Текст книги "Загадочное завещание"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

21. ДЕВЛИН

Мэйси Дэвис лежит, скорчившись, на дешевом линолеумном полу, куда она рухнула, белая как простыня. Вокруг нее разбросаны острые осколки разбитой тарелки. Кран в раковине включен.

Не такого развития событий я ожидал, когда ехал сюда за Блэр, не в силах больше стоять рядом с ней.

– О Боже, – кричит Блэр.

Что-то оживает в моем давно замерзшем сердце, когда Блэр падает на колени рядом с матерью, едва не порезав колено об осколок стекла.

Преданность Блэр своей маме очевидна. Неоспоримо, что она любит ее.

Ошеломленный, я обхожу их, чтобы выключить кран. Беспокойство подталкивает меня изнутри, когда я смотрю, как Блэр ухаживает за мамой. Фигуры шахматной доски рассыпаются в моей голове, стратегия сбивается из– за желания помочь.

– Мама? Мама! – Блэр осторожно переворачивает Мэйси и прикасается к ее щеке. – Мама, проснись.

Это одновременно взывает к искалеченному осколку внутри меня, который жаждет снова влиться в мою семью, и заставляет меня сгорать от зависти, что эти две женщины имеют сильную связь. Связь, которой у меня никогда не будет.

– Мы можем посадить ее в машину? – спрашивает Блэр. – Мы должны отвезти ее в больницу.

– Какого черта мы должны везти ее сами? Мы не знаем, что с ней случилось, и ни у кого из нас нет экстренной медицинской подготовки. Мы не сможем безопасно ее транспортировать.

Блэр закрывает лицо одной рукой. – У нас нет страховки.

Это понятие мне чуждо. Родители, прославившиеся в области медицины, заставляют меня идти по их стопам, и мне кажется, что меня кормят с ложечки важностью медицинской помощи. Моя семья никогда не сталкивалась с проблемой отсутствия страховки. Я не могу понять, как можно заболеть и не иметь возможности обратиться к врачу.

– Побеспокоимся об этом позже. – Я достаю телефон и набираю номер. Мне нужно что-то делать. – Чем скорее мы вызовем профессиональную помощь, тем лучше.

Блэр бросает на меня обеспокоенный взгляд. Она колеблется, поджав губы. – Отлично. Тогда вызывай скорую! Нам нужна помощь.

Я поднимаю брови, телефон прижат к уху. – Уже вызываю. Не двигай ее слишком сильно, ты не знаешь, что вызвало ее обморок.

Глаза Блэр расширяются, вероятно, она паникует, что перевернула свою маму. Она берет руку Мэйси и прижимается к ней лбом.

– Ее руки холодные и липкие.

– Хорошо. Проверь пульс.

Цвет исчезает с лица Блэр. Когда ее пальцы перебирают запястье Мэйси, она шепчет: – О Боже.

На звонок отвечает спокойный женский голос. – 911, что у вас случилось?

– Мне нужна скорая помощь по адресу 502 Спрус Лейн, в парке Пайн-Хиллз. Женщина упала в обморок.

– Хорошо, сэр, помощь уже в пути. Она в сознании?

Я наклоняюсь, чтобы лучше рассмотреть. – Нет. Она потеряла сознание.

– Она дышит?

– Да.

Блэр бормочет маме, осторожно поглаживая ее волосы, убирая их с лица. На чернильных ресницах Блэр застыли слезы, и она прикусила губу. Я никогда не видел ее такой. По какой-то причине мне хочется унять ее слезы, заставить ее чувствовать себя лучше.

Я хочу защитить ее, потому что только я могу заставить ее плакать.

Эти слезы не для меня.

– Все будет хорошо. – Блэр вздрагивает и переводит взгляд на меня. Моя грудь сжимается вокруг сердца. – С твоей мамой все будет хорошо.

Большие глаза Блэр цвета виски блестят под флуоресцентным освещением. Она кивает. Странно считать ее красивой сейчас, когда нос розовый и насморк, глаза опухшие, а по лицу текут слезы.

