Текст книги "Это не моя свадьба (но я здесь главная)"
Автор книги: Шэрон Нейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 33
На усыпанную ракушечником подъездную дорожку мы с Расселом выехали почти одновременно. В полдень. На работе от меня толку почти не было, так что я сослалась на мигрень и смылась пораньше. Рассел рассчитывал приехать в Долфин Данс первым, чтобы устроить мне сюрприз. Не получилось.
Настоящим сюрпризом стала машина Пита, его большой черный внедорожник, припаркованный неуклюже напротив передней двери. И рядом с внедорожником маленький белый автомобильчик. Машина Стейси. Мы узнали ее по кричаще нескромной номерной табличке: «STACIRX». Вроде как «Стейси Рокс», а не Стейси-аптекарша.
Мы вышли одинаково шокированные. Меня чуть не стошнило от отвращения. А потом шок сменился злостью. Я не задавалась вопросом «что делать?» и не собиралась дискуссировать на тему мужской дружбы. Рассказал или не рассказал? Знал или не знал? Я не боялась, что войдя в дом и узрев малоприятную картину, буду вспоминать ее до конца дней. И я не терзалась из-за того, что могу застать их на месте преступления. Я приготовила сотовый, чтобы сделать фотографию и иметь доказательство для Рен. Как бы она нам ни доверяла, без убедительных свидетельств она никогда бы не поверила до конца. Хорошо еще, что Пита и Стейси застукали мы, а не сама Рената. Нечеткий телефонный снимок и без того достаточно тяжелый удар.
Ключ у меня был. Я осторожно вставила его в замочную щель и медленно повернула. Лучше бы сначала услышать, а уже потом увидеть. Рассел вошел следом, и ему, конечно, было еще хуже, чем мне. Конечно, он не мог не вспоминать, как и сам застал свою жену примерно в такой же ситуации эгоистичной глупости. Пит всех нас как будто извалял в грязи. А еще я думала, как жаль, что придется сжечь все эти простыни. Такая уж Стейси особа, что после нее хочется сделать что-то такое.
Смешок наверху. Я поднималась осторожно, ступая на краешек ступенек, помня, что некоторые, если наступить посередине, скрипят.
– Осторожнее, Пит, сделаешь больно малышке, – пискнула Стейси, и я чуть не споткнулась. Рассел придержал меня за локоть. Я повернулась к нему с красным от ярости лицом и одними губами прошептала:
– Она что, беременная?
У Рассела от изумления даже челюсть отвалилась. Похоже, здесь наши мысли разошлись.
На верхней ступеньке я остановилась. В какой же они комнате? Ну же, бимбо, скажи что-нибудь.
Блондинка молчала. Зато мы услышали Пита. Сначала он засопел, потом выдал несколько смачных выражений весьма специфического свойства. С Рен он подобное вряд ли себе позволял. Боже, сейчас я открою дверь и увижу, как супруг моей лучшей подруги трахает какую-то мерзкую стерву. Рука легла на дверную ручку и как будто прикоснулась к раскаленному железу. Чтоб им там сгореть.
Я повернула ручку, распахнула дверь и несколько раз быстро щелкнула камерой сотового, наведя ее на их испуганно-растерянные лица. Опомнившись, Пит столкнул девицу с кровати, и она с тяжелым стуком приземлилась на пол. Беспокоясь только о себе, он под градом моих проклятий натянул простыню.
– А больно малышке не будет, а, Пит? Или тебе до нее уже и дела нет? Может, посмотришь, не ушиблась ли бедняжка? Какой же ты замечательный отец!
Он вскинул руку, закрываясь от камеры продолжающего щелкать сотового. Поздно прятаться, теперь это уже не поможет. И, ради бога, подтяни простыню.
– Господи, Пит, да ты рехнулся что ли? – Рассел мягко отстранил меня. – С этой? – Он кивнул в сторону Стейси, выглядевшей на удивление спокойной и, похоже, ничуть не огорчившейся из-за того, что их накрыли. Наверное, не впервой в такой ситуации. Может, если и расстроилась чуть-чуть, то лишь потому, что на этот раз ее застала не жена. Стервы, вроде Стейси, нередко наносят визит супруге: приходят к обеду, звонят и выкладывают всю историю ошарашенной семье.
