Текст книги "Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ"

Автор книги: Симон Шноль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 63 страниц)

В этой истории есть нечто невыясненное. Прежде всего, необычное поведение волка. Отважиться на столь дерзкое нападение мог бы только бешеный волк. Но тогда непонятно почему микробы бешенства пощадили Дегтярева. Ведь предупредительная прививка не была сделана. Один из недругов Владимира Николаевича намекнул однажды, что вся история с волком – чистейший вымысел. – «О конечно Владимир Николаевич и в самом деле бешеный, в этом нельзя сомневаться, но только волк тут ни причем. Это охотничий рассказ». У нас нет никаких доказательств, чтобы опровергнуть это мнение, но есть глубокое убеждение в высокой порядочности Дегтярева. Он может приукрасить свой рассказ разными образными выражениями (обычно он так и делал), но основу событий он не станет искажать. Он не раз порицал плохие приключенческие рассказы «потому что они лживы и глупы. В них пишут всякую чепуху о змеях, индейцах, мустангах, гризли, ковбоях. Пишут люди никогда не испытавшие ни одного настоящего приключения. Все у них шито белыми нитками. Сплошной вздор. Я хотел бы издавать хороший приключенческий журнал. Так бы и назвал его „журнал настоящих приключений" и требовал бы чтобы каждый автор торжественно свидетельствовал достоверность описанных им приключений». Из Центральной Америки, неведомым для нас сочетанием обстоятельств, судьба бросила Дегтярева в Аргентину. Об этом периоде своей жизни Владимир Николаевич сохранил самые наилучшие воспоминания. Он работал садовником у сеньора Авельянеда, богатого аргентинца, владельца благоустроенного поместья «Hacienda Milla Flores» в окрестностях города Розарио на реке Парана. Новый хозяин оказался человеком совсем иного склада, чем Коттенвуд. Он не стремился выжать из человека все его силы. Деликатность и радушие были чертами его характера. Вскоре же он более близко познакомился со своим садовником, и между ними установились идеальные взаимоотношения. Владимир Николаевич старательно выполнял свою работу, но в свободное время он был на равной ноге с хозяином. Этому способствовали два обстоятельства. Во-первых Дегтярев свободно владел французским языком, принятом в «высшем обществе» стран Латинской Америки. Во-вторых он был «идальго» что также имело большое значение в глазах его патрона. Своеобразный уклад жизни, местные обычаи, красочные особенности быта, декоративные костюмы и наконец самый характер аргентинцев, все это крайне нравилось Владимиру Николаевичу. Он говорил: – Французы слишком легкомысленны. Даже «mourir pour la Patrie» – это аффектация, итальянцы чересчур хвастливы, немцы невыносимо тупы, англичане – чопорны, американцы адски деловиты. Вот испанцы и латино-американцы, воспитанные испанской культурой – совсем другое дело! У них все недостатки, но в меру. По характеру они очень похожи на русских. Столица Аргентины – Буэнос-Айрес, в переводе это значит «хороший воздух» и воздух там действительно хороший. Изобилие света и растительность, столько же отличающаяся от нашей, как яркий попугай от вороны. А люди в таких замечательных костюмах, какие можно увидеть на маскараде, во сне или в оперетте! Красочные плащи, декоративные сомбреро. Как все это красиво! А «КОРСО АЛЯМЕДА»! Вы знаете что это такое? Это всеобщий обычай вечерней прогулки. Когда солнце идет на закат и спадает дневной жар, все отправляются на прогулку. У кого есть лошади, едет в коляске или верхом, у кого нет – идут пешком. Место прогулки «корсо» – проспект. Здесь вы можете видеть всех красавиц и красавцев города, всех франтов и франтих. Вы встретите здесь и офицеров – как говорил Дегтярев – «в ведрах мирного времени» т. е. киверах, с вышитыми на мундирах взрывающимися бомбами. Живописная картина! Однажды Владимир Николаевич просматривал книги в библиотеке четырнадцатилетней дочери своего патрона сеньориты Мальдонада. Ему попалась старинная испанская книга – сборник сказаний древних майя. С любезного разрешения владелицы книги и при содействии ее гувернантки мадемуазель Октавии Жерве, хорошо знавшей испанский язык,