Красивая и моя.

Моя, чтобы защищать. Моя забота. Моя.

Не знаю, почему я поддался желанию утешить ее. Я ничего ей не должен. На самом деле, она должна мне, и ее долг еще не выплачен.

Наблюдая за тем, как она нежно держит мамину руку, как слезы капают с ее подбородка, я забываю о жжении в щеке, где она дала мне пощечину. Невидимая полоса вокруг моей груди затрудняет дыхание. Я борюсь с желанием прижаться к Блэр, взять ее на руки и вдохнуть аромат ее ванильного шампуня.

Она принадлежала мне с тех пор, как подписала контракт. Даже до этого.

Одержимость поднимается и берет верх. Я отбросил все, что было между нами. Единственное, что сейчас имеет значение, – это контроль.

Несколько минут спустя в окнах мелькают красные огни, освещая стены. Я открываю входную дверь, когда парамедики вбегают внутрь, подхватываю Блэр на руки и поднимаю ее подальше от Мэйси.

Сотрудники скорой помощи стоят на коленях по обе стороны от Мейси на кухне в другом конце узкой комнаты. Один из них – женщина с косами, закрученными в пучок на макушке, а другой – коренастый мужчина в форме врача скорой помощи.

– Подождите! – кричит Блэр, дрыгая ногами, когда я отступаю с дороги.

Даже когда она борется, она ничего не весит в моих руках. Ее крошечные шорты с рисунком утки поднимаются все выше, чем больше она дергается, сводя меня с ума. Хотел бы я видеть ее такой при других обстоятельствах.

Когда все это закончится, я заставлю ее снова надеть шорты.

– Успокойся. – Я усаживаю Блэр на диван, сопротивляясь судорожному желанию снова подхватить ее на руки и дергаю подбородком. – По всему полу битое стекло, а ты босиком.

Блэр смотрит вниз. – О.

– Иди и найди обувь. Возможно, она тебе понадобятся, если им придется ее забрать.

Черты лица Блэр разрушаются. Она перекатывает губы между зубами и кивает. Отвернувшись, она бежит по тусклому коридору.

– Пациентка – женщина, около тридцати лет, без сознания, – сообщает женщина своему напарнику. – Дыхание поверхностное. У пациента симптомы гипотонии. Какие-нибудь известные заболевания?

Я смотрю в коридор, где исчезла Блэр. – Не уверен.

Врач скорой помощи делает пометку на своем планшете.

Когда Блэр возвращается с парой черных ботинок, я прижимаю ее к себе, пока спасатели проверяют показатели Мейси и мечутся вокруг ее распростертого тела, избегая стекла. Мы находимся на другой стороне комнаты, рядом с самым уродливым в мире диваном и побитым журнальным столиком. Блэр дрожит, впиваясь пальцами в материал моей рубашки. Держать ее рядом – это правильно, успокаивает странное чувство собственничества. Я глажу ее по спине, чувствуя себя одновременно неловко, потому что никогда никого не утешал, и как будто это действие – самое естественное.

Все это время я не обращаю внимания на то, как хорошо, когда она опирается на меня. Я не должен наслаждаться тем, что Блэр в моих объятиях. Я пришел сюда, чтобы утащить ее обратно в свою башню в горах, потому что я эгоистичный монстр.

Она утешается в моих объятиях только потому, что она в смятении, а я взял ситуацию в свои руки.

– Хорошо, давайте погрузим ее. – Парамедик поворачивается к нам в тесном пространстве, пока ее напарник устанавливает носилки. – Мы отвезем ее в Риджвью Мемориал. Я могу позволить только одному из вас ехать в машине скорой помощи.

– Я, – говорит Блэр. Она проводит рукой под глазами и отстраняется от моего бока, оставляя его холодным и пустым. – Я ее дочь.

– Хорошо, пойдемте. – Парамедик жестом указывает на дверь.

