Текст книги "Распутанный (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Киф даже не пытался скрыть дрожь.

Рядом не было никого, кто мог бы упрекнуть его в ревности или пристыдить за то, что он сидел сложа руки и позволил Фитцфи случиться. Как будто он должен был встать между ними с криком «НЕТ! ВЫБЕРИ МЕНЯ!»

Софи заслуживала лучшего.

Она должна была выбрать того, кого хотела, и никто не должен был бороться за нее, словно она была последним призом в Абсолютном Чемпионате по Заляпыванию.

И… она хотела Фитца.

Киф знал это наверняка.

Это маленькое преимущество давала эмпатия.

Он понимал чувства Фостер даже лучше, чем она сама.

С другой стороны, в последние несколько раз, когда он был рядом с ней, ее чувства к Фитци были… другими.

Немного обиженными.

Немного грустными.

Определенно разочарованными.

Даже немного сердитыми.

Похоже, ее влюбленность начала угасать.

Но за всем этим скрывалось еще много нежности. Так что Киф был уверен, что Фитци найдет способ все исправить, и это был только вопрос времени.

Несколько глупых подарков, которые он так хорошо умел дарить. Множество извинений. И Фитцфи вернется, чтобы отомстить.

Киф сжал руки в кулаки при этой мысли, что было нелепо!

Весь этот мыслительный процесс был нелеп!

Сколько времени он только что потратил впустую, зацикливаясь на своей глупой безответной влюбленности?

Намного дольше, чем он потратил на то, чтобы придумать, как пережить ночь, не превратившись в легкую закуску для голодного зверя.

И определенно дольше, чем он мог общаться с людьми, прежде чем попытаться использовать свой контроль над разумом.

Вот на чем ему нужно было сосредоточиться.

На решении этих проблем.

А не на этой жалкой тоске.

С другой стороны… Мысли о Фостер были действительно хорошим способом отвлечься.

Все это время, пока он стоял там, размышляя о том, что она может чувствовать, а может и не чувствовать, он не дрожал, не чувствовал, как усиливается ветер, и не осознавал, что у него стучат зубы.

Что, если в этом и заключается разгадка проблемы эмоциональной перегрузки человека?

Может быть, если он сосредоточится на Фостер в следующий раз, когда окажется в окружении людей, то сможет отключиться от всего остального шума, который продолжал будоражить его чувства и выводить из себя.

Этот план, казалось, стоил того, чтобы попробовать – тем более, что это могло стать его билетом в теплую постель, а не в походом в заснеженные горы, где нужно было постараться не упасть с дерева и не быть съеденным.

Но на всякий случай он запомнил, какая грань привела его туда на своем следопыте. Таким образом, у него будет гарантированный побег из толпы, если операция «Фостер» по отвлечению внимания обернется грандиозным провалом.

– Ого, я действительно это делаю? – спросил он, поворачивая кристалл к другой случайной грани.

Идея показалась ему довольно ужасной.

Но это было в некотором роде его специальностью.

И, возможно, это было достаточно безрассудно, что сработает.

Он сделал последний успокаивающий вдох, поднося следопыт к свету.

– Здесь ничего не происходит, – прошептал он, когда тепло унесло его прочь. – Включаем «Фостер-мысли»!

Глава 4

«Думать о Фостер», – напомнил себе Киф, вновь обретая форму в каком-то очень холодном, шумном и мокром месте, – и волна эмоций тут же попыталась растоптать его, как стадо разъяренных стегозавров.

Думать о Фостер.

Думать о Фостер.

Но не в навязчивом смысле, он счел нужным пояснить. Нет причин делать это еще более странным.

Он был просто парнем, который думал о подруге, которая также оказалась милой, красивой, храброй, гениальной и о миллионе других вещей, которые делали ее его самым любимым человеком на свете… ну, знаете, чтобы у него не возникло соблазна обрушить свои жуткие силы на кучу невинных людей.

Грустный смешок заклокотал у него в горле, и он подавил его на случай, если вместе с ним попытаются вырваться какие-нибудь команды.

Думать о Фостер.

Думать о Фостер.

Думать о Фостер.

