Текст книги "Это не моя свадьба (но я здесь главная)"
Автор книги: Шэрон Нейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 20
– Мисс Мили… – Эмма стояла рядом со мной у кухонного стола. Краем глаза я видела, как она вошла в комнату, прокралась вдоль стены и зашла со спины. Никаких сверкающих предметов, вроде ножа, в ее руках я не заметила.
– Да, Эмма? – Я оторвала взгляд от утренней газеты и улыбнулась.
– Извините, что плохо себя вела. – Она виновато моргнула и посмотрела на меня полными раскаяния карими глазами. – Папочка сказал, что я была плохой девочкой и горчила его.
Горчила? Ах да, огорчила.
– Извинение принято.
– Правда? – Она даже удивилась. – Даже если я была гадиной?
Я рассмеялась.
– Эмма, ты чудесная девочка, но вчера у тебя просто выдался плохой день.
Она потерла нос и тихонько повторила:
– У меня просто выдался плохой день… – Взгляд ушел к потолку, губы застыли. Я уже не сомневалась, что снабдила ее аргументом для оправдания будущих вспышек. Но, папочка, у меня просто выдался плохой день.И отец обезоружен. Можно побрить наголо собачку или бросить в стену тарелку.
– Ты не против, если я приготовлю тебе яичницу? – Встала я довольно рано и, пробравшись тихонько в кухню, сварила ванильный кофе и провела ревизию содержимого холодильника, в котором обнаружила яйца и все необходимое для оладий с черничным джемом.
– Спасибо, не надо. – Эмма скорчила недовольную физиономию.
– Тогда оладьи с черничным джемом? – Прошло. Она была такая подвижная, такая непоседливая и все время двигалась, пританцовывала, напевала. Теперь она широко улыбнулась и подалась вперед, показывая, что готова помириться со мной ради оладий с черничным джемом. – Хочешь помочь?
Она быстро закивала и захлопала в ладоши.
– Приготовим папочке сюрприз!
– Отличная идея, – одобрила я. – А что будем пить?
– Апельсиновый сок! – воскликнула она и, закружилась, напевая: – Апельсиновый сок, апельсиновый сок… – Ребенку явно недоставало витамина С.
Как и следовало ожидать, «Тропиканы» в холодильнике не нашлось, только чашка с апельсинами. Слева от холодильника обнаружилась ручная соковыжималка. Будет весело…
– Что тут за шум? – Рассел вошел в кухню, гладко выбритый и свежий после душа. «Тяни!» только что прокричала я, подавая сигнал моей добровольной помощнице, и Эмма, схватившись за серебристую рукоятку соковыжималки, потянула изо всех сил. Несколько предыдущих попыток закончились тем, что она сползала со стула и буквально повисала на ручке, болтая ногами в воздухе. Потом я подхватывала ее, возвращала на стул, и мы начинали заново, хохоча при этом как сумасшедшие. По щекам у меня катались слезы. На столе валялись выжатые и не очень половинки апельсинов – Эмма предпочитала закладывать свежие, а не тратить силы, выдавливая последние капли.
– Попробуй, папочка! Это так весело! – Она протянула сочащуюся половинку, а когда Рассел принял стойку принимающего – сказывалось футбольное прошлое, – метнула снаряд.
Поскольку моя помощь постоянно требовалась у соковыжималки, до яиц и оладий я так и не добралась, так что когда за ручку взялся Рассел, я открыла холодильник и достала миску с огромными свежими ягодами и картонную упаковку с бурыми яйцами.
– Готовим вместе? – улыбнулся Рассел, дергая дочку за «хвостик» и поглядывая на меня.
– Да, – ответила я. – И будьте готовы восхищаться моими умениями.
– Я ими уже восхищаюсь. – Он подмигнул.
Мистер, вы еще ничего толком не видели.
– Привет! – прозвучал где-то в доме незнакомый голос. Гости пожаловали небольшой компанией в шесть человек. Друзья Пита и Ренаты, взяв выходной на пятницу, приехали в Долфин Данс поработать. Не думаю, что мне удалось скрыть разочарование, но оно в точности соответствовало столь же кислому выражению на лице Рассела. Каждый из приезжих привез свой подарок дому: среди прочего были герберы в горшочках, корзинка цветочного мыла, несколько бутылок вина и коробка, издававшая звуки. В ней как будто кто-то скребся. Кто-то прихватил ящик с крабами – их собирались печь вечером во дворе.
