Текст книги "Распутанный (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Я пытался, – сказал он пустой комнате, желая, чтобы это помогло ему меньше чувствовать себя неудачником.

Он также сделал быстрый набросок улиц возле Британской библиотеки, но не в своем альбоме для рисования. Итан и Элеонора были частью его важных воспоминаний, которые он записал в своем серебряном дневнике.

Но поскольку на месте происшествия у него ничего не получилось, он смог нарисовать только здание из красного кирпича и ярко-красный двухэтажный автобус, а также множество машин на улицах и безликих людей на тротуарах.

Закончив, он изучил рисунок… тот был подробным и точным. Но Итан и Элеонора заслуживали гораздо большего, чем перечеркнутая карта и скучное изображение места, где они были убиты.

Поэтому он достал некрологи для ознакомления и нарисовал подходящий портрет их двоих, убедившись, что запечатлел улыбку Итана и то, как Элеонора прижималась к руке отца и улыбалась с огромными ямочками на щеках. Киф пожалел, что фотография не была напечатана в цвете, чтобы он знал, какой должна быть Элеонора – брюнеткой или рыжей, – но он выбрал рыжие волосы, так как они выглядели более яркими и живыми.

К сожалению, он никогда не узнает, не ошибся ли он в выборе…

Может быть, именно поэтому, когда он закончил рисовать, ему все еще казалось, что этого недостаточно, и, убирая дневник, понял, что есть еще кое-что, что он может сделать, чтобы почтить их память.

В одном из некрологов было указано, где похоронены Итан и Элеонора.

И разве это не человеческая традиция – приносить цветы на могилы людей?

Он хотел бы пойти туда, зная, что узнал правду о том, что с ними случилось.

Но… он все равно должен их навестить.

Сказать им, что он сожалеет.

Пообещать позаботиться о том, чтобы его мама больше никому не причинила вреда.

Он сомневался, что это помешает ему винить себя или задаваться вопросом, почему его мама выбрала именно их в качестве мишени.

Но… попробовать стоило.

По крайней мере, он мог попрощаться, прежде чем двигаться дальше.

Глава 35

– Многовато надгробий, – пробормотал Киф, проходя через ворота кладбища, которое простиралось, казалось, на мили, и мили, и мили.

Он знал, что в мире людей смерть встречается гораздо чаще.

Но до этого момента он не мог по-настоящему осознать, что это значит.

В Уондерлинг Вудс обитало всего несколько сотен странников… и это было единственное кладбище эльфов за всю историю их вида.

И да, Киф был уверен, что есть несколько эльфов-изгоев, таких как брат-близнец Форкла, который предпочел бы, чтобы его отпрыск Уондерлинг был посажен в другом месте.

Но все же.

На кладбище, на котором он стоял, были тысячи могил.

И это было всего лишь одно кладбище из десятков других кладбищ в Лондоне, а Лондон был всего лишь одним из городов, населенных людьми.

Количество потерь, которые они понесли, было поистине ошеломляющим.

Как люди справлялись с таким горем?

Они, должно быть, намного сильнее, храбрее и жизнестойчивее, чем эльфы когда-либо считали.

– Чем я могу вам помочь? – спросил неожиданно веселый голос, заставив Кифа подпрыгнуть, когда он обернулся и увидел улыбающегося ему мужчину в темной одежде и темной шляпе.

Киф надеялся, что этот парень был садовником, поскольку у него также была лопата.

– Э-э… может быть? – Киф крепче сжал цветы, пытаясь скрыть дрожь в руках. Продавщица цветочного магазина, в который он зашел по дороге на кладбище, порекомендовала букетики из крошечных голубых цветочков под названием незабудки, которые показались ему подходящими, учитывая их название. – Я пытаюсь найти пару могил и не ожидал, что их будет так много.

Он также думал, что они будут более разбросаны – как Уондерлинги, – но большинство надгробий стояли так близко, что практически соприкасались.

– Кого вы пришли навестить? – спросил садовник.

Киф откашлялся, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, и сказал:

– Итана Бенедикта Райта II и его дочь Элеонору Оливию Райт.

Брови мужчины взлетели так высоко, что исчезли под шляпой.

– Они здесь, – сказал он, жестом приглашая Кифа следовать за ним по узкой тропинке мимо могил самых разных форм и размеров.

