Текст книги "Распутанный (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Шеннон Мессенджер

Распутанный

Название: Unraveled / Распутанный

Автор: Shannon Messenger / Шеннон Мессенджер

Серия: Keeper of the Lost Cities #9.5

Хранители Затерянных Городов #9.5

Переводчик: maryiv1205

Редактор: Евгения Волкова

ДОРОГИЕ БЕССТРАШНИЕ ЧИТАТЕЛИ «ХРАНИТЕЛЕЙ»!

Прямо сейчас, у меня такое чувство, что многие из вас думают:

«Подождите, а почему эта книга 9.5? Почему бы просто не назвать ее книга 10?» Или, возможно, «Где Софи?» И я вас не виню! Я понимаю, что в этой серии я придерживаюсь несколько нетрадиционного подхода к написанию текстов, и обещаю, что не пытаюсь вас запутать!

(Хотя общение с читателями – одна из величайших радостей, которые приносит работа автора…)

Правда в том, что история «Хранителей» – это огромная головоломка, состоящая из множества важных фрагментов, которые не всегда подходят друг к другу так, как я думаю. И этот фрагмент оказался особенно упрямым, что, я полагаю, неудивительно, поскольку он связан с нашим печально известным упрямством лордом Офигенноволосым.

Конечно, вы должны были знать, что Киф не просто сидел и поглощал причудливую человеческую пищу на протяжении тридцати шести глав, которые он пропустил в «Стелларлуне». Он был занят множеством очень важных дел, о которых я планировала рассказать вам, когда он, наконец, воссоединится с Софи. Но когда я попыталась написать эти главы, они никак не ложились. В тот момент у Софи и Кифа было слишком много других неотложных проблем, и слишком много причин, по которым Киф был не совсем готов поделиться своими секретами. Итак, я оставила 9-ю книгу с туманным обещанием Кифа «когда-нибудь я расскажу тебе все о своих приключениях в Стране людей» и планировала включить все это в 10-ю книгу. Но и этот план не сработал – после множества удалений я, наконец, поняла, в чем дело.

«Приключения Кифа в Стране людей» – это его история, и единственный способ для нас в полной мере оценить то, что произошло, – это пережить эти моменты вместе с ним. Нам нужно увидеть то, что видит он, почувствовать то, что чувствует он, услышать, что он думает по мере развития сюжета.

(Видите, что я там сделала???)

И поскольку книги основная серия «Хранителей» ограничена книгой Софи от первого лица, это означало, что мне нужно было добавить в серию эту своего рода бонусную книгу. Она начинается сразу после того, как Киф убегает в конце книги 8.5 «Открытое», и рассказывает обо всем, что он делал, пока жил в Запретных городах.

Не волнуйтесь… в книге 9.5 «Разрушенный», как и в любой другой книге о Хранителях, есть множество шокирующих открытий и поворотов. Также абсолютно необходимо прочитать эту книгу перед чтением «Хранителей» 10. (И не только потому, что я все еще пишу книгу 10…)

И для всех вас, поклонников Кифа, это точно КИФ! КИФ! КИФ! (Хотя, я подозреваю, вы также обнаружите, что Софи и другие ваши любимые персонажи не так уж далеки от нас, как вы могли бы подумать).

Так что устраивайтесь поудобнее в уютном кресле, берите свои любимые закуски и приготовьтесь провести время в нашем мире с Кифстером!

целую и обнимаю

P.S.: Если вы еще не читали «Стелларлун», ОСТАНОВИТЕСЬ ПРЯМО ЗДЕСЬ. В противном случае впереди много спойлеров.

Предисловие

– Это плохая идея.

Киф не хотел произносить эти слова вслух.

Но это не имело значения.

У него давно закончились хорошие идеи.

Возможно, у него их и не было с самого начала.

Его жизнь была слишком упорядоченной.

Слишком часто им манипулировали.

К этому моменту все только росло, росло и росло.

Этот выбор, который на самом деле не был выбором.

Этот неизбежный риск.

Это испытание того, кем он был, что он мог делать, и кем он хотел быть.

Итак, пришло время довериться самому себе.