Никого из гостей я не знала, но все они оказались людьми в высшей степени дружелюбными, все поочередно обняли меня, и все были в рабочей форме, обрезанных джинсах или шортах, женщины с убранными в «хвосты» и прикрытыми бейсболками волосами, мужчины в потрепанных футболках и шортах.
– Это Мили! – громогласно объявил Рассел, когда начались объятия, и кухня наполнилась громкими голосами. Я заметила, что он не стал добавлять никаких комментариев вроде «Она подруга Ренаты» или «Она работает с Ренатой».
– А, так вы занимаетесь устройством свадеб, – сказал один из мужчин.
Им уже известно, кто я такая.
– Рен говорила, что вы здесь. – Меня крепко обняла невысокая блондинка с большим животом. – Только вот не похоже, что вас надо ободрять и поддерживать.
– Об этом, наверно, Расс позаботился, – вставил кто-то из мужчин, и я мгновенно преисполнилась к ним всем самыми теплыми чувствами. Сумки побросали на пол, подарки оставили на столе, и все взялись за оладьи с черничным джемом. Эмма, напевая «апельсиновый сок, апельсиновый сок», закружилась по комнате.
Я смотрела за его руками – как он крутит ручку соковыжималки, как орудует ножом, намазывая масло на хлеб. Я смотрела за его руками, а его друзья смотрели на меня. Все было ясно без слов, и яснее было бы, только если бы я еще и роняла слюну. На всякий случай я вытерла губы.
Блондинка с животом покачала головой и толкнула меня бедром в бедро.
– Пойдемте-ка со мной на минутку. – Она кивнула в сторону двери и выкатилась мячиком из комнаты.
Бросать столь восхитительное зрелище, как занятые работой мужские руки, его руки, мне хотелось меньше всего, но я все же последовала за ней.
– Я – Кэти, – сказала она и протянула руку. – Сестра Рассела.
Щеки вспыхнули от смущения. Разумеется, мне и в голову не могло прийти, что она его сестра.
– Мой муж – Гленн. – Я попыталась вспомнить, кто из трех мужчин Гленн, но так и не смогла. Только бы не тот небритый тип в натянутой на глаза бейсболке, который уже присматривался оценивающе к моим формам. – Я столько слышала о вас от Рен, и мы все так долго ждали, когда вы с Расселом наконец познакомитесь и сойдетесь.
– Ну, вообще-то мы еще не сошлись, а познакомились только вчера, – немного растерянно ответила я.
– Ладно, скажем так, он долго ждал встречи с вами, – улыбнулась Кэти.
Я тоже улыбнулась – не смогла удержаться. Так приятно, когда тебя кто-то ждет.
– Вижу, он вам очень понравился. – Кэти снова обняла меня. Немного рановато, на мой взгляд, для таких сестринских штучек, но ее энтузиазму невозможно было сопротивляться. – У них с Эммой трудный год, поэтому скажу так: я рада, что мы наконец-то добились, чтобы вы с Рассом оказались под одной крышей в одно и то же время.
Я задала вопрос, который не могла не задать.
– Э, скажите, Кэти, а давно ли Рен расхваливает ему меня?
– Четыре года.
Я ожидала услышать «три недели» или, может быть, «месяц», но четыре года… И что же получается? Что она целых четыре года твердит одно и то же: «У меня есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить»? Да, она говорила что-то такое в начале моей истории с Брайаном и – если подумать, как следует, – после того незадавшегося свидания вслепую. Но каждый раз, когда Рен заводила эту песню, я только отмахивалась от приглашений побывать в Долфин Данс.
Четыре года. То есть когда Эмме было два годика, а он…
– Вижу, вы что-то прикидываете. – Кэти взяла меня за рука и, не мигая, посмотрела в глаза. Хотела, чтобы я выслушала и поняла. – Нам никогда не нравилась его жена.
Я мялась, не зная, имею ли право спросить, что же, собственно, случилось. Или лучше подождать, пока подробностями поделится сам Рассел.
– Их разрыв и ее уход это лучшее, что случилось с ним и с Эммой, – негромко добавила Кэти. Потом сжала легонько мои руки и отпустила.
