Текст книги "Цветок асфоделя (СИ)"

Автор книги: Шион Недзуми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Ей нужно поспешить в Мунго, она и так непозволительно задержалась с меткой рода. Нужно обезопасить Гиппократа.

– Не помешаю? – Гарри заглянула в кабинет главы отделения проклятий.

Гиппократ, сидевший за скрытым под бумагами столом, приветственно махнул рукой, дописывая выписной эпикриз. Гарри подошла к столу, предварительно запечатав двери, чтобы никто не помешал им.

Мунго как всегда был переполнен, сновали целители и медиковедьмы, пританцовывали некоторые пациенты, не справившиеся с колдовством. Ими уже занимались интерны Сметвика, сам целитель не раз жаловался, что большинство пациентов его отделения – экспериментаторы и недоучки, которые занимаются Чарами без должной техники безопасности. Поэтому и отдавал их интернам, в надежде, что это хоть чему-нибудь научит. Потому что не ясно, что страшнее: неудачное проклятие или только что окончившие Академию недоучки.

– Можно твою руку?

Гарри обхватила запястье мужчины пальцами, всего на секунду, а когда отпустила, на коже темнел тонкий рисунок. Браслетом обхватывал цветок, проходил под выступающей косточкой, черный, изящный и тонкий.

– Что это? – Гиппократ с удивлением рассматривал новое украшение.

– Цветок асфоделя, символ моего рода. Это обезопасит тебя как минимум от двух родов, Малфой и Нотт принесли мне клятву, что не причинят вреда тому, кто носит знак Певереллов. Он ни к чему тебя не обязывает, всего лишь знак, что ты… – Гарри замялась, ей все еще тяжело было признаваться в своих чувствах. Но она решилась. – Знак того, что ты – член моей семьи.

Гиппократ поднялся, обошел стол и выдернул женщину из кресла, прижал к себе.

– Спасибо, артефактор Певерелл, – тихо произнес он на ухо.

Вернулся на свое место, Гарри вновь заняла кресло. Больничная эльфийка принесла им чайничек и две кружки с символикой Мунго. Гиппократ порылся в верхнем ящике стола, достал оттуда упаковку орехов в меду – любимое лакомство.

– Но я думал, у них теперь будет гораздо меньше проблем, ведь… татуировка вырвана полностью, – припомнил он свой визит и диагностику пострадавших. О Метках он узнал еще раньше, когда некоторые раненные, доставленные в Мунго, говорили о темных символах на руках своих палачей. К несчастью, таких людей оставалось все меньше и меньше, неизвестные стали убивать.

Гарри покачала головой.

– Нет, Метка – нечто большее, чем просто татуировка. Сильные чары, я бы сказала, что это Артефакторика на живом теле. Особая разновидность Протеевых чар. Не только обозначение, Лорд может почувствовать своих соратников, призвать их, обнаружить в любой точке Англии, если не земного шара. Подробностей, сам понимаешь, не знаю.

Уже повзрослев и получив Мастерство, Гарри не раз задумывалась над природой Темной Метки у Упивающихся Смертью. Как и любые чары, со смертью того, кто их наложил, они должны были бы исчезнуть. Это подтверждалось тем, что Метка побледнела в годы слабости Тома, когда тот скитался бесплотным духом. Однако даже после его смерти Драко Малфой, труп Северуса Снейпа, Люциус Малфой оставались отмеченными, татуировка не исчезла. Гарри подозревала, что Том завязал чары не на своей гибели, а на гибели самого носителя.

Однако Абраксас и Нотт-старший живы и вполне здоровы, и ничто не помешает Тому заклеймить их вновь. К тому же, связь уже существует, от нее никуда не деться. Единственное условие – добровольность. Именно поэтому Драко получил "украшение", по той же причине его не получила Нарцисса. Том подозревал, что леди Малфой никогда до конца не была согласна с решениями мужа, просто не решалась спорить открыто.

– Они никуда от него не денутся, будут выполнять приказы по-прежнему.

– Гарри, ты слишком много знаешь для обычного артефактора и ни во что не вмешивающегося мага, – серьезно заметил Сметвик.

