Текст книги "Дракула, любовь моя"

Автор книги: Сири Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Ну что, друг мой Артур, я прощен? – спросил доктор Ван Хельсинг, опуская руку на плечо лорда Годалминга.

– Прощен? – повторил Артур. – Благослови вас Господь за то, что вы вернули моей милой душу, а мне – покой.

Проливая слезы, он прижался к губам Люси в прощальном поцелуе.

Затем они совершили последнее ужасное действие – отрезали Люси голову и набили ей рот чесноком, чтобы удостовериться, что вампирша никогда не вернется, а душа ее обретет вечный покой.

– Первый шаг сделан, – вздохнул доктор Ван Хельсинг, когда все четверо вышли под полуденное солнце, на воздух, вдвойне свежий после ужасов тесного склепа. – Но впереди намного более сложное дело. Надо найти виновника нашего горя и уничтожить его. Вы поможете мне?

Мужчины поклялись, что так и сделают. Они договорились встретиться в доме доктора Сьюарда через два дня, чтобы составить план поимки и уничтожения графа Дракулы.

Я выключила фонограф и без сил откинулась на спинку кресла. Мои щеки были изборождены слезами, а с губ сорвался тихий печальный стон. Должно быть, доктор Сьюард услышал его, поскольку вскочил со встревоженным возгласом, достал из шкафа бутылку в футляре и налил мне бокал бренди.

Я с благодарностью пригубила спиртное, вытирая глаза носовым платком, предложенным добрым доктором.

– Боже праведный, – наконец сказала я тихим сломленным голосом. – Если бы я уже не знала о злоключениях Джонатана в Трансильвании, то никогда не поверила бы в нагромождение ужасов, о котором только что услышала.

– Я был там и все же верю с трудом, – мрачно откликнулся он.

– Во всем этом есть лишь один лучик света. Наша милая Люси наконец обрела покой.

– Да.

Внезапно я кое-что поняла.

– Если не ошибаюсь, доктор, тот последний кошмарный эпизод, когда вы… убили вампиршу на кладбище, произошел совсем недавно. Собственно говоря, не далее как сегодня днем, незадолго до моего приезда, верно?

– Совершенно верно, миссис Харкер. Я как раз отвез доктора Ван Хельсинга в гостиницу, чтобы тот собрал вещи для поездки в Амстердам, когда он получил вашу телеграмму. Я закончил диктовать последнюю часть сегодня днем, когда вы ушли на прогулку.

– Ах! Бедняжка! Неудивительно, что вы казались таким расстроенным сегодня на вокзале! Подумать только, после всего, что вам пришлось пережить, вы были вынуждены встречать меня… Ради бога, простите.

– Не извиняйтесь. Я рад, что вы приехали, мадам. Пока вы слушали мой рассказ, я читал поразительный дневник вашего мужа. По правде говоря, отдельные части я успел прочесть дважды. Они проливают свет на многое. Мистер Харкер необычайно умный и отважный человек.

– Вы правы.

– Взобраться по стене замка и повторно спуститься в подземелье – подвиг беспримерного мужества. Теперь я понимаю, почему профессор столь охотно пригласил вас присоединиться к нашим поискам.

– Полагаю, в одном отношении я могу оказаться полезной прямо сейчас, доктор.

– В каком именно?

– Вы сказали, что не знаете, как выбрать определенную часть вашего фонографического дневника, если вам захочется обратиться к какому-то конкретному делу. Ваши подробные наблюдения, полагаю, окажутся для нас бесценным подспорьем. Вы позволите перепечатать их на пишущей машинке, как я сделала с дневниками? Тогда мы будем готовы к завтрашнему возвращению доктора Ван Хельсинга.

– Прекрасная мысль, миссис Харкер, но уже далеко за полночь. Вы, наверное, устали. Давайте вернемся к этому утром.

– После всего, что только что услышала, я не сомкну глаз до рассвета. Прошу вас, доктор! Я буду счастлива найти себе занятие.

