Текст книги "Распутанный (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

«Прими перемены, иначе они тебя уничтожат».

– Похоже, это проблема для будущего Кифа, – сказал он, засовывая руки в карманы и снова меняя направление, чтобы избежать того, что могло оказаться еще одним блестящим объектом наблюдения.

Сырой воздух проникал сквозь свитер, заставляя его пожалеть, что у него нет хорошего, плотного пальто.

Но все магазины одежды, мимо которых он проходил, были по-прежнему закрыты.

– Часовые пояса, – пробормотал он.

По крайней мере, улицы были красивыми и пустыми.

Всего лишь несколько рассеянных людей, излучающих огромное раздражение, и он предположил, что это означает, что они направляются на ненавистную работу, плюс несколько любителей бега трусцой, которые, казалось, добровольно бежали ни свет, ни заря и получали странное удовольствие.

Никто не обращал на него внимания, пока он бесцельно бродил вокруг, стараясь не высовываться и не высматривать ничего знакомого.

Рано или поздно он что-нибудь узнает.

И тогда он это сделал, но только потому, что каким-то образом умудрился пройти по огромной площади.

– Ладно, новый план, – сказал он, переходя улицу и направляясь к большому зеленому парку с озером в центре.

Он не чувствовал там никакой слежки, а широкое открытое пространство позволяло легко заметить, если приближался кто-то страшный.

Но самое главное: там были скамейки, а ноги его просто сводили с ума.

Он выбрал ту, у которой был вид на воду, и рухнул на обветренное дерево, задаваясь вопросом, как ему найти в себе силу воли, чтобы снова подняться на ноги, особенно с учетом того, что он понимал, что весь его план «быстрой остановки в Лондоне» не сработает.

Если он действительно хотел получить ответы, ему нужно было действовать более методично.

Обходить улицу за улицей.

Дом за домом.

Это, вероятно, заняло бы дни или недели и определенно было рискованно.

Но.

Теперь, когда он был всего в нескольких кварталах от того места, куда его отправляла мама, – «Ты же не захочешь причинить вред кому-то еще, правда?» – ему нужно было знать, что она имела в виду.

Так что ему нужно было найти безопасное место, где он мог бы прятаться столько, сколько потребуется.

Но сначала он собирался дать отдых ногам и обновить свой альбом для рисования.

Он уже аккуратно вложил карту следопыта между страницами и сделал пометки о том, как следить за блеском, и что ему нужно сделать одной из своих главных целей – съесть как можно больше видов жареного теста, посыпанного сахаром.

Но он добавил новое напоминание: проверять часовой пояс, прежде чем куда-то прыгать.

Также: выбирать, в какой ботинок класть камешек. Хотя это означало, что в итоге у него будут болеть обе ступни.

Он был почти уверен, что его мозоли начали кровоточить, что, вероятно, означало, что на самом деле следовало бы написать: «Найти лучший способ контролировать свои способности», – но он уже перепробовал все, что мог придумать.

Он закрыл альбом для рисования и проверил эликсиры, которые дал ему отец, надеясь найти обезболивающий бальзам или целебную припарку.

К сожалению, там был только один пузырек с обезболивающим и записка, в которой говорилось: «Если нужно что-то еще, обратись к Элвину».

Киф нахмурился, хотя в глубине души понимал, что в этом есть смысл.

– Отлично. Это будет Грандиозный Фестиваль Кифстерской Грязи.

Не так весело, как на печально известном Фостеровском Фестивале Грязи, но разве может быть что-то еще?

Он развязал шнурки на ботинках и переложил камешек, испустив огромный вздох облегчения, когда давление снова стало просто раздражающим.

Потребуется, по крайней мере, пара часов ходьбы, прежде чем начнет болеть, и, возможно, до этого он придумает, где ему остановиться.

Согласно записной книжке отца, которую он просмотрел еще в Диснейленде, когда доедал чуррос, ему нужно было найти что-то под названием отель. Но, конечно, в ней не было сказано, где его найти, и каковы правила бронирования номера.

