Текст книги "Латышские народные сказки"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

– На-ка топор, пошли в лес дуб валить.

Взял Курбад топор за топорище и уставился на месяц.

– Чего смотришь? Пошли давай!

– Пошли, пошли… Только знаешь, что? Ох, как мне охота топором Старцу в окошко запустить!

– Да ты спятил! Всего у меня один топор, и тот хочешь загубить. Давай его сюда, пошли!

– Пошли, пошли…

Пришли в лес. Залез черт на дуб, пригнул его к земле, как хворостину, и зовет Курбада, чтобы тот рубил. А Курбад привалился к Толстому дубу и глядит на месяц.

– Чего таращишься – руби!

– Срублю, срублю, только больно охота мне сначала топором Старцу в окошко запустить, давненько не слыхал я, как он бранится.

– Ох, шальной, не задевай Старца! Давай лучше сюда топор, я сам стану рубить, а ты полезай и держи дуб.

Залез Курбад на вершину.

А дуб – шасть! – взвился да махнул Курбада через себя, прямо на зайчишку.

Схватил Курбад зайца и ждет, пока дуб повалится. Рубил черт, рубил, свалил дуб, да только промашку дал: верхушка к дому пришлась, а ствол к лесу. Взял Курбад зайца и идет к черту.

– Где ты там околачиваешься?

Чего дуб не держал?

– Вовсе не околачиваюсь.

Младшего братца вот встретил, поговорили, давно не видывались.

– А чем твой брат занимается?

– Скороход он.

– А ну давай мы с ним наперегонки!

Ладно. Как выпустил Курбад зайца, так тот и полетел, хвостишко вскинув.

Бежал, бежал черт, какое там – не догнать.

– Знай смеешься над моим братом – на все-то ты замахиваешься, а ничего не можешь. Ну, так как же с дубом быть? Берись за верхушку, а я за комель. Но уж, понятно, как взялись, так без всяких передышек прямо до дому.

Схватился черт за верхушку и попер напролом через лес, только треск стоит. А Курбад сидит на комле и едет. Пришли домой, черт пот со лба утирает, а Курбад посмеивается.

– Слабоват ты, братец, коли тебя так быстро пот прошибает.

С утра велит черт чертенят привезти и хорошенько накормить. Запряг Курбад кобылу, поехал за чертенятами, наложил их навалом в телегу, сверху добрую жердь-прижимину положил, затянул веревкой и поехал домой.

Только по дороге чертенята один за другим вываливаются из воза да верещат:

– Ой, Курбад, падаю!.. Ой, падаю!..

Решил Курбад по-иному с ними управиться – кто выпал, того трах о колесо! Как упал, так бах о колесо! Так всех и перебил.

Дома усадил всех перебитых чертенят рядком у стола, набил им рты едой, каждому миску на колени поставил и пошел кобылу выпрягать. Вскоре черт является и вопит:

– Курбад, так ведь ты моих детишек перебил!

– Вот уж нет. Погляди хорошенько, это они с голода померли: у всех рты набиты и миска в руках. Ей-же-ей, с голода, дорвались до жратвы и подавились, ненасытные.

– Брось, зашиб ты их!

– Да уж не гневаешься ли ты?

– Нет, нет, не гневаюсь!

– Ну, коли так, давай другую работу!

Наутро черт говорит Курбаду:

– Слушай, вечером я пойду на свадьбу. Как управишься с кобылой, собирайся туда же. И если увидишь, что я сижу между невестой и женихом, кинь на меня глаз.

Вышиб Курбад у кобылы глаза и пошел на свадьбу. Только черт между женихом и невестой уселся, Курбад и запустил в него кобыльим глазом – оглянулся черт. Немного погодя швырнул и вторым, вскочил черт, в дверь – и домой. Дома беснуется.

– Зачем у кобылы глаза вышиб?

– Сам же велел глаза на тебя кидать.

– Да ты что!..

– А ты уж не гневаешься ли?

– Нет, нет, не гневаюсь!

– Ну, коли так, давай другую работу!

– Дам, дам!

Лег Курбад спать, а сам слушает, как черт со своей старухой переговаривается. Надо бы, дескать, потихоньку к Курбаду подобраться и уложить его топором. Ежели не поторопиться, так Курбад и сам его изведет. Конец года недалеко, а там и бессильное снадобье перестанет действовать.