– Эмма, на мой взгляд, настроена против того, чтобы мы… чтобы я…
– Бедняжке пришлось нелегко, – доверительно сообщила Кэти и выглянула за дверь, желая убедиться, что нас еще не хватились, и наша тайная встреча не привлекает ничьего внимания. – От нее, разумеется, многое скрывали, так что ее представление о матери основывается на некоем идеальном образе, совершенно далеком от действительности и созданном самой девочкой.
Я поняла. Что ж, браво Расселу – за то, что не поносит жену в присутствии дочери. Судя по всему, приличный парень. Из кухни – до нее было футов двадцать – донесся его смех; мужчины разговаривали об игре «Нотр Дам». Я уже ловила запах пекущихся оладий, звон посуды, стук ледяных кубиков. Дом Рен и Пита ожил и заполнился звуками, ароматами и людьми.
– Рен вроде бы обещала приехать в воскресенье? – спросила я, немного смущенная нашествием гостей. Разве она не намекала, что дом будет в нашем с Расселом полном распоряжении еще несколько дней?
– Нет. – Кэти улыбнулась. – Они не смогли удержать нас в городе, поэтому приезжают сюда сами. Обещали быть к обеду.
Хорошо. Нам надо о многом поговорить.
– Я так рада, что вы здесь, Мили. – Кэти обняла меня в десятый наверно раз и потащила в кухню. Рассел, ловко переворачивавший оладью прямо на сковородке, заметил нас и улыбнулся. Больше здесь никого не было. Остальные, вся эта шумная компания, просто растворились.
Глава 21
Рен и Пит появились к самому обеду. Мы только-только застелили красной скатертью составленные впритык длинные столы во дворе, со всеми положенными церемониями водрузили на них щедро посыпанные приправой «Олд Бэй» блюда с четырьмя дюжинами еще горячих красных крабов и как раз выставляли холодное пиво, когда на сцену пробралась счастливая пара с малышом Джеймсом в колясочке.
Радости было столько, как будто они не виделись по крайней мере несколько лет, хотя на самом деле с последней встречи прошло не больше недели. Все обнимались, мужчины хлопали друг друга по спине, женщины рассыпали комплименты по поводу новой, более короткой и строгой стрижки Рен. Через пару минут Рассел выбрался из толпы и подошел ко мне, а Эмма, растолкав остальных, добралась до безмятежно спящего малыша.
– А вы вовремя, – крикнул кто-то. – Как раз к обеду!
– Вообще-то, – Пит поднял Эмму, чтобы она взглянула на Джеймса с высоты почти птичьего полета, – мы приехали минут двадцать назад, но решили подождать, пока вы накроете на стол.
Его слова утонули в общем смехе. Кто-то передал Питу бутылку пива.
Рен, отыскав меня взглядом, улыбнулась, как улыбнулась бы на ее месте мать, увидевшая давно сбежавшую из дому дочь. Заметив рядом со мной Рассела, она положила руки на сердце. Не знаю, стоило ли привлекать к организации встречи двух одиноких сердец всеобщее внимание и насколько такая шумиха вообще соответствовала существующему в данной сфере этикету, но Рассел улыбнулся, и я не стала посылать подруге молчаливых предупреждений. Кому мешает, если за спиной у него целая команда поддержки? По крайней мере никто из них не шипел мне в спину, как накануне Эмма.
– Вот вы где! – Рен не побежала ко мне, потому что держала на руках Джеймса, но все остальное сделала. – Мили! Расс! – Снова объятия.
– Привет, Рен. – Рассел улыбнулся и погладил малыша Джеймса по голове. – Какой он уже большой.
– Да. И весит немало. – Рен покачала сынишку, который продолжал спокойно посапывать. – Спит и в ус не дует. Все только и говорят, какая я везучая.
– Эй, крабы остывают! – крикнул кто-то, и все устремились к столам. Стараниями Рен мы с Расселом оказались рядом. Остальные как будто только этого и ждали и, удостоверившись в том, что план исполняется, набросились на угощение, зазвенели запотевшими кружками, загалдели. Говорили о разном: о лыжных домиках, ценах на бензин, летних лагерях для детей, предстоящих родах Кэти и о том, как замечательно мы выкрасили забор. Рен и Пит, выступавшие в роли эдакого Тома Сойера, снисходительно выслушивали отчеты о вкладе каждого в обустройство их пансионата, одобрительно кивали и аплодировали. Всем было даровано право бесплатного проживания здесь в любое время года. Я тоже попала в список привилегированных гостей, хотя мой вклад равнялся всего лишь шести часам во временном измерении. Впрочем, против моего попадания в клуб избранных никто не возражал.
