Текст книги "Порочная луна (ЛП)"
Автор книги: Си Джей Праймер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
– На этот раз пива не будет? – спрашивает она, перекидывая свои длинные волосы через плечо.
Теперь они выглядят намного лучше, когда она смогла расчесать их и закреплять для тренировок.
– Пить не хотелось, – холодно отвечаю я.
Она наклоняет голову, искоса глядя на меня.
– Начинаешь с чистого листа?
– Просто был не в настроении.
Луна долго смотрит на меня, и я практически вижу, как у нее крутятся колесики. Пленение определенно ей не подходит. Чем дольше она находится взаперти, тем более непостоянной она становится, и дошла до того, что отчаянно ищет выход отсюда. Может быть, даже настолько отчаявшись, что откажется от того, что нам нужно.
– Чего ты хочешь от меня, Кэм? – наконец вздыхает она хриплым от раздражения голосом. – Если тебе нужна информация, ты никогда ее не получишь. Я не предам людей, которых люблю.
– Даже чтобы спасти себя? – я усмехаюсь.
Она наклоняется вперед, пронзая меня взглядом.
– Особенно не для того, чтобы спасти себя.
Я со вздохом качаю головой. Я не смогу помочь ей, если она сама себе не поможет. И даже если она это сделает, я, вероятно, все равно не смогу ей помочь.
Черт, мне не следовало даже думать об этом.
– Я вообще не понимаю, зачем ты это делаешь, – бормочет она, хмуря брови, пока между ними не образуется небольшая складка. – Зачем вообще охотиться за оборотнями?
– Избавить мир от монстров, – говорю я прямо, повторяя миссию Гильдии в точности так, как она была заложена в меня. – Мы герои. Хорошие парни.
– Тогда почему ты до сих пор не убил меня? – огрызается она, снова переводя взгляд на меня. – Я одна из этих монстров, не так ли?
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда смотрю на нее в ответ, размышляя. Потом я вспоминаю, что внешность обманчива, и она использует ее, чтобы манипулировать мной.
– Да, это так, – соглашаюсь я.
Она откидывается на спинку кровати с раздраженным вздохом, и мы оба погружаемся в наступившую тишину. Наконец скрип кроватки стихает, когда она переворачивается на бок, заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и снова смотрит на меня.
– Ты хочешь знать правду, Кэм? – спрашивает она без толстого слоя сарказма, который обычно присутствует в ее комментариях. – Правда в том, что ты хочешь, чтобы я была монстром, потому что это соответствует твоему рассказу. Но я не такая. Я всего лишь девочка. У меня есть родители, которые любят меня, брат, которого я обожаю, друзья и коллеги, и множество людей, к которым я хочу вернуться. Хорошие люди. Люди, которые будут скучать по мне, если я никогда не вернусь домой.
Я криво усмехаюсь.
– Ты имеешь в виду оборотней.
Она приподнимается на локте, глядя на меня сверху вниз.
– Мы люди, Кэм. Хочешь ты в это верить или нет. И мы не собираемся никому причинять вред, мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое.
– Не хочешь никому навредить? – рычу я, подвигаясь вперед на своем стуле. – А как же мои люди? Вы убили их в ночь полнолуния.
Луна вскакивает, вскидывая руки в воздух.
– Потому что они напали нас! – восклицает она, ее глаза цвета виски широко раскрыты и дикие. – Ты можешь честно сказать, что не поступил бы так же, если бы оказался в такой ситуации?!
Я с хмурым видом откидываюсь назад, барабаня пальцами по верхней части бедра.
Я чертовски хорошо знаю, что она просто пытается залезть мне в голову, но черт возьми, если это не работает. С каждым днем мне все труднее отделять то, что она из себя представляет, от того кто она есть.
Черт, в некотором смысле я восхищаюсь ею. Она умная и волевая, дисциплинированная и расчетливая. Не говоря уже о том, что она точно знает, кто она такая, и полностью владеет собой. Эта девушка – чертовски сильная личность, с которой нужно считаться, и меня никогда ни к кому так не тянуло, даже если она враг.