Пит же лежал на кровати, закрыв лицо руками, с высовывающейся из-под простыни задницей и бормотал что-то невразумительное, жалкое, мол, он ни при чем, мол, это все она. Он якобы не знал, что Стейси будет здесь, она, наверное, ехала за ним от дома, он всего лишь хотел проверить водонагреватель, а потом все как-то случилось… само собой. В конце концов Пит замолчал. Может, его воротило от звука собственного голоса. Вжался лицом в подушку и затих. Я надеялась, что он, может, задохнется. Плечи его подпрыгнули, опустились, потом задрожали. Он плакал.
– Как ты мог? – крикнула я. – У тебя ведь жена, сын. – Я не чувствовала к нему ничего, кроме отвращения. В моих глазах Пит перестал был мужчиной.
Он выглянул из-за подушки и посмотрел на нас, пытаясь придумать что-нибудь – хоть что-нибудь, – чтобы спасти собственную шкуру. Колесики у него в голове вертелись, но впустую. Не найдя подходящего оправдания и являя очередное доказательство своей неискренности, он решил принести в жертву приятеля.
– Послушай, это ребенок Чипа, – прохрипел Пит, сглатывая слезы, и мы с Расселом поежились. Неужели он рассчитывал так легко нас отвлечь? Неужели надеялся, что мы сядем с ним на кровать, покиваем согласно и пожалеем несчастного Чипа, истинного виновника прегрешения нашего друга Пита? Нет, фокус не пройдет. Все, что Питу удалось, это поднять градус моего отвращения.
Придется этой парочке, Питу и Чипу, проходить тест на отцовство. Наш тесный круг друзей превратился во что-то такое, что я обычно пропускаю днем по телевизору. Пит навлек позор на всех нас. Он всех нас опустил. И нам всем осточертело, что Стейси, как говорится, ест с наших тарелок.
Сказать ей было нечего, и она просто сидела, завернувшись в простыню да еще – клянусь, специально – приспустив ее так, чтобы продемонстрировать свои прелести Расселу. Но он на нее даже не смотрел. Вся его ненависть досталась исключительно Питу. Эта стерва, Стейси, для нас как будто и не существовала вовсе. Наше презрение заслужил только Пит.
– Пожалуйста, не говорите ничего Рен… – заныл он, роняя слезы в подушку. – Я все сделаю…
– Это ты уже показал, – отрезала я. – Что сделаешь все.
– Стейси, одевайся и уходи из дома моей подруги Ренаты, – твердо, но не глядя на нее, сказал Рассел. – Увидимся в суде.
– В суде? – Она растерянно заморгала. – Что ты хочешь этим сказать? Эй, кокс не мой.
Кокс? Конечно, это же он на прикроватном столике…
– Рен, это Мили, – сказала я в трубку, сжав ее так, что пальцам стало больно. – Мы договорились с Зои, что вы с малышом летите в Калифорнию, а я встречаю вас там. Бросай все, поезжай домой и укладывай вещи. Тебе нужно быть в аэропорту через три часа. Билеты уже заказаны, спросишь в окошечке «Американ эрлайнз».
– Мили, все в порядке, да? – Рен услышала что-то в моем голосе. Я ведь позвонила не для того, чтобы обрадовать сообщением «Эй, мы летим в Калифорнию!» Нет, звонок был совсем другой. Спланировали все моментально и, пока звонили, заставили Пита сидеть и все слушать. Забрали у него сотовый, чтобы он не дозвонился Рен первым. Пока я разговаривала с Зои, за ним присматривал Рассел.
– Все будет в порядке, – выдохнула я, и Рен решила, что у нас снова какие-то проблемы со свадьбой, и мне не обойтись без ее помощи. Что ж, пусть пока считает меня некомпетентной – переживу. Сейчас куда важнее спасти ее.
– Хорошо, я только позвоню Питу и предупрежу, что улетаю, – ни о чем не подозревая, сказала она, и у меня чуть сердце не разорвалось от жалости.
– Не надо. Пит здесь, с нами. Он знает.
Она молчала. Поняла.
– Рен?
– Он был там? В доме? – Голос ее дрогнул.
– Да.
– С ней?
