Текст книги "Дракула, любовь моя"

Автор книги: Сири Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Вы хотите сказать, что кто-то должен его пригласить? – спросила я.

– В первый раз – да. После он может приходить, когда захочет.

– Как странно, – заметил лорд Годалминг.

– А разве остальное не странно? И все же это правда. Говорят, что его способности угасают с рассветом. Он может выходить днем, хотя избегает яркого солнца, но в это время он не сильнее обычного человека и должен сохранять избранный облик до заката.

Доктор Ван Хельсинг изложил и другие теории, например, что вампира можно перевозить только по текучей воде, а чеснок и шиповник способны удержать его в гробу. Затем он выложил на стол красивый золотой крест.

– Мы полагаем, что тварь отчаянно боится любых священных реликвий, например этого символа, гостии и святой воды. Она способна смотреть на них только издали и с почтением. Мы доказали это в отношении освященных лепешек. Они столь замечательно помогли, когда мы запечатали ими дверь в склеп мисс Люси.

– Но все это лишь отпугнет его, – заметил Джонатан, нетерпеливо взмахнув рукой. – Важно то, что мы знаем, как его убить! Вонзить кол в сердце и отрезать голову!

– Верно, друг мой. Но чтобы уничтожить вампира, мы должны сначала его найти, досконально изучить способности, поскольку он не преминет перехитрить нас… и причинить нам вред.

На мгновение все умолкли. Полагаю, присутствующие думали о бедняжке Люси. Каждое лицо за столом отражало мою тоску по подруге и ненависть к ее убийце.

– Кто такой граф Дракула? – спросила я. – Я поняла, что он из Трансильвании, но сколько ему лет? Кем он был, до того как стать вампиром?

– О прошлом этого чудовища нам известно крайне мало, – признал доктор Ван Хельсинг. – Мой друг Арминий утверждает, что Дракулы некогда были великим и благородным родом. По датам на золотых монетах, которые друг Джонатан нашел в замке графа, я сделал вывод, что ему по меньшей мере три сотни лет, а возможно, и больше. – Он повернулся к моему мужу. – Вы писали в дневнике, что Дракула рассказывал об истории своей страны и об участии своих предков в войне с турками. Он что-нибудь говорил о себе, о своем прошлом?

– Ни слова, – ответил Джонатан.

– Он называет себя графом, но, разумеется, должен изобретать новую личность для каждого следующего поколения, – заметил доктор Ван Хельсинг.

– Кто были те ужасные женщины в замке? – спросил Джонатан. – Его невесты-вампирши?

– Вероятно, да, – ответил профессор.

– По вашим словам, граф Дракула самый могущественный из вампиров, – сказал лорд Годалминг. – Как так получилось?

– Мы не знаем. Возможно, чем дольше живет вампир, тем сильнее становится.

Выслушивая несколько последних реплик, мистер Моррис смотрел в окно. Внезапно он вскочил и выбежал из комнаты, не говоря ни слова.

Профессор с любопытством поглядел ему вслед и продолжил:

– Пока что этого достаточно. Вы знаете, с чем нам предстоит бороться. Наш недруг грозен, но мы тоже не бессильны. Шесть умов против одного. В нашем распоряжении научные источники. Самое главное в том, что мы преданы доброму делу, не преследуем злой и эгоистической цели. Уже поэтому я верю, что мы преуспеем, поскольку Господь на нашей стороне. А теперь мы должны составить план поимки и уничтожения этого чудовища. Предлагаю начать с ящиков с землей. Как только мы установим, сколько их осталось в том доме за стеной…

Внезапно с улицы донесся резкий выстрел и звон стекла. Одно из окон кабинета разлетелось вдребезги. Я вскрикнула. Мужчины вскочили. Лорд Годалминг бросился к разбитому окну и поднял переплет.

– Прошу прощения! – крикнул мистер Моррис снаружи. – Я никого не поранил? – Когда лорд Годалминг уверил его, что все в порядке, мистер Моррис крикнул: – Сейчас приду и все объясню. – Через минуту он вернулся и пояснил: – Боюсь, я здорово вас напугал, но я заметил, как на подоконник села летучая мышь, пока вы говорили, профессор.

