Текст книги "Порочная луна (ЛП)"

Автор книги: Си Джей Праймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

– Заткнись на хрен, – рычит он, хватая поршень с пола, где он его оставил, и вытаскивая ключи от двери камеры из кармана.

Я складываю руки на груди, самодовольно наблюдая за ним и выпячивая бедро.

– Ты все равно не смог бы справиться со мной.

Невозможно не заметить жар в его глазах, когда он бросает на меня последний взгляд. Затем он резко разворачивается, подходит к двери и вставляет ключ, чтобы отпереть ее. Она переворачивается со слышимым щелчком, и он тут же отдергивает ее обратно, выходит и с грохотом закрывает за собой дверь. Прутья дребезжат, когда он снова запирает дверь снаружи, в то время как я с удовольствием наблюдаю за его вспышкой гнева, удовлетворенно посмеиваясь про себя.

Он не говорит больше ни слова перед уходом, и я тоже. Я уже достаточно разозлила его, чтобы он раскрыл свои карты, и теперь я начинаю размышлять о том, как снова вывести его из равновесия, перетасовав колоду. Хорошо, что у меня есть туз в рукаве.

Проходит немного времени, прежде чем я слышу, как дверь наверху лестницы снова открывается. Надзиратель, должно быть, жаждет наказания, потому что я все еще на взводе от своей победы над ним и более чем готова ко второму раунду. Я направляюсь в решеткам под звук его сапог, спускающихся по ступенькам, мои губы растягиваются в дикой ухмылке, когда я кричу:

– Так скоро вернулся?

Однако у подножия лестницы появляется не Кэм. Это незнакомец, одетый во все черное; еще один охотник. Я никогда не забываю лица, поэтому знаю, что не видела этого парня раньше. Он примерно моего роста – плюс-минус пара дюймов, – коренастый и широкоплечий, с рыжевато-каштановыми волосами и коротко подстриженной бородой. Он не особенно привлекателен, но то, как он на меня смотрит… что ж, ему явно нравится то, что он видит.

Он здесь, чтобы выпустить меня?

Возможно, это слишком обнадеживающая мысль, но я не собираюсь упускать возможность, если она представится. Подойдя ближе к решетке, я обхватываю ее руками, с любопытством глядя на него.

– Ждешь кого-то другого? – спрашивает он, облизывая губы и пожирая меня взглядом.

О, значит, так оно и есть.

Я смотрю на него своим лучшим взглядом «трахни меня», хлопая ресницами.

– Я была бы разочарована, но я не разочарована, – отвечаю я соблазнительным мурлыканьем, действительно разыгрывая это.

Идиот заглатывает наживку, ухмылка кривит его губы, когда он приближается к камере. С близкого расстояния я вижу неровный белый шрам, пересекающий его тонкую верхнюю губу.

– Жаль, что Нокс взял ключи с собой, а то мы с тобой могли бы немного повеселиться, – растягивает слова он, многозначительно поводя бровями.

Мерзко. Этот чувак сейчас настоящий? Желчь подступает к моему горлу при мысли о том, что он прикасается ко мне своими грязными руками, но я заставляю себя подыграть. Он может быть полезен. Может быть, мне удастся уговорить его вернуться и выпустить меня из камеры под предлогом грязной связи.

– Это позор, – надуваю я губы.

– Это действительно так, – соглашается он, протягивая свою руку к моей.

Я борюсь с дрожью, когда его кончики пальцев касаются костяшек моих пальцев, но я совершенно не готова, когда он внезапно хватает меня за запястье, выдергивая его между прутьями решетки. Импульс швыряет меня вперед, и я испуганно вскрикиваю, когда уголок моего рта зажимает одну из перекладин с такой силой, что она разбивает мне губу.

– Держу пари, тебе нравится грубость, не так ли, сучка? – он усмехается, больно выкручивая мое запястье в своей хватке.

Я высвобождаю руку, отшатываясь назад и слизывая кровь с разбитой губы. Черт, я не ожидала этого, и на этот раз я действительно благодарна, что заперта за решеткой. Этот парень еще более ненормальный, чем мой надзиратель.

Он угрожающе смотрит на меня, уголок его рта приподнимается в кривой усмешке.

