Текст книги "Латышские народные сказки"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Лиса и гуси

ла как-то лисанька мимо хутора и видит: во дворе гуси пасутся. Обрадовалась лиса: «Вовремя я подошла» – и давай гусей гонять. Загоготали гуси, да так жалобно пощады запросили, что лиса б наверно расплакалась, коли могла бы понять, о чем они просят. Но ведь в том-то и беда, что не говорят гуси ни по-прусски, ни по-латышски, только по-гусячьему, а лиса по-ихнему не понимает.

На счастье, оказался в стае один старый гусак, который хорошо знал по-латышски. Он и стал лисе толковать, что есть, мол, у гусей обычай – перед смертью песню спеть.

– Ладно, – говорит лиса, – пусть споют, да побыстрее.

Но только нейдет у гусей пение на лад. Один затянет: «га», второй подтянет: «га», и покуда «га» весь круг не обойдет, лисе ждать надо. Ну, и мы, конечно, подождем. Кто знает, как еще там дело обернется.

Звери в яме

копился в яме под куриным насестом навоз. Сопрел он и затлелся. Проснулась ночью курица, увидала пар, и тотчас взбрело ей на ум: «Уж не загорелась ли земля? Откуда быть такому дыму?» Заклохтала она с перепугу. Тут проснулся петух:

– Что такое? Что случилось? Неужто и ночью ты помолчать не можешь?

– Болтаешь, сам не знаешь что! Не видишь, что ли, – земля горит! Попали мы в беду.

– Постой-ка, постой! Пожалуй, твоя правда: дым идет! Эй, жена, уж не твоих ли это рук дело?

– Да никак ты спятил? Время ли теперь виновных искать? Бежим, покуда целы.

И побежали, бедняжки, со всеми со своими деточками. На опушке березняка зайца повстречали.

– Куда в такую рань? – спросил заяц.

– Земля горит, земля горит! Это моя жена сделала…

– Что, взаправду?

– Да, да, взаправду. А все моя жена…

– Ой, братец, коли так – дадим стрекача! И я с вами… Бежали, бежали, лису повстречали.

– Куда это вы спозаранку? – спрашивает лиса.

– Ой, кумушка, земля горит! Земля горит!.. Это моя жена сделала.

– Что, взаправду? – испугалась лиса.

– Да, да, взаправду. И все моя жена…

– Так чего же мы, братцы, ждем? Пускайтесь наутек, да и я с вами.

Бежали, бежали, повстречали медведя.

– Куда это вы все так резво?

– Спасаемся, спасаемся: земля горит! Пол-земли сгорело… Это моя жена сделала…

Но медведь, известный храбрец, только смеется:

– Эх вы, пустомели! Покажите-ка мне, где горит? Посмотрим, какой-такой пожар.

Повели его. Пришли – видят: медведь прав, ничего не горит. Тем временем успел хозяин весь навоз вывезти, и осталась за перегородкой глубокая яма. Перелетели петух с курицей благополучно через перегородку, а друзья их – медведь, лиса да заяц – не рассчитали, что яма глубокая, и как полезли, так и плюх на дно! Что теперь делать? Как ни крутились, как ни вертелись, видят – не выбраться им из ямы! А тут еще беда: захотелось всем троим есть – ну, просто мочи нет! Порешили, что зайцу – хочешь не хочешь – помирать. Ну и, понятное дело, уплели его за милую душу. А плутовка-лиса прибрала заячьи кишочки и припрятала их в уголок, про запас. Сама улеглась рядом с медведем. Спали, спали, вдруг лиса вскочила – и снова за еду. Удивился медведь:

– Ты что кушаешь? Да ведь это кишки! Слышь, дай и мне! Откуда ты их взяла?

– Какой ты простак! Я себе брюхо вспорола да и ем свои кишки. Сделай и ты так, чем с голоду помирать.

Распорол себе медведь, дуралей, брюхо. Не успел и охнуть, как сдох, бедняга.

Посмеялась лиса вволю над простофилей. Уж она-то из ямы выбралась!

