Текст книги "Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ"

Автор книги: Симон Шноль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 63 страниц)

Кончилась официальная власть Лысенко. Но еще долго его ставленники тормозили, где могли развитие науки, еще долго в школах и университетах некому было преподавать основы истинной науки. С падением Лысенко началось возрождение науки. Базой современной Молекулярной биологии стал созданный В. А. Энгельгардтом институт – теперь он не нуждался в мимикрии – и сменил название – вместо «Радиационной и физико-химический биологии» стал называться просто «Институт молекулярной биологии». Аналогичным образом, созданный в качестве отдела Института атомной энергии им. Курчатова, стал самостоятельным Институт молекулярной генетики (см. очерк о Р. Хесине). В Путинском центре, естественно, также развивалась молекулярно-биологическая тематика в Институте белка и в Институте биохимии и физиологии микроорганизмов, но этим можно было заниматься и в других местах страны. Путинский Научный центр биологических исследований АН СССР – стал лишь одним из мест, где стало возможным открыто заниматься современной наукой. Прошло 45 лет... В одном из лучших мест центральной России, на высоком берегу Оки, овеваемый ветром, насыщенным запахами окрестных полей и светлых лесов, овеваемый воздухом прошедших столетий, воздухом истории стоит молодой город. Здесь все приспособлено для сосредоточенной научной работы. От дома до лаборатории пешком за 7-15 минут среди зелени, в аромате трав и цветов. Город, специально построенный для получения нового знания – высшей привилегии человечества. Девять современных научных институтов и Радиоастрономическая станция с радиотелескопами, виварии, Конструкторское бюро, Путинский государственный университет и наряду с ним филиал МГУ и все необходимое для жизни современного молодого города. Все научные институты принадлежат Российской Академии наук. Они расположены «в линию» – на одной Институтской улице. Первые при въезде в город – Институт фундаментальных проблем биологии (директор В. А. Шувалов) и Институт физико-химических и биологических проблем почвоведения (директор В. Н. Кудеяров). Далее по порядку – до 1990 г. единый Институт биофизики, разделенный (в связи с событиями, сопровождавшими историю с фторуглеродами) на два – Институт теоретической и экспериментальной биофизики (директор Г. Р. Иваницкий) и Институт биофизики клетки (директор Е. Е. Фесенко). Разделение этого, созданного Г. М. Франком Института вызывало протесты сотрудников, однако они не были услышаны руководством АН СССР. Об этом Институте уже было несколько сказано в предыдущем очерке. Разнообразие его тематики соответствовало широте предмета современной биофизики, являющейся, в сущности, современной Теоретической биологией и по содержанию, и по стилю, и по применению математики и общефизических методов в исследованиях. Диапазон исследований – от механизмов работы мозга – природы кратковременной и долговременной памяти, природы электрической активности мозга, биохимии нейромедиаторов, функционирования отдельных нейронов и их взаимодействия до рентгеноструктурного анализа макромолекул и математического моделирования полиферментных систем. Существенное место в тематике института в прежние годы занимали колебательные и автоволновые процессы в системах разного уровня сложности. Эти исследования в значительной мере явились основанием для развития того, что получило название синергетики. Значительные результаты были получены в Институте в исследованиях культур клеток и тканей, создании новых приборов и методов. Институт математических проблем биологии (директор В.Д.Лахно) долгие годы имел задачу обеспечения проведения вычислительных работ в других учреждениях Научного центра. Его Вычислительный центр с большими машинами серии ЕС предоставлял «машинное время» для всех нас. Широкое распространение современных персональных компьютеров сделало эту функцию Института ненужной. Собственные исследования сотрудников также посвящены широкому диапазону задач – от математического обеспечения рентгеноструктурного анализа, моделирования процессов молекулярной динамики до динамики популяций и проблем экологии. Институт математических проблем расположен в здании Института белка (директор Л. П. Овчинников) – возможно, наиболее современного по стилю института Пущино. Здесь принципиально мала численность сотрудников в лабораториях, наиболее современное оборудование, относительно