Текст книги "Это не моя свадьба (но я здесь главная)"

Автор книги: Шэрон Нейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

У меня на бедре сработал пейджер. Текстовое сообщение. ПРИВЕТ СВЕРХУ. СПАСИБО, ЧТО ПРИВЕЛА МЕНЯ СЮДА, БРАЙАН.

Я скрипнула зубами и никому ничего не сказала.

За первым тут же пришло второе. КСТАТИ, ПРЕКРАСНО ВЫГЛЯДИШЬ.

Да, свиньи действительно умеют летать.

– О, у меня в постели сразу три женщины. – Кик вошел в комнату, когда мы втроем только-только устроились на кровати Селии, выбранной ею как самое лучшее рабочее место. Мы с Ренатой сели в изножье, Селия откинулась на подушки, подложив под спину грелку. На съемках нового фильма ей пришлось провисеть на проводах целых шестнадцать часов, и теперь спину как будто резали ножом.

– А ты только об этом и мечтаешь, – подмигнула ему Селия. Кик достал из комода смену белья и, помахав нам, вышел из спальни.

– Мы придем к тебе попозже, – крикнула ему вслед Рен, имея в виду, что нам еще оставалось обсудить кое-какие детали свадьбы.

– Обещания, обещания, – отшутился, качая головой, Кик.

Я огляделась. Мы были в спальне, единственной комнате, которую мне не показали при первом посещении. Широкая, массивная кровать на четырех ножках. Большие окна с видом на сад. Стол со стеклянным верхом и два стула по обе стороны от окна. Комод красного дерева с шестью ящичками и зеркалом. Куполообразный потолок, похожий на тот, что я видела в часовне Кика, только без позолоченных штучек. Мягчайшее одеяло. Гора подушек. Прекрасное освещение. И поднос с батончиками «Маундс» на прикроватном столике.

– Все Кик придумал, – сказала Селия, заметив, с каким восхищением я осматриваю спальню, и тут же, словно прочитав мои мысли, спросила: – Хочешь в гардероб заглянуть?

Я чуть ли не скатилась с кровати и от радости разве что не захлопала в ладоши. Рената отвернулась, скрывая улыбку. Она уже слышала мой рассказ о той, первой экскурсии по этому замку чудес и знала, как сильно мне хотелось хоть одним глазком заглянуть в святая святых Селии, ее коллекцию платьев и обуви. Когда я взялась за дверную ручку в последний раз, она чуть не обожгла мне пальцы. Тогда за ней скрывалось что-то мерзкое и пугающее. На этот раз ручка была прохладной, и я знала, что увижу за ней нечто удивительное. Я чувствовала себя Дороти из «Волшебника страны Оз», открывающей дверь в новый, красочный мир.

– О, боже… – Гардеробная оказалась не комнаткой, как я ожидала, а целым крылом. В разделенном на секции на секции помещении хранилось все: платья, костюмы, джинсы, свитера, блузки. Все висело аккуратными рядами, и между каждым предметом было никак не меньше трех дюймов.

– Даже проволочных вешалок нет, – пошутила Рен, и Селия рассмеялась.

Целую стену занимала обувь, всевозможных фасонов и цветов; причем, туфли Селии стояли на верхних полках, а Кика – на нижних. Мы обратили внимания, что у него обуви больше, чем у нее.

Исполненные глубочайшего почтения, мы вели себя, как в музее: ничего не трогали и почти не дышали.

Костюмы, брюки и рубашки Кика расположились на противоположной стене. На глаза попалась черная корзина со сделанной от руки надписью «На раздачу», до краев заполненная как женскими, так и мужскими вещами. Какие они все же молодцы, Кик и Селия.

– То, в котором я получала «Золотой Глобус», висит у задней двери, – подала голос Селия. – Хочешь примерить?

Мы с Рен посмотрели друг на друга, потом одновременно на красное, с открытым верхом, облегающее платье.

– Ты, – прошептала Рен.

– Нет, ты, – прошептала я.

Победила Рен. Поскольку я уже отдала ее фотографию для публикации в «Инстайл», честь примерить Платье, Которое Видел Весь Мир, досталась мне.

