Текст книги "Любовная капитуляция"
Автор книги: Сильвия Соммерфилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
11
Эндрю сидел перед догорающим очагом хмурый, как туча. Никогда в жизни он не ощущал себя таким беспомощным. Вверху над ним Энн и Кэтрин готовились к выезду на празднество по случаю коронации. Энн… она сейчас тщательно выбирала, во что ей одеться. В Эндрю все восставало при одной мысли об этом. Выбирать платье, чтобы предстать в полном блеске перед сборищем лордов, служащих Якову, чтобы, как на аукционе, быть проданной самому преданному и близкому королю вельможе! Оказаться во власти мужчины, которого она не любит! Если только Яков не придет к окончательному и твердому решению в течение этих недель, Эндрю был готов на все, что в его силах, чтобы получить доступ к Доновану и королю. Тогда… тогда он сможет вслух заявить о собственных притязаниях на Энн.
Его сватовство в таком случае отлично работало бы на весь план: английская невеста для шотландского короля и шотландская невеста для английского лорда… Если бы только хватило времени и Донован не схватил его… Если бы… Бороздка на хмуром лбу Эндрю стала еще глубже. Он до сих пор ни о чем не спросил Энн, ни разу ее не обнял, не поцеловал. Как вообще можно строить какие-то планы, если точно неизвестно, что у нее на сердце?
Кэтрин в это время стояла перед громадным зеркалом, но глаза ее неотрывно следили за отражением сестры. Энн сидела перед собственным зеркалом, механически расчесывая гребнем свои длинные черные волосы. Кэтрин было видно, что мысли ее чем-то заняты и, пожалуй, девушка могла предположить чем или кем.
Энн не хотелось ехать на этот вечер-фарс. Она понимала, для чего все это затеяно. Формально – по случаю коронации Якова и объявления о помолвке одного из ближайших придворных с девушкой из благородного семейства. Все выглядело благопристойно, если бы не сознание, что Кэтрин появится на празднестве в роли жертвенного ягненка, как вознаграждение одному из приспешников короля за его верность. От этой мысли ей стало так дурно, что она невольно отложила в сторону гребень. Энн поймала на себе внимательный взгляд сестры и попыталась улыбнуться ей, но безуспешно. Кэтрин подошла к ней.
– Боже, Кэтрин, как ты можешь! Идти замуж за мужчину, которого ты не любишь!
– У меня нет выбора. Эрика сошлют, наше состояние перейдет в чужие руки… А потом, это веление короля.
– Я не могу. – Лицо Энн посерело. – Не могу, Кэтрин. Может быть, тебе сказать, что я почувствовала себя плохо?
Кэтрин опустилась перед Энн на колени, поймав ее руки.
– Энн, послушай. Пока венчание не состоялось, у нас остается надежда. Мы Мак-Леоды. Мы не можем позволить, чтобы эти мужланы вытащили нас из дома силой и затащили в церковь как последних трусих. У нас своя гордость, и у нас еще жива надежда. Улыбайся, смейся, танцуй… Играй свою игру, пока позволяет время. И помни: пока мы не обвенчаны, надежда остается. Кто знает, может быть, найдется способ уклониться от этих браков. Тут потребуется смелость, а ее у тебя в избытке, уж я-то знаю. А теперь продолжим. Дадим им сражение, прежде чем сдаваться.
Энн пристально посмотрела на Кэтрин.
– Кэтрин… а если… ты пойдешь замуж за Донована?
– Он, кажется, в этом уверен, – холодно сказала Кэтрин. – Но я уже предупредила его: если меня заставят сделать это, что ж!.. Всю жизнь ему придется раскаиваться.
– А как ты полагаешь, кто…
– …Будет избран для тебя? Не знаю. – Кэтрин встала и сделала несколько шагов по комнате. Стоя к Энн спиной, она тихо заговорила: – Энн… у тебя есть, кто мог бы стать твоим избранником?
