Текст книги "Латышские народные сказки"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Невиданный боб

одной женщины были две дочки – родная и падчерица. Родную дочь мать баловала, а падчерицу заставляла всю тяжелую работу делать.

Вот как-то заставила мачеха падчерицу из золы бобы выбирать. Целый день горько проплакала та, пока не выбрала, а один боб все же забыла. За ночь вырос этот боб до неба.

Встала утром падчерица раньше всех, увидала боб, обрадовалась и забралась по стеблю на небо.

Смотрит, а там стоит избушка с полуразвалившейся горенкой. В горенке больной старичок лежит. Увидал он падчерицу и давай ее слезно молить, чтобы она ему баню истопила.

– Истоплю, истоплю, батюшка, только скажи, где дрова.

– Дров тут, доченька, поблизости нету. Ступай за хлев, там найдешь кости от падали, вот ими и топи.

Подумала падчерица: «Как же это костями баню истопить? Лучше сбегаю в лес и принесу на себе дровец».

Принесла она из лесу дров, истопила баню. Вошла в горенку и говорит:

– Готова баня, батюшка, а где воды взять?

– Да близко воды нет, доченька. Ступай за хлев, зачерпни навозной жижи вместо воды.

Думает падчерица: «Как же это навозной жижей мыться? Лучше я сбегаю в лес, найду родничок и наношу чистой водицы».

Когда вода нагрелась, вошла она в горенку и говорит:

– Воды я, батюшка, нагрела, а где веник взять?

– Да близко, дочка, нигде веника не найдешь, ступай за хлев, там конский хвост валяется, вот его и возьми вместо веника.

Думает падчерица: «Как же это конским хвостом париться? Лучше сбегаю я в лес за березовым веником».

Связала веник, заходит к старичку и говорит:

– Все готово, ступай, батюшка, в баню.

А старичок и говорит:

– Я бы пошел, да не могу, возьми меня за ноги и сволоки в баню.

Но падчерица взвалила его на плечи и отнесла в баню. Вымыла старичка и на плечах же обратно в постель отнесла.

Вот старичок и говорит:

– Доброе у тебя сердце, дочка, хочу я тебя наградить. Ступай в клеть и возьми из укладки кусок шелка, да только не бери из той, на которой рыжий кот сидит.

Взяла падчерица шелк, спустилась на землю по бобовому стеблю и спрятала шелк в свою клеть. На другое утро, как вошла туда, видит: клеть полным-полна всякого добра.

Обозлилась мачеха, что падчерица стала богаче ее родной дочки. Надумала она родную дочь на небо послать.

Взобралась та на небо и увидела в избушке того самого старичка. Стал ее старичок просить, чтобы она ему баню истопила.

– Чего ж не истопить. Да только у тебя дров нету.

– Поблизости нету, это верно, а ты ступай за хлев, найдешь там кости от падали, вот и истопишь.

Взяла маменькина дочка костей, истопила баню. Потом зашла к старичку и стала его про воду спрашивать.

– Близко воды нету, ступай за хлев, зачерпни навозной жижи.

А ей-то что – начерпала она навозной жижи и идет насчет веника спросить.

– Близко веника нету, ступай за хлев, там конский хвост валяется.

Положила дочка конский хвост вместо веника на полок и пошла старичка в баню звать.

А старичок и говорит:

– Я бы пошел, да сил нет. Возьми меня за ноги и сволоки в баню.

Взяла его маменькина дочь за ноги и поволокла. Вымылся старичок, тут она его опять за ноги сволокла на постель.

Вот и говорит ей старичок, чтобы пошла она в клеть, взяла там кусок шелка из укладки, только не из той, на которой рыжий кот сидит.

Да как же, станет маменькина дочь слушать! Взяла она из той самой укладки, на которой кот прикорнул: этот шелк был куда красивее.

Одним духом спустилась маменькина дочка на землю и уложила шелк в клеть.

Наутро впервые в жизни ранехонько поднялась и бежит в клеть на добро любоваться. Да как только дверь отворила, навстречу ей пламя полыхнуло и будто языком всю постройку слизнуло.

Как животные падчерицу выручали

ила в стародавние времена вдова – злая ведьма. Была у нее родная дочь и была падчерица, сиротка. Родная дочь была уродливая, как сама ведьма, – долгоносая, вислоухая, рябая, а сиротка – милая, с личика красивая, стройная, как тростиночка озерная. Понятно, что на родную дочь никто и глядеть не хотел, а к сиротке красивой женихи так и сватались. Уж до того это ведьме не по душе было, что решила она падчерицу извести.

