Текст книги "Незыблемые выси (ЛП)"
Автор книги: Шерри Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Вблизи тот походил на обычный горный ручеек, один из многих, что испещряли эти края: чистая холодная вода, скалистые берега, красно-золотая опавшая листва, быстро несущаяся вниз по течению.
И звучал этот ручеек тоже вполне обычно: журчала вода, сверху доносились шелест веток и щебет редких птиц или стрекот насекомых. Но если встать на правильном расстоянии, то все звуки каким-то удивительным образом сливались, создавая музыку. Музыку не в переносном смысле слова, а самую настоящую – словно ручей научился перебирать струны лиры и отбивать ритм течения ударами по крошечным треугольникам.
Всякий раз, отправляясь с сыном на долгую прогулку, Ариадна неизменно проводила его мимо Музыкального ручья. Это была их гора, их площадка для игр, их безопасное убежище от отца-деспота и нараставшего пристального внимания Атлантиды. Принцессе очень хотелось, чтобы Тит до глубины души прочувствовал магию этого места, чтобы проникся к нему безграничным уважением и восхищением.
Тит позволил себе задержаться на минутку и послушать. Последний раз он вот так стоит на глинистой тропинке из своего детства, в последний раз вдыхает аромат дома.
Затем он перескочил обратно и перенес Кашкари и Амару на травянистый склон перед отвесной скалой. Под ней скрывалось на удивление большое жилое помещение: вытесанные в камне комнаты, простая и крепкая мебель, гранитные стены, что казались красноватыми в свете канделябров.
Именно здесь должна была жить Фэрфакс прошлым летом, сложись все не так плохо. У них было столько планов! Каждое мгновение, когда Титу удавалось бы сбежать из замка, они проводили бы вместе, тренируясь и разрабатывая стратегии, а еще просто держались бы за руки и сидели бы рядышком, накапливая запас счастья и надежды, которые помогли бы пережить грядущие темные дни.
На деле же планы пошли прахом. И как бы Тит отчаянно ни цеплялся за крупицы случившегося счастья, убежище в его глазах превратилось в живой символ «а как оно могло бы быть».
– Там в глубине есть ванна с горячей водой, – показал он. – Идите, освежитесь.
А сам прошел на кухню. В кладовке не было свежей пищи, зато обнаружился большой запас консервов и сушеных продуктов. Тит поставил на плиту котелок с водой и высыпал туда набор для густого овощного супа, а пока тот варился, вскрыл несколько упаковок с галетами. Следуя инструкции, обмакнул напоминающие кирпичики кусочки в воду, разложил на противне и поставил в разогретую духовку.
Покончив с готовкой, он устало прислонился к грубой кухонной стойке. Тит вымотался намного сильнее, чем сам готов был признать. Прошел только первый день, а казалось, будто он в пути уже долгие годы. Больше всего сейчас хотелось проглотить дозу снотворного и провести парочку часов в блаженном забытьи. Но сначала надо убедиться, что спутники должным образом накормлены. Может, достать немного засушенных фруктов или…
– Тит.
Он обернулся:
– Да?
На пороге стоял Кашкари с экземпляром «Деламерского наблюдателя» в руках. Друг еще рта открыть не успел, но у Тита от его выражения лица упало сердце.
– Боюсь, у меня плохие вести.
Тит с трудом мог поверить прочитанному. «Закрыты… Вернутся к работе в начале следующего года».
– А можно настроить твой обрыв пункта назначения на другой переместитель? – спросил Кашкари.
Тит покачал головой. Он лично не участвовал в создании обрыва, просто получил его в наследство от дедушки, принца Гая, который долгие годы искал способы попасть в Атлантиду. Инструкция четко гласила: может работать только с конкретным переместителем.
Вот почему первые четыре переместителя в Восточном Деламере никогда не переносили: в системе безопасности того поколения имелось слабое место, которое и использовал данный обрыв.
Совпадение ли, что переместители закрыли именно тогда, когда Тит больше всего в них нуждался? И кто кроме него самого, Фэрфакс и Кашкари вообще мог знать о существовании обрыва?