Энн подумала об Эндрю. Да, сказала она себе, есть. Но между ними – целый мир, и сама ее жизнь окажется под угрозой, доверься она о нем хоть кому-то… даже Кэтрин.
– Почему ты об этом спрашиваешь? – уклонилась она от ответа.
– Это могло бы создать для тебя новые сложности… Энн… будь осторожна.
Кэтрин повернулась, и с минуту они смотрели друг другу в глаза.
Затем Энн улыбнулась:
– Буду, Кэтрин. Буду.
Кэтрин вернулась к зеркалу и не без гордости посмотрелась в него. На ней было не просто самое дорогое, но и самое вызывающее платье, которое когда-либо видел шотландский двор. Она усмехнулась, представив, какое выражение появится на лице Донована, когда он увидит, в каком платьице пришла на бал его невеста. Это тебе еще одна пощечина, милый Донован, подумала Кэтрин. И это не последнее, что хранится у меня про запас. Во всяком случае, на твою жизнь хватит.
Платье было закончено только сегодня, и во время поездки за ним Кэтрин доверительно сказала Эндрю, что наверняка за ней неотступно следят, на что Эндрю сдержанно ответил:
– Не сомневаюсь, что за вами наблюдают, леди Кэтрин… Как и за всеми нами.
Платье стоило затраченных усилий: из шуршащего черного шелка, с прямым корсажем и глубоким декольте. Юбка вздымалась волнами, но в то же время до самой талии шел разрез. Нижняя юбка была пурпурного цвета. Кэтрин не стала надевать драгоценности, ограничившись веточкой алмазов, пришпиленной к шелку на груди. Она не сомневалась, что сумеет привлечь к себе всеобщее внимание.
Двор Якова Стюарта слыл веселым, слегка распущенным и экстравагантным в истинно стюартовском стиле. Вот и сейчас ярко разряженные женщины, сверкая драгоценностями, томно поглядывали на кавалеров. Со скрытым нетерпением Донован ждал прибытия Кэтрин. После того, как объявят об их помолвке, он с частью своих людей сможет вселиться в дом Мак-Леодов, сделав его своей резиденцией.
Эндрю вскочил на ноги, услышав, как Энн и Кэтрин спускаются по лестнице. Кэтрин была просто великолепна, блеск и пламя, но Эндрю не мог отвести глаз от Энн. Девушка была в темно-красном платье, глаза ее блестели, волосы отливали, как атлас. Она старалась не встречаться глазами с Эндрю, а щеки ее горели. Она сейчас боялась его подозрений. А Крейтон в этот момент был близок к тому, чтобы изменить родине и проклясть Джеффри Спэрроу.
– За нами кто-то послан? – спросила Кэтрин.
– Да, леди Кэтрин, – ответил Эндрю. – Вы желаете, чтобы я скакал рядом с вами?
– Нет. – Голос Энн ворвался в разговор раньше, чем Кэтрин успела ответить. – Я… я не желаю, чтобы вы присутствовали там. Будет спокойнее, если вы останетесь присматривать за домом.
Крейтон понял, что она имела в виду. Она была не уверена в его реакции и не хотела, чтобы он оказался в рискованной ситуации, беспокоясь о его безопасности. Эндрю же готов был похитить ее и умчаться с ней, куда глаза глядят.
– Хорошо, – хрипло сказал он, словно безжалостная петля перехватила его горло. – Я буду ждать вас здесь, пока не уверюсь, что вы дома и в безопасности.
– Отличная идея, – живо сказала Кэтрин. – Пойдем, Энн, не следует заставлять короля ждать.
Девушки ушли, и стук захлопнувшейся двери прозвучал для Эндрю, как приговор.
