355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Шеннон Мессенджер » Пусть поднимется ветер (ЛП) » Текст книги (страница 10)
Пусть поднимется ветер (ЛП)
  • Текст добавлен: 11 мая 2017, 05:00

Текст книги "Пусть поднимется ветер (ЛП)"


Автор книги: Шеннон Мессенджер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Я ЖИВ! – кричу я, проверяя все ключевые части тела, чтобы удостовериться, что все там, где должно быть. – Тут немного места, поэтому будьте осторожны при приземлении.

Я все еще встаю на ноги, когда Одра прыгает, поджимая ноги и приземляясь. Я так рад, что она в порядке, что не могу удержаться... и обнимаю ее.

Она обнимает меня в ответ, и я думаю, возможно... возможно...у нас все будет хорошо. Если мы переживем следующие шестнадцать вентиляторов.

Я отпускаю ее, когда Солана приземляется около нас, и, несколько секунд спустя, появляется Гас, падая на землю еще сильнее, чем я.

– Это Шреддер, – поясняет Одри, когда Гас поднимается на ноги. – Некоторые ветры по-прежнему имею сущность.

Гас кашляет кровью, и я хочу ударить себя кулаком за ревность.

– Нам нужно двигаться быстрее, – говорю я, проверяя путеводитель, который показывает восьмичасовое положение на следующем вентиляторе.

Одра настаивает на том, что первой пойдет она, и мы следуем модели следующие семь прыжков. Можно было подумать, что станет легче... но каждый прыжок ужасен. Одна ошибка, и все мы превратимся в мягкое пюре.

Гас доказывает это на десятом вентиляторе, обрезав левую руку о лезвие.

Он не отрезал ее... хотя могло показаться именно это. И он теряет достаточно кожи, когда я пытаюсь помочь ему, меня чуть не тошнит.

– Я замедляю вас, – говорит Гас, когда Одри отрывает часть своей штанины, чтобы перевязать рану. – Просто оставьте меня, я нагоню позже...

– Ни за что, – перебиваем все мы.

Но Гас сильно шатается. Он не может подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы пройти через следующее лезвие.

– Что, если мы бросим его? – спрашивает Солана, и я предполагаю, что она шутит.

Достаточно страшно, я держу Гаса за ноги, когда Солана и Одри держат его за плечи, и мы кидаем его через лезвия вентилятора.

– Сработало, – кричит Гас... хотя он не слишком хорошо приземлился. Но больное плечо лучше, чем Гас без частей тела.

У следующего вентилятора мы делаем то же самое, и я начинаю чувствовать себя довольно хорошо до криков Буреносцев:

– ОНИ В ШРЕДДЕРЕ!

Стены вокруг нас скользят влево, почти сбивая нас в лезвия.

– Ох черт... эта штука движется! – бормочу я, когда мы изо всех сил пытаемся попасть в положение для броска Гаса. – Потому что этого и так достаточно.

– Райден только хочет выучить Западный, – говорит Гас. – Так что позвольте ему меня поймать. Я буду отвлекать его достаточно долго, чтобы у вас была возможность уйти.

Так у него был прорыв.

Я осознаю это открытие, когда понимаю, что Гас до сих пор говорит.

– Я буду защищать твой язык, – говорит он мне. – Райден ни словечка не выучит.

В этом я не сомневаюсь.

Но не готов сдаться.

– Давай-ка, – говорю я, поднимая его на плечо, как обычно переносят людей пожарные. – Мы быстро справимся.

Одри показывает место, я собираюсь с силами и прыгаю через вентилятор.

Лопасть касается моего плеча, оставляя порез, но я продолжаю двигаться.

Осталось три.

Теперь два.

Уже один.

Я двигаюсь на одном адреналине и чувствую себя, как в бреду.

Но я могу это сделать.

Еще. Один. Прыжок.

Одри прыгает, чтобы убедиться, что снаружи никого нет, следом идет Солана, обещая, что ее ветер нас поймает.

– Эй, – говорит Гас, когда я перевожу дух перед последним прыжком. – Спасибо, что не бросил меня.

– Да никогда в жизни, – обещаю я. – Мы вытащим тебя отсюда. А затем разберемся, как тебя вылечить.

– Возможно, – говорит он.

Но по голосу становится понятно, что он поверил в свой шанс выжить.

И он выживет.

Мы все выживем.

На этот раз Райдену не победить.

Я мгновение собираюсь с силами и перепрыгиваю через последние лопасти.