Однако в ней говорилось, что ему следует постараться выглядеть респектабельно, прежде чем идти в магазин, а затем предлагалось зачесать волосы в более сдержанный стиль и избегать употребления слова «чувак».

Вот и все маленькие советы.

Небольшой полуполезный совет, за которым следует куча осуждений.

Дорогой папочка в полном составе.

– Ладно, если бы я был отелем… – сказал Киф, разглядывая близлежащие здания, – Где бы я был?

Он достал свою удобную карту, но все, что на ней было изображено в Лондоне, – это башня с часами и квадратный мост через реку.

– Уверен, что найду такой, пока буду бродить, – пробормотал он, пробуя, как камешек давит на его незажившую ступню.

Ощущение было неприятным.

– Или я могу посидеть здесь, перекусить и подождать, пока мимо не пройдет кто-нибудь, кто сможет мне помочь! – добавил он, вспомнив свой план «спроси местных», который казался гораздо лучшей идеей.

Он вытянул ноги и достал из кармана припасы, которые купил перед уходом из Диснея: еще один чуррос, пакетик кислых шариков, зефир в шоколаде на палочке и что-то, что все называли «Серая масса».

Конечно, он начал с чуррос и откусил огромный кусок, наблюдая за утками, крапивниками и пеликанами на берегу озера.

Но чуррос шлепнулся ему на колени, когда он заметил одинокого черного лебедя, скользившего по воде.

Он знал, что это просто птица, живущая своей лучшей жизнью в Лондоне, но после всего, что было связано с лебедем, он не мог не задаться вопросом, значит ли это что-то.

И когда лебедь встретился с ним взглядом, ему показалось, что он пытается открыть ему секрет.

Или, возможно, он захотел отведать его чуррос…

Он наклонился, размышляя, не будет ли плохой идеей бросить лебедю маленький кусочек, а потом понял, что чуррос исчез.

– Что за…? – спросил Киф, осматривая землю вокруг себя.

Затем он заметил пятно рыжего меха с длинным хвостом, которое металось по траве, оставляя за собой шлейф из корицы и сахара.

– Эй! Вернись сюда, ворюга с пушистым хвостом!

Он вскочил и погнался за лисой, но лиса была слишком быстра.

Она исчезла в одной из цветочных клумб, и Киф мог поклясться, что слышал, как она хихикала.

– Не думай, что я не зайду туда! – предупредил Киф, хотя это, вероятно, было не самой лучшей идеей.

Насколько он знал, существовал какой-то странный человеческий закон, запрещающий топтать их цветы.

– Они подлые маленькие твари, не так ли? – раздался голос у него за спиной.

Киф обернулся и увидел очень высокого, темнокожего, спортивного вида мужчину, одетого, несмотря на холод, в спортивные шорты и тонкую майку без рукавов.

– Однажды лиса утащила вторую половину моего маринованного огурца с сыром, – сказал он. – В полдень, не меньше! Никто из моих приятелей мне не поверил, поэтому на следующий день я попытался обманом заставить ее съесть мой яично-майонезный пирог, пока у меня была включена камера. Но она не только избежала моей ловушки, но и украла мои чипсы!

Киф улыбнулся в ответ, хотя в основном думал о сыре с маринованными огурцами?

Похоже, еда в Лондоне обещает быть… интересной.

– Откуда ты прибыл? – спросил мужчина.

Киф выпрямился.

– Как ты…

Он указал на рюкзак Кифа, который Киф по глупости оставил без присмотра на скамейке.

– К тому же, у тебя нет ни пальто, ни зонтика. Классическая ошибка туристов в это время года.

– А. – Кифа так и подмывало заметить, что у парня их тоже не было, но он не был уверен, не покажется ли это грубостью.

Один из советов отца гласил, что Лондон – очень приличное общество. Не будь самим собой.

– Решил пройтись по магазинам, пока я здесь, – вместо этого сказал Киф, направляясь за своими вещами. – Но магазины закрыты…

– Ты в порядке? – спросил мужчина, когда Киф резко втянул воздух. – Ты ничего не натянул, когда бежал?