Он упал в кресло перед огнем, и голова его была наполнена мыслями об убийстве… или самоубийстве. Он скрипнул зубами, представив Энн в объятиях другого мужчины; Эндрю чувствовал себя не в силах перенести бесконечные часы ожидания…
Четырьмя днями раньше начали прибывать послы едва ли не всех государств Европы. Сегодня на вечере датчане и французы соперничали друг с другом. Испанские женщины бросали томные взгляды из-за пышных вееров, и сами голоса их звучали как музыка, смешиваясь с игрой музыкантов, расположившихся на балконе. Но даже среди этой толпы разноплеменных роскошных красавиц и блестящих кавалеров появление Кэтрин и Энн не осталось незамеченным. Мужчины сразу оценили очарование и красоту сестер и тут же смекнули, что обе они привезены на смотрины. Разумеется, никто не мог знать, что Кэтрин уже обещана Доновану, и ему не терпелось довести эту новость до всеобщего сведения; нетерпение свое он считал проявлением чувства собственника, едва ли понимая, что с правами на женщину получает малоприятное приданое – ревность.
Ближайшие гости немедленно обернулись, чтобы взглянуть на сестер, и вскоре Кэтрин и Энн обнаружили, что окружены целой толпой мужчин; женщины в большинстве остались в стороне, бросая ледяные взгляды на все это «безобразие».
Донован тоже стоял в стороне, в обществе нескольких друзей. Он словно шестым чувством понял, что прибыла Кэтрин. Проложив плечом дорогу через толпу, он увидел ее и резко остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие.
Кэтрин улыбнулась и протянула ему руку. Он увидел знакомый изгиб ее губ, смех и вызов в глазах. Тем не менее, он принял руку. Мужчины вокруг подались в стороны, никто не рисковал оказаться на пути между Донованом и тем, кого он желает.
– Ваша слуга, милорд!
Кэтрин присела в преувеличенно глубоком реверансе. Да, ей без труда удалось шокировать Донована, но сейчас, взглянув на его лицо, она испугалась, что ее будущий муж запросто может выставить ее из зала. Донован не успел ничего сказать, так как герольды возвестили о приходе короля.
Яков неторопливо прошествовал в зал, наслаждаясь церемонией. Поговорив по пути с несколькими придворными, он остановился перед сестрами и Донованом. Глаза его скользнули по всем троим и вдруг засверкали весельем.
– Вы необыкновенно милые создания. – Яков глянул на Донована, затем на Кэтрин. – Я бы сказал, моя дорогая леди Кэтрин, что ваши прелести видны исключительно хорошо.
– Это новейший покрой платья, принятый сейчас в Венеции, ваша милость, – сказала Кэтрин.
– Как бы там ни было, но это ваш покрой, миледи.
– Благодарю, сир.
– Леди Энн! – Яков обратил свое лицо к младшей сестре. – Вы бесценное приобретение для нашего двора. Наслаждайтесь этим вечером в полной мере. Наше желание, чтобы вы как можно больше времени проводили при нас.
– Слушаюсь, ваше величество, – тихо сказала Энн.
Яков попытался сострить, но на редкость неудачно:
– Постарайтесь, ведь вы же не собственность его светлости.
Король кивнул в сторону Донована.
– О, конечно, ваше величество, нет, – немедленно отозвалась Кэтрин, вызывающе взглянув на Донована, у которого руки чесались задушить своего сюзерена.
Яков, не оценив ситуации, со смехом перешел к французскому послу. Донован остался рядом с Кэтрин, намереваясь высказать ей все, что думает насчет ее наряда, но в это время к Энн подошел один из лордов – любимец Якова – и пригласил ее на танец. Энн понимала, что отказ не понравится королю, а, кроме того, она держала в голове совет Кэтрин: пока ты не замужем, надежда живет. Когда она улыбнулась и подала руку кавалеру, перед ее глазами возник образ Эндрю. Теперь Кэтрин и Донован смогли на какое-то время остаться наедине. Мак-Адам тонко улыбнулся, и Кэтрин ощутила, как от осознания его близости у нее забилась жилка на виске.
– Время располагаться за столом, Кэтрин. Ты сядешь со мной.
Это был скорее приказ, чем просьба; она могла бы поспорить, чтобы лишний раз помучить его, но когда Донован остановил на ней свой тяжелый взгляд, испугалась, – наверное, в первый раз в жизни.
– Ну, конечно, – тихо отозвалась она.
