Текст книги "Порочная луна (ЛП)"

Автор книги: Си Джей Праймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

6

Когда я прихожу в себя в следующий раз, снова тихо. Устрашающе тихо.

Мне требуется секунда, чтобы прийти в себя, понимая, что я больше не лежу на полу у решетки, а на раскладушке. Должно быть, кто-то переместил меня, и от одной мысли о том, что со мной обращались грубо, пока я была в отключке, у меня по коже бегут мурашки. Вздрогнув, я сажусь, опускаю глаза, чтобы убедиться, что моя одежда все еще на мне, и тихо вздыхаю с облегчением, когда обнаруживаю, что это так.

Маленькие чудеса.

На улице уже стемнело, лунный свет из окна едва освещает внутреннюю часть камеры. Когда мои глаза постепенно привыкают, я опускаю взгляд, чтобы оглядеть тесный интерьер, и замечаю на полу рядом с моей кроватью маленький пластиковый поднос, которого определенно раньше там не было. На нем немного еды – только бумажный стаканчик с водой и салфетка с горкой крекеров, – но я умираю с голоду. Если мои расчеты верны, я ничего не ела и не пила больше дня, и при одном виде еды и воды мой желудок протестующе сжимается.

Однако я не идиотка. Прямо сейчас меня буквально держат в плену, поэтому мне нужно остерегаться всего, что мне предлагают. Спустив ноги с края кровати, я наклоняюсь, чтобы поднять чашку с водой, подношу ее к носу и принюхиваюсь. В ней нет неприятного запаха, поэтому я отваживаюсь сделать осторожный глоток, едва облизывая губы, пока пытаюсь решить, странный у воды вкус или нет.

Не могу сказать, так ли это. Однако сейчас я не в лучшей физической форме, так что, возможно, мой разум просто играет со мной злую шутку. Ставя чашку обратно на поднос, я беру крекер и осторожно откусываю от уголка. Потом я жду минуту, уставившись на поднос и играя сама с собой.

Вода и крекер вкусные.

Если у меня будет хоть какая-то надежда сбежать из этой камеры, мне понадобятся мои силы.

К черту это.

Тот, кто похитил меня, не стал бы утруждать себя тем, чтобы просто отравить меня сейчас. С этой мыслью я отбрасываю осторожность на ветер, поглощая крекеры так быстро, как только могу, и делая жадные глотки из стакана с водой. Этого недостаточно, чтобы успокоить мое пересохшее горло, и я продолжаю кашлять, потому что крекеры застревают на пути вниз, но, по крайней мере, это хоть что-то.

Я только что поставила поднос к себе на колени, чтобы поискать оставшиеся крошки, когда вздрагиваю от звука того, что кто-то рядом откашливается, и поворачиваю голову набок, чтобы прищуриться в темноте за решеткой моей камеры.

Я едва могу различить очертания человека, сидящего в кресле с другой стороны, окутанного тенью. Но затем он наклоняется вперед, бледный лунный свет из окна падает на резкие черты лица мужчины, и я громко ахаю, с грохотом роняя поднос на пол.

Каким-то образом он одновременно поразительно привлекателен и выглядит зловеще; ядовитое сочетание для девушки, которая любит играть с огнем. Я обожаю энергию плохого парня, а этот парень сочится ею из каждой поры. Недостаток света только подчеркивает резкие углы его высоких скул, сильный лоб и четко очерченную линию подбородка, обрамленную коротко подстриженной темной бородой. Его иссиня-черные волосы короткие по бокам и длинные на макушке в беспорядочных завитках, восхитительно растрепанные, как будто он безостановочно проводил по ним руками. Решающим фактором, однако, являются его чернила. Однотонные татуировки украшают его темно-бронзовую кожу, образуя замысловатые узоры по всей длине мускулистых предплечий и исчезая под рукавами обтягивающей черной футболки. Парни с татуировками – мой долбаный криптонит.