Она, вероятно, знала, где он находится, поскольку большая зеленовато-голубая башня и огромные водопады вдалеке казались довольно значимыми достопримечательностями. Огромная толпа, одетая в ярко-синие накидки поверх одежды, собралась, чтобы охать и ахать от масштабов происходящего – по крайней мере, Киф предположил, что они этим занимались.

Он ничего не слышал из-за рева падающей воды.

Но в воздухе повисло смутное чувство благоговения, более плотное, чем туман, окутывающий все вокруг.

Он также чувствовал какое-то нервное нетерпение, будто все ждали, что что-то произойдет.

И острое раздражение – вероятно, из-за того, что воющий ветер был не из приятных, а все вокруг было мокрым и зябким.

Кроме того, чувствовался легкий намек на нервозность, от которого у него слегка скрутило живот.

И…

Это не значит думать о Фостер!

Киф откинул влажные волосы с глаз и сделал медленный, успокаивающий вдох.

Хорошо. Если бы Фостер была здесь, она, вероятно, сказала бы, что нам следует выяснить, почему все носят эти уродливые синие вещи.

Может быть, чтобы сохранить одежду сухой?

Если это было так, то, похоже, покрытие не работало.

Его взгляд переместился на промокшую толпу, и голова у него закружилась, кружилась, кружилась.

Так много людей.

Так много чувств.

Так много тумана, ветра и шума.

Это было слишком.

Он…

Нет!

Очевидно, что размышлений о Фостер в терминах «если» и «вероятно» было недостаточно.

Если он хотел, чтобы операция по отвлечению внимания Фостер сработала, ему нужно было полностью погрузиться в режим бредовых грез наяву.

Поэтому он сделал еще один глубокий вдох и представил себе Фостер, стоящую прямо рядом с ним с застенчивой улыбкой.

Ее волосы хлестали по щекам, и она, прежде чем протянуть ему руку, заправила их за уши.

– Держись за меня, – крикнула она сквозь шум воды. – Мы не хотим разлучаться.

Киф сосредоточился на своей ладони, представляя, какими теплыми и мягкими будут ее пальцы, когда они обхватят его, и закатил глаза, когда его сердце пропустило несколько ударов.

Это определенно был новый уровень патетики.

Но… похоже, это действительно помогало!

Чем больше он заставлял себя верить, что Фостер рядом с ним, тем легче ему было отключиться от всего остального.

Он представил, как накидка прилипнет к ее рукам – точно так же, как его промокшая туника прилипла к плечам, – и представил, как она протягивает свободную руку и нежно теребит ресницы.

Она всегда так делала, когда нервничала, хотя иногда пыталась сдержаться, чтобы никто не мог догадаться, что она чувствует.

Но Киф всегда знал.

Это была одна из тех вещей, которые привлекли его внимание, когда они впервые встретились.

Он прогуливался в своем любимом месте, когда по коридору пронесся ураган паники, сопровождаемый вундеркиндом, которого он никогда раньше не видел, и он не мог решить, что круче: возможность чувствовать ее эмоции, не нуждаясь в контакте, или возможность познакомиться с таинственной новой девушкой.

С тех пор он стал президентом фан-клуба Фостер.

И, может быть, когда-нибудь…

Он не позволил себе закончить мысль. Но надежда все еще теплилась в его груди, заглушая все остальные ощущения… что было невероятно нелепо, но в то же время и в некотором роде выигрышно.

«Продолжай в том же духе!» сказал себе Киф, когда толпа двинулась вперед. «Думай о Фостер!»

Он попытался разглядеть, куда все идут, но, когда его взгляд расширился, он слишком остро осознал реальность. Поэтому сосредоточил внимание на своей руке и представил, как Фостер тянет его за собой, говоря:

– Давай пойдем сюда.

Толпа становилась все гуще, и казалось, что все следуют друг за другом.

– Нам нужно придумать, где взять одну из этих синих обложек, – предложила Фостер. – Тебе нужно слиться с толпой.

Киф рискнул оглянуться, пытаясь разглядеть, нет ли где-нибудь киоска или магазина, торгующего ими, но ничего не мог разглядеть за толпой.

