Текст книги "Порочная луна (ЛП)"

Автор книги: Си Джей Праймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Моя грудь сжимается, когда калейдоскоп кровавых воспоминаний проносится в моем мозгу.

– Уверен, ты можешь догадаться, – бормочу я.

Она снова поднимает взгляд на меня, ее глаза медленно блуждают по моему телу, останавливаясь на засохшей крови и все еще заживающих синяках, покрывающих мою медно-коричневую кожу.

– Что ж, это объясняет, почему ты ужасно выглядишь, – замечает она. – Но, похоже, Арес, по крайней мере, дал тебе чистую одежду.

Я резко киваю. Должно быть, так зовут рыжеволосого мудака, который бросил меня в эту камеру, по пути изрыгая всевозможные угрозы нанесения телесных повреждений. Казалось, он особенно любил Эйвери, если судить по его бессвязным обещаниям возмездия за ее похищение, что только заставило меня презирать его еще больше. Не то чтобы у меня было какое-то право ревновать. Все, что было между ней и мной, было всего лишь результатом ее заточения; извращенной игрой, которая зашла слишком далеко.

– Я не собираюсь говорить, что ты не заслужил попробовать собственное лекарство, – продолжает она, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо, – но, по крайней мере, ты смог выбраться.

Я ворчу в знак согласия, снова встречаясь с ней взглядом. Золотой вихрь вспыхивает в ее радужках, сопровождаемый резким ощущением щемления в моей груди.

Черт возьми, почему я одновременно хочу лишить эту девушку жизни и трахнуть ее до бесчувствия?

– Мой папа сказал, что я не его, – выпаливаю я.

Она в замешательстве сводит брови.

– Что?

Я со вздохом провожу рукой по волосам.

– Ты сказала, что это генетическое, верно? Ну, мужчина, которого я считал своим отцом, сказал, что это не так. После того, как я превратился в… это. Так что, я думаю, кем бы ни был мой настоящий отец, он, должно быть, был одним из вас.

Она медленно кивает, покусывая внутреннюю сторону щеки, пока обдумывает мое признание.

– Это могла быть твоя мама, – предполагает она, пожимая плечами.

– Нет, если только оборотни не умирают от рака.

Она судорожно втягивает воздух, глаза сочувственно округляются.

– Прости, – шепчет она.

Я качаю головой, ворча:

– Это было так давно.

Между нами повисает еще одна долгая пауза, пока я ковыряю кончик ногтя, отслаивая засохшую кровь.

– Знаешь, из-за нее все это началось, – бормочу я. – Когда она была на смертном одре, она начала что-то бормотать о существовании оборотней, и мой отец ухватился за это. После ее смерти он поставил перед собой задачу выяснить правду.

– И ты просто слепо согласился с этим? – спрашивает она, скривив губы от отвращения.

– Он был всем, что у меня осталось. Мы так много переезжали, что я так и не смог ни с кем сблизиться.

Я не знаю, какого черта я вдруг открываю свою душу человеку, держащему меня в плену, но что-то в этой девушке вызывает у меня желание раскрыть свои секреты. Может быть, это просто какая-то врожденная потребность избавиться от них перед моей неизбежной кончиной.

– Зачем ты пришел сюда, Кэм? – спрашивает она, наклоняя голову, чтобы изучить мое лицо, как будто она каким-то образом найдет там ответы. – Ты должен был знать, что добром для тебя это не кончится.

– Я не знаю, – признаюсь я.

Эйвери прерывисто выдыхает, перенося свой вес и отталкиваясь от пола. Она отряхивает шорты, поворачивается, чтобы положить руку на дверную ручку, и оглядывается на меня через плечо. Ее губы приоткрываются, как будто она хочет что-то сказать, но затем она захлопывает рот, печально качает головой и открывает дверь, чтобы уйти.

Как только дверь за ней закрывается, в моей груди зарождается безысходная боль, вызывающая трогательное желание, чтобы она вернулась. Нет никакой гарантии, что она когда-нибудь это сделает. В следующий раз, когда откроется дверь, в нее может войти мой палач, но я воспользовался этим шансом, придя сюда. По крайней мере, я смог получить некоторые ответы, которые искал.