Когда наши взгляды встречаются, я мгновенно узнаю его, потому что это те же самые глаза, которые смотрели на меня сверху вниз, когда я потеряла сознание ранее. Они бесконечно мрачные, с налетом жестокости, полностью сосредоточенные на моих собственных. Единственное отличие от сегодняшнего утра в том, что теперь они стали более стеклянными, без сомнения, из-за множества пустых пивных бутылок, разбросанных у его ног.

Как долго он там сидит?

Уголки его губ приподнимаются в ухмылке, пока я продолжаю молча смотреть на него, пойманная в ловушку шока и благоговения. Затем я вспоминаю, что я буквально нахожусь в тюремной камере, потому что меня, блядь, похитил сумасшедший по другую сторону решетки, и я быстро возвращаюсь к реальности, мои собственные губы кривятся в хмурой гримасе, когда я, прищурившись, смотрю на своего похитителя.

Его язык высовывается, чтобы облизать губы, и он наклоняется еще дальше, чтобы упереться локтями в колени, склонив голову набок, как будто наблюдает за животным в клетке в зоопарке.

– С возвращением, Луна, – грохочет его глубокий голос. – Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты очень крепко спишь?

Мое сердце колотится в груди, мурашки предупреждения ползут по позвоночнику. Снова увидев эти глаза, я просто вспомнила, что происходило в соседней камере до того, как я потеряла сознание от того, что он мне вколол, и я бросаю взгляд в том направлении, холодный ужас наполняет мои вены.

– Томми? – зову я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя я внутренне паникую.

Ответа нет. Меня встречает только жуткая тишина, когда я медленно перевожу взгляд обратно на парня, сидящего за пределами моей камеры, его самодовольная ухмылка все еще на месте.

– Что ты с ним сделал? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, вскакивая с шаткой койки на ноги. Мои руки сжимаются в кулаки по бокам, и я несусь через камеру в его сторону, излучая ярость. – Клянусь, если ты не отпустишь нас обоих, ты гребаный покойник. Я уничтожу тебя.

Он хихикает в ответ на мою угрозу, темные глаза мерцают нездоровым весельем.

– Ты порочное маленькое создание, не так ли?

Я усмехаюсь, скрещивая руки на груди. Во мне пять футов девять дюймов, меня никогда не называли маленькой. Я высокая для девочки. Но затем он встает напротив меня, подходя ближе к решетке и возвышаясь надо мной своим внушительным ростом, и я внезапно чувствую себя меньше, чем когда-либо.

Мой желудок сводит, и я с трудом сглатываю.

Черт, в этом парне должно быть не меньше шести футов шести дюймов роста. Он даже выше моего брата, и хотя он менее громоздкий, чем Мэдд, то, как ткань его футболки натягивается на его могучих плечах и широкой груди, доказывает, что он не новичок в спортзале. У него разорванные бицепсы, и я готова поспорить, что под этой рубашкой он прячет гораздо больше с трудом заработанных мышц.

Я осторожно принюхиваюсь в его сторону, подтверждая, что он действительно человек, но затем меня тут же сбивает с толку то, как поразительно хорошо от него пахнет. Как цитрус и гвоздика, острый и отчетливо мужской. У меня текут слюнки в ответ, но я быстро отбрасываю эту мысль в сторону и мысленно проклинаю себя за то, что позволила этому уколу проникнуть мне под кожу даже на секунду. Мне все равно, насколько божественно от него пахнет, он здесь гребаный враг.

– Ты понятия не имеешь, на что я способна, – киплю я, в моем тоне слышится резкая нотка насилия.

– Видишь, вот тут ты ошибаешься, – отстреливается он, подходя ближе к решетке и смеряя меня ледяным взглядом. – Я точно знаю, кто ты, и, что более важно, что ты собой представляешь, Луна.

Я так сильно закатываю глаза, что практически вижу свой затылок.

– Тот факт, что ты продолжаешь называть меня так, только доказывает, что это не так.

Он выгибает бровь, выглядя чертовски самодовольным.

– Правда? Значит, на прошлой неделе ты не устанавливала новые камеры со своим Альфой?