Доктор Сьюард капитулировал. Я принесла пишущую машинку и поставила на маленький столик рядом с фонографом. Доктор настроил инструмент на медленную скорость воспроизведения, и я начала печатать, используя копировальную бумагу, чтобы получить три экземпляра. Доктор Сьюард обошел пациентов, пока я работала. Затем он вернулся, сел рядом с книгой, чтобы составить мне компанию, и в конце концов уснул в кресле. Я печатала всю ночь и закончила только с рассветом. Аккуратно сложив машинописные страницы на столе доктора Сьюарда, я тихонько проскользнула наверх и упала в кровать, чтобы предаться столь необходимому отдыху.

Мне приснились три сна.

В первом я увидела Люси, облаченную в саван и бесцельно бродящую по пустоши. Она наткнулась на маленького ребенка и схватила его. Ее глаза пылали, как горящие угольки, когда вампирша оскалила клыки и сомкнула их на горле крохи. Видение было таким достоверным и пугающим, что мне не сразу удалось повторно заснуть.

Второй сон был намного приятнее, по правде говоря, он оказался просто чудесным. Я сидела в кресле-качалке в своем доме в Эксетере, держала у груди малыша, баюкала крошечное пухлое тельце, целовала мягкую теплую головку, вдыхала сладкий младенческий запах, расчесывала темные локоны. Это был мой собственный ребенок, первый настоящий кровный родственник в моей жизни, существо, которое одновременно было частью меня и Джонатана. Мое сердце переполняла любовь, целое море, гораздо больше, чем я ожидала в себе найти. Я знала, что сделаю что угодно, лишь бы защитить этого ребенка. Я проснулась, сияя от счастья, и подумала, что это безумие обязательно закончится, злодей Дракула умрет. Тогда все мы сможем вернуться к нормальной жизни, и у меня появится этот ребенок. Даже не один, а много детей, которых я смогу держать, баюкать, петь им колыбельные, читать сказки, играть с ними, растить счастливыми и здоровыми. Я вновь задремала в блаженной дымке.

Третий сон был о мистере Вагнере. Я вернулась в павильон в Уитби, и мы кружились в зале. Я парила на крыльях танца в его волнующих объятиях. Музыка взвилась крещендо, когда мы в вихре вальса очутились на террасе, где он притянул меня ближе, с глубочайшей любовью заглядывая в глаза, затем поцеловал, долго, искренне, волшебно.

Я проснулась в краске и поту. Мое сердце колотилось так громко, что я опасалась, как бы оно не выскочило из груди. Ах! Ну почему мне приснился он? Как вероломно подсознание! Я верила, что подобные сны и видения ничуть не меньшее предательство супружеских обетов, чем любое физическое действие. Все же несколько постыдных минут я лежала в темноте, наслаждаясь воображаемым воспоминанием о его объятии и прикосновении губ. Затем я мысленно встряхнулась и сурово упрекнула себя: «Мина Харкер, ты должна перестать о нем думать».

Я села и сбросила покрывала. Шторы были раздернуты. Солнечный свет струился в комнату, на часах было четверть первого. Я вздрогнула при виде багажа Джонатана у двери. Он здесь – возвратился из Уитби!

Я быстро умылась и оделась, испытывая облегчение оттого, что нам предстояла работа. Ведь наши поиски зловещего графа Дракулы, несомненно, отвлекут меня от тоски по мистеру Вагнеру, возлюбленному, с которым мне не быть вместе.

ГЛАВА 12

Я нашла Джонатана внизу, в столовой, погруженным в беседу с доктором Сьюардом, пока накрывали второй завтрак. Вид милого лица мужа наполнил меня тихой радостью. Он выглядел и говорил как человек, полный решимости и вулканической энергии. Поездка в Трансильванию будто бы пошла ему на пользу. Более того, любой, кто увидел бы его сегодня, с трудом поверил бы, что этот сильный и непреклонный человек – тот самый сломленный бедолага, которого я всего шесть недель назад увидела в будапештской больнице.

– Дорогая! Наконец-то. – Когда я вошла, Джонатан с радушной улыбкой вскочил со стула. – Доктор Сьюард рассказал, что ты не спала всю ночь, так что я не стал тебя будить.

– Спасибо. – Я подошла к нему, и мы обменялись ласковым поцелуем. – Смотрю, вы уже познакомились.

