Текст книги "Дракула, любовь моя"
Автор книги: Сири Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 24
В вихре звука, ветра и полночного воздуха Николае увлек меня в свой замок, опустил на пол в огромной библиотеке и страстно приник к губам.
– Наконец-то ты здесь.
– Мне нельзя возвращаться.
Комната была освещена множеством старинных ламп, которые отбрасывали длинные дрожащие тени на темные каменные стены и пол.
Николае кивнул и тихо сказал:
– Я знаю, что это происходит на много десятилетий раньше, чем тебе хотелось бы, дорогая, но не могу притворяться, будто сожалею об этом.
– Я не могу просто исчезнуть, без объяснения или прощания, но придумала, как все устроить.
Он прочел мои мысли и спросил:
– Та мертвая крестьянка в лесу?
Я кивнула, вырвавшись из его объятий, и подтвердила:
– Она примерно моего роста и тоже блондинка. Ее лицо обезображено. Если мы оденем ее в мою одежду и перенесем на новое место, поближе к лагерю, мужчины решат, что меня ночью загрызли волки.
Я поежилась, пытаясь представить, что испытает Джонатан, обнаружив мое изувеченное тело, и опустошенно подумала:
«Он станет винить себя? Проведет остаток жизни, горюя? Разве могу я причинить ему такое страдание? Но что еще мне остается?»
– Ты должна порвать с прошлым и двигаться дальше.
– Это проще сказать, чем сделать.
– Ты говоришь так только потому, что не знаешь, какая жизнь тебя ждет. – Николае снова обнял меня и с любовью посмотрел сверху вниз. – Я женюсь на тебе, и мы будем вместе, вечно.
– Ты не можешь на мне жениться. Я уже замужем.
– Только в этой жизни. Ты умрешь и возродишься, станешь совершенно новым существом и моей невестой. Мы познаем такое счастье, о каком до сих пор лишь мечтали. Ведь никто на свете не подходит друг другу больше нас.
Я кивнула, поддаваясь его чарам, и сказала:
– Не могу поверить, что это происходит на самом деле.
– Прошу тебя, поверь, дорогая. Мы предназначены друг другу судьбой. Если у тебя остались сомнения в этом, отринь их. Я обдумал слова той старой цыганки о том, что ты связана с ними по крови. Это подтверждает мою догадку, которая возникла, когда я увидел твою фотографию и письма и исполнился желания разыскать тебя. Помнишь, я говорил, что у моей жены была сестра-близнец?
– Челестина.
– Дочь Челестины украли цыгане, и никто ее больше не видел.
– Ты хочешь сказать… По-твоему, я происхожу от… – Я затаила дыхание.
– Да. Теперь ты понимаешь. Мы созданы друг для друга, любимая. Ты моя награда за века одиночества. – Он вновь поцеловал меня, схватил за руку и с энтузиазмом добавил: – Идем. Мне столько нужно тебе показать.
Мы поднялись по широкой винтовой каменной лестнице и пошли по длинному коридору. Путь освещали лампы с открытым пламенем, висевшие в держателях на стенах. Дракула открыл тяжелую дубовую дверь. За ней обнаружились комфортабельно обставленная спальня и гостиная, очень похожие на те покои, которые Джонатан описал в дневнике. Несколько ламп уже горело. Я тихо ахнула, поскольку увидела на кровати прекрасное платье из изумрудного шелка, которое Дракула подарил мне в гостиной в Карфаксе. Рядом лежала пара шелковых туфелек в тон.
– Я привез их с собой в надежде, что однажды ты их наденешь, но, похоже, они пригодятся нам прямо сейчас.
Я поняла смысл его слов. Моя собственная одежда и обувь понадобятся, чтобы нарядить тело в лесу.
– Я надену их.
Он любезно поклонился и вышел из комнаты. Я с радостью избавилась от забрызганного кровью платья и обуви, но с глубокой печалью рассталась со своим любимым белым плащом, хотя он был не менее грязным. Изумрудное шелковое вечернее платье и туфельки сели как влитые. Зеркала, разумеется, не было, но я открыла дверь, впустила Дракулу и благодаря его восхищенной реакции ощутила себя Золушкой, преображенной и готовой ехать на бал.