очень хорошее обеспечение реактивами и материалами и строго целеустремленное проведение исследований. Основной объект исследований на протяжении многих лет – рибосомы и механизмы синтеза белка. Кроме того, в Институте исследуются общие проблемы термодинамики макромолекул и механизмы реализации трехмерной структуры белка соответственно аминокислотной последовательности в полипептидных цепях. Работы сотрудников этого Института широко известны в мире. Это истинно высококлассные научные ювелиры. Следующий по порядку – Институт биологического приборостроения (директор Е. А. Пермяков). Этот Институт создан всего несколько лет назад, однако задуман он был с самого начала Путинского центра. Все эти годы существовало большое Специальное Конструкторское Бюро, разрабатывавшее и выпускавшее ценное уникальное оборудование и имевшее в штате высококвалифицированных инженеров и конструкторов. Они создали, в частности, комплекс приборов для исследования Биоэлектрической активности (см. очерк о Вепринцеве) и высокоточный микрокалориметр, разработанный П. Л. Приваловым. Институт биохимии и физиологии микроорганизмов (директор А. М. Воронин) с самого начала был создан с идеей объединения фундаментальных и прикладных работ. В первые годы это было сознание теоретических и технологических основ непрерывного культивирования микроорганизмов. В этих работ сочеталось построение и исследование математических моделей, разработка методов непрерывного контроля необходимых параметров культуральной среды с конструированием лабораторных и промышленных установок – аппаратов для такого культивирования. Создание этих установок – одно из достижений СКБ вместе с Институтом. Сопряженно с этими работами проводились исследования биохимии и биофизики микробной клетки, а также, большая работа по генетике промышленно ценных микроорганизмов и созданию необходимой коллекции ценных штаммов. В последние десятилетия эти работы были дополнены генно-инженерными исследованиями. Последний по Институтской улице расположен филиал Института биоорганической химии имени М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова (директор филиала А. И. Мирошников). Это, как и основной Институт в Москве, научное учреждение, оборудованное самой современной аппаратурой и приспособленное для решения любых задач современной молекулярной биологии, генетики, микробиологии. Отдельно расположена Путинская Радиоастрономическая обсерватория Астрокосмического центра Физического института им. П. Н. Лебедева (директор Р. Д. Дагкесаманский). Более 10 лет назад органической частью Путинского Центра стал Путинский государственный университет. Преподают в нем сотрудники пущинских институтов. В лабораториях институтов студенты проходят практику. Однако, было бы естественней не создавать отдельный Путинский университет, а должным образом расширить филиал Московского Университета (как и было задумано при создании Путинского Центра!). В самом деле, было бы естественней. Однако теперь, когда ПущГУ существует уже много лет его слияние с МГУ сопряжено со многими сложностями и вряд ли рационально. Похоже, ПущГУ нашел свою экологическую нишу. Он готовит магистров, т. е. выпускники различных вузов страны – бакалавры – получают возможность дополнительного образования в современном научном центре. Таланты равномерно распределены среди всех детей страны. Лишь очень немногим из них удается поступить в МГУ Мало у нас первоклассных университетов. Здесь, в Пущино могут «найти себя» будущие деятели науки из самых отдаленных мест России и других стран. Пущино на пороге новой жизни. Свободные территории застраиваются коттеджами богатых москвичей. Строятся заводы, работа которых должна быть основана на достижениях науки. Но жизнь в научных институтах еле теплится. Наука в Научном центре не получает необходимой поддержки. В предыдущих главах мне по ходу рассказа приходилось говорить и о собственных исследованиях. Прошло более 55 лет моих занятий исследованием «макроскопических флуктуации» – природы неуничтожимого разброса результатов при измерениях процессов разной природы. Это очень много. Результаты этих работ, возможно, имеют общенаучный смысл, но рассказывать о них в книге с названием «Герои, злодеи, конформисты российской науки» было бы неправильно. Я написал множество обзорных статей и готовлю к изданию книгу, в которых представлены результаты многолетней работы [5]. Аналогичным образом обстоит дело с работами М. Н. Кондрашовой [6]. Мы ограничимся кратким списком наших работ «для любознательных». Примечания 1. Эта история с выжиганием широколиственных лесов после VIII века вдруг буквально вышла на поверхность. Я копал яму для компоста на своем дачном участке вблизи деревни Тульчино. На глубине около одного метра начался слой толщиной 30-50 см. черной земли мелкого древесного угля – остатков древних «дославянских» лесов. Сбежались владельцы соседних участков и я, стоя в яме, прочел им лекцию об истории этих мест. 2. Творогов О. В. Древняя Русь. События и люди. СПб.: Наука, 1994. 