Текст книги "Голиаф"
Автор книги: Скотт Вестерфельд
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА 5
К утру устройство было почти собрано. Немногие остающиеся части – ручки, рычаги приборной доски – были разложены по полу. Вяленое мясо из соображений пространства убрали в сторону, однако запах свежевыделанной кожи остался. Алек с Диланом, Бауэром и Хоффманом работали без сна, в отличие от мастера Клоппа, который большей частью тяжело дремал на стуле, просыпаясь, чтобы лишь выкрикнуть какое-нибудь указание или ругнуться в адрес того, кто построил эту машину. Изящные ее линии он считал чересчур вычурными, оскорблением и вызовом жестянщицким принципам. Бовриль сидел у него на плече, с озорной радостью вспоминая и усваивая новые немецкие ругательства. С той памятной ночи Османской революции Клопп ходил с палкой, а вставал с мучительной гримасой. Его боевой шагоход упал при штурме пушки Теслы, сбитый самим Восточным экспрессом. Хирург «Левиафана» доктор Баск сказал, что Клоппу вообще повезло сохранить двигательную способность.
Революция длилась одну лишь ночь, но цена за нее была заплачена немалая. Отец Лилит погиб вместе с тысячей борцов-революционеров и бессчетным количеством солдат султана. Целые кварталы древнего Стамбула лежали в руинах.
Впрочем, это не шло ни в какое сравнение с военными перипетиями Европы, особенно между соотечественниками Алека и русскими. В Галиции орда бойцовых медведей сошлась в жесткой битве с сотнями машин; вал звериной и человеческой плоти спекался с металлом, и в результате Австрия оказалась повержена. А ведь война, по убеждению Дилана, еще только начиналась.
Ньюкирк принес завтрак как раз тогда, когда в щелках грузовой двери забрезжило солнце.
– Это что еще за чертовщина? – полюбопытствовал он.
– Хороший вопрос, – сказал Алек, снимая с подноса кофейник. Налитую чашку он протянул Клоппу, переходя при этом на немецкий; – Есть какие-то соображения?
– Идея такая: эту штуку надо переносить. – Клопп палкой указал на длинные боковые ручки устройства. – Двое, видимо, носят, а третий управляется.
Алек кивнул. В ящиках оставались в основном запчасти и отдельные прилады; само устройство было не такое уж тяжелое.
– Ну а почему бы не установить ее на каком-нибудь транспортном средстве? – резонно спросил Хоффман. – Можно использовать силу мотора, да еще и избавить себя от возни с батареями.
– То есть она приспособлена для ухабистой равнинной местности, – подытожил Клопп.
– В Сибири ее пруд пруди, – вставил Дилан. После месяца, проведенного в Стамбуле среди жестянщиков, он мог уже на равных вступать фактически в любой их разговор. – Но Россия – страна дарвинистская, поэтому моторов у транспорта здесь нет.
– Получается, – Алек нахмурился, – машина жестянщиков разработана для применения дарвинистами, так, что ли?
– Вроде как индивидуальный заказ для того места, куда мы сейчас направляемся, – рассудил Клопп, аккуратно коснувшись трех стеклянных сфер на ее верхушке. – Эти вот должны реагировать на магнитные поля.
– Поля. – Кроха Бовриль всем своим видом изобразил простор.
Алек, не стирая с ногтей машинное масло, ухватил с подноса кусок бекона. После ночи работы есть хотелось неимоверно.
– И что из этого следует, мастер Клопп?
– Пока не знаю, юный господин. Может, какая-то навигационная машина.
– Для компаса что-то слишком уж большая, – усомнился Алек. – И признаться, слишком красивая для чего-то столь будничного. Большинство частей было здесь явно выточено ручным способом, как будто изобретатель не хотел осквернять штучность своего детища какими-то там поточными изделиями.
– Можно спросить, господин? – подал голос Бауэр.
Алек кивнул:
– Конечно, Ганс.
Бауэр повернулся к Дилану:
– Наверное, мы могли бы понять эту машину лучше, если б знали, почему царь попытался протащить ее мимо вас незамеченной.