– Летучая мышь! – воскликнул доктор Ван Хельсинг.

– Притом здоровенная. Терпеть не могу чертовых тварей. К тому же это мог быть сам Дракула, так что я решил немного поразмяться.

– Это наверняка был граф! – ответил доктор Ван Хельсинг. – Несомненно, он шпионил за нами. Вы попали в него?

– Не знаю. Наверное, нет, потому что мышь улетела в лес.

– Вот пуля. Она застряла в стене, – сообщил Джонатан.

– Прошу прощения. – Мистер Моррис покраснел от стыда. – Это был идиотский поступок. Я мог кого-то убить.

– Но не летучую мышь, – торжественно возразил профессор. – Пуля могла ее только поранить. Ведь существо, которое вселилось в нее, уже нежить.

Когда переполох улегся и все расселись по местам, доктор Ван Хельсинг вернулся к насущной задаче. Он предложил попытаться пленить или убить графа Дракулу днем, когда тот пребывает в теле человека и наиболее уязвим.

– Если повезет, мы захватим вампира завтра в его собственном логове, расположенном по соседству.

– Голосую за то, чтобы взглянуть на дом прямо сейчас, – предложил мистер Моррис.

– Нет, – отрезал профессор. – Это крайне опасно. Его силы слишком велики по ночам. Он знает, что мы замышляем против него, если действительно был этой летучей мышью.

– Но время не терпит, – перебил доктор Сьюард. – Наши стремительные действия могут спасти очередную жертву.

– Профессор, вы сказали, что если мы стерилизуем его землю – полагаю, с помощью какой-либо священной реликвии, – то она станет для него бесполезна. Я правильно понял? – поинтересовался мой муж.

– Совершенно верно, друг Джонатан.

– Тогда я предлагаю пойти туда сегодня же ночью и стерилизовать все ящики, которые мы сможем найти. Если наткнемся на чудовище, быть по сему. Сразимся с ним!

– Правильно, – откликнулись все мужчины, кроме профессора.

После паузы доктор Ван Хельсинг нахмурился и ответил:

– Я должен покориться большинству, но при одном условии. Мы оставим мадам Мину дома. Она слишком драгоценна, чтобы подвергать ее риску, а нам предстоит встретиться с серьезной опасностью.

Я запротестовала против такого рыцарского жеста, настаивая, что должна пойти, поскольку сила в количестве, но профессор был непреклонен. Все мужчины согласились с ним и испытали заметное облегчение.

– Ты должна остаться сегодня дома, Мина, – уговаривал Джонатан, сжимая мою руку. – Мы сможем действовать свободнее, зная, что ты в безопасности.

Компания несколько часов обсуждала методы атаки и собирала необходимые для набега предметы: инструменты, оружие, отмычки, кресты, небольшие склянки святой воды и освященные лепешки. Я очень переживала, но не хотела мешать их работе из опасения, что меня больше не пригласят на совещания, поэтому сохраняла видимость спокойствия и старалась вносить побольше полезных предложений.

В три часа ночи, когда мужчины уже собирались выйти из дома, доктору Сьюарду принесли срочную записку от мистера Ренфилда, который требовал немедленной встречи.

– Скажите пациенту, что я загляну к нему утром, – велел доктор Сьюард смотрителю.

Тот заметил, что никогда не видел мистера Ренфилда таким возбужденным, и добавил:

– Мое дело маленькое, сэр, но как бы с больным не приключился очередной припадок, если вы не поговорите с ним прямо сейчас.

Доктор Сьюард неохотно согласился. Заинтригованные мужчины последовали за ним, но мне велели оставаться на месте.

Я ждала в кабинете доктора Сьюарда, расхаживая взад и вперед от волнения. Из коридора доносились обрывки разговора и, кажется, длинной страстной речи мистера Ренфилда. Затем он завизжал и разразился потоком эмоций. Наверное, доктор распахнул дверь палаты, потому что я услышала крик умалишенного:

– Послушайте меня! Послушайте! Выпустите меня! Выпустите! Выпустите!

Через несколько минут мужчины возвратились.