Он взял ее руку в тиски своих пальцев, и они двинулись к столу, где сели плечом к плечу. Так, не размыкая губ, они смотрели, как перед ними выставляют огромные блюда с мясом и дичью.
– Как я заметила, ты разговаривал с восхитительной блондинкой, когда я вошла, – небрежно обронила Кэтрин.
Донован искренне поразился, польщенный, что во всей этой суматохе она удосужилась разглядеть его.
– Леди Дункан? Да, согласен, она красива.
Кэтрин залпом осушила кубок с вином, затем снова подняла глаза к нему.
– Леди Дункан – это твоя последняя шлюха?
Донован раздраженно, но с чувством неловкости и вины пробормотал:
– Сегодня на вечере я впервые встретился с леди Дункан.
– Ну, ну, – холодно ответила Кэтрин. – Ты часто в разъездах, и, помимо жены, что ждет тебя дома, сможешь, конечно же, иметь кучу женщин. Так что, полагаю, мне и Энн имеет смысл оставить Эндрю для нашей безопасности на случай твоих отъездов и гулянок. Как ты считаешь?
Глаза их встретились, и Донован усмехнулся. Она, похоже, следит за каждым его шагом. Непонятно почему, но это ему польстило.
– Ревнуете, сударыня? Не стоит.
– Не стоит лгать, – сказала Кэтрин, держа кубок с вином.
Кубки оказались куда вместительнее, чем она ожидала, а слуги тут же наполнили их снова. Она почувствовала, как по телу начинает разливаться приятное тепло.
Донован искоса следил за Кэтрин, соседи по столу следили за парой, и от уст к устам перетекал слух, что эта женщина отдана Доновану Мак-Адаму в награду за его усердие. Неужели это правда? – спрашивали все себя, и лишь немногие чувствовали по глазам Донована, что для него речь идет не просто о выгодной женитьбе, а о чем-то ином, занимающем его до глубины души.
Похоже, Дэвид Мюррей был в высшей степени очарован Энн. Когда танец кончился, он отпустил ее с неохотой.
– Пойдемте, сядете рядом за столом и разделите со мной трапезу, – настойчиво обратился он к Энн.
Та быстро глянула в направлении Кэтрин и увидела, что сестра хохочет в ответ на какую-то реплику Донована. Кивнув в знак согласия донельзя довольному Дэвиду, девушка села рядом с ним. Тот не спускал с нее глаз: она казалась ему белым голубем, который в любой момент может упорхнуть, и он тут же начал строить планы: он доблестно сражался на стороне нового короля, его глубокая преданность Якову и Доновану была хорошо известна и он был в курсе житейской ситуации Мак-Леодов. Пожалуй, мог бы получиться славный брак, достойная плата за верность монарху и лишний способ укрепить положение нового короля. Почему бы ему не иметь Энн Мак-Леод? В силу обычая ему в голову не пришло спросить, как отнеслась бы сама Энн к такому выбору. В конце концов, она – подданная короля и обязана выполнять все, что тот прикажет.
Дэвид прикинул все выгоды брака: укрепление его позиций при дворе, родство с аристократической фамилией, богатство, влияние… Все это он «примерял» на себя, и Энн не играла в его расчетах никакой роли, – хотя, конечно, лучше иметь хорошенькую жену.
Девушка разговаривала с ним робко, преимущественно отвечая на его вопросы. Впрочем, Дэвид вовсе не собирался сразу же поставить ее в известность о своих намерениях. Энн, однако, не могла отделаться от ощущения, что он смотрит на нее как на награду, и это выводило ее из себя из-за осознания собственной беспомощности. Глядя на Дэвида, она невольно сравнивала его с Эндрю, и сравнение было далеко не в пользу новоиспеченного шотландского лорда. Ее мучила потребность в чем-то, чему она едва ли могла дать имя. Эндрю так ни разу и не сказал о своем чувстве, он лишь проявил исключительное доверие к ней… Но этого девушке казалось мало… Впрочем, не хуже ли было бы, признайся Эндрю ей в любви? В его положении он ровным счетом ничего не мог поделать. Ей оставалось бы держать в тайне его секрет и надеяться на удачу. Но, учитывая настойчивые слухи об увлечении короля Мэгги Драммонд, рассчитывать на успех особо не приходилось.