Мне режет правую ногу... но, похоже, просто царапина. И там, с другой стороны, крутой обрыв, слава богу, Солана быстро ловит Южным.

Одри подхватывает у меня Гаса, и я пытаюсь поверить, что она дает мне возможность отдохнуть. Я замечаю, как крепко она держит его.

Прямо сейчас я просто хочу отпраздновать то, что мы пережили долбаный Шреддер.

Но, конечно, ничто никогда не дается настолько легко.

Мы свободны только несколько секунд, когда Буреносец кричит:

– ОНИ ТАМ! – и ворота крепости открываются, показывая армию.

Глава 32. ОДРИ

Нам никогда их не обогнать.

Не в таком состоянии.

Не тогда, когда здоровых ветров слишком мало, и они находятся слишком далеко, в то время как Буреносцы наступают.

Но я отказываюсь принимать лишь этот маленький глоток свободы.

Если мы не сможем убежать, я буду бороться изо всех сил.

Я прошу у Западного щита мудрости и исследую воздух в поисках других храбрых порывов. Поразительно, но я обнаруживаю и Западный, и Восточный, и Северный, и Южный.

Я собираюсь вплести их в ветряной шип, но все четыре порыва начинают петь песню о взаимодействии и наследии... и каждый из них направляется в разные стороны.

Южный – в сторону Соланы. Северный – к Гасу. Западный подлетает к Вейну. А Восточный хочет остаться со мной.

Я не подумала о нашем сочетании, о нашем наследии всех четырех ветров. Но ветры, казалось, решили пустить это в ход.

– Мой ветер дает мне команду, – говорит Вейн.

– Как и мой, – соглашается Солана.

– Думаю, мы должны одновременно произнести слово, – добавляет Гас уже не таким слабым голосом, благодаря свежему воздуху.

– Но нам стоит подождать лучшей возможности, – шепчу я, хотя инстинкты говорят действовать немедленно.

Буреносцы становятся ближе.

И ближе.

– Сейчас! – выкрикиваю я.

Мы вчетвером одновременно даем ветрам одну и ту же команду на своих родных языках.

Сплетись!

Ветры переплетаются в циклон, но идут в противоположном направлении, и мчащийся нисходящий поток чувствуется подобно фену. Горячие, снегоплавильные ветры обычно формируются на подветренной стороне горы. Но сила четырех, кажется, в состоянии использовать ту же силу и усилить ее.

Фен создает волну расплавленного льда, когда неестественная зима Райдена тает от жара. Вода врезается в Буреносцев, смывая их с горы и устраивая достаточно хаоса, чтобы мы могли сбежать.

Трубопровод был бы огромной помощью, но я не могу почувствовать достаточно неиспорченных проектов, чтобы построить его. И честно, я не уверен, мог ли Гас справиться со взрывом. Я тяну его через небо, прося Западный щит нести нас быстрее.

Вейн и Солана нагоняют, и мы направляемся в лес. Я надеюсь, что деревья скроют нас, пока у нас не будет шанса сформировать план.

– Их слишком много, – кричит Вейн, указывая на подкрепление, упорно ищущее нас.

Я дрожу, когда вижу два Живых Шторма в их рядах, и я не могу сдержать волнение, что это доказательство, что Астон и моя мать никогда не уходили.

– Солана, ты можешь что-нибудь сделать? – спрашивает Вейн.

– Сила не подсказывает мне нужную команду, – кричит она в ответ.

Не знаю, что это означает, но сзади вспыхивает огненная воронка, наполняя местность вспышками ослепляющих цветов, оглушительными стонами и визгами.

– Это ты сделала? – спрашивает Вейн Солану.

– Это я.

Знакомый голос кажется нереальным, пока из тени не показываются две фигуры.

Одна одета в разорванный плащ с капюшоном. У второй – длинные темные волосы.

Эмоции бушуют, когда я смотрю на Астона и мою мать.

– Я думал, ты ушел, – кричит Вейн.

– Я и ушел, – говорит Астон, щелкая пальцами и даруя жизнь еще одному огненному вихрю.

Горящая спираль разрезает стену пламени через деревья, и когда Живой Шторм пытается пролезть, его трубы загораются.

– Это должно сдержать их какое-то время. – Его улыбка исчезает, когда он замечает Гаса. – Вижу, уловки Райдена не меняются. Я могу нести его. Вы оба выглядите... ослабленными.