– Так что будем делать? – спросил Кашкари.
Тит отбросил газету:
– Захватим бронированную колесницу?
– Ты не хуже меня знаешь: как только атланты поймут, что транспортное средство им не подчиняется, мы камнем упадем вниз.
Будь с ними Фэрфакс, падение не стало бы проблемой. Но ее с ними нет.
– Присмотришь за ужином? – попросил Тит Кашкари. – Мне нужно связаться со своим шпионом и выяснить, что же там происходит.
* * *
Тит стоял на верхушке скалы, края его туники развевались на ветру. Последние рассеянные лучики закатного солнца исчезли, и ночь тяжелой пеленой укрыла горы.
Почему же Далберт еще не прибыл в убежище? Прежде чем покинуть лабораторию, Тит послал весточку, что ожидает его в горах. Да, имелось еще несколько тайников, но Далберт должен был понять, о каком именно идет речь. А еще, всегда столь скрупулезно организованный и готовый, уже прибыть на место.
Тит постарался в точности припомнить текст последнего донесения, но на ум шла лишь его суть – мол, несколько дней Далберт не сможет отправлять сообщения.
Что же произошло в замке, пока Тит находился в пустыне? А вдруг Далберт в бегах или прячется, это же тоже возможно?
– Ваше высочество, – раздался знакомый голос.
Далберт стоял у подножия отвесной скалы, запрокинув круглое лицо. Он не входил в число ливрейных лакеев, хотя в замке всегда носил белую накидку с вышитым на спине двуглавым фениксом – эмблемой личного штандарта матери Тита. Теперь ей на смену пришла простая туника лесоруба, а с плеча шпиона свисала поношенная кожаная сумка.
– Далберт! – Тит не просто обрадовался, а прямо-таки пришел в восторг. Тут же скачком спустился вниз и обхватил камердинера за плечи. – Ты в порядке?
Далберт отвесил ему низкий поклон:
– Вполне хорошо, сэр. Я надеялся прибыть пораньше и приготовить убежище для вашего высочества, в частности еду и ванну.
Тит махнул рукой:
– С этим я и сам могу справиться. Лучше расскажи мне, что происходит. Идем…
Когда Тит с Далбертом вошли, Амара и Кашкари сидели за столом. Перезнакомившись, они вместе устроились ужинать.
– Спасибо вам, мастер Далберт, – сказал Кашкари, – за столь предусмотрительно оставленный переместитель.
– И в самом деле, – заметил Тит. – Когда ты успел его настроить?
– Когда объявили, что ваше высочество собирается поступить в немагическую школу в Англии, я постарался попасть в число тех магов, которых послали в особняк миссис Долиш для проверки здания. А заодно изучил несколько мест в Лондоне. При каждом последующем визите я вносил некоторые изменения в тот гардероб в музее Виктории и Альберта. И к вашему третьему семестру в Итоне переместитель был готов к использованию.
– Отличная работа! Но как ты мог предположить, что однажды мне может понадобиться что-то подобное?
Тит никогда не обсуждал с Далбертом свою миссию, стараясь держать все в тайне. А теперь оказывается, что камердинер уже давно внедряет экстренные меры для его защиты.
Легкая улыбка коснулась губ Далберта, улыбка со следами грусти.
– Когда мне исполнилось четырнадцать, я стал пажом ее высочества. Достигнув совершеннолетия, она уволила личного секретаря, приставленного к ней принцем Гаем, и назначила на эту должность меня. Тогда же принцесса доверилась мне и рассказала, что у нее бывают видения будущего и что, к большому ее сожалению, она пугающе точна в своих пророчествах. Через несколько лет принцесса Ариадна застала генерала Рейнстоун за просмотром дневника, в который записывала все видения, после чего навела на дневник чары: теперь даже зная пароль, можно было увидеть лишь пустые страницы, содержимое же проявлялось лишь при прикосновении ее руки. Но когда ее высочество поняла, что ей предстоит умереть молодой, она попала в затруднительное положение. Большинство ее видений касалось вас, сир. Требовалось обеспечить вам доступ к этим предсказаниям, но предусмотреть, чтобы они не обрушились на вас все разом. У принцессы не хватало времени настроить чары так, чтобы дневник показывал вам именно то, что нужно в конкретный момент. Эта задачу доверили мне, что означало полный доступ к записям. Я получил разрешение ознакомиться со всеми пророчествами, ведь принцесса поручила мне присматривать за вами.