Рен вышла из гардеробной и присоединилась к Селии, а я сбросила блузку и юбку, прекрасно сознавая, что здесь, как и везде, стоят скрытые камеры. Может быть, в эту самую минуту Кик, запуская руку в пакетик «Читас», наблюдает за мной. Чувствуя, как ускоряется пульс, и не слыша ничего, кроме собственного дыхания, я натянула красное платье. Нет, Платье. Вверху оно было чуть-чуть тесновато, но в поясе – в самый раз. Я приподняла юбку, поскольку Селия выше меня примерно на четыре дюйма, и вышла к девочкам.

– Прекрасно. – Селия хлопнула в ладоши и тут же покачала головой. – Но кое-чего недостает.

Она села, повернулась на коленях, нажала какую-то панель на стене, и та отошла вверх, открыв что-то вроде тайника. Селия не пригласила нас заглянуть туда, но я все равно увидела в углублении множество сверкающих вещиц. Через пару секунд она снова повернулась ко мне, но уже со статуэткой Золотого Глобуса в руке. Той самой, которую получила в этом платье.

– Держи!

Она протянула ее мне, и я даже ухитрилась пробормотать какие-то слова. Голова шла кругом. Должно быть так чувствуешь себя, когда выигрываешь такие награды. Неудивительно, что некоторые роняют статуэтки на сцене.

Он был тяжелый. И сверкал. Я передала его Рен, чтобы и она тоже подержала, а потом я убежала в гардеробную, чтобы не оставить на платье капельку своего пота.

– А теперь к списку песен.

Я пробежала взглядом по списку, более двух третей которого уже было вычеркнуто. Селия перелистала несколько розовых страниц стандартного формата и вытащила одну, исписанную почерком Кика.

– Мы работали над ним прошлым вечером, – сообщила она твердо, словно для того, чтобы удостоверить участие Кика, который так и не осчастливил нас своим присутствием. – Здесь те песни, которые мы хотим услышать… а на обороте те, которые не хотим.

Я кивнула. Списки из разряда «Мы не хотим» всегда нравились мне больше. Эти вещи напоминали невесте и жениху об их предыдущих партнерах и браках, страстных ночах и набивших оскомину поп-звездах. Почерк у Селии был покрупнее, чем у Кика. «НИКАКОГО ДАНСА. НИКАКОЙ МАКАРЕНЫ. НИКАКОЙ ПОПСЫ».

Среди вещей, подлежащих запрету по требованию жениха значились «Живу молитвой» и «Любовь в лифте». Последнюю он вычеркнул, вероятно, в связи с сообщением в одном таблоиде о том, что Кик, находясь в Лас-Вегасе, занимался любовью в стеклянном лифте с какой-то стриптизершей. В день свадьбы напоминать всем о давней истории ни к чему. Даже если ничего и не было.

Я перевернула страницу. Так, а что же они выбрали для танцев? Для первого танца Кик написал «Когда я полюблю». Я улыбнулась. Один из сюрпризов Кика заключался в том, что эту вещь должен был исполнить сам Крис Ботти. Селия выбрала для танца с отцом «Какой чудесный мир» Луи Армстронга, а Кик для танца с матерью «Героя» Мэрайи Кэрри. Хороший выбор. Мне нравилась традиционность. Некоторые пытаются привлечь к себе внимание, заказывая что-нибудь специфическое и совершенно несоответствующее смыслу события. Одна невеста пожелала станцевать с отцом под «Паровой молот» Питера Гэбриела. Никто из присутствующих так и не понял, в чем тут смысл, и все сочли это омерзительным. Был на моей памяти и жених, танцевавший с матерью под «Я одинок». Невеста была оскорблена до глубины души.

Никакой дополнительной работы со списком не требовалось, и Рен тоже прошлась по нему. Взгляд ее остановился, как я поняла, на известной мелодии «И вот она пришла», под которую они с Питом танцевали на своей свадьбе, и как ни прочен был панцирь, трещину дал и он. Рен откашлялась и подала бумаги мне.