3. Беспалов Ю. В. Земля вятичей. М. о.: Издательский дом «Московия», 2007. Юрий Васильевич Беспалов (1936-2007), профессиональный историк, многие годы занимался историей приокских земель («Заочья»). Его замечательные рассказы в лекционных аудиториях и в ходе экскурсий были бесценны. Они частично составляют содержание его книги. Издать ее он не успел. Это сделано заботами его друзей 4. Опубликована книга «Лысенковщина глазами очевидца» (М.: Колос, 1997), автор – Анатолий Ефимович Степушин работал в Горках и представил яркое описание этого периода «исследований» Лысенко. 5. Непростое дело – выбор «самых принципиальных» работ из опубликованных нами за полвека... Не удается это. 1) Шноль С. Э. О характере действия и выделении водорастворимой АТФ-азы почек // Биохимия. 1952. Т. 17. Вып. 4. С. 420-426. 2) Шноль С. Э., Кондрашова М. К, Шольц X. Ф. О многофазном характере зависимости АТФ-азной активности актомиозина и миозина от различных воздействий // Вопросы Медицинской Химии. 1957. Т. 3. Вып. 5. С. 54-64 (соавт.). 3) Шноль С. Э. О самопроизвольных синхронных переходах молекул актомиозина в растворе из одного состояния в другое // Вопросы Мед. химии. (1958). т. 4. Вып. 6. С. 443-454. 4) Шноль С. Э. Конформационные колебания макромолекул.// В сб. Колебательные процессы в биол. и хим. системах (1967) М. Наука С. 22-41. 5) Макроскопические флуктуации с дискретным распределением амплитуд в процессах различной природы// Итоги Науки и Техники Молекулярная биология, (1985) Т. 5 М. ВИНИТИ, ред. В. П. Скулачев с. 130-200. 6) Шноль С. Э., Коломбет В. А., Пожарский Э. В., Зенченко Т. А, Зверева И. М., Конрадов А. А. О реализации дискретных состояний в ходе флуктуации в макроскопических процессах // Успехи физич.наук 1998. Т. 168. № 10. С. 1129-1140. 7) Шноль С. Э., Зенченко Т. А., Зенченко К И., Пожарский Э. В., Коломбет В. А., Конрадов А. А. Закономерное изменение тонкой структуры статистических распределений как следствие космофизических причин // Успехи физических наук 2000. Т. 170. № 2. С. 214-218. 8) Шноль С. Э. Макроскопические флуктуации как следствие арифметических и космофизических причин (Факторы, определяющие тонкую структуру гистограмм, возможно, находятся за пределами Солнечной системы) // Биофизика. 2001. Т. 46. №5. С. 775-782. 9) Simon E. Shnoll Changes in Fine Structure of Stochastic Distributions as a Consequence of Space-Time Fluctuations // Progress in Physics. V. 2. April, 2006. P. 39-45. 10) Simon E. Shnoll The «Scattering of the Results of Measurements» of Processes of Diverse Nature is Determined by the Earth's Motion in the Inhomogeneous Space-Time Continuum. The Effect of «Half-Year Palindromes» // Progress in Physics. V. 1. January 2009. P. 3-7. 6. 1) Кондрашова М. Н. Взаимодействие процессов переаминирования и окисления // Биохимия. 1991. № 56. Р. 388-406. 2) Кондрашова М. Н. Гормоноподобное действие янтарной кислоты // Вопр. Биол. Мед. Фармац. Химии. 2002. № 1. С. 7-12. 3) Литвинова Е. Г., Овсепян А. А., Кондрашова М. Н. Натуральный экстракт доктора Мухина – биологически активная добавка из личинок восковой моли с лечебным и профилактическим действием при бронхо-легочных заболеваниях: иммуномодулирующая и антибактериальная активность, лечебное действие // X Международный Съезд ФИТОФАРМ «Актуальные проблемы создания новых лекарственных препаратов природного происхождения» Санкт-Петербург. 2006. С. 219-223. 4) N I. Fedotcheva, A. P. Sokolov, M. N. Kondmshova Non-enzymatic formation of succinate under oxidative stress // Free Radical Biology & Medicine. 2006. № 41. P. 56-64. 5) Кондрашова М.К, Тихонов В.П., Сирота ТВ. и др. Аэроионы. Ионизированный кислород снаружи и внутри организма. Провидение Чижевского // Вестник Калужского Университета. 2007. № 1. Р. 64-74. 6) Хундерякова Н. В., Захарченко М. В., Захарченко А. В., Кондрашова М. Н. Гиперактивация сукцинатдегидрогеназы в лимфоцитах крови новорожденных крысят // Биохимия. 2008. №73. Р. 414-419.

