Текст книги "Сторож сестре моей. Книга 2"
Автор книги: Ширли Лорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Кому ты звонишь? Всего минуту назад вернулся домой после многих и многих недель отсутствия, и уже звонишь… Кому ты звонишь? Мне наплевать, – голос вибрировал высоко, на грани истерики. – Значит, я беру машину, как ты мне велишь, и жду со всей толпой, а ты вальсируешь мимо с мадам Аппетитная Штучка и киваешь мне, будто бы я слуга и…
– А разве нет? – раздался холодный, издевательский голос.
– Разве нет что? О, очень смешно. Слуга, так это теперь называется? Кто она такая, мадам Задранный Нос? Кто-то, кому лучше быть начеку, это точно, если мистер Воображала Дестина фантазировал что-то насчет нее, а особенно ее денег, могу представить. Кто она? – скулил парень.
Дестине это уже надоело.
– Не твое собачье дело, милый мальчик.
– Я знаю, кто она.
– Тогда зачем спрашиваешь, жалкий червяк?
Дестина встал и царственным жестом оперся на спинку кресла. Без малейшего оттенка раскаяния в голосе он сказал:
– Мне очень жаль, но как я уже раньше объяснял тебе, бизнес есть бизнес, и мадам Аппетитная Штучка, как ты столь поэтически назвал ее, определенно имеет отношение к будущему бизнесу. А теперь… – Он сделал паузу и театральным жестом указал на дверь ванной комнаты. – Удовольствие есть удовольствие. Вымой свои вонючие прелести, прежде чем приближаться ко мне, и вычисти лизолем каждое чертово отверстие, где побывал кто-то еще, пока меня не было, шлюха ты мужского пола.
Белокурый юноша тряхнул головой, надеясь показаться равнодушным. Это действовало на нервы, но Дестина привык к подобному поведению. Он прикинул, что его интерес к мальчишке продержится, пожалуй, еще несколько месяцев, но потом… Что ж, всегда наступает другое «потом».
Юноша вышел из ванной в белом банном халате. Он походил на мальчика из церковного хора: бело-розовая кожа, светлые волосы падали на розоватый лоб. Именно розоватый оттенок кожи и прекрасные, светлые, шелковистые волосы привлекли сначала внимание Дестины. В тот момент мальчик казался не старше шестнадцати-семнадцати лет. Он сказал, что ему двадцать, но наверняка солгал.
Неспешно приближаясь к кровати, застеленной белоснежным бельем, где возлежал Дестина, юноша сказал:
– Я устал от подобного отношения к себе…
Дестина дернул его вниз с такой яростной силой, что мальчик со всего маху и громким стуком ударился голенью об основание кровати. Дестина зажал ладонью ему рот, а другой рукой скользнул под его банный халат.
– Заткнись, – сказал он с улыбкой, которая наверняка еще в большей степени напомнила бы Луизе маркиза де Сада, чем та, которую он продемонстрировал в самолете. – Заткнись, – повторил он. – Не думаю, что мы помним, с кем разговариваем, не так ли?
Белокурый юноша застонал, когда Дестина задвигал рукой под его халатом.
– Не думаю, что мы помним, кто привез милому мальчику его кожаные игрушки, новые ботинки из Парижа, не так ли? Кто позволяет ему работать в своей изумительной квартире, кто позволяет ему гладить свои костюмы, а иногда даже надевать кое-что из своей коллекционной одежды?
С каждым новым утверждением, по мере того, как опытные пальцы Дестины продолжали работу, стоны и подвывания юноши становились все громче, и он начал судорожно хвататься за халат Дестины. – Не думаю, что мы помним, кто спас его от крутых ребят в баре кожи и шипов «Пит», не так ли? – Дестина улыбнулся, взглянув сверху вниз на ангельское лицо, сейчас покрытое испариной. Это будет долгий и очень приятный вечер.