– Да. – Доктор Сьюард поднялся и указал на место за столом, которое было предназначено для меня. – Ваш муж – превосходный человек.

– Могу сказать о вас то же самое, сэр, – ответил Джонатан с искренним и любезным поклоном, накрыл мою ладонь своей и мрачно продолжил, когда все заняли свои места: – Мы обсуждали дело все утро, дорогая, с тех пор, как я приехал. Доктор Сьюард рассказал мне обо всем, что случилось с Люси. Очень тяжело в такое поверить, но все же это, по-видимому, правда.

– Душа Люси хотя бы обрела покой, – печально произнесла я.

– Плохое утешение в потере столь юной, прекрасной и всеми любимой девушки, – с горечью заметил доктор Сьюард.

– Мы выследим это существо и избавим от него мир! – настаивал Джонатан с яростной решимостью. – Теперь все необходимые сведения у нас в руках, и сегодня ночью мы приступим к делу.

– Значит, ты нашел то, что искал в Уитби? – спросила я.

– Все, что искал, и даже больше, – с удовлетворением ответил Джонатан и продолжил, когда мы приступили к еде: – Каждому, от береговых сторожей до начальника порта, есть что сказать о странном прибытии «Деметры», которое уже вошло в местный фольклор. Затем я встретился с мистером Биллингтоном, вернее, остановился в его доме. Вот образец подлинного йоркширского гостеприимства! Биллингтон показал мне все письма и счета, касающиеся груза «Деметры». «Пятьдесят ящиков обычной земли для экспериментальных целей», – вот что было в них написано. Я здорово разволновался, когда заметил одно из писем, которые видел на столе графа в замке, до того как узнал о его дьявольском плане. Он продумал его весьма тщательно, выполнил систематически и скрупулезно, заранее готовясь устранить любую помеху.

– А ящики? – спросила я. – Что случилось с ними?

– Сначала груз отправили на хранение на склад в Уитби.

– Несомненно, при свете дня граф пробирался туда и укрывался в одном из них, – предположил доктор Сьюард.

– Да, – пробормотала я. – Ведь на Люси впервые напали на утесе всего через пару дней после прибытия судна.

– Девятнадцатого августа поступило внезапное предписание отправить груз в Лондон. Когда сегодня утром я прибыл на вокзал Кингз-Кросс, чиновники любезно показали мне свои записи, подтверждающие, что все пятьдесят ящиков были доставлены поздним вечером девятнадцатого числа. Я пошел по следу и разыскал грузчиков, которые доставили землю в часовню в Карфаксе не далее как на следующий день.

– Так значит, граф Дракула действительно владеет соседним домом? – спросила я.

Меня охватил озноб, когда я вспомнила, как стояла вчера у ржавых ворот и испытывала странное ощущение, будто за мной наблюдают.

– Не знаю, где сам Дракула, но все пятьдесят ящиков должны быть там, если их не перевезли куда-нибудь еще.

– Боюсь, это весьма вероятно. – Доктор Сьюард нахмурился. – Чуть более недели назад, когда я ухаживал в Хиллингеме за Люси, врач, который меня замещал, сообщил, что тот дом покинула повозка, нагруженная большими деревянными ящиками. Он сообщил об этом лишь потому, что один из пациентов сбежал и напал на возчиков, обвиняя их в грабеже и крича, что он должен «сражаться за своего повелителя и господина».

– Своего повелителя и господина? – заинтригованно повторил Джонатан.

– Что это был за пациент? Ренфилд? – спросила я.

– Да.

– Кто такой Ренфилд? – поинтересовался Джонатан.

Доктор Сьюард вкратце рассказал ему о безумце, который находился под его опекой, и мой муж спросил:

– Полагаете, он что-то знает об этом деле с графом?

– Уверена, – заявила я. – Прослушивая фонографический дневник доктора Сьюарда прошлой ночью, я почувствовала, что этот мистер Ренфилд в своем безумии неким образом мысленно связан с графом. Мне показалось, что если мы внимательно проверим даты, то обнаружим нечто вроде указателя на появления и исчезновения Дракулы. Например, первый побег Ренфилда из лечебницы, когда тот забрался в соседний дом. Полагаю, он может совпадать с датой прибытия графа в Карфакс.