Снаружи Блэр замирает, глядя вниз на свою толстовку и эти милые маленькие шорты. Когда она вышла в них из трейлера, мне захотелось засунуть руки под подол и погладить ее попку.

– Просто иди, – бормочу я ей на ухо, сжимая ее плечи сзади. – Люди появляются во всяком диком дерьме, когда возникает чрезвычайная ситуация. Где ключ от дома? Я уберу стекло, потом запрусь и поеду за тобой.

Блэр повесила голову, вытирая лицо. – Крючок у двери. Спасибо.

– Я буду прямо за тобой.

– Хорошо. – Голос Блэр такой тихий.

Странно видеть ее такой, изношенной и стертой до основания. Я привык к ее спокойной силе, к упрямству, с которым она преодолевает насмешки в школе. Хочу застыть на месте, чтобы рассмотреть эту очаровательную новую грань со всех сторон, но времени нет.

– Обещаю. – Я не знаю, что толкает меня на то, чтобы придать ей уверенности. Потирая ее плечи, я объясняю: – Риджвью Мемориал – это хорошо. Мой крестный отец – главный врач.

В глазах Блэр зажглась искорка надежды. – Спасибо. – Она смотрит на машину скорой помощи, пока ее мать грузят в кузов. – Знаю, что ты приехал сюда по другой причине, но я рада, что ты здесь.

Блэр коротко прикасается к моей руке. Мой бедный маленький вредитель потрясена, не уверена в себе. При всем том, что она заботится о вещах, в данном случае она позволила панике управлять ею.

Я облизываю губы. – Ты можешь расплатиться со мной позже.

Преднамеренная жестокость моих слов используется для того, чтобы вернуть себе преимущество. Она не получает поблажек. Это не отменяет отсутствие контроля, с которым я борюсь.

Блэр напрягается.

Сделав вдох, она бежит прочь. Я наблюдаю с передней ступеньки ее трейлера, как она берет за руку парамедика и забирается в заднюю часть машины скорой помощи. Я подавляю желание оторвать ее от парня из скорой помощи. Он делает свою работу, а не лезет к ней.

Когда скорая отъезжает, похрустывая гравием, я пристегиваю монстра цепью и возвращаюсь в трейлер.

Внутри я приостанавливаюсь. Я могу раскрыть все секреты Блэр. Ей не следовало доверять мне быть в трейлере одной.

Найдя метлу, я убираю остатки разбитой тарелки. Каждая секунда, которую я провожу в трейлере, вдыхая нотки ванили, – это еще одна секунда, когда в моем животе затягиваются тягучие узы.

Неделя без разговоров с ней была пыткой. Я собирался пустить все на самотек – соглашение, взлом, даже забыть о ее существовании. Моей целью было вернуться к тому, что было до того, как она ворвалась в мой гараж, до того, как между нами началась эта игра.

Меня все испортило то, что она целовала меня как сирена, а потом потребовала оплаты.

И это моя собственная вина. Моя собственная игра разрушила меня.

Идея заставить ее надеть форму группы поддержки и выставить себя дурой перед всеми, а потом поцеловать меня в довершение всего, должна была стать способом поиграть с ней. Вместо этого, я один мучаюсь из-за этого гребаного поцелуя.

Он не должен был вызвать во мне такое желание.

Вкуса недостаточно. Я наркоман, отчаянно нуждающийся в своём любимом наркотике.

После поцелуя Блэр я хочу поглотить ее.

Время, которое я провел, ограничивая себя, игнорируя ее в классе и избегая ее в школе, только усилило эту потребность. Это сделало противоположное тому, чего я хотел. Вместо того, чтобы убрать ее из моей системы, она еще глубже вонзила свои когти. Я не мог больше держаться в стороне.

Она в моей крови, и она никуда не денется, если я ничего не сделаю.

Я не хочу ехать в свой унылый пустой дом в горах, и я не оставлю ее одну прямо сейчас.