Тит изумленно вскинул брови:
– Ты никогда не рассказывал, что… что она поручила тебе присматривать за мной.
Далберт склонил голову:
– Я сам так решил, сир. Ее высочество по натуре была излишне доверчива. Зная, какую миссию она на вас возложила, я считал, что вы должны никому не рассказывать о своих планах и, по возможности, никому не доверять.
Тит ошеломленно смотрел на человека, которого знал всю свою жизнь. Далберт не так много поведал, но только сейчас стало ясно, насколько его забота отразилась на жизни Тита.
«Никому не доверять». Тит всегда считал, что стал таким подозрительным лишь из-за сложившихся обстоятельств. Но нет, и в этом проявлялось незаметное влияние Далберта.
Вместе они делали все, чтобы принц оставался один. Потому что так безопасно. Так никто не может тебя предать. Титу вдруг стало интересно, что же думает камердинер о присоединившихся к нему спутниках? Тех, что сидели рядом.
И той, что осталась позади.
Будто услышав его мысли, Далберт произнес:
– Очень важно оставаться в живых и на свободе. Но оставаться в живых и на свободе долгое время – задача намного сложнее, и одному с ней не справиться. Поэтому я очень рад, что вы, ваше высочество, обрели друзей на пути к общей цели. Долгие годы я знал, кому суждено отыскать величайшего стихийного мага нашего времени, однако сомневался, действительно ли вам это удастся. Но как и Атлантида, после событий Четвертого июня я заподозрил, что леди Калиста может быть как-то к этому причастна. Когда атланты наконец выведали, что та давно скрывала информацию о стихийном маге, я хотел предупредить вас, но без доступа к вашему личному переместителю в Державе не смог. Когда же пришли вести, что вы пропали, а все ваши вещи изъяты, мне удалось заполучить разрешение, заявив, дескать, Держава должна быть представлена хоть кем-то.
– Мне вот интересно, мастер Далберт, – начал Кашкари, – прибыв в дом миссис Долиш, как вы смогли определить, что я маг? Опознали в моих шторах ковер-самолет?
– Вовсе нет, мастер Кашкари. Мне на глаза попался небольшой алтарь в вашей комнате. С обычной всячиной – масляными лампами, маслом ги, специями. Но вместо киновари на блюде небольшой горкой красной пудры лежал толченый пепел мха.
– Ох, я привез его из дома. Думал, наши алтари такие же, как у немагических соседей.
– Они выглядят почти одинаково, просто у мха немного иная структура и более едкий запах. Поэтому я и решил оставить вам сообщение о признании леди Калисты. Я не знал, удастся ли вам передать информацию его высочеству, но лучше так, чем полагаться на кого-то еще в пансионе. И когда позже меня задержали атланты, с разрешением получилось честно отчитаться, что просто выполнял приказы. И все равно на обратном пути меня сопровождало полдюжины агентов. Когда я понял, что они собираются устроить допрос под сывороткой правды, то сбежал. Я предполагал подобное и уже забрал из замка свой пишущий шар. К сожалению, события развивались быстрее, чем я ожидал, и у меня не было возможности изъять из монастыря некоторые крайне важные предметы – и замок, и монастырь с начала лета оказались под усиленной охраной наемников Атлантиды. Вот чем я занимался последние несколько дней. Пробраться в монастырь не так сложно, но вот покинуть его довольно-таки хлопотно. Лишь прошлой ночью мне удалось выбраться оттуда незамеченным.
Далберт вытащил из сумки какой-то предмет и положил его на обеденный стол. Тит чуть не подпрыгнул:
– Палочка Гесперии!
Которая также принадлежала его матери.