Однако он заметил группу, которая выглядела так, будто они были в основном его ровесниками, и у некоторых из них синие покрывала были накинуты на плечи, а не надеты целиком. Поэтому он догнал их и пошел в ногу с ними, стараясь выглядеть так, будто принадлежал к их группе.

Просто не высовывайся и не привлекай внимания.

Казалось, все было достаточно просто, пока он не поскользнулся на луже и чуть не врезался лицом в фонарный столб.

Киф покраснел и представил, как Фостер развеселится… хотя, после стольких раз, когда он дразнил ее за неуклюжесть, он это вполне заслужил.

Смотри под ноги.

В этот момент он не мог сказать, чей голос звучал в его голове – его или Фостер, – но это было прекрасно.

Пусть это будет иллюзия!

Он представил, как обнимает ее за плечи – чтобы сохранить равновесие, конечно, – и пытается сообразить, куда идет. Но по рассеянным взглядам было трудно сложить картину воедино.

Он знал, что дорожка огорожена металлическими перилами. А с одной стороны от него река. И толпа, которая становилась все больше и больше.

– Не думай о них, – приказал голос Фостер. – Посмотри на небо. Видишь, как светло?

Несмотря на то, что густые серые облака закрывали солнце, Киф мог сказать, что было намного раньше, чем в лесу, из которого он только что вышел, и это было очень странно.

Он забыл, что люди еще не придумали, как привязать все свои города к одному часовому поясу.

– Ты к этому привыкнешь, – пообещала Фостер.

Киф сомневался в этом. Но, может быть…

Он снова споткнулся, на этот раз о чьи-то ноги.

Их раздражение захлестнуло его, когда он отшатнулся и схватился за перила, чтобы сохранить равновесие.

Он не заметил, что толпа перестала двигаться.

Или что они выстроились в линию.

– Нам нужно выяснить, чего они ждут, – сказала ему Фостер.

Все, что он смог найти, это табличка с надписью «ДЕВА ТУМАНА», что не имело особого смысла.

Так назывался один из водопадов?

Название казалось странным, но у людей действительно было множество причудливых мифов и легенд, так что, возможно, они верили, что в воде живет какая-то волшебная девушка.

В его голове промелькнула картинка, которую он где-то видел – человеческий рисунок рыжеволосой девушки с зеленым рыбьим хвостом, – и ему захотелось спросить Фостер, действительно ли люди думают, что русалки выглядят именно так.

Но ее там не было… и как только он произнес эти слова, реальность обрушилась на него сильнее, чем падающая вода.

Эмоции обрушились на него со всех сторон, заставляя его голову пульсировать, а желудок скручиваться, когда в горле застрял новый обжигающий приказ.

НЕТ!

ДУМАЙ О ФОСТЕР!

Киф закрыл глаза и представил себе ее лицо, позволяя своей фотографической памяти запечатлеть каждую мельчайшую деталь.

Каждый отблеск золота в ее глазах.

Каждый теплый оттенок карего.

Ему приходилось рисовать Фостер несколько раз – это было частью его проекта «записывай свои воспоминания», когда он пытался найти то, что скрывала от него мама.

Но он никогда не мог передать глубину ее взгляда.

Ее глаза излучали слишком большую силу.

И удивление.

И страстность.

От них действительно захватывало дух.

Как и от нее самой, но она понятия не имела об этом.

Киф понимал почему.

Она выросла с мыслями о кучке завистливых детей, которые ненавидели ее за то, что она не такая, как все. И со временем все эти оскорбления стали казаться правдой.

Вот почему Кифу хотелось ударить Черного Лебедя за то, через что они заставили ее пройти.

Оставив ее одну в мире, которому она никогда не принадлежала, наделив ее способностями, которые она не могла понять или контролировать, и позволив ей поверить, что это ее вина, что она не вписалась в этот мир.

Конечно, они отдали ее в семью, которая заботилась о ней, но они также знали, что эта семья будет разрушена, и ей придется оставить все позади и начинать все сначала в месте, где ничто не имело смысла, а множество людей хотели ее убить.