Бой зверей

оспорили как-то пес с лисой: у кого друзья сильнее? В конце концов надумали: пусть в бою силами померятся. Договорились так, чтобы каждый с собою двух воинов привел, а чьих бойцов одолеют, тому и самому помирать. Место боя в лесу назначили, неподалеку от избы, где пес жил. В назначенный срок пришла на поле боя лиса с кабаном да с медведем. А пес запоздал: не смог он так быстро союзников себе найти. Он было коня позвал, а тот отговаривается. Меня, говорит, хозяин на работе загнал, не могу воевать. Пошел пес быка звать, но и тот отказывается, говорит: вчера на кочках рог повредил, голову нынче так и ломит.

Уже и срок подходит, а кто запоздает, тот, считается, проиграл. Что делать псу? Сильных друзей не найти, пришлось кота с петухом взять. А тем что? Согласны они псу пособить. Поспешили они втроем в лес, чтобы не очень запоздать.

Ждала-ждала лиса своих противников и подговорила медведя на ель взобраться да поглядеть, не идут ли? Залез медведь на ель, поглядел и говорит: идут, мол. Лиса спрашивает: – Далеко ли?

Медведь в ответ: – Сейчас подойдут.

Лиса спрашивает: – А враг при оружии?

Медведь говорит: – Один большую дубину за собой волочит, другой двумя кривыми саблями в воздухе размахивает да орет: «Подать их сюда! Подать их сюда!..»

Услыхал это кабан и давай в мох зарываться. А лиса медведю кричит: – Слезай! Готовься к бою! – Но медведь в ответ: – Нет, – говорит, – не слезу. Тут, на дереве, враг меня не приметит.

Испугалась лиса, в лес наутек пустилась. А кабан в мох глубоко зарылся – только кончик хвоста наружу торчит.

Пришел пес со своим войском, а врага – не видать. Петух крыльями захлопал, песнь свою боевую прокукарекал. У кабана со страху хвост задрожал, а коту показалось – мышка. Он кончик хвоста – цап! Выскочил кабан – и давай бог ноги. Тут и кот до смерти перепугался, да со страху на ель и полез. А медведь подумал, что кот напасть на него хочет, свалился с дерева как мешок мякины, и наутек. На том бой и кончился.

Как птицы зверей победили

ли как-то медведь с волком мимо синичкиного гнезда. Волк показал медведю на него и говорит:

– Эвон, какой у синицы дворец!

А медведь отвечает:

– Да какой же это дворец, так, халупа какая-то!

Услыхала это синица, страсть как обиделась и созвала всех, кто летать умеет, войну зверям объявить. Волк с медведем согласились: где же птицам против зверей выстоять!

Вот приходит медведь к зверям и говорит, чтобы назавтра готовились к бою. Выбрали вожаком лису и уговорились, что ежели она оближет свою спину, тогда всем бежать.

Подслушала это сова и передала птицам. На другой день сошлись звери и птицы сражаться. А шершень возьми да и укуси лису в спину. Скорчилась лиса от боли и облизала больное место. Увидели это звери и давай бог ноги: так ведь договорились.

Так птицы зверей и одолели. А медведю пришлось при всех птицах у синички прощенья просить.

Медведь и мышь

оймал как-то медведь в своей берлоге озорную мышку. Стала мышка просить да молить:

– Отпусти ты меня… И я тебе как-нибудь в беде помогу.

Посмеялся медведь над такой помощницей и отпустил мышку.

Вот однажды запутался медведь в охотничьих сетях. Рвался, рвался – никак не выпутаться! Тут прибежала мышка, перегрызла петлю и помогла медведю освободиться.

Волк и баран

тбился как-то барашек от стада и заблудился в лесу. Бежит, плачет, а навстречу ему волк, пасть разинул, хочет барашка проглотить. Стал барашек в страхе молить волка:

– Ты меня теперь не ешь: я мал, худ… Ты обожди: я подрасту, будет тебе добыча пожирней.

– Ладно, – согласился волк, – пожалуй, твоя правда. Я тебя вынесу из лесу к стаду. Живи, нагуливай жир. Но смотри сдержи слово.

– Сдержу, – обещался барашек, и волк вынес его из чащи.

Через некоторое время встречает волк барана.