Забудьте о выведывании секретов Блэр.

Я собираюсь заполучить свою девочку.

***

Голос Блэр доносится до меня, пока я рыщу по отделению неотложной помощи.

– Мне плевать на твои процедуры! Это моя мама, и я хочу вернуться с ней!

Повернув за следующий угол, я обнаруживаю, что Блэр ругается с медсестрой.

– Мисс, я не могу пропустить вас дальше этого места. – Медсестра, кажется, полностью закончила, как будто она повторяет уже несколько раз. – Вы можете подождать в комнате отдыха вон там.

Я сокращаю расстояние между нами в четыре длинных шага, проскальзывая между Блэр и медсестрой.

– Остановись. Ты просто устраиваешь сцену и ничего не добьёшься. Так ты не получишь то, чего хочешь.

Блэр сверкнула глазами. – Ну и что? Я хочу вернуться туда.

Пока Блэр отвлекается, медсестра исчезает за дверью – вход за пределы этой точки запрещен.

– Быстрее, она ушла. Мы можем пробраться внутрь.

Я почти улыбаюсь. Надоедливая маленькая нарушительница спокойствия.

– Пойдем. – Уводя Блэр от закрытой двери, я веду ее в комнату отдыха и целую ее в висок. – Подожди меня.

Рядом стоит автомат с кофе. Возможно, он горький и дерьмовый, но ей нужно выпить что-то теплое. Я нажимаю на кнопки и смотрю, как наполняется картонный стаканчик.

В этой части больницы сейчас немноголюдно. Когда я вошел в приемный покой, мимо меня прошло несколько человек, но в этой части пустынно. Освещение слишком яркое, все пахнет спертым воздухом и вяжущим антисептиком. Это создает ощущение лиминального пространства.

Я не люблю больницы.

Одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у меня до того, как мои родители начали сваливать меня на других, было, когда я был маленьким, может быть, четыре или пять лет. Я играл с Лукасом, который умел лазать лучше, так как был на год старше и хотел делать все, что делал Лукас. Он был моим кумиром. Моим единственным другом.

Когда я попытался забраться так же высоко, как Лукас, я оступился и неудачно упал на камень. Меня заставили остаться на ночь в больнице, одного, со слишком большим количеством пищащих аппаратов.

Схватив горячий кофе, я возвращаюсь и вижу, что Блэр грызет ноготь большого пальца. Ее брови нахмурены, и она смотрит в пространство. Я передаю ей кофе.

– В машине скорой помощи у нее начались судороги или что-то вроде того, я не знаю, – бормочет Блэр, выглядя взволнованной. – Как только мы подъехали к больнице, они забрали ее.

Я наклоняю ее подбородок вверх. Ее глаза налились кровью и опухли. – Я собираюсь найти своего. Просто подожди здесь.

Блэр выдохнула с трудом и пожала плечами. Сделав глоток кофе, она гримасничает.

– На вкус как дерьмо.

Уголок моего рта кривится. – Жестко.

– Серьезно, это худший кофе, который я когда-либо пила.

Я оставляю ее с ее дрянным больничным кофе и направляюсь к лифту в соседнем коридоре, поднимаюсь на нем на третий этаж, задаваясь вопросом, что я делаю всю дорогу до офиса моего крестного отца.

Что бы это ни было, я доведу дело до конца. Нет смысла останавливаться на этом этапе. Если это приведет меня к цели, значит, оно того стоит.

Дядя Крейг находится в кабинете, сидит за столом со стеклянным верхом, очки для чтения низко опустились на переносицу, пока он просматривал медицинские записи. Белый лабораторный халат накинут на черный кожаный диван.

Крейг – бочкообразный мужчина с широкой, сверкающей белизной улыбкой, светло-коричневой кожей и теплыми глазами, в которых чувствуется его любовь. Он не мой дядя по крови, но я знаю его всю свою жизнь. Он всегда настаивает, чтобы я относился к нему как к члену семьи, чему я очень рад. Насколько я понимаю, мы и есть семья.

