Текст книги "Незыблемые выси (ЛП)"

Автор книги: Шерри Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Все благодаря вашим стараниям, не забывайте.

Глаза опекуна влажно засияли.

– Неправда. Но я никогда не забуду, что ты так сказала – значит, все было не зря. Все не зря.

У Иоланты и самой глаза были на мокром месте. Она поцеловала Хейвуда в щеку:

– Мы… – И охнула, потому что Тит до боли сжал ей плечо.

Он глядел на миссис Хэнкок, которая…

Словно превратилась в огромного светляка. С широко открытым ртом она в ужасе смотрела на свои руки, сиявшие ядовито-зеленым светом.

Учитель Хейвуд вскочил:

– Ей дали не только сыворотку правды. Это похоже на действие эликсира-маяка. – Он схватил Иоланту за руку. – Скорее, садитесь на ковры! Вам нужно оказаться как можно дальше…

Миссис Хэнкок превратилась в мощное светило – лучи его были ясно видны в небе даже на фоне ярких ночных фонарей Люсидиаса. Она точно стояла в трубе света да с маской ужаса вместо лица.

– Бегите! Сейчас же, все бегите! – велел учитель Хейвуд. – Она уже мертва. Двигайтесь!

– Но куда? – крикнула Амара.

Кашкари встряхнул свой ковер:

– Подальше от этого!

«Этим» была крепость, плывшая к ним по воздуху со скоростью бронированной колесницы.

Они помчались в направлении, противоположном начальному – укрыться в не слишком строго охраняющемся колледже оказалось несбыточной мечтой. Ковер Иоланты был подчинен ковру Амары – самой быстрой и опытной среди них. Но, хоть они и летели с головокружительной быстротой, колосс уже почти нависал над ними. Хуже того, края его начали опускаться, пытаясь заключить их во внескачковое пространство. Оказавшись там, они уже не выбрались бы…

Сердце Иоланты колотилось, словно цилиндры парового двигателя на грани перегрева. Неужели все? Неужели им конец?

Она вырвала несколько кусков холма и бросила их в крепость. Никакой реакции, несмотря на впечатляющий грохот ударов вулканического туфа по брюху чудища. Теперь оно плыло прямо над ними с той же скоростью, что и у них, края уже наполовину покрывали расстояние до земли.

Амара сделала резкий разворот и направила ковры в противоположную сторону. Однако громадина размером с городской квартал без малейшего колебания повторила маневр.

– Кашкари, лети в другую сторону, я сделаю так же! – приказал Тит.

Летучая крепость проигнорировала их и продолжила преследовать Амару, Иоланту и Хейвуда.

Иоланта дернулась, почувствовав неожиданное давление ремня сумки. Но это оказался только учитель – он вынул ее запасной ковер, обнял ее одной рукой и поцеловал в щеку:

– Я люблю тебя. – А потом крикнул Амаре: – Выведи ее из-под крепости!

И уже летел на запасном ковре наверх, прямо к брюху колосса.

– Что вы делаете? – завопила Иоланта.

Что бы он ни задумал, он просто погибнет.

Удаляющаяся фигура Хейвуда начала светиться почти так же, как совсем недавно миссис Хэнкок.

– Нет! – снова завопила Иоланта.

Неужели за время в Инквизитории его тоже чем-то опоили?

Невероятно, но летучая крепость тоже засветилась. Не сразу разум Иолы согласился признать, что она видит: «последнее заклинание», самое разрушительное из известных магам, потому что силу ему придает добровольно отданная жизнь.

Жизнь, добровольно отданная учителем Хейвудом.

В светящейся оранжевым громадине начали появляться трещины красного цвета. Она зашаталась и замедлила ход, но края ее по-прежнему продолжали опускаться. Иоланта заставила себя сосредоточиться и вызвала попутный ветер, который швырнул их вперед так, что Амара с трудом сохранила управление. Вращаясь, они выскользнули из-под стен крепости.

Которая за их спинами развалилась на части и рухнула вниз, обдав их обломками. Иоланта выставила самые сильные щиты, какие только могла, и вызвала ветер в противоположную сторону – и все равно пришлось прикрыть голову сумкой, чтобы защититься от бесчисленных осколков.