Некоторые из них были простыми. Другие были украшены символами и филигранью. Перед другими стояли большие плиты или даже статуи – обычно женщин с печальными лицами и гигантскими крыльями. Некоторые были старыми, выветрившимися и покрытыми мхом. Другие были совершенно новыми и почти блестящими.

На всех были имена, даты и послания, а на некоторых даже фотографии, которых, как надеялся Киф, не будет на могилах, которые он собирался посетить.

Было достаточно тяжело смотреть на имена Итана и Элеоноры, зная, что они находятся прямо под землей.

Он не был уверен, что сможет выдержать их пристальный взгляд в ответ.

Особенно в холодный, унылый день в таком холодном, унылом месте.

Возможно, ему следовало принять предложение Альвара присоединиться для моральной поддержки.

Он отказался, чувствуя, что должен сделать это в одиночку. Но было бы здорово с кем-нибудь поговорить.

Особенно учитывая, что хруст, хруст, хруст листьев и гальки под его ногами звучал так, словно он наступал на что-то гораздо более ужасное.

– Итак… э-э-э… это большие причудливые надгробия для известных людей? – спросил Киф, стараясь перекричать этот звук.

– Обычно нет, – сказал ему сторож. – Просто люди, которые потратили больше денег.

– Тоооооочно, – иногда Киф забывал, что люди жили в разных финансовых категориях.

– Откуда ты знал Итана и Элеонору? – спросил садовник, и Киф был рад, что Альвар заставил его придумать историю, прежде чем он ушел.

Потребовалось некоторое время, чтобы найти достойный ответ, поскольку утверждение о слишком сильной связи могло выдать его ложь, если бы он в конечном итоге поговорил с кем-то, кто их знал. Но слишком слабая связь могла показаться странной, что он потрудился посетить их могилы.

В конце концов, они остановились на чем-то коротком и приятном, что тоже было в основном правдой.

– Я их не знал, – тихо сказал Киф. – Но моя мама знала, и она бы хотела, чтобы я заглянул к ним, пока буду в городе.

Садовник кивнул, и Киф понадеялся, что это означает, что ответ сработал.

– Откуда ты приехал? – спросил он, к чему Киф тоже был готов.

– В данный момент я как бы в разъездах. Я взял годовой отпуск, чтобы немного попутешествовать.

Садовник улыбнулся.

– Я всегда этого хотел. Но мои родители настояли, чтобы я сразу поступил в университет.

Киф кивнул, как будто знал, что это значит.

– Ну… у нас еще есть время, верно?

– Для путешествий? – Садовник пожал плечами. – Может быть, для разрозненных отпусков. Но когда у тебя есть работа и семья, время просто… ускользает.

Он сдвинул шляпу на затылок, открывая густые седые пряди в черных волосах, чего Киф определенно не ожидал.

На его темно-коричневой коже почти не было морщин.

– Ты говоришь себе: «Когда-нибудь мы все отправимся в большое приключение!» – продолжил он. – Но, во-первых, дети такие маленькие, а путешествовать со всеми этими детскими вещами? – Он покачал головой. – Плюс плач. И смена подгузников на этих крошечных переносных столиках? Сущий кошмар! Поэтому ты ждешь, пока они подрастут, но потом на работе так много работы. И ты говоришь: «В следующем году». Но потом у детей каждую неделю тренировка по футболу и уроки игры на скрипке. Итак, следующий год… это всего лишь короткая поездка навестить свою больную бабушку. И не успеешь оглянуться, как твои собственные дети уже готовы к поступлению в университет, а ты говоришь им, что они тоже должны начать прямо сейчас.

– Ух ты, – пробормотал Киф, не зная, что сказать.

Часть его хотела вытащить свой следопыт и сказать ему: «Куда ты хочешь пойти? Я могу перенести тебя!»

Но это была бы очень плохая идея.

– Все в порядке, – сказал ему садовник. – Радости в повседневной жизни более чем достаточно. Вот почему мне нравится здесь работать. Все всегда спрашивают: «Разве это не угнетает?» И, конечно, это может быть так. Но это также напоминает о том, что не имеет значения, сколько у тебя денег или сколько интересных вещей ты делаешь. Главное, чтобы у тебя были люди, с которыми ты можешь разделить свою жизнь. Люди, которых ты будешь оплакивать, когда они уйдут, и люди, которые будут оплакивать тебя. Так что наслаждайся путешествиями. Отправляйся навстречу приключениям. Потом найди себе дом и наполни его людьми, которых ты любишь. В любом случае, это два моих совета. Делай с этим, что хочешь. Мы почти на месте.