– Ноксу, может, и не нравится делиться своими игрушками, но это только вопрос времени, когда ему станет скучно и он бросит тебя, – говорит он со зловещим смешком, от которого у меня мурашки бегут по коже.

От страха у меня покалывает затылок, но я не показываю этого. Вместо этого я выпрямляюсь, твердо встречая его взгляд.

– Теперь не такая разговорчивая, да? – комментирует он, медленно оглядывая меня. – Неважно. В любом случае, мне нужно кое-где быть. Но я вернусь.

Он подмигивает, оставляя меня с леденящей душу угрозой, поворачивается на пятках и уходит.

Я делаю глубокий вдох, когда он начинает подниматься по лестнице, закрываю глаза и ищу в тайниках своего сознания своей внутренней волчицы. Как только она вернется в полную силу, я сразу уйду отсюда.

Я мысленно тянусь к любому знаку ее присутствия, но меня встречает только тишина.

13

Тренировка с Браво – это именно то, что мне нужно, чтобы на несколько часов выбросить себя из головы. Я почти забыл, какое это очищающее действие – физически напрягаться до такой степени, что мой мозг просто отключается от любых мыслей, кроме вдоха и жжения мышц, мое тело, казалось бы, выполняет упражнения на автопилоте. Это определенно было более здоровым освобождением, чем напиться до коматозного состояния, как я хотел после выхода из подвала.

Я полагал, что выйду из строя после стольких перерывов в тренировках, но вернуться к ним было так же просто, как покататься на велосипеде. На самом деле, после тренировки мне стало так хорошо, что я отправился на пробежку; чего я не делал целую вечность. Как будто тренировка дала мне еще больше дикой энергии для сжигания. Вероятно, эндорфины. Это также удерживало меня подальше от моего ноутбука, поскольку я решил сделать перерыв в просмотре видеопотока после того, как Луна вызвала меня на это. Не то чтобы мне было насрать, что она думает, но потому что я узнаю одержимость, когда вижу ее, и это именно то, что это такое. Мне нужно остановиться.

Однако я не могу оставаться в стороне вечно; если только я не хочу передать ее кому-то другому. Вероятно, это то, что я должен сделать, но я не буду. Ни единого гребаного шанса. Потому что это должно быть моей местью. Это должно быть из-за Бена. Где-то на пути я упустил это из виду, и мне давно пора вернуть этот поезд на прежнее место.

Может быть, я просто чертовски слаб. Так сказал бы мой отец, если бы знал, каким мягким я был с нашей заключенной до сих пор. Он бы сказал мне пускать ей кровь, пока она не выдаст свои секреты, но это никогда не было в моем стиле. Физическая боль так временна. Существует бесчисленное множество способов применения пыток, и душевная боль режет гораздо глубже, чем лезвие. Хотя я начинаю задаваться вопросом, кто кого пытает в этом сценарии.

Я не могу продолжать позволять ей залезать мне в голову. Я пытался замедлить это, позволить ей думать, что я теряю бдительность, пока мы налаживаем взаимопонимание. Чем комфортнее ей становится, тем чаще она проговаривается; кажущиеся безобидными обрывки информации, которые я могу собрать воедино и использовать, чтобы обрушить ад на грязную стаю зверей, из которой она вышла. Она даже не понимает, что, укрепляя ее уверенность в себе и позволяя ей выигрывать сражения, я молча выигрываю войну.

Это не обходится без жертв. Я подвергаю себя мысленным пыткам каждый раз, когда вижу ее, веду внутреннюю борьбу за то, почему, черт возьми, меня так привлекает то, что я ненавижу больше всего. Я потратил почти половину своей жизни, охотясь на оборотней, и все же я здесь, заполняя свою ментальную копилку впечатлений образами Луны с глазами цвета виски и острым языком, дрочу на мысли о том, как наматываю эти длинные светлые волосы на кулак и раскрашиваю лепестки цветочной татуировки у нее на бедре синяками от моей хватки. Держу пари, она не стала бы уклоняться от грубого обращения. Она не стала бы ныть, что я действую слишком жестко, как те чопорные сучки, которых я иногда снимал в барах для быстрого траха. Хоть раз в моей несчастной жизни мне не пришлось бы сдерживать себя.