Из дыма и пыли показались Кашкари с Титом. Однако времени не было не только спросить, целы ли они, но даже перевести дух. Грохот развала крепости утих, и послышалось шуршание в траве. На охоту за ними пустили веревки – сотни, если не тысячи.

Веревки, которые ползут на запах, если их провели через дом миссис Хэнкок. И которым не помешает идти по следу полет на ковре.

К счастью, у охотничьих веревок все же есть слабое место: они работают только на суше.

– К реке, немедленно! – скомандовала Иоланта.

Река была совсем рядом. Пыль начала рассеиваться, и Тит вызвал большую завесу густого дыма. В нормальных условиях что-то подобное моментально выдало бы их местоположение, но сейчас Атлантида и так прекрасно знала, где они находятся. Нужно было не дать ей узнать следующий шаг.

Река оказалась гораздо полноводнее, чем ожидала Иоланта, с быстрым течением темных вод. Она вдохнула и сделала движение рукой, будто распахивая заевшую створку, и вода расступилась, обнажив неровное дно – такое, где трудно найти место поставить ногу. С заметным, хоть и не крутым уклоном.

– Спуститесь и прижмитесь пониже.

Из-за уклона река была не очень глубокой, сажени полторы, не больше.

Предложение никого не обрадовало, но подчинились все беспрекословно. Иоланта спрыгнула за ними.

– Подожди, – сказал Тит, когда она приготовила воздушный пузырь.

Вытащив охотничью веревку из своей сумки, он потер ею тыльную сторону ладони Иолы, а потом перебросил на другой берег реки. Оставалось надеяться, что это отвлечет другие веревки на какое-то время.

Еще раз глубоко вдохнув, Иоланта позволила грохочущей реке сомкнуться над ними на своем пути к морю. Пузырь воздуха, прикрепленный к дну, удержался.

Теперь они в безопасности.

Но оставаться на месте долго нельзя. Рано или поздно те, кто их ищет, вернутся сюда. Нужно двигаться.

– Уберите ковры, и мы сможем левитировать друг друга в вершке над камнями и потихоньку продвигаться вверх по течению.

Вниз по течению было бы легче, но так их только вынесет к морю.

Ковры убрали. Иоланта и Тит, в сумках которых лежали аварийные плоты, вытащили оттуда весла, однако не рискнули развернуть их в полную саженную длину, выпустив всего где-то на локоть.

В Сахаре Иоланта и Тит с помощью левитирующих заклинаний перемещались по туннелю, который она прокладывала в камне. Та же уловка сработала и здесь: плывя в вершке над камнями, они веслами толкали себя вперед.

Иола уменьшила пузырь, оставив им едва достаточно для дыхания. Чем больше воды над ними, тем меньше риск обнаружения. Кашкари задавал ритм, Тит следил за скоростью, высотой и кислородом, и регулярно напоминал Иоланте, что пора добавить свежего воздуха. А она тащила пузырь по дну так, чтобы они все оставались в нем.

Амара молчала, только однажды спросила:

– Трудно удерживать воздушный пузырь целым?

– Нет, – ответила Иоланта. – Самое трудное – держать его под водой. Чем больше воздуха, тем сильнее он пытается всплыть наверх.

Ей действительно приходилось прилагать массу усилий, чтобы не позволить воздуху вырваться. Продвигались они мучительно медленно, часто в полной темноте. Когда Титу казалось, что вода достаточно глубока, он зажигал крошечный огонек. В остальное время они двигались на ощупь.

Иоланте казалось, что она уже целую вечность ползет таким неудобным и неестественным способом, с ноющими плечами и больной головой, когда Тит сказал:

– Заклинания левитации истощаются. Нам, вероятно, придется ненадолго остановиться.

В это время они двигались по относительно ровному участку. Тит вынул аварийный плот – из него надутого получался неплохой матрац.

– Глубина здесь почти десять саженей. Можешь немного увеличить пузырь.

– Насколько далеко мы ушли? – спросила Иоланта, валясь на плот.

Недостаточно далеко, она это знала. Сквозь воронку, устроенную ею для воздухообмена, просачивался голубоватый свет Люсидиаса.