Услышал это Курбад, слез с постели, поставил в изголовье горшок со сметаной, чтобы на человечью голову было похоже, а сам за печкой спрятался.

В полночь крадется черт на цыпочках, да как трахнет по горшку, так черепки и полетели. Смеется черт, бежит к чертовке, рассказывает:

– Вот угостил, так угостил – мозги так и брызнули!

А Курбад бежит за чертом и спрашивает, с чего это он горшок разбил. Как увидал черт Курбада, так коленки у него затряслись: вот ведь идол, не убить его никак.

Схватил он под мышку свои пожитки и старуху – и понесся к ведьме, Курбадовой ненавистнице. А Курбад за ними по пятам гонится. Немного погодя черт говорит жене:

– Ну, можно малость передохнуть, больно уж ноша тяжела.

– А как же, передохнуть надо! – поддакивает Курбад из-за чертовой спины.

– Курбад! И ты здесь?

– А как же! Где ты, там и я…

Подхватил опять черт свои пожитки да жену и помчался к речке, – решил где-нибудь на бережку поспать, отдохнуть. Только присел, как Курбад снова тут как тут.

– Курбад! И ты здесь?

– А как же! Где ты, там и я!..

Вот попал черт в передрягу! Хоть помирай – ни убить Курбада, ни убежать от него.

Наконец надумал так: положил жену рядышком, а Курбада с самого края, чтобы сонного его в речку столкнуть.

Да так тебе Курбад и заснет, лежа рядом с чертом! Лежит, со сном борется, дожидаясь, пока те заснут. А потом перекатил чертову жену на свое место, сам на ее место улегся и ждет, что дальше будет.

Встрепенулся ото сна черт и столкнул свою старуху сонную в речку. А когда заметил, что сам свою старуху утопил, – забегал по берегу, ногами топает, руки ломает. Схватил тут Курбад свою палицу, да как даст черту по макушке, так тот и пошел ко дну.

Вот Курбад и от чертовой кабалы освободился. Повернул он к дому, идет, палицей поигрывает и чувствует, как к нему прежние силы возвращаются. Идет, идет, зашел в большой лес. Сидит на опушке старичок и кнуты вьет.

– На кого, старче, кнуты вьешь?

– На ведьм – житья от них в этом лесу не стало, каждому путнику отбиваться изо всей мочи приходится. Только этими кнутами и можно с ними совладать. Если бы нашелся богатырь, который разнес бы их поганое логово, – очистился бы от них лес навсегда.

Решил Курбад взяться за это дело. Подождал он вечера, когда вся нечисть в свое логово убралась, и завалил нору большим камнем. Потом взял свою палицу, отвалил малость камень, выпустил одну тварь – и хлоп ее палицей! Отвалил опять, другая вылезает – хлоп ее! Отвалил камень, третья вылезает– хлоп ее! Так всю ночь провозился, пока всех не прикончил. С той поры чисто в лесу стало.

На другой день наткнулся Курбад по другую сторону леса на человека, который сидит около большущего костра и вопит без устали:

– Холодно мне! Холодно мне!

– Так чего же не греешься, коли холодно?

– Да только я попробую погреться, как примчится мой мучитель – оборотень и сожрет меня.

– Не бойся, грейся себе, я с этим оборотнем разделаюсь!

Так и вышло. Только человек стал руки греть, как примчался оборотень, зубами лязгает. Схватил Курбад оборотня за глотку, разорвал надвое и бросил в огонь – пускай ведьмам на закуску жарится. Сгорел оборотень, обуглился, огонь потух, а человеку больше и не холодно.

Пошел Курбад дальше. Видит человека – сидит тот на берегу озера и вопит без устали:

– Пить хочу! Пить хочу!

– Чего же не пьешь, коли пить хочешь?

– Да как только попробую напиться, так примчится мой мучитель – орел и сожрет меня.

– Пей, не робей, я с ним разделаюсь!

Так и вышло. Только человек напился, летит орел, крыльями хлопает, клювом щелкает. Отрубил ему Курбад голову и швырнул нечисть в озеро. Озеро тут же высохло, и у человека жажда прошла.