– Ты великолепна! – С сияющими глазами он схватил меня за руку, закружил, как в танцевальном зале, затем привлек к себе, достал из кармана маленькую коробочку и протянул мне. – У меня есть еще кое-что. Надеюсь, тебе понравится.
Я открыла коробочку и увидела красивую золотую брошь в виде птицы. Ее хвост и оперение были усыпаны рубинами, сапфирами, изумрудами и жемчугом.
– Ах! – Я узнала мифическое существо. – Это феникс.
– Говорят, что он живет тысячу лет, сгорает в пламени и возрождается из пепла, чтобы жить вновь.
– Бессмертная, – прошептала я.
– И моя, навсегда! – Он приколол брошь к лифу платья, пристально взглянул на меня своими обворожительными глазами и страстно поцеловал.
Прежде чем я успела поблагодарить, Николае вновь схватил меня за руку и с неприкрытым возбуждением повел на экскурсию по замку, показывая, что же скрывалось за бесконечными запертыми дверями. Одной из его любимых комнат оказалась прекрасно оборудованная художественная мастерская, в которой он рисовал и лепил. Десятки холстов стояли вдоль стен. Здесь были портреты его сестер и романтические наброски любовников, одетых в старомодные наряды, а также искусно написанные европейские пейзажи: величественные горы, увенчанные снежными шапками, поля и долины, усыпанные цветами, зеленеющие леса, сверкающие озера и реки. Крошечные фигурки устраивали пикники, бродили в одиночестве или путешествовали группами.
– Они чудесны. Это все твои работы?
– Да.
Меня тронуло то, что картины поведали о его одиночестве, романтической натуре, любви к природе, стремлении путешествовать и общаться с людьми.
– А те, в библиотеке?
– В основном мои. Некоторые – Яна Брейгеля Старшего [24]24
Ян Брейгель Старший (1568–1625) – известный фламандский художник, сын Питера Брейгеля Старшего.
[Закрыть]и Питера Пауля Рубенса.
Неудивительно, что они показались знакомыми!
– У тебя есть работы Брейгеля и Рубенса? – изумленно переспросила я.
– Я учился с ними в Антверпене в начале семнадцатого века. Мы были добрыми друзьями. Потом они узнали, кто я, и весьма настойчиво попросили уехать.
– Какую увлекательную жизнь ты вел! – покачала я головой в благоговейном изумлении.
– Не без того. А твоя жизнь, дорогая, только начинается.
Он снова взял меня за руку и отвел по коридору в очередное помещение. Я вошла и затаила дыхание. Комфортабельно обставленная музыкальная комната была увешана элегантными гобеленами и освещена множеством ламп и роскошных канделябров. В камине горел ослепительный бездымный огонь. В комнате стояли клавесин, рояль и не меньше полудюжины других музыкальных инструментов.
– Можно? – Я инстинктивно двинулась к роялю.
– Чувствуй себя как дома.
Я села на скамейку и принялась играть отрывок из Мендельсона, который знала наизусть. Дракула взял скрипку и подыграл мне искусно и от чистого сердца. Когда мы закончили, я невольно засмеялась от радости.
– На остальных инструментах ты играешь так же хорошо, как на скрипке?
– На одних получше, на других похуже.
– Ты на редкость образован.
– Имея в своем распоряжении вечность, можно многого достичь.
Я умолкла, вновь вспомнив о своем неотвратимом будущем. Такова ли будет моя жизнь? Дни и ночи рядом с Дракулой, полные прекрасной музыки, чтения, бесед и искусства… и так до скончания веков? Волнующая мысль, но, задрожав от предвкушения, я невольно сжалась от страха. Все это по-прежнему казалось совершенно фантастическим, невозможным и… пугающим.
Я взглянула на Дракулу со скамейки у рояля и спросила:
– После того как мы разыграем мою смерть, что будет дальше?
– Разумеется, ты останешься здесь со мной, – пожал он плечами. – Я позабочусь о тебе, пока ты не умрешь.
– А когда это случится?
– Сложно сказать. Каждый идет своим путем.
Мои опасения росли.
– Умирать – это больно?
– Нет. Ты не испытаешь боли.