Мозгу Кифа потребовалась секунда, чтобы уследить за быстрой сменой темы разговора.

Этот совет заставил его мысленно перенестись в его любимое место под покачивающимися ветками панакеса, где он уставился в пару теплых карих глаз.

Но, верно, он также был на человеческом кладбище, и садовник указывал на ряд надгробий впереди.

– Не могу поверить, что вы запомнили все эти могилы, – сказал Киф, стараясь не обращать внимания на то, как его сердце колотилось о ребра.

– Я бы хотел. В основном я знаю те могилы, которые никто никогда не посещает, где мне никогда не приходится убирать увядшие цветы или собирать маленькие записки. Мне кажется, что моя работа – помнить об этих могилах, быть для них человеком, поскольку у них, очевидно, больше никого нет.

В горле Кифа застрял ком, и ему потребовалось три попытки, чтобы проглотить его, прежде чем он смог спросить:

– Значит ли это, что никто никогда не навещал Итана и Элеонор?

Садовник кивнул.

– Возможно, кто-то проскользнул мимо, пока я был занят в другом месте. Но я в этом сомневаюсь. А если и так, то они не оставили никаких следов.

Киф вздохнул.

Честно говоря, в этом был смысл.

Его мама, вероятно, выбрала Итана, потому что у него не было ни друзей, ни семьи, так что было бы лучше, если бы она захотела, чтобы он исчез.

Она, вероятно, даже ворчала о том, как ее раздражает, что у него есть дочь.

С одним незавершенным делом ей пришлось разобраться.

– Ты в порядке? – спросил садовник, останавливаясь, чтобы рассмотреть Кифа. – Большинство людей немного дрожат, когда впервые попадают сюда. Но ты выглядишь очень бледным.

– Я в порядке, – заверил его Киф, затем сделал глубокий вдох и попробовал еще раз. – Я в порядке. Просто никогда раньше не был на кладбище. Это… много.

– Так и есть, – согласился садовник. – Так что не торопись. Когда будешь готов, они будут вон там.

Он указал на два самых маленьких надгробия на кладбище, стоящих бок о бок посреди множества других могил.

Киф прошел бы мимо них, если бы рядом не было садовника, который указал на них.

– Не торопись, – сказал ему садовник, похлопав Кифа по плечу, прежде чем отступить. – Я буду недалеко, если тебе что-нибудь понадобится.

Кифу потребовалось несколько вдохов, чтобы выдавить из себя:

– Спасибо. – И к тому времени он остался один.

– Ты сможешь это сделать, – сказал он себе, заставляя ноги нести его вперед.

Вблизи могилы казались еще меньше, и на них были два самых коротких эпиграфа на всем кладбище:

Итан Бенедикт Райт II

Любимый отец

Элеонора Оливия Райт

Любимая дочь

Без дат.

Без описаний.

К счастью, без фотографий.

Киф также не мог не заметить, что у имени Итана не было надписи «доктор».

Но ему надоело разгадывать гигантские тайны с помощью крошечных, разрозненных подсказок.

– Простите, – прошептал он, жалея, что не может придумать, что сказать получше. – Я знаю, что никогда не смогу загладить то, что произошло, но… Я принес это для вас.

Он наклонился и положил по букету незабудок к каждому из надгробий, хотя все еще не понимал, почему люди избрали это своей традицией.

Разве цветы не завянут и не пожухнут, и могила не будет выглядеть еще более уныло?

Но… по крайней мере, садовник – и любой другой – увидит их и поймет, что кто-то заботится об Итане и Элеоноре.

– Мне не все равно, – сказал Киф безмолвным надгробиям. – И я хотел бы сделать больше.

К сожалению, было уже слишком поздно помогать им.

Самое большее, что он мог сделать, это помнить о них.

Поэтому, несмотря на то, что с каждой минутой становилось все холоднее и моросил мелкий дождь – и позже он мог легко рисовать, опираясь на свою фотографическую память, – Киф достал свой серебряный блокнот и несколько цветных карандашей и сделал подробный набросок могилы, пытаясь передать ощущение одиночества на кладбище.