Луиза подготовила все документы, чтобы Норрис внимательно их изучил. Если ей удастся убедить его, то представление новой идеи на суд исполнительных директоров «Луизы Тауэрс» будет простой формальностью. Даги Фасефф чувствовал себя в своей стихии, подготавливая стенд, отражавший достижения Дерека Дестины в области моды. Он не знал, зачем это понадобилось мадам Тауэрс, но это дело было по нему, и стенд, воздвигнутый в его кабинете, производил впечатление. Неудивительно, что она узнала Дестину. Он даже завоевал вожделенный приз «Коти», и Даги сказал Луизе, что о нем столько писали в газетах за последние два года, что было трудно выбрать что-то определенное.
У нее на столе лежали материалы, которые должны заинтересовать Норриса гораздо больше, а именно: факты и цифры – сведения о других дизайнерах, работавших в индустрии ароматов и косметики, дизайнерах с именем, чей вклад в увеличение доходов нанявших их фирм поистине огромен. Например, компания «Скибб», главный конкурент «Тауэрс фармасетикалз», после приобретения «Шарля из Ритц» сама разыскала владельца прав на использование в косметике великого имени Ива Сен-Лорана, благодаря провидению прежнего председателя совета директоров, который тотчас ухватился за эти авторские права, едва увидев вторую коллекцию Сен-Лорана еще в шестидесятые годы.
– Думаю, мы слишком много внимания уделяли созданию производства кремов и других средств для ухода за кожей, совершенно упустив из вида, откуда пришел к нам первый большой успех, – серьезно сказала она Норрису, когда тот разглядывал стенд Даги.
Он с улыбкой обернулся к ней.
– «Открытие»?
– Конечно! Мы все еще выпускаем духи, и они приносят нам большие деньги, но ни один из наших ароматов, за исключением «Бравадо», даже не приближался к такому уровню. Разумеется, это в значительной степени связано с обстоятельством, что американские женщины так поздно увлеклись духами. Однако сейчас… ну, нет необходимости рассказывать тебе, что происходит. Из данных этого отчета совершенно ясно, что с тех пор, как «Ревлон» выпустил «Чарли»…
– Когда это было?
Луиза полистала страницы отчета, так быстро подготовленного отделом маркетинга.
– Одиннадцать лет назад, в 1972 году, когда объем годовой продажи духов составлял всего около трехсот миллионов долларов. В это, кажется, почти невозможно поверить. – Она наморщила нос, недовольная собой. – Я уделяла недостаточно внимания этой области. Продажа духов, как тебе известно, сейчас приближается к отметке в полтора миллиарда долларов, а у нас нет ничего подходящего, чтобы получить свой кусок пирога.
– Разве Чарли Ревлон не купил имя Норелла для использования в косметике? Припоминаю, Бекки говорила мне, что Норелл был первым в Америке модельером, принявшим участие в создании духов. Я дразнил ее из-за того, что она до сих пор любит ими душиться, но она, должно быть, одна из немногих, поскольку сейчас они исчезли из продажи.
Луиза с восхищением посмотрела на него. Норрис по-прежнему удивлял ее широтой своих познаний.
– Ты прав. Ревлон проявил большую находчивость, выпустив то, что он называл первым американским дизайнерским ароматом. У Бекки превосходный вкус, «Норелл» – хорошие духи, но даже когда был жив Ревлон, он никогда не вкладывал каких-то особенных средств в это направление.
Норрис засмеялся.
– Потому, что на них не стояло его собственное имя. И только когда он решил использовать свое собственное имя, он потратил нужное количество баксов на создание «Чарли 1». «Ревлону», несомненно, повезло с этим ароматом.
Луиза покачала головой.
– Не повезло, Норрис. Ревлон никогда не упускал ни единого шанса. Он увидел, что мы не замечаем или, скорее, не обращаем должного внимания на предпосылки для революции в производстве духов, основу для его фантастического расширения, на то, от чего, как говорит Кик, «все балдеют».
Они с Норрисом переглянулись. Оба подумали об одном и том же.
– Может, мне попросить его… – начала она.
– Давай позовем его, – почти одновременно с ней сказал он.
