Текст книги "Любовная капитуляция"
Автор книги: Сильвия Соммерфилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– Оседлайте для меня лошадь. Если новостей нет, будем охотиться за ними сами.
Странная это была армия защитничков: конюхи, домашние слуги, цирюльник, портной и три воина при оружии.
– Госпожа, сейчас опасно куда-либо выезжать, а женщине тем паче. На дороге ничего не стоит наткнуться на воров и разбойников, поэтому лучше бы подождать…
– Я не спрашивала твоего мнения, Энгус. Седлай мне лошадь! Если ты намерен следовать приказу брата и заботиться о моей безопасности, можешь ехать со мной, – бросила она в лицо вскочившему конюху и, развернувшись, собралась было удалиться.
– Госпожа Кэтрин, госпожа Кэтрин! – бросился ей вслед слуга.
– Мой брат, может быть, ранен, а может быть, мертв! А ты хочешь, чтобы мы сидели тут?
– Да. Именно это и приказывал перед отъездом наш брат. Вы остаетесь в доме, а мы охраняем вас и вашу сестру, – обиженно ответил тот.
– Тогда оставайся и охраняй сестру. Мне хватит одного сопровождающего, остальные вольны оставаться здесь. Ну а если никто не хочет со мной ехать, я поскачу одна.
В глазах ее сверкнула решимость.
Энгус знал, насколько опасна эта затея. Но он знал также, что невозможно переубедить Кэтрин, если та что-нибудь решила. Она одна могла переупрямить дюжину. Он невольно улыбнулся, та тоже улыбнулась в ответ; застегнув перевязь меча, он неохотно отправился за ней.
В конюшне лошади стояли под седлами. Энгус помог Кэтрин сесть верхом, затем сам вскочил на лошадь. Они промчались по городу, и Кэтрин почувствовала, как томление неизвестности отступает. Она скакала, высоко подняв голову, свободно держась в седле; сквозь запертые ставни за ней наблюдали люди. Она им покажет, что такое смелость и достоинство Мак-Леодов! Она докажет, что ничего не боится!
С грохотом всадники проскакали по булыжной мостовой к городским воротам; те были открыты и оставлены без присмотра. Только при виде неохраняемых, распахнутых настежь ворот, Кэтрин осознала, на какой безрассудный поступок она отважилась, но решительно поскакала на юг. Дорога лежала перед ней, прямая, как стрела.
Они отъехали от города на три мили и одолели длинный, крутой подъем, когда зрелище, открывшееся перед ними, заставило их дернуть за поводья так резко, что лошади испуганно захрапели и встали на дыбы: на горизонте показался большой отряд всадников; знамена веяли на ветру, на солнце сверкали начищенные доспехи.
– Тысячи две войска, – угрюмо сказал Энгус. – Даже с учетом того, что нас двое, а вы во главе, соотношение сил не вполне в нашу пользу.
– Тише, Энгус! – огрызнулась Кэтрин. – Чьи это знамена?
– Госпожа, опасное это место для молоденькой девушки. Следовало бы все-таки дождаться сообщений об исходе битвы, прежде чем выезжать в путь, – вместо ответа недовольно пробурчал слуга.
Даже отсюда Кэтрин могла видеть, как быстро и уверенно скачут всадники. Далекий топот, похожий на шум моря, наполнял прозрачный воздух, но, по расчетам Кэтрин, у них была в запасе еще куча времени, так что они сто раз успеют повернуть и укрыться и безопасном месте.
– Это не войска его величества, – заключил в конце концов Энгус.
– Откуда ты знаешь?
– У него не было такого количества кавалерии. Это люди с пограничья. Я слышал о них: не тот это народ, с которым стоит шутки шутить.
Кэтрин ни разу не доводилось видеть Энгуса до такой степени встревоженным; сама она, однако, не испытывала никакого страха. Ее одолевало лишь беспокойство за брата, и, кроме того, она надеялась, что женщина с ее положением и именем будет чувствовать себя в безопасности, даже оказавшись в руках противника.
– Слишком уж густой лес рядом с нами, – нервно продолжил Энгус, не разделявший хладнокровия своей госпожи.
– Лес? – переспросила Кэтрин.