Киф покачал головой.

– Нет. Просто… разбираюсь с волдырями.

Во время небольшого забега у него почти полностью разболелись ноги, и он не смог удержаться от того, чтобы не поморщиться при следующем шаге.

– Новые кроссовки? – спросил мужчина. – У меня такое бывало. Во время моего первого марафона я решил побаловать себя новыми кроссовками перед забегом. Не самая блестящая идея. После первого километра у меня горели пальцы на ногах, а к тому времени, когда я пересек финишную черту, носки пропитались кровью.

Киф вздрогнул.

– Конечно, это не весело, – согласился мужчина. – Но все же лучше, чем когда я делал это.

Он указал на шрам, тянущийся по всей длине его колена.

– Я порвал сустав во время триатлона, а на финише забега стало еще хуже. Но после всех этих тренировок трудно сдаться, не так ли?

– Да, конечно…

Он рассмеялся.

– Мой хирург посмотрел на меня точно так же, как сейчас ты, когда я сказал ему, что продолжу. То же самое сделал и мой физиотерапевт. Но… Я нахожусь в напряжении, когда участвую в гонках. Мой мозг отключается от всего, кроме следующего шага и того, что следует за ним. Но, извини, я не буду утомлять тебя рассказами о своих травмах во время бега.

– Нет, все в порядке, – заверил его Киф. – Хотел бы я, чтобы мой мозг мог так же сосредоточиться. – И поскольку парень казался таким разговорчивым, он решил добавить: – На самом деле, думаю, может ты знаешь здесь какие-нибудь хорошие отели?

– Думаю, могу назвать несколько вариантов. Что ты ищешь?

Киф на секунду задумался.

– В каком из них самые мягкие кровати и самые вкусные десерты?

Он рассмеялся.

– Бюджет – проблема?

– Нет, – не теперь, когда у него была его блестящая кредитная карточка.

– Что ж, если ты не против потратить несколько фунтов и хочешь по-настоящему насладиться Лондоном, я знаю идеальное место, – он произнес название и адрес и указал дорогу. – Они также должны принести тебе немного льда, чтобы приложить к мозолям. И, надеюсь, у них будет готова комната. Похоже, тебе не помешало бы немного поспать.

– Ты даже не представляешь, – пробормотал Киф, проводя пальцами по волосам и понимая, что это безнадежное дело.

– По дороге есть очаровательная маленькая кофейня, – сказал ему мужчина. – Понимаю, что выгляжу как предатель своей страны, не предлагая чай, но если тебе нужен хороший крепкий напиток, это должен быть кофе.

Киф понятия не имел, что такое кофе. Но крепкий – звучало потрясающе.

– Спасибо, – сказал он. – Серьезно. – И по какой-то причине он не удержался и добавил: – Эта поездка была немного… ошеломляющей.

Мужчина наклонил голову, изучая его.

– Если поможет, я с удовольствием поделюсь приемом, который использую, чтобы быть в форме во время бега, хотя должен тебя предупредить. Мой муж – психолог-консультант. Он постоянно твердит о ценности упражнений на визуализацию, но когда я рассказал ему, что придумал, он сказал, что это полная чушь. На самом деле, он до сих пор дразнит меня по этому поводу, хотя, клянусь, это работает лучше, чем все, что он когда-либо предлагал. Подозреваю, его просто беспокоит, что он не подумал об этом первым.

Он подмигнул.

– На данный момент я готов на все, – заверил его Киф.

– Это всегда хороший способ быть собой. И на самом деле это довольно просто. Перед началом забега я закрываю глаза и представляю, что в моем мозгу есть переключатель, который подключен ко всем частям моего сознания, которые обращают внимание на такие вещи, как страх, нервы или дискомфорт, – на все, что может замедлить или остановить меня. Затем я представляю, как щелкаю выключателем. И если травма снова включает его, я просто выключаю его снова. Я понимаю, это звучит немного упрощенно, но это имеет огромное значение… по крайней мере, для меня. Разум важнее материи и все такое.