Она подумала, какой пустой была бы ее жизнь, не появись в ней Эндрю. Поглощенная своими мыслями, она вздрогнула, когда Дэвид положил руку на ее ладонь; Энн подняла глаза и увидела, что все взоры направлены в конец зала. Яков поднялся с кубком в руке; наступила тишина. Взгляд Энн метнулся к сестре: лицо Кэтрин побледнело. Она сидела прямо и надменно, но ее глаза были устремлены на короля.
– Обращаемся к каждому отдельно и ко всем вместе, – сказал Яков. – Предлагаю всем поднять кубки по случаю еще одного повода для нашего празднества. Сегодня мы, ваш король, с удовлетворением объявляем о помолвке нашего верного слуги Донована Мак-Адама и леди Кэтрин Мак-Леод.
Под одобрительные возгласы Донован и Кэтрин поднялись и выпили за тост, предложенный королем, хотя Кэтрин, пожалуй, выпила уже достаточно, пытаясь заглушить ярость поражения в борьбе с Мак-Адамом. Сказать, что она была чуть навеселе, означало бы сильно сгладить ситуацию. Только твердая рука Донована удержала ее на ногах, когда, покачнувшись, она, не переводя дыхания, выпила еще один кубок.
Донован, понимая, что через минуту-другую Кэтрин окажется в таком состоянии, в котором будет способна совершить непоправимые глупости, чувствовал некоторую растерянность. Ее необычайная красота привлекала к себе внимание всего зала. С момента оглашения помолвки на Доноване лежала ответственность за обоих, а Кэтрин во хмелю способна была сказать в лицо самому королю горькую правду, а Якову такая прямота едва ли пришлась бы сейчас по душе. Задетый за живое, король, в свою очередь, был способен на поступки, о которых стал бы впоследствии жалеть. Все эти соображения подвигли Мак-Адама немедленно что-то предпринять, и он тихо, но твердо сказал невесте:
– Полагаю, миледи, что поступлю благоразумно, доставив вас домой раньше, чем вы успеете выкинуть какую-нибудь глупость.
Удерживая раздражение, Донован твердо взял ее под локоть.
– А я желаю остаться, – слегка заплетающимся языком, заявила Кэтрин.
– Мне бы крайне не хотелось устраивать здесь представление, – сказал жених зловеще, – но дома ты об этом горько пожалеешь!
И он почти силой вытащил ее из-за стола. Кэтрин пришлось подчиниться, и то только потому, что, поднявшись на ноги, она почувствовала, что все вокруг плывет. Изо всех сил стараясь не упасть, почти вися на руках Донована, она с немалым трудом пересекла зал; в конце концов они оказались за его большими дверями. Кэтрин подняла к вискам руки. В голове шумело, перед глазами мелькали радужные шары. Опершись на стену, она с удовлетворением взглянула на Донована.
– П-похоже, что я несколько уронила в глазах двора себя и, надеюсь, очень сильно – тебя.
Лицо ее выражало нескрываемое удовлетворение.
– У тебя вид пьянчужки с улицы, – сказал Донован с прорвавшейся в голосе злостью, – с которой едва ли захочет иметь дело уважающий себя мужчина.
Ухватив руку Кэтрин, он потащил ее вперед.
– О, лорд Мак-Адам! – засмеялась она. – Где же ваша хваленая выдержка? Или вы осознали, что совершили ошибку, выбрав меня в жены?
Кэтрин начала приводить в жизнь свое обещание превратить жизнь Донована в пытку, если он не откажется от намерения жениться на ней.
Он остановился так внезапно, что она, продолжая двигаться вперед, но удерживаемая рукой Донована, крутанулась на 180 градусов и оказалась лицом к лицу с ним. Руки его сжались вокруг девушки, и она взглянула прямо в его хмурое, потемневшее от гнева лицо.