– На что будет похоже, когда я…
– Когда ты воскреснешь?
Я кивнула с колотящимся сердцем.
– Я точно не помню. Это случилось очень давно. Но мне рассказывали, что это напоминает пробуждение от поразительно глубокого сна.
– Я стану такой же, как твои сестры и Люси?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты и сам знаешь.
Он помедлил, отводя глаза.
– Возможно, поначалу. Молодой вампир испытывает желания и порывы, которые сложно укрощать. Но со временем ты справишься с ними, как это сделал я.
Меня затопила внезапная паника. Я была не в силах забыть презренное, распутное поведение вампирш, которых мы уничтожили, равно как и свой похотливый кошмар, в котором едва не набросилась на профессора. А ужасные преступления, которые совершил Дракула сразу после превращения? Он убил свою жену, детей и множество других людей!
– Меня создал брат, – поспешно ответил он на мои невысказанные мысли. – Тебя обращу я. Ты будешь другой, и я стану руководить тобой.
– А если ты не преуспеешь?
– Преуспею.
Я не испытывала подобной уверенности и спросила:
– Где мы будем жить?
– Здесь, там, где пожелаешь.
– Где угодно, кроме Англии. Мы не сможем вернуться туда.
– Это было бы неблагоразумно.
– Полагаю, нам придется избегать солнечных стран.
– Я обычно так и делаю.
– Куда бы мы ни отправились, нам придется брать с собой два огромных ящика земли, чтобы спать, и охранять их как зеницу ока.
– Да, но теперь, когда ты станешь вампиром в моей родной стране, все будет значительно проще. Мы можем спать вместе на земле Трансильвании.
Почему-то эта мысль показалась мне не слишком привлекательной.
– Расскажи мне о… питании. Что мы будем есть?
– Во время путешествий у нас будет широкий выбор людей. Дома есть животные в лесах и случайные путники.
Я подумала о своем последнем сне, мучительной жажде и отвращении, которое испытала, когда высосала жизнь из птицы. Смогу ли я пить кровь живых тварей? Каково это – напасть на человека и поглощать его кровь? Я содрогнулась при мысли об этом.
– Это станет твоей второй натурой, – заверил Дракула.
Меня охватил жар замешательства. Я действительно хочу навеки превратиться в существо, которое алчет крови других и не может без нее жить? А если я не научусь останавливаться, прежде чем моя жертва умрет? Мне вспомнился страх, который мы с профессором замечали в глазах цыган и других встречных жителей Трансильвании при виде меня. Они крестились и хватались за амулеты от дурного глаза. Каково это, когда весь мир вечно сторожится и боится тебя? Приятно ли больше никогда не прикасаться к еде, не подставлять лицо и плечи ласковому солнцу, не видеть своего отражения? Буду ли я счастлива, навсегда оставшись в этом одиноком замке? Если мы покинем Трансильванию, то нам придется целую вечность убегать и прятаться.
Я люблю Дракулу, но хочу ли навеки стать его невестой-нежитью?
По настороженному лицу Николае я поняла, что он проник в мой разум.
– Мина, подобные мысли – порождение страха Они перестанут тебя беспокоить после воскрешения.
– Это и пугает меня больше всего. Я не вынесу, если стану существом без чувств и совести.
– По-твоему, у меня нет совести?
– Есть. Но ты сам сказал, что тебе понадобились годы, даже века, чтобы обрести подобный самоконтроль. Ты не мог сдерживать даже собственных сестер! Чем ты докажешь, что сможешь учить и сдерживать меня?
– Я этого добьюсь.
Я поднялась со скамейки, прерывисто вздохнула и сказала:
– Николае, перед тобой я не могу притворяться. Ты знаешь все мои мысли и чувства. Тебе известно, как сильно я тебя люблю, как отчаянно сопротивлялась этой страсти с самого начала. Я думала, что приму мысль о вечном будущем рядом с тобой, но теперь, когда оно близко и реально… – Я покачала головой. – Нет, не могу.
– Не можешь? – Дракула удивленно, горько засмеялся.
– Нет. Я не хочу становиться вампиром.
– Боюсь, у тебя нет выбора, любимая. Если только ты не надумала меня убить. – В его глазах вспыхнула опасная искра.