– Ты забываешь, я общаюсь со слизеринцами, большинство родителей которых… – женщина многозначительно покрутила рукой в воздухе. – К тому же, я взяла в качестве оплаты воспоминания Абраксаса. Это действительно тайное общество, Гиппократ. И они уже не знают меры, не ставят ограничений в своих действиях.

– И мы никак не можем предупредить Аврорат, – понимающе подхватил целитель. Откинулся, потер переносицу и глаза, тяжело вздохнул.

Гарри обошла стол, присела на подлокотник кресла Сметвика, обняла своего мужчину, прижавшись щекой к взлохмаченным волосам.

– Все наладится, вот увидишь. Рано или поздно, это закончится.

– Надеюсь, – он улыбнулся, поцеловал бьющуюся на запястье жилку. – Тебе я верю безоговорочно.

Когда Гарри попрощалась с целителем и как раз направлялась к аппариционной площадке, чтобы вернуться в Хогвартс, ее окликнул знакомый женский голос.

– Профессор Певерелл!

К ней спешила черноволосая женщина в белом форменном фартуке с эмблемой аптеки на груди.

– Здравствуйте, миссис Снейп, – поприветствовала Гарри Эйлин.

– Добрый день, – крепкое рукопожатие. – Не составите мне компанию за чашечкой чая? Хочу узнать, как там дела у Северуса. Он почти ничего не пишет, – смущенно рассмеялась колдунья.

– Разумеется.

Работа определенно пошла Эйлин Снейп на пользу. Она уже не выглядела такой забитой, угнетенной, наоборот, улыбалась. Движения стали уверенными, вернулся здоровый цвет лица, а в глазах уже не мелькал страх, лишь отголоски неуверенности. Знакомой для Гарри, которая сама в первые месяцы после победы просыпалась и не могла поверить, что все закончилось, что теперь все будет хорошо и спокойно.

Они разместились в подсобном помещении, за маленьким белоснежным столиком. Эйлин поставила чайник, на стол сгрузила вазочку с домашним вареньем и коробочку сухого печенья, купленного, судя по всему, в больничном кафетерии. Гарри коротко рассказала об успехах ее сына, о новых знакомых, о кружке Артефакторики. Эйлин радовалась, светилась счастьем и гордостью за сына. В такие секунды Гарри понимала, что поступила правильно, разрушив брак Снейпов.

Затем Эйлин завела разговор о природе, погоде, о собственных небольших экспериментах на поприще Зельеварения, которые начальник только одобряет. Гарри терпеливо дожидалась, когда же она перейдет к главному вопросу, из-за которого и перехватила ее практически у самого входа. Печенье было вкусным, равно как и варенье – сладким и чуть кислым одновременно. Так что женщина не торопилась, давала собеседнице время собраться с мыслями.

Наконец, Эйлин вздохнула, решаясь.

– Профессор Певерелл, у меня к вам есть одна просьба… – она замялась, на скулах возникли крупные багровые пятна – так она краснела. – Знаю, возможно это прозвучит нагло, я покажусь грубой, но не могли бы вы взять Северуса к себе этим летом? Я постараюсь возместить расходы на его проживание, специально откладывала для этого деньги. С вами ему будет безопаснее. Этим летом штатный зельевар Мунго уходит в отпуск по болезни на два месяца, что-то серьезное случилось, так что я буду дневать и ночевать на работе. И не хочу, чтобы Северус был один, у нас нет хорошей защиты на новом доме. Он… он полукровка, я опасаюсь за его жизнь. Прошу вас, профессор Певерелл.

Перед Гарри сидела не работница аптеки и не забитая жена пьяного магла. Перед ней сидела мать, готовая пойти на любое унижение ради своего сына. Она поступилась гордостью и попросила помощи у незнакомого человека, осознавая, что прошлое лето не дает ей никаких прав на эту самую помощь рассчитывать. И тем не менее, она решилась. Видимо, долго думала, раз собирала деньги.

Это заставляло ее уважать.

– Миссис Снейп, для меня будет радостью позаботиться о Северусе этим летом, – кивнула Гарри. – О деньгах не беспокойтесь.