Это гребаная проблема. Слабость. Неужели меня действительно так легко поколебать, что я просто забуду то, во что меня учили верить всю свою жизнь, и оставлю случившееся с Беном без внимания?
Но даже когда я смотрю на нее, наблюдая, как ресницы веером ложатся на щеки, когда она моргает, как едва заметно поднимается и опускается ее грудь в такт дыханию, я не вижу кровожадного зверя. Я просто вижу грустную девушку, которая просто хочет домой. И это сводит меня с ума.
– Мне пора, – ворчу я, поднимаясь со стула и пинком отодвигая его от прутьев камеры.
Луна вздрагивает от этого звука, моргает, глядя на меня, когда я разворачиваюсь и направляюсь к лестнице.
Сейчас не время для призрачной лояльности или сомнений. Возможно, мой отец прав. Может быть, как только мы завершим наши дела здесь и двинемся дальше, все снова войдет в норму.
Или, может быть, теперь, когда я встретил ее, этого никогда не случится.
20
Я вернулась к исходной точке после того, как меня накачали аконитом и успокоительными после попытки побега. Действие успокоительных давно закончилось, но акониту требуется больше времени, чтобы проникнуть в мой организм. Я пока не чувствую свою волчицу, но к этому моменту она должна быть близка к пробуждению. Мой план на полнолуние все еще может сработать. До тех пор мне нужно выждать время, набраться сил и терпеливо ждать, когда представятся возможности.
Именно так сыграл бы мой отец. Он держал бы глаза и уши открытыми, внимательно наблюдая и ожидая возможности нанести удар. Он был превосходным стратегом, и именно поэтому отряд безопасности в первую очередь принес свои плоды. Он видел необходимость в центральной команде воинов для служения альянсу; не только для защиты территории, но и для укрепления духа товарищества между шестью отдельными стаями, которые собрались вместе, чтобы поселиться там. Благодаря тому, что каждая из семей «Альфы» получила место в руководстве отрядом, они наладили связи и стали как семья – и теперь мои друзья и я продолжаем традицию как их потомки. Это единство – то, что делает альянс шести стай таким особенным. Наша связь простирается гораздо глубже, чем земля, которую мы называем домом.
Когда люди видят меня с моей мамой, они часто отмечают, насколько мы похожи. Фэллон Иствик-Кесслер получила прозвище ‘чудовище Барби’, когда присоединилась к команде, и я ее точная копия. Но хотя это правда, что мы обе высокие блондинки, которые умеют надирать задницы и придумывать прозвища, я всегда больше походила на своего отца, когда дело касалось моего подхода к решению проблем. Мне нравится думать, что я унаследовала его талант стратега. Это то, что поможет мне пройти через все, пока я не выберусь отсюда; терпение и настойчивость в долгой игре. Я собираюсь сыграть это так хорошо, что Кэм будет похож на Юлия Цезаря, когда Брут воткнул в него нож.
Это ты, Луна?
Да, именно эта убийственная фантазия поддерживает меня на плаву. В какой-то момент фантазии мы вдвоем тоже всегда оказываемся потными и голыми, но мое безумное сексуальное влечение к моему похитителю не помешает мне сделать то, что нужно, чтобы вернуться домой. Моя семья и друзья надеются, что я выберусь отсюда живой. Я их не подведу.
Хотя это раздражает – ждать, пока моя волчица снова появится, по крайней мере, у меня уже есть преимущество в том, что я знаю, как они подсунули мне аконит, чтобы я могла избежать этого. Когда мне приносят поднос с завтраком, я не ем крекеры. Я доедаю все остальное, затем поворачиваюсь так, чтобы не попасть в объектив камеры, и засовываю их в верх своего спортивного бюстгальтера, как вчера. Я обнаружила, что дырка, которую я проделал в своем матрасе, чтобы спрятать нож, была не совсем пустой тратой времени, потому что это идеальное место для хранения крекеров. Я просто должна действовать хитро, потому что камера всегда направлена на меня, и я не хочу, чтобы Кэм догадался о том, что я делаю.