У меня отвисает челюсть, и хотя я быстро прихожу в себя и захлопываю рот долей секунды позже, этого недостаточно, чтобы он успел промахнуться.

Его губы растянулись в улыбке, обнажив два ряда ровных белых зубов, обрамленных ямочками на обеих щеках.

– Теперь все осмысливается, не так ли? – издевается он, пока я стою, застыв, с лихорадочно работающими мыслями.

Черт, эти больные ублюдки наблюдали за нами. Они планировали это. Я знала, что каким-то образом попал в ловушку, но не понимала, что она была создана специально для меня.

– Мы надеялись заполучить вас обоих, но что-то подсказывает мне, что твой альфа-партнер сделает практически все, чтобы спасти свою Луну, – продолжает мой похититель, закусывая нижнюю губу и медленно оглядывая меня. – Разве не так работают ваши партнерские узы? Вы не можете жить друг без друга или что-то в этом роде?

Из моего горла вырывается безумный смех. Я имею в виду, нет ничего смешного в ситуации, в которой я оказалась, но забавно, что этот идиот действительно думает, что я замужем за своим братом-близнецом. На каких бы разведданных он ни полагался, им катастрофически их не хватает.

Его тщательно натянутая маска трескается в ответ на мой смех, выражение его лица почти становится хмурым.

– Ты, блядь, заблуждаешься! – я хихикаю, давясь смехом. – Ты хоть понимаешь, насколько глупо сейчас звучишь? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

Ярость вспыхивает в его взгляде, но он быстро берет себя в руки, поддерживая самообладание высокомерным вздернутым подбородком.

– Нет? Давай, скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что ты не оборотень, что ты не Луна.

Я качаю головой, все еще посмеиваясь про себя.

– На самом деле, это было бы намного веселее, – бормочет он, проводя рукой по подбородку. – Тогда я мог бы просто надавить на тебя, чтобы ты привела лучшего заложника.

Жестокая улыбка искривляет его губы.

– Ты искушаешь меня хорошо провести время, зверушка.

Я определенно больше не смеюсь. Холодный ужас проникает в мои вены при мысли о том, что меня используют против того, кого я люблю. Нет ничего такого, чего бы я не сделала, чтобы обезопасить Мэдда и его настоящую Луну, так что у меня нет выбора, кроме как подыгрывать игре этого сумасшедшего.

Пока.

– Ты болен, – выплевываю я. Буквально.

Я швыряю слюни прямо в него, как гребаная леди, которой я не являюсь. Слюна попадает на носок его большого черного ботинка, а он даже не вздрагивает.

– А ты монстр, – холодно отвечает он.

– Здесь только один монстр, и это не я, – говорю я, расправляя плечи, чтобы казаться выше, хотя мне хочется съежиться.

Что-то в энергии, которую излучает этот парень, заставляет меня чувствовать, что я должна съежиться, а этого, блядь, никогда не произойдет. Я ежедневно окружена альфа-типами и всегда держусь особняком. Однако у этого человека в значительной степени есть альфа-энергия, и это застает меня врасплох, и я снова сосредотачиваюсь на его запахе, чтобы убедиться, что я ничего не упустила.

– Ты уверена в этом? – бормочет он, приподнимая бровь. – Я не урод природы, который может превратиться в бешеное животное.

Да, определенно человек. К тому же определенно придурок, и один из охотников на оборотней. Я так и предполагала, но хорошо иметь подтверждение. По крайней мере, это не какой-то новый, неизвестный враг, с которым нужно бороться. С другой стороны, тот факт, что эти ребята десять лет практиковались в убийстве оборотней, не сулит мне ничего хорошего.

Я бросаю на него свирепый взгляд, протягивая руку, чтобы обхватить пальцами холодную стальную решетку между нами.

– Тебе лучше отпустить меня, или еще больше этих бешеных животных будут искать меня у твоего порога, – рычу я.

Уголок его рта приподнимается.

– О, мы на это рассчитываем.

Желчь подступает к моему горлу.