– А у меня идея. – Селия прижала папку к груди, и я, сама не знаю, как, вдруг поняла, что будет дальше. – Раз уж Кик приготовил мне столько сюрпризов… в общем, мне бы тоже хотелось что-нибудь припасти.

Мы с Рен просияли, хотя пожелание Селии и означало для нас дополнительную работу.

– Я хочу, чтобы Крис Ботти исполнил нашу свадебную песню вживую. – Она наморщила носик. – Как по-вашему, это возможно или?..

Мы переглянулись. Похоже, дополнительной работы все-таки не будет.

– Что? – заволновалась Селия. – Перебор? Не получится?

– Нет, нет, – с улыбкой успокоила ее я. – Мы все сделаем.

Она облегченно вздохнула.

– Вот и хорошо. Кик будет в отпаде. – Она хлопнула в ладоши и восторженно дрыгнула ногой, но тут же скорчилась от боли.

– А теперь давайте перейдем к голубкам, – предложила я, спеша переменить тему, пока мы сами себя не выдали.

– Как у нее дела? – спросил Рассел, имея в виду Рен.

– Все хорошо, держится молодцом. – Я с трудом удерживала трубку между щекой и плечом, одновременно пытаясь влезть в купальный костюм. Второй этап совещания намечалось провести в горячей купальне. – У нас тут была вечеринка, и Рен пользовалась успехом.

– Отлично. Она это заслужила. – Он вздохнул.

– Как там наш Казанова?

Догадаться, кого имею в виду я, было нетрудно.

– Поселился в каком-то паршивеньком отеле. Я на всякий случай забрал у него кредитные карточки. В общем, ему сейчас не позавидуешь.

– Так паршивцу и надо. – Сражение с трусиками складывалось не в мою пользу – они скатались и не желали расправляться.

– Чем ты там занята? – Рассел рассмеялся. – Впечатление такое, словно катишь что-то тяжелое.

– Вот уж спасибо. Все то тебе надо знать. Но вообще-то я надеваю купальник.

– Ух ты. Извини. Какая промашка. Ну конечно, с чего бы тебе там катать что-то тяжелое. – Он помолчал. – Я, пожалуй, сменю тему.

– Ничего не имею против, – улыбнулась я.

– Значит, купальник, да?

– Точно.

– А какого цвета?

– Нежно-голубого.

– Бикини? Мне же надо иметь представление…

– Топ без лямок, низ бразильский. – Низ пришлось изменить для достижения нужного эффекта.

– Собираешься поплавать с девочками, а? – Охо-хо. Вопрос из серии «ты с кем сегодня?»Рано или поздно он бы прозвучал в любом случае, но легче от этого не становилось. Вроде бы мелочь, но неприятная. Подобно Рен, Рассел закрывался собственным панцирем, но и в нем были трещины, расширявшиеся при малейшем упоминании о плохом. Он хотел доверять мне, но, как говорится, сердечные раны не заживают никогда. Никогда. Что бы ни писали авторы брошюр из серии «Помоги себе сам». Ранка может затянуться, превратиться в едва заметный розовый шрам и уже не кровоточить, но она все равно остается.

– Нас будет четверо: Рен, я, Селия и Кик. У Селии после съемок болит спина, и врачи рекомендовали ей принимать горячие ванны. Вот мы и решили провести встречу в воде.

Может, не стоило менять низ, а признаться, что на самом деле на мне вполне приличные трусики.

– Собираюсь провести несколько дней дома у Рен и Пита, присмотреть за квартирой, – сказал он, и я тут же пожалела, что не могу быть с ним. Расселу пришлось сегодня нелегко, и вот вместо того, чтобы утешать его, я утешаю Ренату вдали от него. И пока я буду нежиться в горячей ванне, он будет бродить по чужой пустой квартире с бутылкой пива и думать. Просто думать. Крепко ли я обняла его перед расставанием?

– Рассел?

– Да?

– Знаешь, ты исключительный. Других таких нет.

Он усмехнулся.

Я перевела дыхание.