– Любопытно, – пробормотал доктор Сьюард. – Как хорошо, что вы сняли машинописные копии с моих цилиндров, миссис Харкер! Иначе мы так и не узнали бы даты.

– Полагаю, они крайне важны в этом деле, – ответила я. – Если мы соберем все наши материалы вместе и расставим каждый клочок сведений в хронологическом порядке, то сможем понять, что к чему, и приступить к делу сегодня же вечером, когда прибудут остальные.

После завтрака мы с Джонатаном поднялись в нашу комнату. Пока он читал мою расшифровку дневника доктора Сьюарда, я перепечатала в трех экземплярах всю остальную переписку, имеющую отношение к делу, а также новые записи из дневника Джонатана и сведения, которые он привез из Уитби. Затем мы сложили все бумаги по порядку в папки для тех соратников, которые их еще не читали.

В три часа доктору Сьюарду пришлось уйти по другому делу, и Джонатан отправился навестить возчиков, которых видели за вывозом ящиков из Карфакса. Я собиралась вздремнуть, когда служанка постучала в дверь и сообщила, что лорд Годалминг и мистер Моррис прибыли на несколько часов раньше назначенного. Мол, поскольку доктора Сьюарда нет дома, не могу ли я принять их?

Я спустилась в вестибюль с отважной улыбкой, но тяжелым сердцем и приветствовала джентльменов, поскольку все мы были связаны общей целью, коренившейся в горе о смерти Люси. До сих пор я видела мистера Холмвуда лишь однажды, прошлой весной, когда он навещал Люси во время одного из моих визитов. Он оставался весьма красивым, но лицо его избороздили морщины страдания, словно Артур постарел лет на десять.

– Лорд Годалминг! – Я протянула ему руку. – Очень сожалею о вашей утрате. Как милой Люси, так и вашего отца.

– Благодарю вас, миссис Харкер, – торжественно ответил он. – Но я знаю, что вы с Люси были как сестры. Боюсь, ее утрата – большое горе для всех нас.

– Вы правы, сэр.

Затем я повернулась к мистеру Моррису. Он был выше своего друга, очень молод – возможно, на пару лет старше меня, – обладал густыми усами, волнистыми каштановыми волосами, проницательными карими глазами и крепким рукопожатием. Из фонографического дневника и писем, отпечатанных прошлой ночью, я заключила, что мистер Моррис, доктор Сьюард и лорд Годалминг в юности пережили немало совместных приключений в отдаленных уголках планеты, от Маркизских островов до берегов озера Титикака в Перу.

– Как поживаете, сэр? – Я протянула ему руку.

– Вполне неплохо, мадам, учитывая обстоятельства, – ответил мистер Моррис с акцентом, который я приняла за техасский, знакомый по книгам.

Я повела мужчин по коридору, и мистер Моррис продолжил:

– Мы много слышали о вас, миссис Харкер. Доктор Ван Хельсинг просто восторгается вами. Он утверждает, что у вас ум мужчины, причем весьма одаренного, и сердце женщины.

– Не представляю, отчего доктор Ван Хельсинг так решил, тем более что я провела совсем мало времени в его обществе.

Мы вошли в кабинет доктора Сьюарда. Мужчины неловко стояли посреди комнаты, как будто не знали, что сказать или сделать.

– Простите, что мы появились так рано, – неуверенно произнес лорд Годалминг. – Но я не находил себе места со вчерашнего дня и решил, что если приеду и найду себе полезное занятие… – Он умолк.

– Джентльмены, давайте поговорим начистоту. – Мне хотелось рассеять неловкость. – Прошлой ночью я прослушала подробный фонографический отчет доктора Сьюарда обо всем, что произошло до сих пор. Я знаю, что наш недруг – вампир. Мне известны обстоятельства настоящей смерти Люси – вчера, на кладбище.

Глаза мужчин широко распахнулись.

– Да что вы говорите! – воскликнул мистер Моррис. – Вы все знаете?

– Не только знаю, сэр, но и распечатала эти сведения вместе с бумагами и дневниками, которые вели остальные.