Пришло время получить ответы на некоторые вопросы.

Пришло время принять его новую реальность.

– Готов?

Он не собирался произносить это вслух, и это не было вопросом на самом деле.

Готов он был или нет, но это происходило.

Поэтому Киф сделал то, что делал всегда, когда был не в себе.

Он притворился, что понимает, что делает.

Затем он погрузился в работу, надеясь на лучшее.

Может быть, он вспоминал этот момент, зная, что именно тогда все рухнуло.

Может быть, это было новое начало, за которое он боролся.

В любом случае, было слишком поздно поворачивать назад.

Глава 1

– Хорошо. И что теперь?

Киф заставил себя задать этот вопрос вслух.

Ему нужно было снова начать пользоваться своим голосом.

В конце концов, именно поэтому он это и делал.

Или, во всяком случае, это было одной из причин… и у него не было времени думать о других страшных и стрессовых вещах, от которых он убегал.

У него и так было более чем достаточно страшных и стрессовых вещей, с которыми ему приходилось иметь дело.

Например, тот факт, что он понятия не имел, где находится и куда хочет пойти, и все, что у него было, – это маленький рюкзак, набитый эльфийскими вещами, которые, вероятно, не очень пригодятся теперь, когда он оказался в Стране людей.

Или тот факт, что человеческие эмоции подавляют сильнее, чем эмоции эльфов.

Он предполагал, что так и будет, и думал, что морально подготовился к такому натиску.

Но ничего подобного.

Это было в тысячу раз хуже, чем когда он очнулся в Центре Исцеления, пережив замечательный эксперимент своей мамы.

Все возможные ощущения обрушивались на его чувства снова, и снова, и снова, будто он оказался в эпицентре драки с кучей разъяренных огров.

Острое раздражение. Покалывающая радость. Жгучее разочарование. Зудящее нетерпение. Горькое сожаление. Теплая привязанность. Бурлящее ликование… плюс множество других ощущений, покалываний и боли, смешанных с массой громких звуков и странных запахов.

От этого ему хотелось царапать себя по коже, рвать на себе волосы, кашлять, чихать и извергать все, что было у него в желудке.

Вместо этого он обхватил себя руками за талию и попытался сделать глубокий вдох.

Не помогло.

Как и то, что он зажмуривал глаза и затыкал уши… что также не вязалось со всей этой идеей «слиться с толпой», к которой он, как предполагалось, стремился.

Он с трудом разлепил глаза и попытался сосредоточиться.

Слишком яркий солнечный свет размывал все вокруг, но, прищурившись, он смог разглядеть пустынный участок и несколько треугольных строений. Киф был почти уверен, что это те самые пирамиды, о которых он слышал из истории эльфов – те, которые эльфы помогали людям строить в те времена, когда эльфы и люди пытались стать лучшими друзьями.

Здания теперь выглядели старыми и обветшалыми, но это, казалось, не беспокоило огромную толпу, собравшуюся в изнуряющую жару, в основном для того, чтобы запечатлеть себя, притворяющимися, что они балансируют пирамидами на своих головах, по какой-то странной причине.

Они также разговаривали.

И смеялись.

И чувствовали.

Так много. Чувств.

Слишком много.

Это было уже слишком.

Напряжение в мозгу Кифа все нарастало, нарастало и нарастало, но это было далеко не так страшно, как слово, которое складывалось у него в горле.

Тяжелый ком, который он не мог проглотить, но отказывался выплевывать.

Он не знал, что это за слово, но знал, что, если он его произнесет, его страдания исчезнут.

Все будет совершенно спокойно, блаженно тихо и…

По-настоящему жутко.

Киф сжал челюсти и потряс головой, пытаясь прогнать это слово.

Когда не сработало, он прокрутил в памяти тот день, когда отдал свой первый приказ.

То, как все застыли с открытыми ртами, с тупыми, немигающими глазами.

Пустые оболочки людей, о которых он заботился.

Он с трудом нашел способ вытащить их из этого состояния… и понятия не имел, сможет ли снова навести порядок в подобной ситуации.

Особенно с людьми, у которых не было никакой ментальной защиты.