– Я никогда не причиню тебе вреда, Николае.
– Тогда твоя судьба решена, Мина. У тебя нет иного выхода.
– Нет, есть.
– Неужели? И какой же?
Я спокойно ответила:
– Я просто вернусь к остальным и скажу, что, несмотря на окончательную смерть Дракулы и вопреки теории профессора об освобождении душ, вампирский яд по-прежнему течет в моих венах. Я велю мужчинам уничтожить меня.
– Что сделать? – Дракула треснул кулаком по роялю с такой силой, что инструмент взорвался оглушительным похоронным звоном и полированная черная деревянная крышка разлетелась облаком щепок. – Да ты рехнулась!
– Разве ты не понимаешь? Это освободит нас обоих.
– Нет! – взревел он. – Я не позволю этим мясникам коснуться тебя даже пальцем!
– Это мое решение. Мой выбор. То, чего я хочу.
– Мина, ты понимаешь, через что я ради тебя прошел? – Он схватил меня за плечи, яростно сверкая глазами. – Если ты умрешь, то только от моей руки, чтобы возродиться. Я четыреста лет ждал встречи с тобой! Теперь я тебя не отпущу!
Он пронзил меня взглядом, и я услышала мысль, которая вспыхнула в его голове, подобно молнии:
«Этот слабак, ее муж, никогда не получит ни Мины, ни ребенка, которого она носит!»
Я застыла. Я смотрела на него.
Правильно ли я услышала его мысли?
Он только что сказал… что я ношу ребенка?
Ребенка?..
Внезапно я все поняла. Так вот что имела в виду старуха-цыганка, когда сказала, что мое тело меняется. Все симптомы, которые мне довелось испытать в последние две недели – страшная усталость, озноб и головокружение, потеря аппетита, тошнота – следствие того, что я ношу ребенка, а не того, что превращаюсь в вампира?
Я увидела ответ в его глазах, услышала правду в мыслях. Лицо Николае исказила гримаса вины и жестокого разочарования. Он отпустил мои плечи и попятился.
Тут я подумала об освященном круге, который не смела нарушить. Что это значило? Я ахнула, внезапно припомнив, что ни разу даже не пыталась перешагнуть через крошки гостии, пока они не были уничтожены. Мой страх был слишком велик.
Я изумленно, испуганно схватилась за живот и в ужасе воскликнула:
– Ты знал и все же ничего не сказал? Ты собирался убить меня, превратить в чудовище и держать здесь в качестве своей невесты, в то время как я вовсе не была заражена, а носила в себе невинное дитя?
Он помедлил, глядя на меня, потом проговорил:
– Мина, моя кровь по-прежнему течет в твоих жилах. Со временем ты можешь стать вампиром, и тогда этот ребенок не родится. Я просто защищал тебя.
– От чего? – с болью и бешенством закричала я. – От возможности стать матерью? От счастья прожить жизнь, о которой я мечтала, когда была маленькой сиротой? Господь милосердный! Как ты мог? Ты говоришь, будто любишь меня, но никогда не испытывал этого чувства!
– Именно потому, что я люблю тебя, Мина…
– Нет! Ты не любишь никого, кроме себя, думаешь только о том, чего хочешь сам! Это не любовь, а эгоизм. А то, что ты сделал, – чистое зло!
– Мина!..
Мне в голову пришла еще одна мысль:
– Боже! Что из этого было правдой?
– Из чего?
– Из того, что ты мне рассказывал: печальная история твоей жизни, бесконечные объяснения и извинения насчет случившегося с Люси, Джонатаном, с экипажем «Деметры». Что из этого правда? Или ты все придумал, чтобы обелить себя и успокоить меня?
– Теперь ты во всем сомневаешься? – свирепо крикнул он. – Разумеется, это было правдой!
– Откуда мне знать? Ты лгал о себе с первого дня нашей встречи. О чем еще? А! Вся эта шарада, погоня за твоим ящиком по морю и по реке – всего лишь уловка, чтобы привести меня сюда, так?
– Нет, – ответил он, но его мысли сказали «да».