Наконец вернулся Курбад домой. А тут новая напасть поджидает: околдовала подлая ведьма его жену, лежит та при смерти. До того ее хвороба измучила, что бедняга и мужа не признает. Но Курбад и на этот раз не растерялся. Взял он снадобье, что у песьеглава отнял и которым старцу зрение вернул, и вылечил им свою жену.

Зажил он спокойно и счастливо, а подлая ведьма не решалась в его владения показываться, но все помышляла, как отомстить за мужа. Не смогла сама Курбада пронять, так облетела девять царств, натравила девять владык пойти на Курбада войной.

Собралась рать огромная, и сын третьего владыки, великан непобедимый, повел ее в Курбадовы владения. Собрал и Курбад свою рать, повел ее навстречу недругу.

И пошла сеча страшная: мечи звенят, палицы трещат. Сбил Курбад великана палицей, да пока собирался меч вытащить, успел великан своим мечом ранить его в левое плечо.

Увидала это подлая ведьма, забила крыльями от радости, взлетела над Курбадом и сплюнула свою ядовитую желчь прямо ему в раненое плечо. Вскинул Курбад левую руку, поймал ведьму и удавил. Вскинул правую – рассек великану голову. Да тут разошлась по нему желчь ядовитая, повалился Курбад на свою палицу и помер.

Илинь

стародавние времена жил со своими родителями сын по имени Илинь. Здоровый он был и сильный. Но однажды залез он в риге на печь и с той поры стал такой слабый да хилый, что с места не мог двинуться, так и пролежал на печи несколько лет.

В один прекрасный летний день, когда все домашние ушли на сенокос, а Илинь сидел один на печи, вошел убогий старец и говорит:

– Бог в помощь, Илинь! Подай милостыню бедному человеку!

– Дал бы я тебе, бедный человек, охотно все что только у меня есть, да нету сил с печи слезть; так что ступай сам в кладовую, там найдешь и мясо, и молоко, и пиво. Ешь и пей, сколько душе угодно!

Пошел нищий в кладовую и наелся досыта; после того заходит обратно в ригу и говорит Илиню:

– Спасибо, сынок, доброе у тебя сердце, накормил ты меня, голодного, чем бог послал. Спасибо тебе, спасибо! Но скажи, сынок, отчего ты с печи на землю не слезаешь?

– Эх, дед, уже давненько сижу я вот так – не дюж я слезть, и никто помочь мне не в силах.

– Да ты попытай, может, и слезешь!

– Ну, коли ты велишь – попытаю!

Попробовал раз – уже на колени стал подыматься. Попробовал во второй – уже на ноги встал. Как попробовал в третий раз, – так с печи слез и пошел… Вышли оба из риги, нищий и говорит: – Послушай, сынок, что я тебе скажу. Поставим здесь на дворе большой столб каменный!

– А на что нам такой столб? – спросил Илинь.

Старик ответил:

– Ты знай ставь, потом смекнешь, на что!

Вот взялись они за дело и скорее скорого каменный столб поставили.

Тут нищий говорит Илиню:

– Возьми-ка да переверни столб!

Обхватил Илинь столб, поднатужился и весь свет перевернул.

– Нет, сынок, это уж чересчур! – воскликнул старик, – дам тебе силы только на то, чтобы никто на свете тебя не одолел, а больше нет!

– Спасибо тебе, дедушка, за такое благодеяние! – сказал Илинь.

– Не за что, сынок, благодарить! Это тебе за то, что убогих не прогоняешь, – промолвил старик и тотчас пропал.

Вот пошел Илинь на белый свет поглядеть. Да и кому неохота подышать чистым воздухом, ежели так долго дома просидел?

«Постой, однако! – спохватился Илинь, – стыдно ходить по свету с пустыми руками. Слава богу, что снова могу ходить и работать, вот возьму снесу-ка я косцам завтрак».

Сказано – сделано. Взял он в одну руку бочку пива, в другую мяса и молока, под мышки хлеба и раушей, и пошел к косцам. Работники, увидав Илиня с завтраком, кинулись ему навстречу, обрадовались, что Илинь снова ходит, да еще такую ношу тяжелую принес.

– Расскажи, Илинь, как ты выздоровел? – спрашивают его наперебой.

Илинь рассказал все по порядку как было, потом говорит:

– Вы теперь поешьте, а я пойду на белый свет погляжу.

