Текст книги "Секрет алхимика"

Автор книги: Скотт Мариани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

33

После утомительной поездки из Рима в Париж Боцца прибыл на заброшенную фабрику в дурном настроении. Он припарковал черный «Порше-911 турбо» в захламленном дворе и вошел в кирпичное здание. Увидев высокого, широкоплечего и молчаливого человека, трое мужчин, охранявших избитого Гастона Клемана, содрогнулись от ужаса. Нодон, Годар и Бергер были наслышаны о репутации инквизитора. Они старались держаться от него подальше и не смели смотреть ему в глаза.

Через час Боцца понял, что толку от Гастона Клемана не будет. Обнаженное тело старика, подвешенное за ноги к балке потока, безвольно свисало на цепи. Под ним растекалась лужа крови. Пластиковый халат Франко Боццы был испачкан красными разводами. Рядом с ним на маленьком столике располагались инструменты, предназначенные для нанесения неописуемой боли. Но все усилия оказались напрасными. Больной и слабый старик не вынес побоев. Он стал непригодным для допроса еще до того, как Боцца прибыл сюда.

Франко холодно посмотрел на троих мужчин. Они стояли в дальнем углу пустого цеха, болтали и дымили сигаретами, смеялись и шутили о чем-то. Это были их последние шутки. Они не знали, что инквизитора прислали сюда не только для допроса Клемана. Усберти направил его в Париж для «наведения порядка». Босс сам так сказал, и это означало не просто беседу со старым алхимиком. Трое дилетантов, стоявших перед ним, слишком часто проваливали задания и создавали проблемы. Дни, когда «Гладиус Домини» нанимал для грязной работы отъявленных негодяев, подходили к концу.

Он махнул рукой, приказывая им подойти. Годар, Нодон и Бергер затушили сигареты, обменялись испуганными взглядами и приблизились к Франко. Их веселье испарилось, уступив место нервозности и страху. Нодон смущенно ухмыльнулся, желая что-то сказать в свое оправдание. Когда они были в десяти метрах, Боцца вытащил из-за пояса «беретту» и без лишних слов расстрелял бестолковых помощников. Он бесстрастно осмотрел трупы, отвинтил глушитель и сунул пистолет в кобуру.

Оставалось лишь избавиться от тел. На этот раз – не оставляя следов.

34

Дальнобойная фура умчалась к шоссе в облаке пыли и дизельных выхлопов. Счастливый водитель поглаживал пачку банкнот в кармане – тысяча евро, которую его странные пассажиры, вспыльчивая американка и ее тихий, больной на вид дружок, дали ему за лишний крюк от шоссе до деревни Сен-Жан. Интересно, что они надеялись найти в таком захолустье? Но какое ему дело до их планов? Он уже предвкушал, как вечером напьется до зеленых чертей.

Бен и Роберта стояли на краю безмолвной деревни.

– Такое впечатление, что это место вообще не менялось за последние столетия, – сказала Роберта, осмотрев окрестности.

Вечернее солнце опустилось к самой земле. Вскоре должно было стемнеть. Бен тяжело опирался на каменную кладку стены, склонив голову на грудь. Роберта с тревогой взглянула на его бледное лицо.

– Жди меня здесь. Я попробую найти помощь.

Бен слабо кивнул. Он дрожал от озноба. Роберта коснулась рукой его лба и почувствовала сильный жар. Из-за боли в боку раненому было трудно дышать.

– Я пойду за доктором.

– Не нужно доктора, – прошептал Бен. – Найди священника. Найди отца Паскаля Камбриеля.

Шагая по пустынной улице, Роберта молилась – впервые в жизни она решила обратиться к Богу. Грунтовая дорога растрескалась из-за долгой засухи. Древние дома, которые везде, кроме юга Франции, считались бы грязными и запущенными, теснились друг на друга в поисках опоры.

– Господи, если Ты есть, – шептала Роберта, – помоги мне найти отца Паскаля!

А вдруг он умер или больше не живет в деревне? Она задрожала от этой мысли и ускорила шаг.