Что тут ответишь? Нехорошо сообщать такое по телефону. Мне вовсе не хотелось, чтобы она мчалась сломя голову на машине, оскорбленная до глубины души предательством, оглушенная и ослепленная. Мне не хотелось подвергать опасности малыша Джеймса. Не хотелось, чтобы она отказалась лететь со мной в Калифорнию и вместе этого занялась разборками с Питом, когда он вернется домой. Не хотелось, чтобы она занималась всем этим, пока я буду на другом побережье.
– Мили, он был с ней? Да? – Рен вздохнула. Она уже знала. – Эта… звонила мне домой несколько раз. Оставляла ему сообщения на голосовой почте. И нисколько не стеснялась.
Я закрыла глаза. Не надо было отпускать Стейси. Мы бы могли оказать огромную услугу всем замужним женщинам этого штата, если бы похоронили социопатку-блондинку на заднем дворе. Она лишь сеяла боль повсюду.
– Мили?
– Да, Рен, он был здесь с ней, – проговорила я и сглотнула подступивший к горлу комок.
– Вот и хорошо. Наконец-то я от него избавлюсь.
Похоже, мы с Расселом пережили случившееся труднее, чем она. Мне и в голову не приходило, что они несчастливы. Хотя, если вспомнить некоторые моменты прошлого уик-энда… какие жесты она ему делала… как колола вилкой салат, пока Стейси рылась в ее холодильнике…
– Она в порядке? – спросил Рассел, стоявший чуть в стороне со сложенными на груди руками. Закрылся. Отгородился. Понятно, случившееся открыло старую рану. Сколько же боли причиняют другим глупцы вроде Пита.
– Ей, кажется, даже полегчало. – Я пожала плечами. – Она уже знала. Стейси звонила, оставляла сообщения Питу.
Рассел вздрогнул.
– Рен сейчас собирает вещи и ребенка, – проговорила я сквозь слезы. – Проводи этого сукиного сына домой, пусть забирает свои пожитки и отправляется в отель. Забери у него ключи, а потом возвращайся домой и смени замки. А я позабочусь, чтобы полиция присмотрела за домом, пока Рен будет в отъезде.
Рассел кивнул. Похоже, профессиональной подготовки мне хватило ровно настолько, чтобы отработать в кризисном режиме и выполнить необходимое. А потом я рассыпалась, и Рассел привлек меня к себе и поцеловал в висок на глазах у хмуро наблюдавшего за нами Пита.
Вот и кончилась твоя жизнь, приятель.
Глава 34
Я улетела в Калифорнию ранним рейсом и еще пятьдесят минут ждала на аэровокзале самолет Ренаты. От голода немного кружилась голова – давно не ела, а аппетит после сцены в Долфин Данс пропал напрочь, – поэтому я купила печеной картошки и немного поковырялась в ней пластмассовой вилкой, то и дело поглядывая на часы. Время тянулось невыносимо медленно.
Мысли постоянно возвращались к Питу. Удивительно, он всегда представлялся мне отличным парнем, прекрасным мужем и замечательным отцом, внимательным к чужим детям, дружелюбным, компанейским, идеальным хозяином, никогда не забывающим подлить гостю вина. А под этой оболочкой, как оказалось, скрывался совсем другой человек, использовавший семейный пансионат как место для тайных любовных свиданий, не стеснявшийся трахать подружку приятеля, который уже сломал собственный брак. Да еще кокаин…
Уж не собиралась ли Стейси перебрать всех мужчин в нашей группе? Не подкатывалась ли уже к Гленну? И не получается ли, что вокруг нас сплошные придурки?
Никогда не понимала, что привлекает мужчин в таких женщинах, как Стейси. Может, в них просто просыпается какой-то порнозуд? Может, она для них некий наполовину нереальный персонаж, шагнувший в их жизнь с экрана телевизора? Каких-либо достойных внимания качеств я в ней не обнаружила. Ни доброты, ни интеллекта. Зато жестокости хоть отбавляй. Понятно ведь, что та, которая названивает супруге, способна лишь портить и разрушать. Пит прекрасно знал, что сделала Стейси с женой Чипа. Понимал, что делает сам в отношении Рен. В моих глазах он стал обычным лузером. Неудачником во всех отношениях, сломавшим, помимо прочего, и собственную жизнь.