Владимир Николаевич сделал перевод на французский язык текста трех песен о Кветцаль верховной жрице народа майев. Это было в 1914 г. Десять лет спустя Дегтярев перевел сказания на русский язык и написал пролог и эпилог к театральной постановке этой легенды. За эти десять лет в его жизни произошло много самых неожиданных перемен. К сожалению многие события нам совершенно неизвестны, а отдельные эпизоды приходится связывать хронологически весьма произвольно. Мы знаем, что он побывал на островах Кубе и Ямайке, на реке Колорадо в Калифорнии. Был он и в Бразилии, где даже купил акр земли! В 1916 г. Дегтярев через Гавайи вернулся в Россию. Он должен был призываться в армию, но на военную службу его как инвалида, не приняли. Он опять поселился в Туапсе, намереваясь вскоре вернуться в Америку, чтобы обрабатывать «клочек тропической земли». Быть может, старожилы Туапсе до сих пор помнят чудака, разъезжавшего верхом на лошади в костюме ковбоя, или в обычно костюме на упряжке козлов. Тогда его звали «козий барин». Обуреваемый стремлением к необычайному, и полный жажды кипучей деятельности, Владимир Николаевич поставил себе странную задачу – обучить козлов ходить в упряжке. И он этого добился, надо полагать, ценою большого упорства. Его козлы научились возить тележку, и много тучного чернозема было перевезено в сад «козьего барина» рогато-бородатой упряжкой. – Мои козлы воняли на целую версту! Но это ничего! Запах не совсем приятный, но не вредный. Напоминает крепкие парижские духи – вот что сказал однажды Владимир Николаевич, когда ему снова пришлось использовать козла как вьючное животное. Но об этом будет сказано в своем месте... В те времена у Владимира Николаевича была невеста. Они вместе мечтали поселиться в Бразилии, обрабатывать землю и выращивать прекрасные растения. Но жестокая действительность разрушила все планы. Наступил 1918 г. и принес голод и разруху. О поездке в Америку нечего было и думать. Не было средств. Они перебираются на сытую Украину и живут где-то около Полтавы. В тревожные дни гражданской войны Владимир Николаевич настойчиво обрабатываег землю, вскапывает и перекапывает, сажает, ухаживает за молодыми всходами, охраняет огород от воровства и расхищения. Никакие лишения не могут сломить его энергию. На него обрушивается масса неудач. Печка сложенная наспех разваливается. Приходится складывать во второй раз. В жестоких условиях он строит оранжерею, сам сколачивает рамы, по кускам собирает стекло; сам вставляет, сам делает все, решительно все. Настойчиво преодолевает тысячи трудностей, препятствий и неполадок. Спокойно и пренебрежительно переносит и лишения. Мечта об акре земли в тропиках поддерживает его. Он строит планы фантастические для обывателя, но реальные для него самого. Он намерен в будущем много потрудиться на своей земле, чтобы снять много обильных урожаев. Понадобятся деньги для достижения еще одной цели. Надо объехать и осмотреть все места археологических памятников древних американских цивилизаций. Осмотреть, описать, сфотографировать все интересное. Для этого нужны средства. Земля и упорный труд дадут их... И новый беспощадный удар. – Невеста Владимира Николаевича умирает от тифа. Мы можем лишь догадываться, как тяжело было ему перенести эту утрату. Владимир Николаевич не принадлежал к числу людей, которые любят говорить о своих душевных переживаниях. Он предпочитал говорить о разных бытовых мелочах, незначительных но комических происшествиях и наконец на всевозможные экзотические темы. О происшествиях своей личной жизни он говорил вскользь, между прочим, по какому-нибудь поводу, наталкивающему на воспоминания. Этим отчасти объясняется отрывочность сведений о нем. Зато можно было бы написать целую книгу анекдотических историй, если бы только было мыслимо запомнить все, что он говорил. Владимир Николаевич очень смешно инсценировал в лицах анекдот о польском паниче и святом Антонии. О польской шляхте он отзывался неизменно насмешливо: – В них есть что-то опереточное: все эти «шабли», «усы», «полонез Огинского с выстрелом». Нелепое сочетание спеси, заносчивости, показного блеска и ограниченности, доходящей до глупости. Говорил он много и с такой энергией, как и работал. Вероятно, не малое число людей считало его пустым болтуном, не понимая романтической настроенности его души, не подозревая о его огромной трудоспособности и деятельном осуществлении «фантастических» планов. У него всегда было много недоброжелателей из числа людей настроенных подозрительно и враждебно ко всему превышающему их мысли и чувства. Эти люди почему-то считают, что именно они «соль земли» и на этом основании меряют все своим жалким аршином. Дегтярев их не переносил. В 1923 г. Владимир Николаевич оказался в Ленинграде. Он арендовал пустырь для устройства «японского декоративного сада-огорода». Он свозит мусор. Начинается война с соседними управдомами. Его обвиняют в устройстве свалки. Он раскладывает мусор причудливыми ступенями и начинает привозить навоз. Управдомы вопят о миазмах, заражающих воздух. Владимир Николаевич саркастически уверяет, что навоз всегда воняет. Управдомы апеллируют к санитарным органам. Дегтярев засыпает мусор землей, выравнивает