– Ты – самое лучшее, что случилось со мной за всю жизнь. – Я хотела сказать, что люблю его, и ничего не имела против того, чтобы произнести эти слова первой. Вот только говорить их по телефону…

– Спасибо, Мили, – последовал ответ. Ни тон, ни содержание меня не порадовали. Надеялась на другое. Я закрыла глаза. Рен советовала не торопиться, не подгонять Рассела, не беспокоить его, дать все обдумать. Но если он… уйдет… сбежит… если Пит лишил нас будущего… – Ты тоже исключительная.

Еще! Ну же, скажи что-нибудь еще!

– Я, пожалуй, пойду. – Радости в его голосе я не услышала. Да и неудивительно, учитывая, что он провел весь день с Питом. Я сделала над собой усилие, списывая его настроение на усталость, убеждая себя, что причин обижаться нет. Глупо терять мужчину из-за каких-то воспоминаний. И я этого не допущу. Не позволю, чтобы он сидел в доме Рен один целый день, снова и снова прокручивая сцену из Долфин Данс и ту, другую, из собственного прошлого.

Вот почему я и сказала то, что сказала.

– Рассел, я тебя люблю.

Молчание.

– Да. Я люблю тебя.

Молчание. Глуховатый звон, будто бутылку поставили на стол. Я представила, как он стоит, запустив пальцы в волосы. И, может быть, улыбается.

– Рассел? Скажи что-нибудь…

Будь рядом Рен, она бы точно заткнула мне рот. Открутила бы время назад и наказала меня за то, что я не послушалась ее совета, не оставила Рассела в покое, наедине с собственными мыслями.

– Я тоже, – пришел ответ. – Увидимся, когда вернешься, о’кей?

– О’кей, – облегченно выдохнула я. Он сказал, «я тоже».Я могла бы анализировать это всю ночь, тысячью способов, без сна и отдыха, но вдруг услышала, как он сказал что-то Эмме. Ага, значит, она с ним. Рассел не мог говорить свободно. «Я тоже» было лучшим, что он мог сделать.

Рен, конечно, не обрадовалась.

– Ты что, с ума сошла? – Она поправила топ своего купальника. – Парень прошел через кошмар, ему пришлось отвозить Пита в отель, заново переживать историю с Мелиссой и при этом присматривать за Эммой, а ты кричишь ему по телефону такие слова только потому, что хочешь его поддержки. Господи, Мили.

– Все в порядке. – Я пожала плечами.

– Нельзя так на него давить, полегче, ладно? – Рен по-матерински взяла меня за руку. – Серьезно, Мили. Дай ему подумать. Сдерживай себя.

– Ты что-то притихла, – заметил Кик через некоторое время после того, как мы устроились в горячей ванне. На приличном удалении друг от друга. Ванна была такая огромная, что в ней вполне хватило бы места для дюжины человек. По периметру, в охлаждающих держателях, стояли стаканы с напитками, а огоньки подсветки внизу мигали то синим, то зеленым, то желтым.

– Внимаю, – соврала я. – Слушаю.

– Что ж, для разнообразия не помешает, – рассмеялась Рен, потягивая дайкири. – Кое-кто уже наболтал лишнего своему парню по телефону.

Кик рассмеялся и плеснул в меня водой.

– Отличная работа, Растеряша. – Да, прозвище, похоже, прижилось.

– Кик! – Селия укоризненно вскинула бровь и повернулась ко мне. – Не беспокойся, милая. Если парень настоящий, ты можешь говорить это сколько хочешь и когда хочешь, и все будет в порядке.

Если парень настоящий.

– А когда ты это сказал? – спросила Рен у Кика. Похоже, она немного перебрала дайкири.

Кик улыбнулся Селии, и она покраснела.

– Расскажи лучше ты, – сказал он.

Селия кивнула, отпила из стакана и обвела нас взглядом, как бы спрашивая, ну, готовы?

– Так вот, мы были в Египте.

Ее начало уже было лучше моего.

– И Кик слег с сильнейшим пищевым отравлением. Его так рвало, вы и представить себе не можете. – Она хихикнула.