Церковь находилась на другом краю деревни. Рядом располагалось маленькое кладбище, за ним виднелся каменный дом. Роберта услышала мирное кудахтанье кур в небольшом загоне за домом. На площадке перед крыльцом стоял грязный и потрепанный «Рено-14». Из узкого прохода между двумя постройками вышел сутулый мужчина, одетый в рабочую куртку. Морщинистое лицо походило на дубленую кожу, годами лежавшую на солнцепеке. При виде Роберты селянин замедлил шаг.

– Мсье, прошу прощения! – крикнула она.

Он глянул на нее с любопытством, а затем почти побежал к одному из домов и захлопнул дверь перед самым ее носом. Роберта была шокирована. Затем ей стало ясно, что взъерошенная сердитая иностранка в рваных джинсах и в рубашке, запятнанной кровью, могла показаться не совсем обычным зрелищем в этой тихой деревушке. Вспомнив о Бене, она заспешила к церкви.

– Madame, – раздался голос, – je peux vous aider?[17]17
  Мадам, я могу вам помочь? (фр.)


[Закрыть]

Роберта повернулась и увидела пожилую даму в черном, с шалью на плечах. С морщинистой шеи на грудь свисала дешевая цепочка с маленьким распятием.

– Да, пожалуйста! Надеюсь, вы поможете мне. Я ищу здешнего священника.

Пожилая женщина с изумлением приподняла брови.

– Он живет в этом доме.

– Скажите, вашего священника зовут Паскаль Камбриель? Он никуда не уехал?

– Oui, madame, il est encore ici, – улыбнувшись беззубым ртом, ответила женщина. – Он еще тут. Меня зовут Мари-Клер. Я убираюсь в его доме.

– Вы можете отвести меня к нему? Пожалуйста. Это очень важно. Нам нужна его помощь.

Мари-Клер повела ее к коттеджу. Когда они вошли, женщина громко позвала священника.

– Mon père! У нас гостья.

В скромно обставленном доме царила уютная атмосфера теплоты и безопасности. В камине были сложены поленья и хворост, готовые для разведения вечернего огня. У чистого соснового стола стояли два деревянных стула. У дальней стены располагалась старая кушетка, накрытая одеялом. На побеленной стене висело большое распятие из черного дерева, рядом – портрет Папы Римского.

Роберта услышала скрип ступеней и неуверенные шаги на лестнице. В комнату вошел священник. Семидесятилетний Паскаль Камбриель прихрамывал из-за больной ноги и тяжело опирался на трость.

– Что я могу сделать для вас, милое дитя? – спросил он, с любопытством осматривая окровавленную одежду Роберты. – Вы ранены? Попали в аварию?

– Я не ранена, но мой друг сильно пострадал, – ответила она. – Вы отец Паскаль Камбриель?

– Да, это я.

«Благодарю Тебя, Господи!» – подумала Роберта.

– Отец, мы направлялись сюда, чтобы встретиться с вами. По пути мой друг был ранен. Он в очень плохом состоянии.

– Какая беда!

Паскаль нахмурился. Роберта торопливо прервала его:

– Я знаю, вы скажете, что его нужно показать доктору. Мне сейчас некогда объяснять почему, но мы не можем обращаться к врачам. Я надеюсь на ваше содействие.

– В любом случае у нас больше нет врача, – проворчал Паскаль, когда они вышли во двор и направились к его машине. – Доктор Башляр умер два года назад, и никто не заменил его. Молодежь не хочет переезжать в Сен-Жан. Мне грустно это говорить, но деревня вымирает.

Когда машина священника остановилась на окраине деревни, Бен уже впал в бессознательное состояние.

– Боже, он совсем плох! – Паскаль, хромая, подошел к ограде, склонился над сползшей фигурой Бена и подхватил его под руки. – Сын мой, вы слышите меня? Мадемуазель, вы должны помочь мне усадить его в машину.