Действительно, но правую руку от них и вдоль дороги разрослась роща молодых, но густых деревьев.
В какой-нибудь миле от них на вершине холма неожиданно показалась группа всадников. Теперь уже не могла не встревожиться и Кэтрин. Она дернула за поводья, развернула лошадь, и тут слева, из рощи, последовало неожиданное нападение, которого и боялся Энгус. То были пехотинцы разгромленного войска, беспорядочно отступающие к городу.
Решив, что перед ней обыкновенные мародеры, нападающие лишь на тех, кто слабее, она попыталась прибегнуть к кнуту, чтобы отбиться, но безуспешно: не прошло и минуты, как она уже стояла на земле. Кэтрин продолжала бы сопротивляться до конца, как вдруг узнала среди «грабителей» нескольких друзей своего брата. Эти люди шли на поле боя, и у Кэтрин сжалось сердце: она поняла, что армия короля разбита. Страх за судьбу брата пронзил ее, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать.
Но тут она увидела, что небольшой отряд, напавший на нее и Энгуса, окружили вооруженные всадники.
– Как вы смели напасть на нас из засады, как разбойники? – спросила она приятеля брата, оказавшегося рядом.
Краска стыда выступила на его лице.
– Мы проиграли, леди Кэтрин, – сказал тот вполголоса. – Нам нужны были лошади, чтобы прорваться!
Взгляды всех устремились в сторону человека, который, несомненно, был предводителем окружившего их отряда. Сосед Кэтрин, поколебавшись, шагнул вперед и объявил:
– Это леди Кэтрин Мак-Леод, а я – сэр Роберт Кемпбелл.
С этими словами он вытащил свой меч и протянул его победителям ручкой вперед. Всадник наклонился, чтобы забрать меч. Затем он какое-то время хранил молчание, рассматривая Кэтрин и Роберта, потом холодно объявил:
– Вы арестованы, сэр, за участие в мятеже против шотландского престола.
– Я сражался за моего короля, как вы за своего. Едва ли это можно назвать мятежом, – парировал Роберт, но без сопротивления позволил двоим воинам увести себя.
Кэтрин проследила за ним, затем перевела глаза на незнакомца. Она не могла рассмотреть его толком – на нем были блестящие стальные доспехи, а через прорези шлема видны были лишь серые глаза и небольшая часть загорелого лица. Никто не называл его по имени, и, хотя Кэтрин не привыкла прибегать к услугам незнакомых людей, сейчас ей пришлось усмирить свою гордыню.
– Мой брат – лорд Эрик Мак-Леод. Не могли бы вы сообщить мне, сэр, жив ли он и что с ним?
Серые глаза остановились на ней, и словно ток пробежал по ее телу, пугая и возбуждая. Это был не страх, а скорее странное и острое волнение.
– Он ускользнул от нас… пока.
Неторопливо спешившись, незнакомец подошел к ней вплотную. Когда рука его потянулась вверх, чтобы стащить с головы шлем, Кэтрин чуть не задохнулась – от него веяло такой силой и мощью, как от костра веет жаром. И вновь серые глаза застыли на девушке.
Он стоял, высокий и стройный, на целый фут выше ее, с рыжевато-золотистыми волосами, в ореоле солнечных лучей, с широко посаженными глазами и тонко очерченным ртом; от ширины его плеч захватывало дух. Кэтрин не могла не заметить, что он красив суровой мужской красотой… и очень, очень устал. Она разглядела густую щетину на его лице и глубокие складки у рта.
– Вы изменник! – сорвалось с губ Кэтрин.
– Да?! Потому что предпочел служить иному королю, нежели вы?
– Якову-младшему, возможно, и удастся захватить трон, но ему никогда его не удержать.
– Увидим, – сказал тот. – Как ваше имя?
– Леди Кэтрин Мак-Леод, если у вас слабая память.
Девушка надменно подняла подбородок.
– Странное место для встречи с благородной леди. – Незнакомец насмешливо улыбнулся. – Вы что же, собирались с мечом в руках сражаться в одном ряду с вашими мужчинами?
Его манера разговора привела Кэтрин в бешенство.
– Кто вы? – требовательно спросила она.
– Донован Мак-Адам, – ответил тот, затем коротко и властно скомандовал: – Помогите леди Кэтрин сесть в седло.