уступы, закладывая доски. Явившаяся санитарная комиссия видит пустырь с необычайным рельефом и несколько куч еще не устроенного навоза. Составляется протокол. Дегтярев производит посадку семян и саженцев. В конце концов, управдомы подают на него в суд. Он получает повестку и является в судебное присутствие в костюме ковбоя. На нем сомбреро, рубаха адски красного цвета и меховые штаны бомбаччи. Судья, пораженный необычайным видом ответчика, спрашивает его о костюме. Дегтярев в изысканно вежливых выражениях сообщает, что раньше он жил в Мексике и что этот костюм ему нравится. Имеет ли гражданин судья, что-либо против его костюма? Судья отвечает, что удовлетворен данными объяснениями и приступает к разбору дела. Сначала дают показания управдомы. Они представляют суду целую стопу актов и протоколов, из которых явствует, что гражданин Дегтярев является злостным нарушителем правил санитарии, возмущает спокойствие и т. д. и т. п. Предоставляется слово ответчику. Дегтярев говорит: Гражданин судья и граждане народные заседатели! То, что сообщили здесь уважаемые управдомы в значительной степени верно. Действительно я свозил мусор и навоз. Действительно мусор не принадлежит к числу приятных материалов, а навоз, в силу естественных причин, действительно воняет. Но я свозил все это не для того, чтобы отравлять существование обитателей соседних домов. Действительно я ругался с управдомами, но они сами лезли ко мне, мешали мне. Я устроил сад-огород. Вы найдете в нем множество полезных растений, использованных в декоративном отношении и одновременно с этим дающие полезные плоды. Мой труд нашел положительную оценку общественности и я имею возможность противупоставить многим направленным против меня документам эту скромную заметку. – Дегтярев передал судье номер «Красной газеты» с заметкой «Вместо пустыря – цветущий сад». Секретарь суда огласил ее содержание. Управдомы поникли. Всеобщее сочувствие было на стороне их врага. Суд вынес решение в пользу их экстравагантного врага и дело было прекращено. Эту историю с «японским садом-огородом» мы описали несколько схематично так как неизвестны многие ее подробности. Не знаем, например, как долго Владимир Николаевич вел подготовительные работы. Из нашего описания можно вывести заключение, что кроме распри с управдомами все шло очень гладко и споро. Это не так. Декоративный сад-огород явился завершением очень упорного труда. В начале работ Владимир Николаевич имел компаньона. Но его товарищ не выдержал каторжного труда и сбежал. Дегтярев продолжал начатое дело один и успешно довел его до конца. Время от времени Владимир Николаевич устраивал «выезды». Он нанимал верховую лошадь и в костюме ковбоя разъезжал по Ленинграду. Можно себе представить какое оживление вносил необычайный всадник на улицы города. Обыватели недоумевали: Кто это? Иностранец? Рекламный трюк? Оригинал или сумасшедший? Что за фантазия кататься верхом в красной рубахе и меховых штанах? А шляпа то! Что за шляпа?! Зато мальчишки ликовали. Для них, чем необычней – тем лучше. Для чего Дегтярев предпринимал такие поездки? Конечно не из тщеславного и мелочного желания щегольнуть, обратить на себя внимание. Скорее это был вызов повседневности. Он не стеснялся пртивупоставить себя окружающему и не считался с чужим мнением. «Им не нравится а мне наплевать» – так говорил он. Его выезды являлись своеобразной формой «эпатирования» обывателя. Он жил в своем особом мире и время от времени напоминал об этом другим. Если хотите – это чудачество, но чудачество, требовавшее огромной силы сопротивления воздействию общественного мнения. Его не понимали, над ним открыто смеялись, нередко издевались и очень часто намекали на непорядок в мозгах. Он ненавидел людей, не имеющих своей заветной мечты, и пренебрежительно относился к насмешкам. Один знакомый художник написал портрет Дегтярева, изобразив его в ковбойском костюме. Владимир Николаевич так рассказывал об этом: – Он увековечил меня на холсте в образе злодея, которого линчуют в шестой части американской кинокартины. Другой художник изобразил его в аллегорической картине о войне. Всадники – воины разных национальностей скачут в пропасть... Итальянец был написан с Дегтярева. Я позировал – говорил он – сидя верхом на стуле. Японский сад-огород дал хороший урожай. Владимир Николаевич продал овощи и получил сумму вполне достаточную, для того чтобы прожить до следующего урожая. Он позаботился о нем; осенью тщательно перекопал землю, привез еще чернозема и навоза. Наконец все было сделано и можно было отдохнуть. Тогда Владимир Николаевич достал свои аргентинские рукописи и принялся за перевод пьесы о Кветцаль с французского на