Теперь, когда я знаю, что он единственный, кто смотрит, я ловлю себя на том, что чаще смотрю в камеру, испытывая странное возбуждение при мысли о том, что его глаза следят за каждым моим движением. Жаль, что он не понимает, что это всего лишь еще один инструмент, который я могу использовать, чтобы сыграть с ним. Он не может справиться со своим собственным болезненным увлечением так же, как и я, вот почему я знаю, что есть большая вероятность, что он наблюдает, как я ставлю свой поднос на пол и ложусь на кровать, перекатываясь на живот. Приподнимаясь на локтях, я смотрю в окно и бездумно шлепаю ногами, как будто просто любуюсь жалким видом на мир за пределами моей камеры.
Однако все это тщательно спланировано – от положения моего тела до отсутствия штанов. Я сняла их прошлой ночью и спала в своих черных стрингах, пока придумывала в уме именно этот сценарий.
Перенося свой вес на тонкий матрас, я слегка приподнимаю бедра, приподнимая подол футболки, и показываю камере свою голую задницу. Этот шаг предназначен для того, чтобы отвлечь меня от того, что я делаю на самом деле. Один за другим я методично выуживаю крекеры из бюстгальтера, провожу рукой по передней части матраса и запихиваю их внутрь, не отрывая взгляда от окна и высоко поднятой задницы.
Совершенно обычная блондинка в нижнем белье, смотрящая в окно. Здесь не на что смотреть.
Как только я успешно прячу все до единого обидные крекеры, я переворачиваюсь на спину, подсовываю руки под голову и смотрю на камеру, установленную в углу моей камеры.
Интересно, наблюдает ли он за мной прямо сейчас с членом в руке, вспоминая, как он преследовал меня и трахал в лесу? Если для него это было хотя бы наполовину так же хорошо, как для меня, то не может быть, чтобы он не думал об этом каждый раз, когда смотрел на меня. Это все, о чем я могу думать, когда смотрю на него.
Все еще глядя в объектив камеры, я вытаскиваю руку из-под головы и медленно провожу ею по передней части тела. Если он подглядывает, может, мне стоит устроить для него небольшое шоу. Свести его с ума, наблюдая за мной, пока он не сможет удержаться и не примчится сюда по-настоящему.
Хитрая ухмылка кривит мои губы, когда я провожу кончиками пальцев по поясу своих трусиков, представляя, как Кэм смотрит на меня с другого конца камеры. Я живо помню, как он выглядел той ночью, когда я манипулировала им, заставляя дрочить для меня, когда он сидел возле моей камеры. То, как его кулак двигался вверх-вниз по всей длине; как он останавливался и сжимал кончик, чтобы не кончить слишком быстро. Выражение чистой похоти в его глазах. Интересно, так ли он выглядит сейчас, тайком наблюдая за мной из-за экрана компьютера, как чертов урод.
Должно быть, я серьезно встревожена, потому что эта мысль не должна заводить меня так сильно, как сейчас. Когда я опускаю руку в трусики и провожу пальцем между складочек, свидетельство моего возбуждения становится мокрым. Точно так же, как когда он преследовал меня в лесу, я становлюсь влажной при одной мысли о моем сексуальном похитителе и его чудовищном члене.
Думаю, поскольку я уже отправлюсь в ад за то, что переспала с врагом, еще один раз не повредит.
У меня вырывается прерывистое дыхание, когда я начинаю водить кончиком пальца по своему клитору, мои колени раздвигаются, чтобы дать камере беспрепятственный обзор того, что я делаю. Я смотрю в объектив так, словно смотрю прямо в глаза Кэму, представляя, что это его пальцы дразнят мой клитор, а не мои собственные. Когда я просовываю палец внутрь и несколько раз двигаю им, мне кажется, что я оседлала его член, а не свою руку.