– Доктор Барлоу считает, что царь об этой машине вообще не знает, – сказал на это Дилан. – Дело в том, что человек, к которому мы направляемся, имеет в некотором роде… репутацию. Иными словами, слегка подвинут. Один из тех, что могут подкупить русского чиновника или офицера, чтобы тот ему перекинул что-нибудь контрабандой, не подумав при этом о последствиях. По словам ученой леди, он никогда не вызывал у нее симпатии, а это лишь подтверждает, что он, как бы это… – Безуспешно поискав нужное слово, она перешла на английский: – Зловреда.
Алек доел свой бекон, оглядел разбросанные вокруг оставшиеся части и со вздохом сказал:
– Ну что, давайте уж поскорей закончим и посмотрим, что будет, когда мы ее запустим.
– Ты думаешь, эта мысль здравая? – Дилан чутко поглядел на батареи, которые Хоффман заряжал от проводки корабельных прожекторов. – В них уже такой заряд, что как бы не заискрили, а то и бабахнули.
Ведь над нами миллион кубов водорода.
Алек повернулся к Клоппу и по-немецки сказал:
– Дилан думает, что это небезопасно.
– Ерунда. – Клопп ткнул в корпус батареи палкой. – Это низкое напряжение, рассчитанное на долговременную работу.
– Может, это только снаружи, – пробурчал Дилан и, переходя на английский, сказал: – Мистер Ньюкирк, сходите-ка приведите доктора Барлоу.
Товарищ-мичман кивнул и довольно резво умчался, отдаляясь от хитромудрой жестянщицкой машинки с плохо скрытым облегчением.
В порядке ожидания Алек рукавом натирал каждую деталь на приборной доске. Приятно было чувствовать себя снова полезным, что-то собирать, хотя и неизвестно что.
Доктор Барлоу по прибытии прошлась вокруг машины, взыскательно изучая ее взглядом; то же самое делал и лори у нее на плече. Оба существа наперебой перебрасывались фразами – в частности, Бовриль щеголял усвоенными за ночь названиями деталей и иноязычной бранью.
– Ну что, все молодцы, – на безупречном немецком сказала доктор Барлоу. – Это, я так понимаю, какое-то магнитное устройство?
– Так точно, мадам, – учтиво кивнул Клопп, глядя на Дилана. – И я уверен, что оно не бабахнет.
– Хотелось бы надеяться. – Ученая леди отступила на шаг назад. – У нас не так много времени. С вашего позволения, Алек, давайте посмотрим, что она делает.
– С вашего позволения, – чуть ли не свысока повторил ее лори, вызвав у Бовриля приступ хихиканья.
Алек занес руку над рубильником и сделал глубокий вдох. А что, если Дилан прав? Ведь они понятия не имеют, что это за машина. Однако целая ночь ушла на сборку; не оставлять же ее здесь без толку. И он повернул рубильник…
Секунду-другую ничего не происходило, а затем три стеклянные сферы наверху машины ожили помаргивающим светом. На сквозняке грузового отсека чувствовалось исходящее от машины тепло, а в ушах образовывалось тихое гудение. Оба лори тут же взялись имитировать этот звук, затем к ним присоединился Тацца, и вот уже гудел весь отсек. В каждой из стеклянных сфер прорезалась дрожащая электрическая искра, постепенно удлиняясь до тонкой трепещущей жилки света, эдакие крохотные плененные молнии.
– Зрелище поистине интригующее, – произнесла доктор Барлоу.
– Это-то да, – согласился Дилан, – только что это все значит?
– Как биолог, с уверенностью могу сказать: понятия не имею. – Ученая леди сняла с плеча у Клоппа Бовриля. – А вот наш проницательный друг всю ночь слушал и наблюдал.
Она поместила его на пол. Бовриль немедленно вскарабкался на машину, обнюхал батареи, приборную доску и, наконец, все три сигнальные сферы. В движении он оживленно перекликался со своим сородичем; оба в один голос несли друг другу всякую околесицу из терминов и понятий.
Алек взирал с озадаченной растерянностью. Он всегда недоумевал, каким это образом доктор Барлоу собиралась использовать эти существа для удержания оттоманов от войны. Они, бесспорно, очаровашки, но едва ли такие, чтобы вся Османская империя из-за них склонилась к дарвинизму. Быть может, это была всего лишь уловка, повод для прилета «Левиафана» в Стамбул, а на самом же деле искони вынашивался план форсировать пролив, используя Бегемота. Или же в этих лори есть что-то, до поры скрытое от глаз?