Я выдала новоприбывшим по экземпляру довольно увесистой рукописи.

– Вы действительно все это перепечатали, миссис Харкер? – спросил лорд Годалминг.

Я кивнула.

– Можно прочесть это сейчас? – с изумлением глядя на меня, спросил мистер Моррис.

– Разумеется, сэр.

Пока лорд Годалминг просматривал страницы, я заметила, что его глаза неожиданно наполнились слезами. Мистер Моррис на мгновение положил ладонь на плечо лорда Годалминга, затем молча забрал свой экземпляр рукописи и вышел из комнаты.

Оказавшись наедине со мной, лорд Годалминг упал на диван и заплакал. Я села рядом, испытывая искреннее сочувствие и стараясь облегчить его страдания. Когда наше горе немного утихло и мы вытерли слезы, он поблагодарил меня за слова утешения. Затем ему в голову пришла внезапная мысль. Он достал из кармана сюртука небольшую коробочку и протянул ее мне.

– Совсем забыл. У меня есть кое-что для вас, миссис Харкер. Перед смертью Люси просила отдать это вам.

Я открыла коробочку и мгновенно узнала содержимое. Это была черная бархотка с изысканной бриллиантовой пряжкой, которую Люси так любила.

– Ах! Я не могу ее принять, лорд Годалминг. Она очень дорого стоит, к тому же фамильная. Кажется, эта драгоценность принадлежала вашей матери?

– Да, но Люси хотела, чтобы она стала вашей, и заставила меня торжественно поклясться, что я вручу ее вам. Я буду счастлив, если вы станете носить эту вещь в память о Люси.

– Тогда мне не следует отказываться. Благодарю вас, сэр. Всякий раз, надевая ее, я буду вспоминать о подруге.

Когда вернулся доктор Сьюард, я подала чай, что прибавило сил всем присутствующим.

– У меня к вам просьба, доктор, – произнесла я, поставив пустую чашку на блюдце. – Мне хотелось бы увидеть вашего пациента, мистера Ренфилда.

– Ренфилда? – Доктор Сьюард встревоженно взглянул на меня. – Почему вы хотите его увидеть?

– Меня крайне заинтересовало то, что вы говорите о нем в своем дневнике.

– Это не слишком хорошая мысль, миссис Харкер. Ренфилд – самый выраженный безумец в моей практике, который может быть очень опасен. Две недели назад он сбежал, пырнул меня в запястье украденным столовым ножом и попытался выпить мою кровь.

– Я знаю. – Мне также было известно, что мистеру Ренфилду пятьдесят девять лет, он обладает невероятной физической силой и впадает то в нездоровое возбуждение, то в глубокое уныние. – Но у него нет причин желать мне зла, доктор. В вашем обществе я буду в безопасности. Я хочу поговорить с ним. Возможно, мне удастся что-то выяснить о его ментальной связи с графом Дракулой, если, конечно, таковая существует.

– Хорошо, полагаю, вы можете попробовать. – Он вздохнул. – В последнее время он не желает разговаривать со мной. Но ни при каких условиях я не оставлю вас наедине.

Доктор Сьюард отвел меня по коридору в палату пациента, которая располагалась этажом ниже, чем моя комната, на той же стороне здания.

– Подождите здесь, – приказал он, отпер дверь и проскользнул в палату.

Я услышала пару неразборчивых фраз. Вскоре доктор Сьюард вышел и с брезгливым выражением на лице закрыл дверь.

– Что случилось? – спросила я.

– Мистер Ренфилд весьма своеобразно готовится к приему гостей. Он только что проглотил свою коллекцию мух и пауков – несомненно, чтобы мы ее не украли.

Известие было неприятным, но вполне ожидаемым.

– Мне прекрасно известно о пристрастии мистера Ренфилда к зоофагии. В вашем дневнике об этом говорилось довольно подробно.

Доктор Сьюард неуверенно помедлил, будто молча решал, позволить нам поговорить или нет, наконец тяжело вздохнул и сказал:

– Хорошо. Но не обманывайтесь его мирным настроением. Ему нельзя доверять.