Эпилог

В самом деле, прошло около 45 лет нашей жизни в Пущино... Многих из нас уже нет. Новые люди, новые планы, новые настроения... Из 45-ти лет жизни в Пущино – примерно 30 первых существовал Советский Союз. Привычная структура. Полный приоритет партийного руководства, подчинение ему Академии наук. Понятная организация – планы, отчеты, централизованное снабжение материалами, реактивами, приборами – есть «Академснаб». Существует понятие «интересы страны» – с такими словами можно было обращаться в высокие инстанции, чтобы наладить лекционную работу в школах, предохранить от распашки пойменные земли, организовать международный научный симпозиум, поддержать новое научное направление, добиться издания «приоритетной» книги. Было куда обращаться! В Серпуховский горком КПСС, Отдел Науки ЦК КПСС, Президиум АН СССР, в Министерства, в... КГБ. Пароль – «интересы страны». Знание этой структуры, действия с учетом этого знания и есть «конформизм». Вовсе не положительна в своих действиях и проявлениях была эта структура. Однако, кончились времена массовых репрессий и «мероприятий» по подавлению науки. Но структура осталась прежней. И стиль прежних лет почти не изменился. И много еще плохого было связано с этой структурой. Но... было к кому обращаться «в интересах страны». И вот все рухнуло. Исчезла власть КПСС. Распался Советский Союз. Нарушилась структура. Потерял смысл пароль «интересы страны». Наука – государственное дело. Она не может существовать вне структуры. На создание новой структуры нужны десятилетия. А тут мы все – колхозы, совхозы, заводы, заповедники, научные центры, спортивные организации, – оказались в «бесструктурном вакууме». Нет больше Академснаба. Нельзя заказывать приборы и реактивы. Почти не платят зарплату. Нет средств на электричество и теплоснабжение. Мы никому не нужны. И некуда жаловаться. Поразительно при всем том, что в это время не рухнула лишь одна часть структуры – транспорт: автобусное сообщение с Серпуховым и Москвой не прекратилось, и очень скоро появилось множество частных микроавтобусов и «таксистов»... В аналогичные 1917-1920 гг. Паустовский с удивлением цитировал чьи-то слова: «А трамваи ходют...!» Это время было самой трудной стадией процесса «метаморфоза», о котором говорилось в главе 1. Вместе с исчезновением Академснаба и планового финансирования исчез и «гнет системы». Исчез «железный занавес». Сняты запреты на публикации в иностранных журналах. Множество наиболее перспективных научных работников уехали в другие страны. В институтах остались «наиболее стойкие».