Далберт кивнул и достал из сумки что-то еще. Хранившуюся в монастыре копию Горнила.
– Атлантида уже конфисковала экземпляр Цитадели и ваш личный, ваше высочество. Я не хотел, чтобы забрали и последнюю из наших копий.
Тит погладил старинную кожаную обложку:
– Спасибо, Далберт. Моя благодарность безгранична. Но ты же знаешь, мы не можем использовать Горнило в качестве портала, поскольку остальные копии в руках у Атлантиды.
– Позволю себе не согласиться, сир. Сегодня, пока ваше высочество было в пути, я получил весточку от мисс Сибурн.
– Она в порядке? – мгновенно вскинулся Тит.
Между ними пролегала всего тысяча верст – с момента знакомства, да и за последние двое суток, бывало гораздо больше. Но на сей раз их разделало не только физическое пространство, но и грань между жизнью и смертью.
Он уже почти мертвец. Но она еще могла жить.
– О своем здоровье она не упоминала, – ответил Далберт, – но смею предположить, мисс Сибурн сейчас в безопасности, более или менее.
«В безопасности, более или менее». О большем мечтать не приходилось, хотя очень бы хотелось.
– Так что же она сказала?
– Она сообщила, что мастер Кашкари получил сообщение по оставленному им двустороннему блокноту. Она просит прощения у мастера Кашкари, но в сложившейся ситуации у нее не было выбора, поэтому она угадала пароль и прочитала сообщение.
– Я бы сам на этом настоял, – вклинился Кашкари.
– Сообщение было от миссис Хэнкок.
Общий вздох эхом отразился от каменных стен комнаты.
– По словам мисс Сибурн, – продолжил Далберт, – где-то неделю назад, в ночь исчезновения студента по имени Уэст, Оракул Тихих вод сказал миссис Хэнкок что-то вроде «И да, ты видела ее прежде».
– Я помню этот момент, – сказал Тит. – Миссис Хэнкок решила, что Оракул говорит о Горниле, которое она много раз видела в моей комнате, пока я не забрал книгу оттуда.
– Как оказалось, Оракул и правда имел в виду Горнило, но только другой экземпляр. Миссис Хэнкок вспомнила, что видела его в библиотеке в Роялисе.
Роялис представлял собой роскошный дворцовый комплекс в Люсидиасе, столице Атлантиды.
На этот раз Тит не усидел.
– Защити меня Фортуна. Дедушка рассказывал, что четвертый экземпляр Горнила давно утерян. Видимо, это не так.
Должно быть, принц Гай отправил копию в качестве подарка Лиходею. Вот значит, как он умудрился заслать уникального шпиона, который смог хорошенько рассмотреть кольца защиты вокруг дворца главнокомандующего.
Итак, все это время утерянный экземпляр Горнила пылился на полке в библиотеке в Роялисе.
Далберт тоже встал:
– Вижу, новости вас обрадовали, сир.
Так и есть. Но также и испугали.
Однако Тит просто кивнул и повернулся к Кашкари и Амаре:
– Кажется, у нас есть другой путь в Атлантиду.
После того, как они обсудили вопросы перемещения, Амара захотела провести немного времени в молитве и попросила Кашкари присоединиться к ней. Тит и Далберт остались одни.
– Мисс Сибурн также просила, чтобы я осмотрел вашу спину, сир, – сказал Далберт. – Позволите взглянуть?
Тит уже почти забыл о своей ране. Несмотря на крайне напряженный день, спина не болела. Далберт тоже остался доволен осмотром – значит, медикаменты сработали как должно, и больше не нужно делать перевязки.
Они снова сели за обеденный стол.
– Есть ли у вас еще какие-то вопросы, сир?
Далберт очень хорошо его знал, и это Тит тоже прежде не ценил. Он вздохнул. Надо спросить – потом, вероятно, уже и не удастся.
– Сегодня утром в дневнике впервые встретилось упоминание о моем отце. Ты служил моей матери во времена их отношений. Что можешь о нем рассказать?
Казалось, Далберт тщательно подбирает слова.