– Версты на две. Но река пару раз поворачивала, поэтому, если считать по кратчайшему пути, мы немногим дальше версты от того места, где начали.

– И все еще в Люсидиасе?

– Да. – Тит подал ей пузырек, видимо, с подкрепляющим. – Но все не так плохо. Я рассмотрел карту Люсидиаса, которую нам дала миссис Хэнкок, и уверен, что, во-первых, река выведет нас из города, а во-вторых, там, где она пересекает границу, нет постов. Хотя, раз атланты не удосужились поставить охрану, значит, там и так непросто выбраться.

У зелья оказался знакомый вкус и апельсиновый запах. Тит поил ее точно таким же в день, когда они встретились впервые. В день, когда Иоланта в темном сундуке прочла письмо учителя Хейвуда и узнала, сколького он лишился ради того, чтобы уберечь ее.

Ему не вернуться в Консерваторию победителем, никогда не жить в достатке и довольстве. Никогда им не увидеть вместе восход на островах Сирен, сидя плечом к плечу и встречая новый, полный надежд день.

Иоланта знала, что плачет, но не осознавала, что дрожит, пока Тит не обнял ее и не прижал к себе:

– Он хотел уберечь тебя, и уберег.

– Надолго ли? Мне не вернуться из Атлантиды живой, мы все это знаем.

– Никогда нельзя сразу оценить последствия любого деяния. Но помни, не только ты, но и все мы обязаны ему жизнью и свободой.

Заслышав печальную мелодию, на миг Иола решила, что ей чудится, но это тихо пела Амара.

– Это плач по тем, кто прожил жизнь не зря, – произнес Кашкари надтреснутым голосом. – И твой опекун, и миссис Хэнкок и жили, и умерли не зря.

И пока Амара пела, Иоланта разрешила себе плакать на плече у Тита. Когда последняя нота плача достигла ушей Ангелов, она вытерла глаза рукавом. Путь предстоял еще долгий, пора было заняться делом

Но Амара запела снова.

– Молитва о храбрости, – тихо сказал Кашкари. – Такой, которая нужна в конце пути.

Кажется, прекраснее песни Иоланта еще не слышала. Она была одновременно пронзительной и бодрящей.

– Но что есть Ничто, как не начало Света? – процитировал Тит арию Адамантина. – Что есть Свет, как не конец Страха?

Иоланта договорила вместе с ним конец стиха:

– И кто я, как не воплощенный Свет? Кто, как не начало Вечности?

«Теперь ты начало Вечности, учитель Хейвуд. Ты достиг конца Страха. Я буду любить тебя вечно, пока стоит этот мир».

Глава 19

Всю ночь они медленно ползли вперед, а когда к середине утра достигли огромного водопада, Фэрфакс объявила, что пора выбираться из реки.

Титу к горам было не привыкать, он вырос посреди Лабиринтных. Но те, что высились к северу от Люсидиаса – Береговая гряда – совсем не походили на известные ему. Никаких склонов, все уходило вертикально вверх. Даже берега реки были двумя обрывами, усеянными огромными остроконечными камнями. Им пришлось вылетать из русла – Фэрфакс снова раздвигала поток.

Тит несколько раз перескакивал вслепую, пока не оказался достаточно высоко, чтобы разглядеть плотно застроенный, переполненный город, занимавший каждую пядь пригодной земли между морем и горами. Над ним, медленно вращаясь, висело несколько летучих крепостей. Между ними вились эскадроны бронированных колесниц. Насколько интенсивно их искали на земле, оставалось только догадываться.

Или это могло быть специальным спектаклем для беглецов – чтобы они верили, будто Атлантида до сих пор ищет их в Люсидиасе.

К сожалению, прямо за городом высились горы, и увидеть, что творится в других местах Атлантиды, Тит не мог. Подумать только – эти горы считаются мелочью по сравнению с тем, что ждет их в глубине острова!

Он вернулся и обнаружил, что Кашкари и Амара, опытнейшие летуны, не смогли преодолеть другой присущей коврам слабости: они не поднимаются высоко над поверхностью. В сотне аршинов над ними виднелась ровная площадка, но под ней был вертикальный обрыв без малейших уступов, и коврам не хватало сил подняться так высоко.