Месяц назад Кик начал работать по ознакомительной программе, рассчитанной на год и составленной таким образом, чтобы за это время он смог узнать о деятельности каждого отделения компании. Следующий год по плану он должен был провести, знакомясь с иностранными филиалами «Луизы Тауэрс».
– Попросите Кика Тауэрса зайти через несколько минут. Думаю, он в отделе конъюнктуры у Талбота.
Слава Богу, внешне он не похож на Тауэрсов, не похож на Бенедикта и, еще раз слава Богу, ничем не напоминает Чарльза, подумала Луиза, когда, вежливо постучав, Кик широкими шагами уверенно вошел в ее кабинет. И только темно-голубые глаза Сьюзен, украшавшие его лицо с мелкими чертами, напоминали Луизе о прошлом. Этого слишком мало, чтобы взволновать ее.
– Привет, Кик, как дела?
– Прекрасно, сэр, просто прекрасно. – Кик ослепительно улыбнулся Норрису, почувствовав, что именно этого от него ожидают. Он чувствовал себя совершенно непринужденно с первого момента появления в кабинете.
– Ты знаешь, чьи это работы? Тебе знакомо имя? – Норрис указал на стенд.
– Конечно, сэр. Это Дестина. Фиона без ума от его вещей. Он создает коллекцию в Париже для… – Кик замялся на секунду, – …по-моему, для «Ланвена», но я могу точно узнать у ребятишек.
Луиза знала, что Кик всегда называл компанию друзей Фионы «ребятишками», хотя некоторые из них были его ровесниками или даже старше. Поскольку они с Фионой теперь жили в отдельной квартире, Луиза мало знала об их жизни за пределами офиса.
– Кто-нибудь из «ребятишек», как ты их зовешь, любит покупать духи? – спросила Луиза, а затем небрежно добавила: – Чем душатся твои подружки?
Поскольку Кик явно удивился, Норрис вставил:
– Небольшое исследование потребительского рынка, Кик. Внутренние источники информации, которые часто оказываются весьма полезными. Со временем ты привыкнешь.
– Ну да, конечно, им нравится всякая дрянь. – Он выглядел смущенным.
Норрис снова подбодрил его.
– Не волнуйся, если они отдают предпочтение конкурирующей фирме. Именно это мы и хотим выяснить.
– Ну, они покупают духи у «Хальстона», но, возможно, потому, что им нравятся их тряпки. Сам я не выношу этот запах.
– Им нравится мускус?
– Да-а, откуда вы знаете? Пенни Дэвидсон – она вечно находит какие-то местечки в провинции, где готовят всякие особые эфирные масла. Я бы сказал, что девочки определенно предпочитают мускус.
– Почему, как ты считаешь?
– Ну, наверное, он… земной, сексуальный. Пенни рассказывала мне какую-то неправдоподобную историю, что его добывают из половых желез мускусного оленя, но мне кажется, это то, во что людям хочется верить.
– А упаковка?
Кик явно смутился.
– Не понимаю, что вы…
– Как Они продаются? Под фабричной маркой? С этикеткой? В розлив?
– А, да, понимаю. Ну, компания Пенни в основном покупает такие маленькие коричневые медицинские пузырьки, куда можно налить еще раз, но я видел духи с этикеткой «Мускус», – гордо объявил он.
– Надо полагать, – сухо сказал Норрис. – Доход от продажи «Мускусного масла Джована» составляет около пятидесяти миллионов долларов ежегодно, и оно продается в пятидесяти странах.
Кик, пораженный, резко присвистнул.
– Как ты думаешь, твои сверстники заинтересовались бы ароматом от кого-нибудь вроде Дестины? – Луиза намеренно задала вопрос как бы между прочим, расхаживая вдоль стенда, повернувшись к Кику спиной, словно ее совершенно не интересовал ответ. – Или ваша команда предпочла бы имя какого-то другого дизайнера?
– Кэлвин Клейн, да, Ральф Лорен, однако он уже продает запахи.
