Текст книги "Любовная капитуляция"
Автор книги: Сильвия Соммерфилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
14
Яков следил за лицом Донована, пока троица вновь прибывших приближалась. Он сожалел, что не смог предупредить Донована о присутствии на ужине Дженни, но он узнал об этом перед самым ужином. Как она очутилась в свите Мэгги, вот вопрос, который необходимо было выяснить.
– Ваша милость! – сказал Донован, вместе с сестрами приблизившись к монарху; его голос чуть дрожал.
До этого не отводящий от Дженни глаз, он теперь старательно избегал смотреть в ее сторону.
– Донован, друг мой, я как раз говорил Мэгги, что ты сегодня должен привести с собой свою будущую жену.
Донован понимал, что это как бы заочное представление его невесты Дженни, но та, казалось, никак не прореагировала на слова короля: ее изумрудные глаза изучали Донована.
– Мэгги, это леди Кэтрин Мак-Леод и ее сестра Энн.
И Кэтрин, и Энн, несмотря на некоторую робость, попытались быть приветливыми с Мэгги, и та не замедлила ответить им тем же. Яков почувствовал признательность к сестрам; он остро переживал из-за щекотливого положения, в которое поставил девушку.
– А это леди Дженни Грэй из свиты Мэгги.
– Мы не видались с вами прежде в Эдинбурге, леди Грэй? – спросила Кэтрин.
– Вряд ли: прошло уже немало времени с тех пор, когда я в последний раз была здесь.
– А ваш супруг, леди Грэй? – Голос Донована был острым, как лезвие наточенного меча. – Он благополучно поживает?
– Мой супруг умер, лорд Мак-Адам, – бархатным голоском отозвалась она. – Скоро уж год как я вдова. Мэгги по своей доброте прониклась сочувствием ко мне и предположила развлечься суетой и блеском двора.
При сообщении о смерти мужа Дженни Кэтрин ощутила, как дрогнула рука Донована. Хотя ничего больше не было сказано, она не сомневалась, что Дженни Грэй и Донован встречались раньше, да и Яков явно чувствовал себя неловко.
А какая ей разница, отругала она себя. Что из того, что он знал ее раньше? Его прошлое, настоящее и даже будущее ничего не должны для нее значить. Заговаривать первой об этой женщине она не решалась, боясь его насмешек и обвинений в ревности… Хотя надо было признать: своей красотой леди Грэй способна была затмить любую женщину. Постепенно к ним присоединились другие гости, разбив их интимный круг и навязывая свои темы разговоров, а Кэтрин оказалась стоящей рядом с лордом Флемингом.
Тот не упускал ничего из того, что происходило в зале. Поняв, что Кэтрин не посвящена в историю романа Дженни Грэй с Донованом, он не замедлил как бы вскользь просветить ее.
– Как вы находите Мэгги Драммонд?
– Она просто красавица, – улыбнулась Кэтрин. – И, по-моему, Яков будет очень счастлив с ней.
– Да, наверное. Ведь она окружает себя на редкость красивыми конфидентками.
– И что тут такого?
– Когда хочешь удержать на себе взгляд короля, не стоит окружать себя слишком уж милыми дамами. Такими, как леди Дженни. Она исключительно хороша собой. Вы полагаете, Яков не обратит на нее более серьезного внимания?
– Обратит внимание?
– Да, и я даже не сомневаюсь, что так и будет. Хотя ему, конечно, придется изощряться, чтобы не задеть тонких чувств Мак-Адама.
– При чем тут Донован?
Флеминг подмигнул:
– Неудобно наступать другу на старую мозоль.
– Вы полагаете, лорд Флеминг, что Донован знаком с этой женщиной? – невинно спросила Кэтрин.
– С чего вы это взяли? – засмеялся Флеминг.
– Но это так?
– Вы живете как в монастыре, леди Кэтрин. Эта… э-э… интрижка между Дженни и Донованом продолжалась пару лет. Он был влюблен в нее без памяти, и, если верить слухам, они собирались даже пожениться. Но Дженни неожиданно вышла замуж за лорда Грэя. Донован был вне себя от горя. Нынче она вновь здесь – вдова, обольстительная и богатая. Как же не обратить на нее внимание?
Лорд Флеминг поглядел в другой конец зала и усмехнулся. Кэтрин последовала его примеру и увидела, как Донован под руку с Дженни направляются к двери.
– Похоже, – поддразнил Кэтрин Флеминг, – что молодые люди решили возобновить старое знакомство.