Доктор Сьюард первым вошел в маленькую, бедно обставленную комнату. Мистер Ренфилд оказался мужчиной среднего роста, с широкими плечами и мертвенно-бледным лицом. Он сидел на краю кровати в зловещей позе. Голова его была опущена, но веки подняты, глаза настороженно смотрели на меня. От его мрачного пронзительного взгляда у меня мурашки побежали по спине.

Доктор Сьюард стоял рядом с ним, словно собирался схватить безумца, едва тот бросится на меня. Я набралась храбрости, протянула руку и подошла к пациенту вежливо и непринужденно. Во всяком случае, мне хотелось на это надеяться.

– Добрый вечер, мистер Ренфилд. Доктор Сьюард много рассказывал о вас.

Мистер Ренфилд ответил не сразу, внимательно разглядывая меня. Наконец он поднял брови, и на лице его мелькнуло любопытство.

– Разве вы та девушка, на которой доктор хотел жениться? Нет… Наверняка не та, ведь она умерла.

Доктор Сьюард, похоже, был поражен подобным заявлением.

– Нет! – Я улыбнулась. – У меня есть собственный муж, за которого я вышла до того, как впервые увидела доктора Сьюарда. Меня зовут миссис Харкер. Я приехала в гости к доктору Сьюарду.

Врач быстро спросил:

– С чего вы взяли, что я собирался жениться?

Мистер Ренфилд презрительно фыркнул:

– Что за ослиный вопрос! – Когда он снова повернулся ко мне, его манеры внезапно, подобно дуновению ветерка, переменились, а тон стал любезным и уважительным: – Миссис Харкер, все, что касается такого славного и уважаемого человека, как наш хозяин, представляет огромный интерес для нашей маленькой общины.

Он добавил, что доктора Сьюарда любят не только домочадцы и друзья, но и пациенты, несмотря на свое шаткое умственное равновесие или, возможно, именно благодаря ему. Затем этот человек высказал несколько пространных, ученых, поистине философских суждений о своих соседях по лечебнице и состоянии мира, в котором мы живем.

Я ожидала от мистера Ренфилда чего угодно, но не этого. Его речь и манеры настолько подобали лощеному джентльмену, что любой наблюдатель счел бы его совершенно здоровым. Невозможно было поверить, что он пожирал пауков и мух всего за пять минут до того, как я вошла в комнату. Доктор Сьюард казался не менее изумленным. Он молча стоял и смотрел на меня, как на обладательницу редкого дара или силы.

– Если пациенты любят доктора Сьюарда, значит, на то есть веские причины, – заметила я. – Ведь он весьма добрый и заботливый человек, для которого нет ничего дороже их благополучия.

– Полагаю, это верно лишь для других, – отрезал мистер Ренфилд. – Доктор не любит меня и встал на моем пути.

– Как именно? – спросила я.

– Он считает, что я нахожусь во власти странного суеверия, и, возможно, прав. Я считаю, что, поглощая множество живых существ, пусть даже находящихся в самом низу шкалы творения, можно продлить жизнь до бесконечности. Я верил в это так сильно, что даже попытался убить человека, чтобы укрепить свои жизненные силы, выпив его кровь, – руководствуясь, разумеется, цитатой из Писания: «Ибо душа всякого тела есть кровь его». [16]16
  Книга Левит, 17:14.


[Закрыть]Впрочем, торговец очередной панацеей, а именно «Всемирно известным очистителем крови Кларка», превратил этот трюизм в рекламный лозунг, чем опошлил его до невозможности. Вы согласны со мной?

Я была знакома с препаратом, о котором он говорил, и все еще зачарована благородными и здравыми манерами этого человека, поэтому кивнула. Содержание его рассуждений, однако, говорило о помешательстве, и я надеялась воспользоваться этим в полной мере.

– Мистер Ренфилд, вы сказали, что доктор Сьюард встал у вас на пути. Вы имеете в виду те случаи, когда пытались сбежать из этого заведения, а он вернул вас?

– Да, как и то, что он не дает мне кошку.

Памятуя о склонности пациента пожирать живых существ, я пропустила это гадкое замечание мимо ушей и продолжила:

– Насколько я понимаю, вы забрались на соседний участок. Скажите, зачем вы это сделали?