– Я попробую, – пообещал Киф.

И он не шутил.

На самом деле, как только он попрощался и направился к отелю, то представил, что в его мозгу есть переключатель, связанный с пульсирующими мозолями.

Он подождал, пока не почувствует каждую связь, а затем представил, как щелкает выключателем.

– Ого, – пробормотал он, тяжело ступая по гальке.

Боль притупилась настолько, что он мог практически не обращать на нее внимания… по крайней мере, на некоторое время.

Что заставило его задуматься…

Сработает ли тот же трюк с его способностями?

Он не понимал, как такое возможно, но все равно крепко зажмурился и представил себе огромный переключатель в мозгу, подключенный ко всем его новым причудливым способностям.

Он подождал, пока не смог увидеть, как каждая отдельная нить светится энергией, и почувствовать, как от этого переключателя исходит импульс.

Затем он представил, как его упрямая воля давит, и давит, и давит на него.

Но как бы он ни старался, выключатель не щелкал.

– Так я и думал.

Способности нельзя отключить, если они активированы.

Все это знали.

И все же, когда он сидел в кофейне и пытался проглотить что-то под названием кофе «флэт уайт», который, возможно, был самым горьким из всего, что он когда-либо пробовал, но в то же время заставлял его чувствовать себя БОДРЫМ, он не мог отделаться от мысли, что, возможно, неправильно выключил его.

Возможно, его эмпатия была перестроена во время маленького эксперимента его мамы, и именно поэтому он стал таким до смешного сверхчувствительным. Тогда он закрыл глаза и представил, что погружается глубоко в свой эмоциональный центр в поисках признаков каких-либо оголенных нервов.

Его чувства дрожали и гудели, но он продолжал идти и идти, пока не проскользнул сквозь темную завесу и не приземлился в тесном, размытом пространстве.

Внутри был клубок тонких светящихся нитей, потрескивающих энергией и переливающихся красками.

У него закружилась голова, и по коже побежали мурашки, когда нити закрутились, пытаясь освободиться, но запутывались только сильнее.

И он попытался представить себе переключатель в центре.

Но это не поддавалось соединению.

Его мозг был устроен иначе.

Поэтому он протянул руку и медленно распутал клубок.

Одно за другим.

Нить за нитью.

И когда он высвободил последнюю нить, то услышал тихий щелчок.

Затем все вокруг стало серым.

Глава 16

– Это официально мое новое счастливое место, – сказал Киф, утопая в огромной груде подушек и откусывая огромный кусок какого-то необычного шоколадного торта, что показалось ему особенно смелым заявлением, учитывая причину, по которой он оказался в Лондоне, и его довольно печальную историю там.

Но он проникся особой любовью к этому туманному городу, ко всем его людям, блюдам и достопримечательностям.

Не мешало и то, что его день оказался наполнен победами.

Мало того, что «флэт уайт» придал ему столько энергии, что он, вероятно, смог бы пробежать три марафонских дистанции подряд.

Но этот маленький трюк с визуализацией?

ОН СРАБОТАЛ!!!

Он понятия не имел, почему… и не собирался пытаться это выяснить, потому что это могло заставить его мозг подумать: «Ты прав! Это бессмысленно. Давай вернемся в режим страдания!»

Все, что имело значение, – это то, что после того, как он распутал эту последнюю мысленную нить, бушующие эмоции превратились в тихий, ровный гул – звук, на который он мог легко не обращать внимания, не нуждаясь ни в чем, что могло бы его отвлечь.

Поэтому он вытряхнул этот ужасный камешек из ботинка и отшвырнул его как можно дальше.

Затем он свернул на самую оживленную улицу, чтобы убедиться, что в окружении большой толпы ничего не изменилось… и, к счастью, эмоции остались безобидным жужжанием, которое его мозг был более чем счастлив игнорировать.