Идет он, идет, устали не зная, подходит к одному великану. Великан сосны из земли с корнями вырывает. Посмотрел великан на него горящими глазами и говорит:

– Что ты ищешь, чего тебе надо и как ты осмелился ко мне приблизиться?

– Я – Илинь, пошел на мир поглядеть, свежим воздухом подышать.

– Ну ладно, раз уж пришел. А знаешь, что? Давай померимся силой: кто выше закинет мою булаву железную, тот будет хозяином, а другой – его работником. Сам буду бросать первым.

– Ладно, померимся! – сказал Илинь, – мне все равно, кто бросит первым.

Подкинул великан свою булаву – через полчаса она обратно на землю упала, погнулась малость; а когда Илинь размахнулся и запустил ее в небо, булава только через час упала обратно и пополам переломилась, а оба конца в землю ушли. То-то великан сокрушался по булаве:

– Где возьму теперь кузнеца, который скует мне булаву? Здесь поблизости ни одного кузнеца не сыщешь!

– На что нам кузнец! – воскликнул Илинь. – Дай только подов пять железа. Да не забывай, что по нашему уговору ты теперь мой работник и твоя булава теперь моя. Я уж и чинить ее стану сам.

Дает великан пять подов железа, а Илинь булаву в десять берковцев и пять подов железа положил себе на колено и сковал оба конца вместе прямо вхолодную, без молота – кулаком. Потом говорит великану: – Ты – мой работник, пошли дальше!

Пошли. Шли, шли – подходят к другому великану, который грудью горы опрокидывал. Посмотрел он страшными глазами на Илиня. А Илиню хоть бы что – только крикнул:

– Послушай-ка! Ведь и ты мой работник – пошли!

– С какой такой стати? Чтобы я был работником у этакого бездельника? Гляди не попадись мне в лапы!

– Потише, потише! Не больно-то хорохорься! Не вздумай у меня артачиться! Вот моя железная булава, подбрось ее кверху. Если кинешь выше, то знай – быть тебе хозяином, а мне – работником, а если я кину выше, то я буду хозяином, а работником быть тебе.

Взял великан железную булаву и метнул ее в небо. Прошло полтора часа, и только тогда железная булава упала на землю и согнулась. После него Илинь бросил. У него она пробыла в поднебесье целых два часа, а когда на землю упала, пополам переломилась. Вот опять добавил он пять подов железа, положил на колено и так же, вхолодную, сковал кулаком.

– Теперь ты – мой работник, пошли дальше!

Шли, шли все трое – наконец вышли на берег морской. Идут по морскому берегу, видят – спит там великан страшенный. Весь великан в воде, одна голова на суше, а борода у него в шестьдесят саженей длиной.

Страх было глядеть на такого великана, однако Илинь, помня слова старичка, принялся его будить.

Подошел он к великану, схватил за бороду и крикнул:

– Эй, великан, ты чего валяешься! А ну-ка подымайся!

Просыпается великан, видит – этакая мелюзга его разбудила, продрал он глаза и взревел, как лев, громовым голосом:

– Как ты, козявка, осмелился меня за бороду хватать и над моим сном насмехаться? Я тебя, негодник, проучу! Сотру твои косточки в порошок и по ветру развею!

– Потише, потише, силач! – отвечает ему Илинь. – Сперва попробуй мою булаву в небо закинуть, а тогда посмотрим, кто из нас сильнее.

Великан бросил, и булава упала через два часа; а когда Илинь метнул ее, то вернулась булава на землю лишь через три часа и разломилась надвое. Но на этот раз, чтобы сковать ее, взял Илинь десять подов железа, положил оба конца на колено и сковал кулаком. Стало у Илиня три работника – чем теперь заняться? Идут они все дальше и дальше. Шли, шли, пришли к старому замку. Было тут много быков, а людей – ни души. Тогда велит Илинь работнику насчет обеда похлопотать.

– Ты, – говорит он, – который там сосны дергал, останешься дома, одного быка заколешь и, пока нас не будет, сваришь нам обед.

Великан Соснодер остался, быка заколол, сварил, приготовил все, стол накрыл и ждет… Но тут вылез из земли этакий старикашка с длинной седой бородой, поколотил Соснодера и весь обед съел. Приходит хозяин с работниками, спрашивает:

– Ну как, готов ли обед?