Он попытался представить и это.

Все невинные люди вокруг него застыли, как кучка потных статуй.

Взрослые.

Дети.

Даже несколько крошечных младенцев.

Ком в горле исчез, когда он увидел это, но тут же возник снова, когда группа людей в футболках с надписью «ИСТЛЕЙКСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА! ВПЕРЕД, БОЕВЫЕ ЛАМЫ!» обрушилась на него ураганом тошнотворной тоски.

Пора двигаться.

Где-то поблизости должен был быть не такой хаос.

Где-то он мог подумать.

Дышать.

Взять себя в руки.

Но когда он попытался протиснуться сквозь толпу, их раздражение обрушилось на него, как метательные звездочки гоблинов, и невысказанный приказ сорвался с его языка и прижался к губам.

Киф стиснул зубы и развернулся, ища место, куда он мог бы легко прыгнуть, оставаясь незамеченным.

Все, что он нашел, – это люди, люди и еще раз люди, а также несколько сварливых верблюдов и самодовольных кошек, помахивающих хвостами.

Все в порядке.

Со мной все будет в порядке.

Он повторял эти слова про себя, надеясь, что так они сбудутся.

Но толпа сомкнулась еще плотнее, вынуждая его начать толкаться, чтобы хоть как-то продвинуться вперед, и их гнев был подобен горгодону, вгрызающемуся в его череп.

В ушах у него звенело, а колени подкашивались, но как раз в тот момент, когда все закружилось, он, наконец, нашел выход.

Уродливое сооружение – оно называлось автобусом? Он не мог вспомнить – извергало дым и химикаты. Но оно было достаточно большим, чтобы за ним можно было спрятаться.

Он нырнул за одно из задних колес и достал свой следопыт, жалея, что не знает, куда приведет его любая из граней голубого кристалла.

Он украл следопыт у отца, и, к его досаде, к нему не прилагалось никаких инструкций.

Пожалуйста, пусть будет тихое место, взмолился он, наугад закрепляя кристалл на месте и подставляя его солнцу. Какое-то менее людное место.

Он повторял мольбы, пока свет уносил его прочь.

Затем не было ничего, кроме нахлынувшего тепла и покалывающей свободы – пока он не восстановился.

Сначала его поразили звуки.

Крики, улюлюканье, одобрительные возгласы и свист.

За которыми последовали ОШЕЛОМЛЯЮЩИЙ ВОСТОРГ и НЕИСТОВАЯ ЯРОСТЬ.

Он стоял перед огромной ареной, заполненной людьми, большинство из которых были одеты в ярко-красное, но некоторые – в темно-синее. Обе группы переживали ВСЕ ЭТО, крича друг на друга по поводу очков, судей и пенальти. Затем раздался свисток, и началось столпотворение.

Слово, пузырившееся на языке Кифа, превратилось в кипящую лаву.

Он больше не мог сдерживать извержение, но, собрав последние силы, развернул следопыт и устремился к свету, не заботясь о том, увидит ли его кто-нибудь.

Возможно, они не поверили своим глазам.

Или, может быть, появятся истории о несчастном мальчике с растрепанными волосами, который «волшебным образом» исчез.

Это не имело значения.

Все было бы лучше, чем то, что случилось бы, останься он здесь подольше.

Ему просто хотелось знать, куда он направляется.

Другая толпа, вероятно, разобьет его вдребезги.

Даже прыжки казались слишком изнурительными.

Свет продолжал действовать ему на нервы, и он чувствовал, как его концентрация ускользает, ускользает, ускользает.

Было бы намного проще просто… отпустить.

Остаться в ярком, мерцающем тепле, и ему никогда не придется беспокоиться о том, кому он может причинить боль, или что может случиться, если…

НЕТ!

Киф взял себя в руки и держался так крепко, как только мог.

Он должен был продолжать бороться.

Как бы ни устал.

Если Фостер смогла продолжать бороться после всего, что ей пришлось пережить, то и он сможет… и как только он вспомнил это имя, то нашел совершенно другую причину для борьбы.

Карие глаза с золотистыми крапинками и маленькой морщинкой между ними.