Академия наук. Геологи и ювелиры Добыча Нового Знания – трудная работа. В тяжелых и не престижных поисках, в тайге или пустыне геологами найдено месторождение алмазов, Тот (та), кто предсказал(а) открытие месторождения, давно умер(ла). Из многих геологических экспедиций лишь одной удалось, в самом деле, найти месторождение. А потом в тоннах пустой породы, в реве промывающей эту породу драги, оказывается на «лотке» несколько невзрачных камушков – алмазов. Но блеск и слава открытия – удел ювелиров – мастеров обработки. И может быть так и надо? Без них никто не поймет ценность предмета. Но что бы стоила вся наука без «геологов»? Без тех, кто отправляется в тяжелые экспедиции без предварительной гарантии успеха. Финансовую поддержку – гранты – получают, как правило, ювелиры, превращающие невзрачные алмазы, найденные геологами, в брильянты. Грантовая наука – не лучшее условие научного прогресса. Человечество должно поддерживать пионеров. Стимулы их действий – непреодолимая, биологически обусловленная жажда знания, любознательность как условие победы в естественном отборе, условие возникновения в ходе биологической эволюции нас с вами уважаемый читатель. Мне кажется «пионерское» качество характерным для российской науки. Его не полностью уничтожила советская власть. В сочетании с духом товарищества и взаимной поддержки, а не конкуренции, это то о чем вспоминают наши друзья в разных странах. Когда же проснется сонное царство? Н. В. Тимофеев-Ресовский говорил в 60-е годы: «Всякое коренное изменение состояния общества длится не менее пяти поколений. Так что не суетитесь, а размножайтесь!» «Размножайтесь – т. е. идите в университеты, учите, чему можете студентов.» Пять поколений... Это сто лет... Нет, это слишком. С тех пор уже прошло два поколения. Ждать еще шестьдесят? Ждать, когда в нашем государстве кончатся правительственные реорганизации и найдутся деньги на поддержку российской науки... Найдутся, но лишь на науку грантовую. Где деньги выделяются на основании мнения жюри – профессионалов. А профессионалы поддерживают, как правило, лишь ювелиров (что, естественно, необходимо) – они не могут поддерживать, то, что они сами не знают, т. е. вполне новое знание. В условиях резкой недостаточности финансирования, отсутствия денег уже не на научную работу, а на нищенскую зарплату (в среднем в два-три раз ниже прожиточного минимума!) в Академии наук возникла идея «людоедства» – финансирования «элитных учреждений» за счет резкого уменьшения числа институтов и, соответственно, научных сотрудников в институтах неэлитных. Мысль, что у нас число научных работников в 5-7 раз больше необходимого принадлежит «прогрессивным реформаторам» – Е. Т. Гайдару и министру в его правительстве Салтыкову. Это типично абстрактно-справедливое умозаключение. Умозаключение, не учитывающее ни специфики нашей науки, ни реальных условий. Одним из важнейших при этом является вопрос о судьях. Кто и на каком основании должен решать «быть или не быть» данному институту, лаборатории, работнику. Естественно, что в принятой классификации судьями оказываются ювелиры-администраторы. Именно они составляют значительную часть академиков и членов корреспондентов в Российской Академии Наук.

Острота положения российской науки стала невыносимой в начале осени 1997 года. Особенно острым стало положение научных центров – относительно изолированных городов и поселков, в которых нет иных мест для работы, кроме научных учреждений. В те дни я написал отчаянную статью в Литературную газету (1.10.1997 №40(5672)) Вот выдержки из ее текста: Остановитесь! Российская наука на грани необратимого разрушения. «В Академии наук готовится трехкратное сокращение научных сотрудников и научных институтов. Готовится в тайне, оправдывается обстоятельствами и осуществляется безнравственно и без учета необратимых последствий для нашей страны. Критериями для сокращений являются некие „коэффициенты", вычисляемые при анализе публикаций руководителей лабораторий в научных журналах. При этом публикации на английском языке в „основных" журналах оцениваются в 10-50 (!) раз выше, чем в основных отечественных на русском языке, а число ссылок на работу руководителя (индекс цитирования) лаборатории делится на число сотрудников лабораторий. Не оценивается значение работ, не учитываются работы сотрудников. В высоких традициях отечественной науки не принято приписывание имени руководителя ко всем работам сотрудников. В высоких – не принято... Эти „коэффициенты" неверны и безнравственны. Они могут быть достаточно большими лишь у относительно небольшой части наших ученых. Всем