Я прерывисто дышу, когда горячая сперма разливается по костяшкам моих пальцев, волна эйфории захлестывает меня вместе с моим освобождением. Как всегда, это трагически недолговечно – к тому времени, как я отдышался и привел себя в порядок, восторг кульминации сменяется тяжелым покровом стыда. Тем не менее, было необходимо вывести из меня яд, прежде чем спускаться вниз. Луне пора в очередной раз принимать душ, и вид ее обнаженной и мокрой от слез приведет к катастрофе, если я войду туда с заряженным пистолетом.

Позже я, наверное, все равно снова буду дрочить на этот образ и чертовски возненавижу себя за это.

Взяв чистое полотенце и стопку одежды со своего рабочего стула, я выхожу из своей комнаты и направляюсь в подвал. В качестве еще одного примера того, как я становлюсь чертовски мягким, я попросил Мэтти постирать одежду моей зверушки после ее последнего душа. Те, что я ей подарил, не по размеру, и мне надоело наблюдать, как она борется с постоянным завязыванием мешковатой футболки вокруг груди для своих небольших тренировок. Конечно, я забочусь о ней как о домашнем животном, а не как о заключенной, но это все равно вписывается в мой генеральный план. Держу пари, у нее засверкают глаза, когда я передам ей эту одежду.

Моя птичка в клетке расхаживает по своей клетке, когда я спускаюсь с последней ступеньки в подвал, как будто ей не терпится поскорее вернуться. Ее нервное выражение сменяется чем-то похожим на облегчение, когда наши взгляды встречаются, и мне приходится сдерживать самодовольную ухмылку, когда я подхожу, чтобы бросить одежду и полотенце на складной стул. Я знал, что стоило бы какое-то время держаться подальше и позволить ей мучиться из-за того, вернусь ли я после того трюка, который она выкинула с туалетом.

Поворачиваясь к ней лицом, я запускаю руку в карман за ключами, приближаясь к решетке ее камеры, и, клянусь, вижу, как она вздрагивает в ответ. Она более пуглива, чем обычно, и осознание того, что ее напугало, останавливает меня на полпути.

Первое, что я замечаю, – это темную полоску засохшей крови на ее пухлой нижней губе, там, где рассечена кожа. Я немедленно опускаю взгляд, окидывая ее беглым взглядом, чтобы оценить любые другие признаки травмы, и именно тогда замечаю темно-фиолетовый кровоподтек на ее левом запястье в виде характерного отпечатка пальца. Я точно знаю, что не оставлял этих следов – во-первых, я ранее обхватил ее рукой за горло, а не за запястье; и во-вторых, у меня нет привычки грубо обращаться с женщинами, если только это не для нашего взаимного удовольствия в спальне.

Мой пристальный взгляд снова встречается с ее, глаза сужаются, когда я рычу:

– Кто это сделал?

Луна издает горлом насмешливый звук, закатывая глаза.

– Как будто ты не знаешь, – горько хрипит она.

Мои руки сжимаются в кулаки по бокам, и я медленно делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Ключи от камеры впиваются в мою ладонь, и боль в голове усиливается от усилий сдержать свой гнев. Выдерживая ее пристальный взгляд, я спрашиваю снова:

– Кто это сделал?

Судя по моему низкому, угрожающему тону, она, должно быть, понимает, что я не валяю дурака. Ее губы приоткрываются от удивления, вырывается небольшое облачко воздуха. Затем она быстро меняет выражение лица, с хмурым видом расчесывая пальцами свои спутанные светлые пряди.

– Один из твоих гребаных приятелей спустился сюда и угрожал мне.

Раскаленная добела ярость бурлит в моих венах от ее откровения. Одно дело, когда я прикасаюсь к ней, но мысль о том, что это делает кто-то другой, ослепляет меня от ярости. Она моя, чтобы мучить. Моя, чтобы подчиняться моей воле. МОЯ.

– Как он выглядел? – спрашиваю я, крепче сжимая ключи в кулаке, пока не чувствую, как металл впивается в кожу.

Ее светлые волосы развеваются вокруг лица, когда она качает головой.