– Откуда нам знать, что ты на нашей стороне? – спрашивает Гас.

– Ну, то, что я бросался в них огнем, должно быть огромной подсказкой, – говорит ему Астон. – И потому что я мог безопасно вернуться в свою пещеру, но решил задержаться на случае, если вы устроите небольшой беспорядок. И... потому что знаю твою боль.

Он показывает пробитую руку.

– Если ты хочешь держаться за симпатичную девчонку, я не виню тебя, – добавляет Астон. – Но только если вы оба достаточно сильны.

– Я могу справиться с этим, – обещаю я, приспосабливая Гаса для лучшего захвата.

– Мы должны контролировать свою скорость, – говорит моя мама, смотря куда угодно только не на меня. – Слишком много силы может разорвать его раны.

– Вот что происходит, когда ты отсылаешь кого-то на пытки, – рявкаю я.

Она все еще не смотрит на меня, но ее тело становится твердым, когда она бормочет что-то, что я не могу услышать из-за визга.

– Что это за шум? – спрашивает Вейн, и я понимаю, что источником шума является не давление в голове. – Это какое-то устройство Буреносцев?

Моя мама кивает и показывает вращающийся серебристый анемометр.

– Он внезапно ожил, когда вы повели армию в этом направлении. Так мы узнали, когда приготовиться.

– Буреносцы используют их для отслеживания друг друга, – объясняет мне Вейн. – Когда он начинает работать, мы знаем, что они приближаются.

– Сколько Западных ты насобирал? – спрашивает Астон Вейна.

– Я чувствую три, – отвечает он.

– Если ты протянешься сознанием ближе к горе, найдешь четвертый, – говорю я ему.

Это привлекает ко мне намного больше внимания, на что у нас нет времени, поэтому, я мешаю их быстрым вопросам:

– Да, у Гаса и меня был четвертый прорыв. Как только мы остановимся где-нибудь в безопасности, я объясню, как это произошло.

Есть что-то печальное в осанке Вейна, когда он кивает, интересно, обеспокоен ли он тем, что мы разделили его язык.

Но у меня нет времени рассматривать такие мелочи. Я помогаю Вейну собрать Западные, когда небо замирает, и ветры, держащие нас, дрожат и исчезают.

Нам едва удается остаться в воздухе, когда Райден кричит:

– Вы никогда не покинете эту гору!

Его голос везде и нигде. Призрак тени и пламени.

– Сдавайтесь, сейчас же, – рявкает он, – или испытайте новое царство боли.

– Я думаю, что мы предпочтем третий вариант! – кричит Вейн в ответ.

Только двум Западным удается прорваться через все стены, которые создал Райден, и не похоже, что их достаточно. Но Вейн сплетает их вокруг нас.

– Вы пожалеете об этом, – предупреждает нас Райден. – Вы не имеете представление о цене, которую заплатите.

– Пойми это! – кричит Вейн, приказывая Западным вырасти.

Астон создает другой огненный вихрь, когда ветры уносят нас подальше... лес взрывается искрами и дымом, поскольку мы проносимся по небу.

Я бы ликовала, если бы Гас не кашлял и не брызгал слюной.

– Нам стоит замедлиться, – кричу я. – Скорость его убьет.

– Если мы замедлимся, они настигнут нас за секунды, – утверждает Вейн, указывая на анемометр, который все еще пищит, предупреждая о Буреносцах, идущих по следу.

– Может, нет, – говорит Астон, пальцем проверяя воздух. – Я не ощущаю присутствия поблизости Буреносцев.

– Но я все еще чувствую озноб, – шепчет моя мать.

Гас снова кашляет, глаза Астона расширяются, и он хватает мамин клинок и бьет им по шее Гаса.

– Что ты делаешь? – выкрикиваю я.

– Пытаюсь спасти его.

Он рубит по шее Гаса, прежде чем я могу его остановить.

Кожа Гаса лишь чуть поцарапана, но здесь столько криков, визга и взмахов, что я не могу разобрать слова, пока не улавливаю два слова:

Самоубийственный порыв.

– НЕТ! – кричу я. – ИЗБАВЬСЯ ОТ НЕГО!

Астон делает еще один разрез.

Но ветрорез бессилен.

Как и команды, которые выкрикивают Астон и Солана.

Гаса душит сильнее и сильнее, пока его шея не ломается, а тело не падает на землю и холодеет.

Глава 33. ВЕЙН

Гас...

Я не могу.