К глазам Кэтрин подступили внезапные слезы, но первое потрясение и обида сменились гневом. Флеминг со злорадством заметил реакцию Кэтрин на свое сообщение. Ненавидя Мак-Адама, он не упускал случая даже в мелочах навредить ему.
Всех пригласили к столу, и Кэтрин была вне себя: Дженни и Донован не появились. За столом царила атмосфера веселья и оживленного общения, шел час, другой, а Дженни и Донован все не появлялись. Кэтрин старалась улыбаться, – ей вовсе не хотелось дать повод позлорадствовать кому бы то ни было. Всеми силами она пыталась удержать разыгравшееся воображение. Донован и Дженни… Неужели он до сих пор любит эту женщину? Если так, то зачем же он настаивает на браке с Кэтрин? Неужели он полагает, что Кэтрин все стерпит и пойдет под венец, заранее зная, что он будет спать с другими женщинами? Господь всемилостивый, неужели Донован решил покрасоваться перед ней со своей любовницей? Пока она не получит ответа на этот вопрос, пусть он не рассчитывает на ее снисходительность.
Вечер уже подходил к концу, когда Донован и Дженни вернулись. Выражение его лица было натянутым и холодным, но внимание Кэтрин привлекла Дженни. Она казалась сейчас похожей на сытую, довольную кошку, потихоньку налакавшуюся хозяйских сливок.
При первом же взгляде на Дженни воспоминания волной нахлынули на Донована. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы ничем не проявить своих чувств. Он заметил, что Кэтрин вопросительно поглядывает на него, но не знал, что ей сказать, чтобы она не восприняла его слова превратно. Но почему Дженни здесь? Этот вопрос не давал Мак-Адаму покоя.
Эта женщина ничуть не изменилась, ее совершенная красота оставалась неотразимой, и, несмотря на все усилия, ему не так-то просто было загнать обратно в подсознание воспоминания о тех днях, когда их соединяла страсть. Но он вспомнил и еще кое-что: ночи, полные одиночества, ярости, отчаяния. Как бы то ни было, он должен был раз и навсегда распутать этот клубок чувств и влечений!
Меньше всего Донован собирался расстраивать свою свадьбу с Кэтрин. Его планы были и останутся неизменными. Однако его смущали глаза Кэтрин, не отпускающие его ни на минуту.
Но, как и раньше, инициативу проявила Дженни: в суете, когда гостей созвали к столу, она оказалась рядом с ним.
– Мне нужно поговорить с тобой наедине, Донован. Пожалуйста, это очень важно. – Ее тихий голос звучал почти умоляюще. Но тот был уже знаком с ее штучками – по крайней мере, он так полагал и решился остаться с Дженни наедине. И вот они стояли в маленьком зале, встретившись впервые за несколько лет. – Ты отлично выглядишь, Донован.
Голос ее звучал хрипловато и чувственно. В сочетании с красотой женщины и опьяняющим ароматом ее духов это могло тронуть даже камень, но не Донована: все это он уже проходил.
– И вы, как всегда, прекрасны, леди Грэй.
– Неужели у тебя вместо сердца бесчувственная ледышка, Донован?
Глаза ее затуманились.
– Чего же вы ждали?
– По крайней мере, хотя бы капельку былой нежности и малую толику понимания. – Слеза, как маленький алмаз, сверкнула на ее щеке. – Донован, все было не так, как ты думаешь. Я никогда не забывала, что мы значим друг для друга.
– Тебе не кажется, что все это чуточку поздновато?
– Донован… умоляю!..
– Черт возьми, не ты ли вышла замуж за человека, в два раза старше тебя? Ты клюнула на его богатство, а я тогда был всего лишь…
– Нет! Я любила тебя, Донован.
– Ты нашла странный способ продемонстрировать это. Но все это уже не имеет значения. Нет такой силы, которая могла бы склеить нашу разбитую любовь. Ты, став вдовой, получила все те богатства, ради которых продала себя. Надеюсь, ты довольна.
– Почему ты хочешь причинить мне боль? Неужели мы не можем поговорить так, как делали это прежде? Ты должен дать мне возможность объясниться. Может быть, ты, узнав, как было дело, простишь меня и вновь впустишь в свою жизнь…
– Нет, Дженни. Через десяток дней у меня свадьба.