Жаль, что это только верхушка айсберга в той гребаной катастрофе, в которую превратилась моя жизнь. Проблема с поиском правды в том, что нет способа подготовиться к суровому укусу реальности, который приходит вместе с ней, и теперь, когда она вонзила в меня свои зубы, даже сверхъестественное исцеление не может стереть шрам.

28

– Это правда? – спрашивает Мэдд, когда я переступаю порог конференц-зала, его сердитый взгляд прикован ко мне.

Он встает со своего места, с убийственным видом обходя стол в моем направлении. Остальные члены руководства отдела безопасности сидят вокруг него, все с опаской наблюдают, как мой брат топает туда, где я стою сразу за дверью. Как удачно начать эту встречу.

– Арес только что сказал, что сегодня привел одного из охотников, и ты пошла туда, чтобы разобраться с ним самому, – фыркает мой брат, явно взбешенный тем, что его оставили в неведении. – Неужели он…

– Просто оставь его в покое, Мэдд, – вмешиваюсь я, становясь перед ним, чтобы загородить выход.

Он резко останавливается передо мной, приподнимая бровь.

– Ты издеваешься надо мной, да?

Я складываю руки на груди и вызывающе вздергиваю подбородок, стоя на своем.

– Нет, как я уже сказала Аресу, я не хочу, чтобы кто-то еще заходил туда.

– А кто умер и оставил тебя за главную? – он рычит, его верхняя губа отворачивается, обнажая зубы.

Мое тщательно выстроенное самообладание дает трещину под снисходительностью в его тоне. Мэдд, может, и одержим идеей отомстить охотникам за то, что они похитили меня, но, черт возьми, я та, кого похитили. Это должно быть моим решением. Он может взять свое плохое отношение и засунуть его подальше.

– Насколько я знаю, это меня держали в плену эти придурки, – огрызаюсь я в ответ, сердито прищурившись. – Если кто и заслуживает мести, так это я, и я должна быть в состоянии сделать это так, как считаю нужным.

Мускул на его плотно стиснутой челюсти напрягается, адамово яблоко дергается при тяжелом сглатывании. Мой близнец смотрит на меня сверху вниз, и я смотрю в ответ, отказываясь подчиняться его молчаливому требованию. Я не отступлю от этого. Я говорю ему об этом одним взглядом, провоцируя его попытаться бросить мне вызов. Я вижу смятение, бурлящее в глубине его темно-синих глаз, и хотя я знаю, что он мог бы легко убрать меня с дороги и броситься в камеру предварительного заключения в подвале, я также знаю, что он этого не сделает. Потому что я права, и Мэдд чертовски хорошо знает, что это так.

Все остальные в комнате молчат, настороженно наблюдая за нашей перепалкой, ожидая, чем все это закончится. Наши друзья знают, что лучше не вмешиваться, когда дело касается меня и моего брата. Мы во всем разбираемся сами; так было всегда. И слова не нужны, когда мы вдвоем можем сказать все, что хотим, одним взглядом. Это преимущество того, что мы в утробе матери; иногда, я клянусь, мы знаем друг друга лучше, чем даже самих себя.

– Мэдд, – мягко говорит Слоан, подходя к нему сзади и кладя руку ему на плечо.

Я даже не заметила, что она встала со своего места за столом, но если кто-то и может помочь утихомирить бурю, которая разразилась в моем брате-близнеце, так это она. Его мышцы заметно расслабляются, малейшее прикосновение его пары снимает напряжение с плеч.

– Сядь, давай обсудим это рационально, – призывает она низким и гипнотизирующим голосом.

Девушка точно знает, как обращаться со своим непостоянным любовником, и я помогаю ей ежедневно справляться с его дерьмом.

Мэдд тяжело вздыхает, его поза резко меняется, когда он поворачивается на пятках. Обняв Слоан за плечи, он возвращается к своему месту во главе стола для совещаний, опускается на него и тянет ее за собой. Он устраивает ее у себя на коленях, его большой палец лениво проводит круговыми движениями по ее обнаженному бедру, чтобы успокоиться, и только тогда я покидаю свой пост, загораживая дверь, огибаю стол, чтобы занять свое обычное место рядом с ним.