К тому времени, как он закончил, его била дрожь, а руки онемели, когда он засовывал дневник обратно в карман плаща.

Его глаза тоже были мокрыми, а из носа текло, так что он, вероятно, плакал.

Но он также чувствовал… какое-то облегчение.

Будто он сбросил с плеч какую-то невидимую ношу вместе с этими бледно-голубыми цветами.

Все, что ему оставалось, это сказать «Прощай».

Он позволил этому слову повиснуть в сыром воздухе.

Затем повернулся и пошел прочь, приказав себе не оглядываться.

Пришло время сосредоточиться на будущем, а не на прошлом.

Он даже ускорил шаг, срезая путь через парки и боковые улочки.

На тот момент он уже достаточно хорошо знал Лондон, чтобы знать все лучшие способы приятно провести время. И чем скорее он вернется в отель, тем скорее сможет собраться и решить, куда они с Альваром отправятся дальше.

Но когда он свернул в узкий переулок между двумя высокими кирпичными зданиями, у него появилось знакомое покалывающее ощущение в затылке.

– Я же говорил, что мне не нужна твоя моральная поддержка, – бросил Киф через плечо. – Ты не должен был следовать за мной, как жуткий Ванишер!

Альвар не ответил.

Киф оглянулся через плечо и оглядел пустой переулок.

Большинство окон были затемнены, а дверные проемы утопали в тени.

– Ты действительно собираешься продолжать прятаться? – спросил Киф. – Я знаю, что ты там.

Альвар все еще не появлялся.

Киф нахмурился.

Он мог поклясться, что чувствовал, что кто-то следует за ним.

Именно тогда он понял, что остался один в неприглядном переулке в мире, который был известен своими ворами.

– Если это шутка, – сказал Киф, доставая из кармана следопыт, – то в ней нет ничего смешного, и это заставляет меня передумать брать тебя со мной.

По-прежнему ничего… что могло означать, что покалывание было вызвано просто моросящим дождем или ветром.

Но рисковать не стоило.

У Кифа были враги посерьезнее воров-людей.

Он вытащил следопыт, планируя прыгнуть куда-нибудь подальше и вернуться в Лондон, как только там станет безопаснее.

Но когда он поднес кристалл к свету, кто-то закричал:

– СТОЙ! – и из одного из темных дверных проемов выскочила фигура и впечатала Кифа в стену, выбив следопыт у него из рук.

Следопыт поскользнулся на булыжниках, и Киф попытался высвободиться и схватить его, но фигура толкнула его назад и прижала еще сильнее.

Он повернулся лицом к нападавшему, ожидая увидеть черный плащ с капюшоном и символом белого глаза на рукаве.

Вместо этого он увидел девушку примерно своего возраста, с ярко-рыжими волосами и ярко-зелеными глазами, одетую в тускло-серую толстовку и темные джинсы.

– Ты – человек, – выпалил он, прежде чем смог себя остановить.

– Я – человек, – сказала она, отталкивая его, когда он снова попытался вырваться. – И ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим.

– Почему? Кто ты такая? – спросил Киф.

– Не важно. Все, что тебе нужно знать, это то, что я занимаюсь Крав-Мага и джиу-джитсу с тех пор, как научилась ходить, и если ты еще раз попытаешься вывернуться, я начну ломать тебе кости.

Она изменила положение, прижав его грудь предплечьем, чтобы свободной рукой схватить его за запястье и сжать его.

Недостаточно, чтобы что-то сломать, но достаточно, чтобы доказать, что это были не пустые угрозы.

– Ладно, чего ты хочешь? – спросил Киф, задыхаясь от резкой боли, пронзившей его руку. – Я не держу при себе много наличных, но ты можешь взять их все.

– Мне не нужны твои деньги! Я хочу знать, кто ты и зачем ходил к этим могилам!

– К могилам? – повторил Киф. – Зачем тебе..?

Его голос затих, когда он пригляделся к ее лицу.

– Перестань так на меня пялиться! – Она снова впечатала его в стену. – Просто ответь на мой вопрос!

Но Киф не мог вымолвить ни слова.