Дженни издала мучительный стон и отвернулась от него. Донован был тронут; правда, он не видел ее прищуренных глаз и сжатых губ, не видел, как на ее лице отразилась холодная решимость.
– Кто… кто эта леди? Король говорил что-то, но я не поняла.
– Ее имя Кэтрин Мак-Леод.
Дженни кривила душой: она располагала всеми сведениями о Кэтрин, в том числе о том, что семья ее держала сторону убитого короля; но она не ожидала, что свадьба произойдет так скоро.
– Ты порицаешь меня за корысть, – сказала она тихо. – Разве ты поступаешь не точно так же?
– Благодаря тебе я усвоил, что лучший брак – брак по расчету:
У Дженни упало сердце. Значит, у Донована не осталось ни капли любви к ней? Но она сумеет снова разжечь пламя чувства в его душе!
– Но если ты не любишь Кэтрин, то почему бы тебе не сделать ее любовницей? Ты же можешь все, – я слышала, король тебе безгранично доверяет. А потом… потом ты сможешь жениться по любви. Трудно рассчитывать на верность жены, которую ты силой привел под венец.
– Ты сомневаешься в моей способности уследить за женой?
– Я сомневаюсь в тебе, Донован, – горячо прошептала Дженни, вновь оборачиваясь к нему. – Ты – будешь ли ты верен ей? Не захочется ли тебе близости с пылкой женщиной, если тебе придется делить постель с холодной и бесчувственной особой?
Старое, знакомое чувство шевельнулось в душе Донована, и тело отозвалось знакомой истомой – оно тоже ничего не забыло. Он ненавидел Дженни и в то же время был охвачен ураганом чувств. Ему хотелось ранить ее как можно сильнее, унизить грубым обладанием. Донован подумал о Кэтрин; он знал, что эта девушка будет сопротивляться до конца. Так, может быть, вид его бывшей любовницы вразумит ее хотя бы немного? Игра опасная, но, может быть, Кэтрин поймет, что от нее зависит отношение к ней будущего мужа. В конце концов, фамильная гордость – единственное ее достояние.
– Дженни, того юного глупца, который умолял тебя выйти за него замуж, больше не существует. Нет на свете женщины, которой бы я доверил свое сердце. Теперь я просто беру то, что мне нравится.
Донован взял ее за плечи и поцеловал грубо и бесцеремонно, так, что Дженни осознала: мальчик, которым она вертела, как хотела, стал неотразимым мужчиной, способным ошеломить любую женщину.
Доновану же вспомнилась другая женщина и другой поцелуй, где вместо необузданной страсти была уступчивость губ, робкая отзывчивость языка и сладостный вкус после поцелуя. Кэтрин прочно вошла в мир его чувств. С облегчением Донован подумал, что наконец-то вынул из сердца занозу, мучившую его эти годы, и эта мысль переполнила Мак-Адама ликованием: былой власти Дженни над ним пришел конец.
– Донован, это была воля моего отца – отдать меня замуж за старого богача-лорда. Ты же знаешь о его честолюбии. Он добился своего, но теперь я вновь свободна. Это было ужасно: отдаваться ему, не любя. Ведь все это время я продолжала любить одного тебя.
Донован принял решение: Дженни может оказаться чрезвычайно полезным оружием в деле укрощения его будущей жены. Совесть не будет его мучить: он всего лишь отплатит Дженни за все.
– У вас были дети? – спросил он с наигранным интересом.
– Нет, я была достаточно осмотрительной.
– Так ты его даже этой малости лишила?
– Меня отдали ему силой, я его не любила.
– А теперь тебе пришло в голову пожить при дворе.
– Мы с Мэгги недавно стали подругами.
– Случайность? Или твой расчет?
– Почему ты переворачиваешь каждое мое слово? – Дженни взглянула Доновану в лицо, но он уже сменил проницательную улыбку выражением сочувственного внимания. Она хитро улыбнулась: – Ну, может быть, это не вполне случайность… Но Мэгги такая милая…
– И полезная тебе. Заруби себе на носу, Дженни: не вздумай вредить ей. Король впервые в жизни полюбил по-настоящему.
– Мне нет дела до Якова, а Мэгги – моя подруга. Но я пришла сюда, чтобы увидеться с тобой. Не отворачивайся от меня, Донован.
Мак-Адам отдал должное актерским способностям своей бывшей любовницы и удивился, как же раньше он не замечал этой фальши. Она намеревалась вновь использовать его, пока ей не подвернется что-либо более привлекательное. Например – возможность стать любовницей короля. Широко раскрытые глаза Дженни выражали мольбу, а ее рука тянулась к нему в жесте просящей подаяния: великолепная, поистине неотразимая поза.