русский. И опять он работал воодушевлено и настойчиво. Перевод скоро был закончен. Дегтярев решил, во что бы то ни стало, поставить пьесу на сцене. Он написал пролог и эпилог. Но нужно было еще написать музыку, найти театр и артистов, изготовить декорации, выполнить тысячу самых разнообразных дел. Трудности только еще больше воодушевили Дегтярева. Он обращается к своим знакомым и старым знакомым своего отца. Его энтузиазм вдохновил многих. Нашлись и артисты и музыканты, художники и костюмеры, бутафоры и гримировщики. Владимир Николаевич создал своеобразный театральный коллектив. Большинство артистов были дети в возрасте от 12 до 14 лет. Самому старшему актеру, исполнявшему роль Куилькана (бога мысли) только что исполнилось 16 лет. Ребята с величайшим рвением делали все, что только было нужно для постановки. Они прекрасно разучили роли и слаженно вели ход действия на сцене. Они изготовили декорации, бутафорию, костюмы, они были рабочими сцены, светотехниками, «голосами за сценой». Увлекательные рассказы Владимира Николаевича о древних народах Америки и ее современных обитателях необычайно воодушевили артистов. Постановка превратилась в увлекательную интересную игру. Все настолько вошли в роли, что стали называть друг друга и вне сцены, только экзотическими именами пьесы. При активном содействии пианистки Н. была написана музыка. В основу ее были положены оригинальные мотивы мексиканских напевов, записанных испанцем доном Хименес де ля Эспада (из его сборника американских мотивов, изданных в Мадриде в 1881 г.) а также вывезенных из Мексики самим Дегтяревым. Музыкальным вступлением к пьесе был прекрасный вальс «Эль Юз де Чиапас». Не обошлось и без курьезов. Так, например, пианистка обработала мотив песни амазонок под кавалерийский марш, упустив из виду, что в древней Америке вообще не было лошадей. Декорации написали сами ребята под руководством художника, привлеченного Дегтяревым к постановке. Декорации изображали зал храма бога Мысли в городе Майкапане, покои Кветцаль верховной жрицы народа майев. Декорация пролога и эпилога к сказанию изображала развалины древнеамериканского города, заросшего тропической растительностью. Вдали видна горная цепь Кордильеров с дымящимися вулканами. Художник сам написал эту декорацию на большом холщовом полотнище. Эти дымящиеся огнедышащие вершины стали эмблемой театрального коллектива. С большим подъемом прошла генеральная репетиция, и уже был назначен день спектакля. Но случилось странное происшествие – после генеральной репетиции, декорация с вулканами оказалась разорванной пополам от самого верха до низа. Как это случилось, так и осталось невыясненным. Никто из участников не мог сделать это, посторонних не было. Загадочная история, словно какое-то зловещее предзнаменование. И действительно постановке так и не суждено было состояться. Японский сад-огород также остался невозделанным... Что случилось? – Дегтярев был арестован и направлен в Соловецкий концлагерь со сроком заключения на десять лет. Причиной для ареста явилось полученное из-за границы письмо. Владимир Николаевич мечтал о поездке в Центральную Америку. Один его знакомый, русский, эмигрировавший в Мексику еще задолго до революции, написал ему письмо, В конце которого сделал короткую приписку, обозначив название города Вера-Крус сокращенно начальными буквами «ВК». Письмо было прочитано и «ВК» расшифровали как «Великий князь». Владимир Николаевич не смог доказать истинное значение этих двух букв и вместо путешествия в тропическую Америку его привезли на Большой Соловецкий остров. Мы не знаем подробностей первого года его пребывания на острове. Вероятно он, как и все прошел «общие работы», потом работал в Сельхозе, заведуя парниками. В сборнике Соловецкого общества краеведения «материалы» вып. 8-й «Из работ по прикладной ботанике» Соловки, 1927, помещена статья Д.Н.Матвеева «Опыт акклиматизации цветочных культур (однолетних) в условиях соловецкого климата». Приводим здесь один абзац (С. 33) из этой небольшой статьи: «Основными отрицательными факторами соловецкого цветоводства нужно признать резкость термических амплитуд и наличие холодных ветров во время вегетации. Бороться с этим приходится выбором защищенных мест и отеплением почвы (закладкой дренажа, а равно паровых клумб и гряд). Противодействующим наличию указанных факторов условием нужно считать также подбор низкорослых культур (так называемый ковровый), составляемый по опыту В. Н. Дегтярева из следующих летних цветов: анютины глазки, карликовые астры, бархатцы, маргаритки, девица в зелени, просвирник, лжепросвирник, низкая настурция, ромашка, ноготки, портулак, резеда, скабиоза, душистый табак, хмель, пиретрум». Мы цитируем этот отрывок, как единственное имеющееся в наших руках, документальное подтверждение существования В.