– Привет. – Рен появилась из-за спины. На груди у нее мирно посапывал Джеймс. Я моментально вскочила и крепко ее обняла. На глаза навернулись слезы. Она же преспокойно улыбалась. – Перестань, не хватало только слезы из-за него проливать.
Вот еще новости. Собственно, кто кого должен утешать?
– Не стоит он того.
И эту реплику произнести следовало бы мне.
– Мы и без него прекрасно обойдемся. – Рен пожала плечами. – Нам даже лучше будет. Развод по причине супружеской неверности всегда дает потерпевшей стороне хороший шанс облегчить будущую жизнь. Ни дома, ни Джеймса ему не видать. И Долфин Данс он тоже не получит. – Она подмигнула. – Собственно, он вообще ничего не получит.
– Она беременна, Рен, – прошептала я, и моя подруга просто рассмеялась. – Что? Почему ты смеешься?
– Потому что она всем так говорит. – Рен улыбнулась. – Сказала Чипу, потом выяснилось, что никакой беременности и в помине нет. Это такой крючок, на который она их всех цепляет.
Какая мерзость.
– Пит – идиот. И вот теперь я избавилась от идиота. Я свободна!
Теперь уже улыбнулась и я. Конечно, моя Рен достаточно сильна, чтобы перенести такой удар. Уж мне ли не знать. И ее следующий вопрос тоже не стал для меня сюрпризом.
– Как Рассел это пережил? – Конечно, она же отлично его знала. – Ему, наверное, пришлось труднее всех.
Я вздохнула.
– Он как-то сник.
– Да, воспоминания, что и говорить, неприятные. – Рен кивнула. – Но ты не думай, он не сорвется, не сбежит. Ты нужна ему, и он знает, что ты не такая, как Мелисса.
Я кивнула. Она и меня знает.
– Дай ему какое-то время. Пусть подумает. И не переживай из-за того, что он, может быть, уйдет в себя. Это хорошо, что мы побудем несколько дней в Калифорнии, подальше от всего. Мужчины должны понимать, что имеют и как легко это можно потерять. Рассел понимает, Пит – нет. Так что есть на свете справедливость.
Справедливость, конечно, есть, да только иногда она где-то задерживается.
– Ладно, встряхнись и поедем в отель. – Малыш начал просыпаться и даже скривил личико, собираясь заплакать, но Рен покачала его, и он снова уснул.
– Ни в какой отель ехать не надо. – Я улыбнулась. – Остановимся у наших клиентов.
Рен уже открыла рот, чтобы издать радостный вопль, но оглянулась и сдержалась – в нашем деле с публичным выражением чувств надо быть поосторожнее.
По дороге Рен, разумеется, внимательно присматривалась ко всем пансионатам, мимо которых мы проезжали.
– Я уже сказала, что Долфин Данс мой? – снова и снова спрашивала она, сияя от радости, и я каждый раз утвердительно кивала. Дом был записан на ее имя.
– Имей в виду, с безопасностью у них строго, так что будь готова пройти серьезную проверку, – предупредила я, но нас пропустили без досмотра. Наверное, решили, что раз Рен со мной, то все в порядке, и в данном случае можно обойтись без сканирования сетчатки.
– О… ну и ну… – Рен подалась вперед, во все глаза рассматривая огромную виллу и словно специально для нас выставленную коллекцию дорогих автомобилей на подъездной дорожке. Минивэны сюда не допускались. Что же такое происходит в доме?
– Мисс Мили, мисс Рената. – Люди в костюмах, открывшие нам дверцы, знали по какому мы делу и позволили взять вещи с собой. Рен вопросительно взглянула на меня, но я кивнула – мол, все в порядке. – Вас ждут.
Я улыбнулась – моя подруга явно не ожидала такого приема.
– Мили! – Селия обняла сначала меня, потом Ренату. – Рената, как вы? – В ее вопросе не было и намека на притворное, ничего не значащее сочувствие, мол, мы все знаем, что ваш муж переспал с какой-то шлюшкой и нам очень жаль. – Извините, что начали без вас. – Она жестом пригласила нас в дом, а потом провела на заднюю террасу.
– Без нас? – рассмеялась я. – А кто же здесь почетный гость?