Он помедлил и ответил:

– Я искал повелителя.

– Кто это?

В его голос закрался страх:

– Я не знаю имени, никогда не видел его, только чувствую присутствие. Он приходит и уходит.

– Как вы это ощущаете, откуда знаете, когда появляется повелитель?

– Я не хочу об этом говорить. – Мистер Ренфилд внезапно встревожился и расстроился. – Хватит! Теперь я думаю, что напрасно позволил повелителю узнать, где нахожусь. Я не знаю. Не знаю!

– Почему вы называете его повелителем?

Мистер Ренфилд в ажитации уставился на меня и спросил:

– Почему вы задаете мне эти вопросы? Именно вы? Вы знаете повелителя лучше меня!

– Кто?.. – удивленно переспросила я. – Но я совсем его не знаю.

– Нет, знаете! Вы знаете его, миссис Харкер. Знаете! Знаете!

– Хватит, довольно! Разговор закончен, – вмешался доктор Сьюард, взял меня за руку и подвел к двери.

– До свидания, мистер Ренфилд, – попрощалась я.

– До свидания.

Когда за мной захлопнулась дверь, я услышала необъяснимый крик:

– Молю Господа, чтобы мне не довелось больше видеть ваше лицо! Пусть Бог благословит и защитит вас.

Встреча с мистером Ренфилдом смутила и встревожила меня. Казалось, пациент действительно странным образом связан с существом, которого называл повелителем, даже если и не сознает этого. Помянутый господин может быть только графом Дракулой. Однако я была крайне озадачена заявлением больного о том, что знакома с повелителем. Он имел в виду, что я знаю графа, потому что так много выяснила о нем в последние дни, или говорил о том единственном случае, когда мы с Дракулой встретились на Пикадилли?

Когда я поделилась своими мыслями с доктором Сьюардом, он заверил меня, что заявление не означает ровным счетом ничего, а мистер Ренфилд – несомненный безумец.

Джонатан вскоре возвратился. Его разведывательная деятельность пока что оказалась безуспешной. Доктор Сьюард съездил за Ван Хельсингом на вокзал. Профессор с радостью узнал о работе, которую мы с Джонатаном проделали. Он попросил меня и дальше собирать и печатать информацию по мере ее поступления, чтобы все доступные нам сведения содержались в идеальном порядке и были по возможности свежими.

После короткого раннего ужина он просмотрел то, что я напечатала прошлой ночью.

В восемь вечера мы вшестером собрались в кабинете доктора Сьюарда, рассевшись вокруг его стола наподобие комитета. Доктор Ван Хельсинг принял полномочия председателя и предложил мне стать секретарем. Подняв копию рукописи, он спросил, все ли ознакомились с фактами, содержащимися в бумагах.

Когда присутствующие ответили утвердительно, доктор Ван Хельсинг мрачно произнес:

– Друзья мои, нам предстоит выполнить священный долг, в котором таится великая опасность. Теперь мы знаем о существовании вампиров и должны уничтожить своего могущественного противника. В этой битве некоторые могут расстаться с жизнью. Но неудача не просто вопрос жизни и смерти, нет! Иные из нас – убереги Господь! – могут стать следующими жертвами носферату, уподобиться ему, превратиться в злобных ночных тварей, лишенных сердца и совести, пожирающих тела и души, чтобы оставаться ненавистными вечно. Об этом риске нельзя забывать, поскольку он более чем реален.

Мое сердце заледенело, я содрогнулась. Сколь ужасная судьба – стать нежитью!

– Я стар, но вы молоды, и вас ждет множество прекрасных дней, – продолжил доктор Ван Хельсинг. – Если кто-то хочет уйти, пусть он сделает это сейчас, и мы не станем думать о нем дурно.

Все молчали.

– Что скажете? Кто со мной до самого горького конца?

Джонатан взял меня за руку под столом. Сначала я испугалась, что его страшит отвратительная сущность предстоящей нам опасности и он обратился ко мне за безмолвной поддержкой, но на деле все было иначе. Когда пальцы мужа сомкнулись на моих – такие крепкие, теплые, надежные! – я поняла, что он решил поделиться со мной своей силой. Джонатан посмотрел мне в глаза, и я без единого слова уразумела, что он прочел в них мое согласие.