Искренняя благодарность сделала некрасивое лицо Эйлин почти прекрасным в своей сияющей одухотворенности.

– Спасибо, спасибо, профессор Певерелл. Вы… снова спасаете моего мальчика. Не знаю, сумею ли я когда-нибудь отплатить вам, – Эйлин качала головой.

– Не думайте об этом, – усмехнулась магичка. – Некоторые вещи не требуют благодарности. Я попрошу вас написать сыну и предупредить об изменениях этим летом.

– Конечно.

– Я рада вам помочь, не сомневайтесь, – Гарри поднялась, крепко пожала руку, попрощалась и вышла.

Вопрос с безопасностью Северуса решился сам по себе. Да и ей приятно общество мальчика.

Выпускной бал приближался семимильными шагами. Учебный год выдался насыщенным, его окончание не сбавило темпов. Студенты вспомнили, что пришла пора сдавать экзамены, и в замке воцарился организованный хаос. Все что-то учили, что-то зубрили, пытались в последнюю минуту впихнуть как можно больше информации в головы, которые буквально пухли от прочитанных учебников и конспектов. Даже слизеринцы и когтевранцы ходили в невменяемом, полусонном состоянии, похожем на зомбирование. Гарри даже начинало казаться, что они не воспринимают окружающую среду и раздражители.

Сама профессор занималась написанием характеристик в личные дела, рекомендаций особенно выделившимся на почве учебы и общественной жизни студентам. Таким, как Люциус Малфой и Беллатриса Блэк. Магичку порадовал тот факт, что после школы Белла решила продолжить обучение, и они вместе с Рудольфусом планируют переехать в Германию, где Лестрейндж собирался поступать на магическое право, а Белла хотела найти себя в Боевой магии. Чем дальше они будут от Англии, тем лучше.

Вернулись в школу Кребб и Гойл, исхудавшие, возмужавшие. С мрачными, тусклыми глазами. Взрослая жизнь слишком рано встретила их и приняла неласково. Гарри подозревала, что они уже столкнулись с представителями некоего общества, которые предложили им вступить в него. Но здесь она уже не могла повлиять на их решение. Теперь они главы своих родов, и если до сих пор не поняли, что от их выбора зависит не только жизнь их лично, но и всех остальных родственников, это только их проблемы. Гарри оставалось надеяться, что они возьмут пример с Блэков и Поттеров, которые находились в глубоком нейтралитете.

– Господа артефакторы, любители природы и яркой цветовой гаммы, – обратилась она на очередном занятии кружка Артефакторики.

Студенты засмеялись, вспомнив, за что получили такое прозвище. Гарри с радостью отметила белозубую улыбку Алисы, которая прочно закрепилась в компании, легко влилась в нее и стала неотъемлемой частью. И, кажется, стеснительная, беззащитная девочка очень нравилась Сириусу, который взялся ее опекать. Но еще рано думать о таком, время покажет.

– Не хотите ли составить мне компанию и помочь украсить Большой зал для выпускного бала? – предложила профессор.

– Да! – такого дружного вопля кабинет еще не знал.

Студенты похватали сумки и помчались по лестницам вниз. Рядом с Гарри осталась только Алиса, которая терпеливо дожидалась преподавательницу. Они с Лили разделили обязанности. Эванс сопровождала друзей, догоняла их, а Алиса обычно задерживалась, чтобы записать домашнее задание и передать его умчавшимся вперед друзьям. Как подозревала Певерелл, Блишвик же и следила за его выполнением, иначе увлеченные очередным проектом мальчишки запросто могли позабыть о своих обязанностях.

Традиционно, украшением зала занимались четыре декана факультетов, и только они. Так повелось еще со времен Основателей.

В Большом зале уже властвовали Минерва и Филиус, декан Гриффиндора создавала изящную мебель, украшала стулья, а декан Когтеврана занимался стенами. Из его палочки вылетали маленькие бабочки, они садились на каменную поверхность и трепетали крылышками, как диковинные цветы на ветру. Профессор Стебль левитировала перед собой кадки с восхитительными цветами.