Н.Дегтярева, который, в 1927 г., пребывая на Соловецком острове, занимался акклиматизацией растений. Известно, что, обладая экспансивным характером, Владимир Николаевич был на плохом счету у агронома Матвеева, возглавлявшего на острове сельское хозяйство. Случались препирательства и споры. Матвеев грозил карцером. Но Дегтярев был «работяга» – его ценили за то, что он, в поте лица, с утра до ночи трудился в парниках. Такого работника поискать надо! Но, как человека, его «не принимали всерьез», считали вздорным фантазером и болтуном. В самом деле, он был какой-то «не такой как все». Он не курил, но в его каморке на чердаке здания Сельхоза для курящего гостя всегда находилась коробка папирос и не плохого сорта. Он сурово урезывал свои скудные потребности, но когда Сельхоз премировал его десятью рублями, он истратил их на «ковбойскую рубашку» – подыскал в УСЛОНовском магазине пламенно-красную гераниевого оттенка материю и заказал портному сшить блузу с белым отложным воротником и кожаными обшлагами. Портной работал в пошивочной мастерской, – заказ же был дан частным образом. Случилось так, что Инспекционно-следственный отдел Управления Соловецких Лагерей, узнав о каких-то хищениях в пошивочной мастерской, произвел расследование. Пламенно-красная блуза обратила внимание следователя. Портной показал, что это заказ заключенного Дегтярева. Владимира Николаевича вызвали в ИСО. Он доказал, что заказ выполнялся из материи, которую он купил. Необычайный цвет ткани также свидетельствовал, что это не казенный материал. Хищения не было. Портной выполнял частный заказ в сверхурочное время, состава преступления не было, но цвет!?.. Вот тут между следователем и Дегтяревым и произошел такой разговор: Следователь: Вы заказывали эту рубашку? Дегтярев: Да я. Следователь: Кто же носит красные рубашки? Дегтярев: Я буду носить. Следователь: А для чего именно красную? Дегтярев: Во первых: мне нравится. Во вторых: чтобы каждый дурак мог за версту меня узнать. И в третьих: в первый раз слышу, что кому-то не нравится красный цвет! Ответ был дерзкий, но все обошлось хорошо. Дегтярев получил свою ковбойскую блузу. Он носил ее не каждый день, а только по одному ему ведомым знаменательным дням. Вскоре он стал известен на острове, как «человек в красной рубашке». О ковбойском стиле одеяния знали только немногие. После работы в Сельхозе дальнейшая деятельность Владимира Николаевича была связана с дендрологическим питомником. Этот период жизни «мексиканца» нам известен даже с мелкими бытовыми подробностями. Как был основан на Большом Соловецком острове дендрологический питомник? Мы этого не знаем. Известно, что к организации питомника имел какое-то отношение ленинградский ботаник профессор Палибин. Но практическим основоположником питомника был Владимир Николаевич Дегтярев. В конце лета 1927 г. он получил задание организовать питомник в районе Зеленых озер. В помощь ему дали заключенного Сергея Кузнецова [3]. Именно такой человек и был нужен для работы на «пустом месте» и с «пустыми руками», то-есть в типичных условиях робинзонады. Немногословный и неторопливый, деятельный и выносливый молодой человек обладал редким упорством и хорошим чувством юмора. Уравновешенный спокойный характер, прямая противоположность бурному темпераменту Дегтярева. У них нередко случались разногласия, но никогда не было столкновений. Они отлично понимали друг друга и действовали слаженно. Обоих крепко объединяла врожденная склонность к романтизму. Дегтярев был вдвое старше Кузнецова и поэтому обращался к нему на «ты». А Кузнецов говорил Дегтяреву «вы». Но оба они были товарищами и друзьями. Вероятно потому, что оба они очень любили «Песнь о Гайявате» Владимир Николаевич называл Сергея «Квазиндом». При сухом телосложении он обладал недюжинной силой. Дегтярев часто, с полной серьезностью, говорил: «Квазинд, голубчик, пожалуйста, налей мне кружку чая» или что-нибудь в этом роде. Подчеркиваем, говорил это не с серьезным видом, а вполне серьезно. Для правильного понимания характеров и взаимоотношений двух отшельников с Зеленых озер это имеет значение. Для начала им предстояло обосноваться в лесной глуши, на берегу озера. Они могли рассчитывать только на силу своих рук и свою сообразительность. Приближалась осень. Вряд ли они успеют устроить к зиме землянку. Но они решили «начать строительство». Если не успеют, то продолжат на следующий год весной. Чтобы понять воодушевление двух энтузиастов надо принять во внимание обстановку их работы: они жили «сами по себе» вдали от людей и