Текст книги "Голиаф"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 31

На виду весь день проплывало Восточное побережье Соединенных Штатов – белые пляжи и припудренные солью деревья, болота и низкие зеленые холмы, несколько укромных островков вдоль обеих Каролин, Северной и Южной. Последнюю тысячу миль корабль шел вольно, не замедляя хода, и уже близился к цели. Слышно было, как по коридорам уже суетятся люди. От этого шевеления замирало сердце. Сегодня же вечером, ближе к полуночи, Эдди Малоне будет у себя в офисе «Нью-Йорк уорлд», сдавая восторженной редакции репортаж о Дэрин Шарп – отважной девушке-воздухоплавательнице, которая обставила всю воздушную службу Британии. С утра ее секрет будет обнародован в «Уорлд», а буквально завтра его уже подхватят и раструбят, считай, что все газеты Америки. Дэрин, как могла, упражняла колено, болезненно игнорируя жужжащих пчел и готовясь передвигаться с тростью, которую ей выточил из фабрикатного дерева милый старина Клопп, насадив сверху увесистый набалдашник из жестянщицкой меди. Дэрин томилась в догадке, как поведет себя капитан: вышвырнет ее как зайца или же бросит в карцер, но при любом раскладе сдаваться без боя она не собиралась.

Размышления Дэрин прервали: отворилась дверь, и в каюту фланирующей походкой вошла ученая леди с лори на плече и Таццой на поводке. Сумчатый волк, процокав когтями по полу, ткнулся влажным носом Дэрин в ладонь.

– Добрый день, мистер Шарп.

– Добрый, мэм. – Дэрин вяло приподняла трость. – Прошу прощения, что не встаю.

– Не стоит беспокоиться. Похоже, Тацца по вас соскучился.

– А вы, мэм, видимо, тоже?

– Признаться, я скучаю о том, – втянув трепетными ноздрями воздух, призналась доктор Барлоу, – что некому более-менее регулярно выгуливать Таццу. Мистер Ньюкирк оказался крайне ненадежным.

– Мое сочувствие, мэм. Но на нем сейчас не только его обязанности, но и мои, – заметила Дэрин, а затем угрюмо подумала: к чему прогибаться и метать бисер, если карьера все равно псу под хвост? – А вам никогда не приходило в голову выгулять Таццу самой?

Глаза у доктора Барлоу чуть расширились:

– Какое странное предложение.

– Крайне нелицеприятно, – заявил ее лори.

– Бедная животинка, – пожалела волка Дэрин, поглаживая его между ушами. – Ладно. Пришлите ко мне мистера Ньюкирка, и я выскажу ему все, что надо.

– Гнида казематная! – пискнул Бовриль.

– Что за выражения, мистер Шарп! – округлила глаза доктор Барлоу. – Вы уверены, что с вами все в порядке?

Дэрин поглядела на свою ногу. Штанина форменных брюк плотно облегала компресс, но все равно над коленом проглядывал бугорок.

– Порез на руке – дело плевое. Только вот насчет колена доктор Баск не совсем уверен.

– Он мне рассказывал. – Ученая леди, сидящая сейчас за столом, щелкнула пальцами, подзывая к себе от кровати Таццу. – Если за коленной чашечкой порваны связки, то дни карабканья по тросам для вас, скорее всего, сочтены.

Дэрин отвела взгляд, чувствуя, как в глазах предательски защипало. Не оттого, что по тросам ей больше не взлетать (ведь офицеры узнают, что она девчонка). А просто горько сознавать, что матушка с тетушками были в конечном итоге правы: девицы в воздухоплаватели не годятся. Неужели оно и вправду так?

– Доктор Баск, мэм, точно еще ничего не сказал.

– Верно, не сказал. Но бывает так, что с несчастьем приходит возможность.

– Не понял, мэм?

Доктор Барлоу снова встала и изящной походкой прошлась вдоль каюты, скользя пальцем в белой перчатке по стенной панели.