– О, профессор Певерелл! – обрадовалась она. – Гирлянды, которые вы заказывали, уже готовы. Знаете, превосходная идея, и цветы удалось сохранить живыми. Я потом надеюсь пересадить их и использовать на следующий год.

– Думаю, мисс Блишвик будет интересно посмотреть на живые цветочные гирлянды.

Алиса улыбнулась. Ее друзья уже обступили профессора Флитвика, повторяли движения его палочки.

Гарри подняла в воздух первую гирлянду. Тут не подошла бы банальная Левиоса, действовать приходилось деликатнее, чтобы не повредить цветы. Это же не камень на голову тролля опускать! Алиса восторженно вдыхала тонкий, сказочный аромат, поглаживала бархатные лепестки. И ойкнула от неожиданности, а затем рассмеялась, когда на волосы опустилась наколдованная Сириусом синяя бабочка. Девочка побежала к друзьям, профессор Флитвик радостно приветствовал ее. Маленькому Мастеру Чар очень нравилось передавать свои знания, видеть искренний энтузиазм, неподдельный интерес.

Этого у несостоявшихся Мародеров было в избытке.

– Декан… – кто-то осторожно дернул увлеченную украшением Зала Гарри за рукав.

Рядом переминался с ноги на ногу Регулус Блэк.

– Я могу… присоединиться?

Целый год она ждала его появления, но младший Блэк так и не пришел в кружок Артефакторики. И Гарри подумала было, что он остался при своем мнении. Однако… вот он, стоит перед ней, упрямо сжав губы, видимо, приняв какое-то решение. Как и все Блэки, будет стоять на своем до последнего. И эти люди еще удивлялись, почему Сириуса отправили в Гриффиндор. Куда еще с таким упрямством?

– Разумеется, прошу. Буду вам очень признательна, если вы поможете мне развесить гирлянды. Смотрите, держать палочку нужно вот так….

Она присела позади маленького первокурсника, показывая пасы. Тот кивал, повторял незнакомое заклинание, чтобы не ошибиться. И Гарри сама не заметила, как погладила его по голове. Мальчик замер от неожиданности, а затем расслабился, сделал вид, что ничего не произошло. Но краем глаза, доставая очередную порцию цветов, Гарри заметила, как он провел ладошкой по волосам, словно не верил, что посторонний мог так поступить.

Как-то рядом оказалась Лили и утащила маленького Блэка в компанию. Сириус поджал губы, но тут же получил подзатыльник от рыжей ведьмы и расслабился. Мисс Эванс была намного проницательнее, чем можно ожидать от ребенка.

– Вижу, вы очень заинтересованы в этом мальчике, – Гарри подпрыгнула от неожиданности. За спиной стоял директор Дамблдор. – Простите старика, не хотел вас пугать.

– Ничего, я просто задумалась. Что вы сказали, директор?

– Вы заинтересованы в этом мальчике, профессор Певерелл.

– В Регулусе? Он хороший студент, ему просто не повезло получить брата, упрямого настолько, что попал в Гриффиндор. Сами понимаете, прервалась многолетняя традиция его семейства. Однако я считаю, главное, чтобы мальчишкам было хорошо.

– Полностью согласен с вами, – директор погладил бороду. – Но я имел в виду не младшего мистера Блэка, а Северуса Снейпа. Слышал, вы пригласили его пожить у вас этим летом. Как и прошлым.

Осведомленность Дамблдора поражала не меньше малфоевской.

– Да, с полного согласия его матери. Этим летом ей предстоит много работы в аптеке, и она не хочет оставлять ребенка без присмотра.

– Наверное, ему очень тяжело, – покачал головой мужчина. – Полукровка, среди аристократов, пусть даже такой одаренный. И тем удивительнее, в какую компанию он попал.

– Вы возражаете против его общения с мистером Поттером, мистером Блэком, мисс Эванс и мисс Блишвик? – прищурилась Гарри. Какую игру ведет директор?

– Что вы, что вы, наоборот, рад, что мальчик подружился с такими светлыми волшебниками. Уверен, они останутся друзьями даже после школы. Кстати, – резко сменил он тему, – вы уже выбрали следующих старост своего факультета?