Ладно, труднее притворяться, что это настоящее дело, учитывая размер того, что мой надзиратель упаковывает в свои боксерские трусы. Наверное, я все еще немного придурковат.
Мои бедра начинают дрожать, дыхание вырывается короткими вздохами, когда спираль в животе сжимается все туже от моих ласк. Я сильнее тру свой клитор, прикусывая губу, чтобы подавить всхлип, приближаясь к кульминации. Я не прерываю зрительный контакт с камерой – даже когда на грани блаженства проваливаюсь в сводящий пальцы ног оргазм, выгибая спину на матрасе, наслаждаясь горько-сладким восторгом освобождения.
Через несколько минут после того, как я добралась до цели, я слышу звуковой сигнал открывающегося замка наверху лестницы, и меня пронзает извращенное чувство победы. Я едва успеваю перевести дыхание, когда Кэм появляется у подножия лестницы, топая к моей камере как одержимый и пригвоздив меня диким взглядом, размахивает ключами, чтобы отпереть дверь.
Что ж, полагаю, это ответ на вопрос, наблюдал ли он.
Он должен был бы знать лучше, чем позволять мне так легко провоцировать его, но что я могу сказать? Он явно попался в мою медовую ловушку. У бедняги сейчас нет ни единого шанса, и чем больше он будет терять бдительность, тем больше у меня шансов застать его врасплох.
Я приподнимаюсь на локтях, склонив голову набок, наблюдая, как он возится с ключами в двери камеры.
– Что случилось? – застенчиво спрашиваю я, глядя на него своим лучшим взглядом «трахни меня» и хлопая ресницами.
Он взволнован. Я могу сказать это по резкости его движений и расстроенному взгляду его темных глаз. Маленькое шоу, которое я устроила, получилось именно так, как я и надеялась, соблазнив его спуститься сюда и согрешить со мной. Но каждый раз, когда он сдается, он также дает мне возможность одержать верх. Мои грехи вполне могут стать моим спасением.
– Ты знаешь, в чем дело, – угрожающе рычит он, наконец поворачивая ключ в замке, распахивая дверь и заходя внутрь.
Он пинком захлопывает ее за собой, быстро запирая изнутри и засовывая ключи в передний правый карман джинсов.
Клянусь, он делает это почти слишком просто.
– Правда? – спрашиваю я, изображая невинность.
Он складывает свои толстые, покрытые татуировками руки на груди, глядя на меня сверху вниз.
– Тебе не следовало этого делать, – ворчит он. – За нами мог наблюдать кто угодно.
– Но разве ты не говорил, что доступ есть только у тебя? – мило спрашиваю я.
Кэм хмурится еще сильнее.
Закатывая глаза, я присаживаюсь на койке, свешивая ноги с края.
– Ты прав, я была плохой. Может, тебе стоит отшлепать меня или что-нибудь в этом роде, – предлагаю я, подмигивая.
– Хватит игр, – рявкает он, его плечи напрягаются, когда он делает шаг ко мне. – Ты, кажется, забываешь, что ты здесь пленница.
Я вскакиваю на ноги, складывая руки под грудью, чтобы повторить его позу.
– И ты, кажется, забываешь, что ты мой надзиратель, но мы здесь, – говорю я, откидывая волосы назад. – И что ты собираешься с этим делать, здоровяк? Ты же знаешь, что проделал весь этот путь не только для того, чтобы наорать на меня.
Он крадется в мою сторону, резко останавливаясь прямо передо мной. С каждым вздохом наши груди почти соприкасаются, его темные глаза напряжены, когда он держит меня в заложниках под тяжестью своего пристального взгляда.
– Взгляды бесплатны, но прикосновения будут дорого стоить тебе, – шепчу я, с вызовом встречая его непоколебимый взгляд.
Уголок его рта приподнимается.
– О да, какая цена? – он бормочет.
Мои губы растягиваются в самодовольной усмешке.
– Твоя душа.