– За истекшие пару месяцев, мистер Шарп, вы проявили себя с весьма полезной стороны. Вы стойки и находчивы в сложных ситуациях, причем ваши импровизации оборачиваются на пользу. Вам даже свойственна, если не считать злопыханий ввиду дурного самочувствия, определенная дипломатичность.

– Ну, да, наверное.

– А позвольте вас спросить, мистер Шарп: вам никогда не приходило в голову послужить Британской империи в качестве более видном, чем беготня по палубам с завязыванием всех этих узлов?

Дэрин страдальчески закатила глаза:

– Это не просто завязывание узлов, мэм.

– Будучи личным свидетелем ваших талантов, не могу с вами не согласиться, – кивнула ученая леди с улыбкой. – Но приняв мое предложение, вы вскоре осознаете, что распутывание узлов – в переносном, разумеется, смысле – дело куда более престижное и полезное. И воздается за него не в пример солидней.

– Ваше предложение, мэм?

– А я недостаточно четко изъясняюсь? – вскинула брови ученая леди. – Я предлагаю вам должность, мистер Шарп. За пределами воздушной службы. Хотя, уверяю вас, определенное количество воздушных перемещений тоже будет в нее входить.

– Должность, мистер Шарп, – выдал ее лори, а Бовриль присвистнул.

Дэрин прилегла обратно на подушки. Совершенно неожиданно пчелиный рой за коленной чашечкой удвоил свою активность.

– Но что это, смею спросить, за должность? Вы ведь, э-э… главный смотритель Лондонского зоосада, не так ли?

– Х-ха, зоосада! – надменно пискнул зверок доктора Барлоу.

– Такова официальная версия, мистер Шарп. Но у вас что, и правда сложилось впечатление, что наша миссия в Стамбуле была зоологического характера?

– Э-э… я бы сказал, что нет, мэм. – А ведь она, Дэрин, понятия не имела, какая у доктора Барлоу настоящая должность (хотя понятно, что начальственная: вон каким приказным тоном над всеми распоряжается, да и держится соответственно). Понятно, что она внучка знаменитого фабрикатора, к тому же смогла реквизировать под свои нужды «Левиафан» посреди всех этих чертовых военных действий.

– Вы, мэм, извините, работаете на кого-то конкретно? Скажем, Адмиралтейство?

– На этих недоумков? Да уж нет. Зоологическое Общество Лондона, мистер Шарп, организация не правительственная. Это, говоря по сути, научно-благотворительное учреждение. – Доктор Барлоу, снова присев, поглаживала голову Тацце. – Но зоология – становой хребет нашей империи, а потому многие члены нашего Общества занимают весьма высокие посты. Вместе мы сила, с которой приходится считаться.

– Да, я это уже заметил. – Ученая леди фактически заправляла кораблем, по крайней мере, пока на борту не появился мистер Тесла со своими россказнями о сверхоружии. – Но какая должность в Обществе может быть для меня? Ведь я-то не ученый.

– Пусть так, но вы способны быстро обучаться. И бывает такое, когда в силу своей научной работы я оказываюсь в ситуациях, как любит говаривать мистер Ригби, на редкость оживленных. И вот тогда, – доктор Барлоу улыбнулась, – мне особенно бывает полезен изобретательный личный ассистент, такой, как вы.

– Вот как? – спросила Дэрин с прищуркой. – И насколько же, интересно, личный, мэм?

– Вы едва ли будете у меня мальчиком на побегушках, мистер Шарп. – Она окинула взглядом каюту. – Более того, в ближайшее время как бы он вам самому не понадобился.

Дэрин утомленно повела глазами. А кто сказал, что в комнате бывает идеальный порядок, когда тебе даже не разрешают вставать? Хотя предложенная должность обещала шанс избежать тюрьмы или, еще хуже, быть высланной обратно в Глазго, в юбки с рюшечками.