Стандартная школьная система, когда на смену выпускающимся после седьмого старостам назначались новые. Исключение составлялось лишь при выборе старост школы, которые следили за всеми факультетами одинаково, помогали другим префектам. Их выбирали из числа уже имеющихся старост, они могли быть даже с разных факультетов. И тогда нужно было подобрать им замену.

Традиционно на роль старост выбирались студенты пятого курса, однако никаких ограничений в правилах прописано не было. Это всего лишь психология, преподаватели считали, что в пятнадцать лет дети уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно отвечать за поступки и контролировать остальных.

– Да, мисс Андромеда Блэк и мистер Рабастан Лестрейндж.

– Хм, – непонятно, одобрил директор или нет. – Но они уйдут через год.

– Так даже лучше, успеют познать ответственность. Пока что у меня нет на примете других, достаточно взрослых и ответственных учеников.

В будущем она планировала назначить Нарциссу и Северуса, одной позволит реализовать себя, другому – приглядеть за не в меру шебутными товарищами.

– Что ж, это ваш факультет, вы знаете студентов лучше.

– Благодарю, директор.

Дамблдор еще походил немного, поспрашивал о чем-то Макгонагалл и ушел, оставив после себя недоумение насчет цели визита.

Чем же его так заинтересовал Северус? Или, вернее, вся гриффиндорско-слизеринская компания? Скорей всего, Орден существует уже сейчас, и директор ищет свежую кровь, новых молодых членов. Только этого не хватало. Гарри потерла виски. Нужно объяснить студентам, что жизнь не ограничивается выбором "или… или…", всегда существует еще и третья, нейтральная позиция.

На выпускной церемонии Большой зал утопал в цветах и бабочках. Ровные ряды стульев, на которых разместились гордые родители. Сами уже бывшие семикурсники стояли возле возвышения, где обычно находился стол преподавателей. Сейчас там остался только постамент директора, с которого он произносил речи. Сам директор вернулся с ворохом аттестатов, перевязанных разного цвета ленточками, в зависимости от успеваемости. Красные – отличные, синие – средние.

Гарри отметила красоту мисс Блэк в идеально подобранном черном платье, с забранными высоко пышными волосами. Она опиралась на руку мистера Лестрейнджа и гордо поглядывала на сокурсников. Гордилась она женихом и по праву, Рудольфус привлекал внимание многих ведьмочек, но оставался верен своей невесте, устраивал свидания, которые приходилось прикрывать то декану факультета, то мистеру Малфою.

Кстати, сам Люциус сиял, гордый, белоснежный, в очередной раз заставляющий подумать, что в предках у него были вейлы. Копия своего отца, сидящего в первом ряду. Абраксас оправился от болезни, лицо вернуло прежние краски, а характер – прежнее самомнение. Что подтверждал блеск его глаз, когда он поглядывал на профессора Певерелл.

Гарри гордилась. Всеми своими детьми, но этим выпуском особенно. Живое, полновесное доказательство того, что ее усилия не напрасны, что она спасла хотя бы несколько сломанных в будущем жизней.

Наверное, она становится жутко сентиментальной, иначе отчего бы защипало глаза.

– Вы можете себе позволить всплакнуть, – чуть склонилась Минерва. – Они все – наши дети. И останутся ими до самого конца.

Гарри кивнула, но не позволила слезинкам пролиться. Нет, не для того она зарабатывала репутацию, чтобы плакать о юных аристократах. Она просто… просто горда! Своим трудом, своими усилиями, их стараниями, их трудолюбием. Гордится, что помогла им в чем-то.

После короткой речи директора, вручения аттестатов, стулья были убраны, появились столы для фуршета. Заиграл оркестр в конце зала. Выпускники подходили к родителям, некоторые парочки начинали танцевать, так, как Белла и Рудольфус. Им можно, с родителями они переговорили еще до церемонии. Вскоре к ним присоединились остальные, даже преподаватели не остались стоять в стороне.

Гарри должна была пообщаться с каждым родителем своего студента, поздороваться, высказать уважение, похвалить, понадеяться на удачное будущее и так далее, и тому подобное. Утомительная обязанность, от которой не избавиться.