– Я вовсе не собираюсь от тебя отворачиваться, – не без коварства усмехнулся Донован. – Полагаю, что двор – самое место для тебя. Здесь хорошо и весело. Тебе понравится.
Дженни шагнула к нему и легонько коснулась его лица.
– А ты, Донован? Ты рад моему возвращению?
Только слепой мог не заметить зазывной истомы в ее глазах и голосе. Еще пару недель назад Донован не замедлил бы воспользоваться моментом. Но сегодня… сегодня что-то мешало ему. Что? Неужели разгорающееся чувство к невесте так изменило его? Донован отказывался признать это. Он и Кэтрин, и Дженни воспринимает такими, как они есть, ни больше, ни меньше. Кэтрин – как невесту, за которой титул и состояние, а Дженни – как возможность того, что он может иметь. Но пусть они не рассчитывают на его любовь, ибо, при всех внешних различиях, Дженни и Кэтрин по сути одно и то же: они корыстны и испорчены.
– Конечно, Дженни. Разумеется, ничто не помешает нам быть… друзьями.
– Друзьями? И только?
Донован пожал плечами и неопределенно улыбнулся. Поняв его улыбку по-своему, Дженни, уверенная в своей неотразимости и способности восстановить былую власть, решила, что близка к победе. Она буквально таяла, но ее кавалер почему-то не торопился воспользоваться моментом. Взяв ее за плечи, Донован мягко, но решительно отстранил женщину.
– Не стоит забывать, где мы. Король не придет в восторг, если зайдет сюда и обнаружит нас за этим… компрометирующим занятием.
– Не говоря уже о твоей невесте, – сказала с иронией Дженни.
– Да, – усмехнулся он. – Зная характер Кэтрин, я бы не хотел подвергать себя такому испытанию: я вовсе не желаю возобновлять войну с будущей женой.
– Возобновлять? – удивленно переспросила Дженни.
Донован прикусил язык: тщеславная, безнравственная и неразборчивая в средствах фрейлина Мэгги могла использовать услышанное в своих интересах.
– Ты разве забыла, Дженни, что Мак-Леоды остались верными прежнему королю? Нам с трудом удалось завоевать их расположение, и ни я, ни король не желаем испытывать их терпение.
Дженни, не сморгнув, проглотила его объяснение, про себя уже начав строить далеко идущие планы. До тех пор, пока она разберется в хитросплетении жизни дворца и найдет себе надежных союзников, ей придется играть в кошки-мышки со всеми, включая Донована. От рождения наделенная терпеливостью хищницы, подстерегающей жертву, Дженни готова была ждать. Но если между Донованом и его невестой существует какая-то трещина, то она приложит все усилия для того, чтобы превратить ее в пропасть.
– Ты высоко взлетел, Донован. – Глаза ее сверкнули восхищением. – Ты заслужил то, что приобрел. Говорят, ты и Патрик Хепберн – две руки короля.
– Я ценю его доверие ко мне. Предательство, измена за пределами моего понимания, – ответил Мак-Адам, намекая, что не потерпит нового предательства со стороны Дженни.
– Я была молодой и глупой, Донован, и никогда не держала в сердце даже мысли об измене. Если бы мой отец не заставил меня выйти за другого, мы бы давно были мужем и женой. Я совершила страшную ошибку, и теперь плачу за нее. Но я бы хотела, чтобы ты знал: я никогда не переставала любить и желать тебя. – Голос ее стал томным, и она приблизилась к Доновану. – Если я тебе когда-либо понадоблюсь… совершенно неважно для чего, – стоит тебе дать знать, и я буду рядом. Разве можно когда-нибудь забыть то, что было между нами?
Донован улыбнулся.
– Как приятно знать, что у тебя есть друг, на которого в любую минуту можно рассчитывать. Но не кажется ли тебе, что нам следует держаться поодаль? Ни тебе, ни мне не нужны слухи и превратные толкования.
Дженни мило улыбнулась, и они покинули выбранный ими уголок; помышления бывших любовников были совершенно противоположны: Дженни уже составила план действия, решив не упускать ни единого слова, которое будет обронено в ее присутствии; Донован же все больше приходил к мысли, что Дженни объявилась при дворе с гораздо более дальним прицелом, чем при случае вновь завязать с ним роман.