– Он был… обычным, простым – в лучшем значении этого слова: искренним, добрым, живым, без глупости или легкомысленности. Если бы у меня была дочь или сестра, я бы обрадовался, приведи она домой такого молодого человека…
– Но?
– Но моя дочь или сестра не стала бы однажды правительницей Державы. Ей не пришлось бы сталкиваться с запутанными ситуациями или разбираться с враждебно настроенным противником, что требует крайней осторожности и осмотрительности. Твой отец не стал бы ценным помощником женщине в таком окружении, лишь пассивным грузом. Королевский дворец не место для человека, который не способен распознать предательство и обман.
– А точно ли не способен? Он ведь был сихаром, так? Разве возможно, чтобы достигший совершеннолетия сихар не понимал запутанности и жестокости этого мира?
Сихары, с их знаниями в магии крови, долгое время считались изгоями остального магического сообщества. Даже теперь, когда любая дискриминация осталась в прошлом, старые предрассудки все еще проявлялись в почти неуловимых нюансах и порою возвращались в новом обличии.
– Вы думаете, что жизнь изгоев заронила горечь в сердце каждого сихара. Как оказалось, нет. Порою те, на чью долю выпало больше всего мерзости этого мира, поражают красотой своих личностей, теплом и жизнерадостностью, что не может не привлекать и не трогать сердца окружающих. Ваш отец зачах бы, сделай она его своим консортом – такой пост требует строгости, определенного жестокосердия, если можно так сказать. Ее высочество сама по себе не обладала должным хладнокровием. Свяжи она себя браком с мужчиной, который характером еще больше не пригоден для правления… Так или иначе, я посоветовал ей подойти к этому вопросу старым добрым образом – выйти замуж за одного из баронов для усиления своих позиций и держать возлюбленного подальше от глаз общественности. Но ее высочество была идеалисткой. Она не пожелала следовать моему совету, хотя и осознавала, что это вызовет некий резонанс. Мы много спорили, и возможно, именно это больше всего натянуло наши взаимоотношения. А однажды принцесса пришла расстроенная и спросила, не стремлюсь ли я как-то навредить ее возлюбленному. Мне было больно, что она вообще допустила подобную мысль; я никогда не позволил бы себе так опуститься, о чем ей и заявил. Впервые за все годы нашего знакомства она зарыдала. Сказала, мол, ему грозит что-то ужасное, умоляла меня пообещать, что это случится не от моей руки или по моей инициативе – ведь я единственный, кому она доверилась; только я знал, кто он, и только у меня были мотивы и возможности удалить его из ее жизни. Чтобы ее успокоить, я готов был поклясться на крови. Принцесса отказалась, посчитав, что моего честного слова будет достаточно. Дальше она мучительно размышляла, как решить вопрос с отцом. Он закрывал глаза на ее ошибки молодости, но связь приходилось держать в чрезвычайной секретности, ведь было неизвестно, как поступит принц Гай, узнав, что возлюбленный дочери – сихар. В конце концов принцесса решила ничего не говорить отцу и выйти замуж только после того, как займет трон, когда уже никто не сможет ей возразить, или подстроить для ее возлюбленного несчастный случай.
Далбер помолчал.
– Во вторую неделю января тысяча четырнадцатого года ваш отец отправился в свою ежегодную благотворительную поездку заграницу. Община сихаров в Державе намного богаче общин в соседних королевствах, и местные молодые люди часто путешествуют за моря, помогая менее удачливой родне. Это было за несколько лет до Январского восстания, и у магов тогда еще была возможность свободно и быстро перемещаться между странами. Хотя ее высочество отчаянно скучала по любимому, она радовалась, что он будет вне Державы, подальше от причуд принца Гая. Ожидалось, что ваш отец вернется через две недели, к началу весеннего семестра, но этого не случилось. Когда он попал в официальные списки пропавших без вести, я опросил каждого, кто хоть как-то был с ним знаком. Его друзья, с кем он уехал, в один голос утверждали, что он отправился в обратный путь раньше них, торопясь вернуться к повседневной рутине в Деламере. Но где-то посреди своего пути он исчез. Я доложил о результатах своего расследования ее высочеству. Она встала, бледная и трясущаяся, и сказала, что предвидела обрывок моего отчета – хотя ей казалось, что время еще есть. Принцесса попросила меня продолжить поиски. Когда все линии расследования зашли в тупик, она открыто высказала все отцу. Разразился жуткий скандал. Принц Гай утверждал, что не имеет к этому никакого отношения, хотя если бы он знал, то наверняка бы что-то предпринял, но уж точно не тайно, ведь между отцом и дочерью не должно быть никаких секретов. Он бы наглядно продемонстрировал, как относится к этому недостойному принцессы наглецу. Ее высочество не поверила и заявила, что ребенок этого «недостойного наглеца» однажды будет сидеть на троне. Что ж, теперь вы правитель Державы, сир.