Чуть позже Роберта, священник и старая Мари-Клер заботливо и осторожно перетащили Бена в гостевую спальню священника. Раненого уложили на кровать, Паскаль расстегнул его окровавленную рубашку. Приподняв затвердевшую майку и увидев рану, священник поморщился. Много лет назад ему доводилось видеть пулевые ранения, и он понимал, что пуля прошла навылет, пробив мышцу насквозь.

– Мари-Клер, будьте так любезны, принесите горячую воду, марлю и что-нибудь дезинфицирующее.

Пожилая женщина бросилась выполнять поручение. Паскаль пощупал пульс Бена.

– Пульс учащенный. Похоже на заражение крови. Я видел нечто подобное прежде.

– Это очень опасно? – побледнев, спросила Роберта.

Она прижала кулаки к бокам.

– Он поправится. Но нам понадобится микстура Арабеллы.

– Арабелла – это местная целительница?

– Это наша коза. Недавно она подхватила инфекцию копыт, и ветеринар выписал для нее антибиотики. К сожалению, у меня нет других лекарств. – Паскаль вздохнул и, взглянув на Роберту, добавил: – Мари-Клер хорошо разбирается в целебных травах. Она помогает не только мне, но и всем жителям нашей маленькой деревни. Поверьте, ваш друг попал в хорошие руки.

– Отец, я так благодарна вам за помощь!

– Я выполняю свой долг, – ответил Паскаль. – Мне нравится помогать страждущим. Когда-то давно эта комната уже была приютом для больного человека. Насколько я помню, лет пять или шесть в нашу деревню пришел раненый мужчина…

– Вы говорите о Клаусе Рейнфилде?

Паскаль отнял тампон от раны Бена и, повернувшись к Роберте, внимательно посмотрел ей в глаза.

– Он спит, – спустившись по лестнице, прошептал священник. – Давайте оставим его в покое на некоторое время.

Посвежевшая после ванны Роберта поправила платье, которое ей дала Мари-Клер.

– Еще раз спасибо за помощь, – сказала она. – Не знаю, что бы мы делали без вас…

Паскаль улыбнулся.

– Нет нужды благодарить меня. Вы, наверное, голодны, Роберта. Давайте перекусим.

Мари-Клер подала ужин: суп, домашний хлеб и стакан вина из собственных припасов Паскаля (у него имелся небольшой виноградник). Они ели молча. Единственными звуками были треск сверчков за окнами и отдаленный лай собаки. После бесконечной суеты Парижа и изнурительного феерического путешествия тишина засыпавшей деревни оглушала Роберту. Время от времени священник наклонялся, брал из корзины расколотое полено и бросал в камин.

После трапезы Мари-Клер убрала посуду со стола, попрощалась и ушла к себе. Паскаль прикурил длинную пеньковую трубку и устроился у камина в кресле-качалке. Он выключил свет, и их окутало мерцавшее сияние оранжевого пламени в камине. Священник предложил Роберте стул, стоявший напротив него.

– Я думаю, мы должны кое-что обсудить.

– Это странная история, отец Паскаль, и многое пока остается для меня загадкой. Но я постараюсь объяснить вам ситуацию, насколько смогу.

Роберта рассказала ему о задании Бена и о том, в какие опасности эта работа ввергла его. Она поделилась со священником своими страхами по поводу событий прошедших дней. Ее повествование было беспорядочным и бессвязным. Она ужасно устала, и все ее тело болело.

– Теперь я понимаю ваше нежелание встречаться с докторами, – ответил Паскаль. – Вы боитесь, что врач сообщит в полицию и вам предъявят обвинения в убийстве. – Он посмотрел на настенные часы. – Уже поздно, дитя мое. Вы утомились и должны отдохнуть. Не смотрите, что эта кушетка такая старая, на самом деле она очень удобная. Я принесу вам постельные принадлежности.

– Спасибо, отец, я действительно устала. Но если вы не против, мне хотелось бы посидеть рядом с Беном. Вдруг ему что-нибудь понадобится.

Старик коснулся ее плеча.

– Вы верный друг, если так тревожитесь о нем.

Она промолчала. Слова священника затронули ее.