– Да я, в общем-то, не против, мэм. Только…

Доктор Барлоу приподняла бровь:

– У вас есть какие-то опасения?

– Да нет. Только вы можете после… Понимаете, есть нечто такое, чего вы обо мне не знаете.

– Ну, так скажите, мистер Шарп.

– Скажите, – потребовал ее лори, – мистер Шарп!

Дэрин устало прикрыла глаза: а ну их всех…

– Вообще-то я девушка.

Когда она открыла их снова, ученая леди смотрела на нее все так же пристально, но нисколько не сменив выражения.

– А ведь и правда, – произнесла она.

У Дэрин удивилась:

– Так вы, это… что, знали?

– Я? Понятия не имела. Просто у меня заведено никогда не показывать своего удивления. – Доктор Барлоу, вздохнув, посмотрела за окно. – Особенно в подобных случаях. Как вы сказали – девушка? Вы точно в этом уверены?

– Да уж куда точнее, – пожала плечами Дэрин. – С головы до пят.

– Н-да. Надо сказать, весьма оригинально. И несколько неожиданно.

– Мистер Шарп, – с видом маленького сноба снова сказал лори у нее на плече.

За замешательством ученой леди Дэрин наблюдала не без некоторого злорадства. Было даже как-то приятно выложить секрет перед эдакой всезнайкой. Во всяком случае, будет не столь ужасно видеть изумленные лица экипажа. Что скажут офицеры теперь, когда она стала протеже ученой леди?

– И для чего именно вам был нужен этот обман?

– Чтобы летать, мэм. Ради тех же узлов.

Ученая леди саркастически хмыкнула:

– Что ж, в этой уловке есть определенный шарм, мистер – вернее, мисс – Шарп. Она может оказаться нам полезна. Обществу иногда приходится прибегать к искусству маскировки. Но очень важно то, чтобы никто и никогда не разгадал эту вашу мистификацию.

– Боюсь, мэм, с этим у нас промах, – кашлянув, сказала Дэрин. – Вначале ее раскусил граф Фольгер, затем, в Стамбуле, та девушка по имени Лилит. Потом, с недавних пор, Алек. Да, и еще генерал Вилья со своим доктором, и, наконец, эта гнида-репортер Эдди Малоне.

Теперь ученая леди не скрывала изумления:

– Вы уверены, юная мисс, что этим список лиц исчерпывается? Или я на всем корабле замыкаю их число, будучи последней, кто обо всем узнал?

– В этом-то и проблема, мэм. Очень скоро все это дойдет до «Уорлд» – то есть газеты мистера Малоне. Он планирует все в ней выложить, когда мы нынче вечером прибудем в Нью-Йорк.

Доктор Барлоу медленно покачала головой:

– Ах, вот как. Что же, это все заводит фактически в тупик. Боюсь, мне придется отозвать свое предложение.

Дэрин села прямее:

– Вы… что имеете в виду?

– Я имею в виду, мисс Шарп, что вы в определенных кругах достигли некоторой известности. Вы помогли разжечь революцию в Османской империи. Довольно амбициозное деяние, даже по меркам Лондонского Зоологического Общества! – Доктор Барлоу вздохнула. – Но когда новость о том, кто вы есть на самом деле, полыхнет со страниц прессы, ваша слава лишь подольет масла в огонь скандала.

– Н-ну, да, – промямлила Дэрин, – может быть. На недельку, не больше.

– Да нет. Боюсь, не на недельку, а подольше. Юная леди, вы выставили этот корабль и его офицеров посмешищем. И причем выбрали тот самый момент, когда глаза всего мира устремлены на нас. Подумайте, что теперь люди скажут про капитана Хоббса, проглядевшего, что один из членов его экипажа девица!

– Ну вот, – моргнув, вздохнула Дэрин, – пошло-поехало.

– Но и этим, мисс Шарп, позор не исчерпывается. Воздушная служба – совершенно новый, перспективный род войск, и Адмиралтейство… Подумать только, ведь они недавно дали вам медаль!