– В чем было дело? – спросила я.

– Он хотел, чтобы мы его выпустили, – ответил доктор Сьюард, изумленно качая головой. – Позволили ему немедленно уйти.

– В три часа ночи? – поразилась я. – Но зачем?

– Он не ответил, – сообщил лорд Годалминг. – Только уверял, что должен уйти, не то погибнет. Похоже, больной чего-то боялся.

– Не считая последней истерической вспышки, он самый здравомыслящий сумасшедший, какого я видел, – заметил мистер Моррис – Я не уверен, но, похоже, у него была веская причина.

– Я согласился бы с вами, если бы не помнил, как он с равным пылом просил о кошке, которую, несомненно, сожрал бы на месте, – возразил доктор Сьюард. – Эта перемена интеллектуальной методы – всего лишь очередная форма или стадия безумия. Я ни за что на свете не отпущу его на волю в сельской местности ни в этот час и ни в какой другой.

– Кстати, бедняга зовет графа господином и повелителем, – указал Джонатан. – Возможно, он хочет выбраться, чтобы помочь ему неким сатанинским способом.

– Если этому ужасному существу служат крысы и волки, полагаю, оно вполне способно призвать на помощь и безумца, проживающего по соседству. – Доктор Сьюард глубоко вздохнул. – Идемте. Нам предстоит потрудиться.

После того как мужчины ушли, я надела ночную рубашку, расчесала длинные светлые волосы и легла в кровать, чуть прикрутив огонек газовой лампы, так как не хотела, чтобы Джонатан вошел в темную комнату.

Я не могла уснуть. Да и какая женщина сумела бы это сделать, зная, что ее муж и множество отважных душ отправились навстречу опасности? Я лежала в кровати, обдумывая все, что случилось до сих пор, и участь бедняжки Люси. Ах! Если бы только я не приехала в Уитби и не полюбила то кладбище, возможно, Люси не стала бы ходить во сне и чудовище не смогло бы ее уничтожить. Я оплакала свою дорогую усопшую подругу, а после упрекнула себя за слезы. Если Джонатан узнает, что я рыдала, у него заболит сердце.

Внезапно я услышала собачий лай, а после – странный шум этажом ниже, со стороны комнаты мистера Ренфилда, напоминающий бурные мольбы. Затем повисла зловещая тишина. Я встала, подошла к высоким створчатым окнам и взглянула вниз поверх узкого балкончика. Все было погружено во тьму. Казалось, ничто не шевелится.

Затем среди черных теней, отброшенных лунным светом, я заметила тоненькую струйку белого тумана, которая потихоньку кралась по траве к дому. Туман напоминал живое, чувствующее существо. Он растекался и двигался вперед, пока не лег плотной белой пеленой у стены дома и не окутал окно, которое, по-видимому, принадлежало мистеру Ренфилду. Вскоре марево медленно истаяло, растворилось в ночном воздухе.

Приглушенные крики пациента стали еще громче. Хотя я не могла разобрать ни слова, по его тону было ясно, что он страстно молит о чем-то. Затем раздались звуки борьбы. Внезапно я испугалась, хотя сама не знала, чего именно. Смотрители вот-вот утихомирят мистера Ренфилда. Он не может представлять для меня ни малейшей угрозы.

Удостоверившись, что окно закрыто, а дверь надежно заперта, я забралась обратно в кровать и накрылась с головой. Несколько долгих минут я дрожала в темноте, не понимая, почему так охвачена страхом, и жалея, что никто из мужчин не остался, чтобы скрасить мое одиночество. Несмотря на покрывала, мне скоро показалось, что воздух в комнате как будто сгустился, стал сырым и холодным.

Я сбросила одеяло и села. К моему изумлению, комнату заполнял белый туман, который просачивался в щели между дверью и косяком. Мое сердце колотилось от ужаса и смятения, пока марево становилось все плотнее и наконец сгустилось в центре комнаты облачной колонной. Что это? Что происходит? Внезапно меня охватил ужас. Ведь Джонатан наблюдал то же самое, когда мерзкие вампирши в замке Дракулы возникали из тумана, клубящегося в лунном свете.