– Как дела? – спросила Рен, наклоняясь ко мне в тот самый момент, когда я разломила первого краба и любовалась полосками белого мяса, разделенного хрящевыми перегородками. Никаких специальных приспособлений на столе не было. Мы брали крабов руками, обсасывали клешни, разбивали деревянным молотком неуступчивые панцири и смеялись, когда сок попадал на соседей.
– Какие дела? – Я притворилась, что не понимаю.
– С Расселом, – прошептала она.
– Эй, Рен, я тут, рядом. И прекрасно слышу.
Все рассмеялись.
– Давайте есть, а вы, девочки, потерпите – посплетничаете потом. – Пит покачал головой. – Расс, старина, ты попал.
– А мне даже нравится. – Рассел разломил гигантскую клешню и галантно протянул мне. Получилось неожиданно и очень мило. Никогда в жизни никто не оказывал мне такой любезности.
Сидевшая в конце стола за специально приготовленным для нее блюдом из креветок (крабов она не любила) Эмма метала в меня полные ненависти взгляды.
– Посмотри на девчонку, – шепнула я Рен, но когда моя подруга подняла глаза, Эмма уже улыбалась во весь рот, ерзала на стуле и гоняла по тарелке креветку.
Вот чертовка.
– Знаешь, крабами не наешься – уж больно утомительное занятие, – заметила Рен, укладывая спящего Джеймса в детский манеж и укрывая его одеяльцем. Вечер выдался прохладный, а окна мы открыли. В заднем дворе начался волейбольный матч, и до нас доносились крики единственного зрителя, беременной Кэти, сидевшей в сторонке и поддерживавшей своего мужа, Гленна, того самого парня в бейсболке, который присматривался к моим прелестям.
Уложив малыша, Рен нырнула ко мне на кровать, жаждая услышать детали.
– Итак…
– О, Рен, он чудесный, – выдохнула я, поделившись наконец тем, что так долго держала в себе.
– Я знала! – Рен хлопнула ладонью по матрасу. – Боже мой, Мили, ты даже не представляешь, как я сейчас счастлива! Мы всегда мечтали, чтобы ты познакомилась с Расселом!
– Да, целых четыре года. Но как это случилось?
– Как? Ты была вся в работе и встречалась с какими-то лузерами, которых и не знала толком, а он был женат на этой стерве Мелиссе. – Она покачала головой. – Злыдня.
Я села и обхватила колени.
– Мне нужно знать все. Всю предысторию.
– Вот уж нет. – Рен шутливо шлепнула меня по руке. – Ты ждала подробностей один-единственный день, а я целых четыре года. Так что первой на очереди буду я. Как прошла ночь?
Я закатила глаза.
– Нет, нет, мы не переспали, поэтому можешь забыть…
– Ох, оставь. Рассел не из тех, кто тащит девушку в постель после первого же свидания, – фыркнула Рената.
Хм, интересно. Можно подумать, что я из тех?
– Но он поцеловал тебя? – Она вытаращилась на меня и даже прикрыла рот ладошкой, готовясь услышать «да».
– Нет.
– Нет?
– Нет. Он джентльмен.
– Он мужчина, Мили.
Я улыбнулась.
– Что ж, еще лучше. – Мне вдруг вспомнился Брайан, который тоже не попытался поцеловать меня на Гавайях. И вот теперь Рассел. Да что же это со мной такое? – Мы просто сидели на веранде, пили вино, разговаривали…
Рен притворно зевнула.
– Было чудесно, – улыбнулась я. – Звезды на небе, дыхание океана… Он сходил в дом и принес мне одеяло…
– Это в его стиле.
– А потом, когда наступил тот самый момент…
– Момент для поцелуя, – кивнула Рен.
– Да. Так вот, когда наступил тот самый момент, мы просто пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. – Я усмехнулась. – Знаешь, так трудно уснуть, когда он всего лишь через две комнаты…
Рен хлопнула в ладоши и посмотрела в окно. Игра продолжалась, и мы знали, что должны спуститься, чтобы не выглядеть, как две школьные зубрилки.