– Вы еще не так пожалеете, что выбрали меня, милорд, – глумливо пообещала Кэт.
– Я провожу тебя домой. – Донован говорил тихо, но более чем серьезно. – Наша свадьба состоится меньше чем через две недели. До этого дня ты будешь заперта в доме, тебе запрещается выходить или выезжать за его ворота без меня. Там ты и увидишь, дорогая, кто кем командует.
Он взял девушку за плечи и хотел привлечь к себе, но Кэтрин уперлась руками в грудь этого человека без души и сердца, который ни разу не сказал ей о любви и явно не собирался когда-либо это сделать. Представив свое будущее, девушка почувствовала отчаяние.
– Пусти меня!
Но вместо этого Донован прижал ее к себе, ощутив прилив желания. Кэтрин неудержимо влекла его к себе, как ни одна женщина после Дженни, но он дал клятву, что не капитулирует ни перед одной из них. Кэтрин ощущала переполнявшее Донована желание, ощущала жар его серых глаз, и все ее существо наполнилось нежданным теплом к этому человеку.
Он склонил голову и припал губами к ее рту, намереваясь силой сорвать поцелуй, но в растерянности почувствовал, что ее нежные губы приоткрылись навстречу ему. Кэтрин застонала, когда его язык проник ей в рот. Страсть, внезапно вспыхнувшая, разгоралась, выходя из-под контроля.
С Донованом тоже происходило нечто неожиданное. Ему стало ясно, что он лгал себе, чтобы скрыть свою уязвимость и не бередить, еще не зажившую, сердечную рану. Нет, он должен держать себя в руках, пока она официально не стала его женой; не менее смутные переживания испытывала и Кэтрин.
– Так вы находите, что я все же смогу украсить вашу жизнь в качестве трофея, милорд? Я польщена, – попыталась она шутить.
Он усмехнулся, остывая.
– Да, ты украсишь мою жизнь, Кэтрин. В конечном итоге это будет сладостный брак, наполненный взаимным и непреходящим интересом.
– Взаимным интересом! Ах ты, безродный мужлан! – вспыхнула Кэтрин. – У тебя что, в груди не сердце, а камень?
– И снова ты про любовь, – засмеялся Донован. – Но я уже говорил, что это бесполезное и опасное чувство. Я никогда не дам тебе в руки такое оружие, Кэтрин. Пойдем, уже поздно, а я еще должен доставить тебя домой.
Он стиснул ей локоть и повлек за собой. Через несколько минут они уже ехали к дому.
Эндрю устало откинулся назад в высоком кресле. Пламя свечи и тлеющие угли освещали комнату. Ему казалось, что время остановилось. Окна были зашторены, и в комнате царила гнетущая тишина.
Поднявшись, он подошел к окну и выглянул. Ни души. Задернув шторы, Эндрю вернулся на свое место.
Он думал о встрече, которая должна была состояться менее чем через неделю, встрече, после которой он получит на руки бумаги, подписанные изменниками. Бумаги, которые должны были открыть ему дорогу к шотландскому королю. Бумаги, которые могли принести с собой долгожданный мир, но что самое главное – принести ему руку и сердце Энн. Менее чем через неделю. Но что, если Энн будет обещана кому-то другому до того, как он успеет завершить свой замысел! Мак-Адам питает к нему крайнее подозрение, видит в нем английского шпиона. Без этих бумаг он будет как без рук, а одного его слова может оказаться недостаточным, чтобы расположить этих могущественных людей к себе…
Неожиданно до него долетел звук раскрывшейся наружной двери и голоса. Его голубые глаза засветились тревожным светом, и он повернулся в нетерпеливом ожидании. Сейчас его раздражала сама мысль, что он должен в роли слуги открывать дверь женщине, которую любит и которой не может помочь.
Пока он колебался, дверь распахнулась сама, и, к своему удивлению, он увидел перед собой Кэтрин и Донована Мак-Адама.