От этого ему хотелось размахивать кулаками и прыгать вокруг, выкрикивая особенно дерзкие колкости в адрес дорогой мамочки и ее маленьких приятелей в плащах.

Конечно, у него все еще оставались другие странные способности, с которыми нужно было бороться, но на самом деле он добился определенного прогресса.

Ему казалось, что он все это время задерживал, и задерживал, и задерживал дыхание, и наконец-то у него появилась возможность выдохнуть.

Часть его хотела помчаться обратно в парк, найти того бегуна и обнять его на траве или, по крайней мере, узнать его имя, чтобы написать эпическую балладу в его честь. Но ему пришлось довольствоваться добавлением еще одного благодарного портрета в свой альбом для рисования.

И он должен быть уверен, что ему стоит отдать должное за отличную рекомендацию отеля.

Снаружи здание выглядело довольно невзрачно, а внутри было что-то вроде причудливого человеческого убранства, где вся мебель выглядела очень жесткой и неудобной, и все было украшено цветами.

Но когда он добрался до своей комнаты?

Тпру.

Он попросил самый красивый номер, который у них был, решив, что почему бы и нет? Дорогой папочка платит за это. И в итоге он оказался в номере, который казался ему его собственной квартирой, с несколькими спальнями и огромными окнами, выходящими в парк.

В отеле также был парень по имени консьерж, в обязанности которого, по-видимому, входило помогать гостям во всем, в чем они нуждались. Тогда Киф спросил его, не знает ли он, где можно продать старые семейные драгоценности, а также где можно купить новую одежду.

Менее чем через час у него был список покупателей ювелирных изделий, ожидавших его звонка, и его отвезли в огромный универмаг, где девушка представилась его личным ассистентом по покупкам и помогла ему приобрести весь новый гардероб – от пальто, рубашек и брюк до пижамы и носков. Хорошо, что у него была под рукой кредитная карточка, и что он не забыл взять с собой паспорт и расписаться в «Киф Фостер». Он даже купил толстовку с Бэтменом и футболку с надписью «ЭТО Я. ПРИВЕТ. ПРОБЛЕМА ВО МНЕ, ЭТО Я САМ.» – что показалось очень уместным.

По словам его ассистентки, это была строчка из песни, которую ему нужно было послушать.

Она буквально ахнула, когда он спросил:

– Что такое «Swiftie»?

Она также порекомендовала Кифу пообедать в пабе, и он решил заказать что-то под названием «бабл энд скрип» (прим. пер. Bubble and squeak – дословный перевод – «пузыриться и пищать». Жаркое/заливной пирог из капусты и картофеля.), потому что как он мог отказаться? И хотя это оказалась горка картошки с капустой, которая не булькала и не пищала, пока он ее ел, он все равно дал ей несколько баллов за забавное название.

И он вернулся в свой номер, наслаждаясь обилием услуг по обслуживанию номеров, что было одним из тех случаев, когда хотелось сказать: «Пусть так будет всю жизнь».

Один быстрый звонок, и все десерты из их меню были доставлены к нему в номер на блестящих серебряных блюдах.

Затем он переоделся в пушистый халат, который нашел в шкафу, устроился на довольно удобном диване, обложившись всеми пушистыми подушками, какие только смог найти, и начал обмакивать покрытые волдырями ноги в пару ведер со льдом, одновременно поглощая изысканную выпечку.

Если это не было счастливым местом, то он не знал, что тогда было счастливым.

Но вся эта история с «обретением контроля над одной из своих способностей» заслуживала небольшого празднования.

Его даже не смущало, что вода, которую ему принесли, была на вкус как вода из лужи в бутылках или чья-то старая ванночка для ног.

И что Силвени и близнецы снова начали бомбардировать его передачами.

На самом деле было приятно осознавать, что они еще не отказались от него.

Он поймал себя на том, что поет вместе с ними «КИФ! КИФ! КИФ!», добавляя в свой альбом для рисования подробный портрет бегуна и заполняя страницу рядом с ним всеми своими последними уроками выживания:

Всегда проси номер люкс.