Всякий раз, когда она смотрела на него, у нее появлялась эта милая морщинка беспокойства.

Потому что ей было не все равно.

Может быть, не так, как ему хотелось бы.

Но гораздо больше, чем он заслуживал.

Ради нее он был обязан бороться изо всех сил и так долго, как только мог.

И, честно говоря?

Он был обязан и перед самим собой тоже.

Поэтому он сосредоточился и приготовился к новой эмоциональной волне, пока его тело восстанавливалось.

Глава 2

Прохладный, бодрящий воздух коснулся кожи Кифа.

Ветки заскрипели и затрещали.

Неподалеку журчала река.

И…

Вот и все.

Киф рухнул на землю и закрыл лицо руками.

Возможно, он тоже немного прослезился… особенно когда выглянул из своего кокона жалости и обнаружил, что находится посреди леса, окруженного красными, оранжевыми и желтыми деревьями.

Ни людей.

Ни эльфов.

Ни несносного телохранителя-огра.

Наконец-то он остался один.

Это было такое невероятное облегчение.

И в то же время очень угнетающее.

Неужели это был единственный способ, которым он мог сейчас справляться?

Было ли это частью ужасного плана его матери с самого начала?

Отрезать его от всех, кто был ему дорог, и ждать, когда он сломается?

– Забудь об этом.

Киф произнес эти слова вслух, радуясь, что к нему вернулся голос.

Приказ отступил в темный уголок сознания, откуда бы он ни исходил, там он и останется.

Киф прочистил горло и выпрямился во весь рост.

– Я буду контролировать эти способности.

Это прозвучало так, будто он сам в это верил.

Но он должен был в это поверить, даже несмотря на то, что Декс не смог придумать никаких приспособлений, которые могли бы ему помочь, а от мерзкой стряпни Элвина и Кеслера ему стало только хуже.

Должен был быть какой-то способ справиться с этим.

В противном случае его мама победила.

Мысли о ее самодовольном, бессердечном выражении лица, когда она сказала ему принять перемены, было достаточно, чтобы он поднялся на ноги, стряхнул с туники хрустящие листья и закинул рюкзак на плечо.

Он бежал из Затерянных городов не потому, что сдавался.

Он ушел, чтобы обезопасить всех, пока не выяснит, что с ним происходит, и либо найдет способ остановить это, либо позаботится о том, чтобы никто никогда не узнал, на что он способен.

И если Черному Лебедю удавалось сохранять существование Фостер в тайне более двенадцати лет, пряча ее среди людей, тот же трюк должен был сработать и с ним.

Это был надежный план.

Он просто должен был придерживаться его.

Да, возможно, это будет сложнее, чем он себе представлял, но что еще было нового?

Он рос с холодным, осуждающим отцом и злой, неуравновешенной матерью, которая постоянно пыталась убить его друзей.

Он мог справиться с чем угодно.

На самом деле, он с нетерпением ждал финальной схватки с Дорогой Мамочкой.

В конце концов, разве не так все должно было закончиться?

Своего рода эпическая битва, в которой он раз и навсегда докажет, что она никогда не сможет заставить своего маленького Наследника делать то, что она от него хочет?

И бонус: он сможет использовать свои ужасные новые способности, чтобы разрушить все, что она построила.

А потом прикончит и ее.

Холодок пробежал у него по спине при этой мысли, но это был не страх.

Или боязнь.

Или вина.

Это даже не было сомнением.

Это было больше похоже на… предвкушение.

Раньше он боялся, что ему не хватит сил. Или что его эльфийские инстинкты, как Ро любила их называть, замедлят его движение, прежде чем он сможет нанести последний удар.

Но это было единственное изменение, с которым он смирился.

Сейчас он был слишком зол, чтобы колебаться.

Слишком хорошо понимал, насколько его мама заслуживала того, что должно было произойти.

Он был готов бороться с ней всем, что у него было.

Не сдерживаясь.

Без пощады.

И если он выживет…

Он не знал, как закончить это предложение.

Слишком много «что, если» стояло на пути.

Слишком много рискованных возможностей.