Наконец Бовриль протянул лапку к доктору Барлоу, которая удивленно нахмурилась. Но тут пришел в движение лори, что сидел у нее на плече. Своими крохотными пальчиками он расстегнул у нее на шее ожерелье. Доктор Барлоу лишь успела поднять брови, а он уже передал его Боврилю.
– Это еще что за… – начал было Дилан, но ученая леди жестом велела ему умолкнуть.
Бовриль поднес вещицу к одной из стеклянных сфер, и из нее вырвался прожилок света, создав между сферой и кулоном искристо дрожащий мостик.
– Поле, – выдал Бовриль.
Он качнул кулон, и с ним туда-сюда качнулся прожилок света.
Когда Бовриль отвел ожерелье, крохотная молнийка словно утратила к нему интерес и возвратилась в сферу.
– Вот это да, – тихо выговорил Алек. – Ничего себе.
– А из чего, мадам, у вас сделано ожерелье? – осведомился Клопп.
– Сам медальон из стали, – ответила доктор Барлоу. – То есть явно повышенное содержание металла.
– Значит, оно улавливает металл. – Клопп, поморщась, с усилием поднялся на ноги, вслед за чем поднял палку. Стоило ее стальному наконечнику приблизиться к одной из сфер, как из нее тоже мгновенно выскочила молнийка.
– Зачем, интересно, такая штуковина? – задал вопрос Дилан.
Клопп плюхнулся обратно на стул:
– Ну, как. Можно использовать ее для обнаружения сухопутных мин. А поскольку она крайне чувствительна, то, может, и для поиска зарытых телеграфных проводов. Или кладов, да и бог весть чего еще. Кто знает.
– Кладов! – заявил Бовриль.
– Телеграфные провода, остров сокровищ. – Дилан покачал головой. – Ну вы даете. Да где ж вы их отыщете здесь, в Сибири?
Алек сделал осторожный шаг вперед, с прищуркой глядя на машину. Три стеклянные сферы образовывали теперь подрагивающий узор; все спицы света были уставлены в разных направлениях.
– А теперь она что определяет?
– Гляди, – ответил Дилан, – одна нацелена назад, на корму. А две другие вверх и в сторону носа.
Оба лори издали подобие рокота.
– Ну, разумеется, – сказал Хоффман. – «Левиафан» по большей части состоит из дерева и живой плоти. Но моторы-то у него целиком из металла.
Дилан присвистнул:
– Так они ж в двухстах метрах отсюда!
– Значит, умная машинка-то, – хмыкнул Клопп, – даром что создана сумасшедшим.
– Ох, как мне интересно, что у него на уме, – мечтательно сказала ученая леди, поглаживая мех Таццы, который, притомившись созерцанием машины, повернулся и засеменил к двери. – Что ж, я уверена, достаточно скоро это выяснится. Мистер Шарп, проследите, чтобы этот аппарат и вообще весь груз был укрыт в запертом помещении. И убедительно прошу вас всех ничего не говорить экипажу.
Алек нахмурился:
– А этот… ученый не спохватится, где его машина?
– Непременно. – Доктор Барлоу, ускользая к двери, одарила его улыбкой. – И наблюдать, как он томится от любопытства, будет самым что ни на есть интересным зрелищем.
Вскоре Алек направился к своей каюте, надеясь перехватить часок сна перед прибытием в пункт назначения. Не мешало, наверное, наведаться к Фольгеру, но сносить град вопросов вильдграфа сейчас просто не было сил. Поэтому Алек, добравшись до каюты, свистнул вестовую ящерицу, а когда та появилась, передал: «Граф Фольгер, через час мы будем в пункте прибытия. В каком именно, я по-прежнему не имею представления. Груз содержал какую-то машину жестянщиков. Остальное позже, когда я немного посплю. Конец сообщения».
Он улыбнулся вслед юркнувшему в трубу созданию. Прежде ящериц он Фольгеру никогда не посылал, хотя давно уже пора было приучить этого спесивца к тому, что фабрикаты на борту «Левиафана» – неотъемлемая часть жизни и обихода.
Не сняв даже обуви, Алек растянулся на своем лежаке. Глаза закрылись, но перед ними по-прежнему маячили стеклянные трубки и глянцевитые металлические части загадочной машины. Утомленный ум играл в сложение-вычитание, пересчитывая шурупы и обмеры кронциркуля.