Вот как-то погасила она все огни в доме и посылает падчерицу за огнем к песьеглаву во дворец, что неподалеку от ведьминого жилья стоял. Знала она, что подлый песьеглав людей у себя на куски разрывает. Падчерица была девушка кроткая, безответная – тут же побежала дорожкой да густым лесом ко дворцу песьеглава. Пробралась через лес и встречает большую корову с налитым выменем. Молит ее корова:

– Подои меня, доченька. Тяжело ходить с полным выменем.

Взяла сиротка и подоила корову – лучше не надо.

– Спасибо тебе, спасибо, доченька, – сказала корова, и пошли они каждая своей дорогой.

Бежит сиротка дальше, встречает белую овцу с длинной, косматой шерстью, которая прямо по земле волочится. Молит ее овца:

– Остриги меня, доченька. Тяжело с такой шерстью в жару ходить.

Взяла сиротка и остригла овцу – лучше не надо.

– Спасибо тебе, спасибо, доченька, – сказала овца, и пошли они каждая своей дорогой.

Бежит сиротка дальше, бежит, встречает привязанную лошадь, а веревка совсем на кол намоталась. Молит лошадь:

– Распутай меня, доченька!

Взяла сиротка и распутала веревку да побежала своей дорогой во дворец к песьеглаву. А дворец у песьеглава был богатый, хоть и стоял на курьих ножках. Приходит сиротка, поздоровалась и просит огонька. Песьеглав поздоровался и говорит в ответ:

– Будет тебе огонь. А пока вот тебе бубенчики – звони да пляши, покамест я сплю.

А сам пошел в другую комнату подумать, как ему сиротку растерзать, чтобы душу свою получше повеселить. Только это он вышел, выскакивает из норы мышка и молвит:

– Дай-ка, голубушка, эти бубенчики мне, я за тебя попляшу, а ты беги прочь как можно скорей – полем да лесом, прямо к дому. Как только хозяин вернется, он тебя на кусочки разорвет. Ступай в кухню, там найдешь огонь. А на ларе увидишь два мешка – один большой, другой поменьше, оба с золотом и дорогими каменьями. Возьми меньший – большой очень уж тяжелый.

Отдала сиротка мышке бубенчики, пошла на кухню, взяла огонь и меньший мешок и побежала скорей прочь – полем да лесом, прямо к дому.

Вот выходит песьеглав из своей комнаты и видит, что это не девушка, а мышка бубенчиками позвякивает.

Взревел песьеглав и хвать было мышку своими железными когтищами. Да только та юрк под пол, – осталось песьеглаву стену скрести, будто коту, в западню угодившему.

Принялся ом во всех комнатах и каморках девушку искать. Не нашел во дворце, выбежал и помчался вдогонку.

Бежит, только лапы мелькают, а сиротку догнать не может, потому что он-то не прямо полем да лесом побежал, а кружным путем, по большаку. Встречает песьеглав лошадь и спрашивает, не видала ли она девчонку. Подумала лошадь и отвечает, что видала одну, – та только что пробежала во дворец на курьих ножках, а назад еще не возвращалась. Песьеглав, как ошалелый, – домой. Опять обыскал все комнаты, каморки, углы. Ничего не нашел, взвыл от ярости и снова побежал по дороге за сироткой.

Полдороги пробежал, встречает овцу и спрашивает, не видала ли девчонку. Подумала овца и отвечает, что видала одну, – та только что пробежала ко дворцу на курьих ножках. Помчался песьеглав, отдуваясь да отфыркиваясь, к своему дворцу, все комнаты обыскал сверху донизу, все углы и закоулки обшарил. Нигде сиротки не нашел, заревел от гнева, зарычал и опять припустил по дороге, только пыль взвилась.

Уже больше половины дороги пробежал, встречает корову и спрашивает, не видала ли та девчонку. Подумала корова и отвечает, что видела одну, – та только что пробежала ко дворцу на курьих ножках.