Глава 34. ОДРИ

Это провал.

Глава 35. ВЕЙН

Я не понимаю.

Как Гас может...

Острое жало по щеке возвращает меня в реальность.

– Наконец-то, – говорит Астон, и я понимаю, что он ударил меня..., и я потерял контроль над ветрами.

– Мне нужно, чтобы вы посадили нас, – говорит он. – Можешь справиться с этим?

Я пытаюсь.

Это грубая посадка, но снег смягчает ее.

Я опускаюсь в холод, позволяя нечувствительности вступить во владение. Это помогает мне столкнуться с вопросом, который я не хочу задавать.

Мы могли что-нибудь сделать?

Я пытаюсь найти предупреждения, которые мы могли пропустить, но ничто не выделяется... кроме последней угрозы Райдена о цене, которую мы заплатим, если побежим.

– Где Одри? – спрашиваю я, садясь.

– Она в порядке, – обещает Астон. – И все остальные. Анемометр молчал, с тех пор...

Он не заканчивает предложение. Бросает взгляд туда, где Одри сидит наполовину в снегу, цепляясь за тело Гаса.

Тело Гаса.

У меня сжимается живот, и мне приходится отползти, потому что меня тошнит, в ближайшие кусты.

Меня продолжает тошнить, даже когда выходит одна желчь. И, когда все прекращается, я не могу понять, как встать.

– Пошли, – говорит Солана, ее голос полон слез, когда она хватает меня за здоровую руку и пытается поднять на ноги. – Шторм становится сильнее.

Я не замечал ветер, но она права. Он рвет, гнет деревья. И гром похож на район боевых действий.

– Вы должны пробраться внутрь, – говорит нам Арелла.

– Внутрь?

Я думал, мы были в середине леса. Но я перехожу туда, куда она указывает, и вижу, что мы на самом деле в середине ... Я не уверен.

Там огромное красно-белое здание с остроконечными крышами и узкими окнами. Оно выглядит почти как замок, но я предполагаю, что это, наверное, отель.

– Вы должны убежать от ветра, – говорит Арелла. – Я пошлю Райдена по ложному следу, но он не поверит, если найдет реальный.

Она должна использовать ту же самую уловку, которую использовала после того, как убила моих родителей, чтобы убедить Райдена, что мы все мертвы. Сильфиды теряют часть себя, когда кто-то, которого мы любим, умирает, и Арелла знает, как изменить потерю и заставить ее нести сообщение. В этом не смысла, но если это даст нам немного времени, я не собираюсь останавливать ее.

Мы должны обработать раны и немного передохнуть. Но успеваем сделать всего несколько шагов, прежде чем я слышу, как Одри кричит.

Я представляю ломающуюся шею и самоубийственный порыв, когда бегу через снег к ней.

Это почти так же душераздирающе, когда я обнаруживаю реальную проблему: Астон пытается отделить ее от Гаса.

– Я позабочусь о нем, – обещает Астон.

Она сжимается, держится, пинаясь, рыдая и крутясь.

Пока она не замечает меня.

Боль в ее глазах почти сбивает меня с ног, и я пытаюсь придумать, что ей сказать.

Все, что я могу сделать, вытянуть руки и предложить объятия, чтобы утешить.

Медленно – очень медленно – она отпускает Гаса и бредет ко мне, пряча лицо на моем плече.

Я сжимаю ее так сильно, как могу, точно так же, как я сделал после шторма, который разрушил наши семьи.

Другой вид связи сформировался между нами в тот день.

Но прямо сейчас... Я не могу почувствовать его.

Я не могу чувствовать ничего, кроме гнева, настолько сильного, что он наполняет меня самым темным, самым холодным видом ненависти.

Хруст веток заставляет нас подскочить, и мы поворачиваемся и видим, как Астон несет Гаса к деревьям.

Я не знаю, что он собирается с ним делать, но рад, что не увижу этого.

– Он ушел, – шепчет Одри. – Как он мог уйти?

– Я не знаю.

Но я знаю, что все изменилось.

Мои инстинкты молчат.

Я, наконец, готов сделать то, что должно быть сделано.

Собираюсь закончить это единственным способом, которым это действительно закончится.

Я собираюсь найти способ убить Райдена.

Глава 36. ОДРИ

Я должна была уделять ему больше внимания.

Должна была придумать способ спасти Гаса.

Вместо этого я беспомощно парила и позволила Райдену забрать его жизнь.