– Белла с Рудольфусом уезжают через три дня, – поделилась с ней Вальбурга Блэк, попивая белое вино из хрустального бокала. Черные глаза оставались серьезными, даже слишком. – И мне хотелось бы увидеть вас этим летом, Мастер, – мягко произнесла она.

Заказ, причем очень серьезный, иначе бы она не стала упоминать ее звание. Наверное, поэтому и прибыла сюда. Хотя она и не являлась матерью Беллы, как супруга главы рода, к которому относилась студентка, имела право присутствовать на мероприятии. Гарри кивнула.

– Пришлите мне письмо с удобным для вас временем, леди Блэк. Я с радостью составлю вам компанию в чаепитии.

Вальбурга тонко улыбнулась.

– Если бы не ваша фамилия, я бы подумала, что вас воспитывали Блэки, – неожиданно поделилась она. Перевела взгляд на пару Беллы и Рудольфуса. – Я горжусь своими детьми и тем, что они умеют сами выбирать свой путь. И своих друзей.

Теперь уже улыбалась Гарри. Тонкий намек на инициативу Регулуса. Значит, он советовался с матерью, передавал ей слова декана. И Вальбурга одобрила выбор товарищей. Пока еще Регулус слишком зависим от мнения матери, особенно на примере старшего брата, который постоянно устраивал скандалы. Но теперь, кажется, все нормализовалось. По крайней мере, сидящий в уголке рядом с зельем для фейерверков Сириус поздоровался с матерью теплее, чем могли позволить аристократы.

– Профессор Певерелл, окажете ли вы мне честь стать партнером на этот танец? – перед дамами возник Люциус Малфой, он протянул руку своему бывшему декану.

– С удовольствием, мистер Малфой. Леди Блэк, прошу меня простить.

– Я дождусь нашей летней встречи, леди Певерелл, – кивнула Вальбурга и присоединилась к своему мужу.

Люциус вывел женщину в центр зала, мягко закружил. Гарри с радостью отдалась умелым движениям, Люциус являлся идеальным партнером, он чувствовал тело под своими руками и двигался в гармонии с ним, подстраивался и в то же время не терялся. Женщина ощутила тонкий аромат парфюма, теплоту ладони на талии через тонкую ткань платья.

– Я хочу поблагодарить вас, декан, – без артикуляции, чтобы никто не догадался о содержании разговора, произнес Малфой-младший. – За вашу рекомендацию и помощь. Не только мне. Хочу верить, что к Нарциссе вы отнесетесь с таким же пониманием, я очень забочусь о своей будущей жене.

– Она моя студентка, мистер Малфой. Каким были и вы, – понимай, разгадывай. Люциус кивнул. – Мне же хочется верить, что ваше будущее будет безоблачным.

– Меня уже приняли в Брюссель, эта церемония – не более, чем дань традициям, оценки мы получили уже через две недели после экзаменов.

В отличие от СОВ, ЖАБА оценивали быстро, чтобы студенты успели поступить на дальнейшее обучение, ведь во многих университетах срок подачи документов завершался в последних числах июня.

– Тогда могу лишь пожелать вам удачи. Я горжусь тем, что вы были моим учеником, мистер Малфой.

Люциус проводил Гарри на место, поцеловал ей руку и удалился. Вместо него к профессору подошел его отец.

– Могу я пригласить леди на тур вальса?

– С удовольствием, лорд Малфой.

В отличие от Люциуса, вокруг Абраксаса ощущалась аура властности, холодного расчета. Взрослый, состоявшийся мужчина, после смерти жены, предел мечтания многих девушек на выданье. Гарри оставалось только качать головой – многие создали в своей фантазии образ, которого не существовало на самом деле.

– Вы очень интересная личность, профессор Певерелл, – заметил глубокий баритон, обволакивающий и мягкий. Серые глаза гипнотизировали, подчиняли. Если бы у Гарри не было иммунитета к Малфоевским чарам, уже давно бы поддалась. – Убрали моего сына и невестку со сцены, равно как и наследника Лестрейнджей. Сумели нанести удар тогда, когда никто этого не ждал. Вы… интригуете, леди, – он поцеловал на прощание руку и ушел.