– Но вы же сами сказали, что они недоумки!

– Недоумки невиданного масштаба, мисс Шарп, с которыми Общество не может позволить себе вступать в противоречия. – Она покачала головой. – Хотя я уверена, что кое-кому это откровение доставит бездну удовольствия.

– Вы о суфражистках, мэм?

– Нет. Я о германцах. Вот уж кому вода хлынет на пропагандистскую мельницу! – Она встала. – Извините, мисс Шарп, но, боюсь, так дело не пойдет.

Дэрин судорожно сглотнула, пытаясь подыскать хоть какой-нибудь контраргумент, но сокрушительная правда состояла в том, что доктор Барлоу была права со всех сторон. Эти два дня, лежа в постели, Дэрин раздумывала лишь над тем, чем откровение Малоне обернется для нее самой, но не для ее капитана и боевых товарищей, и уж точно не для воздушной службы и Британской империи в целом.

Что еще хуже, не подумал об этом и Алек. Захочет ли он, чтобы она по-прежнему была в его жизни, когда ославится на весь свет за унижение своей службы и своего корабля?

– Надеюсь быть правильно понятой, мисс Шарп: то, что вы совершили, в высшей степени отважно. Вы делаете честь нашему полу, и я вами поистине восхищаюсь.

– В самом деле?

– В самом. – Ученая леди кликнула Таццу и отворила дверь. – И я искренне горжусь, что вас до сих пор не разоблачили. Работать с вами было одно удовольствие. Быть может, когда закончится эта война, мы вновь поговорим о вашем назначении.

– Быть может, – вякнул с ее плеча лори. – Мисс Шарп.

ГЛАВА 32

– У вас все еще есть время дистанцироваться от безумства Теслы.

Алек, не мигая, глядел на темень за окном каюты:

– Вам не кажется, граф, что для этого уже несколько поздновато?

– Никогда не поздно признать свои ошибки, даже при стечении народа.

Алек аккуратно оправил свой смокинг. По черным водам внизу были рассыпаны как минимум сотни суденышек, вышедших приветствовать «Левиафан»; их огоньки гуляли блуждающими звездами. Среди них выделялся сиянием круизный лайнер, басовито гудящий в ночи. Постепенно в гудок влился хор других крупных кораблей в бухте. Сидящий на столе у Фольгера Бовриль попытался сымитировать этот звук, но из-за своего мелкого размера не справился: вышло как у испорченного скаутского горна. Алек между тем улыбнулся:

– Гляньте, они уже поют нам дифирамбы!

– Что с них взять: американцы, – пренебрежительно махнул рукой Фольгер. – Готовы свистеть и улюлюкать в честь чего угодно.

Бовриль замолк, прижимаясь носом к оконному стеклу.

– Это именно то, что мне сейчас видится? – спросил Алек, косясь взглядом в темноту.

На расстоянии видимости призрачно проступала исполинская человеческая фигура. Ростом она была с «Левиафана», а поднятый в ее руке факел светился мягким биолюминесцентным светом, в центре вместе с тем мерцала электрическая катушка.

– Статуя Свободы, – сказал и отвернулся Фольгер. – Несколько выпусков кинохроники, где вы с Теслой жмете друг другу руки, это одно. Но стоять рядом с ним, в то время как он заходится краснобайством о своем оружии, кажется мне не очень мудрым.

– Вы все еще сомневаетесь в том, что «Голиаф» будет работать?

– Нынче вечером я разговаривал с доктором Барлоу. Так вот она говорит, что нет. – Голос у Фольгера дрогнул. – Но что, если да, Алек? Что, если он испытает его на каком-то из городов?

– Я вам говорил. На Австрию он обещал не нападать.

– Вот спасибо. Поэтому вы будете восседать, блаженно лицезрея уничтожение Берлина? Или Мюнхена?