Парень снова подмигивает мне, отступая на шаг и наклоняясь, чтобы поднять с пола пустые пивные бутылки, при этом пинком отодвигая металлический складной стул подальше от решетки.

– Ну, как бы весело это ни было, мне, наверное, стоит пойти немного поспать, – замечает он, поворачиваясь ко мне спиной и беря бутылки в руки. – Возможно, ты захочешь сделать то же самое, у меня на завтра запланирован важный день.

Дрожь пробегает по мне от его намека, и он оглядывается на меня через плечо со злой ухмылкой.

– Сладких снов, Луна.

7

На следующее утро я просыпаюсь с тем же неприятным чувством, что и накануне, наряду с дополнительным бонусом в виде отвратительной головной боли, которая ощущается так, словно кто-то колотит кулаками по внутренней части моего черепа, пытаясь расколоть его и выползти наружу. Вот почему десять минут спустя я добавляю в свой кофе здоровую порцию Джемисон, сидя на барном стуле на кухонном островке.

Да, я сказал отцу, что обсохну, но… маленькими шажками. По крайней мере, сегодня я пью кофе со своим утренним виски.

Откупорив бутылку, я отставляю ее в сторону, подношу дымящуюся кружку к губам и снова сосредотачиваюсь на экране своего ноутбука, стоящего передо мной на гранитной стойке. Я включил видеозапись подвала, и Луна проснулась, расхаживая по своей камере, несомненно, в поисках выхода. Она его не найдет, но это бесплатное развлечение – сидеть сложа руки и смотреть, как она пытается.

Интересно, что происходит в ее хорошенькой головке прямо сейчас. Жаль, что я не могу вскрыть ее, чтобы выяснить.

Хотя я полностью осознаю, что мое поведение уже начинает граничить с одержимостью, я ничего не могу с собой поделать. Я склонен браться за новые проекты обеими ногами, когда пытаюсь отвлечь свои мысли от чего-то другого. Возможно, это не самый здоровый механизм совладания, но так оно и есть. Весь гнев и горе, которые я носил в себе последние две недели после потери Бена, теперь были направлены на выполнение моей новой задачи в качестве куратора Луны.

Я медленно потягиваю свой кофе с добавлением специй, наблюдая за ней по видеозаписи. Она подходит к окну, затем снова поворачивается лицом к камере, ее плечи опускаются, она вздыхает и прислоняется спиной к стене. Она обхватывает себя руками, потирая бицепсы.

Ей холодно?

Я поднимаю руку, чтобы сдвинуть шляпу на затылок, чтобы наклониться еще ближе к экрану, и мои глаза устремляются в правый верхний угол. Согласно показаниям температуры, в ее камере комфортные семьдесят градусов. Исследования Гильдии показали, что оборотни могут переносить гораздо более низкие температуры, чем люди, но вот я снова здесь, забывая, кто эта девушка.

Проблема в том, что она просто выглядит такой чертовски непритязательной. Если бы наши пути пересеклись в каком-нибудь другом месте, я был бы поражен ее красотой, но я бы никогда не догадался, что за этим потрясающим фасадом скрывается бездушный убийца.

Она не похожа на монстра.

Хотя, полагаю, по большому счету, это не имеет большого значения. Как красивых птичек, так и диких зверей нужно держать в клетке – либо для того, чтобы защитить их от мира, либо для того, чтобы защитить мир от них. Она именно там, где ей и место, и, как бы она ни старалась, у нее нет шансов сбежать. Не в мое дежурство.

Позади меня раздаются шаги, но я не отрываю взгляда от видеозаписи, продолжая потягивать кофе. Пара пехотинцев Гильдии проходят мимо меня, входя на кухню, – сначала Коди Адамс, затем Кайл Гриффин, – но последний отступает на шаг, делая двойной дубль.

– Срань господня, это она? – задыхается он, уставившись широко раскрытыми глазами на экран моего ноутбука.

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Адамс останавливается как вкопанный, оборачивается и с любопытством смотрит в мою сторону.

– Кто?