Девичник. Я устроила его из Нью-Йорка, и теперь все шло точно по расписанию. На столах – скатерти цвета лаванды, в центре – белые цветочные композиции с лилиями, официанты расхаживают по проходам, предлагая дамам закуски с серебряных подносов, шампанское и вишни. Возле бассейна желающим предлагают свои услуги массажисты и педикюрши. Разумеется, никакого «ботокса» я навязывать не стала – некоторые сочли бы это оскорбительным.
– О, господи, Мили, это же… – ахнула Рен, но сдержалась – надо оставаться профессионалом.
Селия обняла ее за плечи.
– Не стесняйтесь, Рената. Отдыхайте, развлекайтесь. Слишком много не пейте – нам потом еще предстоит поработать.
С малышом Джеймсом на груди Рен сразу стала настоящим хитом вечеринки. Знаменитости, которых она видела только в кино, ее любимые звезды подходили поздороваться, и все наперебой восхищались чудо-ребенком. Официант подал ей бокал с шампанским и бросил в вино три малинки. Впечатление было такое, что почетный гость здесь именно Рената. Я отошла в сторонку с Селией и, как положено лучшей подруге, с улыбкой наблюдал за ней.
– Как она? – озабоченно спросила Селия, проникшаяся симпатией к гостеприимной хозяйке Долфин Данс.
– Отлично. Рада, что избавилась от него.
Селия присвистнула.
– Я бы убила на месте.
– Я бы так и сделала, но была не одна.
– Надо было соединить усилия, – рассмеялась Селия. – Получилось бы быстрее.
Улыбающиеся официанты вручили нам по бокалу шампанского. Они не знали заранее, кого будут обслуживать, и теперь изо всех сил старались сдерживаться, чтобы не перегрузить вниманием звезд за счет друзей и родных Селии.
А потом настало время для первого из приготовленных Киком сюрпризов…
Кто-то постучал ножом по бокалу, и все повернулись к источнику звука. На верхней ступеньке террасы стоял улыбающийся Кик.
– Леди, прошу извинить за вмешательство…
Леди, успевшие изрядно заправиться шампанским, нисколько не возражали.
– Давай к нам! – крикнула одна.
– Всегда пожалуйста! – добавила другая.
– У меня для Селии особенный подарок, – продолжал Кик, оставаясь на месте. – Вообще-то это первая из двенадцати маленьких неожиданностей, предваряющих нашу свадьбу.
Дамам это понравилось. Стоявшие поближе к Селии дотрагивались до ее плеча и руки, может быть, с таким расчетом, что хотя бы часть ее невероятной удачи перейдет к ним. Старый обычай, но держится прочно; дотронуться до невесты – счастливая примета.
– Итак, сегодня сюрприз номер один. – Кик расцвел улыбкой. – В детстве у Селии была лучшая подруга…
Я наблюдала за Селией, стараясь уловить момент, когда растерянность уступит место другому чувству.
– Потом семья ее подруги переехала в другой город…
Вот оно. Глаза Селии заблестели от слез.
– Они потеряли друг друга, и Селия всегда говорила, что хотела бы найти ту девочку, но наши поиски не давали результата.
Леди ждали, что же будет дальше. Многие взволнованно улыбались.
– И вот организаторша, Мили Форд, отыскала ее. Мили, покажись!
Все повернулись ко мне, и я, неожиданно для себя смутившись, неловко присела в реверансе и помахала рукой всем. С надеждой, что по крайней мере некоторые из гостей воспользуются в будущем моими услугами.
– Леди… Селия… Эвелин Гринберг!
Дверь за его спиной открылась, и Эвелин пробежала мимо Кика прямиком к Селии, которая бросилась навстречу давней подруге. Они столкнулись, обнялись и некоторое время стояли, тиская друг дружку, потом, все еще держась за руки, отстранились. По щекам у обеих бежали слезы, с губ срывались какие-то слова. Немного оправившись, Селия повела Эвелин к краю лужайку. Понятно, что им требовалось побыть немного наедине, привыкнуть к новой реальности, в которой они снова были вместе – после шестнадцати лет разлуки.
Я посмотрела на Кика, в глазах у которого тоже блестели слезы, и он послал мне воздушный поцелуй и одними губами прошептал «спасибо».
Вот настоящий мужчина.
Рената, передав ребенка кому-то из стоящих рядом, подошла ко мне, обняла за шею и всхлипнула.