– Я посижу с ним, а вы отдыхайте, – продолжил Паскаль. – Я сегодня бездельничал, так что силы у меня есть. За целый день выслушал две исповеди, раза три покормил цыплят и подоил Арабеллу, благослови Господь это милое создание.

Ту ночь священник провел у постели раненого англичанина, читая Библию при свете свечи. Бен все время метался и стонал. Около четырех утра он проснулся на миг и спросил:

– Где я?

– У друзей, Бенедикт, – ответил священник. Он погладил липкий от пота лоб Бена, и тот, успокоившись, снова заснул. – Отдыхайте. Вы в полной безопасности. Я буду молиться за вас.

35

Лежа на спине, Бен попробовал пошевелить ногами. Задача оказалась трудной. Он перемещал их понемногу, по дюйму. Растягивать раненые мышцы было очень больно. Он стиснул зубы, с огромным усилием приподнялся на локте и поставил ноги на пол. Его одежда аккуратно лежала на стуле. Он одевался почти полчаса.

Посмотрев в окно, Бен увидел деревенские крыши, холмы и дальние горы, поднимавшиеся к ясному небу. Он сердито обругал себя за то, что допустил до такого. Он с самого начала недооценивал опасность этого задания. И вот теперь Бен оказался здесь и застрял в тихой заводи Лангедока. Умирающий ребенок нуждается в помощи, а он едва может пошевелить ногами, превратившись в бесполезную обузу. Схватив свою флягу, Бен сделал большой глоток.

«Хотя бы это у меня еще получается».

Жаль, он не мог достать целую бутылку, а лучше две или три.

Вспомнив о дневнике алхимика, Бен неловко согнулся и выудил его из рюкзака. Он лег на кровать, пролистал несколько потрепанных страниц и углубился в чтение.

«3 сентября 1926 года

Неизбежное случилось: ученик бросил вызов мастеру. Сегодня Дакен поспорил со мной в лаборатории, и, пока я записываю эти строки, его слова по-прежнему звучат в моих ушах. Глаза юноши пылали огнем. Сжатые кулаки он вытянул вдоль тела.

– Я не понимаю, мастер! – выкрикнул он. – Неужели мы должны быть безжалостными эгоистами? Как вы можете скрывать столь важное знание от людей, когда оно способно принести человечеству огромную пользу? Сколько добра оно могло бы сделать для общества! Только подумайте, как оно изменило бы нашу цивилизацию!

– Нет, Николя, – настаивал я. – Это не эгоизм, а обычная осторожность. Наши находки важны, ты прав. Но они слишком опасны, чтобы раскрывать их всем. Только посвященным адептам позволено иметь такое знание.

Юноша испепелил меня сердитым взглядом.

– Тогда я не вижу в нем смысла! – вскричал он в отчаянии. – Вы уже состарились, большая часть вашей жизни прошла в поисках и опытах. И все это окажется напрасным, если вы не примените полученное знание. Если вы не используете его для улучшения мира!

– Ты слишком молод, Николя, – ответил я. – Твоя наивность не позволяет тебе понять огромный мир, которому ты хочешь помогать. Не все люди чисты сердцем. Есть и те, кто готов использовать наше знание в угоду своей алчности, ради собственных целей. Они не сделают ничего хорошего, но обратят древнюю мудрость во зло.

На столе рядом с нами лежал кожаный футляр, где хранился свиток катаров. Я поднял его и потряс над головой.

– Будучи прямым наследником этого знания, я не дам тебе превратить его в смертельное орудие. Мои предки сознавали важность наших секретов. Они сохраняли тайны любой ценой. Катары знали, какие негодяи жаждут завладеть древним знанием, и понимали, что произойдет, если премудрость попадет в чужие руки. Они отдавали свои жизни, чтобы сохранить ее…

– Мне ясны ваши мотивы, но, мастер…

Я перебил его.

– Знание, которым нам повезло обладать, – это сила, а сила – опасная вещь. Она разлагает человеческую совесть и привлекает к себе зло. Я предупреждал тебя об ответственности. Не забывай об этом! Ты поклялся, что будешь молчать. – Склонив голову, я печально добавил: – Боюсь, я открыл тебе слишком многое.