Алек покачал головой:

– Нигде восседать я не собираюсь. Я помогаю в придании оружию Теслы публичности, чтобы он не прибег к его применению. Это принудит германцев к миру, после того как они поймут, на что оно способно. Ведь не конченые же они безумцы.

– Кайзер по натуре абсолютист, и в своем безумии он не знает пределов. У вас галстук сидит криво.

Алек со вздохом поправил галстук, глядя в отражение оконного стекла.

– У вас, граф, есть дурная привычка составлять список всего, что только может идти наперекосяк.

– Я всегда считал это хорошей привычкой.

Алек это проигнорировал, взыскательно оглядывая себя. Приятно было снова носить достойную одежду. Мистер Херст хотя и показал себя саботажником в истории с «Левиафаном», но он, по крайней мере, в бочку дегтя подбросил ложку меда в виде нескольких фасонистых вечерних костюмов, предусмотрительно положенных в багаж.

Пол под ногами легонько качнулся – воздушный корабль снова разворачивался на север. Подавшись к окну, Алек разглядел впереди огни Манхэттена. Скопление зданий вырастало из-за южной оконечности острова; некоторые из них в высоту достигали пары сотен метров, не уступая стальным башням Берлина.

Алек представил: вот сейчас темное небо над ними озаряется кипеньем пламени, светящиеся окна, сотрясаясь, лопаются, корежатся металлические остовы…

– Тесла, если захочет, использует свою машину вне зависимости от того, стою я с ним или нет.

– Вот именно, – кивнул Фольгер. – В таком случае зачем стоять с ним рядом? Не лучше ли благоразумно отойти? Или вы хотите, чтобы вас запомнили за массовое убийство, ваше ясновельможное высочество?

– Конечно, нет. Но шанс в пользу мира для меня важней, чем моя репутация.

Фольгер с шипением выдохнул:

– Быть может, оно и к лучшему.

– Это вы о чем?

– Доктор Барлоу также упомянула мне о Дилане – точнее, о Дэрин. Похоже, доктор знает теперь секрет этой девицы.

– Видимо, Дэрин сама ей сказала. Правда в любом случае всплывет максимум к завтрашнему дню, так что теперь уже все равно.

– А вот доктор Барлоу считает, что не все. Она говорит, что капитан и этот корабль будут позорно унижены, а Адмиралтейство придет в ярость. И что еще важней, ваш друг будет поднят на щит германской пропаганды. Гордая Британская империя посылает биться на своих фронтах пятнадцатилетних девчушек? Прямо скажем, конфуз.

– Дэрин едва ли можно назвать конфузом.

– Ничего, конфуз они из нее успешно сделают. А для вас было бы резонно не замешивать свое имя в этот скандал. Тот же Тесла скажет вам за это спасибо.

Алек, поджав губы, не ответил; вместо этого он созерцал приближение города. С трехсотметровой высоты было видно сверкающее роение ночных освещенных улиц, испещренных яркими пунктирами электрических фонарей. Пирсы кишели людскими толпами, стекшимися наблюдать приближение громадного воздушного корабля.

Неужели все и впрямь, прознав, что к чему, набросятся на Дэрин? Быть может, офицеры «Левиафана», ну и, само собой, Адмиралтейство. Но ведь есть еще и тьма-тьмущая женщин, которые поймут, ради чего она это сделала.

Хотя женщины не могут голосовать.

Загудел клаксон: длинный-короткий, сигнал высотной стыковки. Фольгер оценивающе приосанился в своем кавалерийском кителе, затем протянул Алеку один из многочисленных даров Херста – пальто с играющим на свету собольим воротником.

Алек не шелохнулся, недвижно глядя в глазки Бовриля.

– Вы беспокоитесь насчет Дэрин? – спросил Фольгер.

– Конечно. А также… – он оборвал себя на полуслове.

– Ей это будет не по нраву. Но если вы настаиваете на помощи Тесле, вам лучше держаться подальше и спасать свою репутацию.