– Аромат, духи, парфюмерия, Кик, – мягко поправил его Норрис. – Не забывай, каким бизнесом ты теперь занимаешься. Никаких шуток в ущерб себе. Я даже не хочу слышать, как ты неверно цитируешь кого-то, так что привыкай пользоваться профессиональной терминологией.
Кик выглядел удрученным, но промолчал.
– Так как насчет аромата Дестины? – повторила вопрос Луиза.
– Не знаю, – сказал Кик. – Думаю, нет, я хочу сказать, что не вижу причин, почему бы и нет. Прошлой осенью все носили его фасоны под мотоциклиста. Почему бы не сделать зап… аромат в том же духе? – Он оглядывался по сторонам, словно искал пути бегства из элегантно отделанного кабинета.
Луиза сжалилась над ним.
– Ладно, Кик. Спасибо за помощь.
Когда он ушел, Норрис сказал:
– Не думаю, что круг общения Кика и Фионы достаточно репрезентативен, даже среди лучших клиентов «Луизы Тауэрс». Однако он определенно дал этому Дестине самые высокие оценки. Полагаю, нам следует пригласить его и посмотреть, с чем нам придется иметь дело, если мы согласимся оказать ему поддержку в создании коллекции и, конечно, получить право на использование его имени в названии косметики и духов. Говоришь, он отверг предложение «Арден»?
– Да, по-видимому, там поставили слишком много условий, слишком много «ограничений его артистического таланта» и, – Луиза попробовала закатить глаза, подражая Бенедикту, который использовал этот трюк с большим успехом, – самое главное, он не мог вынести большого босса, перед которым должен был отчитываться, человека, контролировавшего его бюджет в «Лилли». Видимо, его пригласили в главный офис, что в Индианаполисе, и после официальной встречи он обнаружил, что жена начальника устраивает в его честь вечер с вином и сыром вокруг бассейна с подогревом, который они только что построили для развлечений в собственной гостиной! Этого его чувствительная душа вынести уже не могла.
Она засмеялась точно так же, как и тогда, когда Дестина рассказывал ей историю со множеством колких замечаний. Норрис не смеялся.
– Я знаю, что у тебя на уме, Луиза. – Он тяжело сел, глядя на нее через мраморный письменный стол. – Я считаю, что идея интересная, и, конечно, мы обязательно должны ее использовать. Я также согласен с тобой, что нет причин, почему бы нам не расширить поле нашей деятельности, как поступила компания «Арден» много лет назад. Мы сейчас находимся в лучшем положении, нежели они были тогда; мы уже завоевали крепкие позиции в Нью-Йорке, Вашингтоне и Лос-Анджелесе, так что можем позволить себе включить в сферу наших интересов небольшой бизнес в области моды и аксессуаров. Все это прекрасно, как и создание нового аромата с именем дизайнера, или даже коллекции ароматов, но, – он наклонился вперед, ухватившись рукой за край стола, – я не хочу ошибиться в выборе дизайнера. Как ты знаешь, начиная со следующего года я начну постепенно отходить от дел вплоть до окончательной отставки в 1985 году.
Луиза закрыла глаза.
– О, пожалуйста, Норрис, давай не будем думать об этом сейчас.
Он тихо стукнул рукой по столу.
– Луиза, это не является для тебя неожиданностью, но, возвращаясь к Дестине, я не хочу, чтобы мы сажали себе на шею примадонну, какой бы талантливой она ни была. Вот все, что я намеревался сказать, но давай пригласим его и посмотрим, сколько нам это будет стоить и какую взаимную выгоду мы сможем извлечь.
Два месяца спустя Дестина позвонил Луизе, чтобы поделиться свежими слухами. До этого он не звонил в течение нескольких дней, хотя его адвокаты и адвокаты, представлявшие интересы «Луизы Тауэрс», пока не пришли ни к какому соглашению.
– Истинная правда, Луиза, – выдохнул он в трубку. – «Шанель» только что подписала контракт с Карлом Лагерфельдом на создание новой коллекции. Умные ребята, он становится крупной фигурой! Компания «Арден» не теряла времени, ни одной лишней секунды, планируя выпуск новых духов Лагерфельда. Мы не должны опаздывать на поезд, знаете ли. Если я не смогу договориться в ближайшее время с вашей компанией, я решил не-о-хот-но, e'est la vie,что мне надо вернуться в Париж, с грустью сказав вам au revoir.