Алек застонал, силясь изгнать из головы всякие мысли. Но механические шарады завладели мозгом не на шутку. Быть может, это доказывало, что он в душе жестянщик и места на корабле дарвинистов ему так и не обрести.
Сев, он начал стягивать куртку и нащупал в кармане что-то объемистое. Ну конечно: газета, что он позаимствовал у Фольгера.
Он вынул ее, сложенную как раз на фотографии Дилана. Во всей суматохе, связанной со странным устройством, он как-то забыл показать ее своему другу. Алек откинулся на спину, мутными от усталости глазами скользя по строчкам. Стиль знакомый, разухабисто отвязный, абсолютно в духе тех статей, что Малоне кропал и о нем, Алеке. Хорошо хотя бы то, что витиеватая проза репортера превозносит достоинства кого-то другого.
– Кто знает, какое неистовое разрушение могло бы обрушиться на толпу, не подействуй отважный гардемарин столь доблестно и быстро? Да, отвага определенно течет в его жилах, ведь он и сам племянник бестрепетного воздухоплавателя, некоего Артемиса Шарпа, всего несколько лет назад погибшего при трагическом пожаре аэростата…
От этих слов Алека слегка передернуло: вот опять упоминание отца Дилана. Странно, как имя этого человека продолжает все всплывать и всплывать. Может, где-то здесь и лежит разгадка семейной тайны?
Роняя газету на пол, Алек тряхнул головой. Дилан, когда будет готов, сам все расскажет.
Сейчас важнее то, что он за всю ночь не сомкнул глаз. Алек улегся, заставив себя закрыть глаза. Скоро корабль прибудет в пункт назначения. Алек лежал, а мысли все кружились и кружились.
Сколько уже раз Дилан был близок к тому, чтобы открыть ему что-то самое сокровенное, но в последний момент неизменно отступал, не выдавал себя. Уж каких только обещаний Алек ему ни давал, какие только свои секреты ни рассказывал, а Дилан все никак не решался открыться ему до конца. Может, он этого так никогда и не сделает просто потому, что не может довериться такому чертову принцу, наследнику империи, и такому ничтожному объекту расхода водорода, как Алек. Несомненно, все дело в этом. Прошло еще много беспокойных минут, прежде чем он наконец заснул.
ГЛАВА 6
Первым их заметил Ньюкирк.
Он зависал в холодном белесом небе на подъемнике Гекели, в трехстах метрах над «Левиафаном». Для экономии тепла летный комбинезон был набит ветошью, и оттого руки-ноги Ньюкирка были раздуты, как у какого-нибудь гоблина, семафорящего сигнальными флагами:
– ЕЛИ… ВСЕ… НИЗОМ… ВПЕРЕДИ.
Дэрин опустила бинокль:
– Видели, мистер Ригби?
– Ага, – ответил боцман. – Только ни черта не понял.
– Е-Л-И, – как мог помогал на плече Бовриль. Сигналы он считывал не хуже членов команды, только не мог слагать из букв слова. По крайней мере, пока.
– Наверное, он увидел поляну или просеку. Может, мне сходить на нос посмотреть, сэр?
Мистер Ригби кивнул, после чего дал команду человеку на лебедке, чтобы тот добавил Ньюкирку высоты. Дэрин направилась вперед, через колонию стрелковых мышей, разбросанную по новой части воздушного исполина.
– Н-И-З-О-М, – говорил Бовриль.
– Да, зверок, это так пишется.
Бовриль повторил слово еще раз, затем поежился.
Дэрин тоже было холодно. Ночной недосып не способствовал согреванию. Чертов Алек с этой его любовью ко всяким устройствам. Шестнадцать долгих часов провести за сборкой загадочной машины, да так и не понять, в чем ее суть! Сплошь напрасная трата времени. Тем не менее более счастливым Алека она не видела, пожалуй, с той самой поры, как они вдвоем возвратились на «Левиафан».
Как бы он ни твердил о своей привязанности к кораблю, шестерни и электрика были, пожалуй, его единственным вдохновением. А вот Дэрин, проведя в Стамбуле целый месяц среди шагоходов и паровых труб, так к ним и не прониклась. Видно, так уж устроено, что жестянщики обречены на вечную войну с дарвинистами, хотя бы только в мыслях.
Добравшись до носа корабля, она поднесла к глазам бинокль, осматривая окрестность, и через секунду-другую увидела то, о чем сообщал впередсмотрящий Ньюкирк.