ясно, что, как правило, высок индекс цитирования у статей, в направлениях, где работает множество лабораторий в мире. Это, как правило, направления, где необходимые исследования быстрее и лучше нас сделают наши зарубежные коллеги, где отечественным ученым в лучшем случае удается „удержаться на уровне". Такие работы тоже нужны, но их никак нельзя считать престижными без дополнительного анализа. Ясно, что индекс цитирования обычно велик и у тех, кто ставит свое имя в качестве автора в работах своих сотрудников. У тех, кто предпочитает английский язык русскому. А значительная часть сотрудников наших институтов последние годы лишена не только возможности продуктивной научной работы, но, как правило, и средств существования. Произошла „перестройка"... Последние шесть лет привели наши научные и учебные заведения в бедственное состояние. Никаких денег на приборы и реактивы. Нищенская и нерегулярная зарплата. Почти весь пласт среднего возраста, возраста научной зрелости, носители идей и опыта наших лабораторий, кому позволяют обстоятельства, там – в США, Англии, Швеции, Финляндии, Японии. Это не „утечка мозгов", как принято думать, они там „на сохранении" – там они сохраняют квалификацию, работают на новейших приборах, общаются с коллегами всего мира. Большинство жаждет вернуться. Вернуться, чтобы работать, когда это станет возможным. Но многие не уехали. В почти не согреваемых зимой лабораторных помещениях, при отсутствии самого необходимого, еще ведут исследования обнищавшие научные работники. Те самые самоотверженные энтузиасты, посвятившие свою жизнь тяжелому научному труду. Те самые, кого учили в университетах, те, некогда юные, носители знаний, опыта, традиций отечественной науки, кто в благоприятных условиях мог прославить страну ценными достижениями. Осталось теперь объявить им: „Вы работаете непродуктивно! У вас низок 'импакт-фактор' и 'индекс цитирования'!" Лишить их работы и фактически лишить их жизни – никаких „побочных" средств к существованию у настоящих научных работников нет. Эти „настоящие" как раз остались в лабораториях – не ушли в торговлю или в банки. Поэтому никто не заменит уволенных научных работников. С отъездом многих, мы дошли до критического уровня. В наших лабораториях каждый член коллектива выполняет свою, как правило, незаменимую функцию и лишь во взаимодействии всех возможна продуктивная работа. Так могут погибнуть и научные структуры, сохранение которых – залог будущего возрождения. Особенно остро все это в российских научных центрах. Примером может быть Пущинский центр биологических исследовании РАН. ...Из всех этих институтов только два – Институт Белка (директор акад. А.С.Спирин) и Институт Биофизики Клетки (директор проф. Е. Е.Фесенко) имеют „коэффициенты", достаточные для выживания. Это заключение сделано в ходе проведенной за закрытыми дверями, предварительно открыто не обсужденной процедуры, значительно поименованной аккредитацией. Формально ее проведение должна была осуществить компетентная комиссия из трех человек: два академика и доктор наук. Однако реально работа свелась к вычислению пресловутых коэффициентов одним техническим сотрудником. Никакие другие важные и принятые в международной практике показатели, которые были затребованы комиссией, не были учтены. А к ним относятся такие существенные показатели, как число грантов, патентов, договоров, квалификация научных сотрудников, значимость результатов. В наших трудных условиях возникли новые формы поддержки и оценки науки и научных работников: стипендии, гранты РФФИ, соросовские стипендии, гранты РФФИ по поддержке ведущих научных школ; однако это никак не учтено проведенной обработкой... Результаты такой обработки были обнародованы на заседании Отделения Физико-Химической Биологии Академии 15 сентября с. г. и утверждены им без дополнительного рассмотрения... Нужен государственный разум, чтобы понять – в таких условиях „реорганизация" невозможна. Денег, полученных при таких сокращениях, все равно не хватит для обеспечения научной работы и сносного существования оставшихся. Не моя это специальность – экономика – но знаю я, что один современный бомбардировщик стоит столько же, сколько все потребности на науку в научном центре на год. Понимают ли это руководители Академии наук и правительства? Опасаются ли они подрыва интеллектуальной мощи страны? Волнует ли их перспектива разрушения российской науки, невозможность устройства на работу в научные лаборатории страны талантливых студентов, обучающихся сейчас в наших университетах? Должны ли мы готовить наших выпускников лишь для работы в зарубежных лабораториях?