– Значит, вы не собираетесь рассказывать мне остальное? Как насчет второго великого секрета?

Я покачал головой.

– Прости, Николя. Ты слишком молод и опрометчив для такого знания. Я не могу исправить содеянного, но больше ты ничего не получишь – во всяком случае, до тех пор, пока не докажешь свою мудрость и зрелость.

Услышав эти слова, он выбежал из лаборатории. Я видел, что мой ученик был на грани слез, и понимал, что между нами произошел разрыв. Мое сердце болело… как будто в него вошел нож».

Бен услышал шаги и поднял голову. Дверь спальни тихо приоткрылась. В проеме появилось лицо Роберты.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она, внося в комнату поднос.

Бен закрыл дневник.

– Я в порядке.

– Вот, посмотри. Я приготовила это для тебя. – Она поставила на стол чашку с дымившимся куриным супом. – Поешь, пока горячий.

– Как долго я был в забытьи?

– Два дня.

– Два дня?

Он сделал глоток из фляги и поморщился от боли в боку.

– Тебе лучше не пить. Ты на антибиотиках. – Роберта вздохнула и нахмурилась. – По крайней мере, съешь что-нибудь. Тебе нужно набраться сил.

– Наберусь. Ты не могла бы подать мне рюкзак? Там мои сигареты.

– Сейчас достану.

Она наклонилась. Бен откинулся на подушку и закрыл глаза. Перебирая вещи, Роберта выронила на пол небольшой предмет. Она подняла его и с любопытством посмотрела на маленькую фотографию в серебряной рамке. Почему этот старый потертый снимок лежал в рюкзаке? Судя по сгибам и обтрепанным краям, Бен годами носил его в бумажнике. На фотографии была изображена симпатичная девочка восьми-девяти лет, с веснушками, белокурыми волосами и сияющими голубыми глазами. Она улыбалась в камеру с выражением неподдельного счастья.

– Кто это, Бен? Какая красивая девочка.

Роберта повернулась к нему и отшатнулась от неожиданности. Бен смотрел на нее с холодной яростью. В таком состоянии она никогда прежде его не видела.

– Положи фотографию на место! – рявкнул он. – И убирайся отсюда!

Когда она спустилась по лестнице, отец Паскаль заметил ее недоумение и гнев. Положив ладонь на ее руку, священник тихо произнес:

– Порой, когда мужчине больно, он начинает сердиться и говорить слова, о которых потом горько сожалеет. Бен не хотел обидеть вас.

– Он вел себя омерзительно. И рана не может служить ему оправданием.

– Я говорил не о телесной боли, – ответил старик. – Его мучает не рана, а душевная травма. Она в его сердце. – Улыбнувшись Роберте, он ласково добавил: – Я поговорю с ним об этом.

Он вошел в комнату Бена и сел рядом с ним на краю постели. Бен лежал и смотрел в потолок, сжимая в руке флягу. Виски не помогало. Ему кое-как удалось достать сигареты. Как назло, пачка оказалась почти пустой.

– Вы не против, если я составлю вам компанию? – спросил Паскаль.

Бен покачал головой. После небольшой паузы священник мягко произнес:

– Бенедикт, Роберта рассказала мне о вашей профессии. Вы помогаете тем, кто нуждается в поддержке. Это благородная и похвальная миссия. Я тоже совершаю нечто подобное, но должен признаться, что мое служение не столь драматично и почти полностью лишено героизма. Однако задача, возложенная на меня Господом, не менее важна. Я помогаю людям облегчать их страдания. Я помогаю им обретать Бога и Его опору. В каком бы обличье Он ни приходил к ним, люди примиряются с собой.

– Вот мое примирение, отец, – приподнимая фляжку, ответил Бен.

– Вы знаете, что этого недостаточно. Спиртное не даст вам умиротворения. Оно не помогает, а чаще всего вредит. Алкоголь загоняет боль глубже – прямо в сердце. И эта боль подобна ядовитой колючке. Если ее не удалить, рана начнет гноиться, распухая и причиняя человеку ужасную боль. Ее не исцелить пенициллином, выписанным для больной козы.