В итоге измученная Фэрфакс призвала мощный и точно направленный ветер, который поднял их выше площадки; они наконец смогли спланировать туда и дружно рухнули без сил.

Тит вызвался сторожить первым, однако площадка была слишком мала, нормально лечь на ней могли только двое.

– Я посижу с тобой, – сказал Кашкари.

Тит подоткнул обогревающее одеяло вокруг Фэрфакс. Площадка оказалась не очень ровной, вряд ли тут было удобно лежать даже на относительно толстом боевом ковре. Но Фэрфакс уже спала, пальцы ее расслабились в его руке.

Внизу грохотал огромный водопад, разбрызгивая воду с такой силой, что даже до путников, сидящих в полуверсте от него, временами долетали капли. Тит вытер воду со щеки любимой и в тысячный раз пожалел, что не может защитить ее от грядущего.

В конце концов он сел рядом с Кашкари и вручил тому питательный батончик.

– Дамы забыли поесть.

Кашкари устало вгрызся в еду:

– Если бы мог, я бы тоже сначала поспал, а поел потом, а не наоборот. Что видно?

Тит описал увиденное им над Люсидиасом и не скрыл своих подозрений, что все это может быть для отвода глаз.

– Пока они усиливают защиту дворца главнокомандующего? Вполне разумно.

– Надеюсь, Лиходей не станет перемещать свое настоящее тело куда-нибудь еще.

Кашкари отряхнул крошки с пальцев:

– Вряд ли. Дворец надежно хранил его тайну почти век, если не дольше. В другом месте он не будет чувствовать себя так уверенно. Уж не говоря о том, что если рискнет, то в момент переноса тела будет уязвимее, чем когда-либо за последнюю сотню лет. Ничто не защищено лучше этого дворца. И потом, Лиходей должен быть в восторге, что Фэфракс сама идет к нему. Та, кого так и не удалось поймать, хотя охотились за ней долго и упорно. Но сейчас борьба идет на его поле. Ему кажется, что она сильно просчиталась и в конце концов, наткнувшись на непреодолимую защиту его крепости, попадется в сети. Остается только терпеливо ждать, когда очередной век жизни сам упадет ему в руки – ну или что там от него еще осталось.

Тит уронил голову на колени:

– Именно это и случится, так?

– Ну по крайней мере мы с тобой будем еще живы после гибели Фэрфакс, – после долгого молчания ответил Кашкари. – И именно на это сейчас нужно рассчитывать.

* * *

Казалось, Иоланта проспала минут десять, не больше, а ее уже трясли за плечо.

– Просыпайся. Дадим ребятам немного отдохнуть.

Амара.

Иола с трудом разлепила веки и содрогнулась, увидев, что лежит меньше чем в вершке от обрыва.

– Дай ей поспать, – резким тоном возразил Тит. – Не было нужды будить ее.

– Вам нужно отдохнуть, – невозмутимо ответила Амара. – Переутомленный, вы будете только мешать остальным.

Иоланта осторожно поднялась, чтобы поменяться местами с Титом:

– Она права. Поспи.

Прежде чем лечь, он на секунду прижал ее к себе. Окружающее казалось не вполне реальным – грохочущий водопад, отвесные скалы, валуны далеко внизу под их крохотной площадкой. Иола так устала, что не могла даже вспомнить, как они сюда попали.

– Значит, ты все-таки родилась не в ночь метеоритного дождя, – тихо сказал Тит

Иоланта смутно вспомнила, что она не дочь леди Каллисты, а простая Иоланта Сибурн, родившаяся за шесть недель до метеоритного ливня.

– Приход моего величия не нуждается в таком претенциозном объявлении, – пробормотала она.

Тит тихо хмыкнул и сунул ей в руку питательный батончик:

– Мы не отпраздновали в сентябре твой день рождения. Тебе уже давно семнадцать.

– То-то я в последнее время чувствую себя такой старой и разбитой! Возраст дает о себе знать.

– Тогда ложись и поспи еще.

– Богиня Дурга права. Если ты не отдохнешь, от тебя будет мало проку. А теперь перенеси меня куда-нибудь, откуда видно Люсидиас.