– Продал ее давным-давно, – замечает он, криво усмехаясь.
Я облизываю губы языком, его взгляд скользит вниз к моему рту, чтобы отследить движение.
– Хочешь знать, о чем я думала, когда трогала себя? – спрашиваю я, когда его глаза возвращаются к моим.
Его кадык вздрагивает, когда мои руки опускаются на его пояс.
– Не надо, – задыхается он, обхватывая мои запястья руками.
Однако он не снимает их с пояса. Он просто держит их в своей хватке, глядя на меня, мускул на его челюсти напрягается, пока он снова ведет эту внутреннюю войну с самим собой; ту же самую, с которой он борется каждый раз, когда мы сближаемся. Он не хочет хотеть этого, но ничего не может с собой поделать.
Добро пожаловать в гребаный клуб, чувак.
– Тогда останови меня, – бросаю я вызов, просовывая пальцы под кожаный ремешок его ремня, чтобы расстегнуть его.
В ответ он отдергивает мои руки, но это точно не останавливает то, что я начала. Вместо этого он отпускает мои запястья и подносит свои руки к своему ремню, продолжая расстегивать пряжку, расстегивать пуговицу на джинсах и стягивать их вниз по бедрам, все это время сохраняя постоянный зрительный контакт со мной. Металлическая пряжка его ремня звякает, когда ударяется о бетонный пол, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, глядя на него снизу вверх с необузданным желанием. Я не очень хорошая актриса, но мне определенно помогает, когда я играю роль, которую мне не нужно подделывать. Несмотря на то, что я кончила меньше десяти минут назад, между моих бедер пульсирует жаждущая жилка, и эта впечатляющая выпуклость в его боксерских трусах – единственное лекарство.
В моей голове рождается хитроумный план, когда я медленно опускаюсь на колени перед Кэмом, разглядывая его мятые джинсы, валяющиеся на полу вокруг лодыжек. Ключи от камеры здесь, в кармане. Все, что мне нужно сделать, это стащить их так, чтобы он не заметил, а затем рвануть к двери, пока у него еще спущены штаны. Я запру его, а затем заставлю отдать ключи от машины и пароль, чтобы выбраться из подвала. Я могу вернуться домой до обеда.
Взгляд Кэма, когда он смотрит на меня сверху вниз, – это чистый секс с оттенком благоговения. Что-то подсказывает мне, что он никогда раньше не встречал девушку, похожую на меня, и он не уверен, как с этим справиться. Жаль, что он еще пожалеет, что когда-либо встал у меня на пути.
Он утверждает, что уже продал свою душу, но теперь я стою на коленях, готовая продать свою душу самому дьяволу.
21
В тот момент, когда Луна встает на колени, я знаю, что она собирается перевернуть мой чертов мир. Снова. Один раз можно списать на ошибку, но гоняться за секундами? Не так уж и много.
Я не должен допустить, чтобы это произошло. Продолжение физических контактов с ней может поставить под угрозу миссию, не говоря уже о том факте, что это неправильно на очень многих уровнях. Она даже не человек, черт возьми. Но прямо сейчас, стоя передо мной на коленях, облизывая губы и глядя на меня своими карими глазами цвета виски, она самое горячее создание, которое я когда-либо видел.
Несмотря на то, что я должен сделать, я не делаю никаких движений, чтобы остановить ее, когда она тянется вперед, чтобы засунуть пальцы за пояс моих боксеров, и не сопротивляюсь, когда она тянет их вниз, мой твердый как камень член вырывается из-под ткани и покачивается перед ее лицом. Она загорается возбуждением, обхватывая гибкой рукой мой живот и вяло поглаживая его, мышцы моих бедер сжимаются, когда волна удовольствия пронзает меня.
– Вот о чем я думала, когда прикасалась к себе, – признается она, поглаживая меня своей теплой ладонью и глядя на мой член с сердечками в глазах. Затем она поднимает свой пристальный взгляд, чтобы снова встретиться с моим, и ее губы кривятся в ухмылке. – Ты полный придурок, но у тебя классный член.