Он кивнул.

– Предполагалось, что это случится той самой ночью. – Селия хлопнула меня по руке. – Но вы бы слышали, какие звуки доносились из ванной!

– Селия! – Кик покачал головой.

– Он стонал… хныкал… мне было так его жаль… А потом вдруг затих. Я даже испугалась, подумала, что надо вызывать врача, но тут он выполз из ванной за бутылкой воды. Я дала ему свою, а потом сидела с ним, пока он не уснул у меня на коленях. У меня ужасно замлели ноги, но что делать? Сбросить его я не могла. В общем, я целовала его в лоб… смотрела на его ресницы… губы… А потом меня словно ударило… да ведь я желаю ему счастья даже больше, чем себе. И вот, думая, что он спит, я наклонилась и шепнула ему на ухо… «я тебя люблю».

– На самом деле я не спал, – подхватил Кик. – Просто решил, что не хочу открывать глаза, чтобы она меня не прогнала. Ну, я и сказал ей то же самое.

– А потом мы вызвали врачей, и ему поставили капельницу и дали антибиотиков, – рассмеялась Селия.

Ага, значит, Селия тоже сказала первой. Причем, когда ему было плохо.

Если парень настоящий.

– Вау, вот это история. – Рен покачала головой, и я поняла – от дайкири ее надо отрезать. – А когда я сказала Питу, он ответил только «я знаю». – И тут Рен вырубилась. Кик успел подхватит ее еще до того, как она ушла под воду, а потом поднял ее и понес в дом. Мы с Селией переодели Рен в сухое, Кик поставил рядом с кроватью ведро, а на столик бутылку воды и тарелку с крекерами. Служанка, приглядывавшая за Джеймсом, сообщила, что малыш спит, и что она останется с ним на ночь, а если надо, то сходит в магазин за детским питанием. Селия поблагодарила ее. Устроив Рен, мы втроем спустились в гостиную.

Мы заказали пиццу, запаслись пивом и сидели перед телевизором, пока не уснули. Как какие-нибудь студенты в кампусе.

Глава 35

– Доброе утро. – Рен выглядела свежей и бодрой, ни малейшего намека на похмелье. Держа на одной руке Джеймса, она присоединилась к нам на террасе.

– Доброе утро. – Селия налила ей кофе и сделала приглашающий жест к завтраку. На столе были яйца-пашот, бекон, сосиски, тосты из цельнозерновой пшеницы, нарезанная кружками мускусная дыня с черникой и копченый лосось.

– Проголодалась?

– Не то слово. Слона бы слопала. – Рен села, уложила на колено малыша и взялась за дело. В хорошей компании извиняться за случившееся накануне не имело смысла.

– Звонил? – Я указала взглядом на висевший на поясе сотовый.

– Раз пятьдесят, – равнодушно ответила она. – Плакался хуже Джеймса.

Вообще-то я ни разу не видела Джеймса плачущим. Малыш только и делал, что спал.

– Что собираешься делать? – спросила Селия, намазывая масло на тост. Ни к сосискам, ни к голландскому соусу хозяйка не прикоснулась.

– То, что следовало сделать в прошлый раз.

Значит, был еще и прошлый раз?

– Так чем занимаемся сегодня? – поинтересовалась Рен, горя желанием вернуться к работе. Как-никак, для нее это был первый опыт общения с клиентами на их территории. Она не успела так же хорошо, как я, узнать Кика и Селию, привыкнуть к ним, забыть про их звездный статус и научиться видеть в них обычных людей. Скорее всего, Рен до сих пор представляла Селию знаменитостью в духе «Прити вумен» с манией шопоголика и не догадывалась о ее пристрастии к «Гэпу». Рен не знала, что эта пара вовсе не совершает набегов на город, что они, преимущественно, домоседы. Тем более, принимая во внимание приближающуюся свадьбу.