И тогда они ожидали, что она спасет всех.

Решит проблемы, накопившиеся за несколько тысячелетий, без какого-либо реального плана, как это сделать.

Заставляли ее рисковать своей жизнью снова, и снова, и снова.

Толпа двинулась вперед, и Киф, не отрывая взгляда от своих ног, последовал за ней, пытаясь сосчитать, сколько раз Фостер чуть не погибла, чтобы отвлечься.

Ее похитили.

На Силвени напали возле убежища Черного Лебедя.

И кто мог забыть ледяную битву на горе Эверест, когда он впервые узнал, что за всем этим стоит Дорогая Мамочка?

Затем король Димитар попытался убить их в Равагоге.

А Финтан и Брант разрушили замок в Люменарии вокруг нее.

А его мама пыталась утопить всех в Атлантиде.

Он не хотел думать о нападении Умбры или о том, насколько Фостер застряла в Лечебном Центре, сражаясь с этими ужасными отголосками.

Затем им пришлось сразиться с небольшой армией кровожадных новорожденных троллей-мутантов.

А потом, конечно, произошли все эти жуткие события в Лоамноре.

И это не считая тех случаев, когда аллергия чуть не лишила ее жизни.

Или когда Черный Лебедь заставил ее восстановить свои способности.

Честно говоря, эти последние слова разозлили Кифа больше, чем все, что сделали Невидимки.

Конечно, его мама и ее приспешники в черных плащах были жестокими и порочными, но, по крайней мере, все согласились, что они – злодеи.

Предполагалось, что героями будут Черный Лебедь.

Ожидалось, что все будут доверять им и выполнять их приказы, хотя в основном они хотели, чтобы все сидели сложа руки и читали кучу скучных книг, пока Невидимки будут буйствовать.

Кифу стало интересно, как Форкл и его команда отнеслись к тому, что Фостер устроила небольшой пожар на складе Невидимок.

Праздновали ли они, как и следовало ожидать?

Или отчитывали ее за то, что она была слишком безрассудной?

Вероятно, и то, и другое.

И если он был прав, то надеялся, что Фостер постоит за себя и объяснит им, почему она…

Чей-то голос вернул его к действительности, и ему потребовалась секунда, чтобы сообразить, что с ним кто-то разговаривает.

Человек.

Киф поднял голову и понял, что собирается пройти через какое-то узкое сооружение, но путь ему преградил парень в темно-синей рубашке.

Кожа у парня была дряблой и морщинистой, а еще у него были большие, густые белые брови и блестящая лысина – и если бы Киф так сильно не сжимал челюсти, он, наверное, выпалил бы:

– Ого, я и забыл, как странно выглядят люди, когда стареют!

Так что, может быть, это и к лучшему, что он сопротивлялся приказу.

С другой стороны, парень явно задал ему вопрос, и у Кифа не было возможности ответить… и некуда было идти.

Толпа сомкнулась у него за спиной, а металлические ограждения с обеих сторон преграждали ему путь.

Если Фостер была там…

ПОДОЖДИ, НИКАКИХ «ЕСЛИ»… ПРОДОЛЖАЙ МЕЧТАТЬ!

Но Киф больше не мог ее себе представить.

Его мозг метался в самых разных направлениях, и в большинстве из них ему хотелось перепрыгнуть через эти перила и БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ!

По крайней мере, паника, казалось, заглушила все остальные эмоции.

Все, что он мог чувствовать, – это учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание.

Все, что он мог слышать, – это биение своего пульса и несколько неразборчивых слов, которые звучали как «билет» и «пончо».

И да, он мог бы схватить следопыт и умчаться прочь… устроить такое зрелище, которое превратило бы его в человека-легенду, а маме было бы намного легче напасть на его след.

Но если этот план когда-нибудь сработает, он должен был найти способ по-настоящему взаимодействовать с людьми.

Поэтому он заставил себя посмотреть ему в глаза и медленно приложил ладонь к уху, надеясь, что старик воспримет это как «Э-э, я не расслышал, что ты сказал».