– И у тебя дерзкий рот, но, похоже, ты нашла ему другое применение, – бормочу я, наклоняясь, чтобы запустить пальцы в ее светло-русые волосы. Удерживая зрительный контакт с ней, я дергаю за пряди, чтобы откинуть ее голову назад. – Откройся, Луна.
Я толкаю бедра вперед, чтобы завладеть ее ртом в тот момент, когда она подчиняется моему указанию, ее плюшевые губы приоткрываются вокруг гладкой головки моего члена, приветствуя меня. Она обводит языком кончик, затем приоткрывает горло, чтобы принять меня глубже, пока я медленно кормлю ее дюйм за дюймом, смакуя ощущения. Я не могу отрицать, что фантазировал именно об этом сценарии, и ее рот на ощупь даже лучше, чем я себе представлял; такой теплый, влажный и манящий, что весь воздух покидает мои легкие при прерывистом выдохе, а пульс ускоряется галопом.
– Черт, – рычу я, сильнее запуская пальцы в ее волосы, пока она вводит меня в себя до самого горла.
Я слишком большой для нее, чтобы выдержать все это, но она по-прежнему сжимает основание, согласовывая свои движения с каждым движением головы, так что ее кулак служит продолжением рта. Это чертовски круто, но я не могу полностью расслабиться и наслаждаться этим. Не тогда, когда я знаю, что она что-то замышляет.
Конечно же, краем глаза я улавливаю движение ее свободной руки, когда она лукаво тянется вниз, чтобы поправить джинсы, сбившиеся вокруг моих лодыжек.
Да, я запомнил, как она смотрела, как я кладу ключи от двери камеры в карман после того, как запер ее. Ее пристальный взгляд задержался на мне слишком долго, вот почему я незаметно вытащил ключи обратно прямо перед тем, как спустить штаны. Они надежно спрятаны в моем кулаке, прижатом к боку, в то время как другая моя рука все еще зарыта в ее волосах, направляя ее голову вверх и вниз по моему члену.
Держу пари, она считает себя умной. Жаль, что я видел ее маленькую хитрую игру за милю, и то, что мой член намок во время игры в нее, – это просто дополнительный бонус. Какой бы план она ни придумала, он все равно не сработал бы – даже если бы ей удалось выбраться из этой камеры, ей пришлось бы бороться с кодовым замком наверху лестницы. Затем дом, полный охотников, специально обученных уничтожать ее вид. У девушки не было бы ни единого шанса.
В каком-то смысле я действительно защищаю ее, держа взаперти. Я – единственное, что стоит между ней и кровожадными солдатами наверху, которые все еще считают, что им причитается фунт мяса за резню в полнолуние. Мне еще предстоит совершить свою месть, но, возможно, каким-то извращенным образом я совершаю это прямо сейчас. Я поставил врага на колени. Ее рот набит моим членом, и я использую ее тело, чтобы получить собственное удовольствие. Я унижал ее, угрожал ей, запер ее в клетке.… и все же где-то на этом пути мой план мести принял неожиданный оборот. Потому что все это просто заставляет меня сомневаться в собственных убеждениях и чувствовать себя еще более опустошенным.
Это единственное, что заставляет меня чувствовать себя живым. Наши усилия, садистская игра в кошки-мышки. Хищник и жертва.
Луна начинает быстрее двигаться вверх-вниз, чавкая, посасывая и принимая меня глубже, как будто ей действительно нравится это. Ощущения отличные, но это очевидная тактика отвлечения. В то же время ее пальцы царапают ткань моих джинсов, чтобы найти карман в поисках ключей к своей свободе.
Крепче сжимая ее волосы, я резко откидываю ее голову назад, ее губы с громким хлопком отпускают мой кончик, а ее широко раскрытые глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. Я поднимаю другую руку над ее головой, чтобы насмешливо помахать ключами прямо перед ее лицом.
