Текст книги "Пусть поднимется ветер (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Это могла быть случайность, – говорит Астон, наклоняясь и шепча мне на ухо. – Это не сложно, Вейн. Думай о лицах своих родителей... они кричат. Кровь брызжет, когда она убивает их. Или если это не поднимает твой гнев, подумай о своей девушке, запертой в подземелье Райдена. Я должен описать, что там такое? Те вещи, которые Райден любит делать?

Он отбрасывает свой плащ, обнажая весь ужас его ран.

– И давай не забывать, что я не великолепная молодая девушка с чрезвычайно надутыми губами. Сколько времени, как ты думаешь, пройдет перед тем, как он...

– ПРЕКРАТИ! – кричу я, прикрывая руками уши.

Не представляй это.

Не. Представляй. Это.

– Оставь его в покое, – говорит Солана, пытаясь взять меня за руку.

Астон блокирует ее:

– Только когда он докажет, что его жизнь стоит всех опекунов, которые умерли, чтобы спасти его. Вперед, Вейн... это такое большое событие? Несколько минут назад ты упивался ее болью. Все, что я прошу, чтобы ты сделал следующий шаг.

Моя хватка на шипе напрягается, и я заношу его над рукой Ареллы.

Она не умрет, если я ударю по ее мизинцу... и она делала миллион вещей и похуже.

– И все-таки ты медлишь, – говорит Астон. – Узри бесполезность Западных.

Я разворачиваюсь, направляя шип ему в голову.

– Тогда вперед, – говорит он. – Я даже облегчу это для тебя. – Он держит ладонь перед шипом ветра, шевеля своим мизинцем. – Отрежь кусочек.

Я соблазняюсь.

На самом деле.

Но я не могу.

Астон с отвращением качает головой:

– Вот, пожалуйста, мчишься по всей стране, притворяясь, что ты готов сделать все, что потребуется. Но твои инстинкты всегда будут замедлять твою руку, не так ли? И когда это случится, твоя маленькая подружка умрет.

– Заткнись!

– Ты не можешь остановить меня, – заявляет Астон. – И ты не сможешь остановить Райдена. Он сломает твою девушку кусочек за кусочком. И когда она наконец сделает свой последний рваный вдох, она будет знать, что мальчик, ради которого она пожертвовала всем – Западный, на защиту которого она потратила свою жизнь – не смог найти желания спасти ее.

– ЭТОГО НИКОГДА НЕ ПРОИЗОЙДЕТ!

– Тогда докажи. Причини мне боль. Причини боль ей. – Он указывает на Ареллу. – Покажи мне, что ты можешь кого-нибудь ранить.

– Ты хочешь боли? – спрашиваю я, сжимая шип ветра так сильно, что он чувствуется готовым распутаться.

– Я хочу, чтобы ты доказал, что у тебя есть шары, чтобы сделать то, что должно быть сделано.

– Отлично.

Я глубоко вздыхаю.

И пинаю его по шарам.

Астон падает на колени, хрипя также как и я, когда мой друг Айзек случайно пнул меня по шарам на уроке физкультуры.

Это боль, которую понимают только парни... если честно, я не был уверен, мог ли бы Астон почувствовать ее, так как я понятия не имел, не повредил ли Райден его хозяйство. Становится ясно, Райден этого не сделал, потому что Астон сгибается пополам и смотрит в никуда.

– Это... ничего... не... доказывает, – бормочет он.

– На самом деле доказывает. Это показывает, что я борюсь по-своему, насилие не для меня. Я только что причинил человеку огромную кучу боли, а меня даже не подташнивало.

– Ты думаешь, что Райден позволит тебе подобраться к нему настолько близко, чтобы ты смог его пнуть?

Он шипит команду через зубы, и порыв наматывается вокруг моей шеи, сжимая настолько сильно, что перед глазами мелькают пятна.

– ОТПУСТИ ЕГО! – кричит Солана, но ее следующие слова звучат очень далеко.

Я застрял в этом странном мареве между паникой и провалом в памяти, поэтому я не могу точно сказать, что происходит дальше. Все, что я знаю, порыв рушится, и я получаю столь необходимый воздух.

Когда моя грудь вздымается, я обнаруживаю, что Солана и Астон играют в эпического рода гляделки.