– Нет ничего! Не гневайся, хозяин, не смог твой наказ исполнить – страх как голова разболелась, сил не было поднять ее, еще и теперь трещит.

На другой день Валигора дома остался. Наказал ему Илинь:

– Смотри, чтобы был обед сварен!

И этот сделал все как полагается; да только покончил с варевом, как опять вылезает из земли старикашка с седой бородой, отколотил Валигору и съел обед.

На третий день остался Морской Лежебока обед готовить. Он работал только сидя: сидя быка забил, сидя воду носил, и все-то переделал сидя, ни разу на ноги не поднявшись. Но только все было готово – вылез тот самый старикашка с седой бородой, отколотил Морского Лежебоку, съел обед и ушел.

Идет хозяин, думает: «Ну, хоть раз пообедаем!»

Заходит, спрашивает:

– Где обед?

– Нет ничего, хозяин, у меня тоже страх как голова разболелась – от боли сил не было нагнуться.

«Экие чудеса! У всех троих одна беда. Что-то здесь нечисто!» раздумывает Илинь, а на четвертый день остался дома сам. Зарезал он быка, сварил обед и стол накрыл.

Но едва все было сделано как полагается – старикашка тут как тут.

Заходит – хочет отколотить хозяина.

– Ах, так! – вскричал Илинь, – ты, старый хрыч, видать, и есть тот буян, что моих работников побил и еду сожрал! Погоди, голубчик, ты меня еще попомнишь!

И схватил он старика, намял ему бока, вынес во двор, приподнял зáмок за угол и подсунул под него старикову бороду. Потом стал дожидать, когда его работники вернутся, чтобы им тоже показать старого забияку. Пришли работники, глядят – обед на столе. Ну, поели все, а потом хозяин подымается, ведет их во двор показать, какую забаву для них приготовил. Выходят – глядят, из-под угла замка торчит борода защемленная, а старика и след простыл – оторвал он бороду. Только теперь работники рассказали, что с ними приключалось, когда они оставались в доме хозяйничать. Потом забрали шкуры зарезанных быков и пошли дальше. Шли, шли, к пещере подошли. У пещеры той железная дверь была.

– Отворите, молодцы, дверь! – сказал Илинь, – хочу поглядеть, что там внутри.

Мучались работники, мучались, но открыть не смогли. Видит Илинь – не будет от них проку, надо самому за дверь браться, и отворил ее одним рывком. Да снова беда – никак внутрь не попасть – лесенки нет. Наконец вспомнили – бычьи шкуры-то ведь при них.

– Берите, молодцы, шкуры бычьи, – молвит им Илинь, – нарежьте их на полосы и сшейте из них ремень такой длины, чтобы я мог по нему в пещеру спуститься!

Взялись работники за дело, как им хозяин наказал. Валигора с Морским Лежебокой шкуры на ремни режут, Соснодер сшивает их вместе – по ремеслу он был сапожником. В два счета стачали ремень длинный, спускается хозяин по нему в пещеру, а работникам наказывает: – Спущусь на дно поглядеть, что там такое. Погляжу, вернусь назад к ремню, и как только за ремень дерну – тащите меня наверх.

Спустился Илинь в пещеру, ходит, глядит вокруг. Видит – попал он в подземное царство. Идет, идет – подходит к одному дому. Заходит в дом, а в нем – девица красы невиданной. Посмотрела она на Илиня, и стало ей жаль пришельца.

– Ах ты, человек несчастный, как ты сюда забрел? Конец тебе придет сегодня! Очень мне твоей жизни жаль! Отец мой силы небывалой, как увидит – убьет тебя. Но вот тебе мой совет, любезный чужестранец! Там во дворе стоят две бочки, переставь их: с правой стороны бочку поставь на левую, с левой – на правую. В правой бочке вода силы, в левой – бессилья. Отец мой каждый раз пьет из бочки, что по правую руку. Как только подойдет отец к бочке по правую руку напиться, так ты иди напейся из бочки по левую руку. Может, так спасешь свою жизнь.