– Ну, сдержишь слово? – спрашивает волк.

– Сдержу, – отвечает баран. – Да что тебе в том, если разорвешь меня? Клыки увязнут. Я вот что придумал: видишь пригорок за кустарником? Я взберусь на него, а ты встань у подножья и разинь пасть. Я разбегусь – и прямо тебе в брюхо через глотку проскочу. И мне легче, и тебе лучше.

Согласился волк, и пошли они к пригорку. Взобрался баран наверх, а волк внизу дожидается. Кричит баран с пригорка:

– А ну-ка раскрой пасть пошире, чтоб мне легче было помирать!

Раскрыл волк пасть до самых до ушей. Помчался баран вихрем с пригорка и стукнул волка рогами прямо по лбу, да так, что с ног его сбил. Перескочил баран через волка – и давай бог ноги!

Очухался волк, поднялся, отряхнулся и говорит:

– Недурен был баран, да только велик не в меру.

Пес и волк

лужили как-то у хозяина в батраках: волк Дикой – пастухом, пес Цапай – старшим работником, кот Мурлыка – овинщиком да петух Птицын – домоводом.

Случилось однажды, что хозяин рассердился на всех четверых батраков. Погнал он петуха Птицына на чердак, кота Мурлыку – на печь, пса Цапая кормить перестал, а волка Дикого в хлев загнал.

Но Дикой, не будь трусом, говорит:

– Коли так, то выплати мне жалованье сполна.

А хозяин раскалил камень да как смажет Дикого по губам, приговаривая:

– Вот тебе жалованье! Вот тебе жалованье!..

Спалил горячий камень Дикому всю бороду, поэтому-то у волка морда и по сей день какая-то ржавая да опаленная. Очень обиделся Дикой за такую несправедливость. Бросил он хозяина и зажил в лесу своим домом.

Вскоре пришел Цапай навестить старого дружка и сетует: хозяин-де одной мякиной кормит. Дикой и говорит:

– Знаешь что? Иди домой и рычи: «Как пса кормят, так пес и лает… Как пса кормят, так пес и лает…»

Пришел Цапай домой и зарычал: «Как пса кормят, так пес и лает… Как пса кормят, так пес и лает…»

Хозяин услышал и пуще осерчал. Говорит:

– Коли Цапай, на одной мякине сидя, без толку тявкает, что же будет при доброй еде? С сего дня и вовсе кормить перестану.

Пошел опять Цапай к Дикому, душу изливать. А у Дикого добрый совет наготове. Он говорит:

– Слышь, соседушка: завтра хозяйская дочка выйдет на опушку овец пасти. Я выскочу из лесу и схвачу овечку. Девчонка, понятное дело, тебя в погоню пошлет. А ты знай – будь себе на уме: бечь – беги, да так, словно душа еле-еле в теле держится. Оступиться даже можешь разок-другой. А коли спросит хозяин, почему не нагнал, отвечай: «Дикой-то отъелся, в силу вошел, а я на мякине сижу, куда уж мне за ним поспеть…» Увидишь, что получится.

Так Цапай и сделал. И ведь прав оказался Дикой! Рассказала дочка хозяину, что волк ягненка унес, а тот сейчас:

– Почему Цапая вдогонку не послала?

– Как не посылать, отец, послала! Да где уж нашему тощему пустохлёбу за таким силачом угнаться? Пока этот шаг ступит, тот пяток пробежит.

– Твоя правда, дочка! Поди сюда, Цапай, на вот, поешь жирной кашки. Буду тебя теперь в сытости держать.

Утром Цапай в лес пошел, к Дикому.

– Слышь, браток, ты меня на верную дорогу вывел, не знаю, как тебя и благодарить… Я вот что надумал: в воскресенье у нас в доме свадьбу играют. Так ты приходи, покуда гости будут в церкви; забирайся в свинарник, чтобы тебя никто не приметил, а уж я тебя попотчую! Чего-чего, а блинов наедимся вволю.