Песьеглав, как бесноватый, назад к своему дворцу. Обшарил все комнаты, каморки, самые последние уголки и закоулки, и под столом-то искал, и под скамьями, ну везде, везде. Не нашел сиротки. Унялся наконец, спать пошел, потому что от этой беготни и поисков вконец уморился. Да по дороге вспомнил про свои мешки, что в тот вечер в кухне на ларе забыл. Вбегает в кухню, кинулся к своим мешкам, видит – меньшего-то и нету. Смекнул, что сиротка с доброй долей его богатства убежала. Позеленел от злости, зубами скрежещет, да ничего не поделаешь, побрел, понурив голову, спать, а по дороге все думает, как бы ему этой девчонке отомстить.

Тем временем сиротка жива-здорова возвращается с огнем домой и рассказывает, как разжилась во дворце у песьеглава богатством. Мачеха, – известно, ведьма! – жадная была, и захотелось ей, чтобы ее родная дочка еще большим богатством разжилась. Опять загасила она в доме все огни и посылает свою дочку за огнем к песьеглаву.

Бежит ведьмина дочка вприпрыжку ко дворцу, чтобы поскорее побольше золота да каменьев получить. Выбегает из лесу, встречает корову с налитым выменем. Молит корова:

– Подои меня, доченька!

А дочка, нос задрав, мимо бежит. Пробежала еще, встречает косматую овцу. Молит овца:

– Остриги меня, доченька!

А ведьмина дочка сердито фыркает:

– Поди ты от меня, есть у меня время с тобой возиться!

Бежит дальше, чуть не налетела на лошадь, у которой веревка туго-натуго на кол накрутилась. Молвит лошадь:

– Распутай меня, доченька!

А дочка бежит мимо, только шипит злобно:

– Дай дорогу, кляча паршивая! Нет у меня времени с тобой возиться!

Прибегает во дворец, даже не поздоровалась с песьеглавом, сразу огня требует. Песьеглав, посмеиваясь, отвечает:

– Будет тебе огонь. А пока вот тебе бубенчики – побрякивай да приплясывай, покамест я огня сыщу.

Ушел песьеглав в другую комнату, придумать, как бы пострашнее растерзать ненавистную ему девчонку. А тут опять вылезает из-под пола мышка и молвит:

– Ты, голубушка, дай эти бубенчики мне, я за тебя попляшу, а ты беги скорее прочь. Ежели хозяин придет сюда, он тебя на кусочки разорвет. Ступай на кухню, найдешь там огонь. А на ларе увидишь два мешка: один большой, другой поменьше. Бери меньший себе, – большой тебе тяжел будет.

Бросила дочка бубенчики мышке, кинулась в кухню, сгребла большой мешок и вихрем домой. А тут как раз песьеглав, придумав страшную казнь гостье, бежит из своей комнаты. Видит, мышка пляшет и бубенчиками звенит. Только на этот раз он был половчее. Как коршун, ухватил мышку своими железными когтищами и разорвал на мелкие кусочки. А потом ринулся в двери следом за беглянкой. Бежал, бежал, встречает лошадь и спрашивает, не видала ли она девчонку. Лошадь сразу же отвечает, что недавно пробежала та к лесу. Песьеглав что есть мочи – следом. Подбегает к овце и спрашивает, не видала ли она девчонку. Овца тут же отвечает, что если он поспешит к лесу, то и догонит ее. Полетел песьеглав, как одержимый, встречает корову и спрашивает, не видала ли она девчонку. Корова отвечает, что вон, мол, она за кустом – и голову повернула туда, где ведьмина дочка, с большим мешком уморившись, лежит, отдуваясь да отфыркиваясь. Подскочил обрадованный песьеглав к дочке и рвет свой мешок из ее рук. А она хватает его изо всей мочи, вопит, кусается, царапается, плюет ему в глаза, только ничего не помогло. Сгреб ее песьеглав за волосы и утащил обратно в свой дворец, а там и разодрал на куски.

Под вечер вышла ведьма, поджидает свою дочку с золотом. Ждала, ждала до полуночи, так и не дождалась. Тут старуха и смекнула, что случилось. И такая ведьму злость и тоска взяла, что померла она на месте.

А кроткую, красивую да богатую сиротку все люди прославляли да расхваливали. Прослышал эти похвалы молодой король, что в том краю правил, и взял ее в жены. Ох и свадьба же была!