И особенно остры эти вопросы, применительно к судьбам научных центров и конкретно нашего, пущинского... Мы в прошлые десятилетия пережили гнет Лысенко. Теперь нам объясняют, что есть наука молекулярная биология, а таких наук, как биофизика или радиобиология – таких нет. Как это наивно! В молекулярной биологии мы, в самом деле, на хорошем уровне – но лишь там и тогда, когда наши исследователи работают в зарубежных лабораториях – может быть лишь полгода в каждый год, но там. Там оборудование, там реактивы. Там крайне интенсивные и важные исследования. Там наши люди показывают, что они не хуже прочих. Но в молекулярной биологии мы лишь второстепенны – и надолго. „Они" и без нас все сделают. Конечно, мы должны все это уметь или, по крайней мере, понимать. Отечественная наука своеобразна. Мы никогда не имели изобилия приборов и реактивов. Мы многое пережили. Но в наших лабораториях жила оригинальная мысль, мы проводили исследования неизведанных проблем. Здесь не удается в рыночном „грантовом ажиотаже" быстро публиковать свои исследования в „престижных" журналах. „Служенье муз не терпит суеты..." – любил эту цитату из Пушкина наш (увы, покойный) директор Г.М.Франк. Нужно остановить, пока не поздно, последний этап разрушения нашей науки. Ее без сомнения нужно реорганизовывать и укреплять. Это нельзя делать такими методами. Это вообще нельзя делать в существующей ситуации. Поспешность смертельно опасна. Остановитесь!» 21 сентября 1997 г. Пущино Я сознавал возможную реакцию академических деятелей. Она была резкой и даже бурной. В газете «Поиск» развернулась дискуссия... Важен результат: «Начальство» от идеи резкого сокращения институтов в то время отказалось. Пожалуй, это уникальный случай – газетная статья повлияла на решение руководства. В Президиуме Академии сказали, что они и не собирались проводить сокращение... Моя цель была достигнута. Однако суждение о ценности научных работников по индексу цитирования и импакт фактору журналов сохранилось – и, правильно, так и следует оценивать ювелиров. А геологов следует оценивать по общенаучному значению их работ. Это трудно, требует очень большой эрудиции, широты мысли и объективности экспертов. Вряд ли это по силам тайным экспертным советам, распределяющим гранты. Вряд ли. Часто это вообще недоступно современникам и оценка достижений «геологов» происходит «посмертно». Однако жизнь становилась все более тяжелой. В последовавшую морозную зиму 1997-1998 гг. холод в лабораториях, задержка и уменьшение и без того нищенской зарплаты сделали жизнь российских научных работников трудно выносимой. Научные учреждения оказались не в состоянии не только обеспечивать исследовательскую работу, но и оплачивать расходы электроэнергии и теплоснабжения. Начались отключения институтов от электро– и теплосетей. По всей стране профсоюзы организовывали протесты. Резко активизировались коммунисты (как не хочется мне употреблять по отношении к ним это слово – никакие они не коммунисты, а просто члены партий, использующих такие наименования!). Весной и в начале лета 1998 г. начались марши протеста научных работников. Главным их организатором был наш пущинский сотрудник, ставший профсоюзным деятелем – Валерий Николаевич Соболев. Наука в СССР, как показано в предыдущих главах, была под гнетом партийно-административной системы. Но она была. Теперь мы свободны, но подошли к критической черте полного уничтожения отечественной науки. И я сделал еще один наивный поступок – послал в Литературную газету «Открытое письмо Президенту Б. Н. Ельцину». Естественно, я не получил на него ответа. Пусть оно останется, как характеристика времени. Вот его текст (с небольшими купюрами). (Литературная газета № 26, 24 июня 1998 г.). Открытое письмо президенту Б. Н. Ельцину: Дать погибнуть науке – погубить страну Глубокоуважаемый Борис Николаевич! В эти дни научные работники разных городов и научных центров участвуют в разных формах протестов, чтобы привлечь Ваше внимание и внимание правительства к чрезвычайной ситуации в российской науке. Однако, Вам, безусловно, итак известно, что положение в самом деле критичное. Российская наука с ее традициями и потенциалом, с ее более чем 250-летней историей на грани необратимого разрушения. В нарушение Конституции и данных обещаний, финансирование науки уменьшено до недопустимых размеров. Наша, нерегулярно выдаваемая, зарплата ниже прожиточного минимума, полностью прекращено поступление средств на реактивы, приборы и материалы. Не поступают средства на оплату электроэнергии и водоснабжения. Российский фонд фундаментальных