– Я не знаю, – бормочет она. – Моего роста, коренастый. У него шрам на губе.

Кайл гребаный Гриффин.

Я резко разворачиваюсь, бросаюсь к лестнице и поднимаюсь, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я так взвинчен, что в первый раз ввел неправильный код на панели блокировки вверху, и в ответ на мою ошибку у меня замигала красная лампочка. Сделав глубокий вдох, я снова набираю цифровую последовательность, и замок со звуковым сигналом отключается, позволяя мне распахнуть дверь и выйти в коридор, одержимый идеей найти человека, который посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Первое место, которое я проверяю, – это гостиная, и, конечно же, этот кусок дерьма Грифф развалился на одном из кожаных диванов, болтая с Адамсом. Как только я смотрю на этого парня, зверь в моем сознании начинает сильнее дребезжать в своей клетке, вся моя тщательно сдерживаемая ярость грозит выплеснуться наружу. Я врываюсь в комнату, как грозовая туча, мою кожу покалывает, зрение сужается.

– Ты кусок дерьма, – рычу я, подбегая к Гриффу, хватая его за дерьмовую черную футболку спереди и стаскивая с дивана.

Тем же движением я выворачиваюсь в талии и швыряю его спиной на кофейный столик, стеклянная столешница разлетается вдребезги от силы его приземления.

– Какого хрена?! – Грифф пытается протестовать, когда его тело неуклюже переваливается через металлическую раму, но время для разговоров давно прошло.

Я пытался предупредить его о том, чтобы он не переступал черту сегодня утром, но этот засранец явно не принял это во внимание. Вместо этого он решил отомстить, и вот последствия.

– Я давал тебе разрешение вступать в бой с заключенной? – кричу я, обрушивая на него сверху град ударов. Он пытается ответить, но мой кулак касается его рта прежде, чем он успевает вымолвить хоть слово. – Ты думаешь, что можешь просто делать все, что, черт возьми, захочешь? Не подчиняться прямым приказам?

Все мои вопросы риторические. Он не может ответить, пока я бью его по лицу снова и снова, моя слепая ярость вытекает из моих кулаков. Кровь брызжет из его носа, когда кулак соприкасается с тошнотворным треском, его вопли боли едва различимы сквозь громкий гул моего пульса, стучащего в ушах. Однако этого недостаточно. Я хочу, чтобы ему было больно, потому что он причинил боль ей.

– Эй, что здесь происходит?! – командный голос отца прорывается сквозь белый шум в моей голове, и я замираю, резко оборачиваясь на звук.

Моя хватка на рубашке Гриффа ослабевает, ткань выскальзывает из моих пальцев, когда он падает, его тело вдавливается в раму кофейного столика. Он выкатывается из-под нее со стоном боли, сворачиваясь на полу в позу эмбриона.

Черт. Комната медленно возвращается в фокус, горстка других солдат поднимается на ноги и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Мой отец бросает на меня свирепые взгляды, его плечи ссутулились, а челюсти сжаты.

– На улицу, сейчас же! – рявкает он, повелительно вздергивая подбородок и не оставляя мне выбора, кроме как последовать за ним, направляясь к дверям во внутренний дворик.

Я наношу последний сильный удар ногой по ребрам Гриффа, прежде чем перешагнуть через него, другие солдаты в комнате освобождают мне дорогу, чтобы я мог пройти мимо, направляясь к выходу. Дверь во внутренний дворик открыта, мой отец с каменным лицом ждет меня с другой стороны, и я уже знаю, что получу нагоняй.

– Что, черт возьми, это было? – спрашивает он, как только я выхожу на улицу и закрываю за собой дверь.

Я складываю руки на груди, встречая его осуждающий взгляд.

– Он избил заключенную.

– И что? – папа бросает вызов.

– Итак, он не только поставил под угрозу прогресс, которого мы с ней достигли до сих пор, но и сделал это только для того, чтобы подорвать мой авторитет, – огрызаюсь я, пытаясь объяснить, почему я только что потерял самообладание. – Я отдал ему прямой приказ держаться подальше, и он предпочел спуститься туда. Это был не его…

– Ты пил? – вмешивается папа, и я встаю дыбом еще больше.