Едва поспел Илинь поменять бочки местами, как приходит старик, тот самый, что поколотил его работников и которому он защемил бороду. Только старик зашел, как сразу взялся пить из правой бочки, а Илинь – из левой. Напились оба и тотчас принялись силой мериться. Но Илинь был сильнее старика и убил его с одного удара. Потом забрал Илинь все сокровища, взял старикову дочку-красавицу и пошел к выходу из пещеры. Подошел, привязал к ремню сокровища, работники вытащили их наверх. Потом привязал дочку старикову, и ее вытащили. А самого хозяина бросили в пещере. Ждал Илинь, ждал ремня – так и не дождался. Делать нечего, пошел обратно посмотреть, не найдется ли какая подмога. Искал, искал – нашел белую гусыню и говорит ей так: – А не можешь ли ты, гусочка, помочь мне из этой пещеры выбраться?

– С превеликой охотой! – ответила гусыня. – Садись мне на спину!

Уселся Илинь гусыне на спину.

Взлетела гусыня и вынесла Илиня из пещеры. Да только смотрит Илинь – ни сокровищ, ни стариковой дочки. Работники все забрали и сами удрали. Делать нечего – пустился со всех ног за ними вдогонку.

Гнался, гнался – догнал. Тут Илинь троих своих работников проучил как следует и вместе с сокровищами и красавицей поселился в том самом замке стариковом, где быков резали. Там он и теперь еще живет, если только не умер.

Верзила

одних родителей был сын – здоровенный малый. Прозвали его люди Верзилой. Когда Верзиле исполнилось восемнадцать лет, пришло ему в голову весь свет обойти. Выковал он себе посошок в двадцать подов и давай каждый день приставать к родителям, чтобы отпустили его на все четыре стороны. Отец сразу согласился, а мать сказала так:

– Не отпущу тебя до тех пор, пока не вырвешь старый дуб и не посадишь его перед моим окном на память!

Экая невидаль! Верзила только усмехнулся; на другое утро еще завтрак не поспел – дуб уже раскачивается перед окном. Тут собрала ему мать добрый мешок харчей на дорогу и отпустила сына с посошком на все четыре стороны.

Сперва шел Верзила по дороге, но когда увидел, что все люди шарахаются от него, свернул тропинкой в лес. Однако, когда лес прошел, снова встретил человека, который, отирая пот со лба, пахал поле. Но пахарь был поумнее других и удирать не стал. Верзила обрадовался и спрашивает:

– Что, приятель, неужто так тяжко пахать?

– А ты как думал? Сам видишь, пот льет с меня градом, и конь весь в мыле.

– Вишь, брат, – говорит ему Верзила, – сдается мне, конь твой не кормлен; выпряги его и пусти в лощине попастись, а я тем часом соху за него потаскаю.

Выпряг пахарь коня, пустил в лощину и стал пахать на Верзиле; да вот снова беда – не поспевает он за Верзилой; приходится ему за сохой бегом бежать, отчего вскоре совсем умучился.

– Так дело не пойдет, – вскричал Верзила, – ступай-ка принеси лучше обед – вспашу один.

И пока пахарь ходил за едой, Верзила управился – все поле вспахал. Уселись оба, стали есть. Когда поели, пахарь поблагодарил Верзилу за помощь и собрался домой соху нести. А Верзила не дает, говорит ему:

– Как ты, брат, с такого малого поля прокормишься? Тут на тебя одного хлеба не уродится, а где уж там на жену и детей. Давай-ка сюда соху, распашу я тебе поле до самого королевского дворца.

– С ума спятил! Прогневишь короля!

– Коли он так глуп, чтобы из-за этакой малости гневаться, то пусть его гневается, а я все-таки вспашу.

Пашет Верзила по целине день – король уже в оконце посматривает; пашет Верзила второй день – короля уже зло разбирает; пашет Верзила третий день – является король, спрашивает:

– Кто тебе тут пахать дозволил?

– Кто дозволил? Сам дозволил. А как иначе? Там пахарь на клочке земли с голоду помрет, не прокормится. А это большое поле все равно пустое стоит; ты его и сам не подымаешь, и другому не отдаешь.

– Не твоя забота! – отвечает король, – коли добром соху не бросишь, то солдаты прогонят тебя.

– Эк ты меня напугал своими солдатами! – огрызнулся Верзила и не слушает дальше.