Затем перед моим испуганным взором призрачная колонна приобрела очертания блестящего молодого мужчины – мистера Вагнера.

Я хотела закричать, но не смогла. Руки и ноги налились свинцом, я была не в силах пошевелиться.

Я потеряла сознание? Вижу сон? Разве мог мистер Вагнер внезапно соткаться передо мной из тумана?

– Пожалуйста, не надо бояться, – тихо попросил он.

Я была так ошеломлена, что с трудом могла думать. Одно дело слушать рассказ о том, как живое существо возникает из тумана или лунного света, и совсем другое – наблюдать феномен своими глазами. Я поистине окаменела и усомнилась в собственном рассудке!

Внезапно у меня в голове завертелась мешанина образов и воспоминаний. Как я встретила мистера Вагнера в тот самый день, когда «Деметра» прибыла в Уитби. Скорость, с какой он спас мою беглую шляпку. То, что он никогда не ел и не пил в моем присутствии, не отражался в речной воде. Магнетическая сила воздействия на незнакомцев. Холод прикосновения его пальцев к моей коже. Пламя, тлеющее в его взоре, когда он смотрел на мое горло, прежде чем оттолкнуть меня. Способность превосходно различать номера домов в темноте. Странное чувство, будто за мной наблюдают из соседнего дома, и его внезапное появление вскоре после этого в поезде.

– Нет! – ахнула я, глядя на него. – Этого не может быть! Вы не он!

– Мина, простите, что узнали об этом подобным образом. Я собирался рассказать вам совсем иначе. Однако… – Он печально засмеялся и с горечью продолжил: – Я только что узнал, что вы и ваш муж замышляете убить меня на том ошибочном основании, будто я хочу причинить вам вред.

ГЛАВА 13

Я вскочила с кровати, в ужасе и смятении метнулась к дальней стене. Неужели это возможно? Мой возлюбленный – тот самый монстр, которого я презираю… и то самое чудовище, которое мы поклялись уничтожить? Все, что произошло до сих пор, пережитое мною и так называемым мистером Вагнером – всего лишь часть гнусного непостижимого плана? Он пришел, чтобы убить меня?

В таком случае я полностью в его власти. На мне нет ничего, кроме тонкой белой сорочки. Я одна в доме, не считая сумасшедших, запертых в своих палатах, горстки слуг и смотрителей, которые живут в отдельном крыле. Я была убита горем, смущена, испугана и поражена одновременно.

– Как? – прошептала я. – Неужто это возможно? Джонатан сказал, что граф Дракула – старик, но вы…

– При встрече с вашим мистером Харкером в Трансильвании я принял тот облик, в котором являлся местным жителям. Я давно не ел. Крестьяне с их суеверными страхами постарались оградить от меня и себя, и свой скот.

– Так значит, это правда? – в ужасе воскликнула я. – Вы прибыли в Англию, чтобы пожирать наших беззащитных сограждан, убивать их и творить все больше себе подобных?

Он издал стон разочарования и отвращения. Взгляд вампира был наполнен такой яростью, что я испугалась, как бы он не бросился через комнату и не убил меня на месте.

– Так вот что вам наплел ваш драгоценный профессор Ван Хельсинг? Я так и подумал, когда подслушал ваши планы сегодня вечером. В какие заблуждения впадает человечество в своем невежестве! Мина, вы действительно считаете, будто я убиваю невинных обитателей Лондона? Об этом пишут в газетах? Преступления Джека Потрошителя еще свежи в памяти. Если бы на улицах находили по ночам мертвецов со следами зубов на шеях, как по-вашему, это могло бы остаться незамеченным?

– Наверное… нет, – еле слышно ответила я. – Но…

– Мне известна репутация вашего профессора. – Дракула расхаживал по комнате, по-видимому напрягая каждый мускул, чтобы сдержать свою ярость. – Он воображает себя знатоком вампиров, хотя, насколько мне известно, ни одного даже не видел, не говоря о том, чтобы убить. Конечно, до вчерашнего происшествия на Хэмпстедском кладбище. Что еще этот «знаток» заявил обо мне? Я отнюдь не стремлюсь создавать себе подобных, Мина. Другие вампиры, которых я просто встречал или знал поближе, в основном довольно гнусные создания, с которыми у меня нет ничего общего, кроме жажды крови. Меньше всего мне хотелось бы наводнить ими мир.