Парень кивнул и сказал что-то, что было заглушено особенно громким порывом ветра, затем указал на группу, к которой Киф пытался слиться, и крикнул:

– ТЫ С НИМИ?

Теперь группа пересекала что-то вроде пандуса, и все они были в синих комбинезонах.

Киф пожевал губу.

Лгать, вероятно, было не самой умной идеей, но единственным выходом было бежать. Поэтому он быстро кивнул и затаил дыхание.

Парень изучал его долгую секунду. Затем пожал плечами.

– ЛУЧШЕ ПОТОРОПИСЬ! МЫ СОБИРАЕМСЯ ВЗЛЕТАТЬ.

Киф понятия не имел, что это значит. Но парень посторонился, чтобы дать ему пройти, и он бросился догонять остальных.

В тот момент, когда он ступил на пандус, он пожалел обо всех своих жизненных решениях.

Пол ушел у него из-под ног, и он слишком хорошо узнал это ощущение.

Лодка.

Он был на борту лодки.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ лодки.

Разве на дне океана не было таких же???

– Добро пожаловать в «Деву тумана», – прогремел голос из каких-то скрытых динамиков.

Киф обернулся, но старик преградил ему путь.

Все в порядке.

Это очень прочная лодка.

Направляемся к трем гигантским водопадам…

– Добро пожаловать в «Деву тумана», – повторил голос.

Расслабься, сказал себе Киф. Чувствуешь, как все взволнованы?

Нервозность, которую он ощущал ранее, исчезла, сменившись почти слышимым гулом предвкушения.

Чувствовали бы люди то же самое, если бы боялись утонуть?

Скорее всего, нет.

Но они также доверяли своим технологиям гораздо больше, чем он.

К тому же, они, вероятно, не страдали от морской болезни….

Его желудок скрутило, когда он вспомнил свое жалкое путешествие в странном плавучем доме леди Каденс.

В итоге он рухнул на палубу в трясущемся, потном виде – и это после того, как проглотил стручок желчи.

Как он мог выжить, не имея даже элементарного эликсира от тошноты?

Раздался гудок, лодка накренилась вперед, и Киф едва успел ухватиться за поручень, прежде чем опрокинуться.

Он ни за что не отпустил бы поручень, даже чтобы дотянуться до своего следопыта.

– Пожалуйста, все время держите руки внутри, – сказал ему голос.

Киф усилил хватку.

Лодка направилась к водопаду, и туман сгустился, превратившись в ливень.

Добром это не кончится.

Глава 5

Хорошей новостью было то, что Киф выжил, и его вырвало всего один раз, прежде чем лодка снова накренилась к причалу, и он смог ослабить свою смертельную хватку на перилах, чтобы переместиться обратно на красивую, прочную гору.

Ладно, хорошо, его вырвало дважды.

Ну… три раза, если считать то небольшое количество, которое он случайно проглотил, прежде чем его снова вырвало, но он изо всех сил старался не думать об этом.

Точно так же, как он изо всех сил старался не думать о плохих новостях…

Операция «Фостер» по отвлечению внимания обернулась грандиозным провалом.

Да, он пережил неожиданное речное приключение, не отдавая никаких приказов ничего не подозревающим людям, но он также случайно оказался в переполненной лодке, огибая огромные водопады, и так промок, что его ботинки теперь хлюпали, хлюпали, хлюпали при каждом шаге.

Очевидно, что мысли о Фостер работали только тогда, когда он игнорировал все остальное. И как он должен был справляться – или выполнять все, что ему было нужно, – если ему приходилось бродить по округе, совершенно не обращая внимания на остальной мир?

К тому же, вряд ли это помогло бы ему не сойти с ума, если бы он проводил все свое время с воображаемой Софи.

«Я найду другой способ», пообещал он себе, хотя больше всего ему хотелось зарыться в сосновые иголки и дуться на звезды.

Не помогало и то, что в его голове теперь постоянно звучало: «КИФ! КИФ! КИФ!»

Это началось через несколько секунд после того, как он снова появился на горе, и крик был таким громким, что он резко обернулся, ожидая увидеть парящую в небе Силвени.

Но его любимого блестящего аликорна нигде не было видно.