Бен недобро рассмеялся.

– Возможно, вы правы. – Он подумал немного. – Настоящее умиротворение я получаю тогда, когда делаю свою работу и добиваюсь успеха.

– Вы помогли многим, – согласился Паскаль. – Но когда вы пьете, вы разрушаете себя. Алкоголь – это ложный друг. И разве боль не возвращается к вам, когда радость от выполненной работы тускнеет? Разве мука не становится еще сильнее?

Бен промолчал.

– Я думаю, вы знаете ответ, – подытожил Паскаль.

– Послушайте, – сказал Бен, – я благодарен вам за все, что вы сделали. Но проповеди меня не интересуют. Когда-то давно я верил в Бога, теперь вера угасла. При всем моем уважении к вам, отец, вы зря тратили силы, если пришли поучать меня.

Какое-то время они сидели в полном молчании. Затем, глядя в сторону, Паскаль спросил:

– Кто такая Рут?

Бен бросил на него сердитый взгляд.

– Вам рассказала Роберта? Это маленькая девочка, она умирает от рака. Внучка моего клиента, которую я пытаюсь спасти… если еще не поздно.

– Нет, Бенедикт, я имею в виду другую Рут. Кто она? Рут из ваших снов…

Бен почувствовал, что кровь в его жилах заледенела. Сердце громко застучало. Проглотив комок в горле, он хрипло произнес:

– Я не знаю, о ком вы говорите. В моих снах нет никого с таким именем.

– Если бы вы посидели две ночи у постели человека, когда он бредит, вам открылось бы многое, – сказал Паскаль. – В том числе и то, о чем он не хочет говорить открыто. Бен, я знаю ваш секрет. Кем вам приходится Рут? Что с ней случилось?

Бен глубоко вздохнул и снова поднял фляжку к пересохшим губам.

– Почему вы не хотите принять мою помощь? – мягко спросил Паскаль. – Разделите со мной вашу тяжкую ношу.

После долгого молчания Бен начал говорить, тихо и почти механически. Его глаза были устремлены в пространство, пока он снова – в миллионный раз – представлял в уме знакомые образы.

– Мне было тогда шестнадцать лет, а ей, моей сестре, только девять. Несмотря на разницу в возрасте, мы были по-настоящему родственными душами. Я никогда в жизни не чувствовал такой близости к другому человеку. Рут была единственной, кого я любил всем сердцем. – Его лицо исказилось злой усмешкой. – Вы бы видели ее, отец! Она просто светилась, как солнце. Этот ангельский образ заставил меня поверить в Творца. Возможно, вы удивитесь, но когда-то я хотел стать священником.

Паскаль внимательно слушал.

– Продолжайте, сын мой.

– Мои родители взяли нас с собой в отпуск в Северную Африку. Мы прилетели в Марокко и остановились в отеле. Через несколько дней родители решили поехать в другой город, осматривать какой-то музей. Они оставили Рут на моем попечении. Отец попросил, чтобы мы не покидали отеля.

Бен сделал паузу и прикурил последнюю сигарету.

– С нами отдыхала еще одна семья из Европы – супружеская пара с дочерью моего возраста. Эта милая девушка очаровала меня. Ее звали Дженни. И вот Дженни захотела пойти на рынок. Я отговаривал ее, ведь меня просили никуда не уходить и присматривать за сестрой. Но Дженни предложила взять Рут с собой. Она обещала поцеловать меня, если я выполню ее просьбу. Я проявил непростительную слабость, и мы пошли на рынок. Марокканский базар, или соук, как его называют, был переполнен людьми. Мы бродили среди скопища ларьков и палаток по узким проходам в гуще толпы. Я был ошеломлен восточной музыкой, непривычными запахами и странными зрелищами.

– Много лет назад во время войны мне довелось побывать в Алжире, – кивнул Паскаль. – Для европейцев это очень странный мир.