Привыкай к тому, что тебя называют мистером Фостером.

Никакое количество сахара не сделает кофе вкуснее, но это того стоит.

Следи за тем, чтобы перекусить в парке.

Обслуживание номеров может быть величайшим изобретением в истории человечества.

Закажи чай вместо ужасной воды.

Консьержи – гении.

СТРАННЫЕ УПРАЖНЕНИЯ С ВИЗУАЛИЗАЦИЕЙ МОГУТ ИСПРАВИТЬ ВСЕ!!!

Он подчеркнул последнее слово три раза, а затем нарисовал вокруг него звездочки. Но все равно казалось, что он не до конца уловил, насколько важным было это открытие.

Он добавил еще несколько завитушек, прежде чем понял, что причина, по которой это все еще выглядит мелким, заключалась в том, что он узнал нечто гораздо большее – то, что он, честно говоря, немного боялся записывать, опасаясь, что, увидев слова на бумаге, они покажутся ему менее возможными.

Но ему требовалось напоминание.

Итак, он глубоко вздохнул и написал слова, в которые уже очень давно не верил:

Теперь я себя контролирую.

С тех пор как его маму унесло ветром на Эвересте, и он понял, кем она была на самом деле, он чувствовал, что кружится, кружится, кружится.

Пойманный в ловушку огромного, ужасного вихря, он не мог выбраться и не был уверен, что сможет выжить.

– Но теперь я контролирую ситуацию, – сказал он вслух. – Я стоял в переполненном магазине и не обращал внимания на эмоции окружающих, даже не задумываясь об этом.

Если бы он смог это сделать, то, несомненно, смог бы научиться управлять остальными своими способностями.

Ему просто нужно было найти правильные упражнения для визуализации, что могло оказаться немного сложным, поскольку он на самом деле не понимал, как работают эти способности.

Но он разберется.

Точно так же, как собирался выяснить, какую роль уже сыграл в маленьких махинациях своей матери.

– Теперь я контролирую ситуацию, – сказал он себе, открывая новую страницу в своем альбоме для рисования. – Все, что происходило раньше, было просто…

Киф замолчал.

Он хотел сказать «прошлым», будто это каким-то образом сняло бы его с крючка.

Но события прошлого все еще были частью его.

Стирание воспоминаний не изменит того, что произошло.

Ничто не изменит.

Поэтому он выпрямился и сказал:

– Все, что происходило раньше, является частью моей истории, но это не обязательно определяет меня.

Теперь он контролировал ситуацию.

Если он сделал что-то, о чем сожалел, он мог это исправить.

«Но как?» – спрашивал этот неприятный, непримиримый голос в его голове.

Он пытался понять, сыграл ли он какую-то роль в смерти двух невинных людей.

Как он мог когда-нибудь загладить свою вину?

Возможно, не мог.

Но…

Он мог бы, по крайней мере, прояснить ситуацию.

Убедиться, что его маме не сойдет с рук то, что она сделала.

И кто знает, может быть, правда окажется не такой страшной, как он боялся.

Есть только один способ узнать наверняка…

Он расправил плечи и стряхнул напряжение с запястий, прежде чем медленно написать:

1. Узнать, что случилось с Итаном Бенедиктом Райтом Вторым и его дочерью Элеонорой.

Увидев их имена, он почувствовал, что его тошнит от всех этих вкусных десертов.

Но он не отвернулся.

Вместо этого он написал два вопроса, на которые ему нужно было найти ответы:

2. Моя мама убила их?

3. Я помог?

У него в горле застрял ком, и ему потребовалось три попытки, чтобы прогнать его, прежде чем он смог пробормотать:

– Думаю, лучше всего начать с того, что я действительно знаю.

Он заполнил оставшуюся часть страницы всем, что ему удалось выяснить до сих пор, перечисляя каждый факт отдельной строкой.

Итан и Элеонор жили в Лондоне в доме с зеленой дверью.

Когда мне было одиннадцать лет, дорогая мамочка заставила меня отнести туда письмо, а потом стерла память.