– Пришло время сказать твоему жениху, что мы только что обнаружили, – говорит Астон. В его голосе нет ни капли поддразнивания. – Пять секунд... четыре... три...

– Я отдала комнаду, ясно? – спрашивает Солана, не глядя на меня.

– Судя по идиотичному взгляду на твоем лице, – добавляет Астон, – предполагаю, ты понятия не имеешь, что это означает. Подумай. Порыв, которым я напал на тебя, был сломан. Единственные люди, которые могут управлять ими...

Я отступаю назад, когда понимаю, как закончить предложение.

Солана использовала силу боли.

Глава 10. ОДРИ

Гаса рвет кровью.

Между каждым позывом он умоляет меня не волноваться.

Но я сомневаюсь, что он переживет еще один раунд пытки от Райдена.

Я даже не знаю, переживет ли он это.

Я пытаюсь убедить себя, что Райден не позволит ему умереть... что ему нужен Гас, чтобы давить на меня.

Но Астон был захвачен вместе с другим из Сил Бури.

Только Астон выжил.

Даже защищающий меня Западный, кажется, обеспокоен. Он растягивается, предлагая Гасу слабый утешающий ветерок. Но каждый раз, когда раздается предупреждающий шум, что охранник может приблизится, он отскакивает назад, чтобы защитить меня.

Я бы хотела оградить человека, страдающего ни за что.

Но ветер принимает свои собственные решения.

И он продолжает выбирать меня.

Таким образом, я пою, пока у меня не хрипит в горле, и Гас наконец затихает. Я не могу сказать, потерял ли он сознание или заснул, но его тяжелое дыхание, говорит, что он все еще держится.

Я пытаюсь сделать то же самое.

Я думала,что понимание путеводителя даст мне надежду. Но план спасения Астона намного опаснее, чем я думала. Мы должны выбраться из наших камер и пробраться через похожую на лабиринт крепость, мимо несметного числа охранников... без помощи ветров.

Мы должны выжить после лезвий семнадцати потоков.

Невозможно узнать, поменял ли Райден что-нибудь в лезвиях после побега Астона. И я не понимаю, как тот нашел путь через Шреддер... или как он спланировал это.

Но у нас нет никаких других вариантов. Таким образом, первым шагом будет попасть в камеру Гаса. Я должна изучить точные отметины Астона. Нет места для догадок или ошибок.

Возможно, я могу убедить Буреносца, который помог мне сегодня, что я должна помочь Гасу не задохнуться в своей рвоте. Ему необязательно быть добрым, но он, казалось, боялся расстроить Райдена. Я сомневаюсь, что он захочет, чтобы Гас умер в его дежурство.

Я практикуюсь, аккуратно подбираю каждое слово. Но следующий Буреносец, который проверяет нас, этот тот, который пытался задушить меня.

Я все еще могу чувствовать его липкое дыхание на лице... его руки на моей талии.

Я закрываюсь в ткань платья, насколько могу.

– Поверь мне, я собираюсь сделать все то, что ты представляешь прямо сейчас, – говорит он, когда открывает мою камеру. – Но не пока ты принадлежишь Райдену.

– Я никому не принадлежу.

– Продолжай убеждать себя в этом.

Он нюхает мои волосы, когда связывает руки за спиной, и прижимает к себе, когда мы маршируем вверх по лестнице. Одной рукой Буреносец опирается мне на плечо, второй держит за талию. Когда его рука скользит с талии по бедру, я пинаю его в лодыжку.

Он цепляется за меня, чтобы удержаться на ногах, но я стряхиваю его, игнорируя рвущуюся ткань, поскольку мужчина падает назад и пересчитывает парочку ступеней.

Я бегу в другую сторону, даже когда вижу тупик лестницы впереди.

Рука тянет меня через скрытый дверной проем прежде, чем преследователь догоняет меня, и я кричу, пока не понимаю, что это тот травмированный Буреносец, которого я видела накануне.

Он закрывает дверь за нами, бросает взгляд на мою грудь... и отводит глаза.

Я понимаю, что мое рваное платье не прикрывает меня так, как раньше.

Ярость и стыд жгут мое лицо, когда он скрепляет клочки ткани.

Он откашливается:

– Он..?