– Что ж, для начала неплохо, – кивнула она.
Я промолчала. Все случилось так неожиданно.
– И не беспокойся, на работе никаких проблем. Понедельник для тебя большой день.
– Пожалуйста, – простонала я, – не говори о работе. Это подождет.
Я встала и не сразу заметила, что Рен не встала вместе со мной. Она сидела на кровати со странным, отсутствующим выражением.
– Впервые слышу от тебя такое…
Верно.
– И такой ты мне куда больше нравишься. – Рен радостно обхватила себя руками. – Когда-нибудь я расскажу, что ты потеряла, не познакомившись с Расселом раньше. Вот будешь кусать локти от досады…
– Есть только одна закавыка. – Я подняла палец и открыла дверь, наполовину ожидая увидеть за ней Кэти с прижатым к уху стаканом. – Эмма определенно не питает ко мне теплых чувств.
Рен рассмеялась.
– Да, девочка пошла в мать. Умница, но явно унаследовала ген стервозности.
Отлично.
– Но ты с ней справишься, Мили. Перетянешь на свою сторону. – Рен заглянула в манеж, где спал Джеймс. Малыш был такой тихий, что она лишь недавно отказалась от зеркала, с помощью которого проверяла, дышит ли сын. – Я, пожалуй, останусь здесь, с ним, а ты спускайся и поиграй с ребятами. – Она подмигнула. – И вот что, Мили…
– Что?
– Я еще никогда не видела тебя такой. Ты как будто светишься. И глаза…
Я остановилась, держась за ручку двери. Мне стало вдруг не по себе.
– Но, Рен… – К глазам подкатили слезы. – Я ведь совсем его не знаю, а он не знает меня. Что если ты ошибаешься?
Она сморщила нос.
– А если я права?
Глава 22
– Ты должно быть шутишь. – Гленн стащил бейсболку и почесал затылок. Его команда ждала. – Что она делает?
– Обкусываю ногти. – Я пожала плечами. – Хочу играть. А обкусать легче, чем поломать.
У некоторых отвисли челюсти.
– Расс, старина, женись на ней немедленно.
– Это называется, в обслуживании неприхотлива.
И, конечно, две другие женщины, не Кэти, нахмурились. Я выставила их не в самом лучшем виде. Пусть и непреднамеренно.
– Что? – Я снова пожала плечами. – Отрастут. – Я выплюнула последний кусочек розового ногтя и встала рядом с Расселом – босая и готовая к приему подачу. Две другие женщины посмотрели задумчиво на свои ногти, покачали головами и заняли свои позиции.
Я хороша.
Только уже забыла об этом.
– О’кей, ты слишком много знаешь о Синджине Смите и Карче Киральи. – Рассел положил руку мне на плечо. Игра закончилась, и мы шли с волейбольного корта к лужайке с расставленными на ней стульями и шезлонгами. Рен приготовила и вынесла закуски и напитки: канапе с козьим сыром, мини-фрикадельки на зубочистках, эскалопы и коктейли «маргарита».
– Раньше мы часто ходили на профессиональный волейбол, – объяснила я. – Играли, кажется, в Белмаре, так, Рен? – Однажды, несколько лет назад, Рената замыслила и разработала план: как переспать с Синджином Смитом. Но сейчас, когда Рен держала на руках малыша Джеймса, а ее муж, Пит, смотрел на супругу с немым обожанием, выкапывать погребенные в прошлом воспоминания о далеком лете любви представлялось не совсем уместным. Да и переспать с Синджином, между прочим, ей так и не довелось. Что, наверное, было к лучшему, учитывая вскрывшиеся обстоятельства их с Питом знакомства.
– Так. – Рената хихикнула, и Пит понимающе улыбнулся. Возможно, она и поведала ему о своих давних приключениях, о попытках соблазнить самого богатого в стране профессионального волейболиста. Хорошо, что у них все получилось с Питом.
– Послушай, Мили… – Рассел сел рядом со мной, и, как в плохом ситкоме, все вдруг и разом громко заговорили друг с другом. – Не против прогуляться чуть погодя по бережку?
Что значит «чуть погодя»? Через пять минут? Час? После того, как все уснут? Когда? Скажи же!
– Конечно. – Я кивнула и почувствовала, как теплая волна окатила шею.