Хотя технически все мы в этой комнате являемся руководителями отряда безопасности из шести человек, мы с братом стоим у руля. Это роль, которую мы взяли на себя как старейшие из наших друзей и дети основателя команды. Это наша первая встреча с тех пор, как я вернулась, и хотя Мэдд колебался, стоит ли ее организовывать, сомневаясь, буду ли я готова к этому так скоро после возвращения домой, я настояла на том, чтобы мы двигались вперед. Не только потому, что я жажду какого-то подобия нормальной жизни, но и потому, что я знаю, что эта встреча должна состояться, со мной или без меня, и я отказываюсь оставаться в стороне.

После того, как я проснулась прошлой ночью, в доме стаи была открыта дверь для посетителей. Я была ошеломлена тем, сколько людей пришло повидаться со мной, и так чертовски благодарна за возможность снова обнять своих друзей и семью. Было много объятий и слез, но самым большим сюрпризом вечера стал один из моих последних посетителей.

Я поклялась, что видела привидение, когда Томми Бенсон вошел в загон, на его лице были шрамы от пыток в руках охотников. Они, должно быть, подумали, что он мертв, когда выбросили его на границе территории Ривертона, приколов к его груди записку, в которой угрожали, что я буду следующей. Медики смогли спасти ему жизнь в самый последний момент, но поскольку он был так близок к смерти, он навсегда останется жить со шрамами от своих мучений, как психологическими, так и физическими. Я совершенно потеряла самообладание в тот момент, когда увидела его, всхлипывающего, извиняющегося в его рубашку, в то время как он сам проливал слезы.

Чувство вины Томми за все это испытание было осязаемым. После того, как его привели в чувство, он не смог пролить много света на то, где меня держали, поскольку он был без сознания по прибытии и отъезде. Он рассказал мне, как сильно его съедало изнутри то, что он не мог повести остальных спасать меня. Вместо этого он присоединился к поискам, без устали прочесывая лес в поисках любого признака чего-то знакомого.

Я просто рада, что он жив. Мы сблизились из-за нашей общей травмы, затем мои подруги настояли на том, чтобы провести ночь, и мы все улеглись в моей постели. Когда я начала засыпать, чувствуя себя в тепле, безопасности и любви, на меня накатила волна моего собственного чувства вины из-за отголоска боли Кэма в нашей связи. Я ворочалась с боку на бок всю ночь, а когда проснулась, решила, что должна рассказать о нем остальным. Это еще одна причина, по которой я попросила Мэдда назначить эту встречу. Я собиралась рассказать ему о Кэме, прежде чем отправиться туда, чтобы он был готов, но потом мне позвонил Арес и сообщил о задержании одного из охотников, и все немного пошло наперекосяк.

– Можем ли мы начать с настоящего слона в комнате? – спрашивает Арес, хлопая ладонями по деревянной поверхности стола.

Мое сердце колотится в груди. Черт, я не хотела, чтобы Мэдд узнал об этом.

– В смысле? – спрашивает мой брат, вопросительно выгибая бровь в направлении Ареса.

Взгляд Ареса скользит по мне, затем возвращается к моему близнецу.

– Что парень, которого я привел сюда, оборотень, – добавляет он, и вся комната издает коллективный вздох шока.

Да, добро пожаловать в клуб.

Один за другим они все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, мое дыхание сбивается, а ладони становятся липкими.

– Эйвери… – Мэдд рычит, явно взбешенный тем, что я удачно упустила эту маленькую деталь, когда рассказывала ему о своем пребывании в плену.

Конференц-зал разражается приглушенными проклятиями и возмущенными заявлениями, все потрясены бомбой, которую только что сбросил Арес.

– Черт возьми, это опять стая теней, – бормочет Тристан, проводя рукой по лицу.

Губы Нэша скривились от отвращения.

– Ты хочешь сказать, что все это время это была просто какая-то нездоровая игра власти?

– Но как это может быть силовой игрой, если они просто убивают других оборотней? – спрашивает Энди, в замешательстве хмуря брови. – Я имею в виду, что стая теней пыталась собрать армию, а не вести нас к вымиранию!