Ладно. В воскресенье Дикой тут как тут, забрался в свинарник. Цапай остался за домом присматривать, как положено старшему работнику. Подговорил он кота Мурлыку и петуха Птицына, чтобы смотрели сквозь пальцы: он, мол, старого дружка Дикого малость попотчевать хочет, а хозяин-то ведь Дикого с того раза крепко невзлюбил, потому-де тайком это делать надобно…

Поставил Цапай Дикому горшок с мясом, поставил второй… Нацедил пива кувшин, нацедил второй. Дикой все уплел и говорит:

– Скоро гости из церкви домой воротятся. Поднеси-ка, Цапай, еще пивца.

Выпил Дикой и еще просит. Выпил еще – и захмелел, еле ноги волочит. Наказывает ему Цапай:

– Сиди смирно, вот-вот гости нагрянут.

Да разве станет хмельной слушать? Дикой еще и петь собирается! Угрожает ему Цапай:

– Сиди ты тихо!

А Дикой как затянет:

– У-у-у… У-у-у…

Понаехали свадебные гости, услышали вой – и давай Дикого лупить. Еле-еле он полуживой ноги унес.

Комары и конь

видали комары, как волк к коню крадется, и спрашивают:

– Куда это ты, Серый?

– На выгон, коня приметил. Вот зарежу и славно пообедаю!

Комары так и заохали:

– И ты один думаешь коня одолеть? Да сроду такого не бывало! Нас как-то пять тысяч на одного коня налетело, и то через силу с ног свалили, да еще, падая, он половину из нас передавил. А тебя одного он сразу прихлопнет!

Услыхал это волк, призадумался. Думал-думал, потом решил:

– Ну его, связываться еще, лучше уж убраться подобру-поздорову.

И пошел в другом месте искать, чем бы поживиться.

Косуля и волк

аперла косуля своих козлят в сарае и наказала:

– Милые детки, никому не отпирайте, а я вас так позову: «Деточки милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко».

Ладно. Только косуля отошла, волк тут как тут и ревет:

– Деточки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.

Слышат козлята, что это голос не материнский, и не впускают волка. Вскоре мать пришла, рожками в дверь постучала и говорит:

– Деточки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.

Узнали козлята мать и впустили ее. Покормила косуля козлят и снова ушла, да позабыла на этот раз наказать, чтобы чужих не впускали. Только отошла косуля, волк тут как тут и завыл тоненьким голоском:

– Детки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.

Подумали козлята, что мать вернулась, и впустили волка. Проглотил он козлят и убежал.

Вернулась косуля, зовет козлят, плачет, убивается. Плакала, плакала и побежала к соседке-лисе душу отвести.

А лиса костер развела на пригорке, кашу варит. Но косуля и у костра не греется и каши в рот не берет: все по деточкам убивается. Лиса говорит:

– Не плачь, я твоих деток вызволю, только ты за кустом притаись.

Вскоре волк к лисе в гости пришел. Сел к костру погреться.

Лиса спрашивает:

– Дорогой гость, не хочешь ли каши отведать?

– Хочу, хочу! Давай.

– Ложись навзничь, я тебе кашу в рот волью.

Лег волк навзничь. А каша-то кипит, дымится. Зачерпнула лиса полный ковш и залила волку в глотку, а сама приговаривает:

– Отрыгнись белым, отрыгнись черным: выплюнь живых козлят.

Взвыл волк от боли, выплюнул живых козлят и убежал со всех ног.

Как пес шил сапоги

рогнал хозяин старого пса Погиса в лес, за то что тот больше не мог работать. Стянул Погис с забора старую баранью шкуру и печальный поплелся в лес. Сел и шкуру грызет. Подошел тут волк, спрашивает:

– Ты что делаешь?

– Что делаю? Вот, сапоги на старости лет шью…

– Ой, Погис! Сшей-ка ты и мне сапоги: нынче по гололедице в тех, в каких мать родила, и не пройти.

– Это можно… Но ты притащи мне барана. На сапоги, сам понимаешь, кожа нужна.

– Понятно, понятно, – ответил волк и побежал за бараном. К утру притащил он барана. Посмотрел Погис, прикинул:

– Может, и хватит кожи-то! Недельки за три, пожалуй, справлюсь, ты понаведайся.