– Ах! Неважно, что правда, а что нет! Ты все равно чудовище, как мне и говорили! Неужели я могла так обмануться, могла помыслить, будто люблю тебя? – Я повернулась и метнулась к открытой двери.
В мгновение ока Дракула загородил мне дорогу и властно спросил:
– Куда ты собралась?
– Домой. К своему мужу. Обратно в Англию, где мне самое место.
– Что ж, попробуй.
Я обогнула его, выбежала за дверь, бросилась по каменному коридору… и резко остановилась. Дракула стоял в тридцати футах впереди меня, в дальнем конце коридора, преграждая выход, и насмешливо улыбался.
– Ты забыла попрощаться, – усмехнулся он.
Я повернулась и в панике побежала в обратную сторону, но вампир ждал меня и там, всего в двадцати футах позади! Я испуганно ахнула. Рядом вилась винтовая лестница. Я ринулась к ней, взлетела по ступенькам и застыла от ужаса. Дракула стоял наверху, скрестив руки, и злобно смеялся.
Я повернулась и бросилась вниз, но Николае оказался и там! Я нырнула в коридор, вернулась, откуда пришла. Мои шаги гулким эхом отлетали от каменного пола, я ловила ртом воздух. У самой двери музыкальной комнаты Дракула внезапно материализовался передо мной и крепко схватил обеими руками.
– Ты не вернешься в Англию, Мина, – прошипел вампир, глаза которого горели алым пламенем, а зубы и ногти стали длинными и острыми. – Ты больше не увидишь мужа, будешь моей, даже если мне придется убить тебя здесь и сейчас и удержать силой. Ты моя судьба! Мы связаны кровью!
Его клыки устремились к моему горлу. Я завопила и рванулась.
Это кровь стучит в ушах или раздаются шаги на лестнице?
В миг, когда зубы Дракулы коснулись моей плоти, я, к своему изумлению, услышала голос Джонатана:
– Отпусти ее, изверг!
Вампир удивленно поднял глаза. Внезапно Джонатан очутился рядом с нами. Его нож кукри ослепительно вспыхнул. Последовала борьба, лязг железа. Дракула поднял Джонатана в воздух и швырнул о стену коридора. Тот скользнул на пол, оглушенный и неподвижный.
Я в ужасе смотрела на происходящее, затем возобладал инстинкт. Я заметила, что на полу музыкальной комнаты за моей спиной валяются длинные острые куски дерева – обломки крышки рояля. Я бросилась внутрь, схватила один из них и выставила перед собой как оружие. Дракула последовал за мной. Он бросился на меня с диким ревом и сам насадил себя на деревянный обломок.
Вампир закричал от шока, изумления и боли, упал на колени, истекая кровью и цепляясь за деревянный кол, словно намереваясь его вырвать, но, похоже, ему не хватало сил. Он медленно осел на пол и застыл. Мгновение я тоже не могла пошевелиться, поскольку у меня на глазах под его телом растекалась лужа крови. Николае быстро старел, превращался в скрюченного морщинистого старика с восковым лицом.
Я услышала мучительный вопль и поняла, что он был исторгнут из глубин моего собственного сердца.
Боже! Что я натворила? Он умирает, я убила его! Меня затопил жар внезапного раскаяния, слезы брызнули из глаз. Затем мой взгляд упал на Джонатана, который лежал в коридоре без чувств, если не мертвый! Мой муж пал жертвой Дракулы. Я подумала о невинном ребенке, который рос во мне, обязательно должен был родиться, и поняла, что поступила правильно. Но я еще не закончила. Осталось последнее, самое отвратительное.
Нож кукри лежал в проеме двери. Ничего не видя от слез, я схватила его, упала на колени у распростертого тела Дракулы и приставила ужасное лезвие к его горлу. Он взглянул на меня, не в силах пошевелиться, – древний, иссохший старик, которого можно было узнать лишь по пронзительным синим глазам. Когда наши взгляды встретились, я увидела глубокое раскаяние и боль, как если бы его человеческая сторона наконец взяла верх.
– Прости меня, Мина, – с огромным усилием прошептал он. – Я любил тебя слишком сильно.
Я заколебалась. Он снова стал собой. Злоба превращала Николае в того монстра, который его создал, и все же в нем оставалось столько хорошего. Я не перестала его любить. Разве могла я убить своего возлюбленного?