– Ешь твою медь. – Слова клубочком пара вылетели в морозный воздух.
– Низом, – подсказал Бовриль.
Действительно, впереди ели, как говорится, пали – а точнее, раскинулся бескрайний массив павших хвойных деревьев.
Они лежали, выкорчеванные без счета, обчищенные дочиста, словно некий ураган повалил их как спички, содрав при этом сучья и хвою. Поражало то, что каждый древесный ствол лежал в одном и том же направлении: макушкой на юго-запад, то есть непосредственно в сторону Дэрин.
Ей доводилось слышать об ураганах и смерчах, выдирающих деревья из земли, но какой ураган мог пройти здесь, в тысяче миль от любого океана? Или есть какой-то особый сибирский, неслыханный по силе ураган, когда по лесу свищут какие-нибудь гигантские сосулины и косят все подряд?
Дэрин свистнула вестовую ящерицу, не сводя тревожного взгляда с панорамы павшего леса. Когда ящерица появилась, она наговорила сообщение, стараясь не выдавать голосом страха. Что бы там ни повалило эту заматерелую, вросшую в мерзлую тундру хвойную чащобу, с воздушным кораблем оно могло разделаться в считаные секунды.
Она поспешила обратно к лебедке, где мистер Ригби по-прежнему принимал сигналы от Ньюкирка. Медуза Гекели находилась сейчас почти в миле над кораблем, темным мазком своего водородного мешка на фоне неба.
– Он говорит, все это миль на тридцать в поперечнике, – опустив бинокль, сказал боцман.
– Вот же черт, – ругнулась Дэрин. – А это не могло быть землетрясение, сэр?
Мистер Ригби, подумав, покачал головой:
– Мичман Ньюкирк сообщает, что все павшие деревья направлены макушками наружу, к краям очага разрушения. Как по гребенке. Такая аккуратность не может быть следствием никакого землетрясения. Или Урагана, если уж на то пошло.
Дэрин представила, как во все направления от эпицентра расходится ни с чем не сопоставимая сила, вырывая деревья и обдирая их начисто, как спички. Взрыв…
– Однако на теории у нас нет времени. – Мистер Ригби вновь поднял бинокль. – Капитан приказал нам готовиться к спасательным работам. Там внизу, похоже, люди.
Спустя четверть часа Ньюкирк вновь замахал флагами.
– К-О-С-Т-И, – объявил Бовриль, которому острота зрения позволяла считывать сигналы без бинокля.
– Боже правый, – качнул головой боцман.
– Но этого не может быть, сэр, – заметила Дэрин. – Он слишком высоко, чтобы различать на земле такие мелкие детали.
Она всматривалась в даль, пытаясь разобрать, с какими именно буквами у промерзшего бедняги Ньюкирка могла произойти путаница. Гости? Ости? Или он умоляет, чтобы ему наверх послали горячие тосты? Вот бы сейчас быть наверху, а не торчать здесь почем зря. Но капитан приказал осуществлять посадочную глиссаду, готовиться к посадке на пересеченной местности.
– Кстати, вы, мичман, не чувствуете содроганий? – Мистер Ригби, встав на одно колено, снял перчатку и голой рукой притронулся к коже корабля. – Сдается мне, зверь нервничает.
– Да, сэр, похоже на то. – По ресничкам корабельной мембраны, словно ветер по траве, шла дрожь. В воздухе пахнуло чем-то вроде испорченного мяса.
– Кости, – повторил Бовриль, глядя куда-то вперед.
Дэрин подняла бинокль. Под летным комбинезоном по спине прокатилась холодная струйка пота. На горизонте гигантскими дугами сходилась дюжина столбов. Это была… грудная клетка мертвого воздушного зверя величиной с половину «Левиафана». На свету она отливала белизной. Ребра походили на сведенные вместе пальцы исполинского скелета, между которыми были видны остатки гондолы.
Неудивительно, что их громадный водородный летун опасливо ежился под ногами.
– Мистер Ригби, сэр, впереди по курсу обломки воздушного корабля.
Боцман посмотрел пристальнее в сторону горизонта и присвистнул.
– Вы думаете, сэр, – спросила Дэрин, – он попал под этот взрыв, или что там было?
– Нет, юноша. У воздушных зверей кости полые. Сила, что вырвала все те деревья, сломала бы их как спички. Вероятно, бедняга летун объявился здесь позже.