Луиза не была обескуражена его – в этом она не сомневалась – бравадой. Она полностью соглашалась с мнением Норриса и адвокатов «Луизы Тауэрс», что Дестина предъявляет слишком высокие требования. В ответ на его тираду она холодно сказала:
– Я бы удивилась, если бы «Шанель» подписала контракт с кем-то, у кого уже есть обязательства перед другой косметической фирмой. А кроме того, имя живет только благодаря успеху духов «Шанель».
«Touche» [6]6
Touche – в фехтовании: удар, укол ( фр.).
[Закрыть], – подумала она.
На следующий день Дестина, не предупредив ее, улетел в Париж и вернулся через неделю с подарком: разноцветной шляпкой с перьями, явившейся причиной, как он объяснил, его незапланированного путешествия.
– Это единственное место в мире, где еще остались белошвейки, которые умеют подшивать перья.
Через две недели, как раз в тот момент, когда Фиона заехала в офис, чтобы позвать Кика на ленч, Дестина находился в кабинете Луизы, подписывая контракт с компанией «Луиза Тауэрс Инкорпорейтед», обязуясь готовить две коллекции в год.
Норрис не был на сто процентов удовлетворен условиями: отсутствие штрафных санкций в отношении обеих сторон в случае расторжения договора по истечении трех лет, гарантированное повышение не менее чем на пятьдесят процентов, условий оплаты при условии продления договора на два следующих года. Тем не менее, благодаря тому, что он твердо стоял на своем, не поддавшись на уловки энергичного молодого адвоката Дестины, они заключили контракт на условиях более гибких, чем сначала требовал маэстро. Сверх того, они не несли никакой ответственности, если бы не воспользовались правом на его имя в области ароматов и косметики. Он уже понял, что Дестина невзлюбил его. И если он был обеспокоен, то не без оснований.
Когда Луизе доложили о приезде в офис Фионы, она пригласила ее и Кика в зал заседаний правления, чтобы отметить подписание договора бокалом шампанского.
– Дестина, мне хотелось бы вас познакомить с будущим компании «Луиза Тауэрс», Фионой и Кристофером – Киком – Тауэрсами, моими приемными детьми, внуками моего покойного мужа Бенедикта.
Какая ирония, что несмотря на то, что она часто повторяла эти слова, мало кто понимал, что они верны в буквальном смысле. Она улыбнулась всем одной из своих лучезарных улыбок, а затем повернулась к молодому модельеру.
– Могу теперь признаться, что присутствующий здесь юный Кик, сам того, возможно, не осознавая, убедил Норриса и меня взяться за осуществление дела, которое было закончено только сегодня утром. Именно благодаря Кику мы поняли, как много у вас почитателей среди молодого поколения.
Наделенного богатым воображением и, вероятно, на диво неискушенного поколения, подумал Дестина, любезно пожимая руки детям Тауэрс. Ему понравилось, как выглядит Кик – уязвимым, несмотря на внешний лоск недавнего выпускника школы для богатеньких. Возможно, он столь же легко поддается влиянию, как и его милый мальчик с южной стороны Центрального парка. Пожалуй, он не станет пробовать ничего такого с этим юношей. Он не полный идиот. Он не собирался сворачивать шею курице, которая может нести золотые яйца.
Дестина вежливо улыбнулся, когда Норрис поднял тост за новый дерзкий шаг компании в мир моды с «таким исключительным талантом, как Дерек Дестина». Он не удержался и украдкой подмигнул Кику, когда тот, спрятав руки за спину, сделал неприличный жест в адрес Норриса. Да благослови Бог мальчика Кика. Ребенок покраснел; он просто прелесть.
И все было прелестно, за исключением старой перечницы Норриса, но этот не помеха Дестине. О, нет, план Дестины на ближайшие пять лет был рассчитан до мелочей, большое спасибо, и никто и ничто не могло помешать ему стать центральной фигурой в деловой и личной жизни Луизы Тауэрс.