Донован разглядел в переполненной комнате Кэтрин и, невзирая на ее улыбку и смех, почувствовал, что она в ярости. Ее самолюбие было уязвлено тем, что ее жених неизвестно куда и неизвестно для чего удалился с заезжей леди. Донован ощутил легкое удовлетворение от того, что сумел лишний раз поставить упрямицу на место и показать, кто из них хозяин положения.
Кэтрин не желала терпеть такого обращения. Донован женится на ней ради выгоды, и выбора у нее нет. Правда, она пригрозила Мак-Адаму, что опозорит его изменой, но в глубине души девушка понимала, что она не способна на такую низость. Если о любви и доверии не может быть и речи, ей придется искать какую-то иную основу для своей семейной жизни.
Кэтрин проследила за Дженни, пересекающей зал, и с ненавистью подумала, что той не составит труда снова обольстить ее жениха. Вне всякого сомнения, Дженни Грэй превосходна в постели; так пусть Донован и отправляется с ней на все четыре стороны, а ее оставит в покое. Кэтрин была бы только счастлива. В конце концов, ей противно даже его прикосновение, объявила она себе, упорно не желая слушать внутренний голос: ее мечты разбиваются вдребезги, и все из-за мужчины, который не питает к ней никаких чувств!
Энн, Кэтрин и Донован доехали до дома в тягостном молчании. Энн ощущала враждебность будущих супругов друг к другу и прекрасно понимала, в чем дело. Но что она могла сделать? Утомленная вечером и собственными мыслями, она торопливо удалилась в свою комнату, оставив Кэтрин и Донована самих разбираться между собой.
Кэтрин сорвала с плеч плащ и швырнула его на спинку кресла, чувствуя, что Донован следит за ней. Появились слуги; он резко приказал принести вина и отправляться спать. Сжавшись от страха, слуга принес требуемое и ретировался из комнаты. Кэтрин покачала головой:
– Мы, наверное, будем самой несчастной семейной парой во всей Шотландии. – Она улыбнулась себе. – Я пошла.
Донован, уже наливший два кубка, протянул один Кэтрин, но та отрицательно качнула головой и направилась к лестнице.
– Вам придется погодить, сударыня. Я не желаю пить один, и мне нужно сказать вам кое-что.
– Если речь идет о вашей связи с леди Грэй, не стоит беспокоиться. Я уже знаю все, что хотела знать.
– Дворцовые сплетни далеко не всегда верный источник сведений, – усмехнулся Донован, присев на корточки у пылающего камина и потягивая вино. – И кто же, позвольте спросить, позаботился просветить вас?
– Это не имеет значения.
– Совершенно верно, не имеет. Я собирался говорить совсем не о леди Грэй.
– Еще бы! Думаю, не вполне удобно обсуждать с невестой свои похождения с любовницей.
– Что за бес в вас вселился, миледи? Не язык, а колючка. Уж не ревность ли это?
– Надменный глупец! Чтобы ревновать, надо любить. Зачем тебе свадьба со мной, когда на глазах у всего двора ты амурничаешь с этой проходимкой. Почему бы тебе не отправиться к ней в постель и не оставить меня в покое?
– «Проходимка»! – расхохотался Донован. – С твоей красотой ты могла бы быть и более великодушной.
– Красота тут ни при чем. Я придаю достаточно большое значение своему положению и незапятнанности своего имени, чтобы позволять валять его в грязи потому, что какому-то мужлану взбрело в голову порезвиться с этой… этой…
Кэтрин задохнулась, не в силах подобрать нужное слово.
– Однако, – хладнокровно парировал Мак-Адам, – именно ты объявила, что будешь изменять мне при каждой возможности. Не твои ли это слова, что все дети от нашего брака будут ублюдками? Уж не думаешь ли ты, что я позволю все, чего достиг в своей жизни, пустить на ветер и мое имя извалять в грязи?
– Итак, я должна стать верной и послушной женой, спокойно взирающей на то, как мой муж распускает перья перед любовницей.
– Дженни мне не любовница… пока что.
– Если это угроза, то берегитесь, милорд.
Донован шагнул к столу и поставил на него кубок, затем медленно подошел к невесте, которая неподвижно стояла, с вызовом встречая его взгляд: если он рассчитывает запугать ее, то тут он ошибся. Кэтрин была не из тех женщин, чью смелость так легко сломить.