– Тогда зачем вы приехали?

– Я оставил Трансильванию, потому что после столетий прозябания в темноте, в окружении людей, которые меня боялись и ненавидели, хотел снова жить при свете, в большом мире. Я мечтал находиться среди интересных, энергичных, образованных людей, которые не сидят сложа руки, открывать и познавать радости культуры и чудеса науки и техники, о которых мог лишь читать в своей глуши. Не стану отрицать, что в этом крупном городе для меня больше пищи. Как и любое существо, я повинуюсь инстинкту выживания. Это закон природы. По правде говоря, мои пищевые пристрастия не слишком отличаются от ваших, Мина. Кровь для меня, жареный цыпленок или кролик для вас.

– Еще как отличаются! Это разница между добром и злом.

– Неужели? Если так, полагаю, что зло – это ваш жареный цыпленок, потому что я убиваю крайне редко. В этом нет нужды. Я предпочитаю человеческую кровь, но вполне могу довольствоваться и животной, если потребуется. Как правило, я беру совсем мало, так что тело легко восполняет потерю. Раны со временем затягиваются, жертва остается целой и невредимой и благодаря моей силе убеждения редко что-либо помнит.

Во мне вскипела ненависть.

– Люси не осталась целой и невредимой! Это вы напали на нее в Уитби и Лондоне, верно?

– Я выбрал бы другое слово, но пусть будет так. Да, я пил ее кровь.

– А затем вы убили ее!

– Я не убивал Люси. Это сделал доктор Ван Хельсинг.

– Что? Да как вы смеете! Профессор всего лишь убил вампиршу, чтобы спасти ее душу. Но вы уничтожили мою милую подругу! Вы превратили Люси в вампира! Не отрицайте!

– Не собираюсь. Я превратил Люси в вампира по ее просьбе, чтобы спасти жизнь девушки единственным доступным мне способом, поскольку она умирала. Профессор убил ее своими переливаниями крови.

– В смысле? Что вы говорите? – Я уставилась на него в полнейшем замешательстве. – Эти переливания должны были спасти ее.

– Все же они ее убили.

– Ничего не понимаю.

– Мина! – терпеливо начал он. – Люси рассказала, что Ван Хельсинг перелил ей кровь, взятую у четверых мужчин, четыре раза за десять дней. Я в некотором роде знаток крови и могу вас заверить – пусть даже современная наука пока об этом не ведает, – что, несомненно, существуют ее различные типы и виды, которые наверняка не смешиваются. Как по-вашему, почему так много – я бы сказал, большинство – пациентов, которым переливали кровь в последние десятилетия, умерло? Ошибочное лечение профессора – вот что убило Люси. Первое переливание будто бы пошло ей на пользу, но вскоре лишило сил. Каждое последующее лишь усугубляло болезнь, пока девушка не умерла.

Я недоверчиво покачала головой и заявила:

– Вы лжете. Мне сказали, что Люси была обескровлена и мертвенно-бледна. Вы снова и снова пили ее кровь и оставили мою подругу на краю гибели!

– Неправда. В Уитби я никогда не брал столько, чтобы она заболела или переменилась. Возможно, Люси страдала от какого-то другого недуга, подобно своей матери. Я пришел к ней в Лондоне только потому, что она позвала меня.

– Она позвала вас? – скептически повторила я. – Вы правда ожидаете, что я в это поверю, мистер… – Я осеклась, напомнив себе, что он не мистер Вагнер. Такого человека никогда не существовало. С растущим отчаянием и отвращением я продолжила: – Я верила, что вы человек с сильным характером, а вы вообще не человек. Вы… существо. Нежить. Нечестивое. Невозможное. Я знаю, что до сих пор была слепа и доверчива, но прошу вас перестать оскорблять мои умственные способности заявлениями, будто она позвала вас. Извольте не чернить память моей лучшей подруги! Я любила Люси всем сердцем, почти так же, как… – Мои глаза наполнились слезами, и я не смогла закончить фразу.