– Я не поеду с вами! Я не поведу ваших бандитов в наш город.
– Отныне этот город не ваш, а короля, и вам придется повиноваться.
Кэтрин буквально трясло от гнева; во что бы то ни стало, следовало доказать этим мужланам, с кем они имеют дело. Она взмахнула хлыстом, и, прежде чем Мак-Адам успел что-либо понять и защититься, удар кожаной плетью наискосок лег на его лицо, задев краешек рта и оставив рубец, вероятно, на всю жизнь. Два воина в ту же секунду бросились к ней, вырывая хлыст. Сверкая глазами, Кэтрин взглянула на него, восхитительная в своем неудержимом гневе; на лице Донована отразилась смесь бешенства и восхищения: девушка была не просто красива, она была неотразима в своем порыве. И тут его озарило: он понял, как ему расквитаться за этот удар…
– Что же вы не зовете своих псов-изменников, чтобы они защитили вас от меня? – иронически спросила она.
Глаза Донована угрожающе сверкнули, и он медленно поднял руку, ощупывая набухающий шрам.
– Хватит двоих, чтобы защитить вас от меня. Ну, прошу вас подняться в седло. Мы едем в Эдинбург.
Кэтрин оттолкнула руку, которую он предложил ей, и, ухватившись за верхнюю луку седла, грациозно уселась на лошадь. Донован крепко ухватил поводья, сел сам на коня и поскакал рядом с ней.
– Даже если сегодня мы проиграли, – голос девушки срывался от горя и слез, которые она пыталась сдержать, – все равно мы никогда не прекратим борьбу. Вам не удержать власть. Слишком много людей вас ненавидят.
– Может быть, меньше, чем вы полагаете, – небрежно парировал Донован.
– Сейчас вы завоеватели, но много тех, кто не сдастся никогда и ни при каких обстоятельствах.
– Вы говорите про себя, сударыня?
Лицо его оставалось невозмутимым, только губы искривились в сдержанной улыбке.
– Вам никогда не подчинить меня.
– М-м-м, как я вижу, нам предстоит восхитительное состязание, – рассмеялся он.
Кэтрин повернулась, чтобы еще раз взглянуть на человека, гордо восседающего на коне рядом с ней. В его глазах она уловила странное выражение, смысла которого не поняла.
– Со временем все переменится, – продолжил он. – И произойдет это независимо от того, захотите вы этого или нет.
– Я под арестом?
– Я пока еще не решил, как поступить с вами. Но при следующей встрече, разумеется, позабочусь, чтобы вы не имели при себе предмет, который мог бы послужить оружием.
– Я не собираюсь когда-либо впредь встречаться с вами.
– И, тем не менее, вам придется это сделать, Кэтрин Мак-Леод, придется, ничего не поделаешь.
В его голосе сквозила убежденность и безапелляционность, как у судьи, выносящего смертный приговор. Он пустил лошадь в галоп, и ей поневоле пришлось скакать рядом, – не усмиренный дух справедливости в воротах усмиренного города в сопровождении завоевателя.
3
Крайне измученный, контуженный, Эндрю, тем не менее, имел все основания быть довольным началом своей миссии – до сих пор все шло как по маслу.
Он отыскал Эрика Мак-Леода и под видом рыцаря удачи бок о бок сражался с ним в двух битвах. После них, к своему удивлению, он проникся уважением к юному лорду, и трудно было сказать, что впечатляло его больше: воинское мастерство или непоколебимое чувство чести шотландца. Тот в каждой схватке сражался, как следует бойцу, и если отступал, то лишь перед лицом явного перевеса сил. Заслужив доверие Эрика, Эндрю вместе с ним прибыл на поле третьей – и решающей – битвы. В горячке схватки он потерял из виду юного Мак-Леода, а через пару минут сам был контужен палашом шотландского горца.