– Твоя семья, твое имя, твое достоинство – вот три вещи, Кэтрин, которые тебе дороже всего.
– Да, поскольку всего остального ты и король нас лишили, оставив вещи, которые ты так небрежно назвал.
– Не заключить ли нам сделку, Кэтрин?
– Сделку! Я однажды уже надеялась заключить с тобой сделку, но в ответ получила лишь одни унижения. Почему я должна поверить тебе?
– Потому что в доме должен царить мир. И ты, и я можем быть недовольны чем-то друг в друге, но слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить этой войне продолжаться и дальше.
Кэтрин прикусила губу. Итак, они оба могут быть недовольны друг другом, сказала она себе. Следовательно, и для него этот брак может оказаться тягостным. Конечно, теперь появилась Дженни Грэй! Девушка почувствовала, что попала в ловушку: ведь в железных руках стоящего рядом с ней человека сосредоточена громадная власть. Донован осознавал свою силу и не сомневался, что сумеет обуздать Кэтрин; он сжал ее плечи и почувствовал, как она окаменела. Это его разъярило и возбудило в одно и то же время.
– Яков хочет обвенчать нас в замковой часовне. Она маленькая и красивая, тебе понравится. Завтра ты отправишься туда и займешься приготовлениями. Мэгги тебе поможет. Все будет так, как ты захочешь.
Кэтрин пыталась сохранить холодность, но его возбуждение передалось ей. Однако нельзя было сдаваться на милость победителю и превращать себя в орудие чужой беспощадной воли. Девушка ощутила дыхание грядущих в скорости дней, когда она уже будет принадлежать Доновану, который, возможно, захочет делить постель одновременно с другой женщиной.
– Очень великодушно с твоей стороны и твоего короля позволить мне самой распоряжаться нашим… торжеством. Я сделаю все, чтобы это соответствовало твоему положению и вкусам.
Кэтрин почувствовала, как его руки сжимаются на ее плечах и он поворачивает ее лицом к себе. Взгляды их встретились.
Донован наклонился, чтобы поймать ее губы, и Кэтрин издала приглушенный вскрик протеста. Но это был не карающий и не грубый поцелуй захватчика, скорее он был нежным и чувственным. Мак-Адам вновь и вновь смаковал вкус ее рта, возбуждая в девушке все большее желание, с которым она пыталась бороться; Донован тоже не мог оторваться от нее – он попал в ловушку ее чувственности и теперь с блаженством наслаждался каждой секундой близости к ней. Словно жаркая волна окатила его тело. Он уже жаждал обладать ею полностью и до конца, и его рука скользнула к бедрам Кэтрин, прижимая ее еще теснее к своему телу.
Кэтрин вся пылала, и воздвигнутые ею стены и заграждения рушились одно за другим; губы ее разомкнулись, все тело дрожало. Освободиться любой ценой!.. Она рванулась, и Донован отпустил ее: тяжело дыша, они смотрели друг на друга, внезапно ощутив свою взаимозависимость. Но больше всего на свете Донован сейчас боялся совершить непоправимое; удерживая невесту в своих объятиях, он рисковал чрезмерно поддаться чувствам. И все же он не выдержал и вновь привлек Кэтрин к себе.
– Пусти, – прошептала она.
– Нет.
– Ты не любишь меня.
– Зато хочу.
– Я никогда не полюблю тебя.
– А я и не прошу. Но через несколько дней ты будешь принадлежать мне. Я не потерплю измены, Кэтрин, позволь мне тебя предостеречь.
– А ты позволь мне еще раз тебя предупредить, что ты делаешь очень и очень серьезную ошибку.
– Тогда мне всего лишь придется заплатить за это какую-то цену. Но уж если я за что-то плачу… я это получаю.
– Будь ты проклят!
– Спокойной ночи, Кэтрин.
Он легонько поцеловал ее, развернул и мягко подтолкнул в сторону лестницы. От ярости у нее словно выросли крылья, и через несколько секунд Донован услышал, как захлопнулась дверь. Только тогда улыбка сошла с его лица. Он налил вина и медленно опустился в кресло. Сердце у него часто колотилось, а вкус поцелуя не сходил с губ, отгоняя всякую мысль о сне.
Но сон не приходил и к Кэтрин: она ходила взад-вперед по комнате, тело ее била дрожь. Впервые в жизни девушка испугалась собственного чувства, не желающего подчиняться ее разуму, и злилась на человека, который способен был пробудить его в ней одним только прикосновением.