Тит стиснул руки:
– А ты веришь принцу Гаю?
– Не знаю. Он всегда получал удовольствие, говоря людям болезненную правду, но и не гнушался подходящей случаю лжи. Кроме того, если бы он действительно стоял за исчезновением вашего отца, в чем смысл запоздалого признания?
Тит медленно кивнул:
– А я… я хоть немного на него похож? На моего отца?
– У вас есть некоторые его черты, сир, но в основном вы похожи на ее высочество.
– Не хранила ли мама его портрета?
Вдруг Тит хотя бы так сможет его обрести? Вдруг увидит ту самую улыбку, которую так любила мама и которую он сам унаследовал?
– Если и хранила, то я ничего в ее вещах не нашел.
Разочарование кольнуло остро и глубоко – и здесь тупик. Пора уже было привыкнуть к тому, что очередное тайное желание сердца не исполнится, однако ощущение пустоты внутри только усилилось.
Тит отмахнулся от чувства потери.
– Ты сказал, его ждали к началу весеннего семестра. Он был студентом?
– Да, сир. В Королевском институте Гесперии.
Институт королевы Гесперии располагался на противоположном от Консерватории конце Университетской аллеи, и был построен сихарцами, чтобы и их дети могли получать и улучшать свое образование.
– Он изучал ботанику.
Тита вдруг осенило:
– Та виноградная лоза, под которой так любила сидеть мама? Это был его подарок?
– Да, сир.
Как часто принцесса Ариадна нежно гладила стебель или лист той виноградной лозы? А ее комнату всегда украшала гирлянда крошечных золотых цветов, свисающая с зеркала или стойки кровати.
Тит сглотнул комок в горле:
– Меня назвали в честь него?
– Да, сир. Его звали Тит Константинос. Его отец…
– Его отцом был Евгенидес Константинос, владелец «Универмага тонких наук и редкостей» на Университетской аллее. – Теперь все обрело смысл. – Что с ним сталось?
«Что сталось с моим дедушкой?»
– Тит был его единственным ребенком, и боюсь, потеря оказалась слишком велика. Евгенидес продал магазин и вернулся в Верхнее Приморье. Там и умер несколько лет спустя.
А потом миссис Хиндерстоун купила этот магазинчик и открыла кондитерскую, куда Фэрфакс любила заходить за дынанасовым мороженым, не подозревая, что сидит на том самом месте, где впервые была написана ее судьба. И где его родители встретились и полюбили друг друга.
– Спасибо тебе, Далберт, – сказал Тит. – Лучше я воздержусь от дальнейших вопросов.
Так много еще нужно сделать, прежде чем они покинут горы.
Далберт поднялся на ноги:
– Если позволите, я бы хотел вас сопровождать, сир.
Было бы так заманчиво, невероятно заманчиво согласиться.
– Я бы с радостью пожертвовал за тебя руку. Но в наши края идут война и разрушение, и ты нужен здесь. Ты знаешь, кому можно доверять. Помоги им защитить моих подданных.
Далберт склонил голову:
– Я понимаю, сир.
Тит встал и прикоснулся своим лбом к его:
– Спасибо тебе, мастер Далберт. Спасибо за всё, за все эти годы.
С блестящими от слез глазами Далберт поклонился и вышел.