После всех жертв, принесенных Гасом.

Всех страданий, которые он перенес.

Я его подвела.

А затем... я вдохнула его дар.

Я не хотела.

Но Гас меня выбрал.

Его последним сообщением стало: «Чтобы быть уверенным, что ты продолжишь сражаться».

Так что я вдохнула силу, дала ей обосноваться в душе, как и в тот день, когда вдохнула дар отца.

Крошечный его кусочек, за который можно цепляться.

Но этого никогда не будет достаточно.

И я никогда не буду его достойна.

Астон возвращается из леса с пустыми руками и пустым взглядом, и я не могу заставить себя спросить, что он сделал с телом.

– Я знаю, что ты не поверишь, – говорит он, поворачиваясь лицом к грозовому небу. – Но ты ничего не могла изменить. В ту же секунду, в которую Райден обвязал вокруг шеи твоего друга порыв, он был потерян. Я должен был знать. Именно так Райден сломал меня.

Он приподнял плащ и указал на отверстия, покрывающие плечо.

– Я получил их за двадцать девять дней пыток. Но на тридцатый Райден пригрозил связать меня самоубийственным порывом. Как я знал, после такого сбежать невозможно. Поэтому я сдался силе боли, чтобы спасти свою шею... в прямом смысле.

Когда я начинаю дрожать, Вейн притягивает меня ближе.

– Почему Гас нам не рассказал? – спрашивает Вейн.

– Вероятно, он не знал. Райден связал Гаса, чтобы сломить тебя. – Взгляд Астона сосредотачивается на мне. – Уверен, он ожидал, что вы попытаетесь сбежать, или прибудет спасение, и хотел убедиться, что ты пожалеешь.

– Я жалею, – шепчу я.

Но вместе с тем следуют вопросы... вопросы, от которых никуда не деться.

Я бы осталась, если бы знала?

Осталась бы в той темнице?

Отправила бы Вейна и Солану подальше и осталась бы на милость Радену?

Я знаю, какими должны быть ответы... Но я не знаю.

– Все хорошо, – говорит Вейн, стирая слезы с моих щек. – Я рядом.

Он рядом.

А я его не заслуживаю.

Ничего не заслуживаю.

– Я вижу, какую войну ты ведешь в голове, – говорит мне Астон. – Не дай Райдену победить. Прими свободу, и сопротивляйся ему.

– Я собираюсь не только сопротивляться, – говорит Вейн.

– Хм. Я тебе верю, – говорит Астон. – Думаю, ты понял, что за этим последует.

– Меня не волнует... должен же быть способ это сделать.

Я знаю, что они обсуждают.

Знаю, что это намек на то, чтобы быть сильной и присоединиться к ним. На это рассчитывал Гас. Он хотел, чтобы я продолжала бороться.

Но я не смогла не прошептать:

– Райден всегда побеждает.

– Не всегда, – произносит новый голос, и кровь закипает, когда я понимаю, что это моя мать.

– Как ты можешь знать? – кричу я. – Ты думаешь, что победила, отказавшись быть его королевой?

– Постой-ка... что? – спрашивает Вейн, когда моя мать бледнеет.

Когда она отвечает, ее голос становится столь же ровным, как и всегда, и мне хочется выцарапать ей глаза.

– А я все думала, рассказал ли он тебе.

– Поэтому ты здесь, – спрашиваю я. – Чтобы разузнать, сколько твоих тайн мне известно?

– Нет. Я пришла, чтобы помочь своей дочери.

– Помочь мне? ТЫ ПОЗВОЛИЛА РАЙДЕНУ МЕНЯ СХВАТИТЬ!

Я отрываюсь от Вейна и хватаю свою мать за плечи.

– Ты хоть понимаешь, через что мне пришлось пройти? Что он со мной сделал?

Вейн начинает задыхаться, и я сразу жалею о сказанном, но забрать слова назад не выйдет.

– Держись от меня подальше, – говорю я матери. – Хватит с меня твоей помощи.

Я хочу только оттолкнуть ее.

Но еще не привыкла к новой силе.

Моя мать отлетает назад и врезается в дерево с таким звуком, словно кость ломается.

Я не проверяю, насколько сильно она ранена.

Меня не беспокоит снег, окрашивающийся красным.

Я позволяю Вейну обнять себя и увести прочь, говоря, что, наконец, от нее свободна.

Глава 37. ВЕЙН

Я понятия не имею, как сильно ранена Арелла... но я не могу сейчас с этим разбираться.