Но это не помешало ему снова представить себе эти прекрасные карие глаза и счастливые искорки, сияющие в уголках.

Фостер улыбалась не так часто, как того заслуживала, но когда она это делала?

Это было абсолютное совершенство.

С другой стороны… прочитав его письмо, она, возможно, не очень-то обрадуется ему.

Она и так была в бешенстве из-за того, что он согласился с приказом Совета держаться от нее подальше, пока не овладеет своими новыми способностями. И она определенно не была бы в восторге от его плана «Спрятаться среди людей».

Он не мог винить ее за это, поскольку последний раз, когда он сбежал, был настоящей катастрофой.

Но на этот раз у него действительно были веские причины!

Он просто… он не мог их объяснить.

Он хотел, но это было бы связано с раскрытием тайны, которая ему не принадлежала.

Поэтому он оставил свое сообщение расплывчатым и умолял ее доверять ему. Что, вероятно, означало, что она проигнорирует все, что он скажет, и попытается разыскать его и вернуть в Затерянные города.

На самом деле он бы не удивился, если бы она уже начала его искать.

Как долго его не было?

Он быстро подсчитал и…

Ух ты.

Действительно ли прошло меньше пятнадцати минут с тех пор, как он покинул Хейвенфилд?

Он снова сосчитал и… да.

Он не знал точного времени, так как не смотрел ни на какие часы. Но он пробыл у пирамид не более десяти минут, прежде чем эмоции захлестнули его. Затем он смог пробыть на арене всего несколько секунд, прежде чем ему пришлось бежать. И он никак не мог пробыть в этом лесу больше пяти минут.

Так что… да.

Он опустился на землю и снова свернулся калачиком, изображая жалость.

Нет смысла стоять здесь, притворяясь уверенным в себе, когда он не мог продержаться и пятнадцати минут среди людей, не потеряв самообладания… дважды.

Но… он не потерял самообладания.

Это же должно было что-то значить, верно?

К тому же, возможно, именно из-за того, что все произошло так быстро, ему было так тяжело.

У него не было возможности сориентироваться.

Если бы он смог пробыть где-то достаточно долго, чтобы привыкнуть, его следующий прыжок прошел бы намного плавнее.

Он не был полностью впечатлен этой маленькой ободряющей речью, но этого было достаточно, чтобы поднять его на ноги.

И, кстати, то, что Фостер отсутствовала недолго, также означало, что ему не нужно было беспокоиться о том, что его кто-то будет искать.

Грейди сказал так, что Фостер, возможно, не будет дома какое-то время.

Мурашки побежали по коже Кифа, когда он вспомнил, почему.

Она сожгла один из складов Невидимок.

Киф, честно говоря, понятия не имел, как отреагировать на такое развитие событий, но он никогда не забудет страх, затуманивший глаза Грейди, когда он рассказывал ему об этом.

Грейди даже попросил его остаться в Затерянных городах на случай, если Фостер понадобится помощь.

Он был очень напуган.

Вот почему Киф согласился взять с собой импартер Грейди и пообещал ответить… если Грейди действительно воспользуется им, чтобы связаться с ним.

Но он и представить себе не мог, что такое может случиться.

Фостер могла постоять за себя.

На самом деле, Киф хотел, чтобы члены совета сделали большие плакаты с надписью «Наш Мунларк Жжёт!» и развесили их на своих замках.

Это была совсем другая победа.

Кто знает, сколько тщательно продуманных планов его мамы только что сгорело дотла?

Но…

Это повлечет за собой последствия.

Киф попытался представить, как его мама отреагирует на эту новость.

Станет она кричать, ругаться и швыряться вещами?

Нет.

Она встанет, совершенно спокойная. Вздернув подбородок и пригладив волосы. Вероятно, улыбнется, планируя месть.

И что-то в этом образе заставило Кифа вспомнить что-то давнее.

Он не мог сказать, пыталась ли его мама стереть это из памяти, или же его мозг похоронил это вместе с другими тревожными воспоминаниями из детства, чтобы защитить его.

В любом случае, теперь он мог четко видеть каждую деталь.