– Нет, это не так! – я кричу, пытаясь перекричать их бред. – Он единственный, кто оборотень.

Остальные замолкают, выжидающе глядя на меня, поэтому я делаю глубокий вдох и продолжаю.

– Ну, я думаю, что да, – говорю я, опуская руки на колени и заламывая их. – Я не встречала так много охотников, но остальные, с которыми я встречалась, были людьми. И этот тоже, до той ночи, когда я сбежала.

– Полнолуние, – бормочет Слоан, и я уже вижу, как кусочки складываются воедино в ее мозгу.

Будь проклята экстрасенсорная интуиция моей лучшей подруги.

– Да, – выдыхаю я, кивая. – Он даже не знал, пока не обратился той ночью.

– Как это возможно? – Арес сплевывает, его губы кривятся в хмурой гримасе.

Я делаю еще один успокаивающий вдох, пытаясь разложить все это по полочкам в своем мозгу, прежде чем выразить словами.

– Ну, из того, что я поняла, он только наполовину оборотень, – говорю я, уставившись на стол для совещаний. – Его мама умерла от рака, так что она не могла быть оборотнем, и он только сейчас узнал, что его отец не является его биологическим отцом. Я много думала об этом, и лучшее, что я могу предположить, это то, что его волк, должно быть, дремал, пока мое присутствие не вызвало его первое обращение.

– Это не имеет смысла, – ворчит Мэдд. – Охотники занимаются этим уже десять лет. Он, должно быть, много раз был среди других оборотней, так почему же он не обращался до сих пор? Он, должно быть, лжет, что-то не сходится.

– Если только он не ее пара, – предполагает Слоан.

Все замолкают. Мэдд поворачивает голову набок, чтобы посмотреть на Слоан, но ее глаза по-прежнему пристально смотрят на меня.

– Он твоя пара, не так ли, Эйвз? – спрашивает она, бросая на меня многозначительный взгляд и ожидая подтверждения.

Я резко киваю.

– Нет, – рычит Мэдд, непреклонно качая головой.

Я фыркаю от смеха.

– Поверь мне, у меня была такая же реакция, когда я узнала.

Он продолжает качать головой, отказываясь верить в это, но по его глазам я вижу, что он знает, что это правда. До него все это начинает доходить – почему я скрывала некоторые детали своего заключения; почему я не хотела, чтобы он ворвался в ту камеру с оружием наперевес. Он слишком хорошо понимает хаотичное притяжение супружеских уз, учитывая, через что они со Слоан прошли, чтобы найти свой путь обратно друг к другу. Черт возьми, многие люди в этой комнате понимают.

Хави и Ло, казалось бы, были по разные стороны баррикад, когда встретились, в отличие от меня и Кэма. Энди и Нэш были вовлечены в маниакальный танец будут ли они, не будут ли они, прежде чем они разобрались в своем дерьме и их связь встала на свои места. Даже Шей и Айвер понимают это – сначала она сопротивлялась этой связи, преследуемая своим прошлым, но Айвер был достаточно терпелив, чтобы найти время, чтобы помочь ей справиться с травмой, пока она не впустила его. Пары за этим столом – яркие примеры того, что судьба не всегда справедлива, но она никогда не совершает ошибок.

Арчеру, Тристану и Аресу еще предстоит испытать узы супружества, но это только вопрос времени, когда они попадут в запутанную паутину судьбы.

– Это, должно быть, какая-то ловушка, – сердито бормочет Мэдд.

Я закатываю глаза, откидывая голову назад с раздраженным вздохом.

– Ты слышишь себя прямо сейчас?! Никто не может управлять судьбой, Мэдд.

– Может, и нет, но как ты объяснишь его появление здесь? – он стреляет в ответ, ударяя кулаком по столу.

– Его люди отвернулись от него, когда поняли, кто он такой, – спокойно заявляю я.

Он качает головой.

– Нет, я на это не куплюсь.

– Это правда, – настаиваю я. – Они пытали его. Я чувствовала его боль через узы.