– Видимо, да, сэр. Мне свистнуть еще одну ящерицу и поставить в известность мостик?
Словно в ответ на ее слова резко упали обороты двигателей. После двух дней полета на полном ходу бескрайний лес, именуемый «тайга», окутал внезапной тишиной.
– Я думаю, они знают, – сказал мистер Ригби негромко.
По мере приближения «Левиафана» к мертвому летуну Дэрин рассмотрела среди павших деревьев и иные кости – скелеты мамонтин, лошадей и созданий поменьше, разбросанные внизу по подлеску как кегли.
Если прислушаться, то по морозному воздуху доносились звуки звериного рева. Дэрин уже слышала что-то похожее вчера, когда поднимали груз, и сбрасываемый балласт распространил вокруг обилие резких запахов.
– Кажется, сэр, где-то там бойцовые медведи. Да к тому же рассерженные.
– Рассерженные – не то слово, мистер Шарп. Вы не обратили внимания, что мы, пролетая над этими местами, не заметили сверху ни единого лося, ни одного стада косуль или оленей? После падения леса здесь, видимо, достаточно туго с охотой.
– А и правда.
Дэрин присмотрелась к костям существ поменьше. Все они были дочиста обглоданы, а когда отдаленный рев донесся снова, можно было понять, что зверь голоден.
Достаточно скоро в поле зрения появились медведи, по меньшей мере с дюжину – отощавшие, с впалыми боками. Мех на них торчал клочьями, а морды были исцарапаны – вероятно, они грызлись друг с другом. Некоторые, задрав головы, смотрели на «Левиафан», поводя ноздрями.
Ожил гудками клаксон – «длинный-короткий, длинный-короткий», как при подготовке к воздушной атаке.
– Это как-то странно, – заметил мистер Ригби. – Или офицеры думают, что авиабомбы способны поразить это зверье?
– Речь не о бомбометании, сэр. Секретный груз русских состоит в основном из сушеного мяса.
– А, значит, для отвлечения. Как мило со стороны царя обеспечить нам некоторое прикрытие.
– Так точно, сэр, – согласилась Дэрин. Хотя неизвестно, как долго две тонны мяса смогут отвлекать дюжину изголодавшихся медведей размером с дом.
– Ну что, юноша, – с довольным видом сказал мистер Ригби, – а вот и лагерь.
Дэрин опять подняла бинокль.
Среди порушенного лесного массива возвышался обширный круг деревьев. Как и остальные, они были ободраны, словно бы взрыв грянул откуда-то сверху. На поляне среди деревьев виднелись утлые деревянные лачуги в окружении колючей проволоки. Из труб поднимались тонкие столбики дыма, а из дверей выбегали мелкие людские силуэты, суетливо махая зависающему сверху воздушному кораблю.
– Сэр, а как эти люди вообще могли здесь уцелеть?
– Да я и сам теряюсь в догадках, мистер Шарп. Такая проволока не удержала бы и одного зверюгу, не говоря уже о дюжине. – Боцман снял Бовриля с плеча Дэрин. – Пойду отдам этого зверка ученой леди. А вы готовьте к снижению Гекели.
– Слушаю, сэр, – вытянулась Дэрин.
– Тех людей надо организовать на работу с лебедкой, да побыстрее. Если мы сделаем круг, а вы не будете готовы, нам придется вас там оставить.
Планируя к земле, Дэрин внимательнее присмотрелась к палому лесу. Оставшиеся на месте деревьев пни успели порасти лишайником, так что катастрофа, судя по всему, случилась месяцы, если не годы назад. Это несколько утешало. А впрочем, времени на раздумья не было. «Левиафан» уже закладывал вираж, готовясь разбрасывать вяленое мясо в радиусе нескольких миль из расчета на то, что поиск съестного среди поломанной чащобы на какое-то время отвлечет зверей.
Гекели сел аккуратно, внутри кольца колючей проволоки. Встречать Дэрин вышло с три десятка человек – вид у всех голодный и слегка ошалелый (они как будто все еще не могли поверить, что пришло спасение). При этом с полдюжины этих людей ухватили щупальца летательной медузы со сноровкой бывалых авиаторов.
Среди встречающих выделялся высокий стройный брюнет с щегольскими усиками и пронзительно синими глазами. Если другие были одеты в облезлые, кустарной выделки меха, то на нем красовалось элегантное пальто, а еще он держал на отлете вычурного вида трость. Брюнет молча наблюдал, как найтовится Гекели, после чего приблизился к Дэрин.