Отъехав миль на пять в сторону, Эндрю из последних сил укрылся в густой чаще, где в беспамятстве рухнул с коня. Придя в себя, он почувствовал, что лежит, уткнувшись лицом в сырую землю. Он медленно приоткрыл глаза, но прошло еще несколько минут, прежде чем к нему начало возвращаться ощущение реальности: никак не удавалось сообразить, что это за место и давно ли он тут находится. Сосредоточившись, он прикинул, что прошло, по всей видимости, не меньше суток, а, стало быть, сегодня семнадцатое июня, со времени битвы при Саучиберне минул день, и он по-прежнему жив. Покорнейше благодарен Джеффри Спэрроу: по возвращении надо будет расквитаться с ним как следует за это поручение, если вообще оно состоится, возвращение домой.
Ощутив тупую боль в голове, Эндрю поднял руку – пальцы нащупали заскорузлые от засохшей крови волосы; сесть не удалось – при первой же попытке все вокруг закружилось. Тщательно исследовав рваную рану, он понял, что она не смертельна. Постепенно Эндрю удалось сесть и оглядеться. Лошади рядом не оказалось: наверняка ее увели, так что о поисках можно было не заботиться.
Отчетливо слышалось пение птиц, свежий ветерок овевал кожу. С острой радостью и облегчением Эндрю услышал журчание бегущей неподалеку воды и, с усилием встав на четвереньки, пополз к маленькому чистому ручейку, вода которого оказалась восхитительно прохладной. Зачерпнув еще одну пригоршню, он плеснул в лицо и на голову, затем с величайшей осторожностью попытался обмыть рану. Стиснув зубы и напрягшись, чтобы не закричать от боли, он на какое-то время отключился от внешнего мира; к реальности его вернул неожиданно раздавшийся сзади голос:
– Не двигайся, если хочешь остаться целым!
Эндрю замер; голос показался ему знакомым, и, подумав секунду, он медленно повернул голову к человеку с обнаженным мечом. Узнав его, тот просиял от радости и спрятал лезвие в ножны.
– Эндрю! Боже, дружище, а я-то уже решил, что ты мертв!
Эндрю не проронил ни слова, говорил Мак-Леод, который был безумно рад, что встретил человека, которому можно доверять.
– Слушай, Эндрю. Это просто подарок судьбы, что мы сможем вместе отправиться домой. Мне нужно оказаться там до того, как меня обнаружат и заставят сдать свой меч.
– Почему, сэр?
– Сестры, в них все дело. Меня обязательно схватят, но ты, как слуга, останешься на свободе и сможешь хоть как-то защитить их. Им нужен сильный и верный защитник, в совершенстве владеющий мечом. Две одинокие женщины, дружище! Мне нужна твоя помощь.
Эндрю кивнул, преодолевая приступ головокружения. Что может быть лучше для английского дворянина, чем находиться в центре событий? Он улыбнулся:
– Насколько понимаю, я взят на службу. Но для того, чтобы приступить к ее исполнению, мы должны сперва отыскать хоть какую-то пищу. Куда мы двинемся, милорд?
Боже, до чего же Эндрю ненавистно было ощущать себя столь слабым и беззащитным!
– Домой. Мои сестры, вероятно, уже в их власти, и я вне себя от тревоги.
– Но вас сразу же арестуют, – заметил Эндрю.
– Понимаю.
Эндрю не мог не восхититься храбростью юноши, которому только-только исполнилось двадцать. Пожав плечами, он указал дрожащей рукой направление:
– Тогда сюда.
Через двадцать минут они вышли из леса на дорогу, с которой Эндрю в полубеспамятстве съехал накануне, и озадаченно застыли на месте.
– Нам повезло, сэр, – сказал Эндрю. – В той стороне – город.
Не имея сил отвечать на вопросы Эрика, он, прихрамывая, направился вперед, а тот двинулся вслед за ним.
Дорога была пыльной и каменистой, и шагать по ней было сущим мучением для людей, привыкших ездить верхом.
У Эндрю имелись причины для раздражения. Во-первых, приходилось внимательно следить за тем, чтобы говорить на английском диалекте пограничья; во-вторых, его выводила из себя мысль, что с ним будут и впредь обращаться как со слугой. Это с ним-то, богатым образованным дворянином, придворным английского короля! Когда он обговаривал задание с Джеффри, ему и в голову не приходило, что изображать угодливость – адская пытка для него.
– Милорд! – сказал он.
– Да?
– Вас труднее будет изобличить, если вы избавитесь от шлема и прочих вещей, свидетельствующих о вашем высоком происхождении.