И меня на нее пригласили. Снарядился я честь-по-чести: купил двух сахарных коней и пряничную тележку, заказал портняжке бумажный кафтан и штаны, напялил на голову масляную шапку, обулся в сапожки, что из блинов скроил, направился на свадьбу, будто сам посаженный отец. По дороге солнце очень уж жарило – растопило мою шапку. Решил я раздобыть другую, остановился у корчмы. Покамест я в корчме был, откуда ни возьмись орава ребят – съели моих коней и тележку. Побрел дальше пешком, с голой головой. По дороге разлезлись мои сапожки. Пошел ливень – расползлись у меня кафтан и штаны. Что же делать? Куда голому, босому деться? Дождь льет, холодно. На счастье, увидал возле дороги большую трубу на колесах. Залез в трубу, согрелся, да и заснул. А то была пушка! После дождя солдаты опять принялись свои артикулы выделывать да из пушек палить – только гул пошел. Выпалили и из той пушки, где я лежал. Вот я и прилетел в эту сторону, аккурат в нашу волость.

Чудесная мельничка

или в стародавние времена два брата: один богатый, другой вовсе бедный. Богатый бедняка терпеть не мог. Вот как-то у бедняка хлеб вышел, хотел купить, да на что купишь, коли ни гроша за душой. Пошел просить у богатого. Богатый, как только завидел его, выкинул в окно заплесневевшую свиную лопатку и закричал сердито:

– Ну, чего явился? Вот тебе свиная лопатка. Ступай в пекло, продашь, глядишь – и деньги.

Поблагодарил бедняк за такое благодеяние, заплакал и пошел в пекло. Но тут встретился ему седой старичок:

– Чего плачешь?

– Как не плакать – послал меня любезный братец в пекло продать эту лопатку. Да как же я ее продам, когда и дороги туда не ведаю.

– Стоит ли из-за пустого расстраиваться. Слушай, что я тебе скажу: черти на свиную лопатку как оголтелые кидаются, а дорогу найти туда – раз плюнуть. Ступай по этой тропинке – вот и дойдешь прямо до пекла. Да только запомни: не проси за лопатку денег, а проси мельничку, что в углу валяется.

Поблагодарил его бедный брат и пошел. Идет, идет – а до пекла не так уж и близко, все конца тропинке нет. Наконец, вот оно, да только не попасть туда просто: большущие-пребольшущие ворота. Начал стучаться. Выходит трехголовый чертов служка.

– Что надо?

– Да вот свиную лопатку продаю.

– Что? Свиная лопатка? Это дело! Сколько просишь?

– Да запрашивать не стану! Отдай ту мельничку, что у вас в углу валяется, вот и поладим!

– Нет, нет, нет! Ишь чего захотел! Может, что другое возьмешь?

– А мне больше ничего не надо. Давай мельничку – и по рукам.

– Нет, нет, нет, и не проси! – упирается трехголовый.

Но бедняк, видя, что чертов служка облизывается, глядя на лопатку, не отступается от своего. Наконец согласился отдать служка мельничку. Поладили: чертов служка с лопаткой в пекло побежал, замкнув изнутри большущие ворота, а бедный брат с мельничкой поспешил назад. Встречает он по дороге того самого старичка.

– Ну как, раздобыл?

– Раздобыть-то раздобыл, да вот не знаю, что с ней делать! Мне и молоть-то нечего.

– А ты погоди сетовать, пока не узнал. Мельничка эта не простая, а волшебная. Если у тебя чего не хватает, – только прикажи ей, тотчас жернова завертятся и посыплется то, что тебе нужно. Я тебе скажу слова, какими ее остановить можно, только ты смотри – никому их не сказывай.

Научил старичок бедняка, как с мельничкой обращаться, и исчез.

Настало у бедняка райское житье: ежедневно мельничка лучшими яствами его ублажает, всякого добра про запас наготовила и под конец столько золота намолола, что бедный брат чудесный замок построил.

Увидал богатый брат этот замок, прибегает сам не свой.

– Помилуй, как ты такой замок построил? Отчего ж у меня такого нет? Ах, до чего ж ты у меня хороший брат! Уж так я тебя люблю, что и словами не передашь! Ну, скажи же, как ты его раздобыл?

– Так и так, – рассказывает бедный брат.

– Ах, значит все дело в мельничке! Неужто? Слышь, братец, продай мне свою мельничку! Ну, ради бога, продай! А то не уйду отсюда!

– Ну ладно, ладно! У меня добра уже вдоволь. Наживайся теперь ты.

Услышал это богатый брат, подхватил мельничку и летит домой. Прибежал, дух перевести не может, трясется от радости. Жена дивится – что бы это с мужем приключилось?! А тот только отдувается да хвастает, как он теперь заживет.