– Леди Кэтрин, – сказал Эндрю, пытаясь не замечать прищуренных глаз Донована, – а где… где леди Энн?
– Леди Энн доставят домой позже, в целости и сохранности, – грубо объявил Донован. – Вполне возможно, ее привезет один из ее многочисленных поклонников.
Он не спускал глаз с Эндрю, надеясь, что тот себя хоть чем-то выдаст. Но Эндрю сумел сохранить невозмутимость.
– Можете отправляться спать, – приказал Донован.
Эндрю, было, двинулся, но умоляющие глаза Кэтрин остановили его.
– Покорнейше извините, милорд, но сэр Эрик вверил мне безопасность и порядок в этом доме. Мой долг дождаться, пока все его обитатели не окажутся в нем и двери не будут вновь заперты. Мало ли кто может вломиться! Грабители, еще кто-нибудь…
Доновану захотелось заломить Эндрю руки и оттащить его в подвал главной башни замка, где на дыбе и после пытки огнем англичанин живо развязал бы свой язык. Но как сейчас объяснить королю грубое обращение с домоправителем благородной леди?
– Отныне тебе будет легче исполнять свои обязанности. Я с двумя людьми вселяюсь в дом. А уж после того, как леди Кэтрин станет моей женой, а леди Энн благополучно выйдет замуж, потребность в твоих услугах вообще отпадет.
Донован произнес эти оскорбительные слова в расчете на эффект и был вознагражден: глаза Эндрю против воли вспыхнули гневом.
– Я уже дома и в безопасности, – заявила Кэтрин, раздраженная головной болью и бесцеремонным поведением Донована. Она тоже заметила, как недобро сверкнули глаза Эндрю, и не желала никаких столкновений. – Этого более чем достаточно, чтобы оставить меня здесь с Эндрю. Мы подождем прибытия нашей сестры.
– Тогда желаю вам спокойной ночи, леди Кэтрин, – высокомерно прозвучал голос Донована. – Вам не разрешается выходить из этого дома. С завтрашнего дня я и мои люди будем здесь, так что я уверен в вашем повиновении.
Развернувшись, он вышел, и Кэтрин теперь только позволила себе схватиться за голову, проклиная страшную боль.
– Можешь идти, Эндрю. Я дождусь Энн.
– Миледи, если мне позволено будет сказать, вы выглядите немножко… э-э… нездоровой. Мне кажется, было бы разумнее, если бы я подождал возвращения леди Энн, а вы пошли спать.
– М-м-м… может быть, ты и прав, – ответила Кэтрин. Подойдя к камину, она, греясь, протянула над ним руки. – Эндрю!
– Да, леди Кэтрин?
– Как ты думаешь, кого бы могла выбрать себе в мужья моя сестра?
Она повернула голову, успев поймать перемену в его лице.
– Не знаю, миледи, – сказал он.
– Я бы хотела видеть Энн счастливой в браке, – сказала Кэтрин, не отрывая от Эндрю взгляда.
– Да, миледи. Счастливой, – повторил он.
– Энн… Она так непохожа на меня! Такая нежная.
– Может быть, но… но, может быть, и не настолько беспомощная, как думает большинство.
– Пожалуй, и все же… Мне больно видеть, как ломают ее жизнь…
– Да, леди Кэтрин, – ровным голосом сказал он. – Я тоже не могу. И постараюсь ее защитить, насколько это в моих силах.
Кэтрин улыбнулась:
– Спокойной ночи, Эндрю, – сказала она мягко.
Эндрю посмотрел ей вслед, озадаченно спрашивая себя: неужели он настолько безрассудно ведет себя, что и вторая сестра начинает о чем-то догадываться?
Он вздохнул. Несколько минут мерил шагами комнату, отгоняя от себя всякую мысль о том, как проводит это время Энн и кто из придворных проводит ее до дома.