Гордость Эрика взбунтовалась, но он признал справедливость совета и последовал ему, стащив в себя дорогие доспехи и знаки отличия. Эндрю понимал, что это мало поможет: Мак-Леод двигался, говорил, жестикулировал, как особа королевской крови. Да и сверкающие драгоценные камни, украшавшие меч, лучше всяких слов говорили об общественном положении его владельца. Но Эндрю надеялся, что они успеют пробраться в дом, подкрепить силы и получить медицинскую помощь прежде, чем будут схвачены.
Идти становилось все тяжелее: сказывалось утомление, все ощутимее давала знать о себе рана на голове Эндрю.
– Откуда ты? – полюбопытствовал Эрик.
– Из Дорсетшира, – солгал Эндрю, а перед глазами у него всплыло видение мягких зеленых холмов отчего края.
– Полагаю, ты сожалеешь, что выбрал проигравшую сторону, – пошутил Эрик.
– Временами – да, – пытаясь улыбнуться, ответил Эндрю.
– Сейчас я отдал бы все мое состояние, чтобы увидеть дом и родных, – сказал Эрик со вздохом.
В отдалении показались башни Эдинбурга, и это заставило Эрика перейти на просительный тон: Эндрю не был связан никакими обещаниями или обязательствами, и Эрик понимал, что он имеет полное право оставить его и отправиться своей дорогой.
– Эндрю! – сказал Эрик, останавливаясь. Его спутник вопросительно посмотрел на него. Эрик поколебался, борясь с гордостью, не позволявшей ему унижаться перед простолюдином. Взглянув еще раз на город, он продолжил: – Эндрю, мы оба понимаем, что мой арест – лишь вопрос времени. У тебя сильная рука и острый ум, и мне нужна твоя помощь.
Эндрю по-прежнему не произнес ни слова, и Эрик заподозрил в его молчании затаенную корысть.
– Я буду платить тебе десять золотых в месяц.
– За что? – поинтересовался Эндрю, хотя обо всем уже догадался сам.
Эрик понимал, жизнь его в опасности, а значит, под угрозой судьба его сестер. Вполне возможно, что на карту поставлено нечто большее, чем жизнь. Ему надо, было, во что бы то ни стало найти им надежную опеку.
– В случае моего ареста я бы хотел оставить леди Энн и леди Кэтрин под твоей защитой. Ты бы занял место домоправителя. Я видел, как ты сражаешься, и знаю – тебе можно доверять.
Эндрю невольно улыбнулся его мальчишеской наивности, но ответил серьезно и торжественно:
– Благодарю, милорд. Я сделаю все, что в моих силах. Отныне благополучие ваших сестер для меня превыше всего на свете, – убедительно солгал он.
Эрик облегченно вздохнул.
Они достигли городских ворот, где стража внимательно рассматривала каждого, кто возвращался с битвы. Сразу же за воротами за ними по пятам последовал какой-то невзрачный человечек. Через какое-то время Эрик будет схвачен, но Эндрю, с Божьей помощью, доберется до дома Мак-Леодов, и его план склонить Якова к заключению мира с Англией вступит в следующий этап.
Эндрю беспокоило, что усталость и боль в голове дают знать о себе все ощутимее. Мысли путались, и он, спотыкаясь, брел вслед за Мак-Леодом по улицам незнакомого ему города. Король или один из его приближенных должны вскоре объявиться здесь, а это как раз то, что нужно, подумал он.
Эрик хранил молчание, быть может, потому что Эндрю ни о чем и не спрашивал. Внезапно он остановился, и Эндрю чуть не наткнулся на него.
– Проклятье! – прошептал Мак-Леод.
– В чем дело? – тихо поинтересовался Эндрю.
– Похоже, солдаты уже в доме, а я должен поговорить с сестрами прежде, чем меня обнаружат.
Эндрю пришлось несколько раз сморгнуть, прежде чем мутная действительность вокруг снова обрела четкость.
– Вы совершенно правы, милорд. Но нет ли в доме окна, через которое можно было бы проникнуть внутрь незаметно?
– На заднем дворе есть одно такое. Иди за мной.
Они незаметно по траве пробрались на задний двор; действительно, в темном углу, там, где сходились две стены, имелось небольшое окошко.