– Я отвечаю за Мину и себя, – спокойно произнес муж.

– Я в доле, профессор, – добавил мистер Моррис.

– Я с вами, – откликнулся лорд Годалминг. – Ради Люси, если не в силу других причин.

Доктор Сьюард просто кивнул. Мы взялись за руки вокруг стола, и наш торжественный договор был заключен.

– В таком случае, полагаю, мне следует побольше рассказать о враге, с которым мы встретились. – Профессор глубоко вздохнул. – О носферату или вампирах упоминается в доктринах и легендах по всему античному миру, от Древней Греции, Рима и Китая до Индии и Исландии, и это далеко не все. Но, несмотря ни на что, подобное существо ново для нас, оно остается загадкой, чем-то неведомым. Нам придется полагаться на традиции и суеверия прошлого и то, что мы видели собственными глазами. Говорят, что носферату бессмертен. Он не может уйти из жизни обычным способом, не ест, а только пьет кровь живых существ. Похоже, на своей жуткой диете нечисть может даже помолодеть! Джонатан также заметил, что она не отражается в зеркале. Утверждается, что вампир обладает силой двадцати мужчин и может, с определенными оговорками, принимать любой доступный ему облик.

– Что вы имеете в виду, профессор? – перебил лорд Годалминг. – Как именно меняется тварь?

– Насчет двух вариантов мы можем быть совершенно уверены. Она умеет превращаться в большую собаку или даже волка, поскольку это единственное существо, которое, по свидетельству очевидцев, покинуло судно в Уитби. Еще вампир способен оборачиваться летучей мышью. Ведь мадам Мина видела ее в Уитби, Квинси – у окна мисс Люси в Лондоне, а наш друг Джек заметил, как она вылетела из соседнего дома.

– Так это граф Дракула летел по небу в ту ночь? – с изумлением спросил доктор Сьюард.

– Он самый, друг мой. Я уверен. Теперь о других его способностях. Во время последней поездки в Амстердам я встретился со своим другом Арминием из Будапештского университета, который специализируется на данной теме. Он сказал, что в Трансильвании якобы живет один старый и очень могущественный вампир, который сильнее всех прочих. Мы решили, что это и есть граф Дракула, которого нам надо найти. Это незаурядное существо может в определенных пределах повелевать стихиями – бурей, ветром, туманом, громом. Возможно, этот дар помог ему направить ход судна, на котором он прибыл в нашу страну. Мы считаем, что вампир может повелевать различными низшими тварями: крысами, совами, летучими мышами, мотыльками, лисами и волками. Друг Джонатан, вы были тому свидетелем.

– Да, – отозвался мой муж. – Похоже, он обладал властью над всеми волками в Трансильвании. Еще я видел, как Дракула заговаривал лошадей.

– Это еще не все, – продолжил профессор. – Он умен и коварен, обладает могучим разумом, который развивал много столетий. Нежить может видеть в темноте. Весьма полезное умение в мире, который половину времени скрыт от света. Граф, как и любой молодой вампир, при желании способен исчезать, становиться невидимым или проскальзывать в волосяную щель. Именно так на наших глазах Люси просочилась в дверь склепа. Он может возникать среди тумана, который сам напускает, или из пылинок, сверкающих в лучах лунного света. Так записано в бумагах мисс Люси. Джонатан видел такое в исполнении таинственных сестер в замке Дракулы.

– Если чудовище действительно все это может, как, во имя всего святого, нам поймать и прикончить его? – Мистер Моррис покачал головой.

– Слушайте дальше. Да, он все это может, но не свободен. Нет, вампир еще больший пленник, чем раб на галерах или безумец в своей палате. Насколько нам известно, он должен повсюду возить за собой землю родины, чтобы отдыхать на ней и набираться сил. Согласно легендам и суевериям, носферату не может отправиться куда и когда угодно. Кстати, вампир не способен переступить порог дома, пока кто-либо из домочадцев не предложит ему войти.