– Луна, – отвечает Грифф, подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть видео из-за моего плеча. – Иди сюда, братан, ты должен это увидеть…

Я раздраженно скрежещу коренными зубами, когда Адамс бросается на разведку, заглядывая через мое противоположное плечо, чтобы заглянуть в экран моего компьютера. На нем моя пленница теперь отталкивается от стены, подол ее рубашки приподнимается, еще больше обнажая ее стройный, загорелый живот, когда она вытягивает руки над головой.

– Черт возьми, она чертовски сексуальна, – комментирует Адамс, хихикая и хлопая меня рукой по плечу. – Я понимаю, почему ты хотел подчеркнуть это, чувак.

– Ты собираешься вытрясти из нее информацию, Нокс? – Грифф хохочет, дразняще теребя поля моей бейсболки задом наперед, как будто мы приятели или что-то в этом роде.

Я раздраженно шлепаю его по руке и захлопываю свой ноутбук.

– Жаль разочаровывать, но я не увлекаюсь зоофилией, – бормочу я, отодвигая табурет от стойки.

– Ну, эй, если тебе нужна помощь с допросом этого варианта, у меня есть несколько идей, – размышляет Адамс, с ухмылкой поглаживая свою козлиную бородку.

– Разве вам двоим не нужно куда-нибудь пойти? – ворчу я, поднимаясь на ноги.

Убирая свой ноутбук со стойки, я сую его под мышку и беру свою кофейную чашку, затем поворачиваюсь, чтобы многозначительно взглянуть на них двоих.

– Насколько я знаю, команда Дельта этим утром выполняла строевые упражнения.

Они пялятся на меня, как пара оленей, попавших в свет фар, что является долгожданным изменением по сравнению с тем подобострастным воплощением мальчишек из братства, свидетелем которого я только что был. Протиснувшись мимо них, я направляюсь в свою комнату, оставляя их попотеть над тем, будут ли у них позже неприятности из-за того, что они валяют дурака вместо того, чтобы вовремя явиться на дежурство. Они оба чертовски бесполезны.

Как только мы завершим эту текущую миссию, нам с отцом серьезно нужно пересмотреть наши планы относительно будущего Гильдии. Я не могу долго иметь дело с такими парнями, как Адамс и Гриффин; не без Бена в качестве буфера. У него был талант назначать случайные задания в качестве напряженной работы, чтобы такие идиоты, как они, не попадались мне на пути.

Может быть, Мэтти согласится на эту работу. Мы до сих пор не заполнили вакансию Бена ни на одном официальном посту, и что может быть лучше для парня доказать, что он заслуживает повышения, чем взять на себя ответственность, связанную с предполагаемой должностью? Я делаю мысленную пометку предложить это отцу, когда вхожу в похожую на пещеру темноту своей комнаты, направляясь прямо к письменному столу, чтобы оставить свой ноутбук и допить остаток кофе. Виски становится особенно крепким после последних двух глотков, обжигая мне горло и теплом оседая в животе.

Когда я поворачиваюсь обратно, мой взгляд останавливается на той стороне комнаты, где жил Бен, и знакомое напряжение сжимает мою грудь, когда я тупо смотрю на кровать, в которой он больше никогда не будет спать. Эта пустая кровать подтверждает, почему я это делаю; почему я должен не терять голову в игре.

Ради Бена.

Это больше не просто оборотни, это моя личная миссия – отомстить за убийство моего лучшего друга. Здесь нет места неудачам.

К тому времени, как я возвращаюсь на кухню, Грифф и Адамс уже убрались – надеюсь, присоединятся к своей команде на тренировках, – и вместо них я нахожу там Мэтти, который стоит у кухонного островка и раскладывает стопку крекеров на пластиковом подносе.

– Привет, – приветствует он меня, когда я вхожу, его нетерпеливые голубые глаза встречаются с моими, когда он протягивает руку, чтобы взъерошить каштановые пряди своих волос. – Я слышал, что ты разбираешься с нашей заложницей, но я подумал, что мог бы помочь, приготовив ей еду, если хочешь?