На вид ему было лет восемь, и он сидел, сгорбившись, за туалетным столиком в своей спальне, наблюдая, как отец уносит с собой все его любимые туники. Отец утверждал, что они выглядят неряшливо и просто. Не подходят для Сенсенов. Он также густо намазал волосы Кифа какой-то жидкостью и приклеил их к его черепу. И он заставил Кифа надеть накидку, украшенную драгоценными камнями, хотя они никуда не собирались, а когда Киф заметил, что у него нет герба Сенсенов, чтобы прикрепить, отец сказал ему: «Ты еще не заслужил».

Киф подождал, пока не услышал, как завертелся вентилятор, затем схватил баночку с гелем для волос и швырнул ее в зеркало.

Липкая жидкость разлетелась во все стороны, а по стеклу пошли трещины.

Киф ухмыльнулся… пока не понял, что мама стоит прямо у него за спиной.

Он приготовился к тому, что она позовет отца.

Но она только прищелкнула языком и сказала, что лучше прибраться здесь.

Когда она повернулась, чтобы уйти, она добавила: «Ты напрасно тратишь свой гнев».

Киф фыркнул. «Что это значит?»

Она подошла ближе, изучая свое искаженное отражение в разбитом зеркале. «Это значит, что гнев – величайшая сила, которая есть у любого из нас. Сохрани ее. Она тебе понадобится».

У него пересохло во рту, когда он увидел напряженность в ее глазах. «Для чего?»

Трудно сказать. Она улыбнулась, но было больше похоже, что оскалилась, когда добавила: «Но когда-нибудь мы с тобой совершим невероятные дела вместе, Киф. И когда мы это сделаем, нам понадобится вся эта ярость для любого, кто встанет у нас на пути».

Глава 3

– Мама года снова в ударе, – пробормотал Киф, сам не зная, почему говорит вслух.

Возможно, ему нужно было напомнить себе, что он уже не тот растерянный восьмилетний мальчик, который удивляется, почему мама вдруг показалась ему такой страшной.

Он не знал, почему был так удивлен.

Он прекрасно понимал, что его мама самая худшая из всех.

Но… он не мог понять, почему она всегда казалась такой уверенной, что он будет на ее стороне.

Она никогда не была хорошей матерью.

Он ей даже не нравился.

Неужели она думала, что его это не волнует, потому что считала свой план таким блестящим?

Или, может быть, она действительно ожидала, что ее эксперименты превратят его в послушную маленькую марионетку.

– Этого никогда не случится, – сказал он деревьям и всем остальным, кто был готов слушать. – Вы слышите меня? Я НИКОГДА НЕ СДЕЛАЮ ТО, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ!

Он, конечно, знал, что мама его не услышит.

Но ему было приятно сказать это.

И, как ни странно, он был рад, что в его мозгу всплыло это гнетущее воспоминание.

Оно доказывало, что он был прав, когда исчез.

У его мамы слишком много планов на него.

Пока он не узнает, кто они такие, и не разработает свой собственный надежный план, ему нужно будет держаться как можно дальше.

А это означало, что ему также нужно иметь возможность находиться среди людей дольше нескольких минут, не опасаясь, что все оцепенеют.

– Ты справишься, – сказал он себе. – Тебе просто нужно немного отдохнуть. Завтра начну с чистого листа.

Когда он это сказал, это прозвучало так просто.

Будто он не был совсем один в незнакомом лесу, не спал всю ночь, подложив под голову пухлый рюкзак вместо подушки и с одеялом из мокрых листьев, потому что его мозг включался в жуткий режим самоконтроля, когда он оказывался где-нибудь, где были настоящие кровати.

Будем надеяться, что никто не пройдет мимо и не подумает, что от него вкусно пахнет…

Он развернулся, вглядываясь в тени в поисках горящих глаз.

Пока никаких, но это не значит, что их там не было.

Он вздохнул и провел руками по лицу… и обнаружил совершенно новую причину для паники, когда его пальцы коснулись металлического шнурка, висевшего у основания шеи.

Его регистрационный кулон.