Три недели лакомился Погис баранинкой, а шить и не начинал. Пришел волк.

– Готовы сапоги?

– Давно готовы, – говорит Погис и показывает волку бараньи копытца. – На, примерь, подойдут ли?

Волк и так, и сяк – не годятся, малы.

– Эх, волк, дружище! Так я и думал, что из захудалой бараньей шкурки добрых сапог на тебя не сшить. У тебя-то ведь лапа здоровенная! На твои сапоги, пожалуй, целый бык пойдет. Его, я думаю, хватит.

– Что нужно, то нужно, – ответил волк и пошел за быком. К утру приволок большого быка.

– Ну как? Хватит?

– Наверно, хватит. Зайди через шесть недель.

Погис шесть недель говядиной лакомился, а сапоги шить и не думал.

Пришел волк.

– Готовы сапоги?

– Давно. Сколько уж времени стоят… Вот они, примерь.

Волк натянул было сапоги на одну лапу, на вторую… Куда там – у быка копыта раздвоенные, разве налезут?

– Ой, волк, дружище! Так я и думал; ты, видно, быка по земле волок, так ему шкуру разодрал, что цельного куска и не выкроить было. Крои как хочешь – одни лохмотья! А у тебя-то ведь лапищи здоровенные, тебе сапоги, пожалуй, только что из жеребца шить.

– Что нужно, то нужно, – согласился волк и побежал за конем. К утру приволок годовалого жеребенка.

– Ну, этого-то хватит?

– Хватит! Приходи через девять недель.

Девять недель Погис конинкой лакомился, а шить и не начинал.

Пришел волк:

– Сапоги готовы?

– Конечно, – ответил Погис и подал ему конские копыта. Натянул их волк на ноги – впору пришлись. И что за причуда у волка – задумал сапоги на льду обновлять! Скользнул по льду – ах ты господи! Ни тебе на месте устоять, ни повернуться… Захотел воротиться – поскользнулся и упал, чуть шею не сломал. Погис не смог удержаться от смеха, но волку не до веселья: разозлился серый.

– Как! Морочил мне голову с сапогами, да еще и издеваешься? Выходи драться.

– Что мне с тобой драться, – отвечает Погис. – Война так война! Добудь себе союзников, а я своих созову. Сойдемся завтра на опушке у сарая, подле высоких сосен.

– Ладно. Согласен. Но берегись ты у меня, – похваляется волк, стягивая сапоги.

За ночь Погис домой сбегал, позвал петуха, гусака да кота, и пошли они к сараю. Но и волк не дремал: привел кабана, зайца да медведя – и ждут.

Заяц – он проворнее других – скок на крышу сарая и глядит-высматривает. Вдруг как закричит:

– Идут! Идут! Не знаю, что с нами и будет: при одном – пика, второй камни собирает, третий орет: «Ко-кого ррубить? Ку-куда ррубить?»

– Плохо наше дело, – испугался волк. – Давай-ка схоронимся мы с тобой, кабан, в куче хвороста, заяц пускай на всякий случай на крыше остается, а уж ты, медведь, с ними разделывайся.

– Да как же я один-то? – отнекивается медведь. – Я лучше на сосну заберусь, а там видно будет.

Ладно. Пришел Погис со своим войском – ни души! Уже собрались они было уходить, как вдруг кот в хворосте кончик кабаньего хвоста приметил. Подумал кот, что это мышь, и как прыгнет! От боли кабан выскочил из хвороста да прямо волку на спину. Волк подумал: «Уж если кабан удирает, так мне-то что же оставаться?» – и побежал вслед за кабаном, да чуть не налетел на гусака. Тот отскочил в сторону и толкнул петуха. Петух подумал: «Плохо мое дело!» – и взлетел на сосну – спрятаться. А на сосне медведь сидит, только о том и молит, чтобы бог его от страшилища с двумя хлопушками по бокам спас! Скатился медведь кубарем с дерева, чуть шею не сломал.

А заяц с крыши поглядывает: «Что-то будет?» Но сам ни с места.

Сошлись они потом все в лесу и удивляются: «Вот так войско у Погиса!»

Волк говорит:

– Меня хотели пикой проткнуть, да я удрал.