Эндрю вытащил меч и по возможности тихо выставил стекла. Предупредив Эрика, чтобы тот не наступил на осколки, он повел его вглубь темной комнаты, как и полагается преданному слуге. Но там им пришлось поменяться: Эндрю почувствовал, что голова у него вот-вот взорвется, и, стиснув зубы, он предоставил хозяину самому находить дорогу в собственном доме.
Эрик поднялся по ступенькам и скрылся за дверью, а на Эндрю нахлынула непреодолимая слабость; он рукой попытался нащупать хоть какую-то опору и нашел ее – стул с высокой спинкой, на который Крейтон опустился в изнеможении, на короткое время впав в беспамятство; когда он очнулся, в камине уже пылал огонь, а на столике стояло вино. Подняв голову, он увидел двух девушек и Эрика, который, стоя рядом, протягивал ему кубок с вином; окружающее его покачивалось, расплывалось, затем снова становилось четким. Приняв кубок, Эндрю обхватил его обеими руками, какое-то время подождал, унимая дрожь, а затем осушил единым духом. Эрик, улыбаясь, налил еще вина – ему и себе.
Затем Эндрю помогли перебраться поближе к огню: видимо, из-за раны его бил озноб; он смотрел на камин и на девушку, склонившуюся над огнем. В какой-то момент она повернула голову и взглянула на него. Эндрю, знавший толк в женской красоте, ощутил, как у него сердце замерло, а затем часто-часто заколотилось в груди. Более очаровательного создания он в жизни не видел. Девушка показалась ему похожей на хрупкую белую розу. Переведя дух, он поспешил развеять страхи, которые могло принести с собой их внезапное вторжение.
– Госпожа, все в порядке, ничего страшного, – сказал он тихо, надеясь вернуть румянец на ее бледные щеки.
– Энн вовсе не испугана, – надменно сказала вторая. – Просто она еще не вполне здорова.
– А-а, – кивнул Эндрю, и глаза его перебежали от старшей сестры вновь к младшей, чтобы еще раз насладиться ее необычайной красотой. – Примите мое глубокое сочувствие.
Энн, подумал он. Имя у нее такое же нежное и красивое, как она сама. Он вновь и вновь повторял его про себя, словно строку из песни. Девушка встрепенулась, ощутив его пристальное внимание к своей персоне.
– Кто вы? – спросила Энн.
Она пристально смотрела на гостя, и Эндрю почувствовал, что тонет в озерах ее глаз.
– Эрик, – обратилась Кэтрин к брату. – Ради всего святого, что этот человек делает здесь? Ты с ума сошел? Привести постороннего в дом!
– Потише, Кэтрин. Эндрю не раз спасал мне жизнь вчера, – сказал Эрик, внимательно разглядывая младшую сестру. – Тебе следовало бы оставаться в постели, Энн. У тебя ужасный вид. Стоило мне уехать на пару дней…
– Вспомни, что это были за дни, – перебила его Кэтрин.
– Эрик, пожалуйста, не надо мне ни в какую постель. Я в полном порядке и хочу тоже побыть здесь. Но и этот бедный человек нуждается в помощи. – Она умоляюще поглядела на брата с сестрой. – И вообще, вам сейчас нужна…
Пошатнувшись, она вдруг замолчала; Эндрю видел, как ее бьет озноб. Первым порывом Эндрю было броситься к ней и подхватить ее, однако он не смог: невзирая на болезнь, у нее сейчас было больше сил, чем у него. Кроме того, она принадлежит стану врага. Глаза его остановились на ней. Господи, и как он только мог употребить такое слово к Энн Мак-Леод! И все же следует быть осторожнее и сдержаннее, сэр Эндрю Крейтон, если ты не хочешь погубить себя и дело, от которого, возможно, зависят судьбы двух королевств.
– Позвольте представиться, – сказал Эндрю. – Меня зовут Эндрю, и лорд Эрик нанял меня для службы в доме на случай, если сам он окажется в темнице. Я буду солдатом, домоправителем, всем, кем вы пожелаете.
– Ты спятил, Эрик! – воскликнула Кэтрин.