Это вконец взбесило короля. Призвал он триста солдат и давай гнать Верзилу, а Верзила взял свой посошок и перебил все три сотни. Тогда зовет король шестьсот солдат, а Верзила взял свой посошок и перебил всех. Наконец зовет король девятьсот солдат, а Верзила взял посошок и всех перебил; хотел было и с самим королем разделаться, но король начал просить пощады, посулил ему свою дочь в жены отдать.

– Ладно, так я согласен! – обрадовался Верзила. – К вечеру с пахотой покончу, и тогда посылай за мной карету!

Вечером приказал король запрячь самых сильных коней в лучшую карету и самолично поехал за Верзилой. Да только уселся Верзила со своим тяжеленным посохом в карету, как – хрясь! – поломались оси. Послали за другой каретой, но и с ней то же самое. Вот взяли самую крепкую карету, какая только была, и на ней еле-еле с грехом пополам дотащились.

В воротах встретила их сама королевна. Вышел Верзила из кареты, подходит к королевне и спрашивает:

– Ну, краса-девица, примешь ли меня своим мужем?

– Как не принять такого богатыря; однако хочу я тебе вот что сказать: ты должен пообещать мне, что до свадьбы исполнишь одну просьбу.

– Охотно, все, что ни пожелаешь!

– Тогда слушай: есть за девятым государством могучая крепость. В этой крепости живет король, что на моей старшей сестре женился. Долгое время сестра моя жила с королем счастливо, да приключилась однажды беда: напал на крепость черт, одержал победу и напустил на крепость такую тьму, что света божьего не видать. Коли сможешь выручить несчастных из чертовых когтей, тогда сразу и свадьбу сыграем.

– Ладно, придется мне это сделать! – согласился Верзила. – Однако раз замок далеко, хорошо, кабы король, твой отец, дал мне коня верхового.

Король охотно согласился и дал лучшего коня, какого только можно было сыскать во всем государстве. Вот и поскакал Верзила. Однако на полдороге конь обессилел, дальше везти Верзилу не может. Делать нечего, надрал Верзила лыка, скрутил веревку, подыскал полянку зеленую и привязал на ней коня – пусть траву щиплет, а сам, посошок подхватив, пошел пешком. Но неподалеку от этой полянки он снова остановился, потому что на другой полянке заслышал непонятный шум. Прислушался он – ничего не разобрать. Подошел совсем близко, заходит на поляну и видит – крохотный человечек дерется со страшной змеей. И как увидел Верзилу, так сразу просит помочь убить змею.

– Сейчас! – отозвался Верзила и как огреет посошком, так змея и разлетелась на куски.

– Спасибо за подмогу! – говорит человечек. – Добра никакого у меня нет, чем тебе отплатить, но коли тебе когда помощь понадобится, так подоспею.

Вот шел Верзила, шел, пока не нашел то государство, ту крепость, где под чертовым игом король в вечной тьме томится. Однако Верзила не сразу стал на черта нападать; он сперва прилег на лесной опушке как следует отдохнуть с дороги, с силами собраться. Но не тут-то было! Едва нагнулся он присесть, как вылезает из лесу страшный великан и набрасывается на него зверем. Но Верзила успел вовремя ухватить посошок и вбил великана по грудь в землю. Взмолился великан, чтобы не губил его Верзила, дескать, будет он Верзиле другом.

– Коли про дружбу разговор завел, так скажи, какое лихо заставило тебя на меня нападать?

– Что уж тут говорить, – сокрушается великан, – ведь я в кабале у чертей здешней округи. Одолели они меня и заставили убивать любого пришельца. Я и рад бы от них избавиться, если бы нашел кого-нибудь, кто помог бы мне с ними справиться.

– Ладно, ладно, только ты, малый, скажи мне, сколько их тут есть и где с ними встретиться, потому что у меня до чертей дело. Я ведь для того и пришел, чтобы чертей одолеть и королевский замок от них избавить.

– Смотри, брат, – ответил великан, – не так-то все это просто. Тех трех чертей ты, может, и одолеешь, да как сладить с самой чертовой старухой, старшей ведьмой? Ну ладно, все же я дам тебе совет: поблизости от замка не заводи драки с чертями, там ведьма может услышать возню и прибежать на выручку. Притаись на день в этой пещере. Вечером черт поскачет домой, я зазову его сюда, ты с ним и разделаешься! Коли одолеешь, то найдешь при нем ведьмино яблоко. В нем сила заключена такая: если его раз надкусить, то можно стать кем пожелаешь; если во второй раз надкусить, то снова станешь человеком. Надкуси это яблоко и превратись в комара; тогда сможешь пробраться к ведьме и подслушать, о чем она толкует.