– Меня переполняло счастье, – продолжил Бен. – Рут и Дженни смеялись и с восторгом осматривали торговые ряды. Там были благовония, браслеты и бусы. Дженни захотела купить серебряную шкатулку, чтобы хранить в ней свои украшения. У нее не хватало денег, поэтому я решил расплатиться с торговцем сам. Выпустив руку сестры, я повернулся к ней спиной… Всего лишь на мгновение. Получив подарок, Дженни обняла меня.

Бен снова замолчал. У него пересохло горло. Он хотел приложиться к фляге, но Паскаль мягко перехватил его руку.

– Давайте оставим на время ложных друзей.

Бен кивнул и с трудом сглотнул слюну.

– Я не знаю, как это случилось. Все произошло очень быстро. Я отвел глаза от Рут лишь на пару секунд. И она… исчезла. – Он пожал плечами. – Просто исчезла, и все.

Ему казалось, что его сердце раздулось, как огромный пузырь. Еще немного, и оно бы взорвалось. Бен сжал руками голову и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону.

– Ее уже не было рядом. Я не слышал ни крика, ни плача. Я ничего не заметил. Ничто вокруг не изменилось, словно я видел кошмарный сон… И словно Рут никогда не существовало.

– Она ведь не просто ушла.

– Нет. Похищение детей считается там прибыльным делом. Этим занимаются опытные профессионалы. Мои родители сделали все, что было возможно, они подключили полицию, сотрудников консульства и частных детективов. Поиски длились несколько месяцев. Но они не нашли никаких следов.

Пузырь взорвался. После двух десятков лет, когда Бен запрещал себе вспоминать об этом, переживания вернулись. Что-то пронзило его изнутри – как огромный поток, хлынувший наружу. Он не плакал долгие годы, если не считать кошмарных снов.

– Конечно, вся вина лежит на мне. Я отвернулся от человека, которого боготворил. Я предал свою сестру за поцелуй легкомысленной девушки.

– И с тех пор вы никого не любили, – произнес Паскаль.

Это был не вопрос, а констатация факта.

– Я больше не знаю, как любить, – немного успокоившись, ответил Бен. – Мне даже трудно вспомнить, когда в последний раз я чувствовал себя счастливым человеком. Все радости забылись. Наверное, внутри я уже умер.

– Нет, Бенедикт. Бог не покинул тебя. А значит, радость вернется.

– Бог такой же предательский друг, как и виски.

– Вы просто потеряли веру.

– Я пытался сохранить ее. Первое время я каждый день молился о том, чтобы Рут нашлась. Я молил об искуплении. Мне было ясно, что Бог не слушает мои увещевания, но вера заставляла меня повторять эти бесплодные молитвы. Мать не простила меня. После нашего возвращения в Англию она не выносила моего присутствия: не прикасалась ко мне, не говорила со мной, не отвечала на мои вопросы. Я не виню ее – она впала в глубокую депрессию. Однажды дверь ее спальни оказалась заперта; мы кричали, стучали, но мать не отвечала. Она приняла смертельную дозу снотворного. Мне было тогда восемнадцать, я только что начал изучать теологию.

Священник печально кивнул.

– А ваш отец?

– После исчезновения Рут его жизнь пошла под откос, а смерть матери ухудшила ситуацию. Меня утешало лишь то, что он простил меня. Во всяком случае, я так думал. – Бен тяжело вздохнул. – Однажды я приехал домой на каникулы. Мне что-то понадобилось в его кабинете – кажется, бумага. Отца дома не было. И я случайно нашел его дневник.

– Вы прочитали его?

– Да. И узнал, что он на самом деле думал обо мне. Истина заключалась в том, что он меня ненавидел. Отец винил меня во всех несчастьях и желал мне смерти. В дневнике он писал, что я не достоин жизни после того, что принес в нашу семью… После такого я уже не мог вернуться в университет. Я потерял интерес ко всему на свете. Через несколько месяцев отец скоропостижно скончался.

– Чем вы занимались после его смерти?