– Похоже, мне придется многое объяснить, чтобы вы поняли истинную подоплеку событий, – тихо произнес он.

– Я не нуждаюсь в ваших объяснениях. Вы убийца и чудовище! Убирайтесь прочь! Уходите!

– Не уйду, Мина, пока вы не выслушаете то, что я должен сказать. Мне может больше не представиться подобной возможности. Сегодня вечером я подслушал планы вашего кружка. Пока мы разговариваем, ваши мужчины обыскивают мой дом в надежде испортить бесценный груз, который я с такими предосторожностями доставил в Англию. Я мог остановить их, убить всех до единого, но не сделал ничего подобного. Ради вас я не хотел причинять им вред. Вместо этого я предпринял небольшой отвлекающий маневр.

– Какой?..

– Послал пару тысяч крыс.

– Ах! – с отвращением воскликнула я.

– Это сорвет их сегодняшние планы, однако, боюсь, лишь отсрочит неизбежное. – Он вихрем ринулся на меня, в глубине его синих глаз пылали алые языки пламени, отчего у меня кровь застыла в жилах. – Вы полагаете, что я приехал в вашу страну ради простой увеселительной прогулки, Мина? Вы считаете, что мне было легко сюда добраться? Нет. Это кульминация последних пятидесяти лет, потраченных на планирование! Я освоил ваш язык, изучил культуру, законы, политику, общественную жизнь, истратил целое состояние, но осуществил свою мечту. А теперь вы и ваши мужчины стремитесь уничтожить все, что я с таким трудом построил. Я должен заставить вас прозреть!

Он отошел к каминной полке и несколько секунд стоял спиной ко мне, как будто пытался справиться со своим норовом и эмоциями. Когда Дракула снова пристально взглянул на меня, его глаза вернули свой естественный синий цвет.

– Первым делом я хотел бы рассказать, почему прибыл в Уитби. Все началось с фотографии.

– Фотографии? Чьей?

– Вашей. Мистер Харкер взял ее с собой в Трансильванию.

Я знала, о какой фотографии он говорит. Джонатан снял ее на свою камеру «Кодак» вскоре после нашего обручения и носил повсюду в бумажнике.

– Однажды вечером он показал мне снимок и долго говорил о вас. Я понял, что вы не только красивая, но и замечательная женщина и он любит вас всем сердцем. Признаться, я испытал… зависть. Прошли столетия с тех пор, как я питал подобную страсть к женщине или она ко мне. А потом… пришли ваши письма.

– Мои послания Джонатану, которых он так и не получил!

– Да. – Дракула отвернулся, внезапно устыдившись смотреть мне в глаза.

– Почему вы не отдали их ему? Как вы могли?

– Простите. Мне не следовало распечатывать ваши письма, Мина, но едва первый конверт коснулся моей руки, случилось нечто необъяснимое. Я прочел ваши бесценные слова. Ваш призрак словно вставал со страниц. Я был не в силах с ними расстаться. – Его голос был полон такого чувства и несомненной искренности, что против моей воли проделал крошечную брешь в стене страха и ненависти. – Мной овладела потребность увидеть, узнать вас. Из вашей переписки я знал, где и когда вы остановитесь в Уитби, поэтому из всех английских портов выбрал его. Наверное, это оказалось глупостью. Гораздо целесообразнее и в конечном счете дешевле было бы нанять судно и подняться по Темзе прямо в лондонскую гавань. Но я был полон решимости разыскать вас любой ценой.

– Вы прибыли в Уитби… из-за меня? – Я в замешательстве глядела на него.

– Только из-за вас.

– Но как же моряки! Вы убили их всех до единого!

– Ничего подобного. Да, мне пришлось прикончить одного из них, но остальных я и пальцем не тронул.

– Неправда!