В комнате становится так тихо, что слышно, как падает булавка. Это не тот способ, которым я хотела рассказать им о нас с Кэмом, но так оно и есть. Они не обязаны доверять ему, но они должны доверять мне.

– Я не выбирала это, Мэдд, – тихо говорю я, кладя свою руку поверх его. – Я все еще пытаюсь со всем смириться, и я… – мой голос прерывается, когда я замолкаю, на глаза наворачиваются слезы.

Мой брат тут же переворачивает свою руку, хватая мою и сжимая. Он ненавидит видеть, как я плачу.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох, сдерживая слезы и обуздывая эмоции.

– Может быть, все это часть более масштабного плана судьбы, – предполагает Арчер, самый уравновешенный из группы.

Он резко отличается от своего младшего брата Ареса. Я смотрю на него, когда он проводит рукой по подбородку, размышляя.

– Первый инстинкт волка – защитить свою пару, верно? Если вы двое созданы друг для друга судьбой, то подвергать вас опасности было бы против его натуры. Может быть, судьба свела вас вместе, чтобы он помог нам расправиться с охотниками раз и навсегда.

Арес недоверчиво усмехается, но Арчер игнорирует своего брата, продолжая идти дальше.

– Подумай об этом, – говорит он, обводя взглядом сидящих за столом. – Кто знает внутреннюю работу охотников лучше, чем один из них? Если это правда, что они отвернулись от него, тогда у него больше нет причин защищать их. Черт возьми, у него будет своя корысть в кармане.

– Справедливое замечание, – соглашается Хави. – Но откуда нам знать, что ему можно доверять?

– Мы не можем, – ворчит Мэдд.

– Он останется в камере, – решительно говорю я.

Брови Слоан удивленно взлетают вверх.

– В любом случае, он заслуживает попробовать свое собственное лекарство, – добавляю я, с ухмылкой откидывая волосы назад. – Мы можем посмотреть, поможет ли он с охотниками, но до тех пор это останется между нами. Сначала мне нужно свершить немного моего собственного правосудия.

– Ты дьяволица, – размышляет Тристан, качая головой с тихим смешком. Ухмылка на его губах так сильно напоминает мне его сестру Слоан. – Рад видеть, что плен не погасил в тебе этот огонь.

– Совсем наоборот, – кудахчу я. – То, что меня неделями запирали в клетке, только сделало меня злее.

Мои губы кривятся в усмешке, и я дразняще щелкаю зубами в его сторону.

– Хорошо, тогда какой у нас план? – Мэдд вздыхает, неохотно уступая свою позицию и передавая ее мне.

Моя улыбка становится шире, когда я поворачиваюсь к брату.

– Я так рада, что ты спросил.

29

– Эй, зверушка, – радостно объявляю я, входя в камеру предварительного заключения под комплексом отделения, обнаруживая Кэма сидящим на том же месте у стены, что и тогда, когда я оставила его, чтобы присутствовать на собрании.

Меня не было так уж долго, но, похоже, он даже не потрудился сдвинуться с места ни на долю дюйма. Думаю, большой злой охотник теперь не так крут, когда он один под замком.

Он поднимает голову, чтобы бросить на меня свирепый взгляд в ответ на мое приветствие, но не отпускает никаких словесных реплик. Не буду врать, это немного разочаровывает. Я с нетерпением ждала возможности устроить ему взбучку из-за этой смены ролей, но это требует, чтобы он подыгрывал мне, а не молчал.

– А теперь ты не собираешься называть меня ‘надзиратель’? – спрашиваю я, прищелкивая языком и насмешливо наклоняя голову набок. – Я думала, это наша часть.

Кэм издает горлом насмешливый звук, но снова не отвечает. Кажется, он предан этому акту тихой покорности.

Я прислоняюсь плечом к дверному косяку, долгое мгновение изучая его. Человек в этой камере очень далек от высокомерного титулованного ублюдка, которого мне приходилось терпеть последние две недели. Его синяки заживают, но корка засохшей крови все еще покрывает его кожу, свидетельствуя о перенесенных пытках. Его глаза пусты, тело привалилось к стене. Меня бесит, что я сочувствую ему, но я ничего не могу с этим поделать. Чувак выглядит жалко.