– Спасибо, Мили. Большое тебе спасибо.
Никаких игр Селия не захотела, так что мы перешли прямиком к торту. Двухъярусный, с шоколадным муссом, малиновый торт вызвал всеобщее восхищение. Дамы атаковали его с завидным пылом и требовали назвать кондитера. Я нисколько не сомневалась, что к концу дня имя друга Рассела, изготовившего этот шедевр, будет забито в сотовые нескольких десятков присутствующих. Селия села рядом с Эвелин и попросила Ренату сесть с другой стороны. Права на съемку мы продали журналу «Инстайл», и присланная ими фотограф получила час времени. Я, разумеется, сделала все от себя зависящее, чтобы Рената оказывалась в объективе как можно чаще. Пусть попадет на страницы прессы. Пусть о ней говорят. Пусть о моей подруге узнает мир. Вот тебе, Стейси. Вот тебе, Пит. Посмотри, где и с кем твоя жена.
А еще я старалась ради малыша Джеймса. Когда-нибудь он посмотрит на эти фотографии, на Селию Тайранову, держащую его на руках, на других звезд и проникнется к матери еще большей любовью и уважением.
Вволю отведав торта – больше его в меня просто не помещалось – и раздав предусмотрительно припасенные, сделанные в форме кекса визитки кондитера, друга Рассела, я вместе с Ренатой направилась к массажисткам. Улегшись на кушетки и опустив лица в мягкие дыхательные слоты, мы предоставили мастерам заниматься узлами в наших шеях и плечах.
– Ого, – сказал один, – да у вас тут как будто дополнительные кости выросли.
Мы с Ренатой засмеялись.
– Вот это жизнь, – вздохнула моя подруга. – Как думаешь, после свадьбы мы не потеряем их навсегда?
– Думаю, что нет. – Я охнула – в лопатку уперся локоть массажиста. Неприятно, конечно, когда на следующий после праздника день тебя уже вычеркивают из своей жизни. Но сейчас заглядывать в будущее не хотелось, и я просто старалась получить удовольствие от того, что есть. Прежде мне никогда не доводилось дружить с клиентами, узнавать какие-то их секреты, получать приглашения в их дома на такие вот события.
– Стучит, – пробормотала Рен, и мне почему-то послушалось, что она сказала «Чип», имея в виду того несчастного, жалкого недоумка, который, как чуму, притащил в нашу компанию Стейси. – Вверху. Наверное, вертолеты… папарацци…
– Черт, – вскрикнула я, но не потому, что меня так уж встревожило неизбежное появление вертолетов, о которых в наши дни волнуются многие невесты. Если над вашей лужайкой кружат хищными стайками вертолеты, можете радоваться – вы в «Списке А» самых богатых и знаменитых. Селия, сидевшая неподалеку с Эвелин – им массировали ступни, – оглянулась, пожала плечами и снова закрыла глаза. Эвелин, посасывавшая кружочек ананаса, явно наслаждалась эффектом рефлексологии.
– В данный момент я очищаю вашу селезенку, – сообщил массажист. – Этот палец связан с сердцем и…
Я решила, что пора вмешаться и остановить ее. Сделать это было не так-то, впрочем, легко, поскольку воздух из легких выходил толчками из-за топтавшихся по спине кулаков.
– Знаешь, Селия… ох… Кик ведь действительно потратил немало времени и сил… ууу… пытаясь отыскать Эвелин.
Эвелин, пребывавшая в состоянии полного блаженства под умелыми руками массажиста, которого явно ожидало большое будущее, пожелала услышать всю историю с самого начала.
– Невероятно… – Она улыбнулась. – Кик Лайонс искал меня.
Селия рассмеялась.
– Никогда бы не подумала, что он отнесется к этому настолько серьезно. Мы часто говорили о детстве, но мне и в голову не приходило, что Кик принимает это так близко к сердцу.
– И как же он меня нашел? – Глаза у Эвелин распухли от слез, каштановые волосы спутались, и ее, похоже, сильно беспокоили морщинки в уголках губ, потому что при разговоре она постоянно прикрывала ладонью нижнюю половину лица.
– Как ни странно, я нашла вас на «Match.com».
Эвелин побледнела.