Вашингтон, округ Колумбия, 1987
«Братья Фейнеры», как уважительно именовала пресса Яна и Виктора, президент «К.Эвери» и первый вице-президент отдела научных исследований и новых разработок, решительным шагом направлялись на ежегодную конференцию, проводившуюся в Академии наук в Вашингтоне.
Они пришли на несколько минут раньше, но лекторий уже был до отказа заполнен участниками – выдающимися учеными, профессорами, докторами, дерматологами, журналистами из медицинских журналов и их редакторами – большинство из них Фейнеры знали в лицо. К ярости Виктора, когда они садились на отведенные им места в первом ряду, Ян тихо сказал, не глядя на него:
– Жаль, что сегодня здесь нет Луизы.
Виктор едва поверил своим ушам. Луиза! В такой день! Как мог его брат вообще думать об этой шлюхе, аморальной, подлой бабе, которая сделала все возможное, чтобы уничтожить его? Виктор настолько разозлился, что на глазах у него выступили слезы жалости к самому себе. Упомянув ее проклятое имя, Ян испортил ему день. Он помрачнел и был готов проклясть на веки вечные гнусную женщину, когда свет потух и засветился киноэкран.
Братья быстро переглянулись. Виктор предупреждал Яна, что на этой традиционной и весьма серьезной научной конференции, вполне возможно, попытаются использовать дешевые зрелищные трюки. Ян тогда посоветовал ему не фантазировать. Когда на экране появился слайд с изображением известного живописного полотна, Виктор почувствовал себя отомщенным. Прославленный профессор дерматологии, выступление которого они все пришли послушать, задумал очередной из своих оригинальных фокусов.
Это была картина, которую они оба много раз видели на ее обычном месте, на экспозиции в Британском музее, – «Источник молодости» немецкого художника Лукаса Кранаха. Из зала последовали отдельные комментарии от тех, кто не был знаком с полотном, изображавшим толпу старых, усталых, согбенных людей, дожидавшихся своей очереди, чтобы окунуться в источник и выйти из его вод с другой стороны полными жизненных сил и энергии, а главное, помолодевшими.
Ян с интересом подался вперед, когда выдающийся профессор заговорил, употребляя местоимение первого лица во множественном числе, а не единственном, чтобы подчеркнуть, что медицинское исследование всегда является трудом коллективным.
– В настоящее время мы редко начинаем лекцию, не показав эту картину, так как она иллюстрирует то, что мы, дерматологи, считаем своей святой просветительской миссией, а именно: объяснить, что превращение очаровательного ребенка в морщинистую старуху отнюдь не является неизбежным; что к такому печальному концу приводит не хронологическое течение времени, но длительное пребывание на солнце.
Хотя Ян огорчил его, по мере того, как продолжалась лекция, Виктор успокаивался. Скоро он сам поднимется на кафедру, чтобы принять от великого дерматолога поздравления. Ему не терпелось увидеть удивленные лица некоторых людей, которых он заметил в зале: маститых медиков, смотревших на него свысока, которых постоянно цитировала пресса; суть их высказываний сводилась к тому, что ему, Виктору, далеко до уровня его младшего брата Яна.
Сегодня наконец наступит час его торжества. Через несколько минут аудитория услышит из уст великого врача, что лекарство, над которым столько лет жизни работал он, Виктор Фейнер, способно приостановить и даже сделать обратимым процесс преждевременного увядания кожи из-за пребывания на солнце. Используя АК-3 как основное средство лечения кожных заболеваний в течение более двенадцати лет, самый знаменитый в стране из всех дерматологов-педагогов задокументировал поразительные и весьма положительные побочные результаты от постоянного применения их препарата, кислотного витамина «А». Об этом доктор и говорил сейчас.