Алек кивнул, не договорив того, что дошло до него только сейчас. Они с Фольгером направлялись в горнило дипломатических приемов, официоза и паблисити, в то время как «Левиафан» следовал на дозаправку на летном поле в Нью-Джерси, откуда он отбудет меньше чем через сутки. Увидятся ли они снова с Дэрин? Ведь они даже толком не попрощались…

Он прикрыл глаза, ощущая рокот двигателей и слабую тягу торможения, по мере того как корабль приближался к Манхэттену.

– Идемте, – бросил он, подхватив Бовриля и направляясь к двери.

– Ваше высочество, позвольте несколько слов?

Алек обернулся. На мисс Аделе Роджерс было вишнево-красное зимнее пальто; розоватая искусственная лиса на плечах ерошилась под ветерком открытого грузового отсека.

– Несколько, опять? – растерянно переспросил Алек.

Накануне они уже провели вместе два часа, в течение которых он припоминал сибирскую эпопею по спасению Теслы. Понятно, что за основу приходилось брать версию Дэрин, так как сам он все это дело проспал.

– Нет-нет, то наше интервью было восхитительным. – Мисс Роджерс подошла ближе и заговорила потише. – Просто я забыла спросить еще об одном. Как вы относитесь к опасности, в которой находитесь?

– Опасности? – не понял Алек.

Взгляд мисс Роджерс скользнул Алеку через плечо. Среди прочих, ждущих в грузовом отсеке, выделялись четверо корабельных охранников с винтовками и кортиками; у одного на поводке была водородная ищейка.

– Насколько вы видите, капитан озабочен, – сказала репортерша. – Ведь в Нью-Йорке могут находиться германские агенты.

– Вы бы видели, сколько их было в Стамбуле, – ответил Алек, – не говоря уже об Австрии. И ничего, цел покуда.

Мисс Роджерс черкнула в блокнотике:

– М-м, довольно храбро с вашей стороны.

– Довольно, – сказал с плеча Бовриль. – В своем безумстве он не знает пределов.

– Я вижу, у этого шустряка слова становятся длиннее? – спросила мисс Роджерс.

Алек пожал плечами, хотя так оно и было.

Заработали приводы грузовой двери, и по мере того как она начала открываться, внутрь ворвался буйный ветер с солоноватым запахом бухты. Алек поплотнее запахнул пальто; Бовриль на плече знобко дрожал.

Через расширяющийся зазор стало видно приближение воздушного таксомотора. Под пассажирской платформой у него светились четыре небольших баллона с нагретым воздухом, а с боков торчали три вертикальных пропеллера. Таксомотор был большой, на дюжину пассажиров. Алек и мисс Роджерс ехали к берегу в компании мистера Теслы, графа Фольгера, Эдди Малоне, доктора Баска, капитана Хоббса и четверых охранников. Доктор Барлоу, заявив, что не имеет желания фотографироваться вместе с Теслой, осталась ждать, когда «Левиафан» совершит посадку в Нью-Джерси, где она собиралась высадиться. В десятке метров таксомотор подвис в воздухе, и из него начал выдвигаться трап. Пропеллеры, словно обленившись, слегка замедлили вращение, отчего обрели сходство с тарелочками на палках у жонглера – такие же валкие.

– Ой, скорей бы ступить на твердую землю! – воскликнула мисс Роджерс.

– А я счастлив в воздухе, – ответил на это Алек. Увидев, что его слова оказались скрупулезно записаны, от дальнейших высказываний он решил воздержаться.

Трап с тупым ударом приткнулся к грузовому отсеку, и такелажники сноровисто взялись его принайтовливать. Затем, не обременяя себя прощанием, береговой десант поспешил по трапу в таксомотор. Минуту спустя борт «Левиафана» отвалил в сторону.