исследований не выплачивает в обещанных размерах деньги даже по небольшому числу утвержденных грантов. С начала года не выплачиваются деньги по грантам поддержки Ведущих Научных школ России. Ужасно положение молодых научных работников – выпускников наших вузов. С нищенской зарплатой, без надежд на получение жилья им остается искать себе поприще в бизнесе или уезжать в другие страны. Этим подрывается наше будущее. Мы еще живы! Еще проводятся в наших (зимой почти не обогреваемых) лабораториях оригинальные исследования. Еще выполняются ценные работы. Но мы на пределе. Обращаться к правительству бесполезно. Мы не шахтеры. В правительстве нет никого, наделенного достаточной властью и пониманием масштаба ситуации. Нам будут объяснять, насколько наша наука хуже американской, нам будут объяснять, что мы должны сами добывать деньги в бизнесе или посредством сдачи в аренду наших зданий... Развитие науки нельзя остановить на время, а потом продолжить. В 1948 г. – 50 лет назад! – была сессия ВАСХНИЛ – победил Лысенко – погубили отечественную генетику – и мы до сих пор не полностью восстановили потери. Сейчас речь идет о гибели сразу практически всех фундаментальных научных направлений, о нарушении связи поколений, о невозможности привлечения в наши лаборатории необычайно талантливых выпускников вузов последних лет (пока еще есть у кого учиться!). Катастрофа 48-52-х годов повторяется в широчайшем масштабе! Вы – президент – все это знаете. На Вас лежит личная ответственность за нашу страну и, следовательно, за судьбы нашей науки. Здесь нужно проявить мудрость и власть! Сиюминутные рыночные оценки не пригодны, когда речь идет о будущем страны! Проявите власть – спасите российскую науку! Читатель, наверное, догадался, что ответа на эти обращения не последовало. Нашим правителям не до нас... Прошло еще несколько лет. Во главе вертикали власти стал В. В. Путин. Правительство решило коренным образом реформировать науку в стране. Идеи этого реформирования были прежние. Слишком много низко-продуктивных научных сотрудников и, соответственно, институтов. Кроме того, эти институты расположены в очень ценных местах – земля в городе очень дорого стоит. И здания многих институтов слишком для них хороши. А налоги за землю и прочее они не платят. Кроме того, раз Академия тратит бюджетные деньги – нужно, чтобы ею руководили государственные органы, а не странная организация, являющаяся, в сущности, клубом престарелых академиков... И Правительство вернулось к людоедской идее кардинального сокращения численности научных работников и научных учреждений. Престарелые академики попытались возразить. Их протесты были разными способами подавлены. Мероприятия руководства были нерациональны и безнравственны. Безнравственны увольнения людей, сохранивших в трудные годы верность науке. Людей полностью посвятивших свою жизнь трудному делу – науке. Особенно остро обстоит дело в Научных центрах – увольняемым («сокращаемым» – какое слово!) здесь некуда деться – другой работы нет. В нашем Институте о сокращениях было объявлено на следующий день после заседания Ученого совета 30 июня 2007 г., на котором авторитетная академическая комиссия сообщила о весьма высоком уровне научной работы в Институте... Основной критерий – число опубликованных статей в единицу времени... Чтобы выполнить предписание, были уволены все технические сотрудники – мастера в мастерских и т. п. Среди уволенных – лауреат Ленинской премии А. Н. Заикин, многие годы ищущий пути решения весьма сложной задачи и потому пока не публикующий результат... Узнав о предстоящем сокращении, внезапно умерла М. И. Хабарова – одна из выпускниц МГУ в энтузиазме приехавшая в Пущино летом 1964 г. После первых сокращений последовала столь же безнравственная вторая волна. Весной 2008 г. было объявлено третье... Науку опускают... Мы попытались обратиться к Президенту В. В. Путину. Написали обстоятельное письмо от имени Ученого совета. Ответа не было. Письмо пустили по обычным бюрократическим ступеням обратно – оно вернулось в Академию – и пропало. До нас опять не снизошли. Президент не отвечает. Министерство не внемлет. Академия наук выполняет неверные решения. Мы с М. Н. Кондрашовой не выдержали и написали большую статью в «Новую газету» с заглавием «Возрождение науки – спасение страны». В редакции название статьи изменили: «Чем гордиться, если наукой управляют счетоводы». В этой статье отражены мысли, в основном уже представленные в этой книге. В тексте статьи – отражение ситуации, как мы ее видим. Я помещаю далее этот текст (Новая газета № 29 24.04.2008).