Я понятия не имела, о чем говорили женщины. Я ничего не слышала и не видела и ходила с глупой, счастливой улыбкой, рассеянно кивая и притворяясь, что все понимаю и даже сочувствую женщине, не решившейся обкусать ногти и жаловавшейся на грубое обращение в косметическом кабинете, где ей делали восковую эпиляцию.
Что же такое «чуть погодя»?
Расселу всего лишь было нужно уложить Эмму спать. Мы ожидали повторения репетиции танца, но малолетняя дива ограничилась тем, что выложила разноцветными драже «М&М» короткое послание «ненавижу Мили». Надпись украсила кухонный стол, но сама я ее не увидела – Кэти убрала этот призыв о помощи еще до того, как я ввалилась в кухню с тарелками и стаканами из-под «маргариты». До меня лишь долетели сверху пронзительные детские вопли «это нечестно!»
– Все в порядке? – с невинным видом осведомилась я у Кэти, которая как раз доедала драже, уничтожая тем самым улику.
– Да. – Она помолчала, придумывая правдоподобное объяснение. – У Эммы нервный срыв. Такое случается, когда ребенок переедает сахара.
Сахар и Эмма – не совсем удачная ассоциация. Определение «сладенькая» ей никак не подходило.
– Зрителей много, вот и выставляется, – добавила Кэти, забрасывая в рот пригоршню драже.
Совершив мысленный скачок в будущее, я представила такую картину: хмурая, насупленная Эмма с выбритой наполовину головой и пирсингом над бровью стоит перед судьей, а ее адвокат говорит: «Мы сожалеем о двенадцати жертвах, ваша честь, но моя подзащитная всего лишь выставлялась».
В кухню заглянул Рассел – запыхавшийся после нелегкого сражения наверху, он изо всех сил пытался показать, что все в порядке, и даже протянул мне с улыбкой руку.
– Скоро уже закат, – будто размышляя вслух, заметил Рассел. Мы шли по дюнам, и ноги по щиколотку проваливались в песок, так что прогулку никак нельзя было назвать легкой. Один раз я едва не упала, и он машинально схватил меня за локоть. Еще одно проявление галантности, совершенно новое для меня. В прошлом, да и то чрезвычайно редко, если мужчина тянулся к моему локтю, это означало, что пока мы раздевались, у меня там застряла лямочка бюстгальтера.
– Спасибо, – пропыхтела я, стараясь не сопеть по-лошадиному на подъеме. В рекламах кофе все выглядит иначе. Парочки гуляют там по бережку, у самой кромки воды, и ветер треплет волосы (не бросая их в лицо), и юбки у женщин колышутся, и ноги почти не оставляют следов на песке.
– Уже близко, – ободрил меня Рассел, и действительно через пару секунд мы перевалили через вершину дюны и начали спускаться. Дальше было легче, да и до океана оставалось рукой подать. Из-под песка пробивалась травка, кое-где торчал тростник, а немного в стороне облачко насекомых кружилось над чем-то аппетитным. Чайки пикировали на детишек, бросающих вверх хлебные крошки, несколько парочек еще сидели на раскладных стульях и одеялах. За спиной у нас по улице медленно катил грузовичок мороженщика, и из кабины доносились звуки популярной мелодии «Вон крадется ласка».
– Отличный денек, – с облегчением выдохнула я, и Рассел рассмеялся.
– Да, мы все только этим и живем. Рен и Пит молодцы. Быстро сообразили, что в таком месте недостатка в клиентах не будет. Хотя бы в нашем лице.
– Жалею, что не приезжала сюда раньше, – сказала я, уже зная, что он на это ответит.
– Я тоже.
О’кей, только давай не будем задерживаться на этом.
– Итак… – Я подмигнула ему и как бы ненароком коснулась его руки своей. Обычно такие маневры с ненавязчивым физическим контактом проходят в девяти из десяти случаев. – Насколько я понимаю, Рен давно тебе про меня твердит. По ее словам, четыре года.
Краска смущения тронула его уши и разлилась по щекам. Рассел улыбнулся и пожал плечами.
– Я ждал, – только и сказал он.
Нет, так легко не бывает. Не бывает так, что в один прекрасный день жизнь рассыпается в прах, и ты выруливаешь на автостраду, а там уже стоит Хороший Парень, который ждал тебя целых четыре года, и все у вас сходится, и дальше вы катите вместе. Нет, так не бывает.