– …кожа розовеет, разглаживается, выглядит моложе, коричневые пятна исчезают. После открытия шесть лет назад нашей Клиники, специализирующейся на проблемах преждевременного старения кожи, мои коллеги и я провели формальное наблюдение за множеством пациентов, чье преждевременное старение было связано с пребыванием на солнце, успешно испробовав на них метод лечения препаратом АК-3.
«Источник молодости» Кранаха исчез с экрана, и последовала демонстрация серии интереснейших снимков пациентов до и после курса лечения, причем профессор подсвеченной указкой отмечал наиболее заметные улучшения состояния кожи. Когда лекция подошла к концу и зажегся свет, Виктор задался вопросом, слышит ли Ян то, что так отчетливо слышал он сам: как забилось с волнением его сердце, едва только назвали его имя.
Яну первому пришла в голову идея использовать кафедру, чтобы рассказать о первых днях АК-3, черных и трудных днях до того, как важность этого открытия смогли оценить в полной мере, и «Эвербах» был предоставлен первый патент для лечения кожных сыпей; а теперь новый патент выдан профессору для лечения негативных последствий пребывания на солнце. Поскольку Виктор обращался к людям, понимавшим специальную терминологию, язык химии и физики, его волнение скоро исчезло, и он начал приводить все больше и больше подробностей.
– Господи, скорее бы он замолчал, – прошептал кто-то из слушателей, сидевших за спиной Яна. – Через минуту все заснут.
Ян моментально встал с места и зааплодировал. Виктор поморгал, потом повернулся к знаменитому ученому, стоявшему рядом, и тоже начал аплодировать. Прошло несколько минут, прежде чем аудитория перестала хлопать в ладоши, и профессор получил возможность объявить, что «К.Эвери», полноправный филиал швейцарского фармацевтического гиганта, компании «Эвербах», согласен финансировать новое многомиллионное клиническое исследование «результатов воздействия АК-3 на стареющую кожу, первое исследование подобного рода в мире».
В огромном зале наступила тишина, когда Ян подошел пожать профессору руку. Все осознавали важность момента. Если исследование приведет к положительным результатам, это положит начало эпохе без морщин и, возможно, долгожданное решение проблемы с многоцелевыми «косметологическими» кожными препаратами, отчасти медикаментами, отчасти косметическими средствами, выпускаемыми с благословения Комиссии по контролю.
А какая компания извлечет из всего этого наибольшую для себя пользу? Как доложили на следующий день газеты, очевидно, это будет подчиненная «Эвери» «Наташа», заклятый враг «Луизы Тауэрс».
На телевизионном экране Дестина казался старше, возможно из-за того, что он отрастил волосы. Но в чем бы ни была причина, пусть ему об этом скажет любой другой, но только не Луиза.
– Следовательно, вместо порядковых номеров а la«Шанель», вы говорите, что убедили «Луизу Тауэрс» использовать инициалы, буквы вашего имени, что в конечном итоге подразумевает создание небольшой коллекции ароматов? Посмотрим, Д-Е-С-Т… – Джоан Ланден сосчитала буквы по пальцам. – Коллекции из семи предметов, верно? – Казалось, ей действительно интересно услышать ответ.
– Да. – Дестина взял позолоченный, покрытый эмалью флакон духов и поднес к камере так, чтобы все хорошо увидели букву «Д». – Разумеется, «Д» – первый аромат, сочетающий множество необычных, тончайших оттенков, столь же удивительных, как и экспонаты моих моделей одежды с их неожиданными комбинациями различных тканей. Если «Д» будет иметь тот успех, на который мы рассчитываем, затем последует «Е», а потом, как можно догадаться, исключительный, чувственный аромат для прекрасной буквы «С». В настоящее время я работаю с парфюмерами «Луизы Тауэрс» над формулами «Е» и «С».
Несмотря на поток лжи, столь непринужденно истекавший из уст Дестины, Луиза не могла не посмеяться его дерзости. Даже слишком безупречный английский выговор, отмеченный ею при их первой же встрече, особенно выразительно звучал по телевидению, и не менее сильное впечатление производила его манера двигаться – с изяществом балетного танцовщика, опасной грацией матадора. Никому так хорошо не удавались публичные выступления, как Дестине. Кому еще могла бы прийти в голову идея использовать в названии инициалы? И она была бы довольно удачной, если бы обходилась не так дорого: из-за расточительства Дестины, выказывавшего полное пренебрежение к финансовой стороне дела – сколько стоит создание и выпуск на рынок духов, – потребовалось почти три года, чтобы представить «Д».