Он планировал оставить его поверх своей записки в комнате Фостер, чтобы еще раз сказать: «Не пытайся меня найти». Но потом он отвлекся на Игги, Грейди и свои собственные сомнительные мысли и совсем забыл об этом.

Шнур порвался с громким щелчком, и он изо всех сил швырнул кристалл в ближайшее дерево.

Тот отскочил, не оставив на нем ни царапины.

Удар ногой не причинил ему никакого вреда.

Он просто утонул в листве.

В конце концов, ему пришлось разбить его о пару камней, пока от кулона не осталась только блестящая пыль.

Но любой, у кого есть доступ к его каналу, например, маленький приятель его мамы – технопат, или Совет, или Декс, все равно смогут отследить его до последнего зарегистрированного местоположения.

Киф выдал целую серию слов, за которые Ро дала бы ему пять.

Похоже, его поход в лесной лагерь больше не рассматривался.

Нет!

Ему придется вернуться к случайным прыжкам по свету.

«Может быть, я найду место получше», – пытался он убедить себя, доставая свой следопыт. Пустынный тропический остров был бы великолепен.

Он мог бы построить себе гигантский замок из песка и назвать его Кифетопия!

Но, конечно, ему не так повезло.

На самом деле, вселенная явно имела на него зуб, потому что он снова появился в самом ярком, шумном и ошеломляющем городе, который когда-либо видел.

Здания представляли собой мешанину разных стилей и форм, все они были соединены воедино и освещены мигающими неоновыми огнями. Со всех сторон доносилась музыка. Сигналили машины. На гигантских вывесках мелькали рекламные объявления о цирковых представлениях или о том, что называется «ПОКЕР», «БЛЭКДЖЕК» и «ШВЕДСКИЙ СТОЛ НА ВСЕ СЛУЧАИ ЖИЗНИ». Люди в ярких одеждах, спотыкаясь, ходили вокруг, неся в руках почти такие же высокие, как они сами, стаканы, наполненные разноцветными жидкостями. И эмоции, витавшие в воздухе, были какими-то взвинченными и нечеткими.

Кожа Кифа гудела, а голова наполнилась густым, мутным туманом, когда на его языке сформировалась новая команда – слово, которое казалось скользким и гладким и было готово сорваться с его губ при следующем вдохе.

Он сделал один неуверенный шаг и почти уткнулся лицом в липкую, покрытую мусором землю, понимая, что больше оставаться здесь нельзя.

Хорошей новостью было то, что он сомневался, что кто-нибудь заметил, как он поднял следопыт и прыгнул по свету.

Но место, где он появился, было совершенно по-новому убого.

Ему не нужно было беспокоиться о том, чтобы контролировать кого-либо – но только потому, что он вновь появился посреди снежной бури, и кружащийся лед и снег скрыли мир.

Ветер царапал его кожу, пока он пробирался по сугробам высотой по колено, гадая, сможет ли регулирование температуры тела уберечь его от превращения в ледышку. Но холод проникал глубоко в кости, заставляя сердце биться быстрее, а конечности неметь.

– П-п-п-перестань, – проворчал он сквозь стучащие зубы, пока его трясущиеся руки пытались снова настроить следопыт. – Д-д-д-д-должж-ж-ж-жно-о-о-о-о-о-о же бы-ы-ы-ы-ы-ы-ыть где-т-т-т-то что-т-т-т-т-т-то не т-т-т-такое уж-ж-ж-ж-жасное.

Ему было все равно, уродливое ли это место.

Или вонючее.

Ему просто нужно было побыть одному… и не замерзнуть насмерть.

И, возможно, вселенная, наконец, сжалилась над ним, потому что теплый, струящийся свет высадил его посреди другого тихого леса.

Он был более серым и холодным, чем предыдущий, с твердой, промерзшей землей, покрытой колючими сосновыми иглами. Но Киф все равно обхватил руками ближайшее дерево и прижался к нему так крепко, как только мог.

– Я больше никогда не буду перемещаться, – пробормотал он в шершавую кору. – Вот и все. Теперь я здесь живу.

Он шутил только наполовину и обнимал дерево дольше, чем мог бы гордиться, прежде чем отступил назад и оглядел окрестности.