С утра собрался богатый брат с работниками на покос. Хозяйка хочет дома остаться кашу на завтрак варить, а хозяин не согласен:

– Я сам прибегу, прикажу мельничке на скорую руку каши намолоть.

Ладно. Ушли все на покос. Подходит время завтракать, бросил хозяин косу и понесся домой за кашей. Приказал мельничке намолоть каши. Мелет она, мелет – все горшки полны. Довольно уже, – а меленка знай себе мелет! Хозяин кричит: «Хватит! Хватит!» Не помогает – мелет меленка, да и только. Уже вся комната полна каши, а меленка мелет. Уже каша на двор выпирает – а мельничка не перестает молоть. Перепугался хозяин, хватает мельничку и тащит за ворота. Но и это не помогает: каша прет да прет – скоро уже всю усадьбу затопила. Тьфу ты, вот напасть! Подхватил он эту шальную мельничку и поволок к брату – пускай куда хочет девает. А брат только усмехнулся, сказал потихоньку известное ему слово – и кашу как ножом обрезало.

Но вот плывут однажды погожим деньком по морю корабельщики и видят – на берегу что-то блестит. Дивятся – что бы это такое? Сошли с корабля и отправились поглядеть. Подходят, видят: золотой замок. Весь золотой, и крыша и стены – все из чистого золота. Чей же это такой?

– Мой! Чей же еще? – отвечает бедный брат.

– А где ты столько золота взял?

– Да вот, мельничка намолола, – рассказывает брат.

– Как? Вот эта дрянная мельничка? – дивятся корабельщики и разглядывают ее. Известные они мошенники – в следующую же ночь взяли да и украли мельничку. Поутру ищет ее брат, чуть с ума не сошел – нет да и только! А корабельщики давно уже в море, от счастья не знают, что мельничке приказать. Пока судили да рядили, один шутник возьми да и крикни: «Соли сперва надо намолоть! Соли! Соль-то мы дома забыли, нечем обед посолить».

Ну ладно, пускай соли намелет. Мелет мельничка, мелет, уже изрядная миска полна. Пожалуй хватит, надо бы остановить, а мельничка не останавливается, хоть плачь.

Что же делать-то? Ходят корабельщики вокруг нее, пытаются руками остановить – да где там! Ничего не помогает: за короткое время весь корабль наполнился солью и потонул вместе с корабельщиками, вместе с мельничкой. А мельничка и по сей день на дне морском знай мелет да мелет. Вот потому-то и вода в море соленая.

Скатерть, накройся!

ыло у отца три сына: двое умных, третий дурак. Как-то раз один умный сын давай приставать к отцу, чтобы тот отпустил его из родительского дома. Отец отпустил. Вот шел умный сын, шел, да, как назло, нигде не мог на работу наняться. Наконец встретил он одного человека и спрашивает, не даст ли тот ему хоть какой-нибудь работенки. Человек и отвечает:

– Ежели согласен на жалованье, какое по своему разумению заплачу тебе через год, тогда пошли.

Сын согласился. Когда год прошел, человек вместо жалованья дает сыну скатерть и говорит:

– Служил ты мне верой-правдой, потому и жалованье хорошее получишь! Эта скатерть дороже денег стоит. Тебе ее надо только расстелить и сказать: «Скатерть, накройся!» – и тут же на ней появится всякая снедь лакомая, питье наилучшее!

Поблагодарил сын и пошел домой. На полпути застал его вечер; пришлось завернуть к одному хозяину переночевать. Хозяин принял его, однако охота ему узнать, что это за скатерть такая у гостя.

– Это скатерть, которой нельзя говорить: «Скатерть, накройся!» – ответил сын и улегся спать.

А пока сын спал, хозяин взял скатерть и сказал: «Скатерть, накройся!» Тотчас появилась снедь лакомая, питье наилучшее. Увидев такое, хозяин скатерть забрал, а сыну подложил другую, свою. На другой день сын, ни о чем худом не догадываясь, пришел домой и говорит отцу, чтобы тотчас гостей созывал, дескать, он со своей скатертью всех накормит досыта. Собрались гости. Вот хочет сын показать, на что его скатерть гожа; говорит он:

– Скатерть, накройся!

Да толку чуть! – скатерть не накрывается и не накрывается. Сын давай голову ломать, да что с того проку! Стали гости насмехаться над ним, отец разозлился, вся похвальба даром пропала.