– Хорошая попытка, – невозмутимо говорю я, сжимая в кулаке ключи и грубо отпускаю ее волосы. Ее блестящие, припухшие губы кривятся в хмурой гримасе, и вместо этого я хватаю ее за руку, поднимаю, заставляя встать, и занимаю ее место.
– Гребаный мудак, – выплевывает она, бросая на меня кинжальный взгляд, когда я притягиваю ее ближе, мой стояк упирается ей в бедро.
На секунду я клянусь, что вижу золотистый отблеск в ее радужках, но я не могу быть уверен, потому что в то же время острая боль пронзает мой череп. Хотя я перестал пить, эта чертова головная боль не проходит. Я борюсь с морщинами, стискивая зубы, когда пульсация в моем мозгу медленно начинает утихать.
– Повернись и положи руки на стену, – бормочу я.
Она фыркает от смеха, прижимая ладонь к моей груди, пытаясь оттолкнуть меня. Жаль, что она не может сдвинуть меня ни на гребаный дюйм.
– Ты действительно думаешь, что я позволю тебе трахнуть меня сейчас? – Луна усмехается.
Я наклоняюсь, сближая наши лица, пока наши губы не оказываются на расстоянии шепота.
– Не делай вид, что тебе это не нравится.
– Фу! – фыркает она, снова толкая меня, и на этот раз я отпускаю ее.
Отступая на шаг, я киваю на бетонную стену рядом с ее кроватью.
– Покажи мне.
Она морщит нос, глаза сузились.
– Что?
Я обхватываю рукой свой член, рассеянно поглаживая его, и смотрю ей в глаза.
– Иди, положи руки на стену, спусти трусики и наклонись. Покажи мне, какая ты влажная для этого члена, бестия.
Ее губы приоткрываются в негромком вздохе, на щеках появляется прелестный румянец. Однако, какой бы упрямой она ни была, она не может отрицать то, чего действительно хочет, так же, как и я. Кажется, мы оба рабы своих импульсов, безнадежно запутавшиеся в этой паутине запретного желания.
Я вижу это в ее глазах в тот момент, когда она решает сдаться. Они все еще пылают вызовом, даже когда она разворачивается на каблуках и важно подходит к стене в конце койки, высоко держа голову, как будто это она здесь командует. В некотором смысле, так оно и есть. Может, она и моя пленница, но она не невинная жертва. Она змея с яблоком, искушающая меня откусить кусочек. Она заманила меня сюда этим маленьким шоу перед камерой, и теперь только у нее есть власть нажать на газ или нажать на тормоза, независимо от того, пойдет ли это дальше.
Она жмет на газ, спуская трусики с бедер и шлепая руками по бетону. Изгибаясь в талии, она выгибает спину и раздвигает бедра, открывая мне идеальный вид на ее прелестную киску сзади. И она чертовски блестит.
Я хихикаю про себя от самодовольного удовлетворения, сокращая расстояние между нами, все еще сжимая свой твердый член.
– Так я и думал, – бормочу я, подходя к ней сзади и хватая ее за бедро той же рукой, в которой держу ключи от камеры.
Что-то подсказывает мне, что ей понравится небольшой укол боли, который исходит от металла, впивающегося в ее плоть, когда я трахаю ее; горькое напоминание о том, насколько близка на самом деле ее свобода, хотя все еще просто вне досягаемости. Это чертовски поэтично, если хотите знать мое мнение.
Все еще сжимая свой толстый ствол другой рукой, я провожу головкой между ее скользких складочек, смазывая кончик ее возбуждением.
– Так чертовски отчаянно нуждаешься в члене, не так ли, Луна?
Она поворачивает голову набок, чтобы бросить на меня пронзительный взгляд через плечо.
– Просто заткнись и всунь это в меня.