Я не могу смотреть на него:

– Пока нет.

Он бормочет что-то, что я не понимаю, прежде чем говорит:

– Я отведу тебя к Райдену.

Мы идем в тишине несколько минут, пересекая еще одну путаницу коридоров. В конечном итоге я должна спросить:

– Почему ты служишь ему?

Я не понимаю, как кто-то, кто обладает хотя бы намеком на приличие, мог предпочесть сторону Райдена, а не Сил Бури.

– Вопрос получше: почему ты сопротивляешься? – спрашивает он. – Наши люди вынуждены проживать на окраинах этого мира в то время, как ползающие по земле отравляют наше небо. Райден просто пытается исправить это, вернуть нам наше.

– Ну, думаю, что вот в чем разница между нами. Я не хочу тот мир, который создает Райден.

– Отказывайся сотрудничать и дальше, и Райден удовлетворит его просьбу.

Он заканчивает разговор. Но, когда мы добираемся до узкой лестницы, говорит мне:

– Ты не дура, Одри. Ты не похожа на других, которых я приводил. Дай себе шанс увидеть ценность методов Райдена прежде, чем выбросишь свою жизнь.

Буренсец не позволяет мне ответить. Просто тянет меня к ржавой двери наверху и дает команду, чтобы открыть замок.

Пожалуйста, пусть Гас все еще будет в безопасности в своей камере, молюсь я, когда пробираюсь через высокий снег. Небо такое же тускло-серое с кружащимися снежинками, которые падают на мои ресницы, пока зубы стучат так громко, как и мое сердце.

Внутренний двор кажется меньше.

Меньше ветра... хотя я могу услышать мягкие перезвоны, тихую песню.

Или может мне мерещится.

Я снова забываю свое имя и теряю представление о том, что я вижу. Купол черного металла, перед которым мы останавливаемся, кажется знакомым, но я не могу понять, что он такое.

– Ей не слишком хорошо в холоде, – говорит голос около меня.

Фигура в белом, кажется, появляется из снега.

– Да, я заметил.

Кто-то накидывает ткань мне на плечи, и мои мысли медленно проясняются, я понимаю, что стою около большого птичьей клетки с двумя воронами. Они настороженно следят за мной, я не привыкла, что птицы за мной наблюдают.

– Если бы я знал, что ты настолько слаба, – говорит Райден, – я бы дал тебе одежду потеплее.

Я должна была предположить, что он был фигурой в белом.

Его плащ украшен на этот раз перьями мягких, пушистых голубей.

Неудивительно, что вороны выглядят настороженными.

– Конечно, тогда мне не придется видеть твои синие губы, – говорит Райден.

– Вы не единственный, кто смотрит на ее губы, – бормочет травмированный Буреносец.

Он больше не в куртке, и все же его огромные, мускулистые руки не показывают признака дрожи.

Райден прищуривается:

– Вы сомневаетесь в моей охране?

– Конечно нет, мой господин. – Буреносец опускается в глубокий поклон.

Райден машет рукой, что тот свободен, и Буреносец поворачивается, чтобы уйти. Но он делает всего несколько шагов, прежде чем поворачивается назад и падает на одно колено.

– Простите мою смелость, – говорит он торопливо и сбивчиво, – но я знаю, что вы цените любую связь между ней и Западным. – Он отдергивает мою куртку и указывает на разорванный рукав. – Я не хочу ничем повредить эту связь. Или кого-то.

Связь никогда не может формироваться через силу.

Однако, Райден делает паузу.

– Скажи Налани, что у нее новое назначение, – говорит Он Буреносцу. – И принеси дополнительную униформу в темницу.

Буреносец встает и снова салютует, прикладывая руку ко лбу и делая ей волну.

– Я продолжаю надеяться, что ты будешь стоить всех этих телодвижений, – говорит Райден, когда мы остаемся одни. – И все же я боюсь, что получу очередное разочарование. Все еще...

Он касается моей щеки, его пальцы задевают бриз Западного вместо моей кожи.

Я дергаюсь.

Райден смеется:

– У тебя много причин бояться меня, Одри... но это не одна из них.

– Тяжело верить словам, звучащим из уст своего мучителя.

– Э, но тебя еще не подвергали пыткам, верно?

– Только потому, что ветер защитил меня.

– Так ты думаешь? – Он смеется и тянется к моему порванному рукаву. – Ветер может сделать столько всего. Конечно, ты понимаешь это.

Позор и гнев жгут мои щеки, и я отказываюсь смотреть ему в глаза, оглядывая внутренний двор и ища источник музыки, которую я слышу.

Маленькие серебряные перезвоны ветра свисают с вершины птичьей клетки, колеблясь от слабого ветра.

– Я не вижу причин уничтожать тебя, Одри, – шепчет Райден. – Иначе зачем я стараюсь использовать уловку твоей матери, чтобы допросить тебя?

– Ты думаешь, я учитываю только то, что происходит со мной? Гас...

– Твой друг – другой вопрос, – перебивает Райден. – Он бросил вызов моей власти.

Я чувствую улыбку на губах, когда вспоминаю тот день в Долине Смерти. Взгляд Райдена... шок и ярость после того, как шип ветра Гаса поразил свою цель.

Подросток заставил его истекать кровью на глазах у его армии.

Доказал, что Райден не неукротимая сила, как он сам утверждал.

И я понимаю.

Гас никогда не выйдет отсюда живым.

– Мое терпение на исходе, – говорит мне Райден. – Вот почему тебя сюда привели. Еще одна заключительная попытка заставить тебя понять причины.

Он делает шаг ближе к клетке, просовывает руку через решетку. Ближайший ворон нежно щиплет его за пальцы.

– Твоя мать обучила этих птиц. Они были нашими посыльными.

Я смотрю в глаза-бусинки ворона, удивляясь, когда нахожу связь моей матери в их пристальном взгляде.

Никому и никогда они не будут доверять так, как моей матери.

– Я... не понимаю.

Вся причина в том, что она придумала свою систему птиц-посланников, чтобы Райден не мог прочитать закодированные сообщения, которые она посылала Силам Бури... разве это не была еще одна ее прекрасная ложь...

Буря пробуждается во мне, когда вопросы и теории рушатся. Я не хочу слышать ответ, но я должна спросить:

– Сколько времени она помогала тебе?

– Помогала мне, – повторяет Райден, его смех столь же морозный, как ветер. – Конечно, ты лучше других знаешь, что у твоей матери всегда есть свой взгляд на бурю.

Это подходящее описание.

Но это только усугубляет мое замешательство:

– Почему ты показываешь мне это?

– В надежде, что прошлые ошибки не повторяться. Твоя мать и я использовали птиц задолго... до тебя. До твоего отца. За годы и годы до наших недавних взаимодействий.

– Ты имеешь в виду то время, когда ты пытался убить ее?

Не об этом я беспокоюсь.

Моя мать торговала жизнями... она должна была заплатить ту же самую цену.

Но тогда я понимаю, что моя мать уже может быть мертва.

В прошлый раз, когда я видела ее, Райден ускорил ветры ее Водоворота, оставив мать пойманной в ловушку в их засасывающем напряжении.

Никого не было рядом, чтобы помочь... Все Силы Бури были заняты сражением.

Я... не уверена, что делать с этой мыслью.

– Я пощадил тебя, – говорит Райден, привлекая мое внимание, – потому что ты интригуешь. Восточный, который говорит на Западном...

– Я не говорю на Западном, – перебиваю я.

– Так ты продолжаешь говорить. Но мы знаем, что там что-то большее, нежели ты мне показываешь. Закончи эту смешную шараду, или я буду вынужден изменить свою тактику... и поверь мне, когда я скажу, что ты не можешь вообразить боль, которую я изолью на тебя.

Я верю ему.

– Почему ты так сильно хочешь этого? – спрашиваю я. – Все говорят, что сила боли больше силы четырех.

– А что насчет силы боли четырех? – противоречит Райден. – О, не смотри с таким отвращением. Я ищу силу управлять нашими людьми. Наша раса всегда была слабой... не менее жалостной, чем эти птицы в клетке. Я пытаюсь освободить их. Пытаюсь сделать их сильными.

– Нет, ты стараешься сделать сильным себя.

– Это одно и тоже. Никакая группа никогда не может быть сильной без сильного руководителя. Посмотри на ползающих по земле. Эти бессильные, бездарные отходы захватили эту землю с помощью силы нескольких великих людей. И все же ты обвиняешь меня в попытке сделать то же самое?

– У нас с тобой разные определения слова «великий».

– Так и есть. Ты связала себя с тем жалким мальчиком... ты честно думаешь, что он станет лидером, которого жаждут Бури?

– Нет, – признаюсь я после нескольких секунд тишины.

Но у Вена другое величие.

Он спас меня от самой меня.

Показал мне ценность в жизни... ценность того, кто я есть.

Даже без нашей связи я все еще чувствую силу этого дара.

– Он даст нашему народу мир, – шепчу я.

– Мир, – усмехается Райден. – Мир берут... а не дают. Все, что я прошу, так это силу для того, чтобы все это случилось. Позволь мне восстановить наш мир тем путем, которым это нужно сделать. Позволь мне дать нашим людям истинную безопасность.... правителя, который завоюет все. Даже ветер.

– Ветер никогда не завоюют. И наши люди не хотят твой власти. У сильных ветров есть свое место, но все мы жаждем спокойствия.

– Это похоже на настоящий ответ, – говорит Райден, возвращаясь к воронам. – Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

Я должна сглотнуть, чтобы удостовериться, что мой голос не дрожит, когда говорю:

– Да.

Райден вздыхает, когда тянется через решетки, чтобы погладить птиц:

–Я надеялся, что ты умнее своей матери.

– Так и есть.

– Возможно, – соглашается Райден. – Я действительно сделал лучшее предложение ей. У нее был шанс смешать свою силу с моей... и дать мне смешать мою силу с ее.

Значение фразы ускользает... и мой мозг отказывается ее принимать.

Даже когда Райден добавляет:

– У нее был шанс стать моей королевой.

Глава 11. ВЕЙН

Солана знает силу боли.

Я предполагаю, что это расплата за доверие моим бывшим.

Она, как предполагалось, не была психопаткой и жутким человеком, помогающим мне с этим спасением.

– Как долго ты ей пользуешься? – спрашиваю я. – Это было до того или после, как Оз рассказал нам о его новых уроках?

Она не отвечает, но ее глаза говорят мне все, что я должен знать.

– Невероятно! Ты стояла там, привязанная к дереву, и делала вид, что сопротивляешься его новой злой силе... и ты уже пользовалась ей?

– Это не настолько просто, – говорит она.

– Нет, просто. И ты знаете что? Ты идешь домой... сейчас же. Я уверен, что Оз будет в восторге от того, что ты будешь помогать ему с обучением.

Я поворачиваюсь и иду к ветряной мельнице, потому что мы находимся посреди долбанного нигде, и это единственное место, куда можно идти.

Она догоняет меня и хватает за руку.

Мне больно.

– Прости, – бормочет она, когда я вскрикиваю.

Я резко убираю руку и преуспеваю в том, чтобы вывернуть ее еще сильнее.

Правила Чистого Языка моих родителей летит ко всем чертям.

– Ты перестанешь на пять секунд? – спрашивает она, вцепившись смертельной хваткой в мое запястье.

Я хочу продолжать бороться, но она сильнее, чем выглядит.

Плюс мой локоть начал стрелять взрывами боли, которые били прямо живот.

– Просто позволь мне проверить бандаж, – говорит она. – А затем мы можем, по крайней мере, поговорить об этом? Если позже ты все еще будешь хотеть, чтобы я ушла позже... я так и сделаю.

– Я все еще буду хотеть, чтобы ты ушла, – обещаю я.

Она опускает глаза, но я не позволяю себе чувствовать себя виноватым.

Она использует силу боли.

Она пытается закатать мой рукав, но соленый океан и песок сделали ткань слишком жесткой и хрустящей. И для того, чтобы помочь мне, ей приходится расстегнуть мою куртку.

Наши пальцы делают миллиард сто одиннадцать движений. Все это странно, когда она раздевает меня, будто освобождая лук от шелухи... тем более, что черная футболка под курткой настолько облегает, что мне даже хочется смеяться.

Астон присвистывает:

– Ну что ж, кто-то занимался присиданиями.

– Не заставляй меня снова пинать тебя, – предупреждаю я его.

– Хотелось бы мне посмотреть, как ты это сделаешь.

Солана игнорирует нас, туго перевязывая бинт.

– Мм, ты пытаешься убрать чувствительность в пальцах? – спрашиваю я.

– Мне нужно, ограничить твой диапазон движения, – поясняет она, помогая мне надеть пальто. – Если ты снова повредишь руку, нам придется наложить шину.

– Эй, это была твоя вина... не моя.

– Знаю. – Она опускает взгляд на руки. – И я знаю, что ты думаешь обо мне...

– Что ты более жуткая, чем она? – перебиваю я, указывая туда, где сидит Арелла. Она свободна от пут Астона, но все еще теряется в своей боли и продолжает царапать руки, смотря в никуда, будто обезьяна, которая пробыла в зоопарке слишком долго.

– Даже она не касается той силы, Солана. Подумай об этом.

– Я понимаю, – говорит она. – Я пытаюсь не использовать ее. Но у меня нет выбора.

– Боже... почему я постоянно слышу это оправдание? – спрашиваю я. – По крайней мере, когда я косячу, то могу признаться, что был идиотом.

– Ты всегда идиот, – говорит Астон, незаметно подходя, чтобы присоединиться к нашему разговору. – Но такого рода вещи не происходят случайно. Наша девушка должна была выбрать.

Рука Соланы касается ее запястья, ее пальцы прослеживают V-образный дизайн на ее браслете, это определенно не помогает моему настроению.

– Меня научил Оз, – бормочет она. – Во время последнего сражения, прямо перед тем, как ты нашел нас в пещере.

Я помню тот момент. Западный привел меня туда, крича о том, что нужно остановить предателя. Предполагая, что там было два предателями, о которых я должен был волноваться.

– Мы оказались в ловушке, – говорит Солана, будто от этого мне лучше. – Живые Штормы выслеживали нас... и не было никакого ветра и никакой надежды на подкрепление. Единственное, что работало, это измененные шипы ветра Оза. Поэтому он заставил меня запомнить команду, которую использовал, чтобы создать их, на случай если с ним что-нибудь произойдет.И научил меня другому слову, но я понятия не имела, для чего оно было. Я не планировала использовать ни одно из них... даже когда Шторм схватил меня, я сдержалась. Но потом... ты спас меня. И мы помчались к Водовороту. И когда Гаса и Одри там не оказалось, ты начал волноваться. Попытался прорваться в камеру Ареллы... и я знала, что была причина, по которой ты не оказался там раньше, поэтому... я попыталась использовать команду, как пароль. И это сработало.

Я смутно помню ее слова, что-то я не пойму... но если бы я знал, что это была сила боли, я бы...

На самом деле я знаю, что бы я сделал.

Арелла была моим единственным шансом выяснить, что случилось с Одри и Гасом.

– И все? – спрашиваю я. – Ты знаешь только два слова?

– Сила боли работает не так, – влезает Астон. – У тебя не было прорыва. Это глубже. Как только ты используешь его, он станет нужен. Вот почему она смогла поглотить сломанный порыв, которым я обвил ее. – Он улыбается Солане. – Тебе было хорошо, не так ли?

– Я никогда не говорила ему делать это, – спорит Солана.

– Тебе и не нужно было. Потребность работает на инстинкте.

Он рявкает слово, разрушая ближайший Северный прежде, чем тот обвивается вокруг нее.

Порыв исчезает под кожей Соланы.

– Вот оно, – шепчет Астон. – Голод в твоих глазах, жажда этого восхитительного порыва, когда ты принимаешь его.

– Нет никакого порыва, – настаивает Солана.

Голос Астон звучит почти мечтательно, когда он шепчет:

– Да, так. Это сладкое счастье силы, смешанное с острыми ощущениями выполнения чего-то настолько неправильного, что это не может не чувствоваться хорошо. И должно быть, для тебя еще лучше держать ветер, циркулирующий под твоей кожей.

Солана пытается моргать, но я вижу, что имеет в виду Астон. Она похожа на наркомана, который просто получил щепотку действительно хорошего наркотика и не может дождаться, чтобы получить еще.

– У меня все под контролем, – обещает она мне.

– Невозможно. – Астон запутывает еще два сероватых проекта вокруг нее, и она впитывает их с небольшой дрожью.

– Как истинный наркоман, – шепчет он.

– Это несправедливо! Я не могу отослать их, не используя силу боли. Так или иначе, я в состоянии аффекта.

– О, есть и другой путь, – говорит Астон. – Но жажда ослепляет тебя. Поверь мне, милая. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Для тебя это будет плавнее, потому что ты не используешь силу постоянно... пока что. Но в конечном итоге ты не будешь даже думать о других языках. Боль будет единственными словами, которые ты будешь произносить... единственными словами, которые ты захочешь произнести.

– Вот почему ты должна уйти, – говорю я ей. – На этой миссии уже и так достаточно сумасшедших. Мне больше не надо.

– Но я тебе нужна, – говорит она, все еще играя со своим глупым браслетом. – Я – единственная, кто может провести нас в Брезендард... ты слышал Астона. Он сказал, что это невозможно.

– Это невозможно, – исправляет Астон. – Но я придумаю что-нибудь...

– Это не будет лучше, чем мой путь, – спорит Солана. – Я знаю, как найти Королевский Проход. Это путь, через который сбежал мой отец... о нем знают только члены моей семьи.

– Но откуда ты знаешь об этом? – Я должен об этом спросить.

Я не все помню в моей истории Странника Ветра, но вполне уверен, что не забыл, как Гас говорил мне, ее родители умерли, когда она была ребенком.

– Мои родители послали мне свои воспоминания, когда их убили... это отчасти как передача дара. Я не получила все. И некоторые из них я все еще не понимаю. Но детали спасения моего отца невероятно ясны. Крепость почти вся под землей в паутине тоннелей. Это защитный механизм... если кто-то вторгается, они должны будут пройти лабиринт. Но строитель также должен был гарантировать, что королевская семья не застрянет в той ловушке. Таким образом, он построил Королевский Проход, секретный путь внутрь и наружу из Брезенгарда. Его нет ни на одной из карт или проектов. Единственные люди, которые могут найти его, из королевской линии.

– Удобно озвучить это сейчас, – говорит Астон.

– Думаешь, что я бы хотела поделиться самой старой тайной своей семьи с нею? – Она указывает на Ареллу, затем снова поворачивается к Астону. – Или с ним? Я думала, что удостоверюсь, что ты, по крайней мере, оставался лояльным достаточно долго, чтобы достигнуть фундамента крепости Райдена. Но Вейну нужно доказательство сейчас, таким образом...

Она заканчивает говорить, пожимая плечами.

Астон наворачивает круги вокруг нее:

– Не могу сказать, врет ли она. Не думаю, что она настолько хороша. Но я проверил каждый дюйм той крепости, и не нашел ничего такого, что ты описываешь.

– В этом суть, – говорит Солана.

Она поворачивается ко мне, тяга к ее новой силе ушла из ее глаз и заменилась тем, что чувствуется намного более невинным.

– Я могу попасть внутрь крепости. Мы можем спасти их, Вейн. Ты просто должен мне доверять.

– В этом-то и проблема, – бормочу я. – Я не доверяю.

– И я, – говорит Арелла позади нас.

Она поднимается, шатаясь, и бредет к нам, выглядя бледной, потной и измученной.

– Разве ты не можешь слышать этого?

Я вполне уверен, что она подтверждает мою точку зрения о слишком многих психах в этой миссии. Но я напрягаюсь, чтобы послушать и...

Да. Ничего.

– Песни Южных изменились, – говорит она, притягивая ветры ближе.

Порывы дрейфуют вокруг нас, и даже Астон закрывает глаза, чтобы послушать.

– Южные обычно оплакивают изменения, – говорит Арелла. – И поют о потерях или ускользании. Но сейчас...

Шепот настолько мягкий, что я едва слышу его. Но все порывы поют вместе, объединенные единой строкой.

Подъем не вызывает сомнений и бурю впереди.

Солана смаргивает слезы:

– Они знают, что я не буду использовать силу боли против них.

Я вполне уверен, это не то обещание, которое она может сдержать. Но если ветер доверяет ей, думаю, что должен сделать то же самое.

– Ладно, – говорю я. – Пошли, найдем секретный тоннель.

Глава 12. ОДРИ

Райден делал предложение моей матери.

Слова мелькают вокруг моего ума, отказываясь быть принятыми.

Я знаю, что красота моей матери и сила привлекали внимание многих мужчин. И знаю, что Райден начал свою карьеру в качестве высокопоставленных членов Сил Бури.

Но все же.

От мысли о том, что они могли быть вместе, мне хочется смеяться... также меня тошнит.

– Это было больше взаимная выгода, чем желание, – говорит Райден, хотя я замечаю, что он все еще поглаживает ее воронов. – Но когда я вижу ее в тебе, не могу удержаться от сожаления, что мы могли бы создать.

Теперь меня действительно тошнит... и я, молча, благодарю мать, что она вышла за моего отца.

– В тебе слишком много от него, – говорит Райден, будто знает, о чем я думаю. – Но у тебя все еще есть ее энергия и амбиции. Не разбазаривай это, как твоя мать. Дай мне одну Западную команду, и даю слово, что я уберегу тебя от этих финальных битв.

Его тон удивительно искренний.

Но я знаю больше, чтобы соблазниться на это.

Циклон Райдена рвет и швыряется все, пока не закончит.

Ничто не может выстоять у него на пути.

– Думаешь, ты такой умный, – говорю я, мне слишком противно, чтобы удержать гнев. – Думаешь, что ты какой-то храбрый лидер, предназначенный, чтобы править миром. Но ты просто дурак, кричащий на ветер, пытаясь притвориться, что он сильнее.

Порывы гудят вокруг меня, делая песню перезвонов ветра глубже и зловеще.

– Ну, – говорит он, медленно поворачиваясь ко мне. – Ясно, у меня есть ответ.

Он поглаживает ворона какое-то время.

Потом хватает его за шею, покрытую перьями.

Другая ворона кричит и мечется в своей клетке. Я чувствую её ярость и боль, разносящиеся по воздуху.

У воронов одна пара на всю жизнь.

Она будет оплакивать эту потерю до последнего вздоха.

– Сентиментально, – говорит Райден, когда я удерживаюсь от слез. – Такие опасные отходы. Твоя мать мне это доказала. И сейчас я тебе это докажу.

Он оборачивается, сбивая меня на землю кнутом ветров... но еще раз мой Западный спасает меня от большей части боли.

– Ветер не спасет тебя от лезвий. Ты думала, что я забыл? – Его кнут скользит по моему боку, прямо там, где его ветрорез оставил свою зубчатую глубокую рану. – Ты думаешь, что чувствуешь страх... но это сомнение. Твоя сущность знает, что это не твоя борьба. Ты – Восточная. Твои ветры– оставшиеся в живых. Но слишком поздно передумать.

Он рывком поднимает меня на ноги и прижимает свой нож к моему правому плечу. Иглоподобное лезвие режет через мое пальто, будто густая ткань сделана из воздуха.

– Одно слово, – говорит он мне. – Одно слово из языка Западных.

Я сосредотачиваюсь на одиноком вороне, кричащем об утрате своей пары:

– Я никогда не буду тебе помогать.

Тогда меня жалит боль.

И снова.

И еще раз.

– Никаких слез, – говорит он, и я не могу сказать, в ярости ли он или впечатлен. – Не волнуйся, они придут. – Его дыхание влажное в моем ухе, когда он шепчет, – Мой ветер говорит, что твой драгоценный Западный в пути. Он будет здесь сегодня вечером. Потом начинается самое интересное.

Я чувствую новое жало на моем левом плече на этот раз. Дольше, чем другое, но я слишком ошеломлена, чтобы реагировать.

Вейн идет за мной.

Мысль режет глубже, чем лезвие Райдена, когда тот режет меня снова и снова по спине.

– На данный момент этого достаточно, – говорит он, вкладывая нож в ножны. – Не хочу, чтобы ты потеряла слишком много крови. Я не хочу, чтобы ты проспала тот момент, когда я буду разрывать твоего возлюбленного кусок за куском.

– Я думала, что ты хочешь заполучить его силу.

– Так я ее получу. Ты с матерью похожа и в этом. Вы обе в лепешку расшибетесь, чтобы защитить своих мужчин.

Он тянет меня обратно в темницу, почти вывихивая плечо в процессе.

Новый Буреносец ждет нас там, женщина с черными, острыми волосами. Я предполагаю, что она – Налани.