Он вздохнул, поцеловал ее в губы и перенес их обоих на ближайшую вершину. Иоланта внимательно рассмотрела скопление плавучих крепостей и бронированных колесниц.

– В прошлый раз все выглядело так же?

– Более или менее.

– Как считаешь, они думают, что мы все еще где-то в городе?

– Возможно, я просто очень хочу в это верить.

Значит, Тит думал, что впереди их ждет худшее – и что поэтому она не выживет.

Когда они вернулись на площадку, Кашкари уже спал как убитый. Иоланта подоткнула одеяло вокруг Тита и смотрела, как он погружается в беспокойную дрему.

– Значит, ты простила его? – спросила Амара.

Иоланта села рядом:

– Условно – на случай, если совсем скоро умру.[1]

– А если нет?

– Тогда у меня появится возможность дуться подольше, не так ли?

Амара тихонько прыснула. «Какая она все-таки красавица, совершенна в любом виде», – подумалось Иоланте. А потом пришла мысль, что она почти ничего не знает об Амаре, кроме ее невероятной красоты и того, что Кашкари в нее влюблен, хоть они и стали подругами по смертной борьбе.

Иола призвала немного воды и предложила Амаре.

– Ты говорила, твоя бабушка родом из нордических королевств?

Та открутила крышку фляжки, чтобы Иоланта наполнила ее.

– Полагаю, ты наслышана о прекрасных джентльменах королевства Калахари?

– О да! – В Консерватории учились студенты оттуда, и многие были потрясающе красивы: смешение кровей давало поразительно привлекательные результаты.

– Мой дед любил шутить, что, будучи наивной иммигранткой, бабушка, стоило ей шагнуть на землю и увидеть первого калахарца поблизости, немедленно сделала ему предложение.

– И что отвечала бабушка?

Амара подняла руку, показывая, что фляжка полна.

– Она до самой смерти настаивала, что он был третьим калахарцем, встреченным ею, а совсем не первым.

Иоланта фыркнула и рассеянно начала крутить шар из оставшейся воды.

– Они были родителями моего отца. Моя мать рождена и выросла на Понивах – том же архипелаге, откуда родом деды Васудева и Мохандаса, правда, с другого острова. Отец приехал на Понивы по какому-то делу и там встретился с мамой. Если верить ей, она чуть не упала в обморок при первом взгляде на отца. И только выйдя за него замуж, поняла, что среди калахарцев он не то что не первый красавец, а весьма посредственной внешности.

Иоланта снова фыркнула. До сего момента она не была уверена, нравится ли ей Амара. Или, точнее, просто не воспринимала ее как нормального человека.

– Ты говорила, что родители покинули Калахари, когда ты была совсем малышкой.

– Верно. Мне самой так и не пришлось испытать изобилие мужской красоты.

– Из-за чего покинули?

– Из-за Атлантиды, чего же еще? Первый Инквизиторий, возведенный вне Атлантиды, находится в Калахари.

Иоланта смутилась – она этого не знала, а, пожалуй, следовало.

– Почему Лиходей был так заинтересован в Калахари?

– Я сама этого не понимала, пока не узнала про Икара Халкедона от Мохандаса – он подробно описал все, пока летел к нам по пустыне. Лиходей хотел власти над королевством из-за наших оракулов. Калахари славится – или славилось – своими оракулами. Именно за их советами к нам и съезжались маги со всего мира.

– То есть Икар Халкедон был не единственным?

– Нет, он исключение. До него я никогда не слышала о человеке-оракуле, но у нас были Молитвенное Древо, Пепельное Поле, Колодезь Истины, а до них, в прошлом, немало других. Подозреваю, Лиходей у каждого из них спросил, где и как можно найти тебя.

– Не меня конкретно, а следующего сильного мага стихий. Думаю, это было достаточно давно, когда даже способности дяди Кашкари еще не проявились в полную силу.

Амара кивнула:

– Ты права. Со времени появления Инквизитория прошло сорок лет. Лиходей, должно быть, что-то узнал от наших оракулов, потому что захватил Понивы как раз перед тем, как Акилеш Париму вызвал извержение вулкана.