Еще раз, я впечатлен инициативой этого парня. Сохраняя нейтральное выражение лица, я слегка киваю ему.

– Я был бы признателен, спасибо, – отвечаю я.

Я имею в виду, очевидно, что в данный момент он просто пытается поцеловать меня в задницу, но это также работает. Я опускаю взгляд на скудные порции на подносе, и у меня сводит челюсть.

– Поскольку она останется у нас надолго, мы могли бы подумать о том, чтобы дать ей еще немного поесть, – бормочу я. – И еще лучше поддерживай ее в хорошем состоянии.

– Да, конечно, – соглашается Мэтти, показывая большим пальцем через плечо и пятясь к холодильнику. – Я могу приготовить сэндвич или что-нибудь еще очень быстро, если ты дашь мне несколько минут?

Я качаю головой и беру поднос со стойки.

– Нет, пока все в порядке. Мы можем угостить ее чем-нибудь более основательным на ужин.

Мэтти понимающе кивает, когда я отворачиваюсь и направляюсь в подвал, надевая свою холодную, отстраненную маску охотника, прежде чем ввести код от двери и спуститься вниз. Мне нужно остаться здесь на миссии; помнить, какова моя цель. Все это всего лишь средство для достижения цели.

Снимаю ключи от камер предварительного заключения с крючка внутри двери в подвал – потому что я сопротивлялся желанию положить их в карман, когда уходил в прошлый раз, – я щелкаю выключателем наверху тускло освещенной лестницы, освещая свой путь вниз. Камера Луны появляется в поле зрения, когда я спускаюсь на нижнюю ступеньку, и я нахожу ее стоящей в центре и ожидающей меня – руки скрещены на груди, а сердитый взгляд застыл на месте.

– Как поживает мой маленький зверек сегодня утром? – спрашиваю я с притворным энтузиазмом, подходя к решетке ее камеры с подносом и ключами в руке.

Она хмурится еще сильнее, и из ее горла вырывается рычащий звук.

Мои губы кривятся в улыбке. Очевидно, что это прозвище действует на нервы, поэтому с этого момента я обязательно буду использовать его гораздо чаще..

– Иди, прижмись носом к стене, – монотонно приказываю я, мотнув головой в сторону задней стены ее камеры.

– Пошел ты, – рычит она.

– Дерзкая сегодня утром, да? – размышляю я, смерив ее суровым взглядом. Я ненавижу повторяться, но эта девушка, кажется, полна решимости дать отпор при любой возможности. – Прижмись носом к стене, или я не открою дверь, чтобы отдать тебе это, – говорю я, удерживая зрительный контакт и насмешливо покачивая поднос взад-вперед. – Тебе решать.

Она целую минуту смотрит на меня в ответ, ее большие карие глаза горят вызовом. Даже когда она наконец сдается, испуская яростный вздох и разворачиваясь, чтобы потопать в дальний конец камеры, она все еще излучает свирепость. У большинства заключенных проявляются признаки истощения после первых 24 часов, но не у неё. Сломить ее будет непросто.

Волна возбуждения пробегает по мне при мысли об этом.

Луна сердито топает в дальний конец камеры, резко останавливаясь перед стеной.

– Доволен? – она фыркает.

– Нет, – категорично отвечаю я. – Прижми нос к стене, звереныш.

Ее кулаки сжимаются по бокам, мышцы напрягаются, когда она, по-видимому, раздумывает, подчиниться или нет. Она явно чертовски упряма, но было бы глупо позволить этому взять над ней верх, когда на кону еда и вода. Она, должно быть, осознает это и решает выбрать свою битву, потому что она медленно наклоняется ближе к стене, пока кончик ее носа почти не касается бетона, ее поза полна вызова.

Достаточно хорошо.