Резко взмахнув бедрами, я погружаюсь глубоко в ее совершенное влагалище, издавая низкий стон, когда ее тугое тепло окутывает меня. Звук, срывающийся с ее собственных губ, прямо-таки порнографический, и у меня даже нет шанса подумать о том, чтобы быть с ней помягче, когда она использует стену как рычаг давления и толкается в меня, ее жадная киска поглощает каждый дюйм.
Черт возьми, это здорово. Слишком хорошо, потому что я ни за что на свете не смогу удержаться от того, чтобы взять именно то, что хочу, сжать ее бедра и жестко и быстро трахнуть, прижав к стене. Она откидывается навстречу каждому толчку, отдаваясь так хорошо, как только может, и каждый стон удовольствия подобен музыке для моих ушей, смешиваясь с моими собственными стонами и эхом отдаваясь вокруг нас в пустом пространстве камеры.
– Тебе, блядь, это нравится? – я выдавливаю из себя, врезаясь в нее снова и снова, как одержимый.
– Черт возьми, да, – выдыхает она, выгибая спину и протягивая руку через голову, чтобы потянуть меня за волосы. – Сильнее!
Я всегда трахаюсь сзади вот так, потому что это позволяет мне сохранять чувство отстраненности, но я никогда так сильно не хотел кого-то развернуть; смотреть в глаза моей маленькой бестии и видеть каждое выражение на ее лице, когда она берет мой член так, как умеет только она.
Крепко держа ее за бедра, я делаю это сильнее, быстрее, пока ее ноги не начинают дрожать так сильно, что подгибаются под ней. Я крепче прижимаю ее к стене, чтобы удержать на месте, и вскоре она кричит от сотрясающего тело оргазма, который вызывает мой собственный, звезды взрываются за моими веками, когда я погружаюсь глубоко и окрашиваю ее внутренности своей спермой.
К тому времени, как я перевожу дыхание и вырываюсь, мы оба немного ошеломлены, но она приходит в себя быстрее меня. Отталкивая меня локтем, она проскальзывает мимо меня, чтобы схватить свои леггинсы с края койки, убирая беспорядок между бедер, прежде чем бросить их мне.
– Отстирай это для меня, ладно? – спрашивает она с гребаным нахальством.
Я бросаю на нее сердитый взгляд, наклоняясь, чтобы снова натянуть боксеры и джинсы.
– Как ты думаешь, это прачечная? – я ворчу.
Она складывает руки перед собой, хлопая ресницами.
– Пожалуйста?
– Я посмотрю, что можно сделать, – бормочу я, комкая ткань в руках. – Сиди смирно, я пока принесу тебе шорты.
– А еще говорят, что рыцарство умерло, – шутит она, подмигивая мне, когда обходит свою койку и опускается на край.
Я бросаю на нее уничтожающий взгляд, затем поворачиваюсь, направляюсь к двери, отпираю ее и выскальзываю из ее камеры. Как только дверь снова надежно запирается снаружи, я поднимаюсь наверх и направляюсь прямо в свою комнату, чтобы бросить ее леггинсы в корзину и взять ей пару шорт, но звук незнакомых голосов, доносящихся из задней части дома, заставляет меня остановиться. Я замираю на мгновение, напряженно прислушиваясь, когда предупреждающий укол заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом. Затем любопытство берет надо мной верх, и я меняю курс, оставляя шорты на кровати, и направляюсь в гостиную, чтобы разобраться.
Как только я вхожу и окидываю взглядом девятерых незнакомцев, сидящих на диванах рядом с моим отцом, я точно понимаю, кто они.
– Вы, должно быть, подкрепление, – говорю я, направляясь к ним, чертовски раздраженный тем, что мой отец не предупредил меня об их сегодняшнем прибытии.
Ближайший ко мне парень вскакивает на ноги при моем приближении и протягивает руку.
– Гэри Лисон, эксперт по взрывчатым веществам, – приветствует он.
Мои брови взлетают вверх, и я поворачиваю голову в сторону отца.
– Взрывчатка?
Он кивает головой с бесстрастным выражением лица.
– Садись, сынок. Нам о многом нужно поговорить.