– Дверь широко открыта, разве ты не собираешься броситься на меня и сбежать? – я поддразниваю, намеренно пытаясь надавить на его кнопки и разжечь в нем искру.

– Мне некуда идти, – бормочет он.

– Да ладно тебе, – уговариваю я. – Это не весело, если ты добровольный пленник.

Кэм откидывает голову назад, прислоняясь к стене из шлакобетона, и тяжело вздыхает.

– Это то, что есть.

Я хмурюсь, покусывая внутреннюю сторону щеки. Проникнуть Кэму под кожу всегда было легко, но сейчас он похож на сломанную заводную игрушку, казалось бы, невосприимчивую к моим попыткам разозлить его.

Думаю, мне просто придется постараться еще больше.

– Я тебе кое-что принесла, – объявляю я, отступая в коридор, чтобы взять десятигаллоновое ведро, которое оставила вне поля зрения.

Подняв его, я отступаю в дверной проем и бросаю ему.

Пластиковое ведро с шумом ударяется об пол, переворачивается на бок и катится через комнату в его направлении. Он смотрит, как машина останавливается, с отвращением морщит нос, прежде чем его взгляд снова встречается с моим.

– Ты не можешь быть серьезной.

– Почему нет? – спрашиваю я, складывая руки на груди и вздергивая подбородок. – Ты угрожал мне, что я буду молиться в ведро.

Он отводит взгляд.

– Хотя на самом деле я никогда не заставлял тебя делать это, – бормочет он.

– Полагаю, это правда. Но я подумала, что ты предпочтешь ведро, раз у тебя такой странный фетиш на мочу и все такое.

Его глаза вспыхивают, челюсть сжимается.

Поймала его.

– У меня нет фетиша на мочу, – выдавливает он, мускул на его челюсти подрагивает.

Я закатываю глаза, перекидывая свои длинные волосы через плечо.

– Уверена, что нет, – саркастически отвечаю я, подмигивая. – Ну, тогда пошли, если ты не хочешь пользоваться ведром, я отведу тебя в раздевалку.

Кэм сердито смотрит на меня целую минуту, прежде чем, наконец, начинает подниматься с пола, кряхтя от усилий, связанных с маневрированием затекшими конечностями. Он закидывает руки за голову, и мне становится неловко от того, как быстро я опускаю взгляд, чтобы мельком увидеть нижнюю часть его пресса, когда его рубашка задирается – еще больше, когда мой пульс тут же учащается.

Не забывай об игре, Эйвери.

– Мне надеть на тебя наручники, или ты будешь хорошим мальчиком? – спрашиваю я, когда он начинает приближаться ко мне с другого конца камеры.

Не то чтобы у меня на самом деле была пара наручников, но он этого не знает. Кэм сердито смотрит, и я удовлетворенно улыбаюсь, отступая назад и жестом показывая ему пройти через дверной проем.

– После тебя.

Конечно, я не собираюсь облегчать ему задачу. Как только он выходит в коридор, я хватаю его за руки, заламывая их за спину, как он делал со мной много раз. Жаль, что он не сопротивляется. Обхватив руками его толстые запястья, я подталкиваю его вперед, веду по коридору, мимо запертой двери арсенала отделения и вверх по лестнице.

Мы появляемся в подсобке, примыкающей к крытой арене, и я рявкаю Кэму, приказывая ему пройти через дверь и вдоль стены внутри арены в раздевалку дальше. Им пользуются только тогда, когда у нас здесь проходят тренировки – в остальном все пользуются раздевалками в общежитиях команд, – так что я знаю, что она свободна. Я также перепроверила все, прежде чем спуститься в подвал.

– Эта дверь – единственный вход и выход, – говорю я, дергая его за руки, чтобы рывком остановить у входа в раздевалку. – Там есть душевые и туалеты, полотенца и одежда, все, что тебе нужно, чтобы освежиться. Просто выходи, когда закончишь.

Он бросает на меня подозрительный взгляд, вероятно, ожидая, что это какой-то трюк, но я просто толкаю дверь, чтобы распахнуть ее и махнуть ему, чтобы он входил.