Он не знал, что Силвени может передавать ему сообщения, и на секунду у него возникло искушение пропустить ее через свою блокировку, чтобы убедиться, что у Фостер нет проблем.

Затем он понял, что зов был недостаточно отчаянным.

Зов был раздраженным и обеспокоенным, будто Силвени собиралась отчитать его, как чересчур заботливая мамаша, а у него не было на это сил.

Поэтому он проигнорировал ее.

Ну, он пытался.

Силвени не давала ему покоя.

Даже близнецы присоединились к ней, сотрясая его мозг своими пронзительными криками «КИФ! КИФ! КИФ!»

Часть его хотела улыбнуться.

Другая часть хотела заткнуть уши и биться головой о ближайшее дерево.

И крошечная часть, которой он не гордился, не могла не задаться вопросом, почему он получил известие от Силвени, а не от Фостер.

Она что, натравила на него аликорнов, чтобы он забеспокоился, что случилось что-то плохое?

Или она была слишком взбешена, чтобы поговорить с ним?

Или, что еще хуже, слишком смущена, прочитав его записку?

Или, может быть, она была с Фитцем, и они были слишком заняты тем, чтобы снова сойтись, чтобы ей было о чем беспокоиться…

– Прекрати! – приказал он себе, отгоняя эти мысли, прежде чем они могли выйти из-под контроля. – Больше никаких мыслей о Фостер.

Он уже на собственном горьком опыте убедился, что это не помогает, и теперь он был один на темной горе у черта на куличках, понятия не имея, как пережить ночь, не превратившись в ледяную статую.

Воздух был достаточно холодным, чтобы он мог видеть облачка собственного дыхания, которые казались особенно приятными в насквозь промокшей одежде. И он слышал слишком много шорохов и беготни, а также какой-то зловещий вой вдалеке.

Теперь, когда он увидел, что пытается заснуть, балансируя на ветвях деревьев, те стали казаться еще более шаткими.

– Зачем следопыт вообще отправляет в это место? – проворчал он, пиная замерзшую землю промокшим ботинком.

Это был следопыт из голубого кристалла с ограниченным доступом, выданный его отцу Советом для официальных поручений в Запретных городах. Не означает ли это, что грани отправлялись в места в человеческом мире, которые были действительно важны?

Если только в горе не было чего-то особенного, и он просто еще не заметил этого…

Он медленно повернулся, но в темноте не мог видеть далеко.

Может быть, если бы он немного порылся, то нашел бы что-нибудь полезное – желательно, хороший, теплый дом с очень мягкой постелью, кухней, полной вкусной еды, и огромной табличкой с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ГОСТИ!»

Хотя Кифа устроила бы и заброшенная хижина.

Или пустая пещера.

Он прижал руки к груди, но от этого холодная, мокрая одежда только прилипла к коже. И хлюпанье, хлюпанье, хлюпанье его ботинок звучало намного громче, когда он спускался по обледенелому склону.

Каждый раз, когда хрустела ветка, он готовился к тому, что на него набросится бешеный зверь.

Но ничего не происходило.

На самом деле, поход был убогим, но относительно без происшествий.

Никаких существ.

Никаких ориентиров.

Только ледяной ветер и множество деревьев.

И снова деревья.

И, о, эй, смотрите… еще деревья!

А вон там, кто бы мог подумать?

ЕЩЕ БОЛЬШЕ ДЕРЕВЬЕВ!

А впереди?

Погодите-ка.

Киф резко остановился, выпустив огромное облако пара изо рта.

Возможно, тени сыграли с ним злую шутку, но…

Казалось, что за ветвями скрыто небольшое каменное строение.

Он на цыпочках подошел ближе и…

Хижина!

Он нашел хижину!

Очень темную, очень тихую хижину… хотя было ли это потому, что дома никого не было, или потому, что тот, кто там жил, в данный момент спал, сказать было невозможно.

Маленькие окна на фасаде были занавешены плотными шторами, а дверь плотно закрыта.

Но когда Киф закрыл глаза и попытался уловить какие-либо эмоции, все, что он почувствовал – свою глупую надежду, что он действительно нашел теплое местечко!

И когда он подкрался к двери и прижался ухом к дереву…

Тишина.

Так…

Что теперь?

Он был уверен, что существуют человеческие законы, запрещающие входить в чужой дом без разрешения, и если бы там кто-то был, он бы точно проснулся и испугался.

Но что ему оставалось делать?

Постучать?

Пялиться на каждого, кто ответит, печальными, отчаявшимися глазами и надеяться, что они решат пригласить странного, неразговорчивого парня, который все время тер виски, потому что не мог заблокировать кучу назойливых передач от аликорна?

Если бы он мог хотя бы использовать свой голос, он бы сказал им…

На самом деле, он не был уверен, какая история побудила бы человека пригласить его в свой дом посреди ночи.

В Запретных городах опасность от незнакомцев была гораздо больше.

И, вероятно, он выглядел особенно подозрительно в своей эльфийской одежде.

Конечно, на нем была простая синяя туника и простые серые брюки, но на человеческий взгляд они все равно выглядели бы немного необычно.

Но это не имело бы значения, если бы в хижине никого не было.

Есть только один способ выяснить это.

Он уставился на дверь, и ему потребовалось несколько глубоких вдохов, прежде чем он поднял руку и быстро постучал.

Звук был едва слышен, но он все равно заставил его подпрыгнуть.

Все будет хорошо. Я справлюсь с этим.

Он повторил ободряющую речь, пока ждал.

И ждал.

И ждал еще немного.

Прошла еще одна долгая минута – это могло означать, что в доме никого не было.

Или это могло означать, что его жалкий стук был недостаточно громким, чтобы разбудить тех, кто там жил….

Киф вздохнул и потер руки, пытаясь согреться, прежде чем заставить себя постучать громче.

Снова воцарилось молчание, и он прочистил горло и прохрипел:

– Эй?

Возможно, тот факт, что он мог говорить без каких-либо усилий, доказывал, что его чувства знали, что вокруг его никто не услышит.

Или, может быть, он просто отчаялся.

Температура продолжала падать, и он мог поклясться, что чувствовал, как у него в волосах образуются кристаллики льда.

– Здесь есть кто-нибудь? – Он попробовал еще раз, пошевелив пальцами ног, надеясь хоть немного прийти в себя.

Ни ответа.

Ни шагов.

Ни единого звука.

– Думаю, никого нет дома.

Почему-то, когда он произнес это вслух, это больше походило на факт.

Киф потянулся к двери, но замер, держа пальцы прямо над полированной медной дверной ручкой.

Что, если она заперта?

Скорее всего, так оно и было.

Люди известны своей особой скрытностью.

И хотя он не мог унять дрожь, он также не мог оправдать то, что разбил окно, чтобы проникнуть внутрь.

Но что, если хижина не была заперта?

Казалось, стоит проверить.

С другой стороны… Неужели он действительно собирался войти в незнакомый дом, скинуть обувь, развесить одежду сушиться и забраться в постель?

«ДА», кричал его замерзающий мозг. «Это всего на одну ночь… и если я постараюсь не слишком много трогать и приберусь перед уходом, они, вероятно, даже не узнают, что я был здесь!»

Хотя было бы немного странно, если бы они не знали, что он заходил… не так ли?

Казалось, он должен был хотя бы оставить записку с благодарностью или что-то в этом роде.

«Извините, что позволил себе войти! Не волнуйтесь, я не крал ничего из ваших вещей!

– Случайный парень, ночевавший в вашем доме.»

Ладно, да.

Возможно, это была не лучшая идея.

Но он должен был что-то сделать, чтобы загладить свою вину за вторжение в их личную жизнь.

Он выпрямился, вспомнив, что положил в свой рюкзак кое-какие мамины драгоценности.

Он планировал продать их, чтобы у него были деньги на еду и прочее, но он взял целую кучу, так что наверняка мог оставить себе кусочек.

Кому бы ни принадлежал этот дом, он, вероятно, все равно счел бы странным найти на своем столе ожерелье вместе с расплывчатой запиской, в которой говорилось: «Спасибо!», но у Кифа было чувство, что они успокоятся, как только увидят сверкающие драгоценности.