Мы должны выйти из ветра... и нам с Одри нужно убежать от крови.

Итак, я оставляю Астона убрать все и увожу Одри в отель.

Солана ждет нас у главных дверей.

Я... забыл о ней.

Чувствую себя еще хуже, когда вижу, что ее глаза опухли от слез.

Смерть Гаса – тоже огромный удар для нее... он – та причина, по которой она согласилась помочь мне.

Я подаю ей свободную руку в качестве извинения, и, через секунду, она принимает её, опираясь на моё плечо, когда мы втроем направляемся в лобби.

Место огромно – потолки в виде арок и свисающие люстры. Музыка мягко играет на заднем фоне, и пахнет цветами и деньгами. Но то, что бросается мне в глаза, это масса людей. Сотни их стоят вокруг расставленной мебели.

И, конечно же, начинается хаос, когда они видят трех окровавленных подростков.

Они все перекрикивают друг друга и спешат усадить нас на один из диванов.

Парень в душном блейзере присаживается на колени рядом с нами и начинает задавать десять тысяч вопросов. Я думаю, что он мог бы быть врачом, но он больше походит на менеджера отеля.

Похоже, он думает, что мы туристы, попавшие в шторм.

Я не поправляю его. Не могу же сказать ему, что мы сбежали из крепости сильфид, и целая армия солдат ветра пытается убить нас.

– Я бы вызвал скорую, – говорит он, – но нас засыпало снегом .

Это объясняет, почему в вестибюле такая толпа. Я могу поспорить, что люди сходят с ума и удивляются, когда же они смогут попасть домой.

– Ничего страшного, – говорю я ему. Мы, в любом случае, не можем принимать человеческие лекарства. – Нам просто нужна аптечка первой помощи.

– И, может, какая-нибудь чистая одежда, если у вас есть, – добавляет Солана.

Его глаза останавливаются на моей ноге и сужаются, я замечаю, что с неё капает кровь прямо на их вычурный ковёр.

– Простите, – бормочу я, прикрывая лужицу своим ботинком. – Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

– Надеюсь. – Он поворачивается к девушке в блестящем жилете и галстуке-бабочке, которая выглядит так, будто не может ненавидеть свою работу больше, чем сейчас. – Можете помочь им добраться до ванной? Я встречу вас там с аптечкой первой помощи и со всем остальным, что смогу найти.

Она кивает, но смотрит на нас так, будто её попросили обезвредить бомбу:

– Ребята, вы можете идти, или...?

Я киваю и помогаю Солане и Одри подняться на ноги:

– Просто покажите нам, куда идти.

Толпа разделяется, как только она говорит нам следовать за ней, и наши шаги по мраморному полу отдаются эхом .

Я замечаю группу детей, скрывающих свои лица, когда мы проходим, и они выглядят еще более испуганными, когда пытаюсь улыбнуться им.

Девушка в форме провожает нас в женскую уборную, и не останавливает меня, когда я вхожу с Одри и Соланой. Я сажаю Одри на стул, – с каких это пор в уборных стоят стулья? – и она безучастно смотрит в пространство.

– Бумажные полотенца там, – говорит девушка, указывая на раковину. – Мыло в дозаторах. И, эм... да.

– Вам не нужно оставаться, – говорю я ей, когда она стоит и мнется. – Уверен, это будет не так приятно.

Закатываю штанину и показываю ей кровоточащий порез, оставшийся от Шреддера. На моем плече порез еще хуже. Я могу чувствовать, как он кровоточит.

– Ооо, – шепчет она. – На вас напал лось?

– Лось?

– Лось может быть злым, – поясняет она.

Это шутка. Но у меня нет сил, смеяться.

Тогда она оставляет нас, и я бреду к раковине, мельком бросая взгляд в зеркало. В грязи, в крови, с покрасневшими глазами, я определенно понимаю, почему дети прятались от зомби-Вейна.

Солана выглядит почти также плохо, когда подходит ко мне. Она вся в царапинах и синяках, и ее рана на ноге снова начинает кровоточить.

– Вот, – говорю я, отрывая бумажное полотенце и протягивая его ей.

Она берет его и приседает, чтобы очистить порез на моей ноге.

Стыд окашивает мои щеки:

– Я не имел в виду, чтобы ты ухаживала за мной.

– Моя очередь. Прости, – говорит она, когда у меня сквозь зубы вырывается стон.

– Все нормально. Просто жжет.