На письме был символ: два полумесяца вокруг звезды. Понятия не имею, что это значит. (Примечание: меня уже тошнит от символов!)

Предполагалось, что я оставлю письмо незамеченным, но, должно быть, я передал его Итану, потому что помню, как он выглядел.

По словам Финтана, мама пыталась привлечь Итана к одному из своих «побочных проектов», но у нее ничего не вышло.

Спустя некоторое время после того, как я доставил письмо, Итан и его дочь погибли.

В некрологе это было названо несчастным случаем. Говорилось, что они попали под автобус.

Но мама была в Лондоне в ту ночь… всего через час после того, как это случилось.

Я не верю в совпадения.

Он решил не упоминать то, что сказал ему мистер Форкл… что он просмотрел все архивы камер наблюдения и не нашел никаких записей о том, что Киф находился в Лондоне за неделю до аварии или всю последующую неделю.

Все это означало, что его никто не видел.

Ему нужно было знать, участвовал ли он в аварии, и лучший способ сделать это – отправиться на место происшествия и посмотреть, не спровоцирует ли это что-нибудь.

Если да, то…

Что ж…

По крайней мере, у него будет ответ.

А если нет… ему еще предстояло многое выяснить.

И хотя большая часть его хотела сказать: «Круто, это хорошее начало! Закрой дневник и отдохни немного…»

Он знал, что не сможет заснуть, пока не встанет на этом перекрестке и не выяснит, восстановились ли у него какие-нибудь воспоминания.

Прежде чем он успел передумать, он встал, переоделся, позвонил в службу обслуживания номеров и попросил принести кофе.

Затем он позвонил консьержу и спросил:

– Как мне добраться до Британской библиотеки?

Глава 17

– Так вот где это произошло, – пробормотал Киф, глядя на оживленный перекресток, обрамленный огромными зданиями из красного кирпича.

Мимо проносились автомобили самых разных форм и размеров, один за другим.

Добавим к этому людей, толпящихся на тротуарах или снующих вперед-назад по улицам, и он определенно мог представить, как кто-то может сойти с тротуара в неподходящий момент, или как рассеянный водитель может не заметить их, пока не станет слишком поздно.

Но то, что это было возможно, еще не означало, что так оно и было.

Его мама была достаточно умна, чтобы придумать правдоподобный сценарий, чтобы скрыть свое преступление.

На самом деле, это было своего рода специальностью Невидимок.

Например, когда они заставили всех поверить, что приливная волна обрушилась на пещеры Хейвенфилда и унесла Фостер и Декса в море.

Все были настолько убеждены этой историей – даже без обнаружения тел, – что их семьи в конце концов посадили деревца в Уондерлинг Вудс. Тем временем Фостер и Декс были похищены и заперты в человеческом городе, где их допрашивали.

У Кифа внутри все скрутило, будто он проглотил ведро гнилых помоев, когда вспомнил, как мама дала ему свой носовой платок после того, как он сломался на посадке.

Она даже положила руку ему на плечо и защищала его, когда отец отчитывал его за то, что он «устраивает представление».

Затем она сказала:

– Я и не подозревала, что ты так сблизился с кем-то из них, – что, вероятно, и побудило ее превратить его в свое личное устройство слежения после побега Фостер и Декса.

И тогда она…

Неа.

Он мог бы поиграть в «какие воспоминания о маме самые плохие?» позже.

Прямо сейчас он пытался раскрыть убийство.

Он снова оглядел перекресток, высматривая хоть какой-то блеск, но, похоже, единственное место наблюдения было направлено в сторону библиотеки.

Вероятно, именно поэтому у Форкла не было никаких записей о «несчастном случае», что казалось еще одним доказательством того, что за этим должна была стоять его мама.

Она бы выбрала местоположение стратегически, а затем спряталась в тени, ожидая появления Итана и Элеонор.

Или, может быть, она планировала, что Итан будет там, а Элеонора стала неожиданным осложнением.

В любом случае, десятилетняя девочка погибла вместе со своим отцом.