– Попридержи язык, сестра! Не обращай на нее внимания, Эндрю, она с детства отличалась своенравием, – попытался отшутиться Эрик, но Эндрю ничего не слышал.
Он смотрел на Энн, на каждую линию ее лица, чтобы удержать этот образ в памяти.
– Кэтрин, – сказал брат, – прояви гостеприимство, принеси поесть и еще вина. Полагаю, нам обоим не грех отдохнуть.
Но прежде, чем та успела ответить, дом затрясся от громовых ударов в парадную дверь и прозвучал приказ: «Открыть именем короля!» Кэтрин немедленно узнала голос Донована Мак-Адама; как разъяренная богиня мести, она бросилась к двери и распахнула ее, оказавшись с ним лицом к лицу, так, что можно было разглядеть свежий рубец, оставленный на лице Донована ее хлыстом.
Эндрю пристально изучал лицо нежданного гостя, подумав, что таких острых пронизывающих глаз ему еще не доводилось видеть. Осознание опасности заставило его подобраться. Перед ним был враг, и враг беспощадный, с которым всегда нужно оставаться начеку, ни на секунду не расслабляясь. Все эти мысли вихрем пронеслись в его мозгу; кроме того, его поразило, как глядели друг на друга незнакомец и Кэтрин.
– Знакомьтесь, Донован Мак-Адам, – дрогнувшим голосом сказала она.
В комнате воцарилось напряженное ожидание. Словно стряхнув с себя оцепенение, Донован перевел взгляд с Кэтрин на ее брата.
– Лорд Эрик Мак-Леод, вы арестованы.
Эрик медленно поднялся на ноги, вновь наполнил вином чашу и, провозгласив тост за Донована, с холодной надменностью выпил ее. Затем вынул меч из ножен и протянул его Мак-Адаму.
– Но имейте в виду – ваша победа временная. Мы никогда не отступим и не предадим нашего короля, – сказала Кэтрин.
– Хорошо, сударыня, – негромко сказал Донован. – Всегда буду помнить о том, что вы только что сказали. – Заметив Эндрю, он спросил: – Кто это?
– Эндрю, наш домоправитель, – холодно ответила Кэтрин.
Эндрю был изумлен: женщина, еще минуту назад не желавшая видеть его в своем доме, теперь его защищала.
– Прошу вас встать, сэр, – сказал Донован.
Кэтрин рассмеялась, наблюдая, как Эндрю с трудом поднимается со стула.
– Эндрю всего лишь слуга, – пояснила она, забавляясь пикантностью ситуации.
Лицо Донована залилось краской: девушка явно намеревалась выставить его круглым дураком, и Мак-Адам заявил:
– Он англичанин.
– Да, – согласилась та, – англичанин. А также мой домоправитель. Куда вы собираетесь увести брата?
Последние слова прозвучали так, словно вопрос о личности Эндрю был исчерпан.
– Он будет содержаться под стражей, пока король не решит вопрос о его участи, – резко ответил Донован.
Стража окружила Эрика, и тот неторопливо попрощался с сестрами столь непринужденно, будто собирался на небольшую прогулку и не понимал, что она могла оказаться для него последней.
Донован повернулся, собираясь уходить, и тут услышал, что Кэтрин быстро назвала его по имени. Он остановился в дверях, не поворачиваясь.
– Я смогу вечером отнести брату провизию?
– Да, – последовал ответ.
– И вина?
– Да.
Она играла ва-банк, словно стремясь проверить, где кончается граница его терпения. Донован повернулся; лицо его не сулило ничего хорошего. Впрочем, только Эндрю успел заметить в его глазах нечто помимо злобы, – сама Кэтрин была слишком ошеломлена происходящим. Да, ей по силам вывести из себя самого хладнокровного человека, подумал Эндрю. Очень полезное качество. Всякий имеет свои слабости, и, кажется, Эндрю начал догадываться, где можно найти трещину в круговой обороне Донована Мак-Адама.
– Не думайте, что нас легко разбить, – выпалила напоследок Кэтрин.
– Да, это было нелегко, сударыня. Но, хотите вы это признать или нет, вы разбиты. Теперь я буду решать, что с вами делать.
– Негодяй! – выкрикнула Кэтрин.
