дара саблю, которую тот держал, не зная, что с ней делать, и поцеловал клинок. Затем поднялся и произнес, глядя прямо в глаза Дару:

– Именем бога Хора, покровителя нашего рода, и перед лицом свидетеля, принимая это оружие в подарок от товарища в бою, клянусь носить его с честью и никогда не обращать против того, кто мне его вручил. Клянусь считать вручившего мне оружие, братом по крови и членом моего рода! – еще раз поцеловав клинок, Квинт продолжал смотреть на Дара, ожидая чего-то.

– Я, м-м-м, слышу вашу клятву, Квинт, и тоже считаю вас моим братом, – неуверенно проговорил Дар. – Я что-то еще должен сказать или сделать?

Квинт вздохнул и улыбнулся. Улыбка, совсем мальчишечья, неожиданно преобразила его лицо. Он обнял Дара за плечи и ответил:

– Нет, побратим, всё верно. Главное – сказать от сердца. – Потом, осмотрев еще раз саблю, добавил: – Такой клинок должен иметь свое имя. Я нарекаю тебя – «Молния»!

Затем он прицепил ножны к поясу и убрал клинок. Лицо его приняло прежнее сосредоточенное выражение. Он подошел к выходу и поднял руку, призывая к вниманию. Дар поспешно застегнул новый ремень, и приготовился. Элеана тоже подобралась. Был в ней, как и в Квинте, несгибаемый внутренний стержень воли, который не позволял сдаваться в самых безнадежных обстоятельствах. И как раз этим, его команда – Дар мысленно употребил это название, само пришедшее ему на ум – уже стала Дару близка и дорога…

А еще Дар в очередной раз пожалел, что сапоги малорослых степняков ему решительно не подходили – надоело беречь свои босые ноги. Тут ему пришла в голову новая мысль.

– Стойте, – бросил он спутникам. – Давайте быстро переоденемся и прихватим вещей в дорогу – потратим еще минут пять, но кто его знает, куда нас выведет ход.

– Разумно, – согласился Квинт, немедленно приступая к перетряхиванию разбросанного в беспорядке барахла стражников. – Я сам должен был об этом подумать.

Элеане подобрали одежду самого малорослого стражника. Она попросила у Квинта его новый клинок, который имел остроту бритвы, и одним махом решительно обрезала полы у лохмотьев своего платья, превратив его соблазнительное супер-мини. После чего, натянула сверху штаны и куртку, а свои туфли сменила на грубые сапоги. Дар нацепил куртку пузатого начальника, у которого забрал саблю – она единственная на него налезла. Штаны, хоть и коротковатые ему, он оставил прежние. У Квинта проблем с подбором одежды вообще не возникло. На всё про всё ушло, как и предположил Дар, не больше пяти минут. В этот момент выходная дверь неожиданно отворилась, и в проеме выросла фигура нового персонажа.

***

– Не бейте меня, господин, я уже иду! Я встаю! – мальчик забился в ужасе, ощутив на плече руку надсмотрщика. – Я сделаю всё, что прикажут! Я буду стараться!..

– Гуд, успокойся, Гуд, – это сон, всё в порядке! – мальчик раскрыл глаза, напрягшись, не понимая, где он. Неужели он посмел уснуть во время работы?

Но над ним был высокий светлый потолок, а не низкий свод подземной казармы. И лежал он не на грязной соломе, а на чистой простыне. Воспитатель Люк стоял над ним, тревожно глядя на ребенка. Он подходил поправить простыню на спящем, когда тот неожиданно забился в кошмаре.

– Это только плохой сон, повторил он, – рисуя над мальчиком знак «уходящей тревоги».

– Да, – Гуд расслабился, сонное наваждение уже начало проходить. – Мне снилось... что я опять там...

– Ты никогда больше не окажешься там, Гуд. Никогда! Спи, я тебе помогу. – Люк положил ладони на виски мальчика и мысленно произнес формулу. Струна жизненной энергии скользнула между его руками, ее басовитый музыкальный тон рассеивал темные страхи и страшные воспоминания. Гуд закрыл глаза и провалился в глубокий сон без сновидений.