– Нет, я, блядь, не пил!

За исключением того, что да, я пил. Не то чтобы я признался ему в этом, но я выпил пару рюмок водки, прежде чем спуститься в подвал, чтобы снять напряжение. Однако это не имеет никакого отношения к алкоголю в моей крови; это полностью связано с тем, что Кайл Гриффин – колоссальный кусок дерьма.

Папа тяжело вздыхает, проводя рукой по лицу.

– Мы здесь не так решаем наши проблемы, сынок, – бормочет он, неодобрительно качая головой.

– Нет, мы отправляли мужчин домой и за меньшее, – замечаю я.

Он снова качает головой, ворча:

– Ты же знаешь, что мы не можем этого с ним сделать.

– Почему, черт возьми, нет? – я бросаю вызов.

Он смеривает меня суровым взглядом, как будто я, блядь, должен знать, что я и делаю. Но все же это недостаточно веская причина, чтобы держать рядом такого подонка, как он.

– Нам не нужны его гребаные деньги! – кричу я, вскидывая руки. – Ты видел счета в последнее время?!

Папа прищуривает на меня свои темные глаза, разочарование в них перекликается с моим собственным.

– Да, и откуда, ты думаешь, взялся этот последний депозит?

Я хмурюсь, пиная носком ботинка тротуар. Я должен был это предвидеть. Если бы я в последнее время следил за нашими финансовыми показателями, у меня был бы журнал учета источников каждого пожертвования, и я бы увидел, что самое последнее пожертвование было связано с ним.

– Черт, – ворчу я, запуская пальцы в свою густую копну кудрей.

Ботинки моего отца шаркают по тротуару, когда он подходит ближе ко мне, хлопает рукой по моему плечу и серьезно смотрит мне в глаза.

– Я понимаю, почему ты так отреагировал, но тебе нужно взять свой гнев под контроль, Кэмерон. Я не хочу быть свидетелем еще одной подобной сцены.

– Да, я знаю, – бормочу я, отводя взгляд.

Папа снова вздыхает, сжимая мое плечо, прежде чем отпустить.

– Будь повежливее с Гриффи, малыш. Он достаточно наказан тем, что ты разбил ему лицо. Я уверен, что он больше не переступит черту.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и неохотно киваю.

– Хорошо.

Мой отец проходит мимо меня, чтобы вернуться в дом, в то время как я задерживаюсь снаружи еще на несколько минут, размеренно дыша и тщательно запихивая свой гнев обратно в клетку, которую я построил для него в своем сознании. Когда я, наконец, чувствую себя достаточно спокойным, чтобы вернуться, я направляюсь прямиком к холодильнику и беру себе пару банок пива. Зажав их на сгибе руки, я наклоняюсь, чтобы достать пакет со льдом из морозилки, затем иду в гостиную и бросаю это Гриффину. Он вернулся на свое место на диване, выглядя чертовски жалким со своим окровавленным и в синяках лицом. Оно уже распухло, как у сукина сына.

– Пусть это будет уроком для всех об уважении к власти, – бормочу я, обводя взглядом других солдат в комнате. – Правила существуют по какой-то гребаной причине. Знайте свое место.

Раздается приглушенный хор ‘да, сэр’, и я переключаю внимание на Гриффа, указывая на него пальцем.

– Ты ходишь по тонкому льду, Гриффин. Не дай мне снова поймать тебя на этом дерьме, или ты уберешься отсюда.

Он слабо кивает.

– Понял, сэр, – прохрипел он себе под нос.

Господи, от одного взгляда на этого парня мне хочется ударить его еще раз. Он, блядь, пустая трата места.

Развернувшись на пятках, я направляюсь обратно во внутренний дворик, нуждаясь в глотке свежего воздуха, чтобы прочистить голову. Я опускаюсь в одно из адирондакских кресел у камина и откручиваю крышку с одной из пивных бутылок, а другую ставлю на широкий деревянный подлокотник кресла. Бросив пробку на тротуар, я подношу бутылку к губам и опрокидываю ее, делая несколько глотков, пока мои пальцы в волнении барабанят по подлокотнику.