И как это понимать? Гарри предпочла отвлечься и заняться вплотную фейерверками.

Со временем все разрешится, делать выводы при недостатке информации – сущая глупость.

А пока что у нее есть подопечные, которые жаждут испробовать детское зелье.

Поезд снова донес студентов до вокзала. Северус попрощался с друзьями, пообещал им писать. И сжал руку профессора Певерелл, чтобы та перенесла их к себе домой.

Лето началось.

22

Как и все маленькие деревушки, Ласс представляла собой замкнутый мирок, где каждый знал друг друга или приходился родственником. Новые люди появлялись редко, так как семьи практически не уезжали отсюда, а дети частенько возвращались после обучения. Прекрасная природа, близость озера, красота холмов, неспешное течение жизни. Чисто английское течение жизни. Домохозяйки ухаживали за садом, ходили по маленьким деревенским лавкам, всегда в одно и то же время, чтобы иметь возможность "случайно" столкнуться на площади возле фонтана и посплетничать от души. Любовь к сплетням, историям о соседях настолько проникла в кровь и дух британцев, что Гарри иногда шутила, что ее, наверное, привезли из-за границы. Газетная шумиха в молодости, тетя Петунья в детстве напрочь отбили какой бы то ни было интерес к жизни соседей.

Молодая одинокая женщина, купившая дом с не самой хорошей репутацией, не живущая в нем большую часть года, практически не появляющаяся в деревне, не покупающая продукты, невольно привлекала внимание. Когда Гарри впервые вышла в магазин за хлебом и овощами, ее провожали любопытные взгляды, а ее персона обросла феноменальными слухами. Правда, ни один не заикнулся, что женщина может быть ведьмой, хотя глаза как раз называли колдовскими. Гарри удалось развеять большинство сплетней, мило побеседовав с продавщицей, пока та упаковывала товар. Новость о том, что женщина – профессор в одной из частных школ, мигом разлетелась по селению. Стали понятны ее отлучки, отсутствие круглый год. И соседи стали любезнее, все же какая-то информация лучше полной неизвестности.

Вот и сейчас Гарри с улыбкой распрощалась с почтальоном, которая разносила газеты и журналы, и вошла во двор. Стоило пересечь линию ворот, как за ее спиной сомкнулись Защитные чары. Теперь простецы увидят разве что обычный домик, не услышат возможных взрывов или криков ястреба с чердака.

Северуса она дома не обнаружила, что не удивительно – сегодня у Гиппократа выходной. Мальчик быстро привык к тому, что с его деканом живет мужчина, причем живет в одной с ней спальне. Природная тактичность не позволяла затрагивать тему в разговоре, он лишь бросал украдкой взгляды первое время. Однако выходной Сметвика разрешил все их вопросы и проблемы. Гиппократ обожал детей, особенно, если они не его пациенты. А сообразительный, любознательный Северус импонировал ему тем более. Гарри подозревала, что так мужчина реализовывает проснувшийся отцовский инстинкт. Они варили медицинские зелья или проводили целые дни на заднем дворе, где отрабатывали заклинания и чары, боевую магию. Гиппократ взялся сделать из Северуса превосходного дуэлянта, на что мальчик согласился с радостью. Ему нравилась идея уметь постоять за себя и за маму. Частенько Гарри видела две склоненные над книгой или медицинским журналом длинноволосые головы. Мужчины обсуждали статью, или Северус с интересом выслушивал смешные истории. А еще краснел при виде знаков внимания, которые Гиппократ оказывал декану Слизерина. На тихое замечание Гарри, Сметвик ответил, что рано или поздно мальчишке такие уроки понадобятся, так что пусть сейчас учится и запоминает.

С заднего двора доносились крики, потрескивание заклинаний. Гарри выглянула на веранду. Так и есть, Северус гоняет Гиппократа, или Гиппократ гоняет Северуса – сразу не понять за поднятой магической дымкой. Но у них все в порядке, целитель не даст пострадать ребенку. Поэтому Гарри со спокойной душой взялась за приготовление обеда. Мирное течение их будней напоминало ей о детских мечтах, в которых маленькая Поттер именно так представляла себе свою будущую семью. Сильный, надежный мужчина, который позаботится о ней, и маленький мальчик, любознательный, подвижный и веселый. А она готовит им обеды и ужины, собирает на работу и в школу, целует на прощание. Конечно, до поцелуев дело доходило только со Сметвиком, но все равно.

Те мечты уже давно ушли в прошлое, у леди Блэк просто не оставалось ни времени, ни сил на что-то большее, нежели легкие, необременительные романы. Но ведь она не молодеет, может, это ее материнский инстинкт тоже проснулся?

Женщина вздохнула, покачала головой, смеясь над своими глупыми мыслями. Единственное, за что она осуждала мать, так это за то, что забеременела во время войны. Подвергла опасности не только ребенка, но и себя, и мужа. Ведь сама она колдовать не могла толком из-за формирования ядра, вся забота о безопасности легла на Джеймса.

Поэтому она не могла повторить ошибки Лили Эванс и забеременеть сейчас, когда только разгорается противостояние с Волдемортом. Она просто не переживет, если что-то случится с ее малышом. Всему свое время, маги живут долго, они с Гиппократом все успеют.

На стол легли тарелки, Гарри разлила тыквенный суп-пюре по французскому рецепту, выставила плетенку с хрустящим хлебом, соусник со сливками. Этот суп полагалось есть только со сливками и свежей петрушкой, нарезанной, мелко-мелко. Оглядела картину, удовлетворенно кивнула и пошла звать заигравшихся "мальчишек". Нельзя, чтобы они заработали истощение.

– Мистер Снейп, целитель Сметвик, идите мыть руки и за стол! Время обеда.

Дуэлянты тут же опустили палочки, церемонно поклонились друг другу и поспешили в дом. Северус поднялся на второй этаж, а Гиппократ пошел на кухню.

– У мальчика прирожденный талант, – восхищенно заметил он. – Он как будто рожден для дуэлей. Я видел это только у одного… гхм… человека, у Филиуса Флитвика. Потрясающая сноровка и обучаемость.

– Он тебе нравится, – с улыбкой констатировала Гарри.

Мужчина повернулся к ней, вытирая руки полотенцем.

– Как и тебе. Он… иногда представляю, что он мой сын. И хочется своего мальчишку.

– Ты будешь замечательным отцом, – Певерелл отвернулась, чтобы выставить на стол забытую соль.

Широкие ладони легли на плечи, пальцы размяли напряженные мышцы.

– Сейчас не время, но я подожду. Когда все это закончится, – пообещал ей Сметвик.

Сверху донесся топот ножек, и целитель отстранился, опустился на свое место.

– Пахнет восхитительно, – заметил он, когда Северус присоединился к ним за столом. – Новый рецепт?

– Да. А на второе – жаркое с гарниром из овощей. И десерт в виде суфле.

Гиппократ не обвинил женщину в том, что она уделяет ему мало времени на каникулах. И за это Гарри любила своего мужчину еще больше.

Поздно вечером, когда Северус уже лег спать, Гиппократ присоединился к Гарри в гостиной. Волшебница разбирала письма и личные дела студентов. Кружки Малфоя и Беллы она решила сохранить, тем более, что для создания требовалось одно лишь разрешение директора, в то время как для упразднения нужно заполнить уйму бумаг, обосновать, почему вычеркивают их из программы внеклассных занятий. Защита для младших курсов была особенно актуальна в свете того, что Аластор Грюм так и не оставил занимаемой должности. И теперь Гарри, как декан, должна назначить руководителей кружков.

На Защиту попросилась Андромеда Блэк, сестра думала в первую очередь о Нарциссе. Но вот что делать с экономикой? Гарри достала письмо с гербом Малфоев. Писал, как ни странно, Люциус. Прочитав короткое сообщение, Гарри улыбнулась и вписала в свободную строчку бланка имя студента. Вот и эта проблема решилась. Надо будет поблагодарить Люциуса.