– Так и есть.

Ее глаза остекленели.

Я снимаю рукава, понимая, что все еще одет в униформу Буреносца. Хочу сорвать ее и разорвать в мелкие клочки. Но, сначала должен убедиться, что они найдут для меня какую-нибудь одежду.

– Ты как? – бормочу я. – Хочешь поговорить о... чем-нибудь?

Да, я знаю, это звучит неубедительно.

– Возможно, позже, – говорит она. – Ты должен помочь Одри.

Я смотрю на стул, где сидит Одри, не двигаясь.

– Ты думаешь, она в шоке? – шепчу я.

– Я не думаю, что она в шоке. Что произошло с Ареллой? Я слышала крик.

– Честно? Понятия не имею. Арелла может быть в порядке, но...

Солан закрывает глаза.

– Я не слышу эхо.

– Ты действительно смогла бы услышать его? Мы внутри... а шторм снаружи супер громкий.

– Я все еще могу слышать шепот Гаса.

Она обхватывает себя руками, и я пытаюсь услышать то, что она слышит, но мои чувства притуплены.

Или, возможно, находятся в оцепенении.

– Так ты не думаешь, что Арелла мертва? – шепчу я.

– Я бы это почувствовала. Она все еще здесь. Небо изменится, когда она присоединится к нему.

Я не могу решить, хорошие ли это новости или плохие.

– Как же Одри ранила ее? – спрашивает Солана.

– Она отбросила ее, будто та не весила ни больше бумажки. Это безумие.

Солана прикрывает рот:

– Интересно, означает ли это, что Гас отдал ей свой дар? Думаю, что слышала, как что-то произошло, когда он умер, но трудно сказать.

Думаю, это имеет смысл, учитывая то, что я знаю о способности Гаса. И знаю, что это не должно беспокоить меня, по крайней мере, не по той причине, по которой беспокоит. Но мои руки до сих пор сжаты так крепко, что я впиваюсь ногтями в ладони.

– Хочешь, я найду Астона и узнаю у него об Арелле? – спрашивает Солана. – Он не сможет зайти внутрь, не привлекая слишком много внимания.

Да, я не могу представить, что произойдет, если он войдет в отель.

– Это может подождать, – говорю я ей. – Мы должны оставаться вне ветра столько, сколько сможем.

Мы оба смотрим на Одри.

– Иди, – говорит мне Солана. – Она нуждается в тебе.

Ей нужен кто-то.

Но не уверен, что это я.

– Серьезно, Вейн, – говорит Солана, – не думай об этом.

Я стараюсь вдохнуть слова, но они кажутся слишком сырыми и острыми в груди.

– Как ты думаешь, насколько плохи раны у нее под курткой? – шепчу я.

Солана прикусывает губу.

– Я не знаю. После Гаса...

В животе поднимается новая волна желчи, когда Солана открывает полотенца и вручает их мне.

– Если нужна будет помощь, просто попроси.

Я делаю три глубоких вздоха. Потом иду к стулу.

– Привет, – говорю я, приседая перед Одри.

Она не моргает.

Я не знаю, что я мне делать. Потрясти ее? Дать нашатырь?

Я принимаю решение взять ее за руки, удивляясь, какой жар вспыхивает от прикосновения.

– Ты здесь, – шепчу я, когда ее взгляд проясняется.

Она осматривает комнату.

– Мы в отеле, – говорю я ей. – Они пустили нас в уборную, и, надо надеяться, найдут нам одежду и бинты. Тебе нужно воды или чего-нибудь? Я знаю, что тебе не нравится пить или есть, но...

Одри трясет головой:

– Моя мама?

Такое облегчение слышать ее голос, я должен сопротивляться желанию обнять ее.

Вместо этого убираю волосы с ее глаз:

– Я не знаю. Но Солана не слышит ее эха.

Она выглядит столь же потрясенной новостями, как и я.

Пытаюсь придумать что-то замечательное и исцеляющее. Лучше, что я могу придумать:

– Я могу осмотреть твои раны?

– Аккуратно, обещаю, – добавляю я, когда она вздрагивает.

– Дело не в этом. Я... не хочу, чтобы ты видел.

О.

Я краснею, когда вспоминаю, что узнал о сильфидах и нижнем белье. Предполагаю, что это касается и бюстгальтеров и белья...

– Могу отвернуться, пока ты снимаешь жакет, – говорю я. – И потом, можешь прикрыться этим... ну, знаешь.