Я мог бы быть придурком и заставить ее сократить дистанцию, но здесь я тоже выбираю сражения. Мне также нужно поторопиться с этим, потому что теперь, когда она стоит ко мне спиной, я не могу перестать пялиться на ее идеально круглую задницу. Вставляя ключ в замок, я поворачиваю его со слышимым щелчком, наполовину открываю дверь и наклоняюсь, чтобы поставить поднос на пол. Я немного жду, прежде чем снова закрыть и запереть дверь, соблазняя ее ложной возможностью сбежать. Проверяю ее контроль над импульсами.

Она поворачивается ко мне лицом, выражение ее лица убийственное, но она не заглатывает наживку. Она остается прикованной к месту, на котором стоит, в задней части своей камеры, бросая на меня кинжальные взгляды, как будто взглядом действительно можно убить.

Хорошо, что они не могут, иначе я присоединился бы к Бену в аду раньше, чем надеялся.

Я насмешливо улыбаюсь ей в ответ, захлопываю перед собой дверь и поворачиваю ключ в замке, убирая его в карман.

– Бетонные стены толщиной восемь дюймов, – сообщаю я, оглядывая внутреннюю часть камеры. – А эти прутья?

Я хватаюсь за одну из них и сильно дергаю для демонстрации.

– Усиленная сталь.

Снова встречаясь с ней взглядом, я указываю большим пальцем другой руки через плечо в сторону лестницы.

– Вход и выход один, и он закодирован, так что перестань искать способ сбежать. Ты его не найдешь. Вместо этого, может быть, тебе стоит сосредоточиться на том, какую информацию ты собираешься мне предоставить в обмен на то, что я позволю тебе прожить еще один день.

Я делаю шаг назад, скрещивая руки на груди.

– Но сначала ты должна поесть.

Взгляд Луны опускается на поднос на полу, выражение ее лица искажается от отвращения. Судя по тому, как она проглотила крекеры вчера вечером, я предполагаю, что ее отвращение связано не столько с самой едой, сколько с тем, что она принимает все, что я ей предлагаю.

– Или не делай этого, – добавляю я, пожимая плечами. – Можешь просто зачахнуть здесь, мне все равно. Не самая быстрая смерть, но все равно эффективная.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, намереваясь позволить ей обдумать эту угрозу, пока я наблюдаю за ней по видеозаписи, но звук ее босых ног по бетону заставляет меня остановиться и оглянуться.

Наши взгляды встречаются, когда она подходит к прутьям своей клетки, обхватывает их тонкими пальцами и смотрит на меня.

– Зачем ты это делаешь? – требует она с неровной ноткой отчаяния в голосе.

Ее глаза цвета виски широко раскрыты и умоляют, но если она думает, что может воззвать к моему чувству морали, то ее усилия совершенно неуместны.

Мое горло неприятно сжимается, головная боль усиливается.

– Потому что ты монстр, – прохрипел я с непреклонным жестким выражением лица.

Она хмуро прищуривается, глядя на меня, отбрасывая всякое притворство невинности с широко раскрытыми глазами.

Вот и мой зверек.

– Где Томми? – она выплевывает, кожа на костяшках пальцев белеет, когда она сильнее сжимает прутья.

– Меньше беспокойся о нем и больше о себе, – бормочу я скучающим тоном. – Если у тебя нет какой-то информации, от которой ты можешь отказаться, твои дни сочтены, Луна.

Мы вдвоем стоим там долгое время, сцепившись в гляделках, от которых ни один не хочет отступать. Даже когда дверь наверху лестницы издает звуковой сигнал об отсоединении замка, открываясь с отчетливым скрипом.

– Кэм, ты там, внизу? – раздается голос моего отца.

– Иду! – кричу я в ответ, мои глаза все еще прикованы к моей пленнице.

Я даже не моргаю, когда понижаю голос, нанося последний прощальный удар.

– Я вернусь позже, будь хорошим маленьким зверьком, пока меня не будет.

В ответ она щелкает на меня зубами, победоносная ухмылка кривит мои губы, когда я поворачиваюсь, чтобы подняться наверх.

Да, с этим будет трудно справиться. Но будь я проклят, если не получу удовольствия, заставив эту сучку подчиниться.