Мне даже не пришло в голову спросить, что же такого рассказала Рен, что заинтриговало его на долгих четыре года, но это, в общем-то, было неважно. Важно было то, что я доверяла Рен. Она бы не вела кампанию так долго, если бы не верила в… во что-то…
– Ты замолчала. – Он улыбнулся. Его рука коснулась моей. – О чем думаешь?
– Все это странно… очень странно… – Пауза затягивалась, и я, понимая, что отмалчиваться нельзя, чтобы не винить потом себя за упущенную возможность, выпалила: – Никак не думала…
Он рассмеялся, немного нервно.
– Да, приехала ты не в самом лучшем состоянии.
– Большое спасибо! – Да, первое впечатление было, наверно, не самое положительное.
– Но все равно очень красивая.
Ну вот, теперь, похоже, я краснею.
– Хотел поцеловать тебя прошлым вечером, – признался Рассел и, остановившись, повернулся ко мне, оставаясь при этом на почтительном расстоянии. – Правда.
– Я тоже. – Мой шепот тут же унес бриз. Ветерок дул в сторону моря, и слышать наш разговор могли разве что на ушедших далеко от берега лодках.
– Смелости не хватило. – Он улыбнулся. – Не спал всю ночь.
Я усмехнулась.
– Я тоже.
Он кивнул.
– А ты не из тех, кто может постучать среди ночи. Мне это нравится.
Разумеется, я не стала бы ломиться в три часа ночи в чужую дверь, чтобы прыгнуть в постель к почти незнакомому мужчине. И, похоже, женская агрессия не всем по вкусу. Я вспомнила женщин на пляже. Утонченнее надо быть, дамочки. Искуснее.
– Если ты заставишь меня прождать еще минуту, все будет кончено. – Не дожидаясь ответа, он шагнул ко мне, наклонился и нежно, осторожно поцеловал в губы. Потом, разобравшись во вкусе, насладившись им, ощутив в себе разгорающиеся искры, наклонился снова. Его пальцы вплелись в мои волосы, мои руки уже ощущали напрягшиеся бугры мышц на его спине и ползли вверх.
Сколько времени прошло? Я не знала. Но закат мы пропустили. Когда мы разжали объятия и отстранились друг от друга, тяжело дыша, опьяненные гормонами и желанием, небо над нами уже потемнело до пурпурного и темно-розового.
– Уф… Ради этого стоило ждать, – сказал он.
Я рассмеялась. Слов не было. Было только изумление – неужели такое бывает?
Он взял меня за руку, и я уже не могла молчать. Мысли, словно получив заряд энергии с первым поцелуем, бурлили и рвались наружу.
– Должна сказать… я весь день смотрела только на твои руки.
– На мои руки? – Рассел вытянул руку, повернул ладонь. – Вроде бы краски не осталось.
Я рассмеялась.
– Они у тебя роскошные.
– Впервые слышу, что у меня роскошные руки, но возражать не стану. Спасибо.
– Пожалуйста.
Мы пошли по берегу. Наконец-то и со мной это тоже случилось. Я стала половинкой одной из тех парочек, что гуляют, взявшись за руки, вдоль кромки прибоя, с глуповатыми улыбками во весь рот, а когда смотрят друг на друга, то как будто вспыхивают, и в глазах у них появляется странное выражение, словно они и сами не верят своей удаче. Такое выражение встречается и у юных парочек, и у семейных пар, и у стариков, проживших вместе пятьдесят и шестьдесят лет. Они идут неспешно, маленькими шагами, подстраиваясь один под другого и слегка спотыкаясь, когда кто-то выбивается из ритма. И мы с Расселом тоже шли так. По крайней мере старались – не все же получается сразу. Иногда ритм шагов совпадал, а иногда мне приходилось добавлять.
– Вернулись! – крикнул кто-то в доме. Наверно, они там выставили дозорного. Я бы даже не удивилась, если бы, войдя в гостиную, обнаружила зажженные свечи, бутылку шампанского и два бокала, пылающий камин и расстеленные перед ним одеяла, но вместо этого наши заботливые друзья расселись и разлеглись по креслам и диванам перед включенным телевизором с кусками пиццы на картонных тарелочках. Трезвых среди них не было.