– Я бы дала тебе пять минут, но я чувствую себя великодушной, так что можешь взять десять, – самодовольно говорю я, кивая головой в сторону открытой двери. – Топ, топ.

Кэм ворчит что-то себе под нос, слишком тихо, чтобы я могла расслышать, но я могу только представить, что это что-то вроде «спасибо тебе, Эйвери, ты лучший надзиратель на свете» – потому что я действительно такая. Затем он проносится мимо меня, исчезая в раздевалке, и дверь за ним закрывается.

Я выдыхаю, подходя к двери и прислоняясь спиной к стене, пока жду, когда он сделает свое дело. На самом деле я не собираюсь засекать его время, но будет интересно посмотреть, попытается ли он вообще сотрудничать. Часть меня надеется, что он этого не сделает – его уступчивость до сих пор была чертовски скучной.

Я все еще стою там, рассеянно разглядывая свои свеженакрашенные в розовый цвет ногти, когда слышу, как открывается наружная дверь на арену. Я поворачиваю голову в том направлении, и мои глаза тут же подозрительно сужаются, когда я вижу, как мои друзья Энди и Ло проходят мимо, выглядя так, словно они замышляют что-то недоброе. Они заговорщически перешептываются друг с другом, прежде чем неловко помахать рукой и направиться прямиком ко мне.

Я отталкиваюсь от стены и делаю несколько шагов от двери раздевалки им навстречу.

– Что вы двое здесь делаете? – спрашиваю я, когда они приближаются, скептически выгибая бровь.

На нашей предыдущей встрече я предельно ясно дала понять, что не хочу, чтобы кто-то еще находился рядом с камерой Кэма, поэтому тот факт, что они здесь, довольно ужасен.

У Ло, по крайней мере, хватает приличия выглядеть застенчивой, в то время как ее рыжеволосая подружка смело смотрит мне в глаза, выкладывая всю правду.

– Мы просто хотели посмотреть, как он выглядит, – признается Энди, ее губы изгибаются в застенчивой улыбке. – Ну же, разве мы не можем хотя бы спуститься и украдкой взглянуть?

Я показываю большим пальцем через плечо в сторону раздевалки.

– Он принимает душ.

– Один? – спрашивает Ло, озабоченно хмуря брови.

– Куда он собирается бежать? – я усмехаюсь.

– Справедливое замечание, – соглашается она, кивая. – Я имею в виду, он бы не бросил свою пару.

Я фыркаю от смеха.

– Ну, он ничего не знает о том, как быть оборотнем, так что, вероятно, бросил бы. Но также я почти уверена, что он даже не знает, что мы пара.

– Что?! – Энди ахает, широко раскрыв глаза. – Как это вообще возможно?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Возможно, потому, что он отказывается принять своего волка.

– Какая-то часть его должна знать, – рассуждает Ло. – В любом случае, ты должна сказать ему. Если он только начинает разбираться во всей этой истории с оборотнями, ему, вероятно, нужно небольшое руководство.

– Если его волк ничего ему не говорит, то почему я должна? – огрызаюсь я, внезапно переходя к обороне.

– А как еще ты собираешься заставить его скрепить узы?

– Никак.

– Ты что, издеваешься? – вмешивается Энди, уставившись на меня так, словно у меня только что выросла вторая голова. – Ты слышала, что случилось с родителями Эйса, верно?

Я хмурюсь, постукивая носком кроссовки по земле, потому что, конечно же, я слышала. Все здесь знают поучительную историю о том, как Кэл и Несса отвергли предначертанную им связь. Я имею в виду, у них все еще счастливый конец, но только после месяцев боли и страданий. Перспективы для меня намного мрачнее.

– Все в порядке, – бормочу я, хотя это определенно не в порядке.

– Эйвери, будь благоразумна, – вздыхает Ло, подходя ближе. – Как сказал Арчер ранее, судьба, должно быть, свела вас двоих не просто так. Ты должна, по крайней мере, дать ему шанс.

– Это не то же самое, что у тебя с Хави, – бормочу я, ненавидя, как горько это звучит.