И все же день нас ожидал напряженный. Оставалось много мелочей. Выбрать подарки, утвердить этикетки, придумать, как будут выглядеть карточки меню, обсудить, что нужно положить в подарочные корзинки гостей, которые разместятся в отеле, определиться с гарнирами, выбрать кондитера, придумать пояса и венки для девочек-цветочниц да еще улучить момент – скорее всего, когда Селия отправится на занятия йогой, – чтобы обговорить с Киком его сюрпризы.

И хотя все мы безумно хотели отвезти Рен на пару дней в Вегас – пусть бы оторвалась по-настоящему, – на первом месте у нас стояла работа.

Глава 36

– Рада, что позвонил, – прошептала я, проскальзывая между легкими дымчатыми шторами на террасу и тихонько закрывая за собой дверь. В моей комнате спала Рен с ребенком. День закончился небольшими «девчоночьими» посиделками: мы красили ногти, ели печенье и смотрели «Секс в большом городе» на DVD. Похоже, Селии наша компания доставляла еще больше удовольствия, чем мы предполагали.

– Ну как, много успели сделать? – спросил Рассел. Ага, начинаем осторожно. Обычно за таким началом угадывается серьезное продолжение. Что ж, нам есть о чем поговорить.

– Идем впереди графика, – кивнула я, как будто он мог меня видеть. Вечер выдался прохладный, и плитки у меня под ногами были стылые и влажные. Я прислонилась к перилам – дальше залитый лунным светом сад и великолепное звездное небо. Как жаль, что тебя здесь нет.

– Приятно слышать… да, приятно слышать… – У нас здесь было 4 часа утра. – Рад, что у тебя все хорошо. – Он замолчал. Ну, скажи что-нибудь. – Как там Рената?

– В порядке. Мы тут посидели… женской компанией… объедались сладостями, пили шоколад… фильм смотрели… красили ногти…

– Пили шоколад? – Рассел рассмеялся. – Плохо представляю тебя в звездном обществе… распивающей со знаменитостями шоколад и красящей ногти.

– А чем, по-твоему, я должна была заниматься? – Я попыталась добавить нотку игривости, но получилось не совсем то, что мне хотелось бы.

– Думал, ты будешь ходить по вечеринкам. – Как Мелисса. Плохо дело. Призраки живы, и мне нужно с ними разделаться.

– Нет, Селия и Кик не такие. – Поверит ли Рассел, если я скажу, что мы целый час провели в часовне Кика?

– Так что вы делаете? Осматриваете достопримечательности? Дегустируете вино?

Ну все, хватит.

– Нет, работаем. Свадьба – это десятки мелочей, и каждую нужно предусмотреть, к каждой подготовиться. К тому же Кик приготовил для Селии несколько сюрпризов. Так что я не шляюсь по ночным клубам и все такое. – И не трахаюсь в перерыве на ланч с охранниками и садовниками.

– О, – только и сказал он. – Да, у меня тоже куча работы.

Да было ли между нами что-то? Неужели все погасло из-за этой истории с Питом? У меня разговор с гинекологом и то веселее проходит. Я набрала воздуху и ринулась вперед. Будь что будет…

– Послушай, тебе не дает покоя то, что я сказала утром? – Я старалась говорить спокойно, мягко, хотя внутри все кипело, и мне просто не терпелось сделать что-то такое… заставить его быть другим… откликнуться на мои слова. Меня подташнивало от всего съеденного на ночь, но еще сильнее от невыносимо долгого ожидания, неопределенности, шума ветра, рвущего еще непрочное полотно наших отношений.

– Нет… не то… – сказала он, и я еще сильнее ощутила этот ветер. Он помолчал, потом добавил: – Просто… все так неожиданно.

Я открыла рот, но он продолжил раньше, чем я успела вступить. Заговорил. Сделал то, на что я надеялась, о чем молила. Ну же, Рассел, откройся. Пожалуйста, не прячься от меня. Я не Мелисса.

– У меня такое чувство, что сказать это тебя подтолкнула не та причина…

Что?

– Мне кажется, ты как будто исполняла некий долг, – мягко добавил он.

Слова повисли между нами, заполняя собой все пространство между двумя побережьями. Он понял ситуацию, как никто другой, и за это я любила его еще больше.