Люк еще раз обошел комнату, в которой спали восемь мальчиков в возрасте от семи до десяти лет. Было жарко, многие раскрылись во сне и полоски залеченных шрамов – следы плетей на спинах и на руках, были видны вполне отчетливо в полумраке спальни. Залечить шрамы в душах было куда труднее... Но кошмары, по всей видимости, уже никого больше не мучили. Лук еще раз прислушался – всё спокойно. Потом подошел к открытому окну, и задумчиво оперся о подоконник. Теплый ночной ветерок приносил с моря рокот прибоя и запахи водорослей. Интернат стоял на пологом склоне южной части острова, от моря и остальных комплексов Детского Города его отделяла лесополоса, сохранившая свой первозданный вид наверное еще со времен Первой и Второй Станций. Люку снова вспомнилось, как сам он когда-то в другом месте слушал такой же рокот прибоя... Да, там был еще запах рыбы, и сети, мокрые, в кровь раздиравшие руки... Правда, в отличие от девятилетнего шахтера Гуда, он не был рабом, и дышал в детстве свежим воздухом, а не пыльной духотой шахты... Люк встряхнул головой, отгоняя прошлое, и направился в воспитательскую.

Леда была уже там – она закончила вечерний обход комнаты девочек раньше него. Она приступила к работе в отделении адаптации только декаду назад, одновременно с приемом новой группы. У прежней напарницы Люка – Леи как раз закончился полуторагодовой срок. Люк знал, что Лея, как и почти все воспитатели-адаптаторы, просила оставить ее на второй срок и, тоже, как и все, получила отказ – психологи Совета были неумолимы. У Люка только что закончились пятнадцать месяцев, он расстался с предыдущей группой, которую перевели в общее отделение. Та группа была из Когура, как и сам Люк. Люк не собирался писать заявление на второй срок – не только потому, что это бесполезно, но и потому, что у него были иные планы. Он устало сел в кресло и налил себе бокал тонизирующего тутового сока. Леда посмотрела на него с сочувствием.

– Тяжело с новой группой?

– Не то слово! Сразу восемь ребят из Мерки. Шестеро – рабы... Ты же представляешь, что они там пережили...

– Нет, к сожалению или к счастью не очень представляю. Я ведь родилась здесь, в Гесперидах и не бывала за экваториальным порогом...

– И тебя назначили к нам? – удивился Люк. В адаптаторы интерната старались направлять уроженцев Лакаана, они быстрее устанавливали эмоциональный контакт с привезенными оттуда детьми.

– Я – сильный эмпат. Я чувствую и разделяю как радость, так и боль, и страх, это отчасти мне заменяет личный опыт... И в нашем отделении я не один раз работала, правда давно, последний раз – более десяти лет назад. Да и вообще Воспитателей у нас вечно не хватает, ты же знаешь.

– Да... А ведь мы спасаем и принимаем только ничтожную часть этих детей, вот в чем главный ужас. Надо всё-таки искать способ, о котором мечтали основатели Первой Станции...

– Не начинай снова, Люк. Об этом мы все говорим и спорим уже пятое десятилетие, с того момента, когда сумели преодолеть экваториальный порог... Сам Фалант не нашел способа сделать фактор СЭЖ отрицательным у каждого человека.

– Ну, то что этого не нашел и Фалант, это еще не доказательство, что такое невозможно в принципе… Есть же и работы Веда Конга, и опыт Ордена Фалантеров.

– И те, и другие – с катастрофическим конечным результатом! Люк, ты что, действительно не понимаешь, что именно эти катастрофы и вынудили нас принять и строго соблюдать сегодняшние правила?

Люк вскочил на ноги и начал расхаживать по комнате. Он знал, что эта его манера некоторых собеседников раздражает, но в волнении часто забывался. Сейчас он спорил больше с самим собой, Леда только повторяла то, о чем он думал много раз и сам.

– Фактор СЭЖ! Индекс Себялюбия, Эгоизма, Жадности – так это назвал Фалант! Да, мы все собраны по признаку его отрицательного значения – это условие стабильности нашего общества! Мы – избранные! Мы отгородились от всего мира экваториальным барьером и построили почти идеальное общество. Как там это именуют жрецы Фта – рай? Место для их святых и праведников… только у них праведники отбираются по прямо противоположному критерию… Но вот только кому мы нужны – кроме самих себя? А ведь мы же сами говорим: «Если я только для себя – то зачем я?». Мы самодостаточны и самодовольны…

– Проект «Плавучие Острова»…

– Что? – сбитый с мысли, Люк не сразу понял, о чем сказала Леда.

– Ты знаешь, зачем был начат этот проект?

– Ну – расширить обитаемую территорию, вынести с главного острова все производства… Но при чем тут «Острова» к тому, о чем я говорю?