– Мина, но зачем мне было убивать экипаж «Деметры»? Он был нужен мне в целости и сохранности, чтобы управлять судном, если я желал благополучно прибыть в гавань со своим грузом. Если бы корабль потонул, мои ящики с трансильванской землей погибли бы и я очутился бы в тысяче миль от дома без малейшей надежды выжить. Не говоря уже о том, что судно, прибывшее без команды, несомненно, привлекло бы к себе внимание, чего я искренне хотел избежать.

Мое удивление росло. Почему это не пришло в голову ни доктору Ван Хельсингу, ни остальным, когда мы винили графа в гибели экипажа?

– Если вы не убивали этих людей, что же с ними случилось? – спросила я.

– Могу рассказать лишь то, что сам знаю, поскольку большую часть плавания провел в трюме. Я предусмотрительно основательно поел перед выходом из Варны. Мне больше не требовалась кровь, разве только для сохранения приятного розового оттенка кожи, который так нравится смертным. То немногое, что мне было нужно, чтобы выжить во время месячного путешествия, я брал у корабельных крыс. Мы пробыли в море одиннадцать дней, когда поздно ночью я поднялся на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Как вскоре оказалось, это было огромной ошибкой. На следующий день весь экипаж спустился в трюм с обыском. Я находился в безопасности в одном из ящиков, которые им, к счастью, не пришло в голову открыть. Из разговора я узнал, что один из членов экипажа, Петровский – похоже, большой любитель выпить, – таинственным образом пропал двумя ночами ранее, а прошлой ночью дозорный краем глаза заметил на палубе высокого таинственного человека. По всей видимости, Петровский случайно выпал за борт в пьяном виде. Однако его исчезновение совпало с моим злосчастным появлением и посеяло суеверную панику среди моряков, которые теперь опасались, что на борту находится некто или нечто странное. Не желая причинять им дальнейших хлопот, я пролежал в ящике еще шесть дней, но подобный плен и неподвижность нелегко выносить. Наконец я не вытерпел и снова поднялся на палубу, не догадываясь, что дозорный спрятался, высматривая меня. Он бросился на меня с ножом. Мне пришлось убить его и выкинуть за борт.

– Вы выпили его кровь, прежде чем…

– А если и так? Суть в том, что мое выживание было поставлено на карту. Он рассказал бы остальным о том, что видел, и они могли бы обнаружить мое укрытие. После этого я оставался в трюме, но вскоре разразился хаос. Первый помощник, суеверный румын, похоже, принял исчезновение второго человека подряд за знак свыше и – как капитан записал в судовом журнале – фактически сошел с ума. Насколько я могу судить, он задался целью убивать каждого члена экипажа, которого встречал на палубе ночью, и швырять акулам, возможно, в надежде спасти его от участи стать вампиром или из опасения, что он уже им стал. Все это я обнаружил только тогда, когда мы почти достигли пункта назначения.

– Вы утверждаете, что никак не связаны с их смертью? Именно первый помощник убил остальных моряков?

– Да.

– Тогда почему он заявил, что встретил на борту незнакомца и пронзил его ножом, но лезвие будто прошло через воздух?

– Разве я мог позволить событиям повториться? Когда он наткнулся на меня, я должен был подставить грудь под нож? Нет, на этот раз я скрылся в трюме. Сам помощник описал меня как призрачно-бледного. Уверяю вас, Мина, что это было бы не так, если бы я только что выпил кровь семи моряков одного за другим. Когда он спустился и снова заметил меня, я увидел в его глазах ужас. Этот человек спрыгнул с корабля по собственной воле, чтобы спасти свою душу. Данный факт вы тоже найдете в опубликованном судовом журнале. Что касается капитана, когда я понял, что нас осталось на борту только двое, то явился ему и предложил свою помощь в управлении судном. Я превосходно говорю по-русски, однако несчастный был настолько охвачен страхом, что не слушал. Он сошел с ума и позднее привязал себя к штурвалу. Мне пришлось самостоятельно управлять судном, повелевая туманом, ветром и бурей. Поверьте, что это непросто, ведь у меня почти не было морского опыта.

Я смущенно глядела на него, пытаясь разобраться во всем, что он наговорил.

– А собака… или волк? По слухам, животное спрыгнуло с судна.