К тому же в темноте раздался новый вой… и он звучал гораздо ближе.

– Ладно, – решил Киф, выдыхая еще одно огромное облачко пара и закидывая рюкзак повыше на плечи. – Переночую здесь, а утром придумаю новый план.

Он повернул дверную ручку, прежде чем успел передумать.

Глава 6

– Эй? – позвал Киф, удивленный, что его голос звучит так уверенно.

Еще больше он удивился тому, что хижина действительно оказалась незапертой.

Дверная ручка остановилась на полпути, и он подумал, что это конец, но затем услышал тихий щелчок, и дверь со скрипом отворилась.

Он просунул голову внутрь.

– Хм… Надеюсь, вы не против, если я войду. Здесь правда холодно, и, по-моему, я только что слышал вой стаи йети.

Ему захотелось ударить себя, когда он вспомнил, что люди считали йети вымышленными существами.

Отлично.

Почему он не мог сказать «волки»?

– Хм, я имел в виду… ААААААААААААААААААААААААААА!

Яркий свет залил комнату, и Киф кинулся защищать глаза.

Когда его зрение приспособилось, он ожидал увидеть разъяренного человека, целящегося ему в голову каким-нибудь оружием.

Но в хижине было пусто.

Должно быть, сработал датчик движения и зажглась гигантская серебряная люстра.

Он привалился к дверному косяку, ожидая, пока его сердце перестанет так сильно биться.

– По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что здесь никого нет, – пробормотал он.

Его крик мог бы разбудить спящего гилона.

На самом деле, он бы не удивился, если бы Силвени услышала это на обратном пути в Хейвенфилд.

К тому же теперь он мог ясно видеть хижину, и казалось, что там уже давно никого не было. Все было пыльным, а в воздухе стоял затхлый запах, будто окна не открывались месяцами.

Хотелось надеяться, что это означало, что никто не появится, пока он будет там ночевать.

– Хорошо, – сказал Киф, когда дверь захлопнулась и его окутало тепло. – Думаю, это наш дом на ночь. Кто бы мог подумать, что это будет так… необычно?

Он ожидал увидеть грубую деревянную мебель и пару безвкусных безделушек. А не гладкие стеклянные столы и белоснежные кресла, белые тканые коврики и гигантские серебряные вазы, наполненные аккуратно расставленными ветками.

Даже обувь у двери не была походной.

Она была аккуратно расставлена на блестящей металлической подставке и выглядела как обувь, которую мужчина мог бы носить с модной одеждой.

А внутри домик был намного больше.

Спереди казалось, что это всего лишь крошечная одноместная комната. Но пространство простиралось до огромной стены с окнами, выходящими на залитое лунным светом озеро. В одном из углов была лестница, которая вела на чердак, расположенный под карнизом с деревянными балками.

Но никаких признаков кухни.

В животе у него заурчало от разочарования.

– Где-то здесь должны быть закуски, – сказал он, жалея, что не догадался взять с собой хотя бы немного еды, прежде чем уйти. – Кто бы ни был владельцем этого дома, он должен есть, верно?

На самом деле, казалось, что хозяин в основном ходил туда рисовать.

Вдоль стены с окнами были расставлены мольберты и табуреты, а также ряд серебряных полок, заставленных коробками с кистями, тюбиками с красками и стопками чистых холстов самых разных размеров.

Киф поставил рюкзак на пол и скинул мокрые ботинки, чтобы не испачкать ковры, пока шел к одной из незавершенных картин – незаконченному пейзажу с озером на рассвете.

На самом деле, это было довольно неплохо.

Странный стиль, где мазки были густыми и размытыми, но каким-то образом они идеально передавали свет. Киф почти физически ощущал, как первые лучи солнца танцуют на зеркальной поверхности воды.

– Касс, – пробормотал он, читая подпись внизу одного из готовых холстов, сложенных под мольбертом, – заснеженный пейзаж того же озера. – Что ж… спасибо, что разрешил мне остаться здесь, Касс. Обещаю, я ничего не испорчу.