– Я не помню, что делал в первый год. Бездельничал, пытался развлекаться, много пил. Однажды я вернулся домой, привел дела отца в порядок и продал семейный особняк. Взял с собой Винни, нашу домохозяйку, и переехал в Ирландию, затем вступил в армию – потому что не придумал ничего лучшего. Там я смог заместить свою злость и ненависть к себе обучением и дисциплиной. Я стал хорошим солдатом. Вскоре начальство разглядело во мне определенные таланты: я мог планировать и выполнять задания, требовавшие особого… отношения к жизни. Армия нашла для меня применение. Я участвовал во множестве боевых операций, о чем не хотел бы сейчас говорить.

Бен замолчал, и его память вдруг заполнилась образами, звуками и запахами из прошлой жизни. Он встряхнул головой, избавляясь от них.

– Мое пристрастие к спиртному усилилось. Это превратилось в большую проблему, и мне пришлось оставить армию. Я вернулся домой и попытался организовать свою жизнь. Через некоторое время мне предложили дело: найти пропавшего подростка, которому промыли мозги в какой-то секте на юге Италии. Когда я приехал туда и отыскал его, мне стало понятно, чем я хочу заниматься. – Он посмотрел на Паскаля. – Это было шесть лет назад.

– Вы поняли, что поиски пропавших людей и возвращение их в семьи помогут вам исцелить душевную рану от потери Рут?

– Да. Каждый раз, когда я успешно справлялся с заданием, меня буквально тянуло к следующей работе. Это похоже на одержимость.

Паскаль улыбнулся.

– Вы пережили большое горе. Я рад, что вы доверились мне и рассказали о своей судьбе. Доверие, Бенедикт, исцеляет душу. Доверие и время.

– Увы, время меня не излечило, – ответил Бен. – Хотя боль и притупилась, она ушла куда-то вглубь.

– Вам кажется, если вы найдете лекарство для этой маленькой девочки, вы избавитесь от демона вины?

– Иначе я не взялся бы за это задание.

– Надеюсь, вы добьетесь успеха и тем самым поможете себе и ребенку. Но я верю, что истинное исцеление и истинный мир придут из глубины вашего сердца. Вам нужно научиться доверять другим людям, открываться им и находить любовь внутри себя. Только тогда ваши раны действительно исцелятся.

– С чего мне начать?

– Вы уже встали на правильный путь, открыв мне свою тайну. Нельзя найти спасение, похоронив все личные воспоминания и чувства. Удалять яд из раны больно, в такие моменты мы сталкиваемся лицом к лицу с безжалостным демоном зла. Но как только вы изгоните яд из сердца, у вас появится возможность освободиться.

Бен незаметно прокрался в деревенскую церковь, благо дверь не запиралась даже на ночь. Его ноги все еще дрожали от слабости. Воск со свечи капал на руку, пока он медленно шел по проходу. Тени метались вокруг него в пустом безмолвном здании. Он упал на колени перед алтарем, и свет свечи засиял на белой статуе Христа, возвышавшейся над ним. Склонив голову, Бен начал молиться.

Люк Симон двигался за преступником на юг. Отыскать следы было несложно – путь устилали гильзы и трупы.

Фермер в Ле-Пуи известил полицию о выстрелах и двух машинах, устроивших гонки на сельских дорогах центральной части Франции. Когда оперативная группа прибыла на поле, где состоялась перестрелка, жандармы обнаружили трех мертвецов, две разбитые и расстрелянные в хлам машины, оружие и множество гильз. Оба автомобиля не были зарегистрированы, а «БМВ» оказался угнанным пару дней назад в Лионе.

Еще более интересно было то, что в салоне желтого «пежо» с парижскими номерами криминалисты обнаружили отпечатки Роберты Райдер. Среди предметов, найденных в грязи и траве, оказался пустой магазин от девятимиллиметрового браунинга. Гильзы, валявшиеся около «пежо», соответствовали патрону, который подобрали в лимузине у переезда, на месте несостоявшегося убийства.

С тем же успехом Бен Хоуп мог вырезать свое имя на ближайшем дереве.