Каждый раз при мысли о дяде Кашкари Иоланту пробирал озноб: его убила собственная семья, чтобы он не попал в лапы к Лиходею.

– После появления Инквизитория вопросы оракулам могла задавать только Атлантида?

– Нет, обычные маги по-прежнему могли спрашивать у них совета, но гораздо реже. И, конечно, разрешались только вопросы, заранее одобренные прислужниками – либо атлантами, либо их союзниками, – дабы предотвратить именно то, что сделала миссис Хэнкок: с помощью оракула узнать, как можно свергнуть Лиходея.

Там, в Посмертии, нашла ли уже миссис Хэнкок свою сестру и Икара Халкедона? А учитель Хейвуд – кто встретил его? Родители? Рано умершая сестра? Когда к ним присоединится Иоланта, будет ли он счастлив увидеть ее или огорчен, что она пережила его лишь на несколько дней?

Иоланта заставила себя вернуться к реальности – что там, на той стороне, ей и так придется узнать слишком скоро.

– Единственный оракул, к которому обращалась я, находится в Горниле, где нет очереди желающих. Но у любого оракула в реальном мире должна собираться толпа магов, жаждущих ответа. Как прислужники выбирают, кого пустить?

– По-всякому. Кое-где выбирают по важности вопросов, где-то пускают тех, кто больше заплатит, а некоторые берут лишь минимальную плату и позволяют решать самому оракулу.

– То есть просители просто задают оракулу свои вопросы и смотрят, ответят ли им?

– Именно так и работало Молитвенное Древо. Даешь несколько монет в пользу нуждающихся, пишешь вопрос на опавшем листке и роняешь его где-нибудь среди корней – а корни у него расползались очень-очень широко. Если дерево решало ответить, на ветвях вырастал белый лист, и прислужник залезал наверх, чтобы записать ответ в специальной книге. К тому времени, когда у него спросили про меня, наверное, достаточно было заплатить объедками. Оракулы не вечны. Молитвенное Древо засыхало и уже годы никому не отвечало. Но мои родители решили все же попробовать, потому что на более надежного оракула денег у них не было.

– Они боялись за тебя?

– Очень. Я болела, врачи сомневались, доживу ли я хотя бы до года, родители были в отчаянии. Но Молитвенное Древо таки сумело их успокоить.

– И что оно ответило?

Амара отпила воды из фляжки:

– Мне придется взять с тебя клятву молчать об этом.

Сама того особо не замечая, Иоланта сделала в воздухе над пропастью сложную композицию из воды: ручейки прихотливо сплетались в крохотное озерцо. Все это сияющее под послеполуденным солнцем великолепие ухнуло вниз на пару саженей – настолько изумила Иолу просьба Амары.

– Почему?

– Сама поймешь.

– Ладно, – сказала Иоланта, хотя не представляла, с чего вдруг так важно хранить в тайне ответ на заданный двадцать с лишним лет назад вопрос о больном младенце. – Торжественно обещаю никому ничего не говорить.

– Молитвенное Древо ответило: «Амара, дочь Барути и Прамада, проживет достаточно, чтобы ее обнял властитель Державы».

– Что?!

Изящная композиция с громким плеском упала на валуны внизу.

– Ничего себе ответ, ага?

Иоланта втянула воздух:

– Так вот почему ты проникла на прием в Цитадели!

– А ты не стала бы, если бы тебе пообещали, что тебя обнимет принц? Пусть он меня теперь и не настолько интересует, как в детстве. И, конечно, к этому времени мы с Васудевом уже были помолвлены, я не могла представить, как позволяю какому-нибудь другому мужчине обнимать себя. Разве что родственникам, вроде Мохандаса, по-дружески, слегка. И все равно мне было любопытно.

– А потом ты увидела его и поняла, что он из тех, кто никого не обнимает.

Иола, конечно, преувеличила, но не сильно. Она единственная, касаться кого принц не избегал – за исключением матери и, вероятно, леди Калисты еще в его глубоком детстве.

– Что обещает мне долгую жизнь, не правда ли? – Амара неожиданно резко рассмеялась.

– Почему ты пошла с нами?

Кашкари не посмел бы отказать Амаре ни в чем. А Тит наверняка был слишком расстроен необходимостью оставить Иолу, чтобы возражать. Но почему сама Амара решила принять участие в безнадежном походе?