– Ты сказала это, потому что испугалась, – продолжал Рассел. – И я тоже.

– Послушай… – Я поняла, что должна остановить его, потому что все сворачивало совсем не туда, куда надо. Ветер свистел сильнее. Еще немного, и ураган разнесет все в клочья.

– Сказать «я тебя люблю» – это не наложить повязку на кровоточащую рану. – Он говорил медленно, но уверенно – видимо, заранее продумал наш разговор. – Это не спасательное средство. За это нельзя хвататься при каждом случае.

Я закрыла глаза, и ночной воздух неприятно охладил щеки, по которым побежали первые слезинки. Все было бы прекрасно, но… Всегда это «но». Только на этот раз я споткнулась о «но», которое сама и бросила под ноги. Потому что не послушала Рен.

– Я не хочу спешить, мне нужно…

Только не говори, что тебе нужно «подумать», «побыть наедине с собой» или что-то еще в этом духе. Не говори.

– Мне нужно разобраться во всем. – Так и есть. Все мои опасения подтвердились. – Ситуация развивается слишком быстро, и я еще не оправился после случая с Мелиссой. Поэтому ты и сказала, что сказала. – В его голосе проскользнули непривычно жесткие нотки. – Именно поэтому.

– Рассел, не надо… не поступай со мной так.

– Так нужно, Мили, – оборвал он сухо, придушив все чувства. – Эмме сейчас нелегко…

Эмме?

– И случай с Питом… Как косой по всем моим романтическим планам… Все, казавшееся забытым, вдруг обрушилось снова. Я понял, что должен взять паузу, как следует все обдумать. И еще я хочу быть с тобой абсолютно откровенным относительно того, что мне нужно.

Я выдохнула. Убрала волосы за замерзшие уши.

– Только не заставляй меня платить за то, что натворил Пит. – Прозвучало почти жалобно, голос сорвался. – Не добавляй меня к списку его жертв.

– Дело не в этом…

– Да, в этом! – закричала я, устав сдерживаться, защищаться, просить. – Ты хотел побыть со мной! Ты был счастлив! Был готов весь день заниматься со мной любовью! Ты ничего не боялся, ни о чем не тревожился, не думал ни о каких паузах на раздумье!

– Мили…

– Думаешь, меня это не потрясло? – кричала я. – Пит – ублюдок… мерзкий, грязный ублюдок… И то, как он обошелся с Ренатой, непростительно.

Резко, но справедливо. Я чувствовала, что Рассел использует случай с Питом как предлог, чтобы уйти в сторону, сбежать от того хорошего, к чему он же и вел нас обоих. Онпланировал провести день в Долфин Данс, а теперь пытался переложить вину на Пита и Эмму. И даже на меня – за то, что я выбрала неподходящее время… за то, чтобы была с ним честной и откровенной. Получается, я виновата не в том, чтосказала, а в том, когдасказала. Но это же полная чушь!

– Неважно, когда ты это говоришь, важно с человеком не ошибиться. – Я спорила, потому что не хотела отступать, и знала, что может быть наговорю такого, о чем потом пожалею. Но пружина сжималась весь день, и теперь меня было не остановить. Да и почему я должна молчать? Что плохого в том, что я говорю?

– Дело не в тебе, – прошептал он. – Не зацикливайся на этом.

– Я как будто со стеной разговариваю! Ты что, все уже решил, да? Ты этого хочешь?

Он не отвечал.

– Ты этого хочешь? – уже мягче, с отчаянием спросила я.

– Мили, я вовсе не собираюсь с тобой порывать. – Рассел немного занервничал. – Я лишь пытаюсь сказать, что мне нужно немного времени, чтобы спокойно все обдумать.

В ушах у меня звучал голос Ренаты. Дай ему время.

– У меня нет ни малейшего желания тебя обидеть. Я пытаюсь быть честным с тобой, ничего от тебя не скрывать. – Рассел говорил вещи, согласиться с которыми я не могла, но говорил их так нежно, так убедительно.

Вспомнилось кое-что еще из сказанного Рен в отношении Пита. Нельзя просить человека сделать что-то такое, на что он не способен.Может быть, это касается сейчас и нас с Расселом?