Его мозг был слишком занят, крича:

«ЭТО ОНА, ЭТО ДОЛЖНА БЫТЬ ОНА!» и еще: «НИ ЗА ЧТО, ЭТО НЕВОЗМОЖНО!»

Рыжие волосы.

Две тени на щеках, которые, вероятно, превращались в ямочки, когда она улыбалась.

И она была подходящего возраста.

ЭТО ОНА!

НО ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

– Скажи мне, кто ты! – потребовала она, сильнее сжимая его запястье.

– Хорошо, – сказал Киф, наконец, обретя дар речи.

Он еще раз всмотрелся в ее лицо, чтобы убедиться, что не совсем сошел с ума, прежде чем сказал:

– Меня зовут Киф. Ты… Элеонора?

Глава 36

– Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы! – сказала Кифу девушка – Элеонора. – Ты здесь для того, чтобы ответить на мои. И ты можешь перестать с вожделением смотреть на свою маленькую хрустальную вещицу вон там. Ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим как следует.

– Подожди, ты знаешь, что делает следопыт? – спросил Киф.

Должно быть, так и есть, потому что большинство людей не увидели бы маленький кристалл, прикрепленный к палочке, и не подумали бы, что кто-то может использовать его для побега.

Скорее всего, они подумали бы, что у него в руках волшебная палочка.

Поддельная, конечно.

Поэтому они, вероятно, также усомнились в его здравомыслии.

– Ты сказал, что тебя зовут Киф? – спросила она, игнорируя его вопрос. – Отлично. А теперь расскажи мне, зачем ты ходил к этим могилам!

– Если я отвечу на твои вопросы, ты ответишь на некоторые из моих? – парировал Киф.

Она сильнее толкнула его рукой в грудь, вжимая в холодную кирпичную стену.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться.

– Ты уверена в этом?

Киф знал, что, вероятно, собирался сказать что-то вроде: «О чем ты только думала???», что было бы ошибкой, но ему нужно было взять ситуацию под контроль, прежде чем Элеонора начнет приводить в исполнение свои угрозы.

Он также хотел посмотреть, как она отреагирует, если он даст понять, что он, возможно, не человек, поскольку, похоже, у нее были какие-то подозрения.

Возможно, это шокировало бы ее настолько, что она согласилась сотрудничать.

Поэтому он закрыл глаза и погрузился глубоко в себя, жалея, что не практиковал свои навыки чуть чаще в последнее время, и надеясь, что упражнения с визуализацией не перекрыли ему доступ к энергии, которая ему понадобится.

К счастью, он все еще чувствовал пульсирующее тепло внизу живота и смог направить его в ноги, придав им огромный прилив сил – достаточный, чтобы вырваться из ее объятий, перекувырнуться через ее голову и приземлиться посреди переулка, неловко присев, он опустился на одно колено, чтобы не упасть.

– Ты что, серьезно, только что принял позу супергероя? – спросила Элеонора, и ее голос прозвучал совсем не так впечатляюще, как надеялся Киф.

Затем она набросилась на него, прижав его руки к земле своими ладонями и придавив ноги своим весом.

– Я упоминала, что также занималась борьбой? – спросила она, откидывая волосы с глаз. – А бокс? Поверь мне, я справлюсь с любыми странными трюками, которые ты попытаешься выкинуть в мой адрес.

– Я верю тебе, – сказал Киф, снова потянувшись к этому пульсирующему теплу и выбросив его из головы, словно это была невидимая рука. Он воспользовался этим, чтобы схватить свой следопыт и поднести его по воздуху к ожидающей его руке. – Но я могу взять тебя с собой, когда прыгну, и не забирать обратно, пока ты не ответишь на мои вопросы.

– Сделай это! Тогда я, наконец, смогу увидеть, где ты пропадал в тот день.

– В какой день?

И тут его осенило.

– В тот день, когда я доставил письмо?

Когда она кивнула, он перестал сопротивляться.

– Вау. Ты действительно Элеонора, – пробормотал он, пытаясь разобраться в сотнях тысяч вопросов, которые роились у него в голове. – Почему ты все еще жива? Твой отец тоже жив? Почему ты…

– Стой! – рявкнула она, перенося свой вес и вырывая следопыт из его рук. Она прижала кристалл к булыжникам мостовой. – Отвечай на мои вопросы, или я разобью его, и ты застрянешь здесь навсегда!

Киф покачал головой.

– Кристаллы следопыта нельзя разбить. Поверь мне, я пытался. Но… тебе не нужно больше угрожать. Я отвечу на твои вопросы. Не могла бы ты сначала дать мне немного передохнуть?

Она прищурилась, но снова переместила свой вес, ровно настолько, чтобы он смог сделать хриплый вдох.

– А теперь говори!

Киф кашлянул.

– Хорошо, я попробую. Как я уже сказал, меня зовут Киф.

– Какой Киф?

– Почему тебя это волнует? Гарантирую, что меня нет ни в одном из ваших каталогов.

– Меня тоже. Но я все равно хочу знать.

– Отлично. Я… Киф Сенсен. – Произнеся это, он понял, что, вероятно, было бы разумнее сказать «Фостер». – На какой другой вопрос ты хотела, чтобы я ответил? Мой мозг сейчас работает в пяти тысячах направлениях.

– Зачем ты посещал эти могилы? – напомнила она ему.

– Просто так, – Киф сделал еще один сдавленный вдох. – Почти уверен, что это не тот ответ, который ты ищешь, но… Я пошел туда, потому что думал, что ты мертва, и хотел оставить цветы, потому что, наверное, так поступают люди. Это действительно твоя могила, верно? Ты можешь хотя бы дать мне этот ответ? Потому что единственное другое объяснение, которое я могу придумать, это то, что это еще один секретный двойник, и я уже пережил этот поворот событий – хотя, думаю, я также пережил поворот «не умер», когда столкнулся с Альваром. И когда Финтан появился снова.

– О чем ты говоришь?

– Я не совсем уверен. Как я уже сказал, мой мозг сейчас работает в пяти тысячах направлениях. До меня только сейчас начинает доходить, что я виню себя в убийстве человека, который на самом деле не мертв, так что…

– Ты винишь себя?

– Почему у тебя такой удивленный голос? Не поэтому ли я сейчас лежу на спине в грязном переулке, а твой локоть упирается мне в ребра? Я полагаю, ты не так обращаешься со своими друзьями, так что, должно быть, ты меня в чем-то обвиняешь. Не уверен, в чем именно, поскольку выяснилось, что ты жива, но…

Он понятия не имел, как закончить это предложение.

– Я… не виню тебя, – пробормотала Элеонора, секунду изучая его, прежде чем позволила сесть.

Она также присела на корточки, явно готовая наброситься, если он даст ей хоть малейший повод.

– Я сохраню это, пока мы не закончим разговор, – добавила она, крепче сжимая его следопыт. – Но… я ни в чем тебя не виню. Ты был просто маленьким мальчиком, который принес письмо. По крайней мере, я думаю, что это был ты. Ты стал старше и выше, но… те же глаза и те же волосы.

– Это был я, – тихо сказал Киф. – Я и не подозревал, что меня кто-то видел.

Она пожала плечами.

– Я всегда умела подкрадываться незаметно. В тот день я каталась на велосипеде и заметила, как ты направляешься к моему дому. Мне не понравилось, что ты постоянно оглядываешься через плечо. Это показалось мне довольно странным. Итак, я наблюдала, как ты опускаешь письмо в почтовый ящик, а затем последовала за тобой по переулку, пытаясь выяснить, куда ты идешь. Я подумала, что ты свернул не туда, так как в этом переулке в основном стоят мусорные баки. Но потом ты вытащил из кармана кристалл, поднес его к свету и просто… исчез в потоке сверкающих искр. Я закричала, побежала в дом и рассказала отцу, что произошло, а он попытался убедить меня, что мне все это привиделось. Но я схватила письмо…

– Подожди, ты видела письмо? Киф вскочил. – Что там было написано?

– Я не знаю. Оно было запечатано, но отец выхватил его у меня из рук, прежде чем я успела его вскрыть.

Киф придвинулся ближе к стене и прислонился головой к сырым кирпичам.

– Ты уверена, что оно было запечатано?

– А что?

– Мне просто очень нужно знать, хорошо?

Она немного поколебалась, прежде чем сказать ему:

– Да, оно определенно было запечатано.

Киф закрыл глаза, чувствуя, как с его плеч сваливается миллион фунтов.

Он так и не открыл его.

По-видимому, он был способен иногда выполнять приказы.

Кто бы мог подумать?

Хотя, к сожалению, это также означало, что он действительно зря тратил время, пытаясь восстановить свои воспоминания.

– И ты никогда не возвращалась и не крала письмо позже, раз уж ты так хорошо умеешь красться?

– Я пыталась, но либо отец очень хорошо его спрятал, либо уничтожил. Все, что я когда-либо видела, – это символ на внешней стороне.

– Два полумесяца образуют круг вокруг светящейся звезды, верно? – подтвердил Киф.

Она кивнула.

– Что это значит?

– Понятия не имею. Я даже не уверен, что меня больше волнует, что это значит… ты хоть представляешь, со сколькими бессмысленными символами мне приходилось иметь дело?

– Нет, но мне не все равно. Я видела его на… других вещах.

Киф выпрямился во весь рост.

– На каких вещах?

– Скажи мне, ты был тем, кто доставлял посылки.

– Я доставлял всего один раз. Или… Мне кажется, я был там только один раз.

– Что это значит?

Киф провел пальцем по темным линиям, разделяющим кирпичи.

– Ты, наверное, не поверишь в это, и мне, наверное, не стоит тебе рассказывать. Но, эй, мы зашли так далеко, не так ли? Итак… кто-то стер часть моих воспоминаний.

– Кто?

– Хм, я думал, ты начнешь с вопроса «как?». Но, думаю, это не имеет значения. Я не знаю, кто на самом деле стирал. Все, что я знаю, это то, что приказ отдала моя мама.

– Твоя мама, – повторила она, медленно выпрямляясь в полный рост. – Блондинка, примерно такого же роста, как я, в модном плаще?

– Похоже на нее, – пробормотал Киф, жалея, что не удивился, узнав, что Элеонора знает о ней. – Я так понимаю, это значит, что ты познакомилась с дорогой мамочкой.

– Нет, но я ее видела.

– Когда?

– Не имеет значения.

– Видишь ли, но это действительно имеет. – Киф попытался стряхнуть уличную грязь с плаща, когда встал к ней лицом. – Где ты видела мою маму? И как давно это было?

Элеонора покачала головой и уставилась вдаль.

Ее зеленым глазам, казалось, было около миллиона лет.

– Я же сказала тебе, что это не имеет значения, – тихо сказала она. – Ничего из этого не имеет значения, потому что это ничего не меняет. На самом деле, мне, наверное, не стоило идти за тобой. Я просто… никогда не видела, чтобы кто-нибудь посещал могилы, а потом я поняла, что ты и был тем мальчиком, который исчез, и я должна была хотя бы попытаться получить ответы на некоторые вопросы.

Киф съежился.

Может быть, когда-нибудь он посмеется над иронией судьбы, что у них с Альваром одинаковые прозвища.

Но в тот момент ему это показалось не очень смешным.

– Ты действительно умеешь прятаться, – сказал ей Киф. – Я имею в виду, что на кладбище я был немного рассеян. Но я не помню, чтобы видел там кого-то еще, особенно кого-то с ярко-рыжими волосами.

– Это, наверное, потому, что меня там не было, – призналась она, заправляя волосы за уши. – Я не могу все время сидеть на кладбище и ждать, не появится ли кто-нибудь, не так ли? Поэтому я спрятала маленькую камеру в кустах, чтобы как следует рассмотреть надгробия, и она синхронизируется с приложением в моем телефоне и отправляет мне оповещение всякий раз, когда кто-то задерживается дольше, чем на несколько секунд. Обычно это просто люди, посещающие близлежащие могилы, но сегодня я увидела тебя и… я не уверена, зачем рассказываю тебе это.

– Как думаешь, что я собираюсь сделать? Пойду найду камеру и украду ее? Я бы предпочел поговорить о том, почему у тебя есть могила. А также о том, как она у тебя появилась, поскольку, как я понимаю, это не так-то просто провернуть. Ты…?

Он замолчал, когда его осенила ужасающая мысль.

– Подожди-ка. Моя мама помогла тебе и твоему отцу инсценировать вашу смерть?

Если это так, то пусть он винит себя в том, что с ними случилось.…

– Нет, твоя мама думает, что мы мертвы, – заверила его Элеонора, прежде чем у него случился полный психический срыв. – И так должно продолжаться и дальше. Ты не можешь рассказать ей…

– Э-э, я тут подумал, что вся эта история с «она-стирала-мои-воспоминания» должна была бы дать понять, что мы с мамой сейчас не в ладах.

– Это может измениться, не так ли?

– Поверь мне, этого не произойдет. – Он понял, что она ему не поверила, поэтому добавил: – Давай я скажу это так. Ты знаешь, что в некоторых историях есть суперзлодеи? На фоне моей мамы эти парни выглядят милыми и располагающими. Так что, когда я увижу ее в следующий раз, мы не будем болтать или обниматься. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы покончить с ней.

Он бы подумал, что Элеонора будет немного шокирована таким признанием.

Возможно, она даже немного испугана тем, что парень открыто говорит об убийстве своей матери.

Но она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Хорошо. Чем скорее, тем лучше.

Она открыла рот, чтобы сказать что-то еще, затем покачала головой и сказала:

– Мне пора идти. Я пробыла здесь слишком долго.

Она хотела вернуть ему следопыт, но не дала ему его взять.

– Прежде чем я отдам тебе это, я должна внести ясность. Ты никогда меня не видел. Мы не разговаривали. И ты все еще думаешь, что я похоронена на том кладбище. Точно так же, как я никогда не видела, чтобы ты двигал что-то силой мысли или проделывал какие-либо другие трюки, которые, держу пари, такие, как ты – кем бы они ни были – не обрадовались твоему разоблачению. Договорились?

– Ни за что. Не тебе решать, когда закончится этот разговор! Ты хоть представляешь, через что я прошел, пытаясь узнать правду о том, что с тобой случилось? Я обошел все улицы Лондона в поисках твоего старого дома, чтобы посмотреть, не пробудит ли посещение этого места каких-нибудь воспоминаний. Я бывал в библиотеках по всему миру, пытаясь узнать что-нибудь об исследованиях твоего отца…

– Ты должен прекратить это! – перебила она. – Нет, я серьезно. Оставь моего отца в покое, особенно его исследования.

– Почему?

Она скрестила руки на груди и отвела взгляд, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем сказать:

– Потому что… я почти уверена, что именно из-за этого его и убили.

Киф кашлянул, чувствуя себя полным идиотом из-за того, что собирался сказать. Но ее эмоции были слишком бурными, чтобы он мог разобраться в них.

– Я хочу тебе верить, – сказал он. – Просто это немного сложно, когда в том же некрологе говорится, что ты тоже умерла, и… вот ты здесь.

– Знаю. – Она закрыла глаза и обхватила себя руками. – Его написал мой отец.

– Я думал, ты сказала, что он мертв.

– Так и есть!

Слезы текли по ее щекам, и она пыталась смахнуть их тыльной стороной ладони, но новые слезы продолжали стекать.

Да, он определенно был придурком.

И он был почти уверен, что если попытается обнять ее, то в конце концов получит удар кулаком по горлу.

Поэтому он сказал ей:

– Мне очень жаль, – хотя это всегда звучало так пусто. – А ты… хочешь поговорить об этом?

Она вытерла нос и шмыгнула носом.

– Тут особо нечего сказать. Мой отец всегда был параноиком. Всегда готовил меня к тому, чего, казалось, боялся. Но к концу он стал еще более странным. Начал запираться в своем кабинете на несколько дней. Бродил по дому, бормоча себе под нос об источниках энергии и о том, что ему следовало бы уделять больше времени изучению геологии. И вот однажды ночью я спустилась вниз и обнаружила, что он разбил все свои ноутбуки и сжег все свои исследования в камине, а когда я спросила его, что он делает, он схватил меня за руки и сказал, что совершил огромную ошибку, и единственный способ исправить это… исчезнуть. Он сказал, что у него есть план, который может показаться пугающим, потому что это означало бы начать все сначала с новыми именами, но я должна довериться ему, потому что это был единственный выход, и он пообещал, что расскажет мне больше, как только все уладит. – Ей пришлось несколько раз откашляться, прежде чем она сказала: – Три дня спустя в нашу дверь постучался незнакомец и сказал, что мой отец умер, а я должна уйти, потому что мне нужно, чтобы люди думали, что я тоже умерла. Я подумала, что это жестокая шутка, но… у них было письмо от моего отца. Очевидно, он отдал его им на случай, если случится что-то подобное.