– О, боже, – выдохнула она. – Мне так неудобно!
– Не смущайтесь. – Я хотела успокоить ее, но тут массажист снова атаковал мою поясницу в области почек. И это называется релаксацией? Уж лучше отправиться в школу юных каратистов и попросить, чтобы они отработали на мне свои приемчики. – Я тоже там была.
– И что? Нашли кого-нибудь?
– Нет, – простонала я. – Но говорят, многие…
– Да, знаю. – Эвелин попыталась прикрыть темные круги под глазами. – Некоторые встречают там будущих мужей. Или… – Ага, понятно, ей не повезло. – Но по мне, так уж лучше разбить лагерь в секции замороженных продуктов в супермаркете и ждать, пока кому-нибудь не понадобится «Хот Покет».
Мы рассмеялись, представив шезлонг, кулер, маленький столик с визитными карточками. Такая же игра, как и регистрация на сайте одиночек.
– Я всегда следила за твоей карьерой, – призналась подруге Эвелин. – Когда вручали «Оскара», садилась в пижаме в кресло, брала печенье и ждала, когда же тебя покажут и в каком ты платье. И всегда говорила своей собачке: «Я знала ее когда-то».
Селия улыбнулась.
– Скоро поедешь со мной на кинофестиваль Санданс. Мы больше не позволим тебе смотреть такие события по телевизору, в пижаме, с печеньем и собакой.
– Правда? – пискнула Эвелин. – О, Селия, я так рада за тебя. Ты такая счастливая.
– Эвелин, давай о хорошем, – предложила Рената. – Какой была Селия в детстве?
– Я помню ее тихой, всегда с книжкой. А еще она не расставалась с блокнотом, постоянно делала какие-то наброски. Мечтательница…
– О, да! – вмешалась со смехом Селия. – Родители даже думали, что у их девочки задержка умственного развития. Меня повели к врачу. И тогда выяснилось, что я просто собираю впечатления, наблюдаю, слежу за выражением лиц, за тем, как люди говорят. В общем, готовилась играть. Представляю картину, ребенок сидит под деревом и записывает, что делают люди. Тут есть из-за чего забеспокоиться.
– Мы частенько вылезали на улицу ночью через окно и смотрели на звезды. – Эвелин кивнула; убрав за уши волосы, она почувствовала себя увереннее. – Бывало, гуляли всю ночь, подумывали убежать. Лазали по деревьям, сочиняли всякие истории, разыгрывали сценки. Селия, помнишь Песню бурундучков?
Селия сделала вид, что не помнит, но глаза у нее озорно блеснули. Распевать Песню бурундучков она никак не собиралась. Да, когда-то они были лучшими подружками, тихими креативными девочками с совершенно разной судьбой.
– А потом ты уехала. – Селия сморгнула слезу. – Помню, как стояла на тротуаре и махала уезжавшему грузовику.
– Я тоже помню. – Эвелин опустила глаза. Для нее то был худший в жизни день.
– Но теперь-то ты здесь… Господи! Прекратите! – Я спрыгнула с массажного стола и повернулась к массажисту. – Я что, похожа на вашу бывшую? – Ренате определенно повезло куда больше – она преспокойно лежала на кушетке и даже посапывала, тогда как легкие пальчики второго терапевта подобно крылышку поглаживали ее плечи. Спина поднималась и опускалась, дыхание оставалось размеренным и мирным.
– Ты так многого достигла. Я горжусь тобой, – добавила Эвелин и перешла к перечислению обид на собственную судьбу. Неудачное замужество. Провалившийся проект с косметическим салоном. Новое бизнес-предприятие по выращиванию породистых щенят. В Кентукки.
– Нет, живу я хорошо, и стесняться мне нечего. – Ее пальцы снова потянулись к губам. – Правда.
Какое-то время все сидели в неловком молчании. Эвелин Гринберг сильно изменилась на шестнадцать лет. Селия тоже. В голове у меня – и, думаю, не только у меня – билась одна мысль: Ну же, Эвелин, соберись. Хватит плакаться.
– Эвелин. – Селия положила руку на плечо подруге. – Мы были лучшими подругами, и мне так тебя не хватало. Теперь ты здесь. Важно только это, а то, что произошло за эти шестнадцать лет, не в счет. Договорились?