Ее сестра онемела, и даже Эндрю не мог сейчас поручиться за жизнь девушки: за меньшие оскорбления в адрес этого человека люди попадали в могилу. Но тот лишь зловеще усмехнулся.
– Нет, мисс. Я из семейства, может быть, и не столь знатного, как ваше, но уж, во всяком случае, не менее благородного. А что касается положения при дворе и титулов… В наше время все так быстро меняется. Вспомните мои слова, когда вам придется просить прощения за свою невоспитанность и несдержанность.
– Прощения? Уж не полагаете ли вы, что я когда-либо стану о чем-то просить вашу милость?
– Между прочим, именно это вы сделали минуту назад, или уже забыли? – вкрадчиво заметил тот.
Кэтрин лишь бессильно опустила руки; в глазах ее горела нескрываемая ненависть.
– Так вы мне отказываете?
– Должен ли я понимать это как просьбу? – небрежно бросил тот.
Будь у Кэтрин в руках палаш, Донован уже лежал бы на полу с раскроенным черепом. Эндрю с интересом следил, как девушка старается взять себя в руки. А девица-то с толком, подумал он, и уверена, что впереди новое сражение, а в таких случаях, уступив сегодня, можно выиграть завтра.
– Да, – сказала она, стиснув зубы.
– О, леди не подобает в такой манере просить джентльмена об услуге. Уверен, вы способны быть гораздо вежливее.
Эндрю с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться: леди Кэтрин не осталась в долгу. Она шагнула к Доновану, и, к величайшему изумлению последнего (впрочем, это заметил один только Эндрю), упала на колени перед незваным гостем, умоляюще заломив руки.
– Милорд, умоляю вас о великодушии и прошу вашего соизволения отнести моему брату немного съестного!
Донован не был лордом, и прекрасно знал, что девушке это хорошо известно. Он сдержал бешенство, и рука, которой он попытался поднять ее с колен, дрожала, – редкий, почти невероятный для него случай: Донован ясно прочел издевательский смех в глазах девушки у своих ног.
– Можете принести своему брату все, что сочтете нужным, но не потому, что ваша мольба меня тронула: просто я не питаю к нему никакой личной вражды. Он предстанет перед парламентом, и там уже ответит за все свои преступления.
– Преступления? Сражаться на стороне своего короля теперь называется преступлением?!
– Вы сражались на стороне не того короля, а проигравший, как известно, платит.
Кэтрин вдруг поняла со всей отчетливостью, что угроза в его голосе обращена не к кому-нибудь, а именно к ней. Ей безудержно захотелось вывести его из себя до такой степени, чтобы он проговорился о той участи, которая ей предуготована.
– Мы будем сражаться до конца, пока на престоле вновь не воцарится законный король! – заявила она.
– Сударыня, Яков III убит. Два часа назад его тело нашли у Битонз-Милл.
Лицо Кэтрин посерело, и даже Эндрю невольно привстал; его ум работал вовсю: он послан сюда, чтобы выяснить, есть ли хоть малейшая возможность для заключения мира между Англией и Шотландией, и вот теперь он знает, кому в Шотландии принадлежит реальная власть. Теперь он должен найти людей, через которых можно было бы прощупать почву для переговоров. Тот человек, что стоял в дверях, судя по всему, решительно не подходил для этой роли: игра с ним могла иметь самые печальные последствия.
Кэтрин молчала. Зато Донован, которого она все же сумела вывести из себя, бросал ей в лицо все новые и новые слова:
– Уже обещана награда за поимку убийцы: пять тысяч крон за любые сведения, которые помогли бы его найти. Вы еще не поняли, в чьем королевстве вы теперь проживаете, сударыня? Или вас что-то не устраивает, не таких вестей вы хотели? Соберется парламент, и те, кто был верен королю, получат заслуженные почести. Земли, титулы… жен! Вам все понятно, или мне выразиться более ясно?
Кэтрин побледнела, ибо слишком хорошо понимала, о чем идет речь. Но ошеломление прошло так же быстро, как наступило, и ярость в ее душе сменилась ледяным спокойствием.
– Вы рассчитываете заполучить меня в качестве трофея. Напрасно. Я скорее умру.
Донован широко усмехнулся, довольный тем, что наконец сумел задеть за живое эту не в меру языкастую красавицу.