Тит вытер ладонями глаза, глядя вслед тому, кто заменил ему отца.
Теперь идти больше некуда, только в Атлантиду.
Глава 13
Дворцовый проспект – самая широкая улица Деламера – пересекал все пять созданных магами полуостровов, что вместе составляли Правую Длань Тита. По ночам здесь было тихо, ведь в большинстве грандиозных зданий по обе стороны улицы располагались различные учреждения и ведомства, отвечающие за дела королевства. Дом Элберона всегда осознавал, что пару некомпетентных правителей (и даже откровенного идиота на троне) страна сможет пережить только при наличии сильного бюрократического аппарата.
Обычно в это время здесь ездил транспорт и прогуливались редкие похожие: кто-то возвращался с концерта в общественных парках, кто-то направлялся на пляж помечтать под луной. Этой же ночью проспект был совершенно пуст. Причина – вернее, десятки причин неподвижно парили над головами. Из каждой металлической птицы лился резкий, бьющий по глазам свет; эти лучи сплетались в невероятно яркий потолок, затмевающий свет звезд.
Бронированные колесницы.
Прямо над Цитаделью их не было, но ближайшая колесница зависла меньше чем в полутора верстах. А на семь верст вокруг крепости раскинулась внескачковая зона.
Тит прошептал молитву и запрыгнул на ковер. Стремительно вылетев из тени рощи голубых лип, он пересек Дворцовый проспект и ускорился на Цитадельном бульваре. Стоявшая там стража вместо того, чтобы остановить пролетавшего над ними Тита, дружно его приветствовала: на нижней стороне ковра-самолета сияли феникс и виверна, оберегающие щит с семью коронами – личный штандарт принца.
Ворота Цитадели оказались открытыми. Тит со свистом пролетел сквозь них и замедлился, лишь когда путь преградили стены дворца. Резко затормозив, он спрыгнул на центральный балкон.
То, что он собирался предпринять, не принесет им ни стратегического, ни тактического преимущества. По сути, это совершенно неуместный подвиг, ради которого придется пожертвовать последней оставшейся во владении дома Элберона копией Горнила. Но некоторых потерь не избежать. Тит – сюзерен этих земель, и накануне войны должен обратиться к своим подданным.
Он шагнул на подиум рядом с балюстрадой, положил обе ладони на ее гладкую мраморную поверхность и произнес вслух пароль и подпись. Раздался звон колокольчика, легкое эхо, которое, казалось бы, не может разнестись далеко. Но на самом деле его услышали в каждом доме, в каждом классе, на всех рабочих местах Державы, как услышат впоследствии и голос принца.
Лучи бронированных колесниц мгновенно переместились на Цитадель.
Тит глубоко вдохнул.
– Маги нашего великого города и нашего величайшего королевства, я обращаюсь к вам в темный час. Месяцами до вас доходили разные слухи о повсеместных волнениях. Но сейчас Атлантида объявила нам войну, войну тем, кто больше не готов мириться с притеснениями. Защищайте себя и своих любимых, храните тех, кто не способен защититься самостоятельно. А еще лучше, сражайтесь за них. Я не могу оберечь каждого из вас, но буду сражаться за нашу страну до последнего вздоха… – Который Тит испустит далеко отсюда и больше никогда не увидит эти края. – И никогда не забывайте – Фортуна любит смелых!
Бронированные колесницы устремились к нему.
Почудилось, или он действительно услышал слабый, но постепенно набирающий силу дружный ответ: «И смелые сами выбирают свою судьбу»?
Вслушиваться времени не осталось. Тит положил Горнило на подиум.
– Я наследник дома Элберона, и я в смертельной опасности.
Едва последний звук сорвался с губ, ладонь Тита обхватила другая рука.
Он вырвался, вскинул палочку. Сердце грохотало в груди. Но вовсе не солдат Атлантиды с криком повалился в высокую траву, а девушка. Она вытаращила глаза, закрылась руками и жалобно взмолилась:
– Пожалуйста, не тронь меня, Тит!
Арамия, дочь леди Калисты.