– Договорились. – Эвелин покраснела и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Так что время, выбранное Киком для сюрприза № 2 – ожерелья стоимостью 750000 долларов в красной бархатной коробочке, – оказалось не совсем подходящее. Покой и умиротворение в ее глазах отступили вдруг под наплывом зеленой зависти. Глаза сначала зеленели и зеленели, а потом, по мере того, как подарки все сыпались и сыпались, чернели и чернели. За ожерельем последовали кашемировые одеяла. За одеялами – столовый набор от Веры Ванг. За столовым набором – белье от «Ла Перла». Даже вполне скромный на фоне всего этого блендер едва не довел Эвелин до судорог. Наблюдая за ней, я подумала, что после такого Селия, пожалуй, уже никогда не увидит лучшую подругу детства.
Гости начали расходиться, но прежде чем сесть в машину, каждый получал памятный подарок от Селии. В приготовленные нами пятьдесят наборов входили пушистые светло-салатовые носки от Карен Нойбергер, халаты с вышитыми монограммами, лосьон с белым чаем для тела и пена для ванны, блеск для губ, пакетики с горячим шоколадом и кофейная кружка с широком ободком, компакт-диск «Блисс Трипс» и подборка романов «для пляжного чтения» в наших фирменных пакетах с надписью «Устрой Себе Выходной». За пару дней до этого, у себя в офисе, я собственноручно завернула каждый набор в оберточную бумагу цвета шалфея и лаванды, перевязала ленточкой с бантом и приложила сочиненное Селией стихотворение, которое мы отпечатали на нежно-зеленых карточках.
Мы с Ренатой отошли в сторонку от выстроившейся за сувенирами очереди. Большинство ее гостей, как знаменитых, так и не очень, уже взяли у нас визитные карточки, но некоторые еще подходили – с комплиментами по поводу проделанной работы и намеками на грядущие в их жизни большие события. Находились, разумеется, и такие, которые, говоря о своих свадьбах, как бы невзначай упоминали имена Колина Коуи и Престона Бейли, самых известных людей в нашем бизнесе. Мы лишь улыбались и отвечали, что вполне довольны и третьим местом. Выскочки недовольно отходили.
Были и еще одни; обвешенные фальшивым жемчугом, они поносили Селию и Кика, ругали их гостиную, критиковали декор, высмеивали их последние фильмы и фотографии на обложках, но мгновенно расплывались в притворно-сладких улыбках, когда подходили к Селии, обнимали ее и благодарили за чуднуювечеринку. Оставаясь наблюдателем, практически невидимкой для гостей, замечаешь и слышишь многое.
Эвелин Гринберг уходила едва ли не последней. Селия попросила ее задержаться, и она нервно прохаживалась по двору, трогая аккуратно подстриженные кустики, поглаживая скатерти. Я попросила секьюрити приглядывать за ней. Эта женщина явно была из разряда тех, которые способны стянуть пепельницу и продать ее потом на Интернет-аукционе. В конце концов, заметив ненавязчивое внимание к своей особе женщин в пестрых открытых платьях и свободных шляпках, Эвелин практически сбежала с вечеринки, торопливо поцеловав на прощание Селию и пообещав позвонить как-нибудь или прислать электронное письмецо.
– Извини, милая, мне жаль. – Кик наблюдал за всем происходящим по телевизору, через камеры охранной системы и в полном комфорте свой комнаты, но после поспешного ухода Эвелин решил спуститься к невесте. – Сюрприз № 1 оказался большим разочарованием, а?
Селия улыбнулась и обняла его.
– И вовсе нет.
– Вот почему я так быстро убрал сюрприз № 2. Кстати, сейчас он в сейфе.
– В сейфе? Но я же положила его…
– Нет. – Кик покачал головой. – Твоя подруга уж очень заинтересовалась бархатной коробочкой. – Он вздохнул. Ну и ну! Старушка Эвелин собиралась умыкнуть драгоценности. – Вот тебе и подруга детства.
– И все равно я рада, что повидалась с ней. По крайней мере поняла, насколько далеко я ушла. – Селия еще раз обняла его и повернулась к нам. – Мили, Рената, спасибо вам. Все прошло великолепно.
Мы улыбнулись и заверили ее, что для нас было счастьем работать на нее.