Я никогда не была девушкой, мечтающей убежать на закат со своим суженым, но я вроде как предполагала, что он, по крайней мере, будет подходящей парой, а не моим заклятым врагом. Учитывая то, как обстоят дела, я понятия не имею, каков наш дальнейший путь и есть ли он вообще.

– Чушь собачья, – заявляет Энди, скрещивая руки на груди и глядя на меня сверху вниз с понимающей усмешкой. – Если бы ты не заботилась о нем, ты бы не защищала его от своего брата.

– Неправда, – вру я.

– Ты просто не хочешь признать, что он тебе нравится из-за того, кто он есть, – продолжает она, обвиняюще указывая пальцем в мою сторону.

– Ты закончила? – рявкаю я, мне уже осточертел ее психоанализ.

Она драматично закатывает глаза, тяжело вздыхая.

– Хорошо, он тебе не нравится, – признает она. – Что означает, что у тебя не будет проблем с тем, чтобы мы зашли и украдкой взглянули на него в душе, верно?

Мое сердце колотится в груди, моя волчица встает на дыбы в знак неповиновения, но я крепко держу себя в руках.

– Не надо, – категорично отвечаю я.

Энди ухмыляется, глаза озорно блестят.

– Почему бы и нет?

Словно по сигналу, дверь раздевалки открывается, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть Кэма, выходящего оттуда в одном только пушистом белом полотенце, низко повязанном на бедрах. Его бронзовая кожа практически светится, однотонные чернила блестят под тонким слоем влаги, а вода капает с беспорядочных кудрей на макушке. Этот мужчина выглядит как секс на палочке, и все, что я могу делать, это пялиться на него, как идиотка, с открытым ртом и коротким замыканием в мозгу.

Уголок рта Кэма приподнимается, когда он смотрит на меня в ответ долгое мгновение, моя очевидная реакция на него явно раздувает пламя его хрупкого эго. Он переводит взгляд на моих друзей и, наклонив голову, протяжно произносит:

– Дамы.

Его низкий, скрипучий голос напрямую касается моей киски. Жадная сучка начинает пульсировать, жар приливает к моим щекам, когда я начинаю сильно волноваться.

– Я говорила тебе, что там есть одежда, иди, надень что-нибудь! – предупреждаю я, хмуро глядя на промокшего Адониса, который только что вышел из раздевалки.

Черт возьми, я и забыла, какой он сексуальный.

Кэм поворачивается, чтобы вернуться, но не раньше, чем я замечаю ухмылку на его губах. Мудак. Он точно сделал это нарочно, и я была настолько застигнута врасплох своими друзьями, что попалась на удочку.

В ту секунду, когда дверь за ним закрывается, Ло и Энди набрасываются на меня, как мухи на дерьмо, хихикая над внешностью Кэма.

– Черт возьми, девочка, – выдыхает Ло, за чем следует тихий свист.

– Черт прав! – Энди смеется. – Это полотенце ни хрена не скрывало, я прекрасно видела очертания его…

Ло закрывает рот подруги рукой, прежде чем та успевает закончить, уставившись на меня широко раскрытыми глазами.

– Следи за своим языком, это ее пара!

– И что? – Энди хихикает. – Он ей даже не нравится, верно, Эйвз?

– Ну, очевидно, что он нравится ее волчице, – замечает Ло, указывая на меня, и именно тогда я понимаю, насколько близко моя волчица к поверхности.

Ее собственнические инстинкты зашкаливают, и она создает тонко завуалированную угрозу моим друзьям через мои радужки. Черт возьми.

– Ты уверена, что откажешь этому мужчине? – Энди дразнится, как безжалостная девчонка, какой она и является.

– Разве вам двоим не нужно где-нибудь быть? – я фыркаю, скрещивая руки на груди.

– Нет, – ухмыляется Энди.

Я закатываю глаза, протягивая руку, чтобы игриво подтолкнуть ее.

– Иди!

Они вдвоем благоразумно удаляются, хихикая друг другу всю дорогу, в то время как я поворачиваюсь лицом к двери раздевалки и практически прожигаю взглядом дыру в ней.

Нам с моей волчицей нужно попасть на одну и ту же чертову страницу. Проблема в том, что мне все еще нужно точно выяснить, что это за страница.