Ладно. Скачет вечером черт прямиком в замок, а великан махнул ему рукой – мол, пусть к нему подъедет. Подъехал черт, спрашивает:

– Чего надо?

– Гляди, вот тут пришел в пещеру один, не могу с ним справиться. Разделайся-ка с ним сам! – ответил великан.

– Так пусть он вылезет! – разгневался черт.

Вышел Верзила. Вот уж долго они борются-дерутся. Однако под конец Верзила изловчился и огрел черта посошком, черт подрыгался и дух испустил. Надкусил Верзила яблоко, обернулся комаром и полетел к ведьме. Залетел через щелку в замок. Ведьма комара не заметила, не учуяла, только очень уж забеспокоилась, бурчит сердито: «Говори, что хочешь, а одолели муженька, погубили, раз по сию пору нет его дома!»

А маленькие чертенята успокаивают:

– Чего печалишься, просто батя в пути задержался!

– Чего там еще, где ему задержаться? Не иначе, как убили его. Ах, кабы попался мне на глаза тот, кто одолел его: живьем проглотила бы!

Немного погодя комар полетел обратно к великану, надкусил яблоко, превратился снова в Верзилу и рассказал, что у ведьмы прослышал.

– Вот и хорошо! – ответил великан. – Теперь надо только тех двоих чертей завтра-послезавтра осилить, а тогда возьмемся за ведьму, перехитрим и ее.

На следующий вечер второй черт скачет прямиком в замок, а великан помахал ему рукой – мол, пусть к нему подъедет. Подъехал черт, спрашивает:

– Чего надо?

– Гляди, вот тут пришел один в пещеру, не могу с ним справиться. Разделайся-ка с ним сам!

– Где? А ну пусть вылезет! – разгневался черт.

Вышел Верзила. Вот уж долго они борются-дерутся. Однако под конец Верзила изловчился и огрел черта посошком, черт подрыгался и дух испустил.

На третий вечер третий черт скачет прямиком в замок, а великан помахал рукой – мол, пусть подойдет к нему. Черт подошел, спрашивает:

– Чего надо?

– Гляди, вот тут пришел один в пещеру, не могу с ним справиться. Разделайся-ка с ним сам!

– Где? А ну пусть вылезет! – разгневался черт.

Вышел Верзила. Вот уж долго они борются-дерутся. Однако под конец Верзила изловчился и огрел черта посошком, черт подрыгался и дух испустил.

– Вот и славно! – говорит великан. – Теперь мой черед потрудиться. Первым делом раздобуду хорошие щипцы и гвозди. Ты будешь все это время в пещере прятаться; я тем часом пойду к ведьме, потому что она мне – слуге своему – доверяет, и скажу, что все три черта погибли; дескать, пришел какой-то богатырь, которого никто, даже она сама, не в силах одолеть. Тогда она спросит у меня совета, и я научу ее, чтобы тихонько подкралась к пещере сбоку и незаметно пролизала дыру в скале, такую, чтобы пролез ее язык. Богатырь, дескать, схватится за язык голыми руками, захочет пощупать, что это за лоскуток, но только прикоснется, тут и сможешь богатыря проглотить. Я так скажу, ведьма мне и поверит. Но не дотрагивайся до языка голыми руками. Я прибегу тебе помочь. Ты схватишь язык щипцами, подержишь, а я стук! стук! – приколочу язык гвоздями к скале. Тогда придется ведьме вечно томиться здесь, а тьма в тот же миг с крепости перейдет сюда на пещеру. Заодно и малых чертенят в нее загоним.

Как сказал великан, так все и было. Едва просунула ведьма язык, тут Верзила и прихватил его щипцами, а великан приколотил к скале. А как напоследок еще и малых чертенят загнали в пещеру, тогда замок сразу засиял чистым золотом.

Король на радостях не знает, что делать, как отплатить Верзиле, а Верзила от всего отказывается: