Текст книги "Незыблемые выси (ЛП)"
Автор книги: Шерри Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
В их теплом укрытии воцарилась тишина. Тит наблюдал за огнем. Кашкари разглядывал песок у себя под ногами. Сфера с кипятком окрасилась в прозрачный красновато-коричневый цвет, и Иола направила чай в бурдюки.
Затем выдохнула и заговорила о еще одной потере:
– И я очень скучаю по Уинтервейлу. Он хотел бы быть здесь, с нами, и наслаждался бы каждой минутой.
Кашкари поднял голову:
– Ты вроде видела его последней?
Говоря «его», Кашкари имел в виду настоящего Уинтервейла, до того как он превратился в марионетку Лиходея.
– Да, видела, в день первой тренировки двадцати двух. Мать позвала его домой, и он сразу вспомнил, что портал в шкафу в его комнате больше не работает, и переживал, сколько же времени уйдет на путешествие обычным, немагическим транспортом. – Иоланта подула на поднимающийся от бурдюка пар. – Самое обыкновенное расставание. Никогда бы ничего и не подумала.
– Я последний раз видел его за ужином, – вспомнил Тит. – Они с Сазерлендом обсуждали поездку в Норфолк.
В Норфолке Уинтервейл и присоединился к остальным, но к тому времени уже не контролировал собственное тело.
– Я последний раз видел его еще раньше, – сказал Кашкари, – перед своим отъездом из Англии после летнего семестра. Мы пожали руки, прежде чем спуститься с лестницы в пансионе миссис Долиш, и он сказал, что следующий семестр будет лучшим.
Тит вздохнул и поднял свой бурдюк:
– За Уинтервейла – прекрасного друга и хорошего человека. Мы всегда, всегда будем вспоминать его с любовью.
– За Уинтервейла, – поддержали тост Иоланта и Кашкари.
Оба юноши моргнули и резко посмотрели вверх. Иоланта слез не сдерживала, просто промокнула уголки глаз.
В молчании они доели оставшиеся пирожки.
* * *
– Ну, и куда мы направляемся? – спросил Кашкари.
Огонь всколыхнулся, разбрасывая искры.
В их песчаном укрытии не было сквозняка. Не было ничего, что, двигаясь, могло заставить дрожать языки пламени. Вспышки порождал маг стихий, управлявший огнем и, вероятно, ослабивший концентрацию.
Тит посмотрел на Фэрфакс. Впалые щеки, под глазами темные круги. Она всегда уверенно заявляла, мол, все в порядке и последние дни ей хватало времени на необходимый отдых, ведь она много спала под действием панацеи. Вот только забывала добавить, что чуть не умерла, пересекая круг крови, и что этот сон был не ленивой прихотью, а борьбой организма за выживание.
Фэрфакс повернулась к Кашкари:
– Мы идем в Атлантиду.
Так они и собирались поступить с самого начала, но от этих слов по спине Тита побежали мурашки.
Кашкари стиснул свой бурдюк:
– Я так и думал.
– Тебе необязательно идти с нами, если не хочешь. Твои здешние друзья тоже обрадуются помощи.
Он поглядел на запад, хотя ничего, кроме отсвета костра и тени Тита на песчаной стене, не увидел.
– Я хочу пойти с вами, – произнес тихо. – Может, это и бред – надеяться, будто от меня будет какой-то толк, но все ж лучше, чем просто сидеть, убеждая себя в обратном. Если не пытаться – ничего никогда не изменится.
– Мы очень благодарны за то, что ты с нами, – удивляясь себе, ответил Тит.
У его матери однажды было видение: двое юношей (она видела их со спины) приближаются к дворцу главнокомандующего. Раньше Тит думал, что это он сам и Уинтервейл, потому что один из них прихрамывал, а Уинтервейл с трудом ходил, после того как продемонстрировал свою потрясающую власть над стихиями у побережья Норфолка.
Этим видением Тит также оправдывал сделанный выбор: разорвать союз с Фэрфакс, ведь получалось, что она не Избранная.
Теперь он знал, что не стоит строить догадок. Знал, что нельзя сознательно копировать материнские предсказания вплоть до мелочей. Отныне Тит не собирался отвергать помощь только потому, что она не вписывается в будущее, мелькнувшее сквозь крошечное окошко с весьма ограниченным углом обзора.
Могло статься, что те двое – это Кашкари и Фэрфакс, идущие к дворцу уже после смерти Тита. И он молился, чтобы она и вправду в итоге осталась не одна, а с таким рассудительным и дельным союзником, как Кашкари.
– Да, очень благодарны, – эхом отозвалась Фэрфакс, протягивая индийцу ладонь.
Она все пожали друг другу руки, скрепляя беззвучный и бессрочный договор.
– Что ж… – Кашкари, казалось, до сих пор был немного ошеломлен тем, во что ввязался. – И как именно мы попадем в Атлантиду?
– Учтите, все возможные варианты ужасны. Сразу же предлагаю самое приемлемое решение: обрыв пункта назначения для переместителя в Восточном Деламере, – объявил Тит.
– Не уверен, что слышал о таком, – сказал Кашкари. – В смысле, об обрыве пункта назначения. Про восточный деламерский узел между мирами я знаю, крупнейший в Державе.
– Обрыв пункта назначения более-менее соответствует своему названию. Он нарушает маршрут переместителя. Этот создан для конкретного переместителя, с помощью которого частенько переправляют груз через Атлантику. Мне сказали, что, если удастся правильно настроить обрыв, мы материализуемся в пределах семидесяти верст от Атлантиды.
Раньше находить магические королевства могли лишь те, кто видел их воочию. Другими словами, ни один иноземец, маг или немаг, не мог попасть куда-либо без помощи уже побывавшего там проводника. Но по мере развития торговли и транспортного сообщения между странами, многовековая система устаревала.
И ее место заняла другая. Теперь нужно было лишь знать точное местонахождение королевства и его правильное название, чтобы попасть туда. Эпоха скрытых миров подошла к концу. Забрезжил рассвет эры единого магического сообщества.
Моментальные перемещения набирали обороты, и маги вконец запамятовали, что некогда существовало всемирное соглашение, облегчающее поиски скрытых мест – кого интересует, как определить местонахождение отдаленного королевства, когда можно просто шагнуть в переместитель и уже через пару секунд быть там?
Никто не озаботился обновлением правил – даже Атлантида, – а значит, Тит, Фэрфакс и Кашкари могли отыскать дорогу к крепости Лиходея, если б решились.
Кашкари шумно выдохнул:
– То есть мы рухнем в океан где-то рядом с Атлантидой – надеюсь, что рядом, – а потом просто…выйдем на берег?
Побережье Атлантиды охранялось надежно – до Тита доходили слухи о плавучих крепостях, по сравнению с которыми бронированные колесницы казались мошкарой.
Их шанс «просто выйти» примерно равнялся возможности любого немага шагнуть под перекрестный огонь и не заработать ни единой царапины.
Тит пожал плечами:
– Это лучшее, что я смог придумать.
Кашкари с выражением неприкрытого страха на лице повернулся к Фэрфакс.
Она честно выдержала его взгляд.
– Если я что и усвоила с тех пор, как вызвала свою первую молнию, так это то, что вовсе не нужно обладать невероятной храбростью, хватит и небольшого запаса – пережить очередной день. Еще я уверена, что сегодня мы точно не доберемся до берегов Атилантиды. – Она посмотрела на Тита: – Если мы собираемся выполнить твой план, нужно вернуться в Державу. Вряд ли ты можешь вызвать сюда камердинера, чтобы он тебя забрал.
В замке, служившем Титу домом, имелся переместитель, замаскированный под немагический железнодорожный вагон. С его помощью он всегда путешествовал в школу и обратно.
– Нет, не могу.
– Тогда как? Морем?
Прошлым летом, когда они расстались, Фэрфакс застряла в Державе и покинула ее устаревшим способом: поплыла на шлюпе до ближайшего немагического острова, где смогла пересесть на корабль и продолжить путь.
– Можно будет, если понадобится, но это долго.
Кашкари набрал полную пригоршню песка.
– Помнится, ты как-то сказал, что каждые двадцать четыре часа должен отчитываться за свои перемещения?
– Да, но при нормальных обстоятельствах. Когда выпущен феникс войны, правила меняются: у меня есть семь дней, прежде чем придется выдать свое местонахождение. Я вызвал феникса в нашу первую ночь в пустыне, три дня назад. Осталось еще четыре.
– Тогда Атлантида узнает, где ты?
– Регент Алект узнает. И так как он, к сожалению, марионетка Атлантиды, то все станет известно и ей.
– А если ты не объявишься?
– Корону присвоит регент. Не то чтобы я сильно желал ею обладать, но титул правителя Державы дает нам много преимуществ. Не говоря уж о том, что Алект вручит бразды правления Атлантиде, и потребуется много лет и множество жизней, чтобы их отвоевать. Потому я не хочу отрекаться от престола без необходимости.
– Значит, мы должны уничтожить Лиходея, пока не истек твой четырехдневный срок? – уточнил Кашкари.
Тит медлил с ответом дольше, чем хотел:
– Скорее семидневный: четыре дня, пока не сообщу о своем местонахождении, и еще семидесяти двух часовая отсрочка, пока Алект не станет властителем Державы.
Пламя вновь всколыхнулось, на сей раз сильнее. Кашкари, может, еще ничего не понял, но Фэрфакс знала, что предвещает путешествие в Атлантиду: гибель Тита.
– Никто не требует сделать это за семь дней, – сказала она. – И если власть перейдет к Алекту, потому что какое-то время ты не сможешь подать о себе вестей… что ж, ничего не поделаешь.
Воцарилось молчание.
– В любом случае, надо побольше узнать о происходящем. Если сумею вернуться в лабораторию, то достану отчеты своего шпиона и лучше разберусь в ситуации.
Тит переживал, что его союзники раскрыли свои возможности, когда с земли уничтожили бронированные колесницы. Конечно, тогда казалось, что иного выбора нет, но теперь подобное решение представлялось необдуманным.
В разгар битвы атланты еще могли поверить, будто Иоланта Сибурн вызывает молнии, способные сокрушить колесницы. Но вспоминая об этом сегодня, они зададутся вопросом, не отвлекала ли молния внимание от другого оружия.
«Атлантиду нельзя застать врасплох дважды».
Лишившись элемента внезапности, повстанцы утратят главное преимущество. Сейчас Тит как никогда нуждался в Далберте – своих глазах и ушах. А может, даже губах и языке, чтобы направлять тех, кто еще верен короне, когда сам Тит не мог.
– Где твоя лаборатория? – спросил Кашкари.
– Это изгиб в пространстве. Туда есть два входа – один близ Итона, второй у мыса Рат.
Медленно струящиеся между пальцев Кашкари песчинки складывались на земле в хаотичный узор.
– В Каире есть односторонний портал, который соорудил мой брат. Ведет прямиком в дом миссис Долиш. Но он может не сработать, если в Итоне все еще действует внескачковая зона.
Тит покачал головой:
– Атлантида явно не ожидает нашего возвращения, но не удивлюсь, если там до сих пор стоят часовые.
– И я бы на их месте оставила лазейку во внескачковой зоне, – добавила Фэрфакс. – Если действительно хочешь найти кого-то, не лишай его возможности просто свалиться тебе на голову.
– И как быть?
– Нам необязательно отправляться в Британию всем вместе.
Тит вытащил из сумки-выручалочки карту и разложил ее на песке. Их местонахождение было отмечено точкой на востоке Сахары.
– Если отправимся отсюда, придерживаясь примерно семидесяти градусов по компасу, то будем в Луксоре незадолго до полудня. Вы с Фэрфакс можете подыскать место, чтобы скоротать день, а я перескочу к себе в лабораторию.
– Шотландия по меньшей мере в четырех тысячах верст отсюда, – скептически заметил Кашкари.
– Я могу преодолеть такое расстояние за двадцать четыре часа и не умереть.
Узнав, что Избранным из видения его матери был Уинтервейл, а не Иоланта, Тит четырежды за день перескакивал из Норфолка на мыс Рат и обратно, а затем для ровного счета еще раз из Итона, в итоге покрыв примерно шестьдесят пять сотен верст.
– Ты не обязан. – Слова Фэрфакс прозвучали тихо и сдержанно, но языки пламени перед ней вновь взмыли вверх.
– Разведаю-ка я обстановку, – объявил Кашкари с присущей его тонкой натуре деликатностью. – А вы пока поподробнее обсудите наш маршрут.
– Не уходи, – попросила Фэрфакс, как только он перескочил. – Не уходи никуда, где я не смогу приглядывать за тобой.
– Ты же знаешь, я готов на что угодно, лишь бы не покидать тебя, но я должен быть в курсе происходящего. И даже будь ты совершенно здорова, все равно не смогла бы быстро перенестись на такое огромное расстояние.
– Но зачем так торопиться? Что с того, если мы потратим время на дорогу до лаборатории?
Она редко столь рьяно противилась решениям Тита, в основном доверяла ему самому о себе заботиться.
– В чем дело?
Фэрфакс отвернулась, но недостаточно быстро – он успел увидеть, как исказилось ее лицо. Тит взял ее за подбородок, заставляя повернуть голову и снова посмотреть на него.
– Прошу, скажи, что с тобой.
– Если у нас осталось всего семь дней, я не хочу ни на секунду выпускать тебя из виду.
– Мы не знаем, сколько нам осталось дней. К тому же, разве не ты утверждала, будто я смогу преодолеть все препятствия на нашем пути?
– Да, но…
Он знал, какие именно слова она не решалась произнести. Но что, если права не она, а мать Тита? Видения принцессы Ариадны всегда были абсолютно точными – ошибалась она лишь в их трактовке.
Вот только сколько существует способов истолковать смерть?
Фэрфакс на секунду зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, уже вновь держала себя в руках.
– Прости. Ты прав. Тебе нужно идти, и нам понадобятся все возможные донесения, если мы хотим получить хоть малейший шанс на успех.
– Не извиняйся. И я польщен: больше никто не желает проводить со мной столько времени.
– Неправда, Купер желает. Отчаянно.
Не удержавшись, Тит рассмеялся. И поцеловал ее.
– Я буду очень осторожен, потому что хочу увидеть тебя снова – так отчаянно, что Куперу и не снилось.
Глава 5
Тит и Фэрфакс опять немного повздорили, решая, где им встретиться. Он хотел, чтобы она спряталась в Луксоре и не показывалась на глаза, она же желала лететь к южному побережью Турции, чтобы по возможности сократить ему обратный путь.
– Как насчет Каира? – предложил Кашкари. – Я несколько раз проходил маршрут Луксор-Каир. Оставаться незамеченными даже средь бела дня не так уж сложно при условии, что мы остановимся в нескольких верстах от Нила.
Тит скривился. Чем дольше Фэрфакс летит, тем больше шансы, что ее заметят агенты Атлантиды.
Но раз уж она обуздывала свое желание постоянно быть с ним рядом, то и он должен усмирить свою потребность держать ее подальше ото всех, кроме себя. Он стремился защитить и при этом решительно почитал повелительницу молний.
– Ладно, – согласился Тит.
– Ладно, – повторила Фэрфакс, – но только если ты поспишь по пути отсюда до Луксора. Скачки сложнее и теоретически гораздо опасней, когда ты жутко устал. Ты тоже отдохни, Кашкари. Управлять буду я.
Они не спорили. Кашкари уже собрал боевые ковры, на которых они летели прежде, и развернул обычные, рассчитанные на дальние расстояния. Затем подогнал свой ковер и ковер Тита к Фэрфакс, и, поднявшись где-то на сажень над землей, они начали ускоряться.
Управление на такой минимальной высоте требует больше мастерства и концентрации. Но пока они держатся понизу в холмистом укрытии дюн, заметить их с расстояния будет нелегко, а коль скоро рассвет, то гораздо безопаснее добираться до нужного места именно таким образом.
– Буди нас, если что понадобится, – сказал Тит.
– Обязательно. Сладких снов вам обоим.
Не прошло и минуты – по крайней мере, так показалось, – как его мягко потрясли за плечо.
– Тит. Тит, – звала Фэрфакс, сначала тихонько, затем все настойчивей. – Тит!
Он обернулся и сел так резко, что они едва не столкнулись лбами.
– Что?..
«Что стряслось?» – хотел спросить Тит, но быстро понял, что они уже не в воздухе. Он по-прежнему сидел на ковре, но тот лежал на твердом полу тускло освещенной душной пещеры. Неподалеку крепким сном спал Кашкари.
– Мы в Луксоре, в Фиванском Некрополе, – пояснила Фэрфакс. – Вы с Кашкари спали как убитые, когда мы прилетели. Я не хотела вас будить, чтобы спросить, где остановиться, и просто перенесла сюда.
Все еще сонный Тит протер глаза и скорчил гримасу:
– Гостиница для мумий?
После некромантских войн ни одна уважающая себя магическая община не допускала погребения в качестве похоронного обряда, равно как и самого понятия вечного хранения тел, которые послужат прекрасной пехотой, когда в следующий раз какой-нибудь свихнувшийся архимаг решит воскресить мертвецов для своих гнусных целей. Тит вновь поморщился.
Фэрфакс тихонько рассмеялась:
– В глубине пещеры лежат целые горы глиняных сосудов. Может, в них забальзамированные органы.
Он потянулся, разминая затекшую на твердой земле спину.
– Как ты узнала об этом месте?
– Из разговора с Бирмингемом. Он твердо вознамерился когда-нибудь провести здесь раскопки. Постой, в тот день ты тоже был с нами.
Через мгновение он вспомнил Бирмингема – их старосту в пансионе миссис Долиш – и чудесные последние деньки летнего семестра, когда инквизитор уже умерла, а Лиходей строил планы и не был готов к новой атаке. В те удивительно безопасные недели жизнь изобиловала лишь спортивными развлечениями, солнцем и весельем. Фэрфакс вечно болталась в коридорах с мальчишками, либо только планируя вытворить что-нибудь эдакое, либо уже возвращаясь после очередной каверзы.
В тот самый день – воскресенье – после утренней службы Тит отправился прихватить кое-что из лаборатории, а Фэрфакс, Купер, Уинтервейл и Кашкари как раз пришли с загородной прогулки и среди прочего принесли с собой оловянный морозильный горшочек. Когда Тит вновь вернулся, в доме стоял невообразимый гам; мальчишки, выполняя поручения, бегали и стаскивали в кучу всякую всячину: чан из прачечной, лед из ближайшего ледяного ключа и кулинарную книгу рецептов из кухни.
Властителю Державы велели найти галлон свежих сливок, снятых не позднее одного часа после утреннего удоя. Каким-то образом он умудрился справиться с этой титанической задачей, и в тот же день пансионеры, запуская змеев и играя в теннис, поочередно взбивали крем, пока он не начал замерзать.
Галлон мороженого был каплей в море для дюжины заинтересованных в его приготовлении мальчишек. Когда Фэрфакс раздала каждому по порции, ей самой и Титу едва ли досталась одна ложечка на двоих. Не самое вкусное мороженое, какое он когда-либо ел, но, безусловно, самое чудесное.
Именно тогда Бирмингем заявил, мол, обязательно прихватит морозильный горшочек на свои будущие раскопки в Верхнем Египте. Он продолжал рассказывать, в каком конкретно месте будет копать. Фэрфакс внимательно слушала, как всегда проявляя интерес к жизни немагов, а Тит просто смотрел на нее, пока названия вроде «Храм Хатшепсут» и «Долина Цариц» влетали в одно его ухо и вылетали из другого.
Он протянул руку и потрогал ее волосы, ощущая мягкость прядей между пальцами.
– Вспоминаешь мороженое? – прошептала Фэфракс.
– Конечно.
Все самые яркие и прекрасные воспоминания были связаны с ней. До ее появления Тит не понимал смысла мальчишеской юности, тех лет жизни, когда положено просто веселиться и смеяться. Теперь он жалел лишь о том, что не встретил ее раньше, чтобы можно было провести вместе больше времени.
Положив ладонь Фэрфакс на затылок, Тит притянул ее ближе. Не отводя глаз, она провела пальцем по его потрескавшимся губам.
Кашкари вскрикнул.
Они отстранились друг от друга, одновременно повернувшись в сторону товарища. Он, кажется, еще спал. Видимо, страшный сон. Они выждали пару секунд, глядя друг на друга и сдерживая смех разочарования и радости.
Фэрфакс снова потянулась к Титу. Кашкари резко сел, тяжело дыша.
Они вскочили.
– Ты в порядке? – спросила Фэрфакс.
Он, хлопая глазами, воззрился на них и вдруг ахнул. Оба сразу же оглянулись, но врагов за спинами не обнаружилось. И все же Тит жестом велел ей отойти к индийцу, а сам занял оборонительную позицию у входа в пещеру.
– Что-то не так? – Фэрфакс опустилась на колени рядом с потирающим лицо Кашкари.
– Нет, нормально. Наверное, кошмар приснился, вот и все. Где это мы? Который час? Сколько я проспал?
– Мы среди холмов к западу от Луксора, по другую сторону Нила. И сейчас… – Она замялась. – Уже за полдень.
– Что?! – воскликнул Тит. – Сколько же я проспал? Я давным-давно должен был уйти.
– Ты нуждался в отдыхе. Несколько часов роли не сыграют.
– Очень даже сыграют, – парировал он.
– Мне…мне надо выйти на минутку, – сказал Кашкари.
Он медленно поднялся и направился наружу, а Тит, произнося очищающие заклинания, наоборот, прошагал вглубь пещеры, в соседнюю комнатку, где переоделся в чистые вещи, которые они тоже прихватили с базы мятежников.
А вернувшись, попал в руки Фэрфакс. Она оправила ему тунику сзади, потом открыла маленькую баночку и слегка смазала губы Тита бальзамом.
– Никогда не следишь за собой, – посетовала.
Ее прикосновение было нежным и теплым, а в голосе промелькнули то ли горькие, то ли упрекающие нотки.
– Я научусь.
Она покачала головой:
– Скорее летом снег пойдет.
Тит взял ее за руку, и они вышли наружу. Пещера располагалась у вершины практически лишенного растительности холма со скалистыми выступами, раскаленными палящим полуденным солнцем. Местность вдали круто шла под уклон, коричневая голая земля по мере приближения к Нилу – источнику жизненной силы Египта – превращалась в дивные зеленые луга. На другом берегу реки раскинулся Луксор, сочетающий в своем облике древние руины и современные кирпичные здания, которые почти сливались с пустыней позади них. А шагах в двадцати от пещеры на голой скале, опустив голову на руки, сидел Кашкари.
Тита вдруг осенило.
– Думаешь, ему приснилась моя гибель? – спросил он шепотом.
Фэрфакс сжала его ладонь:
– Лучше бы нет.
Когда речь шла лишь о видении принцессы Ариадны, отрицание давалось Титу куда проще. Но если и Кашкари все подтвердит, станет трудно притворяться, будто можно избежать предначертанной судьбы.
Поднявшись, Кашкари направился к ним.
– Навестишь моего учителя в Париже, если получится?
– И так собирался. А ты отдохнешь хоть немного? Ты очень долго не спала.
Фэрфакс кивнула.
Едва Кашкари приблизился, Тит спросил напрямую:
– Ты видел какой-то вещий сон, о котором мне следует узнать, пока я не ушел?
Что-то промелькнуло на лице Кашкари, но ответил он мягко и спокойно:
– Если такое случится, я расскажу. А пока, да пребудет с тобой Фортуна.
Они пожали друг другу руки. Тит заключил Фэрфакс в объятия. Потом глубоко вдохнул и совершил скачок.
* * *
Иоланта уставилась на пустое место, где он только что стоял.
Каждое прощание могло стать последним.
– Он тебя любит, – тихо произнес Кашкари. – Так любит, что это выше моего понимания.
Она обернулась:
– Спасибо… неловко признавать, но я понятия не имею, о чем ты.
Он слегка улыбнулся и вновь стал похож на себя прежнего:
– О том, что ты для него все. Глядя на тебя, он видит ту, с которой пойдет в огонь и воду, ту, что без раздумий отправится за ним в бездну.
А вот их с Амарой не связывала совместная борьба. Как бы Кашкари ее ни любил, он все равно оставался лишь зрителем, наблюдающим за всем со стороны.
– Нам с Титом повезло друг с другом, – сказала Иоланта.
И она безумно по нему скучала.
Не в смысле его отсутствия – правитель Державы постоянно куда-то отлучался по делам, – но топор расставания завис над ними с самой первой встречи. И именно этот страх никак не получалось побороть, особенно теперь, когда они с каждым днем все ближе подходили к моменту истины.
Сумеет ли она спасти Тита? Или лишь докажет, сколь высокомерна была, поддаваясь самообману? А если не сумеет…
– Может, передохнешь? – предложил Кашкари – Вид у тебя усталый.
Иоланта предпочла бы отправиться в Каир немедленно, но она обещала Титу отдохнуть, да и, если честно, уже с ног валилась от усталости.
– Не давай мне долго спать.
– Будем в Каире еще до заката, – заверил Кашкари.
«Нет, – промелькнула мысль, – не стал он прежним». Она знала прежнего Кашкари, знала его решимость, смелость, все его тайные чаяния и душевные муки. Все это осталось, но добавилось еще что-то. И это его… печалило. Он тщательно скрывал свое состояние, прятал чувства, пока в страхе не проснулся в пещере.
Что же ему приснилось?
К счастью, сама Иоланта, снов не видела, но когда проснулась, голова ломилась от долгие годы подавляемых воспоминаний.
Она вспомнила, как еще малышкой вдыхала едва уловимый аромат нарциссов и ощущала тепло материнского тела, удовлетворенно засыпая в баюкающих ее объятиях.
Вспомнила, как, едва научившись ходить, гладила пальчиками шикарный бархатный плащ невероятно красивой женщины – ее матери. Ее мамы.
Вспомнила себя маленькой девочкой, которая хотела, чтобы этот единственный за два года день, который она могла провести со своей удивительной мамой, не заканчивался никогда в жизни, чтобы стрелки на часах замерли за минуту до полуночи и больше не двигались.
Вспомнила, как, будучи уже чуть постарше, с изумлением узнала, что ее отец самый настоящий герой Январского восстания. А два года спустя они с матерью горько оплакивали внезапную кончину барона Уинтервейла.
Это был последний благоприятный год перед началом злоключений учителя Хейвуда. Перед тем, как Иола стала умолять мать помочь человеку, который заботился о ней и которого она любила, как родного отца. Перед тем, как в ответ услышала слова, заморозившие кровь в ее жилах: «Он просто средство, дорогая. Не стоит за него переживать». Именно тогда Иоланте пришлось понять и принять, что человек, посвятивший жизнь ее матери, ничего для той не значит. Он был лишь винтиком в механизме, построенном ею, чтобы защитить себя и свою дочь.[1]
Иола никогда не смогла бы снова любить мать столь же отчаянно и искренне, как в старые добрые времена. Их отношения все накалялись. Леди Калисту совсем не радовала дочь, которая уже не боготворит ее и не слушается. Иоланта же становилась все более вспыльчивой и недоверчивой.
Последняя их встреча превратилась в настоящее сражение. Учитель Хейвуд как раз лишился места в академии за то, что брал с учащихся взятки в обмен за хорошие оценки, и был вынужден занять должность учителя в одной из отдаленных деревушек Державы.
Иоланта пришла в ярость, но, вспомнив о своей двойной жизни, излила эту ярость на леди Калисту. Когда та явилась к ней через пару минут после полуночи, Иола разразилась криком и руганью. Она собиралась тотчас отправиться к учителю Хейвуду и все ему рассказать. И неважно, что знания, коими он обладает, могли угрожать ее безопасности или положению леди Калисты. В жизни бывают черные полосы, но это не одна из них. С учителем поступили гнусно, и Иоланта не вытерпит больше ни минутки.
Леди Калиста слушала спокойно, казалось, даже внимательно, а затем, не дав Иоланте закончить предложение, подняла палочку.
На этом встреча закончилась. Воспоминания о леди Калисте, прежние и недавние, вернулись в глубоко запрятанный уголок памяти, а Иоланта наутро проснулась расстроенная и разбитая, но списала все на разочарование учителем Хейвудом и растущую тревогу о собственном будущем.
– Все нормально? – мягко спросил Кашкари.
До Иолы дошло, что она пялится в потолок пещеры. Что-то в ситуации с леди Калистой тревожило ее, что-то помимо бессердечного отношения матери к учителю Хейвуду. Но понять, что именно, никак не удавалось.
Иоланта села:
– Нормально. Долго я спала?
– Часа три.
Сейчас пещеру озарял золотистый свет, проникающий через вход с западной стороны. На коленях Кашкари Иоланта заметила двусторонний блокнот.
– Слышно что-нибудь от Амары и твоего брата?
– Да, от обоих. Они в безопасности и заняты перегруппировкой, – ответил он, не глядя ей в глаза.
Потому ли, что не хотел раскрывать свои сокровенные мысли, упоминая любимую и того, кого любит она сама? Или причина в другом?
– А миссис Хэнкок? О ней вести есть?
Миссис Хэнкок – особый представитель министерства управления заморскими владениями Атлантиды, расположившаяся в доме миссис Долиш – оказалась заклятым врагом Лиходея и их тайным союзником.
– Нет. Надеюсь, она в порядке.
– Интересно, исчезновение Уэста уже обнаружили? – неторопливо спросила Иоланта.
Уэста, старшеклассника, невероятно похожего на Лиходея, похитили прямо из пансиона, что привело к ряду событий, в результате которых Тит и Иоланта внезапно покинули школу.
– Вот об этом можно не беспокоиться. Миссис Хэнкок наложила целый ряд заклинаний. В Итоне уверены, что Уэст в длительном отпуске. А его семья думает, что он не может вырваться из школы по разным причинам.
Кашкари все еще отводил взгляд. Да что с ним такое?
Он закрыл блокнот:
– Тебе что-нибудь известно о дворце главнокомандующего?
Наверное, ничего странного, что он задумался о крепости Лиходея, раз уж туда они и направляются.
– Да, Тит немного рассказывал.
Иоланта поделилась всем, что знала: дворец расположен в верхних землях Атлантиды, а вокруг него есть несколько колец защиты – виверны, легкие бронированные колесницы и колесницы помощнее, несущие огромных куролисков; кольца, пересекаясь в воздухе, днем и ночью стерегут покой Лиходея.
– А откуда все это известно Титу?
Иоланта поведала о прорехе в сознании в результате прерванного допроса Тита в Инквизитории и о шпионе, которого дед Тита, принц Гай, много лет назад отправил в Атлантиду.
– Поразительно, – изумился Кашкари. – Атлантида не принимает на своей территории ни путешественников, ни дипломатических делегаций. А плавучие крепости, как я слышал, охраняют все побережье, выслеживая незваных гостей. Как этот шпион туда попал?
– Не знаю, как-то прокрался.
А им это только предстоит.
Кашкари кивнул, глубоко погрузившись в собственные размышления. Затем поднялся:
– Ну что, пора?
Глава 6
За раз Тит мог покрыть четыре с половиной сотни верст – редкий дар. Но проку от него немного, если только мир не представляет собой сеть мест, которые уделены друг от друга не более чем на четыреста пятьдесят верст и которые Тит посетил лично, ведь скачки точны лишь тогда, когда конечный пункт можно представить мысленно.
В тринадцать лет, едва попав в Итон, он решил создать себе как раз такую сеть. Все началось с воскресной послеобеденной прогулки на железнодорожную станцию близ Виндзора и покупки билета до Лондона. Добравшись в город, он побродил возле Паддингтона и по ближайшим улочкам, затем спустился в метро и направился к двум другим станциям – Юстон и Кингс-Кросс.
Изучив все главные вокзалы Лондона, Тит мог перескакивать на один из них после отбоя и садиться на ночной поезд, не переживая о случайном превышении диапазона скачка. Вскоре он уже перемещался прямо на вокзалы Бристоля, Манчестера и Эксетера и садился на поезда, идущие еще дальше. И в конце концов получил возможность материализоваться в любом из крупных населенных пунктов Великобритании, а также в некоторых отдаленных живописных уголках.
Успешно освоив Англию, Тит обратил свой взор на Францию, начав с ночной поездки из Дувра. Стоило добраться до Парижа, крупнейшего железнодорожного узла в стране на расстоянии одного скачка от пансиона миссис Долиш, и вот ему уже открыта вся Франция.