– У нас совсем не осталось времени, – довольно засмеялась Джоан Ландер, когда Дестина с учтивым поклоном брызнул капельку своих новых духов на ее запястье. После того как Дестина попрощался с телезрителями своей звездной улыбкой, Луиза выключила программу «С добрым утром, Америка».
Следует ли ей позвонить Ди Поссант и предупредить, чтобы та не впадала в истерику? Что все это лишь выдумки Дестины? Что ни «Е», ни «С» или «Т», и никакие другие буквы алфавита не обсуждались даже в предварительной форме, и никто не выделял на это средств, не говоря уж о «работе над формулами» с их парфюмерами? Возможно, стоит, но как только она шагнула к телефону, он зазвонил.
– Вас спрашивает мистер Кристофер Тауэрс, мэм.
Бэнкс был единственным человеком из всех, кого она знала, кто неизменно называл Кика полным именем.
– Разве он не великолепен?
– Великолепен! Но ты-то знаешь, что это – сплошные фантазии. Мы не…
– О, Луиза, конечно, я знаю, но это вовсе неплохая мысль, – Кик захлебывался от смеха. – Он очень убедительно заливает, а?
Так, этот вопрос решен. Ей не нужно звонить никому из отдела маркетинга. Она поспешила. Если Кик не забеспокоился, ей тем более не следовало. Каким хорошим помощником оказался Кик. Она надеялась, что интуиция в отношении него ее не обманывала – что он начинал любить ее так же, как она полюбила его и рассчитывала на него.
Она позвонила и попросила принести еще кофе; у нее внезапно испортилось настроение, и его улучшению нисколько не способствовала служебная записка, лежавшая у нее на столе, длинная, подробная служебная записка, которую она принесла домой из офиса, от Джевелсона, шефа финансового отдела «Луизы Тауэрс» – отчет о последних «возмутительных» расходах Дестины.
Она согласна с определением Джевелсона. Они были возмутительными. К настоящему моменту Дестина превысил лимит годового бюджета на сто пятьдесят процентов, и Луиза была единственной, кто мог с ним справиться, вытянув обещание «хорошо себя вести», обещание, которого в прошлом едва хватало на несколько месяцев, пока что-то не пробуждало в нем «творческого вдохновения». Как с унынием подчеркивал Джевелсон, проблема осложнялась тем, что они совсем недавно возобновили с ним контракт на два года после множества истерик примадонны, о большинстве которых, слава Богу, Джевелсон ничего не знал.
Это явилось одной из последних услуг доброго старого Норриса компании перед его уходом на покой; он сумел поставить Дестину на место, зная, как модельер его ненавидит, каким-то образом достучаться до рассудка неуравновешенного гения, объяснив, что ему гораздо выгоднее согласиться на продление контракта на два года с увеличением оплаты на двадцать процентов, как указано в первоначальном варианте договора, чем расстаться, не получив никаких гарантий, что в наступающие трудные времена кто-либо захочет получить право на использование его имени в парфюмерии.
Как Луиза убедилась, несмотря на бахвальство и приступы раздражительности, Дестина был способен трезво оценить свои возможности. Узнав от Норриса, сколько ему пришлось бы заплатить компании «Луиза Тауэрс» за права на «Д», не прошло и суток, как он со смирением ягненка подписал контракт. И это был последний раз, когда он демонстрировал признаки смирения. Откровенно говоря, сейчас, после ухода Норриса, Луиза иногда жалела, что Дестина возобновил договор, несмотря на коммерческий успех модной коллекции одежды, продаваемой за отдельными прилавками фирменных отделов «Луизы Тауэрс» в крупных магазинах по всей стране, а теперь и духов, уже считавшихся номером один в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.