начальства. Работа освобождала их от присутствия на поверках, они избавлялись от многих тягот жизни заключенных, над ними не стоял надсмотрщик. Но они работали «как каторжные» с рассвета до сумерек. За продовольствием ходили в Кремль – это добрых двенадцать километров. Обратно возвращались с тяжелым грузом за плечами, да еще в руках что-нибудь нужное для землянки: доска, старый лист кровельного железа или кусок фанеры. В хозяйстве все пригодится! Много раз в заплечном мешке, вместе с буханками хлеба, лежали кирпичи для очага в землянке. Однажды Дегтярев принес железную флюгарку, изготовленную на механическом заводе... Представьте себе, что вы отправились в поход к Зеленым озерам. Вы выходите из ворот Соловецкого кремля у Северной башни, сложенной из громадных валунов. Прямо перед вами, на восток, тянется дорога. Справа от нее спокойная гладь Святого озера. Слева у дороги – строение Сельхоза и механического завода – небольшие деревянные здания. Вдали – лес, к нему и ведет вас дорога. По ее сторонам – огороды. Картошка растет здесь плохо – не хватает тепла. Но репа – отличная, крупная, сочная, вкусная. По дороге сухие места перемежаются сырыми низинами. У дороги вы увидите подорожник и щавель, пастушью сумку, лекарственную ромашку, гусиную лапку, одуванчик. По сырым местам растет лютик, трифоль, морошка. Растительность выглядит здесь не так, как в центральной полосе России. Задумчиво небо, печальны растения, сурова земля. Дорога приближается к лесу. Появляются заросли вереска и карликовой березы. На границе леса – низкорослые, искривленные ветрами, сосны, слабосильные осинки, ольха. Но дальше деревья набирают силу, становятся выше и крепче. Хвойных деревьев больше, чем лиственных. Много мхов и лишайников. Заросли черники, голубики, вереска, багульника. Много можжевеловых кустов. И то здесь то там камни – валуны, поросшие лишайником. Валуны выглядят загадочно. Много видели они в течение веков, тысячелетий, миллионов лет, но хранят молчание... Торжественная тишина вокруг. Свежий смолистый воздух. Дышится глубоко и легко. В начале лета, когда цветет багульник, приятный, горький аромат наполняет лес и кружит голову. Прогулка по лесу может окончиться головной болью. Не даром багульник называют болиголовом. Вот таков лес в состоянии покоя. Но представьте себе лес во время дождя, в яростных порывах бури... или летней ночью, когда в воздухе звенит чудовищный сонм комаров. А зимой деревья в сугробах снега. Иней на ветвях. Каждая веточка убрана чудесным убором. Во время снегопада слышится легкое шуршание снежинок. А слабые, чуть заметные, отсветы на снегу в мерцающих вспышках северного сияния. Различные состояния неба и условия освещения постоянно меняют картину. Только закоренелому горожанину, с душой опустошенной благами цивилизации, лес может показаться однообразным. Нет! Идите вперед и вперед. Смотрите внимательно, прислушивайтесь. Полной грудью вдыхайте воздух и помните, что у вас есть обоняние. Ощущайте оттенки благоуханий леса. Ступнями ног чувствуйте почву, по которой идете, твердую, каменистую или мягкую. По разному мягкую – от перегноя, от сырости, от мхов, от опавших листьев. Тысячи наблюдений и ощущений. Многие из них неуловимы. Но если вы способны оценить это, вам будет понятно очарование привольной жизни в лесу или в горах, на берегу моря, или в пустыне. Но ... продолжаем свой путь по лесной дороге. Идем все дальше и дальше. И вот – разветвление дорог, как в сказке, по трем направлениям. Дорога прямо приведет на Биостанцию. Дорога вправо – к Кирпичному заводу и дальше к дамбе, соединяющей Большой Соловецкий остров с островом Муксалма. Стоит посмотреть эту сооруженную монахами дамбу – настоящее циклопическое сооружение. Но мы идем к Зеленым озерам и поэтому должны свернуть на левое ответвление дороги, которое ведет к поселку Реболда. Идем вперед и вперед, дальше и дальше. То здесь, то там, справа и слева от дороги, в разрыве лесной чащи видны ясные озера; небольшие, но их много и камни, повсюду большие, замшелые валуны. Идем по старой Реболдовской дороге. Но не пропустите место, где надо свернуть влево на тропинку к Зеленым озерам. У дороги есть приметное дерево с причудливым стволом. От него и начинается чуть заметная тропинка к Малому Зеленому озеру. Водная поверхность этого озера по форме приближается к кругу. Южный берег – каменистый, поросший вековыми соснами. Здесь есть невысокий каменистый обрыв, где обитает множество ящериц. «Ящеричный каньон» – так назвали это место наши друзья и, надо сказать, многие из приведенных далее названий принадлежит им. Об этом нетрудно догадаться по экзотическому характеру этих «географических наименований».