– Люди стояли и глазели в свете прожектора берегового сторожа. Тогда мне показалось, что это лучший способ передвижения. Струйка тумана или промелькнувший силуэт показались бы намного более странными и подозрительными.

– Кто… убил старого мистера Свэйлса?

– Старика с Восточного утеса? Как ни прискорбно, однажды ночью я появился прямо перед ним. Полагаю, он умер от страха.

Я прислонилась к стене. Мои мысли путались в вихре смятения. Должна ли я верить ему? Вдруг он выдумывает эти объяснения, чтобы привлечь меня на свою сторону? Я никак не могла их проверить. Несомненно, он знал об этом. Но… что делать, если это правда? Возможно ли, что передо мной стоит вовсе не тот ужасный монстр, которого мы себе вообразили?

– В день, когда я встретила вас на утесе… – медленно произнесла я, вспоминая, как улетела моя шляпка и как он спас ее. – Это было…

– Я следил за вами с раннего утра, когда вы вышли из меблированных комнат. Ждал удобного случая. И вдруг легкий порыв ветра… – Дракула пожал плечами. – Не все мои способности пропадают при свете дня, что бы ни говорил ваш весьма ученый профессор. – С тигриной грацией он обошел вокруг кровати, встал передо мной и тихо произнес: – Мина, много столетий я был одинок, чуть не погиб от этого и все же не мог умереть. Я мечтал встретить женщину, которую полюбил бы всем сердцем, родственную душу, которая разделит мои сны, интересы и страсти. Я увидел вашу фотографию, прочел письма и испытал необъяснимое предчувствие, что вы созданы для меня, а в миг нашей встречи уверился в этом.

Его глаза и голос пылали такой страстью, что страх и злоба, поселившиеся во мне, начали таять, подобно тому самому туману, который привел его сюда. Граф продолжил:

– С тех пор как увидел вас в тот первый день в Уитби, я возжелал вас, затосковал, полюбил. Но я не просто жаждал вашей крови, а желал вас всю: сердце, разум, тело, душу. Я мечтал, чтобы вы захотели меня, стали моей по собственной воле. В Уитби я пережил сладчайшие мгновения своего существования. Когда вы так поспешно уехали, я едва не сошел с ума, испугался, что мы больше никогда не увидимся. В тот же вечер я уехал в Лондон, но это оказалось бесполезным. Все мои мысли были о вас. Как ваши дела? Вы вернулись из Будапешта? Наконец, когда мое терпение иссякло, я отправился в Эксетер, чтобы попытаться разыскать вас, и увидел на балконе… с мужем.

– Это были вы? – задыхаясь, спросила я, вспомнив летучую мышь, которая промчалась по небу.

– Да. Вы казались такой счастливой и безмятежной. Я не хотел тревожить вас в ту ночь, предпочел покинуть, оставить в объятиях другого мужчины, которого я презирал, а он пытался убить меня. Это решение далось мне так тяжело, как ничто другое. Но я был полон решимости оставить вас в покое, позволить жить той жизнью, которую вы избрали для себя.

Он коснулся прохладной ладонью моей щеки, отчего меня словно пронзил электрический разряд. Мое сердце сжалось, хотя тело вспыхнуло внезапным желанием.

– Благодаря самому невероятному повороту судьбы вчера мне показалось, будто я вижу вас на дороге у собственных ворот! Я должен был удостовериться, вы ли это, бросился за вами, вскочил на поезд. Вновь разыскать вас – это было поистине чудом.

Его глаза смотрели в мои с такой любовью, что у меня кружилась голова, а кровь стучала в ушах. «Нет. Нет. Ты замужняя женщина. Это неправильно», – твердила я себе, но не могла слушать голос разума. В тот миг я мечтала лишь об одном: чтобы он заключил меня в объятия и поцеловал.

– Я люблю вас, Мина. Да, люблю вас. Если я вам не нужен, если вы должны разбить мне сердце, молю, скажите об этом сейчас. Велите мне уйти. Я оставлю вас навеки и никогда не вернусь. Но я должен услышать это из ваших собственных уст. Каков будет ваш ответ? Вы хотите меня? Вы любите меня? Вы позволите мне любить вас?