Вдали виднелись заснеженные горы.

Ранние отблески заката прочертили небо.

Было холодно и красиво, но он также чувствовал, что температура падает, так что ночь обещала быть очень долгой, очень холодной и очень одинокой.

Или, может быть, недостаточно одинокой.

Земля была усеяна следами животных, и они не были похожи на крошечных, приятных созданий.

Киф скрестил руки на груди, пытаясь сохранить хоть какое-то тепло, пока искал хоть какое-то укрытие.

Лучшим, что он смог найти, было дерево, на котором сосулек было немного меньше, чем на других.

Если бы он взлетел на более высокие ветки, то смог бы разбить там лагерь и надеяться, что никто не полезет за ним. Но ему нужно было убедиться, что он не ворочается во сне, иначе он шлепнется!

По крайней мере, теперь ему не нужно было беспокоиться о том, что его кто-нибудь найдет.

Он попытался вспомнить, какие еще устройства слежения он мог упустить, но был уверен, что у него все под контролем.

Он не носил нексус уже много лет.

Декс так и не подарил ему ни одного из тех тревожных колец, которые он делал для всех остальных, – Киф всегда хотел вызвать его на дуэль.

И Ро согласилась уберечь его от своих жутких бактерий огров.

Так что, если только у Грейди не было способа отследить сигнал своего импартера – что казалось маловероятным, – его было совершенно невозможно отследить.

Хорошо.

Фостер все еще могла проявить свою сверхтелепатическую способность и передать ему в мозг кучу сообщений, но она не сможет сказать, где он находится.

Если только она не покопается в его последних воспоминаниях и не найдет достаточно подсказок, чтобы догадаться о его местонахождении…

Обычно она не нарушала правила телепатии подобным образом, но могла сказать себе, что делает это, чтобы защитить его.

Киф вздохнул и закрыл глаза, представив себе гигантскую каменную стену вокруг своего разума.

Он вложил все свои душевные силы до последней капли в то, чтобы сделать этот барьер как можно более плотным и непробиваемым, но он знал, что не сможет преградить ей путь.

Никто не смог бы.

Ему придется игнорировать ее, от чего у него сдавило грудь, а на сердце стало тяжело и холодно.

Телепатические беседы с Фостер были одним из его самых любимых занятий во всем мире.

Каждый раз, когда ее голос звучал у него в голове, он не мог сдержать улыбки… даже когда она пыталась накричать на него.

Но ничего хорошего из разговора с ней прямо сейчас не вышло бы.

Она не смогла бы убедить его вернуться.

И он уже сказал все, что мог, в своей записке.

На самом деле, он, честно говоря, не мог поверить в то, что сказал ей.

Его щеки вспыхнули, когда он представил себе свое поспешно нацарапанное признание.

«Ты много значишь для меня, Фостер. Больше, чем ты когда-либо можешь себе представить.»

Часть его все еще не понимала, почему он почувствовал необходимость добавить эти слова.

Он просто… не мог уйти, не сказав ей, наконец, правду… после того, как столько лет скрывал ее.

И да, это была Фостер, так что, возможно, она убедила себя, что он говорил это только «как друг».

У нее был дар поднимать «забывчивость» на новый восхитительный уровень.

Но Киф был уверен, что она точно поймет, что он пытается сказать.

Он просто понятия не имел, как она отреагирует.

Может быть, она покраснеет.

Может быть, она съежится.

Может быть, она будет так хохотать, что описается в свои леггинсы.

А может, она скомкает бумагу и выбросит ее, надеясь, что он останется в Стране людей и им никогда не придется иметь дело с той горой неловкости, которую он нагромоздил на их дружбу.

Или, может быть, она побежит прямиком к Фитцу и все ему расскажет… и Фитци начнет ревновать и, наконец, поймет, каким дураком он был, что позволил ей уйти. Потом он станет молить о прощении, и после долгих-долгих уговоров Фостер признается ему, что именно он всегда заставлял ее сердце учащенно биться.

А Фитци заправит ей волосы за уши, и она прикусит губу, когда он наклонится к ней, и…