– К тому, что у нас сейчас три с половиной миллиона граждан, а наша территория ограничивается островом Геспериды и Рыбным архипелагом, площадь которого в три раза меньше Гесперид. Нам уже сейчас тесно, Люк. При жестком контроле рождаемости, у нас прирост населения составляет до 15-20% на поколение. Нам нужно искать способы расширяться и развиваться, а в нашем полушарии нет естественных материков. Предложения устроить искусственные тектонические сдвиги и подъем морского дна требуют огромных затрат ресурсов и труда. Почему ты считаешь, что все эти дела менее важны и приоритетны, чем работа с обитателями Лакаана? Потому, что ты сам там родился, не так ли?

– Нет, не по этому, – Люк покраснел – обвинение Леды было сильным, поскольку сам он не был вполне уверен, что оно беспочвенно. – Я хорошо понимаю необходимость проектов, о которых ты говоришь. И я голосовал за них на референдуме. Я же не предлагаю, в конце концов, бросить всё прочее и сосредоточиться только на Лакаане.

– Тогда к чему эти разговоры о нашем самодовольстве и «избранности»? И ты случайно не забыл, что Лакаан – империю и все остальные государства, вместе, сейчас населяет миллионов полтораста людей? Нас, по сравнению с ними – капля...

– Я просил Совет направить меня в «проводники», – заявил Люк. – Я уверен, что можно делать больше, чем мы сейчас делаем. Да, я понимаю, что мы не можем брать всех к нам. Но уже давно можно было найти место хоть в том же Раменье...

– Сколько тебе лет, Люк? – Люк удивился этому вопросу. Но взглянув на Леду, он вдруг осознал, что она значительно старше, чем ему всё время казалось. Те несколько дней, которые они работали в интернате вместе, он воспринимал ее почти как ровесницу. Сейчас, взглянув на ее задумчивое лицо, он впервые подумал, что она могла бы годиться ему в матери. Кстати, свою мать он не помнил совершенно... Внезапно Люк рассердился.

– Мне тридцать лет! – сказал он. – И я четыре года работаю воспитателем! Что ты хотела сказать – что я не понимаю ответственности за порученное дело?

– Нет, – спокойно ответила Леда. – Просто ты слишком нетерпелив, для своего возраста. Кстати, мне в этом году исполняется семьдесят восемь. Когда впервые открыли портал через Порог, мне было не намного меньше, чем тебе. А еще через пятнадцать лет я входила в группу, которая разработала первый комплекс программ адаптации для детей «той стороны». Ты был в одной из первых партий, которые мы привезли в Геспериды. В тот год мы доставили тридцать человек, а потеряли шестерых – «проводников» и наблюдателей... Там была война, очередная, небольшая... не то, что спустя еще пять лет... Во время большой войны, мы потеряли одиннадцать товарищей...

– Так ты – та самая Леда Наль! – Люк был ошеломлен. Это же надо ему было оказаться таким болваном – работать почти декаду рядом с сопредседателем Совета и не догадаться, кто она! С другой стороны – и хорошо, он сможет теперь выложить ей всё, что считает важным.

– Тогда, товарищ Наль, скажи мне, чего стоят все наши замечательные теории нашего замечательного общества перед практикой, при которой мы доставляем в Геспериды в лучшем случае одного из тысячи потенциальных наших граждан? И не надо мне рассказывать про ресурсы и людей, я сам могу прочитать на эту тему лекцию... Я уже дважды подавал свое предложение – устроить филиал на месте, в подходящем районе и привлечь местных же жителей. Пусть они не подходят для жизни в Гесперидах, но не звери же они! Я сам сейчас мог бы жить там, если бы попал в число тех девятисот девяноста девяти, которых мы не находим. Почему мы так не доверяем людям с той стороны?!

– Я читала твои предложения. – Леда была спокойна. – И первое, и второе. Первое было незрелым. Второе предложение действительно проработано довольно тщательно. Но я всё равно с ним не согласна, и написала в отзыве – с чем именно. Ты его прочитал?

– Я его прочитал трижды. – Люку стало неловко, что он сорвался на крик. – Я признаю, что у этого филиала самым уязвимым местом будет психологическая проблема отбора – кто-то попадает в Геспериды, остальные должны примириться с тем, что им к нам дорога закрыта. Но я уверен, что можно так обставить дело, что остающиеся не станут себя ощущать «вторым сортом», как ты выразилась в отзыве. Мне недостаёт практического опыта общения с людьми «той стороны» – со взрослыми. Дети – это же совсем иное дело! Поэтому я и прошусь в «проводники».