Я стучу в открытую дверь. – Привет.

Дядя Крейг поднимает голову и приветливо смотрит на меня, махая рукой, чтобы я вошел. – Девлин! Какой сюрприз. Я как раз разговаривал с твоим отцом пару дней назад. Присаживайся.

Конечно. Папа может разговаривать со своими коллегами, но не с собственным сыном. Я не разговаривал с папой больше недели. Он игнорирует большинство моих сообщений.

Я должен понять намек и перестать таскать себя по горячим углям, потому что от него ничего не добиться.

Я стою по другую сторону стола Крейга. – Вообще-то, я не могу остаться надолго. Моя…, – запинаюсь я. Кто для Блэр? Мы все еще не друзья. Как ты называешь девушку, которая сводит тебя с ума и которой ты платишь за контроль? Эта мысль неприятно стучит в моей голове. Седеющие брови Крейга взлетают вверх от моего словесного беспорядка. Обычно у меня не бывает заплетающегося языка. – Подруга, ее маму привезли. Я хочу убедиться, что она получит наилучший уход.

– Хм, понятно. – Крейг почесал большой ладонью свою блестящую лысину. Он подтащил свой открытый ноутбук поближе. – Как зовут?

– Мэйси Дэвис.

Клавиши клавиатуры клацают, пока Крейг набирает текст и сдвигает очки на нос. Его глаза прыгают туда-сюда, пока он читает информацию на экране.

– Хорошо. Ей была предоставлена койка в отделении неотложной помощи для оценки симптомов, с которыми она поступила. Я не могу сказать тебе точных деталей.

– Ты можешь перевести ее в отдельную палату?

Представляю, как Блэр грызет ногти и сидит в своих утиных шортах внизу. Из меня вырывается вздох. Я не могу обеспечить ее собственной медицинской страховкой, но я могу бросить деньги на решение проблемы.

С тех пор как я увидел Блэр, стоящую на коленях рядом с мамой, во мне зашевелился инстинкт. Это нечто борется с темными оттенками моего разума, стремящегося получить то, что я хочу от этого.

– Если они допустят ее на этаж, тогда да.

– Я хочу позаботиться обо всем этом.

Крейг снимает очки для чтения и поглаживает подбородок. – Какая-то подруга. Ты уверен? Я вижу, что у этой пациентки нет страховки.

Я машу рукой. – Все, что даст ей лучшее тестирование и уход. Сделай это. Ты будешь следить за ее делом?

– Это часть моей работы. – Крейг изучает меня. – Все в порядке? Ты выглядишь как черт.

Мой рот растягивается в сторону. – Усердно учусь, понимаешь? Папа ожидает, что в этом году я буду на высоте, чтобы хорошо выглядеть для программ подготовки к поступлению в медицинский.

Крейг качает головой. – Отдохни немного, Девлин.

Я облегченно вздыхаю. – Спасибо, дядя Крейг.

Пока Крейг набирает текст на своем ноутбуке, я выхожу из офиса.

Блэр не двинулась с того места, где я ее оставил, и это вызывает довольный гул в моем желудке. Она слушала.

Прежде чем я успеваю сообщить ей хорошие новости, через двойные двери входит та самая медсестра, с которой спорила Блэр.

– Мисс Дэвис? Мы принимаем вашу маму наверху. Пойдемте со мной, я отведу вас к ней.

Блэр вскакивает на ноги и бросает свой картонный стаканчик с кофе на стопку журналов. – С ней все в порядке?

– Она стабильна. Доктор, который будет вести ее дело, вероятно, проведет несколько тестов, чтобы выяснить причину низкого кровяного давления.

Медсестра бодро шагает, пока говорит. Блэр старается поспевать за ней на коротких ногах. Я обхватываю ее за талию, пока мы идем за медсестрой к другому банку лифтов.

Это смешно, но я борюсь с приступом раздражения. Я хотел сказать Блэр.