– Вы британцы? – осведомился он на английском с незнакомым акцентом.
Дэрин, которая как раз успела освободиться от летной сбруи, учтиво поклонилась:
– Так точно, сэр. Мичман Дилан Шарп, к вашим услугам.
– Вот незадача.
– Прошу прощения?
– Я, кажется, акцентировал, чтобы в данной экспедиции не были задействованы никакие державы, кроме России.
Дэрин моргнула:
– Прошу извинить, сэр, я насчет этого не в курсе. Хотя вижу, вам действительно слегка не по себе.
– Этим я обязан вам. – Брюнет тростью указал на парящий в вышине корабль. – Но что британское воздушное судно делает, можно сказать, в самом сердце Сибири?
– Спасает вас, черт возьми! – отбросив всякое чинопочитание, крикнула Дэрин. – И разводить дискуссии на этот счет у нас просто нет времени. Сейчас корабль в нескольких милях начнет сбрасывать пищу зверью, чтобы как-то его от нас отманить, хотя бы на некоторое время. Но этого хватит ненадолго.
– Прошу заметить, молодой человек, торопиться вовсе не обязательно. Этот периметр вполне надежно защищен.
Дэрин скептически оглядела кольца колючей проволоки на расстоянии нескольких шагов.
– Позвольте в этом усомниться, сэр. Одного водородного летуна те медведи уже, кажется, слопали. Если они почуют на земле еще одного, проволока их не остановит.
– Ой ли? Смею вас заверить, она остановит любое живое существо. Авек плезир! – Брюнет подступился к заграждению и вытянул трость. Стоило ее металлическому наконечнику коснуться проволоки, как в воздух с жарким треском взлетел сноп искр.
– Ого! – Дэрин инстинктивно отшатнулась. – Что за чертовщина?
– Мое изобретение – так, легкая импровизация, пока еще зачаточная и далекая от совершенства. Но, с учетом обстоятельств, необходимая.
Дэрин с ужасом глянула на Гекели, которого сведущие люди, впрочем, уже оттаскивали от забора на безопасное расстояние. Что ж, по крайней мере, с ума здесь спятили не все.
– Пожалуй, я назову его «забор электрик», – довольный произведенным эффектом, развивал свою мысль брюнет. – Так что медведи держатся от него подальше.
– Еще бы им не держаться, – пораженно сказала Дэрин. – Но мой корабль – живой водородный летун. Так что этот ваш забор на время посадки надо будет отключить, иначе мы все взлетим на воздух.
– Это само собой. Только медведи об отключении знать не будут. Работы профессора Павлова в данном смысле весьма наглядны и поучительны.
Дэрин ученую блажь брюнета проигнорировала:
– Эта полянка для моего корабля тесновата. Нам надо будет выбраться туда, где деревья вповалку. – Она медленно повернулась, пересчитывая стоящих людей. Всего двадцать восемь; быть может, на три сотни кило тяжелее только что скинутого груза. – Это все? С таким весом быстро подняться не так-то просто.
– Эти трудности мне понятны. Я сам прибыл сюда воздушным судном.
– В смысле, на том летуне, который мы видели? Что с ним вообще, черт возьми, произошло?
– Мы скормили его медведям, мистер Шарп.
Дэрин отступила на шаг:
– Вы что?
– При планировании моей экспедиции царские советники не учли отдаленности данного района. Запасы провианта оказались недостаточны, и медведи грузового состава стали проявлять свои охотничьи инстинкты. По этой причине судьба всего проекта оказалась под угрозой. Надо было принимать какое-то решение. – Брюнет повертел тростью. – Впрочем, знай я тогда, что в итоге в дело вмешается британский воздушный флот, я бы, возможно, поступил по-иному.
Дэрин, будучи все еще не в силах поверить в услышанное, покачала головой. Расправиться так с бедной безвинной животиной? И как царь посмел послать британский воздушный корабль для спасения этого безумца, скормившего своего собственного летягу медведям?
– Прошу прощенья за вопрос, сэр, но кто вы, черт возьми, такой?
Усатенький брюнет выпрямился и, откашлявшись, с нарочитой галантностью протянул руку:
– Я Никола Тесла. Приятно, так сказать, познакомиться.