Все сгрудились на заднем конце платформы, пялясь на Вулворт Билдинг, самый высокий в мире небоскреб, и на панораму Манхэттена. Алек же все это время смотрел на отдаляющийся воздушный корабль.

– Счастлив в воздухе, – сказал над ухом Бовриль.

Алек почесал тварюшку под подбородком:

– Иногда тебя следует называть лори тривиальным.

Зверок на это хихикнул, а Алек почувствовал, как из-за скученности пассажиров на одном краю дно таксомотора начинает крениться. Экипаж вежливо попросил всех рассредоточиться по платформе, и пару секунд спустя возле Алека уже отирался Эдди Малоне:

– Вечер добрый, ваше величество. Как хорошо, тепло благодаря этим вот нагретым шарам, не правда ли?

Алек посмотрел вниз. Горелка баллона внизу пускала в темное небо рябящую струю жара. Бовриль тянул к ней лапки как солдат у бивуачного костра.

– И вправду тепло, мистер Малоне. Только «ваше величество» – обращение неправильное. Ко мне нужно обращаться «ваше ясновельможное высочество». И если вы собираетесь обо мне писать, то прошу помнить, что Фердинанд – это не фамилия.

– Вот как? – суетливо спохватился щелкопер, выхватывая блокнот, зашуршавший листками на холодном ветру. – А какая же она у вас?

– У высшей знати фамилий как таковых нет. Нас определяют титулы.

– Ладно, учтем, – сказал тот нараспев, строча в блокноте. – Быть может, вы хотите сказать что-нибудь о Дэрин Шарп?

Алек замешкался. Вот он, шанс объяснить, кто на самом деле Дэрин. Можно поведать и Малоне, и всему свету о ее отваге и профессиональной доблести, о том, отчего она решилась летать. Но с той стороны платформы с Алека не спускал глаз Фольгер.

Здесь в Нью-Йорке скандал с Дэрин мог лишь отвлечь от выполнения миссии с Теслой. А если начать откровенничать о Дэрин, то заголовки о ней лишь вырастут в длине и размерах.

– Без комментариев, – сказал Алек.

– Гм. Странновато как-то, учитывая, в каком тандеме вы работали в Стамбуле.

Алек с досадой отвернулся. Ужасно неприятно было вот так не сказать о Дэрин ни слова. Хотя никакая репутация не сравнится по важности с конечной целью, цена которой – заключение мира. Или это всего лишь удобный повод, способ не попасться на неловком откровении? Вначале ему было так стыдно за то, что он не знает, кто и что Дэрин есть на самом деле. Но оказалось, нет ничего зазорного, что в друзьях у него не Дилан, а Дэрин Шарп. Может, забыть все эти бдительные наставления Фольгера и высказать Малоне то, что он, Алек, действительно чувствует по отношению к ней?

Принц судорожно сглотнул. А что именно он, кстати, к ней чувствует?

«Левиафан» в вышине отплывал, различаясь теперь лишь смутным силуэтом на фоне усеянной звездами черноты. Суждено ли им теперь увидеться – и с кораблем, и со своим лучшим другом?

Алек заслышал рев мотора и опустил взгляд на бухту. Таксомотор быстро снижался, направляясь к аэропирсам на южном краю Манхэттена. Внизу темную гладь воды вспарывала какая-то моторная лодка, шныряющая среди белесых лучей прожекторов.

– И из того, что я слышал в каньоне у Панчо Вильи, – продолжал Малоне, – я сделал вывод, что вы уже знали, кто она такая. Как давно вы об этом догадались?

Алек нахмурился. Моторка внизу сделала резкий поворот и теперь в кипени бурунов летела в сторону их таксомотора. Внезапно там, на палубе, полыхнула вспышка и мелькнуло дымное облачко, на секунду скрывшее лодку.

– Думаю, это какая-то… – подал Алек голос, осекшийся при виде вырвавшегося из дыма летящего предмета с огненным охвостьем.

– Ракета, – пискнул Бовриль, забираясь Алеку под пальто.