Вскоре другой сын пристает к отцу, чтобы отпустил его из родительского дома. Отец отпустил. Шел он, шел, однако тоже нигде не мог на работу наняться. Наконец повстречал того самого человека и просит, чтобы тот взял его в работники. Человек отвечает:

– Ежели согласен на жалованье, какое по своему разумению заплачу тебе через год, тогда пошли.

Второй сын согласился. Год кончился, дает хозяин второму сыну барана и говорит так:

– Служил ты мне верой-правдой, потому и жалованье получишь хорошее! Этот баран стоит дороже денег. Тебе надо лишь сказать: «Барашек, жвачку!» – и баран тут же станет золотые дукаты отрыгивать.

Поблагодарил второй сын и пошел домой. Но на полпути застал его вечер; пришлось завернуть к тому самому хозяину, у которого брат ночевал. Хозяин принял его, однако охота ему узнать, что это за баран такой.

– Это баран, которому нельзя говорить: «Барашек, жвачку!» – ответил сын и улегся спать.

А пока он спал, хозяин взял да вместо этого барана поставил другого, своего. Поутру сын приходит домой и велит отцу гостей созывать, его баран всех щедро одарит. Собрались гости. Вот второй сын и давай показывать, на что его баран гож. Говорит сын барану:

– Барашек, жвачку! – Да толку чуть! – не рыгает баран дукатами, хоть расшибись. Сын голову ломает, а гости, как и в тот раз, насмехаются, отец разозлился, вся похвальба даром пропала.

Немного времени с тех пор прошло, а вот и дурак давай приставать к отцу, чтобы тот отпустил его из родительского дома, а отец ему говорит:

– Твои умные братья ничего путного не сделали, чего же от тебя ждать?

– Ладно, отец, сделаю я или не сделаю, ты только отпусти меня!

Отпустил отец и этого. Шел дурак, шел, пока не повстречал того самого человека. Клянчит дурак у него работы. Человек отвечает:

– Ежели согласен на жалованье, какое по своему разумению заплачу тебе через год, тогда пошли.

Ладно. Согласился.

Кончился год, дает человек дураку дубинку и говорит:

– Служил ты мне верой-правдой, хорошее жалованье получишь! Эта дубинка дороже денег. Тебе только надо сказать: «Дубинка, колоти!» – и дубинка тут же отлупит всякого, кто вздумает тебе худо сделать.

Поблагодарил дурак и отправился домой. Но на полпути застал его вечер; пришлось завернуть к тому самому хозяину, у которого братья спали. Хозяин принял его, однако охота ему узнать, что это за дубинка такая.

– Эта дубинка, которой нельзя говорить: «Дубинка, колоти!» – ответил дурак и улегся на боковую.

Дурак спит, а хозяина так и подмывает дубинку взять. Он так подумал: «Ежели в скатерти и баране столько проку, то в дубинке, поди, еще больше!»

И тут же схватил дубинку и говорит ей: «Дубинка, колоти!»

Мигом дубинка послушалась, вскочила хозяину на спину и давай его охаживать почем зря. Сперва бедняге было стыдно кричать, но когда уже весь синяками покрылся, то завопил благим матом. Побежал дурака подымать, чтобы тот спас его. А дурак и говорит:

– Ежели отдашь скатерть и барана, что у братьев забрал, тогда спасу.

– Отдам, отдам!

Ладно. Поутру приходит дурак со скатертью, бараном и дубинкой домой и говорит отцу, чтобы тот гостей созывал. Отец думает: «Небось, опять посрамит меня сын, да ладно уж, коли так хочет, то созову».

Собрались гости. Однако дурак-то и не осрамил. Как крикнет:

– Скатерть, накройся! – так сразу появилась снедь всякая, питье самое наилучшее. Все принялись за угощение. Когда наелись, дурак еще барана приволок и велит ему дукаты отрыгивать, всех гостей одаряет щедро; однако умным братьям мало того показалось. Взялись они на брата наговаривать – дескать, скатерть и барана заработали они, а вовсе не дурак. Если он чего и заработал, то пусть тоже подает сюда. Услышал дурак их слова, и досадно ему стало. Он и говорит:

– Вот что я заработал! Дубинка, колоти!

Мигом вскочила дубинка на братьев-обидчиков и давай охаживать их почем зря. Они – орать, чтобы дурак выручил их, а он им в ответ:

– До тех пор не выручу, пока не заречетесь дураком меня звать и оговаривать.

Дали братья такой зарок, и дурак тут же их помиловал.