– Мили? – Ему тоже не понравилось долгое молчание. – Знаешь, я не спал всю ночь… ходил… думал…

Я красила ногти с Селией Тайрановой, а мой парень бродил по улицам, мучаясь и не зная, что делать с новой любовью.

– Что ты от меня хочешь? Что сделать? – едва слышно спросила я. – Я не хочу так.

– Я тоже.

В последний раз ты произнес эти слова, когда я сказала, что люблю тебя. Что ты имеешь в виду сейчас?

– Я сказала тебе то, что сказала. И я не говорила это, чтобы утешить тебя или ободрить. – Пауза – сдержать рыдания. – Это то, что есть на самом деле.

Тишина.

– Я серьезно. – Я обхватила себя руками, сопротивляясь ночному холоду и поднимающейся изнутри тошноте. Тело замерзло, а вот лицо наоборот, горело. – И раз так… бери столько времени, сколько тебе потребуется.

Молчание. Ну почему у нас нет таких больших видеотелефонов? С ними разговор мог бы быть совсем другим, и молчание не давило бы неопределенностью. Сейчас же я не видела его глаз, не знала, ходит ли он по комнате или стоит, прислонившись к стене, лежит на кровати, закинув руку за голову, или смотрит в окно.

– Спасибо, Мили, – выдохнул он. – Знаю, ты… то есть тебе… В общем, именно это мне сейчас и нужно.

И снова в памяти всплыли слова Рен… дай ему время подумать.

Рассел просил того, без чего не мог. Потому что я подтолкнула его. Да, подтолкнула.

И я буду последней стервой, если не дам ему то, о чем он просит.

– Все в порядке. Тебе это нужно, – выдохнула я.

– Когда вернешься домой?

– Через два дня.

– Я позвоню, – пообещал он. – Тогда и поговорим.

Мы дали отбой одновременно. Разговор ничего не прояснил, но только еще больше все запутал. Мы не порвали отношения, но прошли, пожалуй, три четверти пути к расставанию. И то, о чем мы договорились, то, на что я согласилась, обещало мне ад неопределенности на то время, пока он будет обдумывать варианты.

Вспомнились слова Селии. Если парень настоящий, ты можешь говорить это сколько хочешь и когда хочешь, и все будет в порядке.

Может быть, я ошиблась.

Пит тут, конечно, ни при чем. Сомнения у Рассела появились не из-за него, они сидели в нем все время. Да, он старался. Делал все, что мог. Просто его раны оказались слишком глубокими, а его призраки слишком живучи, и справиться с ними мне было не по силам. Да еще при том, что на каждом шагу ставила подножки Эмма.

Ничего не поделаешь. Рассел должен сам убить своих призраков. А мне остается только ждать и верить. Да, верить.

– Ты что здесь делаешь? – Голос шел из темноты, откуда-то из-за алтаря. Сон не шел, и я отправилась в часовню Кика. Может быть, там на меня снизойдет просветление, там я проникнусь терпением и смирением, там постигну искусство принимать все, что приносит жизнь.

– Думаю, – шепотом ответила я.

Селия опустилась рядом со мной, тронула за локоть.

– Что не так, дорогая?

– Он попросил дать ему время… – выдавила я, и тут из глаз потекли слезы. Я стиснула зубы, чтобы не нарушить тишины и покоя часовни.

– Ох, милая… – Она обняла меня за плечи. – Знаю, это трудно. Особенно когда человек так дорог… Но ничего другого не остается. Ты должна дать ему то, чего он хочет.

Я шмыгнула носом.

– Знаю.

– Иногда самое трудное, самое достойное, самое благородное, то, что требует наибольшей смелости, то, чем будешь потом гордиться, это не делать ничего. Поверь мне. – Она улыбнулась и толкнула меня в плечо. – Вера, надежда и любовь, так? С любовью у тебя все в порядке. Осталось только набраться веры и надежды.

Я вытерла нос. Вера и надежда. За ними я сюда и пришла. Может быть, я найду их у Селии.