Наконец тропа привела к Малому Зеленому озеру. «Ящеричный каньон» остается вправо. Обходите озеро с северной стороны. Тут низкий берег вровень с водой и оканчивается он болотом. Идите к мосткам из двух положенных рядом сосновых стволов. Осторожно! В мокрой обуви легко поскользнуться на сосновой коре. Переправившись через болото, вступаем в лес с преобладанием ели. Потом ельник сменяется смешанным лесом и вот, наконец... Большое Зеленое озеро! Да, именно зеленое! – Цвет поверхности воды изумрудно зеленый. На полкилометра тянется озеро с Запада на Восток, между двух каменных гряд. К югу расположено Хлебное озеро, оно меньше, но тянется в том же направлении. Каменная гряда, разделяющая эти озера на Востоке обрывается горделивым утесом, на вершине которого растет высокая сосна. Это «Клондайк», а на озере есть «Японский остров». На нем растут сосны. Несколько сосен с причудливо искривленными стволами и горизонтально вытянутыми вершинами. Островок, сосны и отражение в воде – в духе декоративных японских рисунков. Безмолвие вокруг. Все застыло в задумчивом спокойствии и лес, и вода, и небо. Дальше к Востоку расположено Ягодное озеро. Дегтярев и Кузнецов обследовали этот район в пасмурный день, место показалось сумрачным и его назвали «Страна Понима». Дендрологический питомник находился на Северном берегу Большого Зеленого озера. Землянку решили устроить на противоположном берегу. Выбрали место удобное и удивительно красивое. Содружество воды, леса и камня создают изумительные пейзажи. Дегтярев брался за все горячо, с азартом и словно не знал усталости. По крайней мере, он никогда не жаловался. Слова «устал», «надо отдохнуть» не применялись в разговоре. Оба «вкалывали во всю» – копали, рубили, пилили, носили тяжести, к вечеру зверски уставали, но были довольны своей судьбой и спали богатырским сном. Дегтярев никогда не приказывал. Он был товарищем, а не начальником. Говорил: «нам надо сделать» или «давай сделаем»... и сам брался за самую трудную часть работы. Он не мог долгое время делать что-нибудь молча. Не отрываясь от работы, он сыпал восклицаниями, присловьями и поговорками на всех языках какие знал. Случалось, ввертывал и крепкое словечко, когда что-нибудь не удавалось... – Мы спрячемся от холода в землю! Вы думаете нас зима упестает? Фига! Шингебис не испугался! Так восклицал Владимир Николаевич, а Сергей чуть заметно улыбался. Он не знал, к кому относятся эти слова – к нему или стоящим вокруг соснам. Дегтярев часто цитировал строфы из поэмы Лонгфелло. Только вместо «Мушкодаза» всегда говорил «Мушкедоза» – «и глухарка Мушкедоза». Кузнецов пробовал поправлять, но Владимир Николаевич упорно говорил «Мушкедоза». Его пристрастие к поэме о Гайавате было известно многим соловчанам, и однажды кто-то при встрече приветствовал Дегтярева словами: Здравствуй, белка Аджидомо Аджидомо, здравствуй белка! Носить на себе поклажу было, конечно, тяжело. Быть может, поэтому Владимир Николаевич вспомнил об упряжке козлов в Туапсе. Пристрастие к необычайному, вероятно, также оказало свое влияние и однажды... он привел с Реболды безрогого козла. – Вот, любезный Квазинд, получил в Сельхозе для акклиматизации. Он поможет нам носить глину и кирпичи. Жаль, нет тележки, придется устроить вьюк. В Перу перевозят грузы на ламах. Наш козел будет не хуже ламы, если его обломать. Стоит потрудиться, чтобы осуществить этот каламбур! В тот же вечер, из мешков и пары старых обмоток был изготовлен вьюк. На следующее утро Владимир Николаевич начал дрессировку. Козел оказался покладистым и не очень упрямился. Дегтярев, как всегда горячился, козлу досталось преизрядно, но, довольно скоро он привык к вьюку и стал работать по мере своих козлиных