И когда?

Ведь точно не помышляла об этом, когда они все были в пустыне. К тому же вела отнюдь не праздную или бесполезную жизнь: она командовала целой базой повстанцев, уже посвятила свою жизнь войне с Лиходеем. Могла ли бойня в Калахари настолько все изменить, что Амара пожелала бросить не только новообретенного мужа, но и давних соратников, ради чего-то в лучшем случае самоубийственного?

– Чтобы помочь вам, разумеется, – тихо и искренне ответила Амара.

Иоланта похолодела. Не потому, что не поверила, а как раз наоборот.

Какое-то время они сидели молча. Солнце скрылось за высокими вершинами на западе, на ущелье легла тень.

– Я уже упоминала, что в Горниле есть оракул, – сказала Иоланта. – Она отвечает тем, кто просит ответа, чтобы помочь другим. Хочешь, отведу тебя к ней?

Амара поплотнее запахнула пальто:

– Нет, спасибо. Я уже знаю, как именно помогу.

– Как?

– Увидишь.

Снова воцарилось молчание, пока они не спеша доедали батончики. Иоланта глядела на каскад, и мысли в ее голове бурлили не меньше, чем вода внизу. Даже до того, как она вспомнила слова Далберта. На острове Ундины, после встречи, она выпытала у него побольше про убийства гражданских в Калахари и угроз в их с Титом сторону.

«Около двух часов ночи», – так начал Далберт свой рассказ.

Тогда она не обратила внимания. А сейчас обратила. Убийства произошли после полуночи, тогда как Амара должна была вылететь из Сахары заметно раньше, чтобы успеть преодолеть расстояние до Шотландии к утру.

Что бы ни заставило ее бросить все и догнать их, так точно не массовое убийство соплеменников.

Тогда что же?

Вопрос уже вертелся на кончике языка, когда Кашкари вдруг дернулся и подскочил. Иоланта рефлекторно вызвала поток воздуха, чтобы прижать друга к каменной стене и не дать рухнуть в пропасть, если он нечаянно потеряет равновесие.

Кашкари закрылся рукой от сильного ветра.

– Все нормально, я не упаду.

Ветер тут же унялся, и в неподвижном воздухе ущелья слышался только звук воды, несущейся к морю.

– Еще один вещий сон? – уточнила Амара.

Кашкари покосился на Иоланту, и сердце ее сжалось.

– Снова обо мне? – Он не ответил, что говорило само за себя, но она все же попросила: – Расскажи.

Кашкари сложил ковер-простыню, которым только что укрывался:

– Я видел тебя на погребальном костре. Он уже горел. Над пламенем виднелись очертания громадного собора с крыльями на крышах.

В ушах зазвенело. И в то же время засветил лучик надежды.

– Это Ангельский собор Деламера! Других соборов с таким силуэтом я не знаю. Там проходят только государственные погребения. Значит, все кончится не так плохо, раз меня будут хоронить с почестями. Видел ли ты, кто зажигал костер?

«Тит. Пожалуйста, пусть это будет Тит».

Кашкари покачал головой:

– Это мне не открылось.

Разочарование сдавило грудь, стеснило дыхание.

– В таком случае, не стоит ничего упоминать при…

«Не стоит ничего упоминать при принце». Но глаза принца оказались уже открытыми. И, судя по выражению лица, он все слышал.

– Что ж, – сказала Амара, прерывая неловкое молчание, – раз вы уже проснулись, ваше высочество, то могли бы сделать еще несколько слепых скачков и поискать дорогу.

Глава 20

Амара еще раз попросила время для молитв, прежде чем двинуться дальше. Пока они с Кашкари молились, Тит перенес Фэрфакс к замеченному им раньше озерцу в кратере. Вечерело, в темно-синей воде отражались оранжево-красные облака, подсвеченные заходящим солнцем. Берега окружали бело-желтые гирлянды цветущих кустов.

– Как здесь красиво, – тихо произнесла Фэрфакс.

Тит приобнял ее за плечи. Она выглядела как никогда усталой, глаза ее были печальны и грустны.

– О чем ты думаешь?

У него самого из головы не выходил образ погребального костра – неподвижного, бездыханного тела любимой, объятого пламенем.

– О том, стояла ли где-то здесь когда-нибудь миссис Хэнкок. И видела ли она хоть что-нибудь в Британии.

– Вряд ли.

Год за годом миссис Хэнкок ждала, что Лиходей войдет в пансион миссис Долиш, редко удаляясь от дома и наверняка никогда не покидая границ Итона.

– Я рада, что в этот раз улетала из Британии на воздушном шаре – я увидела больше, чем за все проведенные там месяцы. Красивый остров, особенно берега. Напоминает дикую природу севера Державы.

Неужели Фэрфакс уже прощалась со всеми людьми и местами, что знала и любила? Словно услышав мысли Тита, она обернулась к нему:

– Не волнуйся. Я не сдаюсь.

– Тогда и я тоже.

Она обхватила ладонями его лицо и нежно поцеловала.

– Я кое-что поняла. Счастье – это когда не думаешь, что каждый поцелуй может оказаться последним. Быть счастливым – значит верить, что впереди их бесконечно много и можно не запоминать каждый.

– Пусть, но для меня вот это – счастье, – ответил ей Тит. – Я всегда хотел именно этого – что в конце мы будем вместе.

Фэрфакс долго смотрела ему в глаза, потом поцеловала снова:

– Знаешь, о чем я жалею?

– О чем?

– О своей прежней нелюбви к розовым лепесткам. По большому счету, в них нет ничего плохого.

Он хохотнул, услышав неожиданное признание:

– Если ты жалеешь только об этом, то прожила неплохую жизнь.

– Надеюсь. – Она вздохнула. – Ладно, хватит философствовать. Признайтесь наконец, ваше высочество: почему вы не дали мне увидеть Спящую красавицу после первой битвы с драконами в ее замке?

* * *

Внутренняя сторона гор оказалась неровной и изломанной, будто кто-то сначала сделал уменьшенные копии Береговой гряды, а потом разбросал их как попало: везде виднелись трещины, разрывы, угрожающе накренившиеся скалы.

Они вылетели после заката, и все равно постоянно следили за небом. Но преследователей над грядой так и не показалось. Что только подтверждало слова Кашкари: Лиходей был совсем не против подождать, когда они сами к нему придут.

Летели на коврах парами, быстро, но не слишком. Передним, задававшим темп, правила Амара, и у Тита сложилось впечатление, что ей совсем не хочется как можно быстрее оказаться у дворца главнокомандующего. Да и кому хотелось бы?

Все молчали. Тит и Фэрфакс, хоть и летели вместе, только держались за руки: они уже сказали друг другу все, что нужно. Поздно говорить о любви, верности и даже надежде. Оставалось только узнать, сколько они смогут сделать до предсказанной гибели.

Курс держали на северо-запад, останавливаясь время от времени, чтобы Тит мог расстелить карту на земле и оценить, насколько они продвинулись. Молодая луна висела низко на небе, когда они подлетели к огромной вертикальной стене, слишком высокой для ковров.

Тит попытался перескочить вслепую – и не смог.

– Должно быть, мы уже во внескачковой зоне.

В сотне верст – если не меньше – от дворца главнокомандующего. Они могли добраться туда за час, если лететь без остановок. У Тита похолодели пальцы: он боялся, в конце концов.

Он всегда боялся.

Фэрфакс попыталась подтолкнуть спутников наверх, но силы ее ветра хватало только на то, чтобы висеть в ста с лишним саженях над поверхностью, выше не получалось. А до макушки утесов оставалась еще саженей тридцать.

– Будем залезать или полетим вокруг? – напряженным голосом спросила Амара.

– Конца раскола я не вижу, – сказал Кашкари, осматривавший скалы с помощью заклинания дальнозоркости. – Богиня Дурга, с горами у тебя опыта больше. Что посоветуешь?

Амара закусила нижнюю губу:

– Я бы предложила пролететь пару верст на юго-запад – в том направлении, кажется, скалы пониже.

К сожалению, скалы казались пониже только издалека.

Амара просигналила остановиться:

– Мы только что миновали выступ. Может статься, что лучше ничего не найти.