Я всхлипнула и опустила нож. Мое сердце разрывалось на части.
– Я не могу.
– Можешь! – страстно прошептал Дракула. – Я не принадлежу этому миру, в отличие от тебя. Не сожалей ни о чем. Живи за нас обоих той жизнью, которую у меня отняли!
Слезы заструились по моим щекам, я покачала головой и выдавила:
– Нет. Нет.
С невероятным усилием он поднял руку и крепко накрыл мою ладонь. Мы вместе сжимали нож.
– «Забава наша кончена, – тихо, запинаясь, процитировал он, глядя мне в глаза. – Актеры… как уж тебе сказал я, были духи и в воздухе растаяли, как пар… Вот так, как эти легкие виденья… исчезнут и, как облачко, растают». [25]25
Шекспир У. Буря. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
[Закрыть]
С неожиданной силой он вспорол себе горло огромным ножом. Лезвие вонзилось в плоть. Алая кровь взметнулась струей. В мгновение ока его тело рассыпалось в прах и исчезло.
У меня подкосились колени. Я рухнула на пол, в ошеломленном неверии глядя на лужу крови перед собой.
Дракула был мертв.
Я заплакала, но времени горевать не было. Я с трудом встала, подбежала к Джонатану, опустилась рядом с ним на колени и в тревоге заключила в объятия. К моему огромному облегчению, я убедилась, что он еще дышит. Вновь и вновь я целовала его, называла по имени и ласково касалась лица. Вскоре он открыл глаза. Замешательство мужа быстро сменилось беспокойством.
Он попытался встать и закричал:
– Где он?
– Нигде, – ответила я с еще мокрыми от слез щеками, крепко сжимая мужа в объятиях. – Я убила его.
– Ты?.. – Его изумление могло сравниться только с облегчением.
– Да. – Я рассказала ему обо всем, что сделала, опустив лишь последние пылкие слова Дракулы. – Без тебя я никогда бы не справилась. Как ты здесь очутился?
– Весь вечер у меня было неспокойно на душе. Что-то в тебе изменилось, Мина. Я не был убежден, что верю в смерть графа. Если он был жив, то ты могла оставаться в его власти. Проснувшись и заметив твое отсутствие, я испугался, что он забрал тебя, и немедленно вскочил на коня. Дверь была открыта, но замок казался необитаемым. Я искал везде, взбежал по лестнице и наконец услышал твой голос, Дракула угрожал убить тебя. Я бросился на него с ножом, но… – Джонатан густо покраснел. – Я больше ничего не помню. – Он быстро добавил: – Я не узнал его. Ты уверена, что это был он? Вампир выглядел таким молодым.
– Он уже являлся мне в таком виде, – осторожно подбирая слова, сказала я.
Муж уставился на меня и спросил:
– Дракула дал тебе это платье?
Я кивнула.
– Ты не пострадала?
Я помедлила. Мое сердце было расколото надвое. Эта рана никогда не затянется. Я глубоко страдала из-за Дракулы, но никогда не смогу поведать правду Джонатану.
– Нет, – прошептала я. – Время все залечит.
– Он действительно мертв?
– Да. Слава богу, ты вовремя пришел, муж мой. Иначе я погибла бы вместе с нашим ребенком.
– Нашим ребенком?.. – Джонатан сел и изумленно взглянул на меня.
Я кивнула, не в силах сдержать печальную улыбку, и положила его ладонь себе на живот. Лицо мужа исполнилось такого беспримесного счастья, что мое сердце едва не растаяло. Я смеялась и плакала. Затем Джонатан заключил меня в объятия и поцеловал.
Мы вернулись в лагерь до того, как остальные проснулись, и решили, что лучше не упоминать о событиях в замке. Пусть мужчины продолжают думать, будто Дракула пал от их рук прошлым вечером и что мистер Моррис умер героем. Поэтому во всех дневниках, которые мы вели в то время, написано, что Дракула умер на закате шестого ноября, отправленный на тот свет ножами Джонатана и мистера Квинси Морриса.