Медведь говорит:

– Мне хуже всех пришлось: тот, с хлопушками по бокам, как вскочит на сосну! Да как заорет: «Ко-кого ррубить! Ку-куда ррубить! Давай его!..» Я с дерева кубарем… хорошо, что пень меня удержал, а не то бы и вовсе разбился.

А заяц смеется:

– Вы все улепетывали, а я выжидал! Вот у меня шкура и цела.

Старый конь

дному хозяину много лет верно служил конь. Вот вышли его годы, работать ему уже не под силу стало. Хозяин и говорит:

– За то, что ты столько времени верно служил мне, не стану я тебя на живодерню отправлять, а подкую и отпущу на волю.

Свел его хозяин к кузнецу, подковал в последний раз и отпустил в лес.

Вот бродил, бродил конь по лесу, повстречался с медведем. Захотел медведь с конем схватиться. Конь и говорит:

– Если хочешь со мной силой помериться, – пойдем к тому камню. Кто из него сможет огонь высечь, тот и сильнее.

Подошли они к камню, конь как ударит по нему копытом, так искры и посыпались. Треснул медведь лапой по камню – ничегошеньки не высек. Заскучал от обиды медведь и пошел прочь.

Встречает волка и рассказывает ему, какого он невиданной силы зверя повстречал. Волк говорит, что это, верно, был конь, да медведь тому не поверил.

Решил волк увериться, попросил медведя поднять его повыше и показать этого зверя.

Сгреб его медведь, поднял и спрашивает:

– Ну как, видишь его?

– Нет, не вижу.

Медведь его выше поднял, да покрепче стиснул, еще выше, еще крепче. Волк не выдержал, да и сдох.

Бросил медведь волка наземь и говорит:

– Эх ты, серый! Еще похвалялся, что можешь того зверя осилить. Как только увидал, так от одного страху помер.

Как заяц волчицу провел

то приключилось в древние времена, когда деревья и звери еще разговаривать умели. Была у волчицы изба, ладная да просторная. Самой-то ее целыми днями дома не бывало, все на охоту ходила. Она охотится, а дети одни-одинешеньки остаются.

Приметил это заяц, Лесной Янка, и повадился волчат дразнить. Волчица уйдет, а заяц на порог заберется и давай орать:

– Дети, мать дома?

– Нет, – отвечают волчата.

– Эх, была б она дома, я б ей задал, я б ее отлупил!

С тем заяц и уходил. Вечером волчата матери рассказывают: так, мол, и так. Был, дескать, Лесной Янка, выспрашивал – дома ли мать? Сказал – жаль, что нету, а не то отлупил бы ее. А волчица в ответ: – Пусть себе ходит Янка, все одно ко мне в лапы попадет.

На другой день – только волчица из дому – Лесной Янка тут как тут.

– Дети, мать дома?

– Нет, в лес ушла.

– Ах, чтоб ее! Была бы дома, я б ей задал, я б ее отлупил!

Вечером волчата опять все матери рассказали.

На третий день мать из дому не ушла, за печкой притаилась. Приходит заяц, скок на крыльцо и орет:

– Дети, мать дома?

А волчата все в один голос:

– Дома, дома! Сейчас тебя в клочья разорвет.

Заяц прыг за дверь – и давай бог ноги. Волчица – следом. Видит заяц, что не спастись ему, бедняге, – подбежал к двум сросшимся деревьям, да в щель между ними и проскочил. А волчица в щели-то и застряла: ни вперед, ни назад. Увидал это заяц, вскочил волчице на спину и ну ее бить, ну ее лупить!

Наконец волчица вырвалась. Заяц пустился удирать, бежит, бежит, видит – потухший костер. Взял да и вывалялся весь в золе: дескать, все одно пропадать! Так пусть волчица его грязным лопает, коль ей охота.

Подбегает волчица. Не признала она зайца и говорит:

– Здравствуй, батюшка-хорек. Не видал ли ты Янки Лесного?

А заяц голос изменил и отвечает:

– Не того ли, что тебя между деревьями лупил?

Застыдилась волчица и убежала. Так и остался заяц в живых.