– Я не это имела в виду, – говорит она, и я вполне уверен, что она краснеет.

Моя улыбка умирает действительно быстро, когда она говорит:

– Я не хочу, чтобы ты видел то, что он сделал со мной.

Ком ярости встает в моем горле, и мне трудно его проглотить. Еще труднее найти слова, чтобы объяснить, что я чувствую.

– Я ненавижу его за то, что он сделал тебе больно, Одри. И я очень не хочу видеть, что тебе больно. Но... все нормально, ладно? Это ничего не изменит. Я все равно...

Я останавливаюсь, и не даю сказать себе, что люблю ее.

Я не могу знать, сделает ли это все хуже или лучше.

Она несколько раз сглатывает, потом кивает и начинает расстегивать жакет.

– Я отвернусь, пока ты не скажешь мне, что можно смотреть.

Я смотрю на раковину и обнаруживаю Солану, наблюдающую за нами. Она теребит браслет на запястье, но когда мы смотрим, друг другу в глаза, она возвращается к ране на ноге.

Одри делает самый глубокий вдох, когда говорит мне, что она готова.

Мне все еще требуются несколько секунд.

– Все плохо? – спрашивает она, когда я судорожно вдыхаю.

– Нет, это не как... – Вероятно, лучше не упоминать Гаса.

Там только пять ран, и они не так глубоки, как я боялся.

Но... они очень специфичны.

– Я знаю, что эти раны – отметины, – говорит Одри. – Не бойся сказать мне. Что он вырезал?

Я вздыхаю и прикасаюсь к трем ранам на ее правом плече.

– Прямо здесь он вырезал «З». Думаю, он хотел отметить тебя, как Западную.

Она кивает.

– Думаю, это так. – Ее пальцы дразнят бриз, все еще скользящий по ее коже. – Именно мой щит вызвал прорыв, если ты хочешь знать, – шепчет она. – Сначала я даже не знала, что происходит. Я думала, что для этого мне нужен ты. Но, очевидно, нет.

Думаю, она не хочет, чтобы слова чувствовались подобно удару ветрорезом в мой живот, но... они действуют на меня именно так.

– Что еще?– спрашивает она, мне требуется секунда, чтобы понять, что она говорит о ранах.

Я двигаюсь к ее левому плечу и прикасаюсь к длинной, кривой глубокой ране.

– Он вырезал здесь свое штормовое облако. Думаю, это должно заклеймить тебя, как его.

Она сжимает руки в кулаки.

Я делаю то же самое, выжимая красную воду из полотенца, которое по-прежнему у меня в руке.

– А последняя? – спрашивает она.

Мои пальцы перемещаются к ее пояснице.

– Это просто зубчатая линия. Но она самая глубокая. Думаю, он хотел причинить тебе боль.

– Возможно, – бормочет она. – Но я легко отделалась.

– Это нелегко. – Мои руки дрожат так сильно, что я почти роняю полотенце.

Я не хочу задавать свой следующий вопрос, но это нужно сделать:

– Он... я имею в виду... есть ли другие раны, которые я должен проверить? Или... он...

Нет. Я не могу произнести этого.

– Больше ничего нет, – говорит она, фокусирую взгляд на двери.

Я отворачиваюсь, чтобы она не видела слезы, которые я смаргиваю. И именно тогда я замечаю, что мы не одни.

Парень в спортивной куртке стоит в дверном проеме, держа две пластмассовых аптечки и пачку одежды в дрожащих руках.

Его взгляд сосредоточен на ранах на спине Одри.

– Что произошло с вами, ребята? – шепчет он. – Это что-то, к чему мы должны подготовиться?

Я предполагаю, что он представляет серийных убийц или что-то в этом роде.

Если бы все было настолько легко.

Я мог бы сказать ему всю сложную правду. Но у меня нет времени или сил заставить его поверить мне.

Плюс, его вопрос заставил меня понять кое-что более важное.

Тут сотни людей, пойманных в ловушку в этом отеле... и мы подвергаем их всех опасности, просто находясь здесь.

– Мы уедем, как только мы закончим, – говорю я ему, когда Солана берет вещи. – И как только мы уйдем, заприте двери и не позволяйте никому выходить на улицу.

– Почему? Что там?

– Просто оставайтесь вне бури. И когда шторм стихнет через пару часов, выводите всех отсюда.

– Буря так скоро не стихнет, – спорит он.

Но он ошибается.

Стихнет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю