Текст книги "Пусть поднимется ветер (ЛП)"
Автор книги: Шеннон Мессенджер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Сдайся, – говорю я ему. – Закончи все мирно. Или я раскрошу отпечаток в порошок.
Солана хватает меня за руку, когда буря снова сотрясает землю.
– Знаешь, – говорит Райден, – я почти готов согласиться. Хочу посмотреть, как ты будешь жить с тем, чему ты позволишь произойти сегодня вечером.
– Что это значит? – спрашиваю я.
Он смеется.
– Сейчас будет большой палец! – кричу я, хватаясь за кусочек гипса. – Скажи мне, о чем ты, или я уничтожу все.
Ветры ревут от ярости Райдена, и Солана цепляется за меня, бормоча что-то про то, что небо слишком заряжено, чтобы мы летели.
– Ты честно не можешь догадаться? – спрашивает Райден. – Ты не думал, почему я привел вас сюда? От кого я пытался отделить тебя? С кем бы еще я хотел связаться своим сообщением?
– О Боже, – говорю я, и Солане приходится поддерживать меня. – Что ты сделал с Одри?
Остальная часть отпечатка рассыпается в песок. Я бросаю его в голову Райдена и хватаюсь на свисток-вертушку, сжимая в кулаке.
– Если ты снова к ней прикоснешься...
– Я ничего не буду делать, – перебивает Райден. – А вот мой товарищ. У нас с ней еще одна сделка.
– Твой товарищ?
Нет.
Это не возможно.
Как Арелла могла...
Металл визжит, когда я сминаю его, вторя звукам в моей голове.
– Ты пожалеешь об этом, – говорит мне Райден.
– Мы ее вернем, – обещает Солана. – Что бы ни случилось, еще не слишком поздно.
Но это не так.
Вот почему Райден потратил впустую так много времени, насмехаясь над нами и рассказывая истории. Монолог был для нас ловушкой, мешающей мне спасти ее.
Теперь единственный способ помочь Одри состоит в том, чтобы довести дело до настоящего конца.
Я достаю ее кулон опекуна, чтобы успокоить мою панику.
Шнурок все еще синий... и грудь все еще болит напряжением нашей связи.
Время все еще есть.
И все еще есть ветер.
Четыре порыва в пределах моей досягаемости... по одному от каждого направления.
Я сплетаю их в шип ветра и прошу о полной силе.
– Ну, тогда, – говорит Райден, сплетая три ветра в болезненный серый шип. – Приступим?
Глава 50. ОДРИ
Небо тихо в пустыне.
Почти слишком тихо.
Просто кусочек луны, окруженный пылью и звездами.
Это настораживает меня, хотя я уверена, что в основном это тянет связь. Постоянное напоминание о том, что Вейн слишком далеко.
– Ты не зайдешь внутрь? – спрашивает моя мать, должно быть в пятый раз.
– Я тебе уже говорила, зайду.
Я продержалась пять минут после того, как мы прибыли.
Пять минут, глядя на молчащую музыку ветра, которую мой отец подарил ей, все еще закрытую от ветра.
Потом мне нужно было на воздух.
Я передвигаюсь в тень одинокого дуба, единственного места в этом печальном месте земли, которое чувствуется гостеприимным.
Здесь я дала клятву опекуна.
Жертва перед компромиссом.
Я думала, что покончила с той жизнью.
И все же, я здесь... добровольный страж моей матери.
Я не сожалею о решении, но все же боюсь.
Ее птицы уже начали собираться... жестокие вороны, дергающиеся воробьи и щурящиеся стервятники. Они устраиваются на крыше, на ветках, на камнях и сорняках. Их взгляды следуют за моим каждым движением, пристальные, осторожные и недружелюбные.
Они всегда предпочитают мою мать мне.
Предполагаю, что это какое-то свидетельство ее превосходства.
Но интересно, было ли это какое-то свидетельство ее превосходства.
Я иду обратно внутрь, срываю перезвоны ветра отца, висящие над пустым столом, и вешаю их на тот же самый крюк, который я использовала в прошлый раз, когда нашла их.
Мать кричит мне, чтобы я остановилась, но уже их мягкий звон делает воздух менее одиноким.
– Я собираюсь положить обратно их, как только ты уйдешь, – говорит она мне.
– Нет, ты этого не сделаешь. Ты рисковала моей жизнью... и это стоило жизни Гасу... чтобы защитить остатки песни отца. И все же ты убираешь его перезвоны и отказываешься позволять им петь?
– Я защищаю их!
– Нет, ты разрушаешь их. Я знаю, каково это быть заключенной. Я знаю, как это медленно истощает сердце. Я не позволю тебе, чтобы с наследием папы было также.
Слова заставляют ее отступить на шаг назад, и я наблюдаю, как эмоции мерцают в ее глазах. Вспышки вины, горя и раскаяния... но там слишком много более темных нот.
– Отлично, – говорит она, сосредоточиваясь на звездах. – Мы попробуем по-твоему... пока что.
– Если тебе это поможет идти вперед. Но это навсегда. Ты должна придерживаться моих правил.
– Боже, ты серьезно примеряешь на себя роль будущей королевы, да? – спрашивает она.
– Думаешь, меня волнует название? Меня заботит моя клятва. Я поклялась контролировать тебя. Я поклялась защищать наших людей от твоего влияния. И я буду. Ты не покинешь этот дом без меня... никогда. Мне все равно, если это будет адское пламя. Вдыхай воздух, чтобы уничтожить огонь и остаться в пепле. И никаких сообщений любому, кроме меня.
– Так вот, что ты собираешься сделать со своей жизнью теперь? – спрашивает моя мать. – Постоянное дежурство, чтобы следить за мной? Не думаю, что Вейн был так доволен той договоренностью.
Он не был... хотя, если бы я попросила, он бы со мной согласился.
Но я не одна. У меня есть небо... и дары.
– Ветер скажет мне, если ты не будешь повиноваться, – предупреждаю я ее. – Как и мои птицы.
Я поворачиваюсь к нашим крылатым зрителям, радуясь, что они уже сосредоточены на мне.
– Теперь вы подчиняетесь мне, – говорю я им. – И ваша задача состоит в том, чтобы наблюдать за ней.
Я протягиваю руку, и храбрый воробей садится на мой палец.
Он тыкается своим клювиком в мой большой палец, когда я поглаживаю смелые полосы вдоль его головы и говорю ему, сообщать мне два раза в день. Я могу чувствовать, как его лояльность ко мне раздувается от моего прикосновения, и я знаю, что он не спустит с нее глаз.
Я приказываю, чтобы остальные птицы заменяли его.
Ветер скажет мне, если они не справятся.
– Если ты докажешь, что тебе нельзя доверять, я позволю Астону найти другое решение, – предупреждаю я мать. – И если и он не сможет найти решение, то мы приведем тебя к Озу, думаю, мы оба знаем, какой будет у него ответ.
– Ну, – говорит мать, разглаживая ткань своего шелкового синего платья, когда я отсылаю своего нового друга воробья назад на его ветвь дуба. – Вижу, что ты все продумала.
Она так старается быть изящной женщиной, которой всегда была. Но она слишком хила и травмирована, чтобы справиться.
Слишком слабая и раненная, чтобы снова меня запугать.
Мать вздыхает.
– Почему это всегда должно быть так? Мы не можем... – Она трясет головой, отбрасывая все то, что планировала сказать. – Почему бы тебе не пойти внутрь? Я могу помочь тебе обработать твои раны.
– Я должна идти.
Я обещала Вейну, что буду ждать его... и после всех ожиданий, это обещание я собираюсь сдержать.
Его связь сжимает мое сердце, сокрушительная боль – доказательство, что он все еще дышит.
Все еще борется.
Пожалуйста, пусть он победит.
Я смотрю на небо. Слушаю. Надеюсь.
– Мы не можем все оставить так, Одри, – говорит моя мать. – Просто зайди внутрь на пару минут.
– Почему ты так на этом настаиваешь?
Она смотрит на перезвоны и крутит браслет на своем запястье.
– Возможно... я не готова быть одна. – Шепчет она.
Я наблюдаю, как ее пальцы поглаживают голую кожу, теребят золотую манжету, которая должна быть там. И я должна спросить:
– Что произошло с твоим браслетом?
– Его забрал Оз. Прежде, чем он направил меня в Водоворот. Он сказал, что я опозорила свой браслет моим выбором.
– Ты так и сделала.
– Знаю. – Ветер, кажется, меняется, и она поворачивает лицо к бризу; выражение ее лица мирное, как раз когда ее пальцы выдалбливают красные следы на коже. – Я живу со своими ошибками каждый день в течение десяти лет. Иногда я не уверена, что смогу прожить дольше.
– Это твоя вина.
– Так и есть. Но ты могла исправить это.
– Если ты просишь, чтобы я простила тебя...
– Я ничего не прошу. Я просто говорю тебе, что твой отец сказал мне. Когда Вейн вытащил меня из этого кошмара, я практически уже ушла... и у меня не было планов, чтобы пробиться обратно. Но песня твоего отца нашла меня и позвала к нему. Он наполнил мое сердце новым текстом. Напомнил мне, что когда он дал тебе свой дар, он дал мне тебя. И он сказал, что я могу жить без него, но никогда без тебя.
Я закрываю глаза, ненавидя то, что должна услышать это сообщение ее голосом вместо его.
– Вот почему...? – шепчу я.
– Да. Вот почему я помогла Вейну спасти тебя. Я должна была увидеть, был ли твой отец прав.
Следующий логический вопрос горит на моем языке, прося меня задать его.
Но я не могу.
Я не хочу волноваться об ее ответе.
Итак, я поворачиваюсь к ветру, ища еще раз Восточный моего отца.
– Ты не найдешь его, – говорит мне мама.
Ненавижу ее за то, что она права.
Почему он не может быть там?
Почему он не может...
Я вздыхаю:
– Я чувствую его.
Мама хватает меня за руку, все ее тело дрожит.
– Он идет с севера, – шепчу я. – Я зову его.
– Войди, – говорит она, таща меня к двери.
Я упираюсь:
– Зачем? Что ты делаешь?
– Я веду тебя внутрь. На этот раз ты можешь просто меня послушать?
– Только тогда, когда ты скажешь мне зачем.
Мать смеется, и сильнее царапает свою кожу.
– Упряма до самого конца.
Она тянет вниз свое платье и вытаскивает золотисто-коричневое перо орла из того, что осталось в ее декольте.
– Да, – говорил она, когда мои глаза расширяются от узнавания. – Райден послал мне специальное сообщение. Он сказал мне привести тебя куда-нибудь и занять, пока его Буреносцы не заберут тебя.
– И ты согласилась, – заканчиваю я, хотя это само собой разумеется.
– Я не могла по-другому. Он посылал сообщение снова и снова. И если я буду сопротивляться, он разрушит ветер твоего отца. Поэтому войди, Одри. Не заставляйте меня вынуждать тебя.
Я смеюсь над этим:
– Ты думаешь, я так легко собираюсь сдаться? Ты больше не можешь бить меня. У меня есть сила четырех! И у меня есть подарок Гаса!
– ЗАЙДИ ВНУТРЬ! – кричит она, бросает ко мне ветер, который затягивает меня внутрь и захлопывает за мной дверь.
Я дергаю за ручку, но, так или иначе, ветер держит ее закрытой.
Она не может так легко меня удержать.
Я хватаю один из стульев от стола и разбиваю его о ближайшее окно, отшвыривая зубчатые черепки стекла ногой, таким образом, я могу выползти через него.
Мои ноги едва касаются земли, когда два Буреносца приземляются во дворе.
– Давай сделаем это по-быстрому, – говорит самый высокий... хотя они оба огромны.
Райден послал лучших.
– ВНУТРЬ! – кричит моя мама, когда я собираю ближайшие ветры.
Буреносцы попытались очистить небо, но они не могут прогнать мой Западный.
– Они больше не заберут меня! – кричу я.
– Пожалуйста, Одри, – молит мама. – Я не хочу, чтобы ты видела это.
– Видела что? – спрашивает меньший Буреносец
Все происходит слишком быстро.
Дерево трещит, когда моя мать взмахивает руками, отрывая огромные ветви от моего любимого дуба и втыкая зазубренные концы в грудь Буреносцев.
Никто никогда не переживал ее фирменную уловку.
Никто не может угнаться за моей матерью.
Но... она не была достаточно быстра.
С заключительным дыханием высокий Буреносец спутывает сломанную команду.
Я кричу и падаю на колени, когда ветер, который он нес, корчится от боли и распутывается. Медленно сущность проекта разрушается, пока не остается ничего кроме болезненного желтого водоворота.
Это раньше был Восточный.
Он раньше был всем.
– Я не хотела, чтобы ты это видела, – шепчет моя мама.
Я понимаю, что она обнимает меня, и мы обе так сильно дрожим, что слишком трудно двигаться.
Невозможно думать в окружении стольких разрушений.
Разломанные ветви.
Искалеченные тела.
Искалеченные ветра.
– Прости, Одри... я не могла спасти вас обоих, и я больше не собиралась делать неправильный выбор.
Она выбрала меня.
– Пожалуйста, пойдем внутрь, – шепчет она. – Насилие... помни, ты говоришь на Западном.
Так или иначе, я заставляю ноги нести меня в дом. Или, возможно, это моя мать несет меня. Мои мысли крутятся на том, что она выбрала меня.
И мой отец...
– Он действительно ушел, – шепчу я.
Та последняя крошечная часть.
Я не понимала, сколько это значило, пока...
– Он не ушел, – говорит мне мать. – Вот что я, наконец, вижу. Он живет в тебе... все сильное и невероятное, что было в нем, живет в тебе. Прости, у меня это заняло так много времени, чтобы понять. И мне жаль, что я позволила безумию разрушить нас.
– Мы разрушены? – шепчу я.
Похоже на это.
Но я не хочу давать Райдену эту силу.
Моя мать играла злодея... но Райден – всегда истинный враг. Он направил наш мир на тот путь и оставил все разрушенным и сломанным.
Я не позволю ему сломать меня.
Я не позволю ему взять что-то еще.
Я крепче цепляюсь за мать... позволяя ей вытирать мои слезы и проверять мои раны. И когда она заканчивает, я делаю то же самое для нее.
– Я могу услышать песню твоего Западного, – говорит она мне, поглаживая пальцами бриз у моей кожи. – Что он говорит?
Я закрываю глаза и слушаю песню о стабильном дереве, выдерживающем каждый шторм из-за его сильных корней.
Моя мать всегда была моей бурей.
Но, возможно, она также может быть моими корнями.
Я пою для нее песню... но придерживаюсь вольного перевода, чтобы избежать риска какого-либо прорыва.
– Спасибо, – шепчет она. – Я попытаюсь запомнить это, таким образом, я смогу продержаться до следующего твоего прихода. А пока иди. Будь готова для Вейна.
Я проверяю свою связь, не уверенная, должна ли испытать освобождение или испугаться, что напряжение чувствуется таким же далеким, как и прежде. Очевидно, план Райдена был больше, чем любой из нас ожидал.
Но я слишком далеко, чтобы попасть туда вовремя.
И... ему не нужна моя помощь.
У него есть ветер... и Солана. И подготовка.
– Что относительно тебя? – спрашиваю я маму. – Тебе нужна помощь с...
Она качает головой:
– Я могу справиться с уборкой. Я делала это раньше.
Она помогает мне подняться и пройти на трясущихся ногах к двери, и я нахожу свою силу с каждым шагом.
Знаю, вероятно, я что-то должна сказать... какую-то великую речь, которая смогла бы зацементировать эти новые связи.
Но слова подводят меня в данный момент.
Поэтому я беру взаймы немного у Вейна, цепляясь за надежду, что скоро они будут правдой для него и меня.
– Это не прощание. Это «до скорой встречи».
Глава 51. ВЕЙН
Я просто собираюсь сказать это... я действительно сыт сражениями ветра по горло.
Я даже не могу рассказать, как они меня достали.
Сокрушительные циклоны.
Разрывающие шипы ветра.
Пережёвывающие и выплёвывающие наружу.
У меня нет времени на эту чушь.
Мне надо вернуться к Одри.
Она достаточно сильна, чтобы разобраться с Ареллой – и она обещала, что будет настороже. Но как же меня убивает быть Самой-Страшной-Уловкой-Ветра, когда я мог помочь.
Я помню, как Одри однажды произнесла длиннющую речь о том, что человеческое оружие бессильно против ураганов. Но, чёрт, я бы не стал отказывать от танка, в котором можно сидеть и обстреливать противника.
Хотя... Нет.
Всё, что у меня есть, – это Западный, но до сих пор ни единой идеи, как закончить это сумасшествие.
И всякие штучки ветров Райдена продолжают появляться.
– Это всё, на что ты способен? – кричу я, укрываясь за парочкой деревьев, когда Райден запускает еще залп шипов ветра, а Солана специальной командой отклоняет их.
Нет, я, конечно, рад, что мы сражаемся с ним наравне, но если серьёзно... Что за дела? Я вижу скорее обычного воина ветра, а не легендарного воителя.
Если только он не пытается нас изнурить, припасая напоследок что-то поистине сильное...
Ага.
Похоже, это последний.
– Ты должен ударить в ответ, – выдыхает Солана, когда Райден формирует огромный торнадо, каким-то образом вплетая в него лиловые молнии.
Я не понимаю его устройства, но убийственный торнадо двигается в нашу сторону. У него забавное дополнение: оно засасывает всё вокруг, как сверхмассивная чёрная дыра. Так что это как раз то «нет никаких шансов выжить» чувство, которое я и ожидал от Райдена.
Я поднимаю нас в воздух, но выигрываю этим только несколько секунд, прежде чем торнадо тащит нас снова в свою шипящую воронку.
– Что это? – кричит Солана, когда какое-то животное проскальзывает мимо нас и обугливается молнией.
– Похоже, это был бизон. Или буйвол? А разница вообще есть?
– Не важно! Просто вытащи нас отсюда!
– Я пытаюсь!
Мой Западный борется изо всех сил, но я чувствую, как растёт электричество, как оно струится по моей коже, заставляя волосы вставать дыбом.
– Ладно, новый план. – Мне приходится усилием воли отвести взгляд от Соланы, потому что даже при всей серьёзности ситуации мне хочется подшутить над её наэлектризованной причёской. – Сколько ветров у тебя осталось?
– Только сломанные.
Мимо нас пролетает ещё один бизон, и мы еле-еле уворачиваемся от его копыт.
– Ты можешь свить из них шип ветра?
– Попробую.
Она бормочет какие-то команды, и в итоге получается что-то вроде жёлтого изогнутого контура.
– Это больше напоминает бумеранг ветра... Для чего ты его просил?
– Для чего угодно, что даст нам шанс в сражении.
– Ну... Посмотрим, как он сработает!
Я целюсь в основание воронки, надеясь опрокинуть её или поразить ещё как-нибудь.
В воронке появляется выбоина... но убийственный торнадо не останавливается.
– Возвращается! – кричит Солана, увидев, что бумеранг ветров оправдывает своё название. Он летит нам навстречу и разрывает нашу воздушную сферу, прежде чем я успеваю его перехватить.
Я не могу поймать ветра, чтобы замедлить наше падение, поэтому мы пользуемся методом «падай и вращайся в воздухе». Наполовину больно, наполовину мерзко приземлиться лицом прямо в кучу навоза.
– Между прочим, у меня сейчас всё тело в синяках.
Солана не проявляет сочувствия, кричит: «ПОДНИМАЙСЯ!» и тянет меня за руку.
Мы успеваем убраться, спотыкаясь, как раз вовремя и избегаем взрыва от удара молнии, который точно превратил бы нас в пепел.
Солана прицеливается бумерангом обратно в убийственный торнадо и попадает прямо в центр.
Во все стороны рассыпаются искры, и сверкают молнии, будто торнадо всосал в себя огромный ящик фейерверков. А когда яркий свет утихает, воронка, наконец, исчезает.
А Райден празднует нашу победу созданием ещё трёх убийственных торнадо.
– Серьёзно, этот парень меня достал, – бормочу я и с радостью осознаю, что у меня достаточно Западных Ветров, чтобы снова поднять нас в воздух.
Я должен его убить.
Я чувствую уверенность в этом кусочками льда в крови – каждый кусочек неприятен, но хорошо пробуждает ото сна. Все мои чувства просыпаются, и я растягиваю их куда дальше, чем обычно.
Я ощущаю множество Западных ветров – возможно, даже сотни – ожидающих на грани. Словно они следят за мной.
Лишь немногие отвечают на мой зов, что сбивает с толку и раздражает. Но с их помощью я могу взлететь гораздо выше, чем прежде. Достаточно высоко, чтобы избежать всасывающей дыры шторма; вот только всё, что мы можем, это кружить над местом битвы, а вокруг нас молниями вспыхивают грозовые облака.
«Пожалуйста, – молюсь я, – скажи, что мне делать. Если мы в ближайшее время его не убьём, он победит».
Ветра начинают двигаться быстрее, и их песня меняется на что-то новое.
И слова их чудесной новой песни говорят мне: «Щит гораздо опаснее меча».
– Твои ветра подали новую идею? – спрашиваю я Солану. – Потому что мои только философствуют. Или это банальное высказывание? Не важно, оно бесполезно. Думаю, битва может остаться за ними, но я надеюсь, что всё вписывается в план ветров. Я здесь, чтобы хранить наши жизни, а ты продумываешь убийство.
– Ага, никакого давления со стороны, – бормочет Солана. – Мне не очень-то везло. Я пыталась подумать о мести за Гаса и мою семью. Я пыталась вспомнить о сохранении оставшихся Сил Бури. Я даже старалась подумать о всех жителях, пострадавших от сумасшедших капризов природы, которые всегда вызывает Райден. Но стоит мне попытаться подумать о том, как справиться с его ударом, как у меня ничего не получается.
– Ладно, это прозвучит неприятно... Но клянусь, я спрашиваю лишь потому, что ты сказала, что это сработало в темнице, но... Ты уверена, что ты в порядке, раз не можешь с этим справиться? Может, убрать из уравнения всякий эгоизм?
– Конечно. Я очень ясно дала понять, что меня не заботит моя безопасность – только твоя. Но мне это по-прежнему ничего не дало.
У меня начинает появляться новая мысль, но я стараюсь загнать её назад.
Мне правда, правда не хочется, чтобы это было правильным ответом.
Но уворачиваться от бурь для нас гораздо сложнее, чем для Райдена – создавать их. Мы еле избегаем трёх торнадо, а он создаёт три новых, и, когда становится ясно, что он вот-вот нас поджарит, я делаю глубокий вдох и рискую задать вопрос:
– А если изменить наши приоритеты? Что если способ, которым ты пытаешься меня защитить, тоже слишком эгоистичен? То есть, я ценю, что ты... Но когда ты сравниваешь спасение моей жизни со спасением целого мира от Райдена, это... Это нельзя сравнивать.
– Значит... ты хочешь, чтобы я сосредоточилась на проблеме, не ставя сохранение твоей жизни в приоритет?
– Ну, это конечно не план «А», но... Да.
Я пытаюсь уверить себя, что это решение не такое опустошающее, как мне кажется. В конце концов, если наш план не выгорит, мы всё равно оба трупы.
Но всё, о чём я мог думать, это моё обещание Одри вернуться домой, к ней.
Я до сих пор чувствую силу нашу связи, даже во всём этом хаосе.
Меня тянет к ней.
Как я могу её бросить?
– Новая команда начинает формироваться, – шепчет Солана, и это не похоже на хорошие новости. – Думаю... Если ты сможешь поднести нас достаточно близко к Райдену, я смогу решить, что делать, чтобы его убрать. Но не думаю, что смогу справиться с отдачей.
– То есть, фактически, ты знаешь, как его убить, но это убьёт и нас?
– Думаю, да... Сложно сказать. Я никогда не могу сказать точно, как оно сработает, пока не попробую.
Мне нужно десять секунд, чтобы понять, что формально у нас других вариантов нет, и ещё пара секунд и несколько слёз скатываются по моим щекам.
– Мы не обязаны это делать, Вейн. Если продолжим сражаться, то, возможно, найдём другой путь. Я попробую снова, отдавая приоритет твоему спасению.
Я начинаю смеяться, хоть мне и не смешно.
– Это нелепо. Почему тебе можно умирать, а мне нет?
– Потому что я пользуюсь проклятой силой Райдена, а ты используешь язык мира.
По голосу Соланы я понимаю, что она тоже плачет.
– Никто из нас этого не заслуживает, Солана. Как и наши семьи не заслуживали того, что с ними стало. Как говорил Астон: война – это трудный выбор. И вот наш выбор. Если ты не хочешь этого делать, научи меня командам.
– А что насчёт Одри?
Я сглатываю снова появившиеся слёзы и еле сдерживаю крик в небеса: «Это нечестно! Ты мне задолжал!»
Да, это нечестно. Но это уже не имеет значения. Важно лишь одно.
«Пожалуйста, пусть с Одри всё будет в порядке», – прошу я ветер. – «Позволь ей выжить, с чем бы она ни столкнулась. И не дай ей грустить после моей смерти, то есть, она, конечно, может проронить пару слезинок, но пусть потом двигается дальше. Она достаточно страдала за свою жизнь. Пусть она переживёт меня».
Я так сосредоточился на своей мольбе, что только сейчас замечаю, что мы спускаемся всё ниже, словно мои Западные поддерживают идею самоубийства.
По крайней мере, бури успокоились, и последний убийственный торнадо исчез.
– Ты готов? – спрашивает Солана, сжимая в руке новый бумеранг ветра.
– Давай на этот раз покончим со всем побыстрее, – шепчу я. – Как только поймёшь, что надо делать – не колеблись.
Она берёт меня за руку, я сжимаю её с ответ, довольный тем, что сражаться с этим я могу вместе с другом.
– Вряд ли у нас получится, – говорю я Солане, приказывая ветрам опустить нас перед Райденом.
Он хорошо выбрал место – между ним и нами остаётся не больше двух метров. А значит, мы точно попадём под ответный удар.
– Так вот как всё закончится? – произносит Райден. – Последний бой последнего из Западных. Скажешь что-нибудь напоследок?
Я собираюсь сказать «нет», но тут слышу, что мои ветра складываются в новую мелодию.
Они по-прежнему поют про то, что щит опаснее меча, но теперь прямо перед это строкой появилась новая:
Доверяй своему врагу.
– У тебя два варианта, – говорит нам Райден. – Либо ты научишь меня слову Западных, и тогда я убью вас обоих быстро. Либо ты отказываешься и смотришь, как твоя маленькая приятельница испытывает невыразимые муки.
Он хватает Солану за волосы, выворачивая шею и подтягивая ближе к себе.
«Доверяй своему врагу, – поют мои Западные. – Доверяй своему врагу. Доверяй своему врагу.»
ДОВЕРЯЙ СВОЕМУ ВРАГУ.
– Хочешь знать слово Западных? – спрашиваю я Райдена, надеясь, что правильно разгадал значение песни. – Хорошо. Я скажу тебе его. Только не причиняй ей вред.
И у Соланы, и у Райдена глаза чуть на лоб не вылезли.
– Вот так просто? – спрашивает он. – После всего этого, – обводит руками он поле битвы, – ты готов предать своё наследие даже прежде, чем я нанесу удар?
– Я видел, что ты сделал с Гасом, – бормочу я. – Солана этого не заслуживает.
Может, я лучший актёр, чем думал. А может, Райден настолько ослеплён жаждой власти, что не стал задавать себе вопросы, которые должен был.
Он даже не спорит, когда я требую отпустить Солану. Он отпускает её, и я притягиваю её к себе и шепчу на ухо:
– Следи за моим сигналом.
– Я научу тебя самой сильной команде, – говорю я. – Той, которая спасала меня чаще всего. Если она не запустит твой прорыв, то ничего уже не поможет.
Райден становится похожим на наркомана, а изо рта чуть не течёт слюна, когда я приказываю Западным ветрам взвиться вокруг него.
Щит опаснее меча.
– Я научу тебя, как создавать щит, – говорю я. – Нужно лишь одно слово.
Мы с Соланой обмениваемся взглядами, и я надеюсь, что она готова, потому что ей надо идеально рассчитать момент.
– Сначала послушай, как я это произношу, – говорю я, радуясь, что мои инстинкты меня не подводят. Они всегда так делают, когда я пытаюсь кого-то научить, так что может, это именно то, чего хотят ветра?
Я шепчу нужное слово, выделяя каждый вдох и свист.
– Повтори ещё раз, – приказывает мне Райден.
Я замечаю, что Солана сильнее сжимает бумеранг, и киваю.
Вот оно.
Пожалуйста, пусть теперь с ним будет покончено.
– Готов попробовать? – спрашиваю я.
Райден слишком сосредоточен на произношении, чтобы заметить, как Солана шепчет свою собственную команду и превращает бумеранг из жёлтого в красный.
Райден идеально произносит команду Западных по слогам, и, когда последний звук скатывается с его губ, Солана выбрасывает руку с оружием, и бумеранг смертельно поражает Райдена прямо в грудь.
Мы оба падаем плашмя на землю, нас накрывает отдача, и я втягиваю в себя воздух полной грудью, жалея, что в последний мой вдох во рту остался лишь привкус пыли.
Я всегда буду любить тебя, Одри.
Я повторяю эти слова, надеясь, что они останутся эхом после меня.
Пусть она их найдёт. Пусть узнает, как мне жаль оставлять её одну.
Но когда в моих ушах звучит взрыв, я не чувствую боли. Спустя пару секунд, я набираюсь смелости и поднимаю голову.
Я не могу описать изданный мной звук – это смесь тысячи эмоций.
Солана издаёт такой же звук и садится рядом со мной.
Через долю секунды после того, как бумеранг прошёл через Райдена, Западные ветры создали щит вокруг его тела, герметично скрывая его и заставляя прочувствовать полную силу удара. А удар снова запускал отдачу. И снова. И снова.
«Правосудие», – говорят мне Западные, и от этого слова тошнота при виде кровавых брызг уменьшается.
Райден сам подписал себе смертный приговор, встретившись с болью его собственной злой силы.
Медленная смерть.
И очень болезненная.
А потом он умер.
Я ещё несколько минут смотрю на него в этом коконе, чтобы удостовериться, что взрывов больше не будет.
И когда я, наконец, опускаю щит Западных ветров, его тело рассыпается пеплом.
Отвергнутое небом, оно остается гнить на земле.
Глава 52. ОДРИ
Вот и всё.
Я чувствую это в воздухе.
Новообретённый мир, который не знаю, как описать.
Ветра не успокоились, но я никогда прежде не чувствовала такой радости и лёгкости.
Ветер стал легче и мягче. Словно существование Райдена было вполне материальной тяжестью, тянущей вниз небеса и хоронящей их в унынии.
А Вейн...
Наша связь стала сильнее, чем когда-либо. Практически пробегая электрическими разрядами по телу от его срочного путешествия.
Он возвращается домой.
Он не пострадал.
И он мой.
Силы Бури посходили с ума с приготовлениями – уже единогласно был принял закон об утверждении плана Вейна о правящей власти четырёх.
Запланирована коронация и празднества, и даже уцелевшие стражи направляются в Брезенгард, чтобы уничтожить оставшихся Буреносцев.
Ещё остались истории, которые надо рассказать, и изменяющие жизнь решения, которые надо принять.
Но все они могут подождать.
А мне нужен ещё один день.
Один день с Вейном, когда мы будем не Восточными и Западными, не опекунами и ползающими по земле, не королями и королевами.
Один день, в который я смогу дать ему частичку нормальной жизни, которой он так жаждет.
Его родители недавно вернулись, благодаря счастливой случайности. Я отдыхала в его комнате, когда меня разбудил щебет телефона. Я не с первой попытки разобралась, как ответить и, наверно, с моей стороны трубки слов произносилось меньше, но я смога убедить их, что возвращаться домой безопасно.
Они тотчас бросились сюда.
Я ждала, что наша встреча будет неестественной.
Сложной.
Два мира, пытающихся найти общее место.
Я даже приготовила несколько речей, в основном, извинения.
Но они не понадобились.
Как только они вошли в дверь, то бросились меня обнимать и благодарить, конечно, без вопросов не обошлось. Но в основном, мы обошлись смехом и слезами.
Они, не переставая, говорили мне, что я – часть семьи. Полагаю, так оно и есть.
Ну, вроде того.
Вообще, связь – довольно сложная штука.
Остался ещё один шаг, который скрепит наши обязательства. Но мы вернёмся к нему, когда будем готовы.
Тем временем его мама носится вокруг меня, пытаясь себя чем-то занять.
Как раз для такого момента они запаслись бинтами и другими средствами первой помощи, и мама настаивает, что должна помочь мне перебинтовать раны.
Я вижу, как её глаза яростно загораются, когда она замечает следы, оставленные Райденом. И она снова начинает плакать, когда я рассказываю ей о Гасе.
– С Вейном всё будет в порядке, – добавляю я, потому что знаю, что она переживает. – Когда я его оставляла, на нём были лишь мелкие царапины. А если бы он пострадал серьёзнее, думаю, уже сказал бы.
Но я знаю, что лучше ей станет, только когда она собственными глазами увидит сына.
Как и мне.
Уже скоро.
Я чувствую, как он приближается, но всё ещё недостаточно близко.