За ней вдалеке маячил замок Спящей красавицы, подсвеченный изнутри факелами. Дракон, что охранял вход, рычал слишком громко для столь незначительного беспокойства, как их появление на лугу.
Тотчас Тит напрягся, осматривая небо над головой.
– Я хотела предупредить, чтобы ты уходил, – сказала Арамия, поднимаясь на ноги. – Дядя Алект уже донес Атлантиде, что ты явился в Цит…
Тит дернул ее за собой:
– Praesidium maximum!
Самый крепкий щит, какой он только смог выставить, с трудом укрыл их от обрушившегося сверху дождя из мечей и булав. Тит выругался. Если никто не внес изменения в историю, то оружие такого качества могла наколдовать только Чаровница Небесной башни, которая сейчас должна быть занята осадой Оплота Рисгара.
Однако на фоне холмов к западу от луга как раз и вырисовывался крупный силуэт Небесной башни, по форме напоминавшей луковицу, торчащую из огромного конусовидного куска скалы.
Полымя его возьми! Оплот Рисгара в доброй сотне верст отсюда. А Небесная башня, со всей ее неуязвимостью, так быстро передвигаться не способна. Чтобы уберечь Кашкари и Амару, Тит, прежде чем направиться в Цитадель, отправил их в Горнило. Не больше пятнадцати минут назад. Как могла Небесная башня так быстро пролететь такое расстояние?
И куда запропастились друзья?
– …мне пойти с тобой…
Тит резко обернулся к Арамии:
– Что?
Она сглотнула.
– Моя мать теперь навеки останется той, что предала тебя и твоего стихийного мага. Мне нужно как-то искупить ее вину, уменьшить вред, что она невольно причинила.
Но Тит ее уже не слушал. Кашкари и Амара неслись к нему, выворачивая ковры вертикально вверх, чтобы погасить головокружительную скорость. Наконец они сделали круг и зависли в двух саженях над его головой.
– Убирайся с земли! – закричала Амара. – Живо!
Тит запоздало вспомнил, что как только зачарованное оружие падает вниз, то становится еще опаснее. Он рывком развернул свой ковер-самолет, толкнул на него Арамию, запрыгнул сам, и тут же набрал нужную высоту, чтобы их не порубило на кусочки летящими рядком неистовыми мечами.
– Это та самая девушка, что ворвалась на вечеринку! – заметила Арамия.
Тит, не обращая на нее внимания, повернулся к Кашкари:
– Когда здесь появилась Небесная башня?
– Вечность назад, – ответил тот. – Ну или пять минут как. Ты, кажется, не шутил, говоря, что внутри Горнила может быть опасно.
Тит предупреждал, что, оказавшись внутри, они должны быть готовы к худшему. Но даже сам не ожидал таких проблем. Похоже, чем дольше ты используешь Горнило в качестве портала, тем опаснее оно становится. Когда он повторно вошел сюда из библиотеки Цитадели, то обнаружил на лугу разорванную в клочья виверну, на которой прилетел. Тогда Горнило использовалось уже час, если не больше. Сейчас же оно было открыто лишь пятнадцать минут.
– Praesidium maximum! – закричал Тит, отбивая очередной рой заколдованных клинков. Затем обернулся к Арамии: – Скажи «И жили они долго и счастливо»!
– Нет, я пойду с тобой.
– Ничего подобного!
– Выкинуть меня отсюда можно только силком!
В нормальной ситуации, он бы просто схватил ее за руку, произнес пароль, оставил бы обездвиженную в реальном мире и вернулся бы обратно. Но прямо сейчас покинуть Горнило Тит не мог, ведь тут же окажется на балконе в плену солдат Атлантиды.
А учитывая лес из безумных клинков внизу, нельзя вытолкнуть упрямицу с ковра-самолета и бросить ее на произвол судьбы. Переубеждать ее времени тоже не было – с минуты на минуту солдаты Атлантиды могли последовать за ними в Горнило. Но если Арамия покинет этот луг, то уже не сможет по собственному желанию выбраться, и не важно, сколько раз она прокричит «И жили они долго и счастливо».