И все, что нужно было сделать его маме, это слегка подтолкнуть их телекинезом.

Любой, кто наблюдал бы за этим, предположил бы, что Итан и Элеонор споткнулись перед автобусом.

С другой стороны, у Кифа было чувство, что мама позволила бы кому-то другому сделать эту жуткую часть.

Она бы хотела сохранить свой рассудок.

Так что, возможно, она послала Трикс столкнуть их на дорогу порывом ветра. Или приказала Гезену проделать какой-нибудь странный трюк, чтобы отвлечь их – или водителя. Или позволила Умбре…

Мимо пронесся огромный красный автобус, и Киф отшатнулся.

Он был намного больше, чем автобусы, которые он видел в других городах.

У него даже был второй этаж.

Когда тебя сбивает что-то подобное…

Он не хотел представлять это, но закрыл глаза и заставил себя представить эту сцену.

Раздались бы крики. Визг шин. Вероятно, какой-то ужасный глухой удар. Люди убегали или спешили на помощь. И тела…

Он прикрыл рот рукой, но это не помешало ему подавиться, когда ужасные картины заполонили его голову.

Но после пары глубоких вдохов он понял, что изображения были ужасными и уродливыми, но в них также отсутствовала масса деталей.

Он не мог видеть, во что были одеты Итан и Элеонор, или как были уложены их волосы, или умерли ли они посреди дороги или прямо на тротуаре. Он даже не знал, как выглядела Элеонор. Он также не мог разглядеть ни одного лица в толпе или расслышать, что кто-то говорит. И он не мог увидеть время на башенных часах библиотеки, или сказать, останавливались ли какие-нибудь машины, чтобы помочь, или что-то еще из того, что запечатлела бы его фотографическая память, если бы он действительно был свидетелем этого момента, а не просто пытался его представить.

– Ничего не срабатывает, – пробормотал он, еще раз внимательно оглядевшись по сторонам и поняв, что также чувствует что-то не то.

Эмоции нельзя было стереть так, как это можно было сделать с воспоминаниями, поэтому, если бы он был там, он бы испытал потрясение, испуг, растерянность и все другие чувства, которые были намного сильнее, чем тот нервный страх, который скручивался где-то глубоко под ложечкой, и который он испытывал с тех пор, как ушел из отеля.

– Меня здесь не было, когда это случилось, – сказал он, выдохнув, когда слова дошли до него. – Я не мог быть там.

Что-то бы сработало, если бы он был там.

Фрагмент воспоминания.

Волна эмоций.

– Меня здесь не было, – повторил он, наконец начиная верить в это.

Его колени хотели подогнуться от облегчения, НО.

Это не означало, что он все еще не был вовлечен в то, что произошло.

Он достаточно хорошо видел лицо Итана Бенедикта Райта II, чтобы нарисовать его подробный портрет, и на портрете Итан держал в руках письмо от дорогой мамочки.

Так что он определенно доставил его.

А что, если в записке содержалась угроза?

Или велел Итану быть перед Британской библиотекой в день его смерти?

Это заставило Кифа очень, очень, очень пожалеть, что он не прочитал то письмо.

Он, честно говоря, не мог поверить, что не сделал этого.

Да, мама приказала ему не вскрывать конверт… даже пригрозила отправить его в Эксиллиум, если он это сделает. И да, она также заверила его, что он не сможет понять письмо, даже если попытается его прочитать, потому что оно написано на человеческом языке.

Но с каких это пор он стал обращать внимание на подобные вещи?

Если только он не…

Он мог бы осторожно вскрыть конверт, прочесть письмо мамы – или, по крайней мере, попытаться – заклеить его обратно, прежде чем доставить, и просто не осознавать этого, потому что в памяти было множество поврежденных фрагментов.

Это было больше похоже на него, а также объясняло, почему его мама просто не стерла воспоминание.

Она разрушила его.

Возможно, она знала, что он видел письмо, и должна была сделать все, что в ее силах, чтобы он никогда не вспомнил.