Когда медсестра направляет нас по чистому коридору, Блэр застывает рядом со мной.

– Что случилось?

– Это все отдельные палаты. Я думала, что в больницах есть такие, где вы лежите вместе.

– Твоя мама получает самый лучший уход. Разве не этого ты хочешь?

Блэр бросает на меня противоречивый взгляд. – Да, но… разве частные палаты не дорогие?

Ее бровь прищуривается. Она подсчитывает в уме. Вероятно, учитывает стоимость поездки на скорой, а также расходы на врача в отделении неотложной помощи.

– Вот мы и пришли, – объявляет медсестра, когда мы заходим в палату в конце коридора.

Угловая палата. Из нее будет хороший вид на горный хребет, который простирается над Риджвью по утрам. Я подавляю вздох, я сказал дяде Крейгу, чтобы он как можно лучше заботился о Мэйси.

Мне не стоит волноваться. Это даже не повлияет на счет, на который мои родители ежемесячно сбрасывают деньги. Их деньги за вину.

Как будто их деньги могут заменить настоящее воспитание.

Кроме того, если счет опустеет, у меня есть мои личные счета, которые я увеличил с помощью инвестиций у своего финансового консультанта.

– Часы посещения – до восьми вечера, так что у вас есть около двадцати минут, чтобы увидеть ее.

– Спасибо, – говорит Блэр.

Медсестра кивает и направляется по коридору к посту медсестры.

– Ты хочешь, чтобы я остался?

– Не уверена. – Блэр с тревогой смотрит на больничную палату. – Меня никто не отвезет домой.

– Да или нет?

– Нет…?

Вздохнув, я достаю бумажник. – Вот. – Я протягиваю ей двадцатку. – Возьми такси до дома.

– Спасибо.

Уезжать – это последнее, что я хочу сделать.

Я хочу затащить ее в пустую комнату и сорвать с нее эти соблазнительные хлопковые шорты. Это пытка – держать ее так близко всю ночь после недели сопротивления и не иметь возможности поцеловать ее или прикоснуться к ней так, как я хочу.

Блэр смотрит на меня, колеблясь. – Ты были… не таким, каким я ожидала. Я очень ценю твою помощь.

Я смотрю на нее. Она – единственное, чего я хотел всю неделю. Она прямо передо мной, благодарит меня.

И я еще не закончил брать у нее.

Ее долг не возвращен.

Даже близко нет.

Я поднял цену, которую она мне должна и получу от нее все, что захочу. Все.

Блэр – моя. Теперь ничто не изменит этого.

– Ты сможешь поблагодарить меня позже. – Я обнимаю ее за плечи. – Потому что я достал для твоей матери эту комнату и лучший уход.

Черты лица Блэр опускаются. – Ты что?

Я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо. – Можешь считать то, что я сделал, оплатой. Приеду за тобой в эти выходные, так что тебе лучше быть собранной и готовой.

Минуту назад она благодарила меня. Теперь она отступила на шаг назад и смотрит на меня.

Это требование разрушает любой мост, который я построил с Блэр, помогая ей справиться с сегодняшней ситуацией. Вместо того, чтобы перейти его, я предпочитаю свой эгоизм всему остальному. Это единственный известный мне способ держать фигуры на доске под своим контролем.

– Ненавижу тебя. – Блэр смотрит на меня свирепым взглядом, но не спорит.

Я ухмыляюсь. – Я знаю.

Проблема не в том, что Блэр меня ненавидит, а в том, что я больше не ненавижу ее. Это чувство улетучилось, побежденное растущей одержимостью тем, как она заставляет меня чувствовать себя живым, когда я рядом с ней.

Единственное, что меня волнует, это обладание ею.

И я всегда получаю то, что хочу.

– Иди и будь со своей мамой. – Я начинаю отступать, держа ее под прицелом. Чистая ярость волнами накатывает на Блэр. – Увидимся на выходных.