На следующее утро началось наше долгое возвращение в Англию. Мы сделали остановку, чтобы тихо и респектабельно похоронить мистера Морриса на кладбище в Бистрице. Я так привыкла слышать голос Дракулы в своей голове, что теперь страдала от чувства пустоты. Временами я безостановочно плакала, и никакие слова Джонатана или других людей не могли меня успокоить. Они относили этот эмоциональный голод на счет того, что называли моим деликатным положением. Но я не переставала думать о Николае, обо всем, что он для меня значил, о его последних словах.
Он решил умереть в качестве расплаты за свой последний злой поступок? Дракула отсек себе голову, поскольку хотел, чтобы я продолжала жить, свободная от того, что он считал своей нездоровой одержимостью? Ах! Если бы мне только хватило сил остановить его руку! Ведь несмотря на все, что он натворил и собирался сделать, я не желала его смерти. На моей душе тяжким грузом лежала вина, и я знала, что буду горевать о нем до конца своих дней.
Вскоре после нашего возвращения в Эксетер мне доставили небольшую посылку. К моему изумлению, в нее было вложено письмо с оттиском семейной печати Стерлингов.
Белгравия, Лондон – 16 ноября 1890 года
Драгоценная миссис Харкер!
Прошу простить меня за то, что написал Вам не сразу. С того вечера, когда я встретил Вас столь неожиданно в своей прихожей, Вы не покидали моих мыслей. Полагаю, при виде Вас я лишился дара речи от удивления. Моя служанка Хорнсби рассказала о цели Вашего визита и дала мне Ваш адрес. Могу лишь предполагать, что Вы обо мне думаете. Дабы Вы не питали никаких заблуждений, я хочу ознакомить Вас с правдой.
Много лет назад, будучи юным студентом университета, я полюбил служанку, работавшую в нашем доме. Ее звали Анна Мюррей. Я любил ее до помрачения рассудка, и, полагаю, она испытывала ко мне схожие чувства. Я хотел жениться на ней. К несчастью, в этом мире не все решает любовь. Мы не всегда получаем то, о чем мечтаем, на нашем пути возникают преграды. Моя мать узнала о наших отношениях, и когда я нанес очередной визит домой, то, к своему горю, узнал, что Анну уволили. Мать ничего не сказала о том, что Анна была в тягости. Она лишь напомнила мне о важности долга и велела забыть о возлюбленной.
Со временем я женился. Анна так и не связалась со мной, но я никогда не забывал о ней. Через много лет, на смертном одре, мать призналась, что выгнала Анну, потому что та носила ребенка – моего ребенка! Я стал настойчиво разыскивать вас обеих. К тому времени Анна уже умерла, однако поиски привели меня на порог приюта, в котором Вы обитали. Я передал этому заведению некую сумму, с условием, что она будет потрачена на Ваше образование. Когда Вы появились передо мной несколько месяцев назад, я сразу же все понял. Ваша мать была красивой женщиной, и Вы поразительно похожи на нее.
Нечего и говорить, что приличия запрещают мне признать Вас открыто. Но если в будущем Вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Знайте, что в глубине души я горжусь тем, что Вы моя дочь.
Искренне Ваш,
сэр Кутберт Стерлинг, баронет.
P. S. Хорнсби попросила меня приложить к сему эту книгу, подарок Вашей матери. Она сказала, что это была одна из ее любимых книг.
Я прочла письмо в безмолвном изумлении. Оказывается, мое образование оплатил сэр Кутберт! Какой странной и удивительной бывает жизнь! Я никогда толком не узнаю своего отца, но очень многим ему обязана и всегда буду благодарна.
Впервые в жизни на меня снизошел покой касательно обстоятельств моего рождения. Отец написал, что любил мою мать до помрачения рассудка, и это утешило меня. Разве я не испытала ту же жгучую беззаконную страсть, которая привела моих родителей в объятия друг друга? Я наконец сумела их простить, одновременно пытаясь извинить себя.
Я настолько погрузилась в эти мысли, что едва не забыла взглянуть на содержимое посылки. Под коричневой упаковочной бумагой обнаружился тонкий томик в дешевом переплете, надписанный внутри рукой матери. Я тихо ахнула.
Это было «Полное собрание сонетов Уильяма Шекспира».