сил. Как-то Дегтярев был в Сельхозе и там с кем-то вышел такой разговор: – Вы ездите на козле? – Не езжу, а вожу! – А может ли козел свезти воз? – А может ли лошадь свезти вагон? Не задавайте идиотские вопросы! На этом разговор оборвался... Действительно «грузоподъемность» козла была не велика. Дегтярев собирался устроить тележку и достал оленью сбрую, которую хотел переделать на меньший размер. Но сделать тележку не удалось, не хватило времени. В лесу козел ходил, не отставая от людей, и очень пугался, когда от него прятались. Метался в панике и громко, жалобно блеял. Очень радовался, когда кончалось «испытание одиночеством». Козла поместили в пустовавшую на Реборде конюшню. Однажды утром, придя за козлом, Кузнецов нашел конюшню пустой. Дверь была на запоре, а козел исчез. Оказалось, он забрался по лестнице на чердак и вылез на крышу. Не будем описывать многие забавные истории, случившиеся с безрогим козлом. Он внес немалое оживление в жизнь работников дендрария, но через некоторое время, по распоряжению начальника Сельхоза, был направлен на остров Анзер. Взамен козла дали лошадь. Дегтярев обрадовался и вместе с тем очень удивился. Начальство Сельхоза относилось к нему недоброжелательно, и вдруг дают лошадь, да еще с телегой! Брависсимо! Что было дальше? – Телега оказалась старая и сломанная, а лошадь... Это была самая ленивая и самая упрямая кобыла, какая только существовала в Приполярьи. Хотя ее совсем недавно привезли с материка, но в Сельхозе уже успели в полной мере оценить ее скверный нрав. Вот и отдали «человеку со скверным характером». Лошадь звали «Суся». Владимир Николаевич очень скоро понял, каким сокровищем его наградили. «Суся» не хотела работать. Не легкое дело запрячь норовистую лошадь, но заставить ее как следует везти телегу – вот это действительно трудно. Лошадь не хотела трогаться с места. Окрики не производили на нее никакого впечатления. Вожжи и кнут вызывали противодействие. «Суся: нервно дергала ушами и хвостом, трясла головой, переступала с ноги на ногу, но не двигалась с места. Потом вдруг рывком устремлялась вперед и тут же неожиданно останавливалась. Чертовская кобыла брыкалась, да еще как! А иногда ложилась, где придется, и никакая сила не могла ее поднять до тех пор, пока она сама не захочет. Упрямство превосходило силу кнута. Но Дегтярев был тоже упрям! Он решил перевоспитать лошадь. Начал с того, что дал ей новую кличку, звучную и даже аристократическую. – „Суся"! Разве это имя для лошади? Будем звать ее по-французски „Сан-Суси"! Черт побери! Быть может, работа на ранчо у Коттенвуда помогла Владимиру Николаевичу изучить психологию лошадиной породы. Упрямая лошадь не восприимчива к хорошему обращению и побои не действуют. Ее надо удивить, озадачить. Вот это произведет впечатление, и тогда она будет слушаться. Однажды по дороге на Реболду „Суся" лениво везла пустую телегу и вдруг упрямо остановилась, а затем легла на дороге. Она не желала идти дальше! Вот тут-то Дегтярев и преподал ей урок. Лошадь лежала спиной к придорожной канаве. – Давай распряжем ее, – сказал Владимир Николаевич Кузнецову – Мы ее сейчас проучим! Друзья быстро выпрягли лошадь и оттащили назад телегу. Последовал ряд коротких команд, которые Кузнецов быстро выполнил. – Возьми за уздечку! – Дерни уздечку в сторону канавы! Сильнее! Сергей рванул уздечку, а Дегтярев дернул кобылу за хвост и яростно хлестнул кнутом. Лошадь, дрыгнув ногами, перевалилась через спину на другой бок и, угодив ногами в канаву, неожиданно для себя, оказалась стоящей на всех своих четырех ногах! Это так ее поразило, что она позволила вывести себя из канавы на дорогу к телеге. А затем ее запрягли, и она повезла телегу на Реболду.