Если бы Бен был здесь, он бы знал, что сказать, чтобы помочь мне собраться с мыслями. Он всегда мог меня уговорить. Никто не понимает меня так, как понимал Бен, даже мой собственный отец.

Я слышу, как позади меня открывается дверь во внутренний дворик, и поднимаю взгляд, когда Мэтти подходит к очагу и занимает стул рядом со мной. Он бросает на меня сочувственный взгляд, сжимая губы в тонкую линию.

– Грифф сам напросился, – бормочет он, перемещая свой вес на стуле, чтобы устроиться поудобнее.

Я ворчу в знак согласия, хватаю нераспечатанное пиво с подлокотника и, наклоняясь вперед, протягиваю его ему в знак предложения.

Он качает головой.

– Выпей это, если хочешь остаться, – ворчу я, и он протягивает руку, чтобы забрать его у меня, откупоривает крышку и делает глоток.

Несколько минут мы вдвоем сидим в дружеской тишине, потягивая пиво и глядя на густой лес за хижиной. Это не то же самое, что присутствие Бена здесь, но я ценю тихую демонстрацию поддержки Мэтти. Он хороший парень; жаль, что ему пришлось связываться с Гильдией. Годы службы в конце концов лишат его этого света в глазах, точно так же, как это случилось со мной.

– Не было бы у тебя интереса взять на себя еще какие-нибудь повседневные обязанности? – спрашиваю я, наконец нарушая тишину. – Помогать мне с составлением расписания, управлением командой и тому подобными вещами.

Он отнимает бутылку пива ото рта, медленно кивая.

– То, что делал Бен.

Я вздрагиваю, услышав его имя, произнесенное вслух, делаю еще один глоток своего пива и жадно глотаю.

– Да.

Мэтти снова кивает, покусывая нижнюю губу.

– Я знаю, что не могу заменить его, но я определенно готов взять на себя более важную роль здесь. Я просто хочу внести свой вклад, быть ценной частью команды.

– Ты напоминаешь мне меня самого, когда я был в твоем возрасте, – говорю я с кривой усмешкой. – Ну, за исключением того, что ты на самом деле хочешь быть здесь.

– Конечно, – отвечает он с ноткой сарказма в голосе.

Я вопросительно прищуриваюсь, глядя на него, и он тяжело вздыхает, ставит свое пиво на подлокотник и вытирает рот предплечьем.

– Я бы никогда не услышал об этом от своего дяди, если бы не поступил на службу. Он был довольно непреклонен в том, что это правильный путь для моей карьеры.

– Да, Мэтьюз – несгибаемый член Гильдии, – соглашаюсь я, ковыряя ногтем этикетку на своей бутылке и размышляя над тем, о чем он умалчивает. Поднимая на него взгляд, я с любопытством выгибаю бровь. – Так ты на самом деле не веришь в эту чушь?

– Ну, очевидно, теперь я верю в сверхъестественное, – отвечает он с тихим смехом.

– Не это, – ворчу я. – Остальное. Страх перед чем-либо бесчеловечным и необходимость искоренить это из существования.

Мэтти бросает на меня нерешительный взгляд.

– Честно?

– Не вешай мне лапшу на уши, парень.

Он снова вздыхает, проводя рукой по лицу.

– Не так, как другие. Но это не значит, что я не приложу все усилия в этой области. Я все равно буду скалить зубы и заслужу свое место.

– Я могу уважать это, – бормочу я, кивая.

Потому что я чувствую то же самое, черт возьми. Несмотря на идеологическую обработку моего отца, я всегда боролся с тем, чтобы полностью посвятить себя этому делу.

– Не волнуйся, я сохраню твой секрет, – говорю я, подмигивая, и губы Мэтти растягиваются в ответной улыбке.

По крайней мере, мне не нужно притворяться с ним. Может быть, мы вдвоем сможем разобраться со своими сомнениями вместе; найти что-то, во что стоит верить, кроме мести.

– Давай, у меня есть пара вещей, которыми ты можешь заняться прямо сейчас, – говорю я, допивая остатки пива и поднимаясь на ноги.

Я машу ему, чтобы он следовал за мной внутрь, и он с готовностью подчиняется, выглядя нетерпеливым начать.