Прошли еще два часа. Часы мучительного ожидания. Нервы Эндрю были напряжены, как тетива натянутого лука. В очередной раз он подошел к окну и выглянул. Лунного света хватило, чтобы он разглядел в темноте Энн; рядом с ней стоял красивый мужчина. Они говорили пару минут, затем мужчина взял руку Энн и поцеловал ее. В глазах у Эндрю потемнело, и он проклинал судьбу, отдающую его любимую другому человеку.
Но когда Энн вошла, он, как ни в чем не бывало, сидел у камина.
– Эндрю! – с радостью в голосе спросила она. – Что вы тут делаете?
– Дожидаюсь вас, леди Энн, – отвечал он, поднимаясь. Ее глаза пытливо изучали его лицо, и Эндрю почувствовал, как почва начинает уходить из-под его ног. – Это мой долг…
Совсем не то он хотел бы сказать сейчас.
– А-а!.. Понятно.
Девушка хотела выйти из комнаты.
– Леди Энн, подождите.
Она вновь повернулась к нему.
– Джентльмен, доставивший вас домой, это охранник, приставленный королем?
– Нет, – тихо сказала она, и щеки ее запылали под его взглядом. – Это был лорд Дэвид Мюррей.
– Ага, – сказал Эндрю с ожесточением, – еще один свежеиспеченный лорд.
Энн подошла ближе. Ей так много хотелось сказать ему, но положение не позволяло. Она могла стать причиной его гибели, а этого ей было не перенести. Запах ее духов мягко овеял Эндрю, и ему невыносимо захотелось обнять девушку.
Несколько долгих секунд они стояли рядом. Наконец он не выдержал:
– Вы такая красавица! Не сомневаюсь, на празднестве все мужчины были у ваших ног.
– Это не так, Эндрю, – улыбнулась она. – Всеобщее внимание привлекла моя сестра, вот это правда.
– Тогда они все до одного слепцы, – сказал он, утопая в бездонных озерах ее глаз. Руки Эндрю были большими и мозолистыми, но ладонь его так мягко коснулась щеки девушки, что можно было подумать, что это – дуновение ветерка. – Энн, – прошептал он.
Время, казалось, остановилось, и они стояли, касаясь друг друга, зная, однако, что на большее им едва ли стоит рассчитывать. Но жар желания, переполнявший их, оказался слишком сильным. Неизвестно, с чьей стороны последовало первое движение, но неожиданно Энн оказалась в его объятиях. Тихо, как стон, шепча ее имя, Эндрю привлек ее к себе; он поцеловал ее с растущей страстью, и она ответила ему взаимностью, от которой закружилась голова.
Энн с пронзительным наслаждением ощутила возбуждение его тела и жар желания. Пусть этот украденный у судьбы момент останется единственным, она намерена насладиться им в полной мере и черпать из него силы для того, чтобы предстать лицом к лицу с будущим. Эндрю лихорадочно целовал Энн, опьяненный хмельным запахом и податливостью ее гибкого тела.
Они задыхались, и в поднятых глазах Энн Эндрю прочел ответ на свой невысказанный вопрос.
Но этот миг счастья был грубо оборван стуком кулаков в дверь.
Какое-то время они могли лишь смотреть друг на друга, потрясенные и ничего не соображающие. До Эндрю внезапно дошло, что он только что едва не причинил Энн величайший вред. Энн тоже осознала всю серьезность происходящего, но ее переполняла радость: теперь-то она знала, что Эндрю нуждается в ней, стремится к ней с не меньшей силой, чем она к нему.
– Подождите, – сказал он. – Я взгляну, кто это. Затем нам надо будет поговорить.
Она молча кивнула, зная, что он собирается ей сказать. Эндрю отвергнет ее ради ее же блага, назвав все заблуждением страсти. Но она-то уже знала, что это не так.
Эндрю зашагал к дверям, уверенный, что быстро управится с поздним гостем. Только что он едва не погубил Энн, едва не сломал ее будущее, и ему хотелось немедленно искупить свою вину перед ней.
Он открыл дверь и оказался лицом к лицу с Донованом Мак-Адамом, за спиной которого стояли двое из его людей.
